На сушу и обратно

      В последние полчаса Чоппер отчаянно боролся с желанием спрятаться под кровать, на которой лежал Луффи, и притвориться пылью. Останавливало его от подобного шага только нежелание оставлять пожилую женщину, выполняющую в этом замке обязанности врача, одну. Подобные желания в нем вызывала невероятно красивая и невероятно строгая женщина, ворвавшаяся в палату прямо посреди его дискуссии с местной докторшей мадам Помфри. На все требования врачей покинуть палату и не мешать им спасать жизнь своему пациенту она только презрительно кривилась и приказывала им немедленно сделать хоть что-нибудь, а не болтать понапрасну, в противном случае их ждала невеселая перспектива провести остаток своих жизней в виде каменных статуй где-нибудь в парке. А, судя по тому, как отзывался о ней Эйс, императрица пиратов Куджа и Шичибукай Боа Хэнкок легко может им это устроить. Пока олененок думал, его копытца на автомате разматывали пропитанные кровью бинты. Процесс сопровождался тихими стонами Луффи, когда Чопперу приходилось отрывать присохшие к ранам повязки. В такие моменты ему казалось, что темноволосая женщина сейчас накинется на него и вцепится в горло длинными ногтями. Несмотря на свою ошеломительную красоту, она пугала его до дрожи. Интересно, с чего бы ей настолько сильно переживать за их капитана? — Долго вы еще собираетесь возиться? – недовольно поинтересовалась Хэнкок. — Милочка, мы здесь не в игрушки играем, — не выдержала мадам Помфри. – Чудо, что он вообще жив, а вы требуете, чтобы мы мигом поставили его на ноги. — Все так плохо? – едва ли не плача, испуганно спросила Боа, каким-то непостижимым образом из злобной фурии превращаясь в напуганную, пусть и очень красивую женщину. — А вы как думаете, моя дорогая? – устало проворчала ведьма. – Раны — это пустяки, при его прямо-таки поразительной регенерации, да еще и с лекарствами через два дня о них не останется даже напоминания. Другое же дело – яд, которым был отравлен мальчик… — тут колдоведьма выразительно замолчала, давая темноволосой женщине додумать все самой. — Но ведь Иванков вылечил его перед сражением в Маринфорте! – отчаянно воскликнула Императрица пиратов. — Боюсь, это была временная мера, дорогая. То, что мистер Иванкоф… простите, Иванков, ввел этому мальчику, временно заблокировало отраву в его крови и позволило организму начать вырабатывать защиту против неё, — заметив зажегшиеся радостью глаза женщины, мадам Помфри все же решила не давать ей ложных надежд. — Однако введённый препарат был лишь временной мерой, яд вновь стал активным. Сейчас организм вашего друга занят борьбой с ним, и единственное, чем мы реально можем ему помочь – подпитывать его иммунную систему зельями и специальными заклинаниями, но даже с ними на выздоровление могут уйти месяцы, если не… — договорить колдунья не успела. Лежащий на больничной койке паренёк, невзирая на пытающегося удержать его олененка, резко сел на постели. Весь перебинтованный, с закрытыми глазами, явно все еще пребывая в беспамятстве, он, тем не менее, достаточно ровно сидел, каким-то образом сохраняя неподвижность. — Луффи! – вскрикнула Хэнкок, бросаясь к пареньку и обнимая его, едва не задушив в порыве чувств. – Ты очнулся, я так… — договорить женщина не успела, её настиг красный луч Ступефая. Мадам Помфри с видом заправского ковбоя сдула несуществующий дым с палочки и раздраженно отлевитировала все еще пребывающую без сознания буйную дамочку за дверь.

* * *

      Огненный Кулак от волнения за своего проблемного братишку сначала сгрыз ногти на правой руке, затем на левой и… больше ему заняться было нечем. Эйс уже подумывал о том, чтобы рискнуть и попытаться прорваться в палату мимо здоровой и опасной змеюки, как тут заветная белая дверь распахнулась, и из неё по воздуху выплыла пребывающая в бессознательном состоянии её владелица. Дверь захлопнулась, и Боа рухнула прямо на Соломе, которая быстро сориентировалась и свила из своих колец нечто похожее на лежак. — Ну что, съела? – ехидно поинтересовался старший из братьев Ди у начавшей подавать признаки жизни Хэнкок. Вместо ответа женщина атаковала его прямо из положения лежа. Императрица пиратов резко выбросила длинную ногу, обутую в красную туфлю на высоком каблуке, но Эйса она не достигла, он уклонился. Удар изящной ножки, сбивающий с ног быка, пришелся на восторженно следящего за каждым её действием Санджи. Будь на месте озабоченного кока обычный человек, он бы упал и вряд ли бы поднялся. Блондин же отделался легким сотрясением мозга, хотя, по мнению Зоро, там сотрясаться-то и нечему, а также парой сломанных ребер. Правда, теперь он с куда меньшим восторгом смотрел на черноволосую красавицу. Если бы Портгас так сильно не переживал за Луффи, он бы свел в шутку неудачную попытку убиения себя любимого – в конце концов, должен же кто-нибудь из них двоих, не относящихся к Мугиварам, вести себя как взрослый человек, а не как маленькая избалованная девочка. Чем бы дитя не тешилось, и все такое… но в этот раз он не стал сдерживаться. Его ярость от того, что его любимого, пусть и проблемного младшенького братишку довели почти до смерти дозорные, и злость на Луффи за то, что тот предпринял самоубийственную попытку спасти его. К этому присоединялось раздражение, которое Огненный Кулак испытывал, глядя на эту наглую тетку Шичибукай, которая почти на десять лет старше его братишки, а все равно имеет на него какие-то виды. И на команду Луффи, которая неизвестно где шаталась, когда его братику были так необходимы помощь и поддержка. Но еще больше Эйс злился на себя за то, что проиграл Черной Бороде и не смог приструнить бывшего подчиненного, заварившего всю кашу. Все это вырвалось из него в виде огромного потока пламени, пожирающего все на своем пути.       Императрица пиратов Куджа Боа Хэнкок на весь Гранд Лайн славилась красотой, уверенностью в том, что ей всегда все сойдет с рук и все простят только лишь на основании того, что она красивая и с ледяным сердцем в отношении противоположного пола. После того, как в её жизнь неожиданным образом вторгся самый странный пират, которого она когда-либо видела… ничего не изменилось. Хэнкок все так же была самой красивой, творила все, что ей взбредет в голову, и её сердце все еще оставалось сковано льдами для всех мужчин… кроме смешного паренька Луффи, обладающего Королевской Волей и больше всего на свете мечтающего стать Королем Пиратов. До встречи с ним молодая женщина никогда не любила, даже не знала значения этого слова, а после – потеряла голову будто какая-то девчонка. И там, в палате, глядя на находящегося между жизнью и смертью единственного мужчину, ради которого Императрица готова была пойти на все, абсолютно на все, она ощущала полную беспомощность и… впервые не знала, что же ей делать. Но было еще кое-что, что выводило молодую женщину из себя – команда её единственного и неповторимого будущего Короля Пиратов. Почему они оставили его одного? Почему они не пришли ему на помощь? Но больше всего Хэнкок бесил Портгас Ди Эйс, позволивший себя схватить какому-то жирному идиоту с почти полным отсутствием зубов! И он еще смеет предъявлять ей какие-то претензии! В другой бы момент она посчитала ниже своего достоинства мараться об такого жалкого плебея, но волнение за Луффи снесло все внутренние барьеры Боа, и оно вылилось в стычку с Огненным Кулаком. Женщина с легкостью обратила в камень волну выжигающего всё на своем пути пламени, предотвратив испепеление всех находящихся в коридорчике перед палатой магов и пиратов, и тут же перешла в контратаку. Опасаясь, что взбешенный Портгас, используя свои огненные техники, случайно навредит Луффи, она решила отказаться и от своих техник и перейти к ближнему бою. Резким, почти неуловимым ненатренированному взгляду рывком, похожим на атаку змеи, Хэнкок бросилась к Эйсу.       Когда в паре сантиметров от него промелькнула чья-то конечность, Зоро только удивленно приоткрыл глаз, чтобы тут же его закрыть и резким перекатом уйти от удара. Стена, увы, так сделать не смогла, и в неё влетел кулак Эйса. Пират даже не поморщился, а в каменной кладке осталась небольшая оплавленная вмятина. Видимо, в ответ на использование Хэнкок Воли, чтобы усилить свои удары, Огненный Кулак использовал способности своего Дьявольского фрукта, чтобы не уступать ей. Со стороны их разборка выглядела как эпичное сражение — крушилось и плавилось все: начиная от стен и заканчивая полом и потолком. Ророноа было достаточно одного взгляда, чтобы оценить сложившуюся ситуацию и понять – если так будет продолжаться и дальше, эти двое в порыве своих разборок разрушат медицинский кабинет, больничное крыло и палату Луффи, а потом и весь замок, выясняя, кто из них в этом виноват. Посмотрев на замерших испуганными сусликами магов, бывший охотник на пиратов понял, что помощи от них не дождешься. Переведя взгляд на своих накама, он столкнулся с понимающим взглядом Нами, вокруг которой начинала собираться совсем не метафорическая грозовая туча. Рыжая воровка указала сначала на себя, а потом на беснующуюся Хэнкок, и Зоро понял, что нелегкое дело успокоения этой мадам она берет на себя. Значит, ему достается буйный старший братишка Луффи. С едва слышным лязгом, на фоне разборок пиратов, Вадо Ичимонджи покинула ножны, и мечник осторожно стал в стойку, краем глаза отмечая, что темно-синяя туча с поблескивающими внутри неё молниями двинулась по направлению к Боа Хэнкок. Резкий свист воздуха от его атаки слился со вспышками от сотни маленьких молний, обрушившихся на темноволосую женщину. Раздалось несколько взрывов, и замок пару раз основательно тряхнуло. Колдуны наконец-то пришли в себя и с помощью какого-то заклинания провентилировали коридор. Когда дым и каменная пыль рассеялись, то им предстала странная для магов и нормальная для пиратов картина: посреди кучи щебня и пыли лежали два беспамятных тела, а между ними тянулась выщербленная в полу ровная полоса. — Почему вы убили их? – воскликнула женщина, представившаяся им как профессор трансфигура-чего-то-там МакГонагалл. — Никто никого не убивал, — раздраженно сообщила им навигатор, в то время как Ророноа, посчитав свою миссию выполненной, найдя относительно чистый участок пола возле стены, уселся на него и задремал. – Мощности моего Клима Такт недостаточно для убийства кого-либо, а Зоро ударил плашмя. Так что пусть полежат, пока не придут в себя. Думаю, вы уже поняли, что этим двоим опасно находиться рядом друг с другом.