Голодные игры

Порция сдерживает слёзы, но всё равно лицо её красное, как помидор. Это видно даже через толстый слой тонального крема. В тех местах, где её глаза подведены золотыми татуировками, кожа кажется неестественно красной. Возможно это раздражения, хотя ей, конечно, виднее. Всё таки, кто из нас двоих стилист? Мне хочется улыбнуться, рассказать весёлую шутку и снова сесть за стол в поезде, который ехал из Дистрикта-12 в сторону Капитолия. Но он был слишком давно, чтобы сейчас быть для меня таким близким. Хеймитча рядом нет. Нет и брюзжащей Эффи. Нет теперь уж и Порции, которая упорхнула прочь, чтобы я не видел её слёз. Она чуть слабее, чем я полагал. Но от этого я не стану любить её меньше. Я подхожу к столу, добротно сдобренному различными яствами, и внимательно осматриваю всё, что лежит на тарелках. Мясо я не хочу, хлеб уже приелся, этот зелёный суп даже видеть не могу... И так далее по списку. Оказывается, даже в разнообразии капитолийских блюд есть огромная брешь: они не всегда подают горячий шоколад с булочками. Мысль о булочках меня очень расстроила, а потому, вместо шоколада, я сделал пару глотков прохладной родниковой воды. Возможно, у меня не будет возможности насладиться такой ещё несколько дней. А на том свете... Кто знает, может там артезианские источники ключом бьют? Кажется, время пришло. Я встаю на платформу и плотно зажмуриваю глаза. Теперь я один — я предоставлен сам себе. Пожалуй, это будут лучшие несколько секунд моей жизни. Меня накрывает прозрачный цилиндр и я задерживаю дыхание. Задираю нос кверху и расправляю плечи. Цилиндр начинает подъем. Около пятнадцати секунд я нахожусь в темноте, затем металлический диск поднимает меня из цилиндра на свежий воздух. Сначала я ничего не вижу, ослепленный ярким солнечным светом, и только чувствую сильный ветер, пропитанный внушающим надежду ароматом сосен. Потом, будто отовсюду сразу, звучит громогласный голос легендарного ведущего Клавдия Темплсмита. - Леди и джентльмены, семьдесят четвертые Голодные игры объявляются открытыми! Я медленно раскрываю глаза и оглядываюсь: вокруг Рога изобилия стоят ещё двадцать три участника Голодных игр, которые впиваются взглядами в соперников. Я не хочу ни на кого смотреть. Просто притупляю взор. Но всё же успеваю встретиться глазами с испуганной Китнисс. У меня есть ещё ровно минута для того, чтобы решить, что мне делать: брать блестящий нож, лежащий возле Рога изобилия или же бежать что есть сил, как говорил Хеймитч? Эта минута железно моя. Никто не посмеет на меня напасть или убить. Всё просто: тот, кто сойдёт с металлического круга до истечения шестидесяти секунд, рассыплется на миллиарды крупиц. Электрическое поле, я думаю. Сильное поле. По нему бежит электричество куда больше, чем двести пятьдесят ватт. Куда больше... Но, погрузившись в размышления, я совсем не замечаю, как проходит моя минута. Три, два, один... Удар в гонг. Гонка началась... Я тут же беру себя в руки и, не оглядываясь, бегу к рогу, что есть мочи. Хватаю какую-то сумку, что перебрасывается через плечо, нож и даже острое шило достаётся мне в придачу. И я бегу. Бегу куда-то в лес. ...Я уже не помню сколько времени прошло с того момента, как я начал бежать: пол часа или пять часов. Да оно роли и не играет: главное идти дальше. Можно чуть сбавить ходу, но не более. Адреналин стучит по вискам и я не слышу даже собственных шагов. Я решаю на секунду остановиться, чтобы восстановить дыхание, как вдруг, чья-та рука дружески похлопывает меня по плечу. Я вздрагиваю от страха. Неужели меня так быстро убьют?.. Ведь не прошло даже суток... -Привет, сладкий, - звучит женский голос позади меня. Я боюсь даже шелохнуться, ибо чувствую, как мне в спину упирается что-то твёрдое. Но это не нож. Скорее уж его рукоять... Я вбираю в лёгкие побольше воздуха, когда слышу, что помимо девушки присутствует ещё несколько человек, которые гикают и улюлюкают. Видимо они рады, что избавятся от меня первым. -Не тяни, Мирта, - вдруг выпаливаю я, - Разворачивай свой нож острием и тыкай скорее. Чувствую, что рукоять начала гладко скользить по моей спине. Будто бы меня не убивать собрались, а за что-то нахваливать. -Ну ты и идиот, - слышу я ещё один женский голос. Видимо, это Диадема, - Разворачивайся, придурок. В ответ я лишь усмехаюсь и делаю несколько шагов вперёд, но затем останавливаюсь и свободно складываю руки на груди. Слишком расслабленный и вальяжный жест. Но он тут как нельзя кстати. -Ты и дальше собираешься так стоять? -А мне что-то мешает?, - обрываю я. Почему-то я чувствую сейчас себя пупом земли. Раз меня не убили сразу, значит я им нужен. Логика. Простая логика. Ну а что мешает мне делать вид, что пытаюсь помочь им, преследуя при этом свои мотивы? -Да брось, друг. Друг? Какие друзья могут быть на Арене? Кажется профи задумали что-то неладное. Я поворачиваюсь и осматриваю их пустыми посеревшими глазами. -Мне самому это сказать или вы всё-таки закончите то, что начали? Молчание длится всего несколько секунд. Компания профи, переминаясь с ноги на ногу, косо посматривают друг на друга, говоря что-то одними лишь губами. -В общем, ты нам нужен, - выпаливает Мирта, делая шаг вперёд. Её шаги всегда получаются через чур большими. Пожалуй, в этом виноват рост. Мирта слишком высокая. Для всех. Даже для Катона, рост которого примерно дюйма 73. Зато Катон больше всех остальных вместе взятых. В физическом плане, разумеется. У него крупные руки с выделяющимися мускулами. Если бы у меня такие были, то Китнисс бы точно не устояла! Хотя причём тут Китнисс? Почему я вообще думаю о ней сейчас? Может быть потому, что у меня есть шанс убить несколько человек ради неё? Ну то есть... Ей меньше работы и меньше грехов на душу. Хотя я думаю, что не смогу убить девушку. А вот в компании профи их сразу три: Мирта, Диадема и Берта. Берта самая маленькая из девушек, но взгляд её остервеневший, а брови всегда находятся в «гармонии» где-то на середине переносицы. Кажется она из Дистрикта-4. -Я согласен, - коротко отвечаю я и киваю. Марвел улыбается. Видимо они знали, что я буду не прочь остаться в живых ещё на несколько дней. -Пойдём, дружок. У нас на сегодня много дел, - хитро говорит Диадема, подмигивая карими глазками. Я подёргиваю светлыми бровями и, вздохнув, иду дальше с новой компанией. -За что, говоришь, ты получил десять баллов на показе?, - спрашивает Мирта. Только сейчас я замечаю, что иду во главе процессии, а по бокам шагают две девушки. -Вообще-то восемь, - поправляю я, поджимая губы и кивая головой, словно болванчик, - Я просто кидал мешки перед организаторами. -О, а я ведь тоже!, - восклицает Катон. И правда, а что он ещё может? Ударить грушу и сломать её одним ударом? Между прочим, мы с ним получили одинаковое количество баллов, так что, возможно, его мускулы играют лишь театрально-устрашающую роль. -Ты молодец, Катон, - наигранно радуюсь я, обернувшись и показав большой палец в виде одобрения. Парень захихикал в ответ. Возможно он не такой уж и грозный, как хочет казаться. Но Мирта не унимается: -Тяжёлые были мешки? -Да такие же, как и на тренировках. Ничего особенного. -Ясно... А Китнисс? -Она за что получила свои одиннадцать?, - на перебоя спрашивают девушки. Ну надо же какая неожиданность! А я-то дурак думаю: зачем я понадобился профи? Всё просто: их цель — Китнисс. Моя Китнисс, которую я никому не дам обидеть. -Она завязывала узлы. А затем специально попалась в свои силки и показала, как нужно из них выбираться, - вру я. Искусно вру. Я замечаю, что все кивают головой, оборачиваясь друг к другу. Фух, кажется я сбил след с её умений и предполагаемых мест, где её можно было бы обнаружить. Компания притихает, когда мы подходим к небольшому озеру. Диадема, держащая в руках лук, делает несколько шагов вперёд. -Выходи!, - рявкает она и из-за кустов медленно выходит парнишка. Кажется, он из Дистрикта-7. Диадема смело и твёрдо наставляет оружие на парня, готовая выстрелить в любую секунду. Но я, стоящий так близко, вижу, что руки её трясутся, - Ты один? В ответ парень кивает головой. Ну что ж, пока, мальчик... И хотя Диадема промахивается со своей необычайной «меткостью», на парня бежит Катон, сшибая его с места одним ударом челюсть. Трибут из Дистрикта-7 отлетает назад и падает возле озера, ударившись головой о камень, который тут же окрасился в красный цвет. Гремит пушка. Мы отбегаем на несколько метров назад и наблюдаем за тем, как тихо подлетает планолёт и большими полыми клешнями сгребает тело в охапку. Зато этот парень скоро увидится с родными... Мы, решив, что не хотим сидеть на залитом кровью озере, развернулись и пошагали обратно к Рогу изобилия. Опасности нас уж точно там поджидать не могли. По пути мы нашли ещё одного парня. Он из Дистрикта-3, который выпускает электронику. Придя к выводу, что он может работать в качестве охранника у наших припасов, мы угрозами заставили присоединиться парнишку к нам. А всё опять Диадема, которая начала шаловливо крутить хвостом перед трибутом Дистрикта-3. -Тебе с нами будет хорошо, - на распев поддакивает Мирта, подмигивая Диадеме. Краем уха слышу, что парня зовут Эдди, но даже не удосуживаюсь развернуться или остановиться для того, чтобы с ним познакомиться. А как меня зовут — он итак знает, ведь на интервью я раскрыл все свои карты так, что народ ахнул. Меня теперь знает весь Панем, я уверен. Около часа мы шли до пункта назначения, а когда пришли, то скинули все свои вещички в скальном углублении. Катон тут же заставил Эдди соорудить какие-то путанные приспособления. Кажется, электрическое поле, которым покрыта Арена ещё за минуту до игры — это ничто иное, как обычные мины. Эдди перепрограммирует их так, чтобы мины снова работали, предварительно разложив их между нашими шмотками. -Готово, - кричит он, смахивая рукой пот с лица в то время, как компания профи сидит и набивает животы тем, что смогли уже отобрать у убитых и тем, что собрали при битве на Роге изобилия. В общем и целом, еды у нас так много, что даже семь человек могут питаться пару недель к ряду: тут и вода, и вяленое мясо, и полоски курицы. Чего только в Капитолии не придумывают по поводу еды... Пока мы отдыхаем, раздаются несколько выстрелов пушек: уже семь человек, включая того парнишку на озере, канули в лету. Мне их безумно жаль, но ведь теперь я в компании профи. У меня просто нет выбора: нужно всегда радоваться тому, что когда-то убили. Решив, что первый день на Арене проведём так, как провели бы последний день жизни, мы принимаемся веселиться. Наверное, капитолийских зрителей радует наше веселье: мы скачем вокруг костра, дурачимся, падаем друг на друга и смеёмся. Но с каждой секундой я чувствую себя всё больше и больше виноватым. Но даже не знаю за что и перед кем. Пожалуй, перед Китнисс. Она ещё не знает о том, что я присоединился к профи. И я молю богов, чтобы она так этого и не узнала. Чтобы они убили меня раньше, чем я сам этого захочу. Чтобы убили во сне. Или перед Хеймитчем, который точно сейчас следит за мной из командного центра и буйствует. А может перед Эффи, которая семенит вокруг Хеймитча и что-то бормочет себе под нос? Простите меня, друзья. Отгоняю от себя грустные мысли, когда светлая голова, прежде скачущая напротив, быстро направляется ко мне, хватает за руку, а затем тащит куда-то в тень. Берта идёт тихо, вздрагивая от каждого шороха. Я слышу голос Катона где-то позади, который смеётся во весь голос и приговаривает: «Парочка нашла место для уединения! Не долго наш Питти Пит страдал по этой задохлой Китнисс!». Все поддерживают смех, который разливается по поляне. Профи не боятся, что их убьют в это время. Да и вообще: ни один здравомыслящий трибут сам не пойдёт в лапы к профи. Это просто смешно. У Берты холодные руки. Теперь уже вечер и кажется, что она просто немеет от холода, но это не так. Мы обходим водоём, перепрыгнув через тонкую жилу реки, впадающей в озерцо. Берта садится на камень и подзывает меня к себе лёгким прихлопыванием по соседнему валуну. Я молча сажусь рядом. Несколько минут мы просто смотрим на ровную гладь воды, в которой отражается лунный свет и несколько звёзд. Тут их не так много, как в Дистрикте-12. Хотя, возможно, мне просто кажется. Слишком скучаю по дому. -Тебе не страшно, Пит?, - начинает Берта хриплым голосом. Она тихонько прокашливается, отворачиваясь в сторону. -Ты о чём? -О профи... Что? О профи? Как она может находится в компании профи и боятся их? Берта, глупышка. -Почему ты спрашиваешь? Опять молчание. Но я не замечаю, как летит время, пока разглядываю кувшинки, лежащие на зеркале воды. -Ты держался так самоуверенно сегодня, когда мы к тебе подошли. -Да, и что? Ты тоже не выглядела ангелом. Я поворачиваюсь, чтобы взглянуть в лицо Берты и сильно удивляюсь: брови, которые обычно красуются на переносице, «разъехались» по своим местам, бледно-розовые губы поджаты, а голубые глаза испуганно хлопают ресницами. -Ты похож на моего брата, - говорит она. Даже не видя брата Берты, я пришёл к выводу, что она права, ведь мы даже с ней не хило похожи. Да хотя бы цветом волос и глаз, - И я совсем не про внешность, - добавляет девушка. Ха! А про что же тогда? Я уже настроил логических цепочек, которые развалились в один момент. В ответ я лишь покачиваю головой, поднимая глаза к небу. Вокруг лесная тишь. Я слышу, как бормочут лягушки и как шелестят листья на больших деревьях. -Пит... -Что? -Пообещай мне одну вещь... -Какую? -Когда придёт время — убей меня сам, пожалуйста... Голос Берты даже не похож на шёпот. Еле-еле разборчивый шелест. Она словно ветер, протискивающийся через толщу лесных деревьев. Я тяжело вздыхаю, не глядя нахожу её руку и сильно сжимаю. Я чувствую, что она дрожит. Но это не от холода, - снова делаю вывод я. Это страх. Животный и безумный страх, который сейчас контролирует Берту. Не знаю почему, но я почувствовал, что она для меня словно сестра, о которой я всегда мечтал. Младшая сестрёнка, которую нужно защищать, но... Которую придётся убить. Сердце болезненно кольнуло и я поморщился. -Обещаю. Я не помню, как мы вернулись в лагерь, но к тому моменту все, кроме Эдди спали. Они даже не волновались о том, что мы с Бертой могли убежать или быть убитыми. А вот Эдди, держащий в руках подобие копья, сам уже было хотел нас прикончить, но я, тихим шёпотом обозначив, что это свои пришли, утихомирил бойца. Мы ложимся спать, даже не заметив того, как в небе над нашими головами высвечиваются портреты умерших и как играет гимн Панема. Наш последний день перед смертью окончен... Проснулись мы ещё до восхода солнца. Я разлепляю глаза и вижу, как девушки уже сидят на камнях возле озера и умываются. Эдди натягивает какие-то сетки на наши припасы, затаённые в отверстии большой скалы. И снова здорово: я проснулся самый последний. Ну и ладно. Мелкие припасы с едой мы складываем по сумкам, другие оставляем на месте, а вместе с ними и Эдди, который теперь работает сторожевой псиной. Двигаемся в путь. Долгий и опасный путь, по пути которого, что странно, почти ничего не происходит. Только вот Берта в темноте наскакивает на змею, которую потом душит Катон и с аппетитом съедает. Я смотрю на парня и чувствую, что меня начинает тошнить. Шкурку змеи он повязывает вокруг пояса, не смотря на то, что она ещё покрыта слизью и не высохла. Я морщусь. Мирта и Диадема плетутся где-то позади, а я снова шагаю, как главарь банды. Уже светает, но ещё нельзя сказать, что всё прекрасно видно. Благо у нас есть фонарики. Наш путь вдруг преграждает огромный лесной зверь, очень похожий на медведя-утконоса. Он такой большой, что девушки с визгом убегают подальше, а Марвел, делая вид, что будет защищать их, бежит в абсолютно противоположную сторону. Остаёмся только мы с Катоном. Ему в этой битве будет легче, чем мне. Всё-таки у нас разная весовая категория. Если сложить два Катона, то получится один медведь-утконос. А если сложить меня, то... Нет, меня лучше не складывать. Я и в единственном экземпляре хорош. -Ты спереди, я сзади!, - выпаливаю я, понимая, что это оптимальное решение. Пока Катон берёт огонь на себе, я оббегаю медведя, карабкаюсь на небольшое ветвистое деревце и жду подходящего момента, когда трибут из Дистрикта-2 подгонит ко мне добычу. И вот, момент настал: я запрыгиваю на медведя-утконоса сверху, несколько раз проткнув его шею длинным шилом, которое мне досталось ещё у Рога изобилия. Но медведь всё-равно жив, хотя двигается он уже куда медленнее. Животное сбивает меня лапой и я падаю сплошмя на землю, ударяясь копчиком и расцарапав лицо. Я чувствую, как тёплая кровь сочится из носа и пытаюсь придержать её рукавом. В это время медведь-утконос, которому уже надоело играться с Катоном, снова бежит на меня, размахивая лапами. И почему он ходит на задних конечностях? Переродок? -Катон!, - кричу я, предвкушая, как острые когти медведя вопьются в моё тело. Зажмуриваюсь. И, о боги, ничего не происходит! Я слышу томные издыхания медведя-утконоса, который упал на спину и хрипит. Мне даже жаль это бедное существо. -Добей, - кидает мне Катон и я без промедления убивая животное. Мы идём ещё около часа. Светлеет тут невыносимо долго. Во мгле мы видим костерок, горящий под маленьким клёном, возле которого свои ветви раскинула красавица ива. Не выдавшаяся ростом Диадема снова бежит вперёд, вытаскивая из-за пазухи лук, но Катон быстрее, хотя и не проворнее. Вместе они быстро приближаются к нашей общей жертве, уснувшей возле костерочка. Из далека я вижу, как Диадема хватает девушку за волосы и тащит за собой в то время, как Катон пинает её ногами по животу. -Пожалуйста, не надо! Умоляю!, - кричит трибут. -Какая разница? Детей тебе всё равно не видать!, - отвечает Катон. Он смеётся, а девушка визжит от боли. И вот она издаёт последний крик, который я слышу. Я тяжело вздыхаю и ловлю на себе взгляд Берты, лицо которой тоже озарено печалью. Она кивает мне и мы начинаем смеяться, а потом нас подхватывают и Марвел и Мирта, которая выкрикивает: -Двенадцать готовы, одиннадцать впереди! -Пойдем. Пусть заберут труп, пока не завоняло, - говорит Катон и они с Диадемой идут к нам с широкими улыбками, довольные своим грязным делом. Молодцы, ребята, конечно! Мы отходим от места происшествия, медленно выползая на поляну и приближаясь к иве. Стоим несколько минут и ждём. - Пора бы им выпалить из пушки, а? - Наверное. Ничто не мешает сделать это сразу. - А может, она жива. - Нет. Я сам ее заколол. - Почему тогда нет выстрела? - Кто-то должен пойти и убедиться, что дело сделано. - Я же сказал! Спор разгорается все сильнее, а когда мне надоедает слушать ругань моих «друзей-товарищей», я громко выпаливаю: -Мы только зря тратим время! Пойду добью ее, и двигаем дальше! -Ну давай, женишок, - говорит Катон. - Сходи проверь. Чувствую, что отношение Катона как-то поменялось. Да и все, кроме Берты, смотрят на меня, как голодные волки. Я отхожу подальше, приближаясь к своей жертве, но слышу неразборчивый приглушённый шёпот. Я слышу лишь отдельные слова, но в предложения они никак не складываются. Вижу девушку, лежащую на земле и раскинувшую руки. Мне жаль её. Представляю, что было бы, если бы какой-то ублюдок вроде меня вот так поступил с Китнисс. -Прости, - говорю я одними губами, крепко сжимая перочинный нож в руке. В следующую секунду я пронзаю тело девушки, из которого тут же струями начинает вытекать кровь. Мне страшно на это смотреть и я чувствую, что я сейчас заплачу. Но ведь я теперь в компании профи, а они не терпят слабаков. Поднимаю глаза к небу, чтобы проморгаться и высушить слёзы, и тут... Я замечаю Китнисс, сидящую на дереве. Вижу, что она дрожит, прижавшись к стволу. Она сидит так высоко, что ни один из профи достать бы её не смог, но вот подождать, пока жертве решит спуститься с дерева — легко. Именно поэтому я быстро опускаю глаза, будто бы ничего и не зацепляло мой взор. Мне противно от того, что она видела. Китнисс видела, как я убил свою первую жертву. Безжалостно и смело. Надеюсь, она не видела слёз в моих глазах. Очень надеюсь. Я встряхиваю плечами и возвращаюсь обратно к профи. - Ну что, мертвая была? - спрашивает Катон. -Живая. Была, - отвечаю я. Мне вторит пушечный выстрел. - Идем? Внезапно птичьи трели смолкают. Затем одна птица издает пронзительный тревожный крик. Точно как тогда, когда поймали рыжеволосую девушку. Высоко над затухающим костром возникает планолет. Изнутри выпадают громадные металлические челюсти, которые медленно и осторожно захватывают мертвое тело и поднимают его на борт. Планолет исчезает. Птицы поют снова. Постепенно мы отходим всё дальше и дальше от того места, где я встретил Китнисс. Хорошо, что я не видел её глаза. Они, наверное, сейчас полны разочарования. Разочарования во мне — Пите Мелларке, мальчике-пекаре из Дистрикта-12, который ещё позавчера покорил всех признанием в любви. Это всё был не просто фарс, как могли подумать профи. Меня ранит то, что Катон вечно называет меня «женишком». Сразу видно, как он относится к тому, что я тогда сказал на сцене. Не знаю почему профи меня до сих пор не убили, а даже напротив: приняли в свой тёплый круг, Катон помог справится с Медведем, тушку которого Марвел потащил в одиночку обратно на нашу базу. Но Марвел не из тех парней, что сидит в засаде. Он вернулся к нам, продолжив крестовый поход. Мы бредём очень долго, но на пути никто не попадается. Разве что парочка зайцев. Да и те убегают россыпью, вылупив огромные глазища. Начинает сосать под ложечкой и мой живот издаёт странные позывные. Да и не только мой. Здоровяк Катон тоже явно проголодался. Он холодно смотрит на меня, приподнимая левую толстую бровь. Интересно, почему его стилисты не позаботились о бровях этого «красавчика»? Мне Агазон половину лица выстриг, а у Катона на подбородке уже даже не щетина, а небольшие усики, которые меня пугают. Если честно, то сейчас я чувствую себя загнанным в угол. Я ощущаю тот же животный страх, что и Берта, которая держала меня за руку и просила убить в нужный момент. Ах, Берта... Наверное, я не смогу этого сделать. Я не из тех людей, кто готов убивать ради своего существования. Но я готов убивать ради одной единственной жизни — жизни Китнисс. -Привал, - заявляет Катон, снимая рюкзак. Марвел кладёт на камень сетку, в которую он упаковал кусок свежей медвежатины. Холодца из утконосьего клюва у нас, естественно, не будет, но жаренному мясу рад будет каждый. Пока Диадема разводит костёр, Мирта выкладывает мелкое пропитание на большой камень, которому мы присвоили гордое звание стола. На него же она выставляет несколько бутылочек с водой, набранной в озере у Рога изобилия. На столе уже красуется копчёная свинина ломтиками, кострома из сырой курицы и полоски говядины. Марвел, беря ломтик свинины в массивную руку, присаживается рядом с Диадемой и, любя, предлагает девушке еду. Та открывает рот и парень кладёт свинину в «жерло» Диадемы. Она улыбается, одаривая смущённым взглядом Марвела, который отводит глаза. Кажется, я не один тут такой влюблённый. Возможно, Диадема корит меня за то, что мой ментор оказался чуть умнее, чем их, когда предложил намеренно соврать о чувствах, которых в помине нет. Но это не так. Чувства есть. И... Это даже больше, чем просто чувства. Обед был в самом разгаре, когда мой нос учуял что-то неладное. -Пахнет горелым, - говорю я, чуть наклонившись вперёд. -Катон, ты снова мясо с костра не снял?!, - завопила Мирта, пихая дружка из своего Дистрикта локтём в бок. В ответ здоровяк вертит головой, - А где Берта? -Отошла по личным нуждам, - кидает Диадема и тут же поляну разрезает пронзительный крик. -Пожар!, - Берта бежит на нас со всех ног, - Скорее, бежим! Она хватает меня за руку и тащит вперёд. Странно: теперь она обо мне заботится? Похоже, стала слишком многое на себя брать. Хотя я весьма согласен быть спасённым от неминуемой смерти. Рука Берты снова ледяная, будто бы она окунала её в снег и ждала, пока белая пушистая масса растает от её тепла. Но этого не случалось, так как лёд не может растаять в снегу, как бы прискорбно это не звучало. Я уже слышу, как трещат ветки под ногами «моей команды». Едкий дым постепенно начинает забираться в лёгкие и уже через пять минут оказывается, что огонь так близко к нам подобрался, что мы даже ощущаем его жар. Диадема орёт из-за того, что её волосы немного поджарились. У неё слишком короткие ноги, чтобы бежать так же быстро, как и остальные. Она страдает больше всех из-за угарного газа. Тогда Катон останавливается на долю секунды, рукой подзывает Диадему к себе и та легко заскакивает на спину большого парня, прицепившись к его плечам, словно клещ. Катон бежит и даже я, почему-то, чувствую какое-то облегчение, мол, все наши остались невредимыми. По крайней мере сейчас. Лёгкие быстро наполняются дымом. Обзор уже совершенно закрыт толстой пеленой из белой материи, из-за которой невозможно дышать. Чувствую, как Берта пытается отпустить мою руку, но, похоже, я вцепился в неё так сильно, что даже не могу разжать пальцы. Свободной рукой тянусь к краю окровавленной рубашки и прислоняю её к носу. Дышать легче, но не так чтобы очень. Глаза режет, а ветки,которые выскакивают невесть откуда, царапают лицо. Животные, что прежде обитали в этом лесочке, уже давно убежали, не оставив после себя ничего. Разве что больных и слабых сородичей, которых можно будет съесть уже зажаренными после того, как огонь перестанет лизать наши пятки и утихомирится. Этот пожар не случайность, не вышедший из-под контроля костер, разведенный кем-то из трибутов. Языки пламени, настигающие меня, ровные и неестественно высокие. Огонь вызван с помощью машин распорядителями Игр. Сегодняшний день выдался чересчур спокойным: умерла только девушка из Дистрикта-8, которую я добил собственными руками. Капитолийцы того и гляди заскучают и скажут, что в этот раз не Игры, а тоска зеленая. Такого распорядители не допустят. Чувствую, сегодня будет много крови. Дальше хуже, горло и нос обдирает жаром. Я захожусь от кашля, а легкие, кажется, сейчас сварятся. Положение становится буквально невыносимым: каждый вдох пробивает грудь жгучей болью. Но я терплю. Терплю ради Китнисс, портрет которой я надеюсь не увидеть сегодня перед сном. Когда мышцы уже на пределе, мне кажется, что я сделаю ещё шаг и просто упаду. И так оно и случается: я зацепляюсь ногой за лиану, распластавшуюся на земле, и с криком падаю вниз, ударившись щекой о камень. Наверное, будет шрамы. Шрамы украшают мужчин, не так ли? Хотя сейчас не время и не место, чтобы думать об этом. Я поднимаю голову и вижу, что все пять профи стоят передо мной и нервно осматривают, переговариваясь одними лишь губами. Хотя, может, они и говорят громко, но я не слышу: уши мои заложило из-за сильно удара о землю. Я пытаюсь подняться на ноги, но меня так сильно шатает, что Марвел тут же хватает меня под одну руку, а Берта под другую. Они тащат меня куда-то вперёд. Где-то вдалеке раздаются выстрелы, сильно похожие на те, которые звучат после смерти какого-то трибута. Кажется, слух вернулся. Я слышу уже больше тридцати выстрелов с разных сторон и делаю вывод, что это не трибуты умирают. Нас осталось гораздо меньше, чем тридцать. Да что уж там? Нас и изначально было всего двадцать четыре. Постепенно появляется и другой свет - утренний. Солнечные лучи рассеиваются в дыму. Дальше пятнадцати ярдов вокруг ничего не видно. Повисает строгое молчание, во время которого Катон одаривает всех суровым взглядом. Диадема сидит на большом камне, вскинув голову к небу, а за спиной всё ещё пылает пламя. Но, видимо, распорядители Игр решили, что хватит тратить топливо, а потому огонь потихоньку уменьшается. Каждый из профи изрядно потрёпан не смотря на то, что делает вид, что всё в порядке. Я то знаю и даже читаю по их глазам, что они сейчас всё бы отдали за чистые бинты, чтобы перемотать раны. Да и я тоже. Тишина. Слышно только, как потрескивает угасающий огонь и... шаги. Кто-то волочит ноги. Все свои тут? Катон, Мирта, Диадема, Марвел, Берта, я... Всё шестеро. Но кто тогда пытается убежать? В голове крутится одна лишь надежда и просьба для небес: лишь бы не Китнисс. Но, видимо, небеса плакать на меня своим дождём хотели, но никак не помогать. Профи переглядываются и кивком договариваются идти тихо. Но, видимо, шаги наши нас и выдают. Жертва бежит всё быстрее и быстрее, но вскоре мы нагоняем её, мою Китнисс, которая уже сидит на дереве. Правая нога у неё обожжена до безобразия: кожа рубиновая, пылающая. Штанина оторвана, на лице кровоподтёки... Но даже не смотря на это, она всё равно остаётся самой красивой девушкой на земле. Мы загнали её на дерево. Загнали, как обычное животное. Как пушечное мясо. Мы стервятники. Меня начинает тошнить от мысли о том, что сейчас может думать обо мне Китнисс. Все скалятся в понимании того, что скоро в их лапах окажется самый главный конкурент, прихлопнув которого можно будет начать убивать друг друга. Да чтоб им пусто было! Как же я ненавижу это Игры! Эти блевотные Голодные Игры!!! Я поднимаю глаза и вижу, что Китнисс улыбается, глядя Катону в глаза. Как будто бы у них тет-а-тет. Только они вдвоём. - Ну, как дела? - бодро кричит Китнисс, хотя в её глазах я читаю боль. Мы ошарашены, но зрителям понравится. - Нормально, - отзывается Катон. - А у тебя? - На мой вкус было жарковато. Здесь вверху воздух чище. Не хотите подняться? - С удовольствием. - Катон, возьми с собой, - говорит Диадема, протягивая серебряный лук и колчан. -Не надо. - Катон отстраняет лук. - Кинжалом сподручнее.