Хрупкие.

Я бесконечно благодарна моей бете. Дорогая моя Сандра, солнышко, зефирка! Вся эта глава - твоя. Ты вычистила дурь не только из текста, но и из моей головы. Спасибо тебе!

Soundtrack – Пелагея и Эльмира Калимуллина – Cancao do mar Steve Barton (Tanz der Vampire) – Gott ist Todd

Полина свернулась калачиком на диване и укрылась с головой пледом. В голове шумело, а всё вокруг плыло на тёмных волнах беспокойства и страха. Но едва она закрыла глаза, как перед ней стали возникать одна за другой уродливые картины последних трёх дней. … Полина и Бенедикт ехали первым классом в поезде. Никогда прежде девушка не была в таком шикарном вагоне, но удовольствия ей это не доставляло: всю дорогу до вокзала Бен ограничивался односложными ответами, а в поезде сразу же уткнулся в телефон. Полина заказала какой-то салат и чай и стала листать журнал. – Ты не хочешь мне сказать, к чему такая спешка? – её рука робко коснулась его пальцев. Ей отчаянно хотелось схватить его за руку, почувствовать тепло и мягкость. Может быть, реакция Бена на это прикосновение поможет ей понять… все ли фотографии он видел? От этого внезапной мысли девушка похолодела. Рей следил за домом. Рей фотографировал её и Патрика уже не один день… Фотографии, которые журналист показал ей, были невинными, но всего лишь потому, что до того вечера Полина и вела себя, как подобает. А потом… Конечно, Бенедикт все знает – но тогда остается лишь позавидовать его удивительному самообладанию! Окажись она на его месте – давно бы уже швырнула обвинения прямо в лицо вместе с фото. Девушка поежилась и услышала негромкий голос Бена: – Тебе не надоело, милая? – Но ты так и не ответил! Бен коротко вздохнул. – Нам нужно быть в Лондоне. Очень срочно. И ты знаешь, почему это так важно, – он извлек из кармана конверт с фотографиями, положил на столик и медленно разгладил ладонями. – Я хотел поговорить об этом дома, без свидетелей, но раз ты так настаиваешь на разговоре в поезде… Полину неприятно тревожила необычайная холодность его голоса: обычно такой теплый и нежный, богатый на самые разнообразные оттенки, сейчас он звучал однообразно, мрачно, как звуки набата. – Я не настаиваю… я… – девушка смешалась и опустила глаза, а потом порывисто схватила его за руку. – Бен, выслушай меня, пожалуйста. Я не знаю, что тебе наговорил Рей, но, клянусь, ничего не было! – её шепот звучал отчаяннее громкого крика. – Бен, посмотри на меня, пожалуйста. – Твой чай стынет, – мягко высвободив руку из её пальцев, заметил мужчина. – Пахнет он вкусно, а вот на вид – не очень. Ты выглядишь усталой, такая бледная, – он пропустил между пальцами тонкую прядку её волос и отвернулся к окну В дверь позвонили, и Полина через силу поднялась и поплелась в коридор. Ей даже не хотелось включать свет в квартире, чтобы не привлекать лишнего внимания. Тело как будто было сделано из куска дерева – таким неповоротливым и тяжелым оно казалось. Она открыла дверь и обомлела: на лестничной площадке стояло около десяти журналистов с раскрытыми блокнотами. Их лица были перекошены довольными улыбками: они, наконец, выловили долгожданную жертву. – Как вы можете прокомментировать фотографии в «С добрым утречком, Британия!»? – Вы изменили мистеру Камбербэтчу? – Как он отреагировал на эти фотографии? Полина устало закрыла дверь, прошла в коридор и включила на всю громкость музыку. … Они приехали поздно ночью, и в такси Полину укачало. Она кое-как задремала, прижимаясь щекой к прохладному стеклу машины, но озноб и головокружение никак не хотели проходить, мучая её даже во сне. Девушка чувствовала, как её рука скользит по сиденью, лихорадочно ища руку Бенедикта. «Помоги мне, прости меня, помоги мне», – если бы эти слова могли все изменить, все исправить, она бы произнесла их сию же минуту, но это, к сожалению, было не так. Бен разбудил её и проводил в квартиру. Его руки обнимали её так бережно, так нежно, что Полина улыбнулась, прижимаясь к ним. Он, кажется, что-то говорил о том, как неважно она выглядит, что он боится за её здоровье. Полина почти не слышала его, отчаянно цепляясь за его руку. Только в спальне в голове немного прояснилось, и девушка попыталась остановить Бенедикта, удержать его рядом, но он не был настроен на разговор. – Поговорим завтра утром. Мы оба устали, – Полина потянула его к себе, но он лишь поправил одеяло и улыбнулся ей. – Тебе необходимо поспать. Но девушке не спалось. Она немного полежала в кровати, ощущая жуткую пустоту, холодом разливающуюся по всему телу. Девушка вспомнила, как беспомощно искала она руку Бенедикта, как ей отчаянно не хватало его. А ведь если Бен узнает о её опрометчивом поцелуе с Патриком, так будет всегда! Конечно, он, скорее всего, её простит, но сомнения будут висеть между ними тяжеленым грузом и, в конце концов, разрушат всё. Полина, тяжело вздохнув, решила совершить разведывательную вылазку. Кухня: выпить воды и автоматически открыть холодильник, отчаянно прислушиваясь к каждому звуку в квартире. Коридор: посмотреть на свое отражение, испугаться красных глаз и безумного отчаяния в них. Гостиная… В гостиной горел свет. Бен сидел на диване перед кофейным столиком, на котором аккуратной стопкой лежали сценарии с красными пометками, несколько толстых журналов и новые книги. Наверное, по этой причине на таком фоне так странно смотрелись помятые, раскинутые веером цветные фотографии Рея Меллоу. – Почему ты не спишь? – устало улыбнулся Бен, подняв голову. – Лучше сейчас поговорим. Пожалуйста. Я должна знать… – Полина скользнула на диван, но Бен сразу же поднялся с таким видом, словно это соседство было ему неприятно. – Лучше попьём чаю. И укутайся потеплее. Тут чертовски холодно, – он протянул ей огромное одеяло в мелкий цветочек. Пока Бен возился с чаем на кухне, Полина с беспокойством и нетерпением перебирала фотографии. – Ничего нет… – прошептала она, чувствуя, как липкий, противный и унизительный страх отступает. – Здесь ничего нет. Но почему же Бен ведет себя так странно? Никаких объятий и даже ни единого намёка на поцелуй! Патрик выглядел усталым, заинтересованным, но никак не влюблённым. А она сама… Девушка придирчиво осмотрела свое лицо: грустное, задумчивое, растерянное… – Принесу печенье? К чаю. – Бен на секунду выглянул из кухни и как-то невесело улыбнулся. Полина надеялась, что он не заметил её лихорадочных исследований фотографий. – Я ни единому его слову не поверил, – он поставил на столик чашки с чаем и молочник. - Рей это сразу понял и перешел к делу. К чести этого … журналиста, он предупредил, что собирается выложить эти фотографии. А я –то думал, что он собирается их продать… – Зачем же он тогда пришел? – Я всё никак не мог понять, чего Меллоу хочет от меня, – Бен протянул ей чашку. – Фото абсолютно безобидны. Но потом он извлёк из рукава свои тузы. – Тузы? – Полина заметила, как дрожат её пальцы, нервно скользящие по краю чашки. – Это, конечно, моя вина. Целиком и полностью. Никогда себе этого не прощу, – мужчина достал из своего ежедневника несколько фотографий и положил перед девушкой. – Я не требую от тебя объяснений. Я просто их тебе показываю. Фотографии были сделаны с близкого расстояния – фотограф как будто сидел на старой лиственнице, что росла прямо перед спальней Полины. На одной из них Полина стояла в ночной рубашке, которая ничего не скрывала, возле шкафа. «О боже, сколько можно будет грязи прочитать на форумах… а что напишет сам Рей?» – промелькнуло в голове у девушки. Дышать было так тяжело, словно кто-то ударом выбил весь воздух из легких. Полина смотрела на свои руки, сминающие фотографии, пытающиеся разорвать их. – Господи, что за грязь! Что это такое, Бенедикт?– девушка заметила, как мужчина вздрогнул, словно его собственное имя было для него чужим. – Даже если мы подадим в суд, он скажет, что фото ему были присланы анонимно, а он имеет право публиковать полученную информацию, если она не вызывает подозрений в фальсификации. Как видишь, я уже просмотрел кое-что по этой теме… – Бен обнял её и попытался погладить по голове, но Полина увернулась от его рук и снова схватила фотографии. На следующих фото Рей с изящным мастерством запечатлел, как Патрик дарит ей огромный букет розовых гвоздик. Они дурачились возле пансионата святого Себастиана, в котором в XIX веке обучались девицы из благородных семей: Полина изображала смиренную пансионерку, которой робкий возлюбленный дарит букет через решетку… Но вот так, на фото, казалось, что еще минута – и они поцелуются. Кому какое дело, что это постановочное фото… – Это просто шутка! Мы дурачились! – Я, по-твоему, совершенный идиот? – раздраженно отозвался Бен. – Или ревнивый осел? Полина, не надо смотреть на меня такими испуганными глазами! Разве ЭТО может что-то значить? Вы даже не целуетесь. Девушка поежилась и подвинула к себе чашку с чаем. Сосредоточиться не получалось… – Он тебя любит, – неожиданно спокойно произнес мужчина. – С твоей стороны было бессердечно вот так играть им, неужели ты не понимаешь этого? С моей же стороны – глупо и безрассудно было вот так оставлять тебя рядом с ним! Не знаю, – он задумчиво провел пальцами по краю стола, словно стирая невидимую царапину, – я, наверное, хотел что-то доказать себе. Полина поёжилась: голос Бена был спокойным и добрым, но в то же время настолько грустным, что у Полины заныло сердце. Она протянула к нему руки, но Бен внимательно посмотрел на неё и, ничего не ответив, ушел на кухню. Девушка услышала, как он резко раздвинул шторы и распахнул настежь окно . Джейн обещала приехать с утра и привезти Германа в качестве моральной поддержки. До утра ещё было очень далеко. Девушка подтянула повыше плед и прошлепала к окну. Она видела, как закуривает самый настырный из всех журналистов – смазливый Бобби Палмер, – и флиртует с… Полина поперхнулась, разглядев рыжие локоны Джорджианы МакЛанистер. Она была одной из первых, кто начал добавлять вымышленные факты к трём фотографиям, опубликованным в газете Рея Меллоу. – Я могу сжечь их? Прошу тебя, Бен, разреши мне их сжечь! – Полина ходила по комнате, путаясь в халате. – Не драматизируй! – поморщился мужчина.– Рано или поздно это должно было случиться. Но мне хотелось, чтобы это случилось позднее. Но сейчас уже глупо об этом говорить. – Я не знаю, как тебе объяснить все это. – Нет, милая, ничего не надо объяснять, – немного резковато прервал её Бен. – Мы поговорим о сложностях взаимоотношений с бывшими и о моей занятости… чуть позже. Сейчас есть более насущные проблемы. И я бы хотел подумать о них в тишине и спокойствии, – его рука мягко коснулась её щеки, и Полли закрыла глаза, безмерно счастливая от этого мимолётного прикосновения. – Тебе нужно хорошенько поспать. – Пожалуйста, идём со мной. Пожалуйста, – умоляюще зашептала девушка, прижимаясь к нему всем телом. – Пожалуйста. – Иди спать, Полли, – непреклонно сказал Бен и поцеловал её . … Джейн действительно приехала утром: ещё даже метро не начало свою работу, как неугомонная подружка уже стояла на пороге, сжимая в одной руке пакет с булочками, а в другой – сонного и небритого Германа. Она тараторила, болтала и смеялась, всеми силами пытаясь отвлечь девушку от мрачных мыслей. Полина заметила, что болтовня Джейн чересчур нервная, и она постоянно поглядывает в окно. – Да что не так-то? – не выдержала, наконец, Полли и подошла к окну. Увиденное заставило её отшатнуться: там стояла небольшая кучка девчонок. Ничего пугающего в них не было. На первый взгляд. Но опытный глаз девушки Камбербэтча сразу увидел все, что было необходимо: фотоаппараты, синие шарфы и возбужденное пархание пальцев над телефонами. – Фанатки, – выдохнула Полина. – Пока их ещё очень мало. Прошел слух, что Бен сегодня приедет сюда. А он приедет? – Нет. Мы договорились встретиться в пабе за углом. – Вы не особо скрываетесь. – Мы решили, что это крайне глупо – бегать и смущаться, словно мы школьники. Решили, что будем появляться чаще вместе и на людях, фотографироваться… – голос Полины дрогнул, и она приложила руку к глазам. – Это все какой-то бред. Я говорю его словами и сама не верю в них. Герман принёс чай, а потом, немного подумав, достал бутылку ликера. – Это, конечно, совсем по-русски, пить с утра, но такой повод… Ты говорила с Патриком? – Он звонил. Пытался объяснить. Сказал, что он приходил ко мне лишь проверить, как я – в те дни, когда я была больна и тяжело отходила от обезболивающих. Я хочу ему поверить! Но не могу… – Может быть, все так и было, – осторожно предположила Джейн. – Он ведь так о тебе заботился. Патрик такой джентльмен, он бы не посмел... Наверное, по этой причине Бенедикт и не сердится совсем. – Не знаю даже. Он не сердится, он старается излучать дружелюбие, спокойствие, уверенность, но я чувствую, что это всё напускное. Дурацкая маска. Он хочется показаться таким… правильным, разумным, всё понимающим, уверенным в том, что никто не может быть ему конкурентом. Но я чувствую его волнение, его беспокойство, его гнев. В каждом его движении, в каждом его слове… Понимаете, у него есть… – Он ревнует, что ли? – с недоверием прервал ее Герман. – Нет, он злится, что я такая дура, что я так подставила всех. Я не представляю, как он выберется из этого дерьма. Пока мы должны просто появляться вместе везде, где можно: сверкать мордашками и улыбками, не реагировать на провокации. Но это так страшно – находиться рядом с заледеневшим Беном, который даже обнимает меня, как будто я бездушная кукла… Но он прав – я бездушная кукла… Джейн поморщилась и настороженно уставилась на подругу, но Герман, казалось, этой реплики не заметил. … Полина выбралась из машины, опираясь на руку Бенедикта. Она чувствовала себя Скарлетт, когда Ретт привел её на прием по случаю дня рождения Эшли, и от этого непривлекательного сравнения у неё ныло сердце. С каждым днём девушка всё глубже погружалась в пучину самобичевания, не решаясь задать Бену самый главный вопрос. Он видел её страдания, но облегчить их не торопился. Милый, вежливый, очаровательный – как всегда, но Полина видела, что в нем есть какой-то надлом, который мужчина маскировал привычным амплуа обаятельного джентльмена. – Ты прелестно сегодня выглядишь. Синий цвет тебе идёт, – мягко заметил Бен, поправляя бабочку. – Ну, почему ты такая хмурая? Ведь сегодня премьера… – Я бы хотела быть дома, – пожаловалась Полли. – Мы побудем здесь пару часов и поедем домой. Здесь репортеры и… фанаты, – холодно заметил Бен. – Это официальное мероприятие. – Хорошо. Полина взяла его под руку, с грустью отметив, что последнее время Бен избегает её прикосновений – его рука как будто напряглась, словно её пальцы могли шарахнуть разрядом в 10 000 Вольт. Они фотографировались на ковровой дорожке, когда фанаты, словно ополоумев, истошно принялись скандировать «Бенедикт!». Мужчина улыбнулся, и Полина вдруг увидела, как он умеет стремительно преображаться – секунду назад он мечтал оказаться в кинотеатре, подальше от ледяного ветра и мороси и вот сейчас уже дружелюбно улыбается фанатам, которые тянутся к нему, словно рой мотыльков к стройной свече… Полина испытала чувство дежавю: когда-то она уже видела эту картинку – Бен в окружении поклонников, улыбающийся, счастливый, абсолютно на своём месте, и она, стоящая в стороне… А где же её место?.. Полина скользнула на крыльцо кинотеатра и встала под крышу. Может быть, рядом с Патриком?.. Нет, играть его чувствами, не испытывая к нему ничего, кроме симпатии и вины, она больше никогда не станет… К ней подошла Агнесса – координатор кинотеатра. Это была удивительно милая девушка, которая умела с невероятной лёгкостью решать любые проблемы. Полина уже не раз сталкивалась с ней, и у них установилось что-то вроде приятного светского знакомства. – Его ещё не скоро отпустят, – заметила она. – Многие пришли сюда ради него. И он это знает. – И ему это нравится! – улыбнулась Полина, зябко поводя плечами. За её спиной стояла группа фанатов, которые с нетерпением ждали приближения Бенедикта. Они так хотели его, что их желание ощущалось чисто на физическом уровне – воздух был наэлектризован. Полина поймала себя на мысли, что ей неприятно, что в этой толпе одни девушки. Они перешептывались и смеялись, и Агнесса вдруг покраснела. – Вы не слышите? Они говорят о вас, – сдавленно прошептала она. Полина напряженно выпрямила спину и против своей воли стала прислушиваться. – Наверняка, он её содержит… – Ну, ещё бы, такое платье… – А она – шлюха. – Не надо так, зачем… Она же услышит, – англичанок сразу же выдал полусдавленный шепоток, словно они переговаривались на первой скамье в церкви. Неожиданно Полина услышала русскую речь. Говорившие были страшно возмущены и совершенно не скрывали своих чувств. – Мне вчера прислали статью из «Гардиан», так там прямым текстом говорится, что он сделал ей предложение, а она… – Это не может быть «Гардиан», Настя! Гардиан такие вещи не пишет. Это серьёзный журнал, а не «желтуха», – жалобно проблеял детский голосок с сильным одесским акцентом. – И всё это слухи. Они же вместе пришли. – Да мне насрать! Я и в лицо ей скажу. Так обманывать нашего Бенечку, да это ни в какие ворота. Почему он её ещё не выкинул к чертям? Полину переполняло жгучее чувство стыда и гнева: не рановато-то ли её клеймят, как шлюху?! Девушка резко обернулась – скорее инстинктивно, нежели нарочно. Перед ней стояла молодая девушка, красивая блондинка типично славянской внешности – ей и вправду не хватало косы и коромысла. Под пристальным и мрачным взглядом Полины девушка смешалась и густо покраснела. А вот вторая – неопрятно одетая девочка с огромными наушниками на шее – вскинула голову, готовая принять вызов. В этот самый момент по ступенькам легко взбежал Бен и, помахав всем, увлёк Полину в театр. Его рука скользнула по её спине и задержалась на пояснице. Он склонился к спутнице, и его дыхание сдуло прядку с её шеи. – Ты выглядишь расстроенной. Что-то случилось? Полина подняла голову и улыбнулась ему. – Всё хорошо. Ты не замёрз, обмениваясь рукопожатиями и улыбками под этим ледяным ветром? – она поправила лацкан его пиджака. – Ужасно замёрз! А они, бедняжки, стоят так часами. Хоть бы кофе им раздавали... Ведь так недолго и заболеть. Такие жертвы… – Чтобы прикоснуться к мечте, – рассеянно отозвалась девушка . Джейн отхлебнула ликёр прямо из бутылки и устроилась в кресле поудобнее. – Вот как факты доходят до людей, – мрачно подытожила она. – Рей очень постарался, чтобы люди сами рождали эти истории, добавляя и приукрашивая. Уверена, что через неделю, я уже буду беременна от негра, а Бен решит милосердно усыновить моего ребёнка. А ещё я буду наркоманкой и некрофилкой, а Бен – святым мучеником. Как же это меня бесит!!! – Через неделю о вас уже забудут! Не льсти себе, – отмахнулся Герман. – Как видишь, не забывают! – Полина вытащила из стопки журнал и бросила ему. Она знала, что он там увидит: льстивую статью, целиком облитую сахарным сиропом обожания и поклонения Бенедикту, в которой огромное место было уделено его личной жизни, а она, по мнению автора, у талантливого актера совершенно не складывалась. И нынешний роман тому доказательство… – Миленько написано, но так уныло, – Герман поправил очки и скорчил презрительную гримасу. – Ты так и не рассказала, что было после вашего возвращения из Шотландии. Ты собрала нас здесь, чтобы мы смогли помочь, но мы ничего толком не знаем. Полина пожала плечами и внимательно посмотрела на него. – Шквал звонков, толпы рассерженных фанаток – я не могла выйти в магазин, потому что меня постоянно норовили облить краской! Я удивлена, что никто не вымазал мне дверь дегтем, как падшей женщине. Журналисты, которые готовы залезть в окно… – Да это понятно, а Бен…? – Я тебе уже сказала, как он себя ведёт, – резко отозвалась Полина. – Но это ведь не так страшно?.. Ты выглядишь так, будто он тебя собирается бросить. Полина повернулась к своим друзьям, и у неё сжалось сердце: они так переживали за неё, они совершенно не понимали, что с ней происходит. Наверное, правильней было бы все им рассказать… Девушка прошлась вдоль окна, мельком отметив, что фанатки, кажется, заметили её: девчонки зашумели и запрыгали. Полина резко задернула шторы, и комната погрузилась в полумрак. – Это я должна его избавить от собственного присутствия. Испортила всё. Я ему не пара. И это было понятно с первого раза. Слишком эмоциональная, безответственная и пугливая. Я не создана для нелёгкой доли спутницы такого человека… – Полина коротко вздохнула, чувствуя, как признание собственной ошибки и глупости рвётся наружу. – Ты не любишь его! Если бы любила, то справилась бы со всем, со всем на свете! – задыхающимся голосом воскликнула Джейн, вскакивая. – Если бы ты его любила, то тебе было бы плевать на то, что говорят все эти люди. – А мне не плевать, потому что ему не плевать! Как же ты не понимаешь, что ему важно быть уверенным в своей любимой на сто процентов! А Она же должна быть олицетворением… всего самого хорошего… Ему важно, чтобы она была… – голос Полины съехал на несколько тонов вниз и зазвучал хрипло, – идеальной . Он с самого начала старался меня переделать, вернее, старался научить меня, какой я должна быть… – Идеальных людей не бывает! – С этими словами на пороге возникла Дороти, весело позвякивая ключами и шурша пакетом с бутылками. – Наконец-то я с вами познакомлюсь! Полина была удивлена, как быстро сошлась неутомимая парочка с не менее неугомонной писательницей. Через полчаса, распивая шикарное вино, они болтали, как будто знали друг друга очень давно. – Я ещё притащила свежей прессы. Мне кажется, мистер Меллоу совсем съехал с катушек и почти объявил на вас охоту, – Дороти бросила на столик пачку газет. – Чем вы его так разозлили? Джейн нервно заерзала. – Тут есть моя вина. Я сбежала от него, а он не терпит, когда не может чего-то заполучить. Но Рей всегда обожал преследовать…. Еб**** охотник! Он хочет мне отомстить и знает, куда бить… – Вот же мелочный ублюдок!– Дороти налила ещё немного вина в бокал. – Я болтала с ним как-то пару раз. Он очень умён и не стал бы устраивать такую охоту на вас, сладкая парочка. – Ему нужны деньги, охота, сенсации. Соединил приятное с полезным, – Герман улыбнулся. – Он ведь не успокоится. – Конечно, нет. Но чего он хочет? – Рей хочет нас. Сделать много денег на нашем расставании, – еле смогла выдавить девушка, отшатнувшись назад. – Он доведет дело до конца! – Может, от него нужно откупиться? – Дороти крепко обняла её, и Полина уткнулась в её плечо, готовая в любую минуту расплакаться. – Меллоу – продажная грязная гадюка. У всего есть своя цена! – То, что ему нужно, мы не можем дать. Славу. Публичную, громкую, грязную. Он не остановится, – Джейн поморщилась. – Слушай, а почему я не вижу здесь долговязого рыжего? Или какого он сейчас цвета? Где Бенедикт? – Дороти погладила её по волосам. – Почему такой вопрос мы решаем без него? Полина покраснела и отошла в тень. – Сегодня был тяжелый день. Пора домой, – Бен нежно чмокнул её в щеку и проводил к машине. На мгновение его рука коснулась плеча Полины, скользнула к шеё. Девушка закрыла глаза, чувствуя знакомое тепло, разливающееся по телу. Но секунду спустя он уже стоял как ни в чем не бывало. – Прости, я не могу ехать сейчас с тобой. Но шофёр тебя довезёт, если надо – проводит до самой квартиры. – Не волнуйся, пожалуйста, – отмахнулась девушка. – Всё будет хорошо. – Я бы не был так уверен в этом, – несколько раздраженно ответил Бен. Полина растерянно взглянула на него. Как он был хорош в своем безупречном тёмном костюме. Как же он был недосягаем и холоден, словно Кай, чьё сердце уже полностью принадлежит Снежной Королеве. Но девушка всё же решилась погладить его по щеке, и Бен поморщился, но не отшатнулся. – Милый, я люблю тебя. Не дай этому, – она махнула в сторону освещённого яркими огнями дома и толпы журналистов, – уничтожить нас. – Я тебе говорил, что всё прекрасно понимаю, что я не сержусь… – Полина не дала ему договорить: она обхватила его за шею, притянула к себе и страстно поцеловала. Ей было совершенно все равно, что пространство вокруг них расцветает белыми вспышками фотоаппаратов. – Зря мы это сделали… – улыбнулся он, отводя спутанные пряди с её лица. – Сколько чудесного материла мы подарили «желтой прессе, – но тут же его лицо, светло улыбающееся Полине, изменилось: на какой-то момент он совершенно забыл обо всем, а сейчас ужасные воспоминания обрушились на него с новой силой, причинив ему страшную боль . Полина улыбнулась этим воспоминаниям, и острая тоска затопила её сердце. – Ты точно нам все рассказала? – Герман сделал он-лайн заказ пиццы и подошёл к окну. – Надо пустить немного света в эту комнату, а то выглядит, как будто опиумная курильня. Да и пахнет тут так же! Полина, ты ничего не скрываешь от нас? А то картинка все равно как-то не складывается. Герман не ожидал, что его слова так подействуют на Полину. Она напряженно прошла вдоль дивана и села на крохотный стул в дальнем углу комнаты. Несколько секунд девушка сидела молча, но присутствующие видели, что по её щекам текут слезы. – Господи! Да говори ты уже! – не выдержала Дороти. … И все-таки Полине удалось уговорить Бена поехать домой вместе. Лучезарно поулыбавшись журналистам, они сели в машину – и мужчина устало выдохнул. Кажется, ему этот вечер дался тяжелее всех. В квартире он не стал включать свет – сразу прошёл к бару и разлил по бокалам виски, протянул один из бокалов Полине, но передумал и поставил его на место. Что-то в его движениях смутило девушку: куда-то делась спокойная уверенность и неторопливость, мягкая плавность, которая всегда окружала его на красной дорожке, но не было и торопливости и эмоциональности, привычной в повседневной жизни. Была резкость и угловатость, неповоротливость, словно ему на плечи давила тяжесть. – Я не могу так больше! Я думал… я надеялся, что ты скажешь сама… что ты объяснишь мне ВОТ это! – Бенедикт вытащил из секретера фотографию и протянул её девушке. Она не спешила подходить. Несколько мгновений смотрела на дрожавшую руку, почти сминавшую тонкий лист. – БЛЯТЬ, ПОЛЛИ, ВОЗЬМИ УЖЕ ЭТУ ГРЕБАНУЮ ФОТОГРАФИЮ! От этого яростного окрика Полина вздрогнула и порывисто схватила её. Она прекрасно знала, что на той фотографии: поцелуй с Патриком. Снято талантливо, что уж говорить: фотографу удалось поймать потрясающий момент, когда Полина целует ошарашенного Патрика на диване. В правом нижнем углу стояло время – именно тогда, когда Бен топтался на пороге. Какое невеселое совпадение… Полина подняла глаза на Бена и встретила его мрачный, напряженный взгляд. Ему это совпадение тоже не пришлось по душе. - Какая ирония… Не правда ли, дорогая? – обманчиво спокойно произнес он. – Почему ты не сказала мне? Почему ты не сказала мне сразу? Неужели ты не подумала, что я не выслушаю тебя… О нет, я бы с удовольствием послушал бы тебя! Скорее всего, я был бы расстроен, но… - Бен не смог сохранить самообладания: он рывком стянул с шеи бабочку и отшвырнул ее от себя. – Но ты тянула до последнего! Ведь это же такая чепуха! Всего лишь поцелуй! Но как же унизительно ждать хоть каких-то объяснений, видеть, как ты трусишь, как гадаешь – знаю я или нет! – Бен… – Нет, помолчи! Дай мне сказать! Я очень долго ждал, готовился к этому разговору, – теперь его голос звучал мягче, нежнее, но от этого слушать было еще тяжелее. – Я понимаю, почему все это произошло. Обиделась на меня, как маленькая девочка – не приехал, когда тебе было плохо, оставил одну. Но я работал… – Ты всегда работаешь! – Не прерывай меня, пожалуйста, - чуть ли не сквозь зубы проговорил мужчина. - Меня задевает не поцелуй – в иные дни это значило многое, но не в наше время – и его я могу объяснить и даже понять. Меня убивает то, что ты врала, пряталась, как преступница, надеясь избежать … чего? Кары небесной? Серьёзного разговора? Если бы рассказала сразу, ох, если бы ты рассказала сразу, – Бен подошел к Полине, не сводя с нее глаз, – мы бы смогли решить этот вопрос. Спокойно. Но ты промолчала! Представляешь, насколько я был не готов к этому! Мистер Меллоу от души посмеялся над моим выражением лица, когда я увидел эту фотографию! Полина шагнула к нему навстречу. – Ты боялась моей реакции? Неужели ты так плохо знаешь меня, Полли? Не доверяешь мне? На что, ты думала, меня может толкнуть слепая ревность? Что я тебя придушу, как Отелло? Ты мне не веришь. Ты в меня не веришь… Конечно, я виноват в этом. – Ты не в чем ни виноват! Бен остановил её нетерпеливым жестом. - Но и ты, Полли… Меня мало волнует этот поцелуй – ему я могу найти объяснение. Совсем одна в чужом городе, тяжело больная – конечно, ты обиделась на меня, милая! Но вот твое неверие! Почему ты мне не сказала? Ты сама домыслила мою реакцию, сама испугалась её – и посмотри, к чему все это привело! Пусть я не был готов к тому, что подсунул мне Рей, но то, как ты вела себя все это время! Я ждал хоть какого-то действия, а не перепуганных глаз и жалобного блеяния. - Ты хочешь, чтобы я извинилась? - Да нет же, нет, Господи! Я хочу, чтобы ты поняла, как важно все, что ты делаешь – отразиться на мне. Теперь любые события, которые происходят с кем-то из нас, автоматически касаются нас обоих! Ты понимаешь? – он схватил её за руки и больно сжал их. - Чего же ты хочешь от меня?- Полина хотела, чтобы у неё закружилась голова, чтобы ей стало плохо, тогда бы этот жуткий водоворот слов и событий закончится. Но ей стало стыдно за свои желания и глупые мысли, и она все-таки нашла в себе силы выдержать тревожный взгляд Бена. - Ты должна доверять мне. Не бояться говорить все, что с тобой происходит. Посмотри, к чему привело твое молчание. Если бы ты сказала мне про этот поцелуй, то я бы не был шокирован, и все нападки Меллоу и прессы я бы встретил иначе. - Но ведь он итак опубликовал всю эту грязь! - Как ты могла уже заметить, ЭТУ фотографию он не выложил, - грустно усмехнулся Бенедикт и рассеянно погладил ладони Полины. - Сказал, что прибережет для какого-нибудь торжественного случая. И пожелал мне удачи – «надеюсь, что ваша девушка просто ЗАБЫЛА вам сказать». Полина с грустью заметила, как изменились лица её друзей, пока она рассказывала финал её истории: Дороти сразу же налила ей воды, Герман напоминал всполошенную птицу и, кажется, был готов в любую минуту кинуться к ней с объятиями... А вот Джейн… Это больно ранило Полли – хотя казалось, что больнее уже быть не может. Она выглядела точь-в-точь, как и те девочки с улицы, как фанатки – озлобленной, недоверчивой, разве что чуточки презрения не хватало в её глазах. – Как ты могла поступить так с ним! Он же любит тебя! Бен тебя любит, а ты променяла его на Патрика! – её голос взвился на октаву вверх, Джейн была готова затопать ногами. – О господи… – Полина рухнула на диван, закрыв лицо руками. – Помолчи, Джейн, не веди себя, как настоящая… камбер-сука! – огрызнулся Герман. – Неужели вы не понимаете, во что превратится эта фотография? Это не просто снимок, это… это удар по нему, по Бену, – затрещала Джейн, но неожиданно поперхнулась и села на своё место, гневно сверкая глазами. – О да, репутация – его чертова репутация всегда была и будет важнее всего на свете! Посмотрите, – девушка кивнула в сторону окна, – это целиком и полностью моя вина. Я подвергла его угрозе. И ведь теперь от нас просто так не отстанут. Все то, чего он добивался столько времени, все рухнет прахом. Из-за меня. Я испортила ему все… Я разрушила его мир. Действительно, это был бы всего лишь поцелуй, который можно было бы превратить в шутку. Бен смог бы встретить его достойно. Но он не был готов к этому – и полностью открылся перед Меллоу… – Полина отказалась от воды. – И теперь эта грязная сволочь знает, куда бить, чтобы вызывать бурю нужных ему эмоций. Достаточно лишь намекнуть на ветвистые рога… – девушка тяжело поднялась. – А я не хочу жить, вечно оправдываясь и дрожа от страха… Я думала, что Бен закатит мне сцену ревности, бросит меня, если я ему все расскажу. Теперь он бросит меня за то, что я не рассказала. – Не говори глупостей! – тихо произнесла Джейн и тут же смолкла. – Я должна уехать. Я должна оставить его. Я должна исчезнуть, - задумчиво заметила Полли и прошлась вдоль окна. – Ты решаешь проблему, как трусиха. Оба раза – как самая настоящая трусиха. Каждое действие имеет свои последствия. И ты собираешь убежать и скрыться от них. Снова! – Джейн четко произносила свои слова, словно отвешивая Полине оплеухи. – А что мне делать?! – Терпеть. Быть рядом. Если ты будешь рядом, то эта ужасная ситуация… все станет на свои места. Бенедикт простит тебя, – холодно ответила Джейн. – Не веди себя, как ребенок. – Я должна уехать. И я это сделаю! Я лишняя! Без меня Бен сможет справиться с этим безобразием. Ведь наше расставание – логично. Все ждут этого! Так, может быть, лучше дать им это? И все закончится. Мы оба живые люди, а не газетные заголовки, которые треплют все, кому не лень. - Просто побег планируешь, что ли? – удивленно вытаращился на неё Герман. – Ты не должна убегать от Бена. Что за книжные глупости! Оставь их мне, пожалуйста. Вы должны все обсудить и принять решение вместе. Именно вместе! – заметила Дороти. – Но на всякий случай… Как ты относишься к желтым такси, дорогая?