If The Story Is Over

Я смотрел, как Ниимура перевернул последнюю страницу и, сняв очки, потёр утомлённые глаза. Я не торопил его – мне нужна была его реакция. Время неумолимо капало на мозг, в машине, припаркованной у ворот дома Ниимуры, скучал Дайске, а хозяин дома всем своим видом давал понять, что совершенно никуда не торопится и плевать хочет на незваного гостя, который в данный момент бездарно просиживает его диван. Дорогой, к слову, диван, но это так, мои личные умозаключения. Хотя со вкусом, несмотря на всю дороговизну ремонта и мебели, у Ниимуры было не ахти. Впрочем, какого чёрта меня сейчас это волнует? - Чего Вы от меня хотите, Хара-сан? – мой собеседник решил, слава великим богам, проявить хотя бы видимость заинтересованности. Но меня он хрен обманет – я отчётливо видел, что ему, по большому счёту, плевать и на исповедь Ниикуры, и на самого Ниикуру, и, соответственно, на меня. - Я хочу вернуть Каору, – тактика неожиданной честности сработала: у Ниимуры удивлённо расширились глаза. Не ожидал, да, что кому-то будет дело до человека, которого ты просто отшвырнул от себя? - Но, позвольте, Хара-сан, Ниикура же ясно дал понять, что искать его не нужно. Зачем пытаться вернуть человека, который не хочет возвращаться? Ах, какие мы стали рассудительные и логичные. Скотина. Мордой бы тебя вот прямо сейчас да по этому дивану... Дыши глубже, Тошия, он тебе ещё пригодится. А потом уже поговорим с ним по-другому. - В данном случае понятие "не хочет" подразумевает "боится". Я хочу помочь Каору преодолеть этот страх. - Но для начала его нужно найти, не так ли? Так ли, так ли. И разговаривает, как психотерапевт лощёный – всё так правильно, что оскомина на зубах. А зубы-то прямо напрашиваются на хороший кулак... Держи себя в руках, Тошия, этот тип – твоя единственная надежда. - А Вы уверены, Хара-сан, что Ниикура вообще жив? Ах ты, мразь... Но я спокоен, как Будда. - Уверен, Ниимура-сан.       Я никогда не расскажу тебе, сколько сил и времени ушло на то, чтобы найти хоть одну зацепку о его нынешнем местонахождении. Но, как всегда, обнаружился Каору случайно... - А зачем это Вам, Хара-сан? Долг Каору Вам, кажется, отдал. Убить гада. Немедленно и с особой жестокостью. Но Дайске ждёт в машине, и надо быть выше этих разборок. В конце концов, на криминал он не подписывался. - Зато я ему задолжал.       Ниимура понимающе хмыкнул и замолчал. Я смотрел на него и думал, что, по сути, он обычный человек – не лучше и не хуже других. Просто в свете обстоятельств и моего личного восприятия кажется мне последней гнидой. Ниимура тянул время, а я переживал, что мы можем не успеть. Но уходить из этого дома так просто я не собирался. Либо этот тип играет по моим правилам, либо придётся применять силу. Третьего не дано. - Так чего Вы хотите от меня, Хара-сан? Замкнутый круг какой-то. - Я хочу, чтобы Вы поехали с нами, Ниимура-сан, и включили всё своё красноречие, чтобы убедить Каору вернуться. - А какая мне от этого выгода? – эту усмешку страстно хотелось стереть с лица Ниимуры раз и навсегда. Чтоб неповадно было. Выгоду он ищет, видите ли... Не нервничай, Тошия, он же этого и добивается, разве непонятно? Будь предельно вежлив, чтоб он подавился... - Обещаю никогда больше Вас не беспокоить, Ниимура-сан. - А Каору? - Приложу все усилия. Гондон ты драный. Отвратительно, Тошия, твоё образование негодует. Помни о статусе. - Ну хорошо, я согласен, только обратно я доберусь сам. Ах, мы боимся запятнать своё честное имя нахождением рядом с так низко падшим человеком. Какая трагедия... Держи лицо, Тошия, этот фарс скоро закончится. - Как Вам будет угодно, Ниимура-сан.       Лёгкий наклон головы – я очень воспитан. На сколько он меня старше, на год? Старость надо уважать, я помню. И быть снисходительным к проявлениям старческого маразма. - Пойдёмте, Хара-сан, – Ниимура поднялся, и я последовал его примеру. К машине шли молча, а я сверлил взглядом дыру в затылке Ниимуры. Это меня успокаивало. В салоне гремел и рычал добротный трэш, но Дайске немедленно выключил его, как только мы распахнули дверцы. - У Вас есть личный шофёр, Хара-сан? – Ниимура был удивлён.       Оу, понятно. Сила и статус – вот то, что ты уважаешь, да, Ниимура? Андо, видимо, решил подыграть мне и сделал каменное лицо, как и положено порядочному подчинённому. Браво, Дай! Потом мы обязательно поржём над этим моментом, я обещаю.       Ехали в тишине. Андо даже радио не стал включать, а Ниимура вообще затих и не задавал никаких вопросов. Мне это было только на руку – на меня как раз накатили воспоминания.       ...Я написал Каору сразу, как только устроился в Италии, но он мне не ответил. Я писал ему снова и снова, но ответа так ни разу и не получил. Дайске говорил, что Ниикура стал замкнутым и совсем уж погружённым в себя. Я волновался, но что мог сделать, находясь за несколько тысяч километров от него? Потом Андо сообщил мне, что Каору всё-таки получил должность корректора и совсем погряз в работе. Это было на него похоже, но если бы я знал... А сразу после Нового года Дайске написал мне, что Ниикура уволился. Я звонил ему, но абонент был недоступен, просил Дая узнать хоть что-то, но никто понятия не имел, куда мог деться Каору. А потом, ближе к лету, на электронную почту пришло письмо Ниикуры с текстовым документом. Я читал и готов был убить себя за то, что был так слеп и позволил всему этому случиться. Летние каникулы я провёл в Японии и объездил все окрестности Токио в поисках Ниикуры. Естественно, я его не нашёл, и просил Дая продолжить начатое. Он согласился и всё время, что я провёл в Италии, регулярно присылал мне фотоотчёты. Ниикуру мы так и не нашли.       Вернувшись в Токио уже дипломированным специалистом, я продолжил поиски. Теперь я возглавлял кафедру искусствоведения в том же университете, где учился. Времени свободного почти не оставалось, но я не унывал. Мне нужна была хоть одна зацепка, но Каору их не оставил. И тогда я решил пойти "от противного": у одного из моих студентов отец возглавлял Департамент статистики, и я обратился к нему за помощью. Почти три месяца ушло на обработку списков умерших за последние три года, но Каору я там, к счастью, не обнаружил. Затем я сосредоточился на списках пролеченных в стационарах – мало ли, может, Ниикура обращался в больницу за помощью. Но и здесь меня ждало разочарование. Налоговых деклараций Каору тоже не заполнял. Штрафы не платил. Складывалось впечатление, что человека попросту не существует. Но и из страны Ниикура тоже не уезжал, что давало мне хоть какую-то надежду.       И вот, когда уже, казалось, все возможности были исчерпаны, Дайске пришёл ко мне с невероятным количеством фотографий. Он готовил собственную выставку и решил обратиться ко мне за помощью. Я терпеливо и тщательно просматривал фотографии, делал замечания, пока не запнулся на одной из них. Вроде ничего особенного на фотографии не было, обычный портовый район – горы контейнеров, расчерченное чайками небо, кусочек моря – Андо снимал всё это с каких-то ступеней, и в кадр попала чья-то рука, держащаяся за перила. Если бы я не имел счастье лицезреть Каору, выходящего из душа с повязанным на бёдрах полотенцем, я бы не обратил внимания на эту руку. Но я видел большинство его татуировок и потому узнал. Это было невероятно: обработать огромное количество статистической информации, убить на это полгода жизни, и обнаружить Каору на одной из неудачных, по мнению Дайске, фотографий. Андо, с которым я немедленно поделился радостью, долго пытался вспомнить этот район, пока его не осенило (после того, как я пригрозил лишить его фотокамеры): Йокогама!       В Йокогаму я поехал один – хотел просто разведать обстановку. Обстановка ввергла меня в шок. Я включил всё своё обаяние, и продавщицы того самого магазинчика, со ступенек которого Андо и сделал тот исторический кадр, рассказали мне всю историю Каору с того момента, как он оказался здесь. - Он ведь человек-то хороший, интеллигентный, – вздыхала та, что постарше, оказавшаяся хозяйкой магазинчика, – просто, видать, обстоятельства. Он поначалу на судоверфи работал – здесь же, в Йокогаме. Рассказывал, что жил в этих, знаете, интернет-кафе. Никаких особых удобств, кроме интернета, там и нет, зато недорого совсем. А потом он под сокращение попал, платить за проживание нечем стало, и он сначала на улице жил, пока тепло было, а потом пришёл сюда. Два года уже здесь, грузчиком работает в порту. Это ж только на словах у нас всё автоматизировано, а на деле... Официально его никто не оформлял, просто платят ему за каждый день и жить позволяют в вагончике, который остался с того времени, как тут сторожа жили, пока нормальное здание не построили. Вот только электричества там нет, а кипяток Каору берёт у охранников...       Хозяйка оборвала себя на полуслове и указала мне глазами на дверь. Я обернулся. К магазину шёл Каору, а у меня внутри всё оборвалось. Но женщина оказалась догадливой и без лишних вопросов отправила ко мне свою помощницу – якобы помочь что-то выбрать в холодильниках. Каору на меня не обратил никакого внимания – приглядевшись, я заметил, что он попросту пьян и вряд ли смог бы меня узнать. Он кутался в старенькое пальто, в котором приехал в Токио чёрт знает сколько времени назад. Я едва сумел побороть острый приступ жалости, понимая, что сейчас всё равно ничего не смогу сделать. Каору купил сигареты, две пачки лапши быстрого приготовления и бутылку сётю. - Выходной, Каору-сан? – понимающе улыбнулась хозяйка, а Ниикура кивнул и поблагодарил, после чего развернулся и нетвёрдой походкой вышел из магазина. Мне поплохело. Я не ожидал такого, если честно. Осунувшийся, с мутным взглядом и дрожащими руками – Каору никогда не был таким раньше. Я смотрел ему вслед и не узнавал. И желание кинуться вдогонку, схватить, затолкать в машину и увезти едва не пересилило здравый смысл. Я оставил хозяйке магазина свою визитку и попросил держать меня в курсе всего, что происходит с Каору.       Вернувшись из Йокогамы, я развил бурную деятельность: продал квартиру и купил небольшой дом в Камакуре – с мансардой, разумеется. Я подумал, что ни в Токио, ни в Йокогаме Каору не захочет жить. Конечно, уверенности в том, что он вообще согласится жить у меня, не было, но я не терял надежды. Ремонт делал сам, до сих пор ещё не закончил, если честно. Несколько дней назад мне позвонила хозяйка магазина и сообщила, что Каору-сан стал плохо себя чувствовать. Я договорился с Дайске, что его брат, работающий в одной из частных клиник, возьмётся за лечение Ниикуры, потому что со страховкой у Каору явно были проблемы и устроить его в клинику легально было довольно непросто. Оставалось самое главное: как уговорить Каору вернуться. На себя я не надеялся – не настолько хорошо знал Ниикуру, да и не думал, если честно, что он будет рад меня видеть. Зато я, кажется, знал человека, который мог помочь. Так я оказался у Ниимуры... - Приехали! – сообщил Дайске, и я огляделся по сторонам. Знакомый пейзаж. Сзади завозился Ниимура, открывая дверцу и выходя на свежий воздух. Сгущались сумерки, и крики чаек были особенно оглушительны в это время суток. Я поморщился, выбираясь из салона. Дайске остался в машине, в точности следуя выбранной на сегодня роли. - Почему я должен идти туда, Хара-сан? Запас вежливости подходил к концу, и я это чувствовал. Тошия, потерпи ещё немного. - Потому что только Вы знаете, какие струны задеть, чтобы Каору захотел вернуться. Или хотя бы пойти за Вами.       Ниимура пожал плечами и побрёл к покосившемуся от времени вагончику, в котором жил Ниикура. Я успел сбегать в магазин, поблагодарить хозяйку и вернуться, а Ниимуры всё не было. Я не знал, чего ждать, успел сто раз пожалеть, что бросил курить, но едва увидел выходящего следом за Ниимурой Каору, забыл обо всём. Получилось. У нас получилось.       Вот только мы всё-таки опоздали: Ниикура был пьян и едва держался на ногах. А может, это и к лучшему – кто знает, согласился бы он в трезвом виде выслушать бывшего лучшего друга. Он позволил усадить себя в машину, прижал к груди спортивную сумку, в которой я когда-то привозил ему продукты, и задремал. Похоже, ему всё было глубоко безразлично. Ниимура садиться в машину не торопился, и я вспомнил его слова, что назад он доберётся сам. И во мне поднялась такая волна ненависти, что я не смог сдержаться. - Идиот, ты ж его сейчас пришибёшь! – голос Дайске донёсся словно издалека. У меня перед глазами алое марево плыло, руки чесались в кровь разбить их о самодовольную морду Ниимуры, и Андо еле смог удержать меня. – А ты умойся и вали. Такси вызови, брезгливый ты наш.       Пелена перед глазами рассеялась, и я видел, как Дайске, одной рукой придерживая меня, второй бросил Ниимуре бутылку с водой. - Пусти, Дай, мне ещё к охранникам надо зайти, предупредить, – Андо отпустил меня и снова сел в машину. Я переговорил с охраной и вернулся к машине. Ниимура уже садился в подъехавшее такси, делая вид, что к нам он не имеет никакого отношения. Что ж, это и правильно – кто знает, на что я способен, если меня не остановить вовремя. Может, я латентный маньяк. Да плевать.       Мы возвращались в Токио, в клинику, где нас уже ждал брат Дая, а я сидел рядом с Каору, обнимая его и чувствуя приятную тяжесть его головы, лежащей на моём плече. Наверное, так и выглядит счастье.