Биллиантовая Нить

Густав на ощупь шел вперед, пока глаза не привыкли к яркому свету. Он очень надеялся, что Билл не сделал глупость, что в нем осталась хоть капля благоразумия, и все не зашло настолько далеко. Но пройдя больше шагов, чем он на глаз подсчитал расстояние между ними, понял, что опоздал. Страж увидел тонкую фигурку не сразу, ожидая Тома на берегу протоки. Не сразу и признал он в белой одежде нареченного его друга. Да и долго не мог поверить, что охрана могла упустить под страхом смерти такую драгоценность. А теперь поздно. - Боги… - прошептал он в ужасе, уже видя, что будет дальше. Том, узнав, что они не уберегли Билла, казнит всех и его не остановит даже щит стража. Он обезумеет, настрадавшееся сердце не выдержит такого горя. Рядом послышался шелест крыльев бабочки, но Густав не обратил никакого внимания на Эсфир, смотря вглубь озолотившихся волн. - Он… умер, - тихо прошептала девочка, понуро опустив крылышки. Но то, что произошло дальше, заставило отскочить их от края задрожавшего Реньйона. Не выдержав тряски, страж присел, стараясь не упасть с моста. Глаза обоих расширились. Высокие волны сияющей воды взметнулись ввысь всей толщей. - Том?! – пытался перекричать страж жуткий грохот, который вынудил вздрогнуть даже озолотившееся небо. Тяжелые толщи рокотали над городом Омег, заставляя землю дрожать, а птиц беспокойно взмыть из своих гнезд. Гремящие воды с обеих сторон протоки поднялись, могучими стенами, застывая словно ширмы. Эсфир с неприкрытым страхом заглянула вниз с моста. Сверху была видна только высота Реньйона и мелкое мутное дно некогда глубоких вод. В той грязи по пояс стоял Том, осторожно придерживая хрупкое тело над водой, стараясь не прикасаться к оголенным рукам, заматывая любимого в мокрую тряпку, которая некогда была белоснежной накидкой. - Том! – радости в голосе Густава было немерено. Тяжелый груз вины спал, и полное облегчение дало ему возможность окончательно осесть на белые камни. - Густав! Мне нужна помощь! – отозвался принц. В голосе чувствовалось еще не до конца спавшая тревога, и одышка никак не проходила. Тело принца едва не падало в воду от слабости, но Альфа находил в себе силы не упасть в ил, поддерживая своего глупыша. – Любимый мой, - нежно прошептал, переводя взгляд на бледное личико Билла. – Что же ты творишь со мной? Омега едва дышал. Вода давно покинула его легкие по приказу Тома. Но он не приходил в себя. Принц надеялся, что это всего лишь сказалось перенапряжение, и любимый скоро откроет глаза. Гул все так же прокатывался посреди протоки, воды сотрясали землю своей тяжестью, но не смели не повиноваться и вновь лечь в свое ложе. Густаву понадобилось не много времени, чтобы сбежать вниз к своему принцу, рассекая воду войти в мутное болото и передав Тому схенти*, подхватить из его рук мальчика. - Это моя вина, я не досмотрел. Прости, Том, - запричитал Густав, оборачиваясь и горестно заглядывая в уставшие глаза своего друга, который едва плелся позади. - Здесь нет ничьей вины. Ты ничего не мог сделать. Никто ничего не мог сделать, кроме меня. – Принц обессилено повалился ничком на сухой песок, облегченно простонав. Как же он устал. Цветение лотарии. Долгий путь. Обиды. Новые знания. Попытка самоубийства любимого. На его месте другой бы уже давно сдался, но в нем еще были силы жить дальше и не раз сталкиваться с проблемами, какие бы они ни были, теперь у него есть оружие. Толщи воды неспешно опустились вновь в свое русло, как только они вышли на берег, и жуткий грохот затих над океаном, переставая давить на слух. Том едва успел. Еще несколько секунд и вся его жизнь потеряла бы смысл. Он повернул голову к Биллу, друг осторожно положил его на песок, теперь Том своего Омегу ни за что не оставит даже на короткое мгновение, пока не убедится, что любимый не причинит себе вреда. - Ты все узнал? Электр нашел причину? – Густав нервно оглянулся на город, видя, как к ним уже спешит Эсфир и взволнованный Маул с теплым пледом. В очередной раз отец спешит к океану, чтобы не дать сыну покинуть этот мир. Это стало для него немалым ударом, и все волнение перетекло в злобу, которая направлялась только на одного человека. - Да… - Том простонал, вновь поднимаясь на ноги. Нет времени прохлаждаться, тем более он не мог показать своей слабости перед отцом своего жениха. – Долгая история. Но главное: теперь я знаю, что Билл любит меня. Нужно просто заставить его не бояться показать свою любовь, не бояться меня любить. Нужно доказать, что я никогда не причиню боли и сберегу его сердце. И я докажу. Страж кивнул, уловив основную мысль. К ним подбежал обеспокоенный Маул, окутывая все так же бессознательного сына в теплое одеяло. Он не обращал внимания ни на Густава, ни даже на жениха своего ребенка. Убедившись, что с Биллом все хорошо, и мальчику всего лишь нужен покой, отец перевел дух. - Эсфир, возвращайся в храм, - Том посмотрел на запыхавшуюся малышку и та кивнув улетела. - Маул? – позвал принц, чтобы напомнить о своей персоне жрецу. Но пожалел об этом, когда злобный взгляд рассерженного отца пронзил его до самых костей. - Вы едва не отняли у меня ребенка, принц. Я дал согласие на брак при одном условии. Но вы забыли о своем обещании, – сухо ответил мужчина. Он подхватил на руки сына, обернутого одеялом, словно в кокон, направляясь в храм. - Я выполнил обещание. Я люблю вашего сына, и вся моя жизнь посвящена Биллу, – Том поспешил за Маулом, понимая, что сейчас его помолвка может быть расторгнута, а этого никак нельзя было допустить. Принц не понимал, почему на его пути к счастью стоит так много препятствий, и почему, если боги не хотят его брака с любимым, вообще позволили им встретиться? Чтобы смотреть на его страдания? Благо сейчас его уже ничто не остановит, Билл будет его, несмотря на все преграды. - Из-за вас мой сын чуть не умер, и это вы называете посвящением жизни? Я не отдам своего ребенка в чужие земли, где он никому не нужен, где о нем никто не будет заботиться, где он может погибнуть… - Но, Маул! Билл – моя судьба. Наша встреча была предначертана богами. Я должен быть рядом со своим любимым, а он рядом со мной. - И где же вы были, когда мой сын прыгнул в пучину черных вод? Рядом? – злоба так и сквозила в тоне Маула, но Том не собирался сдаваться. - Моя душа и сердце всегда рядом с Биллом. Маул, не вынуждайте меня пойти по законам Альф, – отец остановился, прищурившись от яркого света воссоединившихся звезд, и окинул взглядом решительно настроенного мужчину. - Я согласился следовать обычаям Омег, надеясь на благосклонность Билла, я дал ему время принять меня. Но я мог взять его еще восьмилетним ребенком в мужья и увести в свои земли без вашего согласия. И никто бы меня не остановил. А сейчас вы надеетесь, что я отступлюсь? Решайте, Маул, либо я забираю силой Билла в свои владения, либо вы добровольно венчаете нас в ближайшие несколько часов, как только Билл придет в себя, и все будет по закону. Отец прижал к груди сильнее сверток. Взгляд его стал растерянным, но вид далеко не говорил, что он сейчас же отдаст своего ребенка. - Я клянусь, что не причиню вреда Биллу. Он не познает боли, я не обижу его. Билл – самое дорогое, что есть в моей жизни. Я позабочусь о нем, – решил добавить Том откровенность, надеясь, что Маул сделает правильный выбор. Густав безмолвно стоял в стороне, он не решался вмешаться, чтобы потом не стать крайним в ссоре. - Если с моим сыном что-то случится, вы готовы понести за это смерть? – вкрадчиво спросил жрец. - Если я не смогу защитить своего Омегу, не смогу его уберечь, я сам предамся смерти. Мне не нужна жизнь без Билла. Маул внимательно окинул взглядом полуобнаженную сильную фигуру наследника престола Альф. Заглянул в теплые, хоть и излучающие усталь карие глаза, которые всегда сверкали любовью и нежностью, достаточно было лишь подумать мужчине о Билле и, сделав несколько шагов к принцу, осторожно передал сверток в надежные, как он решил, руки. Он знал, что происходит с его сыном. Знал, что отказав Тому потеряет последний шанс спасти своего ребенка. Билл таял с каждым днем, лотария высасывала из него жизнь. И жрец надеялся, что принц Альф сумеет убедить упрямца разделить не только ложе, но и судьбу. Он желал для своего сына счастья. - Как только Билл придет в себя, идите в парадную залу. Все для церемонии уже готово, – бросив еще один взгляд на сына, Маул поспешил назад в храм, который по наставлениям богов не имел права надолго покидать. Том не захотел передавать любимого в руки стража. Хоть он и страшно вымотался, хоть все мышцы сводило от боли, он не хотел выпускать из рук мальчика. Путь к храму был не далек, но пока они дошли до комнаты Билла, Том совсем выдохся, укладывая своего Омежку на постель. Возле окна он увидел двух своих охранников, побежденно павших ниц. А в уголке комнаты сидел Геворг, обреченно повернув голову к принцу. Но Том ничего не сказал, ему было сейчас трудно оценить ситуацию, трудно понять, каким образом его мальчик сумел одолеть двух взрослых мужиков, мало того еще и хранителя как-то заарканил, который имел Дар-противоядие от любого воздействия мира. - Зовите зельника, - обратился он к Густаву и подоспевшей Эсфир, хотя поднялся и Геворг, на которого страж бросал взволнованные взгляды. - Пусть поможет Лендору с Арбедом и приведет Билла в сознание… - Том запнулся. Он только сейчас заметил, что все это время его не так сильно призывал запах любимого как раньше и понял: Омежка был готов к ночи Гармонии. К ночи, которая соединила бы их судьбы, когда Том стал бы принадлежать только любимому, а Билл ему. К ночи, которая, возможно, никогда не состоится. Том вынырнул из транса, когда в комнате уже никого кроме них с Биллом и двух бессознательных охранников не было. Присев на кровать, он только сейчас почувствовал крайнюю потребность отдохнуть. Но, тем не менее, не позволял себе забыться и лечь рядом с Биллом. Сгорбившись под тяжестью мыслей, Том прикрыл веки, не сразу уловив на себе пристальный взгляд. Повернув голову, Том застыл, не в состоянии поверить, что в любимых глазах, которые выглядывали из-под одеяла, нет такого уже привычного призрения, ненависти и злобы. Только не выплеснувшийся страх и боль. - Билл… - Пожалуйста, ничего не говори, - голос Омеги прозвучал глухо из-за толстого пледа. - Я должен тебе кое-что объяснить, а ты должен меня выслушать, – Том ожидал, что Билл сейчас опять кинет что-то злободневное, чтобы пополнить запас острых осколков в его груди. Но тот лишь молча смотрел на него, это придало немного уверенности. – Мы обычно мало с тобой говорим, я не всегда могу найти общую тему для разговора, не всегда могу угадать, что тебе нравится, не всегда могу предугадать твои желания, но, поверь, я стараюсь, – мужчина вздохнул, окончательно набравшись смелости, а в глазах Билла наверняка наглости, и сжал через одеяло маленькую ручку. – Я ни к чему тебя не принуждаю, ничего от тебя не требую, ни твоей любви, ни твоих ласк, только чтобы ты был рядом. И я знаю, что ты носишь маску, чтобы твоя лотария меня не почувствовала, - Том, увидев блеснувший страх в глазах напротив, тут же поспешил загладить сказанное: – но я не буду срывать ее с тебя. Мы постараемся… - Принц запнулся, как же ему понравилось это «мы», - чтобы твоя лотария была защищена от моей. Твое тело так же будет закрыто, как и обоняние. Только прошу, не бойся меня, не отталкивай. Билл молчал, не мигая, рассматривая мокрого, по пояс в подсохшем песке, осунувшегося нареченного в грязном когда-то наверняка белом схенти. Его молчание напрягало принца, заставляя мозги работать на последние крупицы энергии, искать правильные слова, чтобы подложить почву для их дружбы. И прошла не одна минута, пока его не осенила мысль, показавшаяся ему выходом. – Билл, скажи, чего ты боишься? – он уже знал ответ, но хотел услышать его из уст любимого, хоть и не был уверен. - Я… не знаю. Многого, что касается тебя, - неуверенно отозвался Омега, чуть подумав. Такой спокойный ответ подбадривал Тома говорить дальше, он даже не ожидал, что Билл ответит, а не прогонит. – Боюсь, что ты причинишь мне вред. Боюсь, что завладеешь моей душой. Боюсь, что не сумеешь сберечь мое сердце. Я боюсь боли, которую ты мне принесешь. Том терпеливо ждал, когда его Омежка выскажет все свои страхи, уже заблаговременно давая себе обещание, что никогда не причинит любимому боли, что никогда не будет пользоваться его любовью. - Билл, ты боишься меня полюбить, боишься, что я сделаю тебе больно, но ты хоть раз задумывался о том, сколько раз ты обжег мое сердце обидой? – раскосые глазки, подведенные сурьмой, вспыхнули нескрываемой виной и раскаянием. Черные брови надломились пониманием, но Билл ничего не сказал. Том и не ждал ответа, он уже знал, что сделал правильный шаг, и путь к их дружбе был открыт, теперь главное не разочаровать любимого. Принц ждал, пока мальчик сполна погорюет над их судьбой, замечая, что зельника слишком долго нет. – Как ты себя чувствуешь? – Том так хотел прикоснуться хотя бы к черной прядке, которая выбилась из-под одеяла, но не решался. Он действительно не хотел, чтобы Билл отдался ему только под влиянием лотарии. Он желал любимого, мечтал о нем, как о самом сокровенном, но хотел, чтобы Омежка принял его сам, а не под натиском природы. - Хорошо… - так же тихо прошептал Билл, словно сам еще не до конца верил, что может так спокойно разговаривать с потенциальным врагом. - Я позвал зельника, чтобы он помог тебе и охране. - Я сам помогу твоей охране, можешь не беспокоиться, – Билл повернул голову к неподвижным телам, чтобы снять с них удерживающую немощь. Послышалась тихая возня, тягостные вздохи, когда Альфы поднялись с каменного пола, обеспокоенно бросив взгляд на постель и тут же расслабляясь – с Биллом был принц, а значит все хорошо. Том удивленно окинул помятых мужчин, понимая, что у Билла Дар связанный не только с покорением сердец чудовищ, что он проверил на себе. Ведь его в облике морского гада еще никто не мог укротить кроме любимого. - Я забочусь о тебе, – Том кивнул охране, чтобы они не отходили от окна. В воде он сумел спасти любимого, но в полете у него это вряд ли получится сделать, не разнеся полгорода. - Билл, я хотел попросить тебя об одном одолжении. Это очень упростит мою жизнь, поможет мне не слететь окончательно с катушек, – Омежка медленно перевел взгляд на принца, в его глазах Том уже читал смятение. – Я просто хотел попросить тебя, чтобы зельник готовил твое тело каждый день как к ночи Гармонии… - Зачем? – насторожено спросил Билл, а он-то только поверил, что Том действительно не прикоснется к нему. А на самом деле тот только и думает, как бы утащить в свое ложе. - Твой запах, он кружит мне голову, твоя лотария призывает меня, и ей очень тяжело опираться, ты даже не представляешь, к чему она меня принуждает, – мужчина нервно сглотнул, вспоминая о своих ночных кошмарах. - А зельник сделает так, что я едва буду чувствовать аромат твоего цветка. Пожалуйста, помилосердствуй хотя бы раз. Билл отбросил все плохие мысли о принце. Но все еще недоверчиво поглядывал на Альфу с опущенными плечами, да и слишком уставшим видом. - Хорошо, - легко согласился, даже не упрекнув и не сказав слова поперек. Том не верил своим ушам, своим глазам, он не знал, что произошло с его маленьким Омежкой, что на него так повлияло, но был благодарен за эти первые крупицы хоть какого-то понимания между ними. - Хорошо? – на всякий случай переспросил. - Да, - легко подтвердил Билл, даже ничего колкого не сказав на переспрашивание. Том вообще впервые слышал от него это маленькое слово. - Хм, - мужчина закусил губу, он думал, как бы теперь довести любимого на церемонию. – Мы сегодня должны обвенчаться. Я не могу забрать тебя с собой, пока мы хотя бы не встанем перед богами. - Разве в этом есть смысл? Ты ведь пообещал, что у нас не будет ночи Гармонии, – насторожено спросил Билл, ему уже было жарко в тяжелом пледе, хотелось хоть немного глотнуть свежего воздуха, но он не мог себе этого позволить, пока его Альфа рядом. - Если бы я не был принцем, церемония не имела бы никакого смысла, но мы должны стать перед богами, попросить их благословения. Я обещаю, что у нас не будет ночи Гармонии, пока ты сам этого не захочешь. - А если я никогда не захочу? – в голосе Том узнал такие знакомые резкие нотки. - Значит, у нас никогда не будет близости… - И ты выберешь другого Омегу? – любимые глазки, от которых Том не мог оторваться прищурились, в них вновь заплясали бесы. И принц начал уже беспокоиться, что в Билле просыпается тот острый меч, которым он рубит его сердце день ото дня. - Нет, мне никто больше не нужен. Только ты, – Том сильней сжал ручку, которую так и не отпускал, чувствуя ее жар даже через толстое одеяло. Билл облегченно вздохнул, даже не заметив, что от сердца словно отлегло что-то гадкое и неприятное. Он знал, что Том ждет его согласия, трезвый ум возвращался, теперь он видел, что может сейчас сказать «нет» и никакой свадьбы не будет, никто его не заберет в чужые земли, но Билл не мог отказать. Теперь не мог. Перед глазами все еще стояла ужасная картина. Реки крови. Ее горячий липкий запах чувствовался даже на языке. Разломанные в щепки ребра с разрубленным сердцем и безжизненное лицо принца. Дыхание стало замедляться. - Билл? – тихо позвал принц, времени было не так много. - Да, - ответ сорвался с сухих губ быстрее, чем мальчик успел его обдумать. - Я позову зельника? - Да, – все так же тихо. Том неуверенно поднялся с постели, кивнув Лендору и Арбеду, чтобы глаз не спускали с его нареченного и, чуть пошатываясь, вышел из комнаты, подпирая дверь с другой стороны. Облегченный вздох сорвался с обветренных губ. Красные глаза устало прикрыли веки. Том радостно улыбнулся, - такой тяжелый разговор все же получился, и несколько маленьких, но все же шажков, было сделано по направлению к любимому. - Андрос? – Том открыл глаза, окидывая взглядом коридор, в котором столпилось слишком много людей. Красная фигурка проскользнула к нему между зельником и его учеником, внимательно заглянув в лицо своего принца. - Мне нужна твоя помощь. Ты пойдешь со мной, - вздохнув, Том оторвался от холодной двери, подходя к зельнику. – И, Листерий, ты можешь оставить все необходимые настойки Геворгу? - Зачем? - Чтобы он мог каждый день маскировать аромат лотарии Билла. - Думаю, да… - задумался на секунду зельник. - Они не столь сложны. В ваших землях должны быть эти травы. – Растерянно отозвался старик, смотря ослепшими глазами куда-то влево от принца. - Спасибо. Приготовьте все, через час я приду за своим Омегой, – Том кивнул ученику зельника, не обратив никакого внимания на других присутствующих. Сейчас он не хотел ни о чем думать, кроме Билла. Его любимый мальчик говорил с ним впервые без сарказма и злых смешков. Это давало хоть и шаткую, но надежду на светлое будущее.