4
6 сентября 2016 г. в 13:01
Томас двигался по палубе, стирая ладонями струи хлещущего дождя. Он схватился за леер и глянул стихии прямо в лицо. Шквальный ветер рвал и трепал одежду, волосы офицера, а белая пена поднималась намного выше ватерлинии, бросая в него мелкие, как осколки стекла, брызги.
________________________
*Леер – перила на корабле.
Ему действительно больше не хотелось есть. Он всматривался в черную даль, понимая, что принес с собой в это путешествие слишком большой груз нерешенных проблем и тяжелое сердце, хотя и думал оставить все это в родной Голландии. Он думал, что начнется плавание, все изменится, станет лучше и понятнее, но вопреки надеждам, все получалось не так.
Произошедшее в кают компании оставило мутный осадок на его душе. Томас невольно подумал - что сделал бы его отец на корабле в такой ситуации как эта? Остановил бы он скалящихся матросов или позволил им дальше издеваться над священником? Наверное, он бы такого не позволил. Томас не всегда принимал такие же решения, но ему отчаянно хотелось бы знать, что из этого правильно, а что нет.
В любом случае, он жалел, что не мог обратиться ни к кому за помощью. Теперь он был сам по себе - один против стихии собственных мыслей.
Он наблюдал за свирепствующей в небе бурей. Как странно, что именно сегодня разразился шторм, ведь его ничто не предвещало еще днем. Дурное предчувствие овладело помощником капитана, но он попытался отогнать от себя этого демона, рвущего его душу когтями сомнения.
Стирая с лица бегущую воду, офицер залез ледяными пальцами под рубашку и стиснул ими металл медальона, который носил, не снимая, вот уже около полугода со дня смерти отца. Внутри был скрыт портрет — единственное, что осталось на память о старом офицере, морском волке Кристиане Хейдене.
— Спасибо, что заступились за меня, сэр, — услышал Томас тихий голос за своей спиной. Он обернулся.
Англичанин стоял на палубе, под порывами ветра и дождя, моментально сделавшего прозрачной его белоснежную рубашку. Он содрогался от налетающего на него колючего муссона, но не уходил - и только взгляд его не менялся - он оставался все таким же добрым и понимающим.
Томас повернулся и привалился к борту. Ему не понравилось, что кто-то подслушивал его мысли.
— Не могу сказать, что я доволен твоей сегодняшней выходкой в грузовом отсеке, — спокойно сказал он. — Но дисциплина есть дисциплина, а приказы капитана не стоит нарушать. Что касается меня - я считал и буду считать религиозные проповеди пустой тратой времени, так что тебе не обязательно доносить до меня их важность, на случай если ты собираешься делать это.
Голос его потонул в раскате грома. Уильям грустно опустил ресницы.
— Я и не думал читать вам проповедей. Но ... я хотел сказать, я соболезную вашей утрате, — вдруг изрек он. — Вашего отца знали как отважного капитана. Я знаю, что вам сложно справиться с его смертью.
Брови Томаса сползлись к переносице. Этого он никак не ожидал. Этот мальчишка - откуда он все знал?
— Спасибо, но я не ищу сочувствия. К слову, я бы не советовал вам соболезновать мне здесь, преподобный, шторм очень опасен, когда он свирепствует вот так.
Сказав это, Томас снова отвернулся, а Уильям отрешенно уставился в даль. Губ его коснулась улыбка.
— Я не боюсь стихии, — честно заметил он. — Не ее стоит опасаться.
— Тогда чего же стоит? — против воли губы Томаса тоже расползлись в улыбке. Он приготовился выслушивать познания этого юноши в морском деле.
— Людям стоит опасаться самих себя, — раздался четкий ответ.
Томас печально хмыкнул. Увы, с этим он не мог не согласиться.
— Спасибо, преподобный. Но я действительно думаю, вам стоит идти, — сказал он, не желая продолжать этот разговор.
— Вы всегда можете довериться мне, Томас. Если захотите, — просто сказал юноша, перед тем как уходить. — Доброй вам ночи.
И он действительно ушел, оставив помощника капитана с его нелегкими мыслями.
Томас посмотрел ему вслед, провожая взглядом тонкую фигурку. Очередной раскат грома грянул над Атлантикой. Уильям спокойно удалялся к себе, держа в руках свои книги и стоически выдерживая порывы ветра.
— Странный он, — Томас покачал головой.
Атлантика редко видела, чтобы гроза бушевала с такой силой - будто кто-то наверху услышал сказанные преподобным слова и пытался доказать, что ее стоит бояться. Томас не спешил уходить. Он любил дождь и оттого отдался его хлещущими порывами в надежде преодолеть свой предел, открыть в себе силы двигаться дальше и верить в лучшее. Жаль, что это оказалось так сложно – пытаться отыскать ту часть себя, которая так безнадежно канула во тьму.