Звезда Давида

Лунное Затмение – Колыбельная

Тяжелые шторы не пропускают ни одного луча света. Будь то день или ночь, они никогда не бывают задернуты, никогда не открывают прекрасный вид из окна на безупречный мегаполис - Сеул, никогда не позволяют никому, даже ветру, войти в комнату через окно. Такая же плотная ткань покрывает все многочисленные зеркала во всей квартире. Вся техника давно отключена от розеток, везде изъяты батарейки и аккумуляторы, мобильные телефоны разбиты вдребезги и все детали разбросаны по пустым комнатам. Везде царит жуткий беспорядок. Ничего целого в этой квартире давно не найти. Даже дух хозяина этого места уже не тот… Все сломано, расколото, разбито, разгромлено, убито, распорото, раскромсано. Только круглые сутки слышно бормотание – повторение одной-единственной фразы - наполняющее пустоту и тишину жутким полушепотом–полушипением. - Уйди, ты мне больше не нужен. А в ответ периодично раздается ответ, такой же тихий, как капли воды, падающие из не до конца закрытого крана в разгромленной ванной. - Я слежу за тобой… Я всегда здесь - за твоей спиной… Свернувшись в клубочек на огромном матрасе – остатке от былого роскошного ложа - под грудой разных тряпок и одеял, лежит тонкий и хрупкий молодой мужчина, трясущийся крупной дрожью. В нем уже не узнать яркого и сильного былого его, которого боялись многие и многие. Теперь он лишь жалкий червь, который трясется от каждого шороха. Его никто не навещает. Кроме одного человека... Едва заметная тень, одна из многих, которые создают тьму, царящую в комнате, скользит ближе к тряпичному вороху и опускается на пол – близко-близко – нависая прямо над существом, завернутым в тканях. Полупрозрачная ладошка выскальзывает из черноты и замирает над тем местом, где находится лицо хозяина квартиры. Тонкие пальцы проникают сквозь одеяла, многочисленные покрывала и полотенца, дотрагиваясь до кожи своей жертвы. - Когда смерть дойдет до тебя… - аккуратный ноготь царапает холодную кожу. - Ты будешь кричать… - тело молодого парня не двигается, но начинает трястись сильнее. - Ты будешь стонать… - подушечка артистичных пальцев скользит к уголку пухлых губ и очерчивает их контур. – А я буду только смотреть, как твое сердце издаст последний удар в моих руках… - молодой человек начинает нервно биться под тряпками и приглушенно выть от страха. – А затем я тихо испарюсь, как твой самый жуткий кошмар, Куйсянь… - Нет!!! – истеричный крик взрывает мертвую тишину. Куйсянь уже вырвался из плена одеял, в который он сам себя заточил, и теперь, нервно хватаясь пальцами за отросшие светлые волосы, тяжело дышит, едва сдерживая слезы. А его тихие всхлипы утопают в негромком смехе по ту сторону тяжелых штор, которые не пропускают ни одного луча света.