На ловца и зверь

Внизу находилось несколько человек. С некоторыми из них Софи уже была знакома, например, с Ольгой, Александрой, Томой, других же видела впервые. Однако сейчас все как один были явно вовлечены во что-то занимательное. И, разумеется, в центре этого занимательного находилась Галина, сейчас снова в образе роковой красотки. «Наверное, уже успела показаться в роли подростка Георгию с Максом», - заметив брошенный режиссером на актрису взгляд, подумала Софи. Ее саму поразило, какую злость в ней вызвала эта мысль. Обычно подобной агрессии в отношении других людей девушка за собой не замечала. И такие метаморфозы ей не понравились. Чтобы отвлечься от мыслей о Галине и Георгии, Софи попыталась разобраться, что происходит. - Макс, дорогой, - громко, так что внимание присутствующих волей-неволей приковывалось к ней, рассуждала актриса, - разумеется, я не оспариваю главенство режиссера. О нет. Я, - с легким придыханием продолжала она, одну руку то и дело прикладывая к груди, второй опираясь на рояль, - хочу лишь сказать, что талантливый актер создает историю своего персонажа. Он проникает в его мозги, сживается со своим героем, и из тысяч вариаций того, как можно сыграть роль, актер выбирает единственно верную. Режиссер же наметанным глазом замечает это дивное, восхитительное и потрясающее перерождение и позволяет художнику творить дальше, рисовать своего героя на холсте фильма. «Никогда не думала, что так хоть кто-то говорит в действительности», - поразилась Софи. Однако фразы, которые она и произнести бы не смогла без иронии, из уст Галины звучали совершенно естественно. Почти даже не раздражали. - Однако видение роли актером легко может не совпасть с видением режиссера, - Максим, сложив руки на груди, скептически смотрел на женщину. – Я видел немало таких случаев, - голос его казался равнодушно скучным, но глаза за стеклами узких очков азартно поблескивали. - Глупости! – взмахнула рукой Галина. – Если режиссер умен, а актер талантлив, их видения всегда совпадают. Хотя бы частично. Об остальном можно договориться. Или, - она подмигнула не отрывающему от нее взора Максиму, - убедить. Тот усмехнулся краешком губ, на миг показавшись Софи невероятно привлекательным. Пожалуй, теперь она понимала, почему Галина так стремилась его заполучить. - Я ни разу не слышал, чтобы кто-то из актеров признался в отсутствии таланта. Такое говорят, только желая, чтобы их убедили в обратном. София подумала, что она обязательно покраснела бы на месте Галины. Ведь это же явно был намек. Но та даже бровью не повела. - Актеру нужны комплименты, - ответила Дарицкая. – Нужны как воздух, как вода, - в какой-то момент Софи поняла, что смотрит только на ярко подведенные губы Галины. Ее голос, обволакивал, пленял. Казалось, кто-то разлил вокруг этой женщины саму сексуальность. – От комплиментов любой творческий человек расцветает как цветок на солнце. От них он раскрывается и дарит всего себя миру, отдает лучшее, что есть в нем. Похвала для таланта как вода для плодоносящего дерева. Без нее он чахнет и засыхает. Но кто хочет засохнуть? Никто. И инстинктивно, зачастую сам того не понимая, - она вновь приложила руку к груди, и взгляды присутствующих невольно переместились к ложбинке, которую женщина касалась самым кончиком указательного пальца, - художник молит о ней. Иногда прямо, но чаще ждущими взглядами, застенчивыми улыбками, отчаянием в голосе, неудержанными слезами, криками истерики и сомнениями в собственном таланте. И если вы работаете с творцами, вам это известно как никому. Макс поднял бровь, больше никак не выдав своего отношения к речи. - Сколько пыла, - в голосе мужчины вибрировало какое-то чувство, Софи никак не могла понять, что это, но от него кружилась голова и невольно вспоминалось видение в коридоре в те несколько мгновений, что Георгий держал ее за запястье. Если бы тогда режиссер увлек ее в номер, еще неизвестно, кто бы кого изнасиловал. Судя по взгляду Галины, она думала о чем-то похожем. – Сколько страсти. Но где логика? Мы же обсуждали совсем другое. Вы хотя бы помните, что именно? Женщина фыркнула как раздраженная кошка. Макс же повернулся к Жуковскому. - Георг, а как ты думаешь, могут ли различаться взгляд на персонажа у талантливого актера, с одной стороны, и не менее талантливого режиссера, с другой? - Нет, потому что в моих фильмах у моих актеров то мнение о персонаже, которое я им озвучил. Присутствующие рассмеялись, хотя половина из них так и не определилась, действительно ли это была шутка. Софи же нахмурилась. Что-то с этим мужчиной явно не то. Вернее, с ее реакцией на него. Раньше подобные высказывания не вызывали у нее ничего, кроме возмущения, а с ним… кажутся такими милыми. «Как слово «милый» вообще может быть применимо к подобному субъекту?» - удивлялась она сама себе, но ощущение не проходило. «Кажется, мой разум взял выходной, - мысленно посетовала Софи. – Не иначе, из-за напряженной работы». - Мне же, в свою очередь, интересно послушать, что скажет наш, - режиссер сделал паузу, - пока не утвержденный сценарист. Девушка вздрогнула, оказавшись под прицелом устремленных на нее взглядов, и смущенно улыбнулась. - Надеюсь, что действительно только «пока», - заметила она, пытаясь потянуть время. – Что касается озвученной темы… - мысли метались как перепуганные суслики, однако Софи сделала над собой усилие и выдавила из себя: - мне кажется, если сцена написана хорошо, то разногласий быть не может. - Браво! – хлопнула в ладоши Галина. – Вот слова настоящего сценариста! Софи благодарно улыбнулась «своей новой лучшей подруге». Но Георг явно не собирался давать ей веселиться слишком долго. Он раскрыл сценарий примерно на середине, скользнул глазами по одной из сцен и передал раскрытую папку актрисе. - Что ж, давайте проверим, - ситуация его явно забавляла. Он забрал у испуганной Софи еще одну папку и швырнул ее Максу, назвав номер страницы. – Итак, ознакомьтесь со сценой и сыграйте ее почтенной публике. – Мужчина посмотрел прямо на Софи. – Я же сейчас зачитаю эту сцену, и мы посмотрим, насколько верно утверждение нашего «настоящего сценариста». Персонажи – Олег Филаретович и его дочь Саша. Девушка почувствовала, что ей перестало хватать воздуха. Она понимала: возможно, именно сейчас решается ее судьба. «Кто знает, как он принимает решения и что на это влияет. Сцена, как ее сыграют, моя реакция или что-то еще, совершенно мне непонятное. О Боже, Боже, Боже!». Подступающая паника заставила девушку сжаться и пропустить первые фразы из сцены, которую монотонным, совершенно невыразительным голосом зачитывал режиссер. Не сразу Софи поняла, что столь непрезентабельная подача нужна для того, чтобы присутствующие услышали только реплики, не более. Почему-то вдруг стало обидно. Как бы она хотела, чтобы Георг прочел ее текст иначе. Вложил в него интонации, эмоции, что-то от себя. Такой серьезный человек, читающий вслух ее сценарий… Мысль оказалась невероятно сладкой, но все испортил тот же голос, о котором она только что мечтала: - Итак, вот сцена, все присутствующие с ней ознакомлены, а теперь посмотрим, как ее сыграют актеры. В глазах Георга явно читалось веселье, но Софи все равно тряслась от страха, некстати вспомнив известную фразу о том, что произведение искусства, имеющее только одно толкование, подлежит сожжению. В другой раз она могла и согласиться, но явно не сейчас. И дернул же ее черт влезать со своим мнением. Неужели ничего умнее нельзя было придумать? Никто и никогда еще не играл по сценарию Софи. Тем более настоящие актеры. Сердце девушки тревожно и предвкушающе сжалось. «Боже мой, а что если по моему тексту действительно снимут кино?» София, казалось, впервые осознала эту возможность в полной мере. Следующие несколько мгновений она расширившимися до предела глазами смотрела на происходящее. Смотрела, слушала и не узнавала строки, которые сама же написала.