«The sunset rising above the darkness»

      Закат, соединяя нотки уходящего дня и восходящей ночи, уступал свое место тёмному небесному покрову, усыпанному мириадами ярких и далёких звёзд, которые при рассвете таяли в голубоватой дымке нового утра, а солнце, поднимаясь, мягко убирало своими лучами эту дымку, оставляя небо девственно ясным и чистым, пока на нём не появлялись новые оттенки уходящего за горизонт солнца... Так повторялось всегда, изо дня в день. Но сейчас эти дни казались по-особому долгими, наполненными смятением и мучительным выжиданием.       Нале было больно смотреть на свою дочь. Киара совсем поникла, хотя с виду и старалась казаться в порядке. Материнское сердце не обманешь – ее мама видела, насколько глубокую рану причинил ее любимой дочке тот, которого та считала своим идеалом. Киара часто теперь сидела на вершине скалы, тоскливо вглядываясь вдаль, зная, что это бессмысленно, но продолжая чего-то ждать. Вернее, кого-то. Львица стала весьма апатичной ко всему и лишь механично исполняла свои обязанности и удовлетворяла свои естественные потребности. Даже ее дочка не могла отвлечь Киару от тяжёлых мыслей, поскольку стоило Киаре взглянуть на Сансет, как та напоминала ей своего отца. Хотя Сансет и не была похожей на Кову, ведь с каждым днём она всё больше походила на свою маму и даже на бабушку, но она была напоминанием того, кто был ее отцом. Нала понимала Киару и не смела ее осуждать – ее дочка по-прежнему любила своего мужа, несмотря на раны и боль, несмотря на предательство и ложь. И было ясно, что больше всего Киара верит в то, что Кову осознает свои ошибки и сделает правильные выводы. Как же Нале хотелось иметь такую же веру в Кову, какую имела ее дочь! Но Нала хорошо знала жизнь и знала характеры существ. Такие, как Кову, потеряны по жизни, и ничего путного уже не выйдет, но не эти слова ожидала услышать ее дочка.       – Киара, он может и не вернуться, – осторожно напомнила ей Нала, тихонько подойдя к дочке и сев рядом с ней. – Лучше отпусти сразу, иначе будет только больнее...       – Пускай, но он обещал мне... Он говорил так искренне. Я верю, что он придёт, – Киара грустно посмотрела на маму и чуть улыбнулась, но, подумав о чём-то, львица обреченно вздохнула и продолжила уже без тени улыбки: – А если же нет... То тогда я приму этот выбор.       – Я лишь хотела удостовериться, что ты в порядке. Любимый мужчина разбил тебе сердце... Я не знаю, что бы я испытывала, узнай, что твой папа...       – Папа другой. Он очень тебя любит, и он хороший семьянин и заботливый отец, – перебила маму Киара, не позволив ей произнести вслух эти оскорбительные слова. Львица улыбнулась маме своей тёплой улыбкой, вспомнив те чудесные моменты, которые она провела вместе с папой. Как бы там ни было, а именно с ним она была близка наиболее, несмотря на некоторые разногласия и недопонимания.       – Верно. А еще он очень любящий дедушка, – рассмеялась Нала.       – Это точно! – Киара поддержала её и также звонко засмеялась, чем немало порадовала свою маму.       – Почему вы смеетесь? – позади послышался голос Симбы.       – Да так, – загадочно протянула Нала, с весельем наблюдая за тем, как ее благоверный осторожно ложится на пол, а затем бережно опускает на землю Сансет, которую до этого он нес в зубах.       – Хм, – хмыкнул Симба, с подозрением воззрившись на своих любимых женщин. Пожав плечами, лев принялся щекотать свою внучку носом. Львенок задорно захохотал, в своей беспомощности стараясь отбиться лапками. С восторженным восклицанием «А чей это животик?» Симба пуще прежнего начал прижиматься ртом к животику и дуть в него, что вызывало новую порцию хохота у девочки. Нала и Киара лишь молча наблюдали за этой сценой и улыбались – это было то немногое и светлое, что делало эти дни терпимыми. И пускай Симба порой вёл себя совсем как котёнок, когда играл со своей внучкой, но это доставляло радость всем. Со стороны казалось, будто у Симбы и Сансет существует свой личный и сокровенный мирок, только для них двоих – дедушки и его внучки. Порой Нала даже немного ревновала Сансет к мужу, но видя, насколько счастливым он становился рядом с ней, львица не могла сделать ему замечаний по поводу того, что он слишком ее балует. Вот и сейчас взрослый и матёрый король игриво перевернулся на бок, благосклонно позволяя маленькому тёмно-янтарному комочку настойчиво толкать его в бок. Симба от души рассмеялся, а затем внезапно его глаза закатились, и, несколько раз отчаянно схватив ртом воздух, лев закрыл глаза и отправился во мрак... Нала и Киара сперва не поняли, что произошло, посчитав это игрой, но заметив, что Сансет напугана и начинает плакать, они моментально подорвались со своих мест к Симбе, ведь он никогда бы не напугал свою внучку и уж тем более не стал доводить ее до слёз.       – Папа! Папочка! Папа! – в крике Киары слышались мольба и отчаяние. Страх сковал ее тело, и она не знала, что ей делать. На ее голос прилетел Зазу, и прежде чем он успел что-либо спросить, Нала отдала ему приказ срочно привести сюда Рафики.       – Симба, очнись! Симба!       – Пап... Вставай... Папа... – Киара припала к его груди, отчаянно стараясь услышать стук его сердца, и когда она услышала его слабый, с перебоями, но отчетливый пульс, львица тихо заплакала от облегчения, уткнувшись в его густую алую гриву.       Ей было очень страшно потерять отца сейчас, и всё произошло слишком неожиданно и резко. Пульс был, но она не знала, что ей делать и как помочь ему. Киаре было плохо от собственного бессилия. Нала продолжала звать мужа и толкать его в бок передними лапами, но безрезультатно. Маленькая Сансет, физически ощущая страх и боль, которые исходили от родных, испуганно прижалась к маме, а затем осторожно подошла к дедушкиному носу, не понимая, почему тот перестал ее забавлять.       – Мяу? – вопросительно мяукнула она, упершись в него своим лобиком. Не заметив результата, котёнок недоуменно сел, чуть склонив голову, а затем нерешительно лизнул Симбу в нос. Неожиданно от этого действия Симба поморщил нос и затем с трудом заставил себя открыть глаза, которые сейчас были мутноватыми и будто покрытыми плевой. И первое, что он услышал – это было тихое мяуканье его внучки, которые затем перебили восклицания его жены и дочки.       – Санни... – слабо улыбнулся Симба, а затем он удивленно перевёл взгляд на встревоженные лица Налы и Киары. – Что произошло? Почему вы плачете?       – Мы думали, что ты умер, – со слезами в голосе прошептала Киара, облегченно обняв отца.       – Не пугай нас так больше, Симба, – выдохнула Нала, нежно поцеловав его, стараясь передать в своем поцелуе всю ту боль, которую она испытала за эти несколько минут.       – Постараюсь, – пообещал Симба, тронутый их беспокойством. – Ладно, а сейчас я...       Лев перевернулся на живот и сделал попытку подняться, но его лапы не слушались его, и, подкосившись, они отправили Симбу обратно на землю. Смущенный этим явлением король сделал еще несколько попыток, но безрезультатно – он набил себе пару синяков, но так и не смог подняться. Нала и Киара встревоженно переглянулись, не зная, что им делать и как поступить, но прежде чем они что-либо решили, на скалу поднялась Амара, на спине которой ехал Рафики, а следом за ними прилетел и Зазу, который, несмотря на волнение, смирно уселся неподалеку. Обезьян спрыгнул на ходу, как только заметил состояние друга. Оттеснив в сторону львиц, Рафики начал тщательно осматривать короля.       – Что? Что произошло? Мы видели, как Рафики ехал сюда... О Господи! Симба! Симба, ты жив?! – на Прайдрок также прибыли и Тимон верхом на Пумбе, и так же, как и Рафики, Тимон соскочил со спины закадычного друга моментально, как увидел ужасающую картину.       – Я не знаю, что произошло, Тимон. Просто в глазах вдруг потемнело, очень заболело сердце, а затем я будто заснул и проснулся лишь оттого, что меня разбудили мои родные, – рассеянно пояснил Симба.       – Хм... А вот я, кажется, знаю, что случилось, – удрученно выдохнул Рафики, и в его взгляде читалось глубокое сожаление. – У тебя был инфаркт, Симба... Ты так много переживаешь и так сильно винишь себя, что твое сердце тебя подвело... Мне жаль, но оно дало осложнение. Ты...       – Он не сможет ходить? – тихо спросила Нала, но уже увидев ответ в глазах шамана, она лишь прикрыла глаза и тяжело опустила голову. – Сколько?       – В смысле? Что «сколько»? – недоуменно спросил Тимон.       – Она имеет в виду, сколько Симбе осталось жить, – печально пояснил Пумба.       – Я не могу сказать точно. Это не в моих силах, – пожал плечами Рафики, задумчиво продолжая осматривать друга. – Но, возможно, я смогу его подлечить. Не обещаю, что ты будешь бегать, но тебе это и ни к чему, верно?       – Конечно, – благодарно кивнул Симба, а затем он обвёл присутствующих любящим тёплым взглядом. – Эй, вы еще пока не на похоронах, слышите? Это мелочи.       – Мелочи? Да в чём же провинилась наша семья? – яростно воскликнула Киара, возведя к небесам полные слёз глаза. – Если Айхью справедлив, то где же эта справедливость? Я потеряла двух дочерей и едва не потеряла третью! Я недавно похоронила свою бабушку, а вскоре, возможно, что навсегда, попрощалась со своим мужем, который, как оказалось, лгал мне и предал меня! А теперь я могу лишиться и тебя, папа! В чём мы виноваты, папа? В чём моя вина? Я делала всё для того, чтобы помочь всем и каждому, но вот своей семье я помочь не могу...       Киара опустила голову и тихо заплакала. Она больше не могла казаться сильной. Она так устала за эти дни... Остальные лишь сочувственно посмотрели на нее, понимая, что Киара только что произнесла вслух их мысли. Их семья не заслуживала таких горестей и бедствий. Разве этого не много? Нависла неловкая и гнетущая тишина, заставляющая каждого думать о чём-то неприятном. Симба же отвёл взгляд в сторону – он чувствовал, что заслужил эти страдания. Заслужил за то, как поступил со своей мамой. И хотя лев не хотел огорчать близких, но он, как и все кошки, уже ощущал свою скорую кончину. Конечно же, он этого не хотел. Он не хотел умирать, ведь он хотел помочь справиться Киаре со всеми трудностями, защитить свою малышку от горестей и бед, поддержать ее и утешить, когда ей это будет необходимо. Он хотел встретить еще сотню восходов солнца вместе со своей любимой женой. И они еще не сосчитали все звёзды на небе... И Симба очень хотел видеть, как растет его внучка, его радость и отрада. Он так привязался к ней и так ее любил! И каково же ему осознавать, что она никогда его не вспомнит... Она будет знать его по рассказам, но она не сможет помнить эти дни. Вот какова истинная цена его ошибки. Разве он боялся боли? Нет. И боялся ли он смерти? Тоже нет. Но он боялся за свою семью. Сейчас было не лучшее время, чтобы их оставлять. Он заметил, что плач Киары утих, уступив место мягкому и заботливому бормотанию. Повернув голову, он со светлой грустью наблюдал за тем, как Сансет прижалась к маме и жалобно мяукнула, что отвлекло Киару от страданий, и теперь она что-то ласково рассказывала дочке, хотя та пока ничего не могла понимать. Как же он может уйти от них, своих любимых и главных женщин? От жены, от дочери и внучки?       – Рафики, что необходимо? – спокойным и твёрдым тоном поинтересовался Симба.       – Было бы неплохо достать корень валерианы, но в этих местах ее практически невозможно найти, – задумчиво произнес Рафики, потирая подбородок. – Еще подошли бы авокадо для сердца, корень аконита для снятия боли, а также гарпагофитум помог бы с твоими болями в суставах...       – А еще для того, чтобы вернуть суставы в более-менее рабочее состояние, необходимы шиповник и душица, а еще, конечно, необходима ваниль.       Все удивленно обернулись на неожиданно появившегося молодого кабанчика – почти полную копию Пумбы, за исключением малых отличий. Пембе был сыном Пумбы и Пики, и он вместе с родителями пока обитал здесь, но прежде он не выступал столь решительно и смело. Пембе немного склонил голову набок и задумчиво уставился на Рафики, который явно был впечатлён и ошеломлён такими предложениями.       – Ваниль?       – Болезнь короля Симбы связана с переживаниями и с проблемами внутри его головы, – юный бородавочник многозначительно указал копытцем на свою голову, – а значит, что и лечить необходимо нервозные расстройства. Ваниль обладает теми же свойствами, что и валериана, но ее легче найти в этой широте. Кроме того, мне известны некоторые жуки, которые содержат питательные вещества, помогающие восстановить контроль над телом.       – Ты не говорил, что твой сын настолько умён, Пумба! – удивленно воскликнул Рафики. – Мне впору взять его в ученики!       Пумба лишь скромно улыбнулся, но было видно, что он очень гордится своим отпрыском и эта похвала была ему крайне приятной. Пембе смахнул с лица непослушную челку и лишь сдержанно кивнул отцу в знак того, что видит его одобрение и принимает его. Кабанчик взволнованно смотрел на Рафики, не решаясь высказать свою просьбу, но увидев подбадривающий взгляд отца, Пембе нерешительно вздохнул и принялся говорить.       – Я бы счёл это за честь! Мне очень хочется обучаться у вас.       – И... И нам тоже, – неожиданно из-за спины Пембе вышли два юных суриката.       – А вы что здесь забыли?! – грозно вопросил Тимон, глядя на своих детей.       Стоит отметить, что у Тимона и его супруги Катаки (той самой, которую он спас от орла, а затем вынужден был оставить любимую ради друзей, но с которой его вновь свела судьба, и на сей раз он не упустил своего шанса на семейное счастье) было трое детей. Тимоти, первый из троицы, по словам Тимона, был очень похож на него, только челка у него была коричневой, как у Катаки, и полосок у него было всего четыре. Он также отличался рассудительностью, трудолюбием и храбростью, что дало ему право обучаться мастерству правления. Именно Тим должен будет стать новым предводителем их колонии, чем немало гордились его родители. И именно по причине такой занятости он и не смог пойти с семьей. Зато его брат Симон и сестра Такато смогли последовать за родителями, преследуя и свои собственные цели. Симон обладал приятными зеленоватыми глазами, что хорошо сочетались с его густой рыжей чёлкой и с веснушками. Он был чуть светлее отца, но часть его мордочки была темной – такой окрас он унаследовал от деда. У Симона было пять полосок, как и у отца, но на правом бедре у него было еще одно пятно такого же окраса. Как могли видеть окружающие, хотя Симон выглядел спокойным и тихим, но это было обманчивым впечатлением – он был во многом похож на отца: любил шутить, хвастать и порою был чрезмерно заносчив, однако он также был добрым и отзывчивым. И с сестрой у него сложились наиболее тесные отношения, хотя они постоянно спорили о том, кто за кем присматривает. Такато была светлой и лучезарной девушкой с пронзительными голубыми глазами и пушистыми золотисто-рыжими волосами, в которые она часто вплетала нежно-голубые цветы под цвет своих глаз. От матери ей достался светлый нос, а еще родимое пятно под правым глазом. У нее было только три полоски на спине, что встречается довольно редко, но еще реже встречаются такие пушистые свисающие ушки, какими обладала Такато. Дочка у Тимона была весёлой и доброй, однако отцовской вспыльчивости и его тщеславия она не унаследовала. Вместо этого ей досталась материнская рассудительность и ее кокетство. Тем не менее, несмотря на мягкий нрав, Такато была самой боевой из всех троих детей Тимона и вполне была способна постоять за себя. И вот сейчас брат и сестра решительно выступили вперед.       – Мы тоже хотели бы остаться здесь и обучаться у Рафики, – смахнув с лица прядь волос, поставила перед фактом Такато.       – Сейчас не самый подходящий момент. Не хочу никого оскорблять, но разве не видно, что мы тут скорбим?!       – Успокойся, Тимон, – Симба примирительно посмотрел на друга и согласно кивнул, после чего перевел дружелюбный взгляд на его отпрысков. – Скорбеть еще рано, а то, что они хотят сказать, гораздо важнее для них на данный момент. Они просто хотят выбрать свой путь, пускай момент и не кажется самым подходящим для этого.       – Спасибо, Ваше Величество! – обрадованно поклонились молодые сурикаты.       – Кабан... Сурикаты... Кажется, боги и духи сошли с ума, – выдохнул Рафики, раздосадованно изучая взглядом «учеников». – Что вы можете такого, чтобы я на старости лет взялся вас обучать?       – Пембе превосходно разбирается в травах, жуках и их целебных свойствах, но я умею лечить переломы, перевязывать и зашивать раны – то, чего практически никто не умеет или не может, хотя это может спасти жизнь. Мы много путешествовали семьей, и я обучился этому, наблюдая за людьми, – важно объяснил Симон, хотя, чувствуя себя не вполне уверенно, он тревожно взъерошивал свои волосы. – Я еще многого не знаю, но я наслышан о вашей мудрости. Я уверен, что смогу стать хорошим учеником. А еще я умею лепить из глины.       – Хорошо, ладно, я соглашусь с первым – твои навыки могут оказаться полезными, но чем мне поможет твоя глина?!       – Сосуды из нее куда практичнее и удобнее, чем половинки кокоса или тыквы, – пожал плечами Симон. Рафики пристально посмотрел ему в глаза, после чего задумчиво перевёл взгляд на Такато.       – Ну, а что насчёт тебя?       – Я художник, – просто ответила Такато и улыбнулась. – Вы не только лекарь и шаман, а вы еще составляете родословную и изображаете наследников. Я могла бы оказаться полезной в плане сохранения истории и нарисовать на скале всех членов королевского рода, вплоть до первого короля, согласно их описаниям.       – Я не настолько стар и не знаю, как выглядели остальные короли и королевы до короля Ахади и королевы Уру, – возразил Рафики.       – Да, но вы знаете тех, кто знает, – пожала плечами Такато и скромно улыбнулась. – К тому же в фамильном склепе остались их останки, в том числе их черепа. Я могу восстановить по ним форму головы, черты лица, но я не смогу определить по ним цвета и имена.       – Ты можешь так изучать череп умершего? – с недоверием уточнил Рафики и, поймав утвердительный кивок, впечатленно присвистнул. – Тогда зачем тебе я?       – Вы знаете много секретов о плодах, об их красках и особенностях, а еще я очень люблю слушать истории, – игриво усмехнулась Такато, довольная тем, что смогла произвести впечатление. – А еще я, как и Симон, умею зашивать раны, и получается это у меня даже лучше, – гордо закончила девушка.       – Ну хорошо-хорошо! Ладно! Я возьмусь вас обучать, но лишь после того, как увижу, на что вы способны, – сдался Рафики. – А сейчас нужно как-то транспортировать Симбу поближе к воде. Давайте будем думать об этом!       На общем обсуждении было решено использовать крепкую ветку, дополнительно обвязанную лианами – Симба должен был лежать на ней, пока остальные осторожно спускали бы его. Можно было бы призвать на помощь львов, которые бродили по саванне, охраняя территорию, но Симбе не хотелось показывать свою слабость и беспомощность перед другими львами, а его друзья с готовностью поддержали его желание сохранить гордость. Амара отправилась разыскивать львиц, чтобы занять их на время, пока их короля будут неприглядно опускать вниз со скалы. Благо на Прайдроке не было никого постороннего – все львицы либо были на охоте, либо же отправились гулять со своими детёнышами. Когда же Симба улёгся, то он с беспокойством высматривал свою внучку – меньше всего ему хотелось, чтобы из-за него она потерялась или с ней что-то случилось, потому, увидев ее, он попросил Киару посадить Сансет рядом с ним, чтобы малышка была на виду. Когда просьбу короля исполнили, то Киара и Нала подхватили зубами ветку за основание, а Пембе и Пумба, обвязанные другими концами лиан, начали тащить Симбу вперёд. Самым долгим был спуск по камням, поскольку все старались, чтобы импровизированные носилки не слишком доставляли дискомфорт Симбе, однако когда самая сложная часть пути была пройдена, уже было легче тащить массивного льва по мягкой траве. Когда солнце уже достигло зенита, а львицы и кабаны уже выбились из сил, то лишь тогда они дотащили короля до укромного места под широким пологим деревом, чья тень позволила бы Симбе оставаться в прохладе весь день, а на ночь он мог бы доползти до камня, что удобно расположился у дерева, верхней частью находясь весь день на солнце, а нижней уходя в прохладную голубизну маленького озера. Симбе должно было быть удобным это расположение. К тому же он был недалеко от своего дома и мог спокойно наблюдать за Прайдроком, да и баобаб, на котором в одиночестве жил и царствовал Рафики, также был весьма близко.       – Дорогой, тебе удобно? – с сочувствием спросила Нала.       – Да, меня всё устраивает, – с улыбкой солгал ей Симба. Конечно, это было хорошим местом, но это был не его дом, и здесь он чувствовал себя изгнанником, но ему не хотелось еще больше расстраивать любимую.       – Не беспокойся. Мы поможем тебе выкарабкаться, – с надеждой пообещала Нала. – А пока для всех остальных ты просто решил отдохнуть.       – Пап, но мы будем с тобой рядом, слышишь? Ты не будешь тосковать в одиночестве. Ты поправишься, – Киара улыбнулась, но по ее тоскливым карим глазам Симба понял, что, несмотря на свой обычный оптимизм, сейчас его дочь понимает, что уже ничего не будет так, как прежде.       – Конечно, – выдавил из себя улыбку Симба.       Рафики дал инструкции Пембе, Такато и Симону, и когда молодняк двинулся в путь на поиски лечебных трав, Рафики еще раз осмотрел Симбу и в задумчивости разломал плод дикой тыквы, предложив льву выпить ее сока для утоления жажды. Послушно выполнив эту просьбу, лев начал ощущать некоторую усталость и сонливость. Ему предложили поспать, и он, воспользовавшись этим предложением, окунулся в мир грёз. К его удивлению, когда он проснулся, то было еще довольно светло, хотя он не мог разобрать, был ли сейчас тот же день или же уже новый. Рядом мирно спали его любимые львицы – с одного его бока отдыхала Киара, а по другую сторону от него спала Нала, в лапах которой посапывал маленький комочек. Симба с любовью посмотрел на них, стараясь запомнить их такими – умиротворенными и спокойными. Тревога за них всё больше снедала его сердце. Что теперь с ними будет? Кто позаботится о них? Кто защитит? И неужели после всего, что он пережил, начиная с детства, когда его могли убить гиены или затоптать антилопы, когда он мог умереть в пустыне или не выжить в джунглях, когда он мог сорваться со скалы или же погибнуть во время сражения, то он умрёт лишь оттого, что сильно перенервничал? Видимо, он действительно это заслужил. Хотя, с другой стороны, он еще мог выкарабкаться, а если нет... То не каждый может похвастать тем, что умрёт в кругу любящей семьи.       – Пусть как будет... Мои самые великие достижения сейчас тихо спят рядом со мной. Не отвернувшись и не бросив, – тихо прошептал Симба, а затем улыбнулся, заметив невдалеке от них спящего на спине Пумбу и Тимона, который заснул у него на животе. Рафики нигде не было видно, и Симба подумал, что тот, вероятно, готовит какие-то свои зелья, мази и лекарства. Немного подумав, Симба широко зевнул и снова заснул...       – Кто тут у нас такой хорошенький?       – Нала, прекрати!       – Кто будет кушать сейчас?       – Нала!       – Ну же, открывай ротик!       – Нал... Ну позволь мне тоже?       Симба обиженно посмотрел на свою супругу, которая как раз собиралась кормить Сансет. Обычно она всегда занималась этим, но сегодня ее муж настаивал на том, чтобы и он смог самолично хоть раз покормить внучку. Львица хотела ему возразить, но увидев умоляющий взгляд любимых карих глаз, она лишь покорно вздохнула и кивнула. Не веря в ее согласие, Симба буквально расцвел от радости. Несколько раз глубоко выдохнув, чтобы успокоить свое сердцебиение, лев сосредоточился на том, чтобы набрать достаточное, но не избыточное количество жидкости в рот. Это усложнялось тем, что половинка от тыквы, которая служила сосудом для смеси из молока, крови и соков каких-то трав, была мала для пасти взрослого льва. Недовольно фыркнув, Симба начал осторожно лакать смесь вытянутым языком, вследствие чего часть жидкости пролилась ему на лапу. Глядя на это, Нала лишь тихо посмеивалась над супругом.       – Смотри, Санни, какой твой дедушка свин, – сказала Нала Сансет, на что малышка тоже засмеялась своим детским лучистым смехом.       – А.. е... швин, – невнятно пробормотал Симба с полным ртом, возмущенно глянув на жену.       Нала на это лишь шире заулыбалась, а затем с интересом и умилением стала наблюдать за тем, как Симба бережно подносит свой рот к ротику Сансет. Котёнок, учуяв еду, начал тянуться вперёд, а когда Симба стал понемногу выпускать жидкость, чтобы та спускалась по его подбородку, то девочка моментально начала слизывать ее, чем явно невольно щекотала своего деда. Чуть посмеиваясь, Симба постепенно приближался к импровизированной миске, куда затем вновь вылил молоко. Сансет нерешительно застыла перед миской, но желание кушать было сильнее, и потому малышка уже решительнее подошла и начала самостоятельно лакать смесь. Нала переглянулась с Симбой, и они оба растроганно заулыбались – это был первый раз, когда их уже полуторамесячная внучка самостоятельно начала пить.       Довольно быстро опустошив ёмкость, Сансет разочарованно села и с интересом посмотрела на родных. Неожиданно она несколько раз открыла ротик, будто хватая воздух, а затем немного невнятно, но разборчиво произнесла своё первое слово.       – Дай, – немного требовательно, немного просительно сказала она, для полного понимания указав взглядом на опустошенную половинку тыквы.       – Дай? Ты это слышала? Дай... – Симба с удивлённым восторгом повторял это слово, пробуя на вкус. – Дай... Ты слышала это, Нала?       – Дай, – уже настойчивее повторила Сансет, явно не осознавая, почему ее слово вызвало такую реакцию, а не ту, на которую она рассчитывала.       – Хмм... Да, я слышала. И ее первое слово это «дай», – с ноткой осуждения и разочарования прокомментировала Нала. – Требование. У Киары первым словом было «папа».       – Нала, – Симба непонимающе посмотрел на свою жену. – Наша внучка только что произнесла своё первое слово, а ты обвиняешь ее в эгоизме? Знаешь, оно куда глубже, чем ты полагаешь. Это осмысленная просьба, связанная с желанием удовлетворить свой голод или же с желанием продолжить наслаждаться вкусом. Это говорит о том, что наша внучка будет целеустремлённой и будет знать, чего она хочет. Это вовсе не плохо! К тому же она еще дитя.       Львица вздохнула и посмотрела на свою внучку. Сансет выглядела удивленной и немного растерянной из-за того, что она не понимала, как должна сейчас реагировать. В ее больших красивых глазках Нала видела своё отражение – лицо чем-то недовольной львицы, и ей стало совестно – Симба был прав. Санни была просто ребёнком, и какая разница, каким было ее первое слово? Оно и вправду не столь ужасное. Нала смягчилась и ласково лизнула Сансет в щеку.       – Ты же моя умница! Но тебе достаточно сейчас. Скажи спасибо дедушке за то, что он пролил половину твоего питания.       – Что? – уже расслабившийся лев резко посмотрел на жену с долей игривой обиды. – Зато я не ревновал Сансет к тому, что ее первым словом было не «бабушка», а «дай».       – Пф, – только и фыркнула на это Нала, закатив при этом глаза. – Если бы ты не был болен, то я уложила бы тебя на лопатки за такую нелепость!       – Ба... ба... ба-бу... ба-бу-сь...ка, – сконцентрировавшись, произнесла по слогам Сансет, пробуя на вкус звучание нового для нее в плане произношения слова.       – Ой, посмотри, Симба! Она сказала «бабушка»! – с детским восторгом воскликнула Нала, чем немало позабавила своего мужа. Наклонившись к внучке, Нала откашлялась и внимательно посмотрела в ее глаза. – А теперь скажи «де-ду-шка». Давай! Де-ду-шка.       – Де... Де-ду-ся, – напряженно начала выговаривать Сансет. – Де-ду-сь..ка.       – Дедуся, – мягко повторил Симба и растроганно улыбнулся своей внучке. – Иди ко мне, мой лучик.       Осторожно взяв Сансет, он переместил ее из оков Налиных лап в свои. Когда девочка оказалась в его лапах, то он бережно, с любовью, прижал ее к себе. Он провёл щекой по маленькому тельцу и затем трепетно наблюдал, как его Санни играет с его алой гривой, стараясь поймать локоны, которые тормошил лёгкий ветерок.       – Нала, – тихим и серьезным голосом обратился Симба. Когда Нала глянула на него, то увидела в его глазах мольбу. – Пожалуйста, береги её. И... Рассказывай ей обо мне, ладно? Я хочу, чтобы она знала, что я очень ее люблю.       – Симба... – растерянно пробормотала Нала, не зная, что ответить своему мужу. – Ты сам ей это расскажешь.       В ответ лев только грустно улыбнулся и чуть заметно покачал головой – он надеялся, но уже не верил, что так будет. Он уже неделю жил под этим деревом, и ежедневно его навещали его друзья, дочка и внучка. Нала же оставалась рядом с ним, несмотря на его возражения. Всю неделю они общались и наслаждались уединением, вспоминая былые моменты из прошлого. Им даже не верилось, что прошло столько лет с тех пор, как они были львятами... И кто же знал тогда, что их ждала такая жизнь? Они думали, что у них будет другое будущее, и они строили другие мечты и планы... Но кто знает, возможно, в ином раскладе они не были бы вместе и у них не было бы такой замечательной дочери и, соответственно, такой прелестной внучки? Симба был убежден, что Нала была его даром. Любящая и понимающая жена, мудрая и рассудительная советчица, она была незаменимой спутницей его жизни, которая направляла его тогда, когда он сам не видел света. И за нее он был благодарен богам и судьбе. Сейчас она вновь всецело уделяла внимание ему, но когда Киара возвращалась после обхода территорий и решения королевских дел, то тогда они уже втроем разговаривали и вспоминали, пока не приходила пора Киаре забрать Сансет и идти спать, и только на рассвете она вновь возвращалась, принося в зубах дочку, которая так радовала ее отца. Приходили и Тимон с Пумбой, чтобы развеселить своего друга рассказами о своих путешествиях и приключениях, а Симба в очередной раз поражался их крепкой и удивительной дружбе, которой они научили и его. И как правило, в конце дня, когда все вокруг засыпали, оставляя Симбу наедине со своими мыслями, лев думал о том, что, несмотря на своё чувство вины перед отцом и матерью, несмотря на волнение о судьбе отношений Кову и Киары, он всё равно был самым счастливым львом на свете, что у него были преданные друзья и любящая семья. И это согревало его мысли.       – Наконец-то они вернулись! – еще издалека он услышал возмущенный голос Рафики, который направлялся к троице в сопровождении Пембе, на спине которого сидели Симон, Такато и неизвестная обезьяна.       – Вы представляете, они нашли мне еще одного ученика! – гневно фыркнул Рафики, указав тростью на сероватого обезьяна. – Мол, искали они в джунглях корень мандрагоры для снятия отёчности, а тут наткнулись на него! И знаете что? Он направлялся сюда, чтобы стать моим учеником! Неужели я настолько прогневил богов?!       – Но я ведь помог найти им пустырник для лечения сердца и отыскал корень мандрагоры, хотя в такое время года это практически невозможно, а также это я предложил использовать сок папоротника для закрепления эффекта, – приятным голосом мягко возразил незнакомец, после чего важно поклонился королевской чете. – Доброго вам дня, король Симба, королева Нала и принцесса Сансет! Я живу далеко отсюда, но слава всегда всех опережает. Всем известно, что ваш прайд является самым справедливым. И все знают, что лучшим шаманом, знающим древние ритуалы, является Рафики! Он очень почитаемый среди обезьян! Потому я, скромный медвежий павиан по имени Рауфу, решил прийти сюда для того, чтобы учиться у мастера! Мне говорили, что у меня есть дар.       – Вот видишь? Разве можно так работать? Каждый мнит себя талантом, и кого интересует мнение Рафики? Разве Рафики просил учеников? О, я лишь хотел покоя! – недовольно ворчал Рафики, мрачно смотря на четвёрку подростков. – Они же дети!       – Способные дети, Рафики, – отметила Нала, с улыбкой глядя на них.       – Да, дай им шанс показать, на что они способны, – поддержал Симба.       – Эх, ладно. Быть может, именно этого от меня и хотят духи, – обреченно выдохнул Рафики. – Хорошо. Тогда принимайтесь за дело, ребятня! Но помните – на баобаб вы еще не заслужили залазить, потому будете спать где угодно, но не на нём! Поняли? А теперь бегом давайте за дело!       Рафики зря недооценил стремление детворы заслужить его внимание и доверие. Уже через час Симбу мазали какими-то мазями и отпаивали удивительными зельями, после которых его то лихорадило, то бросало в дрожь, после чего он впал в глубокий сон, лишенный сновидений. Удивительно, но через несколько дней, когда Симба направлялся по нужде, то он с удивлением обнаружил, что смог подняться на лапы, и он даже не сразу заметил, как сделал несколько шагов. Этот успех настолько его обрадовал, что вселил в него веру в то, что он еще выздоровеет. А видя свой успех, радовались и его лекари. Даже Рафики пораженно признал, что ошибался на их счёт, хотя он всё еще не спешил называть их своими помощниками и учениками. Тот факт, что Симба идёт на поправку, немало обрадовал Налу и Киару, а также и остальных львиц, ведь хотя им и рассказывали о том, что король просто желает отдохнуть в одиночестве, они не были слепыми или дурными, чтобы в это поверить, но они были и достаточно умными и внимательными, чтобы сделать вид, что это так. И хотя Киара и Нала с искренней добротой посмеивались и подшучивали над Симбой, когда он делал свои медленные и неуверенные шаги, идя в одном темпе с малышкой Сансет, они очень хотели верить, что скоро всё встанет на свои места и вернется на круги своя...       Король дышал полной грудью, наслаждаясь вечерним воздухом и глядя в даль глубокой синевы, равномерность и гладкость которой нарушали далёкие белые звёзды. Симба с теплотой вспоминал сегодняшний день – он наконец-то смог сносно передвигаться. Конечно, не так быстро, как прежде, однако и бревном он теперь себя не чувствовал. Сегодня он сам наведался к баобабу, где Симон сделал ему умелый расслабляющий массаж с применением лечебных мазей и масел, а Рауфу и Пембе приготовили для него новую порцию исцеляющего напитка, пока Такато училась соотносить состав краски с поверхностью, на которой она рисует. Впервые за много лет у баобаба слышались смех и гам, и хотя Рафики ругался на них сверху, порой грозно угрожая палкой или же бросая вниз фрукты, Симба видел, что тот лишь делает такой вид, а на самом деле старый шаман был очень рад своим новым подопечным, ведь у него не было ни преемника, которому можно было бы передать свои знания, ни собственного ребёнка. Симба похвалил за работу и заботу новых друзей, а затем направился понаблюдать за прайдом, то и дело делая кому-то комплименты и отпуская похвалы. Львицы удивлялись, но с благодарностью принимали его слова. Его прайд был доволен жизнью, и единственной их проблемой сейчас был лишь один вопрос – Прайдрок становился маленьким для них после того, как у них появилось новое потомство, даже после того, как ушли одиннадцать львиц и один лев. Но это касалось лишь вопроса о месте для сна, а поскольку спать можно было и снаружи, то это не было такой уж проблемой, к тому же прирост львят не мог не радовать и не тешить – столько детишек рождалось потому, что на землях прайда было вдоволь еды и воды. Симба также провёл время и со своими близкими, но теперь, когда они устали и отправились на заслуженный отдых, он вышел немного пройтись и подышать свежим воздухом, наполненным упоительной свежестью и прохладой после жаркого дня. Но ночи становились холоднее, а трава теряла свой былой зелёный оттенок – уже была осень.       Неожиданно позади льва хрустнула сухая ветка. Обернувшись, Симба с удивлением увидел позади себя Кичеа – совсем юного, только вошедшего в подростковую пору льва, сына одной из львиц, которая пришла в прайд вместе с Витани и другими соратницами и одна из немногих, кто мог остаться на этих землях, не уходя в отсылку в чужие края, поскольку она была еще ребёнком, когда происходили те события. Сейчас светло-золотистый лев выглядел очень мрачным и тихим, а его яркие бирюзовые глаза, горящие в темноте, смотрели на него виновато и грустно. Лев недоуменно нахмурился – Кичеа явно готовился к разговору с ним, но прежде они никогда не разговаривали, разве что могли поздороваться, если доводилось где-то столкнуться с глазу на глаз. Он даже не помнил имени его матери, да и самого Кичеа он мог бы и не помнить, если бы не его примечательность – его пока еще маленькая грива была светлого цвета, который выделялся даже в звёздную ночь, а вот кисточка его хвоста была янтарно-коричневой. Это напоминало Симбе Малку, его друга детства, у которого цвет гривы также не совпадал с цветом кисточки на хвосте, потому он и запомнил Кичеа.       – Кичеа, ты что-то хочешь мне сказать? – встревоженно поинтересовался Симба. Кажется, от его вопроса веснушки возле носа парнишки стали ярче, хотя трудно было сказать наверняка.       – Король Симба, – мягкий и добрый голос немного дрожал от волнения. – Я должен вам кое в чём признаться.       – И в чём же? – Симба с интересом посмотрел на мальца – что такого важного он мог сообщить королю, что могло бы его заинтересовать?       – Я... Я Видящий, – Кичеа опустил голову, исподлобья наблюдая за реакцией Симбы.       Лев оторопел. Можно не родиться шаманом, но стать им, получив определенные знания. Можно пережить трагедию и открыть своё сердце настолько, чтобы общаться с духами ушедших на небеса... Но Видящим можно было только родиться, и это был необычайно редкий дар. Настолько, что это стало считаться легендой. Видящие от рождения способны видеть души умерших, они могли также видеть моменты из прошлого и даже слышать эхо будущего. Изредка, после долгих лет опыта, Видящий мог даже входить в сознание другого и видеть то, что когда-либо видел тот. Насколько было известно Симбе, то последний Видящий жил еще при первом короле. Потому неудивительно, что, справившись с шоком, Симба уже критичнее посмотрел на подростка.       – Наверное, ты что-то путаешь, Кичеа. Ты не можешь быть Видящим.       – Я вижу их! – запротестовал юный лев. – Я видел их всегда, с рождения! Я пытался с этим справляться, но... Наверное, мне просто нужно это принять и использовать во благо. Я вижу смерть и слышу ее зов.       – Хорошо, Кичеа. Я буду иметь в виду, – не желая пререкаться с ребёнком, Симба развернулся, чтобы уйти.       – Ты забыл, кто ты, Симба. Значит, ты забыл, кто я.       – Что? – Симба изумленно обернулся, услышав фразу из далёкого прошлого. Перед ним решительно стоял Кичеа, твёрдо и прямо смотря на короля.       – Эти слова вам сказал ваш отец, король Муфаса, когда вы не хотели возвращаться домой, думая, что это вы были виновны в его гибели.       – Ты мог услышать это из разговоров, – хмуро отрезал Симба. Его недоверие задело Кичеа, и лев лишь удрученно вздохнул.       – Ладно. Согласен. Я мог это услышать. Но только вы с отцом помните момент, когда вы маленьким смотрели вместе с ним на звёзды после того, как он спас вас от гиен. Он сказал вам, что звёзды – это великие короли прошлого, которые смотрят на нас с небес. И когда вам станет одиноко, то стоит лишь помнить, что они помогут. В том числе и ваш отец. Эти слова говорил ему его отец Ахади, а он передал их вам.       – Откуда ты знаешь? – Симба шокированно уставился на собеседника.       – Потому что я Видящий, – просто ответил Кичеа, серьезно смотря на льва. – И чем ближе к кому-то смерть, тем больше я вижу душ его предков около него. И я вижу вашего отца, вашу мать, вашего сына и двух ваших внучек... А также я вижу двух ваших братьев.       – Братья? – глухо переспросил Симба, понимая, что Кичеа назвал многое такое, о чём бы он не мог узнать от кого-то еще.       – Да. Братья. Их звали Ахиди и Нуру – похоже на имена их бабушки и дедушки. Теперь вы мне верите? – мрачно спросил Кичеа.       – Да, верю, – согласно кивнул Симба, потрясенный этим разговором.       – Завтра в полночь, когда придёт время полной луны, вам пора будет идти, – тихо сказал Видящий. – Там вас ждут близкие, но не забудьте попрощаться с теми, кто останется здесь.       – Спасибо, Кичеа, – благодарно кивнул Симба и, откланявшись, подросток ушел, оставив короля наедине с его мыслями...       В эту ночь Симба не спал. Он в последний раз любовался видом спящих любимых львиц, а как только встало солнце, он разбудил их улыбкой и тёплыми словами. Симба пригласил их на утреннюю прогулку, где в очередной раз напомнил Киаре основные моменты правления, а услышав ее тяжкий вздох, принялся за беззаботные разговоры. Когда же Киара сообщила отцу, что ей пора вместе с Набини и Нусури, ее лучшими подругами, совершить ежедневный обход, то ему очень не хотелось ее отпускать.       – Ты сегодня сам не свой, – заметила Киара, встревоженно вглядываясь в лицо отца, ища возможные причины его странного поведения.       – Всё в порядке, Киара, правда. Просто я очень тебя люблю, доченька.       – Я тоже тебя люблю, пап, – Киара улыбнулась и подошла к отцу, позволив ему провести подбородком по ее спине, как раньше, когда она была ребёнком. Подарив ему тёплую улыбку, его девочка помчалась по своим делам, оставив родителей в компании Сансет.       – Пока! – крикнула вдогонку Сансет, радостно завиляв маленьким хвостиком. Когда же на ее большую и мохнатую кисточку села красивая и яркая бабочка, то Сансет со смехом принялась ее ловить. Пока же их не слышала внучка, Нала встревоженно посмотрела на мужа. После недолгих пререканий Симба всё же сдался и рассказал ей о вчерашнем разговоре. Как и он вначале, Нала тоже сперва не поверила, но послушав дальше, она уткнулась в гриву супруга, пряча в ней свои слёзы.       – Эй, Нала... Позаботься о наших девочках, ладно? – успокаивающе принялся утешать ее Симба. – И не торопись ко мне.       – Хочешь намекнуть, что я тебе уже надоела? – сквозь слёзы усмехнулась Нала. – Хорошо, не буду.       – Не говори Киаре пока что. Пусть для нее этот день будет таким же, как и всегда. Не хочу, чтобы она страдала, – выдохнул Симба, опустив голову.       – Может... Это ошибка? Ты же поправился?       – Да, но у меня всё еще болит сердце. И я чувствую, что должен уйти. Пришло моё время. – Симба молча понаблюдал за резво играющей внучкой и улыбнулся. – Но круг жизни не остановился. Он продолжается в ней.       – Она замечательная, правда? Даже несмотря на ее глаза, – Нала тоже наблюдала за внучкой, прижавшись к любимому.       – Нет. Ее глаза такие удивительные и прекрасные! Я бы и не хотел видеть ее иной. Это делает ее другой, – честно признался Симба.       Они еще посидели так немного, а затем вместе направились к баобабу, где Симбу вновь старательно лечили и обслуживали. Кажется, видя положительный результат от своего труда, ребята только больше излучали энтузиазм. Симбе было жаль осознавать, что своим уходом он подведет их, ведь они сделали всё возможное, чтобы его излечить и спасти. Благодаря им он не умрёт почти парализованным. Осознавая это, он подозвал в сторонку Рафики.       – Видел этих сорванцов? От них никакого покоя нет! – хмыкнул Рафики, с улыбкой посматривая в сторону играющей детворы.       – Брось, Рафики. Они тебе нравятся, – Симба тоже наблюдал за тем, как Пембе подбрасывал вверх Симона и Такато, а Рауфу, взобравшийся на нижнюю ветку, ловко ловил их и опускал обратно при помощи своего длинного хвоста. – У тебя нет детей или преемников, а кому-то ты должен передать свои знания. Почему бы не им?       – У каждого из них есть свой талант. Вместе они составляют команду, равноценную мне, – согласно кивнул Рафики.       – Это будет здорово! К тому же они будут полезны прайду и не только. Ты был одиночкой и не мог помочь всем, даже если хотел. А они смогут. И им это доставляет радость.       – Пожалуй, ты прав. Если честно, то я давно уже не ощущал себя таким живым, как рядом с ними. Прежде моими спутниками были тишина и покой, а теперь – шум и веселье.       – Рафики... – Симба внимательно посмотрел на старого друга. – Я должен тебе кое-что рассказать...       Симба поведал Рафики о Кичеа и его словах, и, в отличие от него, Рафики не стал сомневаться в словах юного льва. Старый обезьян опечаленно опустил голову и, будто ежась от холода, обнял себя за плечи. Повисло молчание, во время которого Симба мог обнаружить, насколько старым стал Рафики – глубокие морщины покрывали всё его лицо и тело, а ветер колыхал его длинные седые бакенбарды. Наконец он глубоко вздохнул и, поднявшись со своего места, крепко обнял Симбу. От неожиданности лев сперва опешил, но затем он растроганно обнял Рафики в ответ.       – Муфаса может гордиться своим сыном, – отстраняясь, с гордостью сказал Рафики.       – И это благодаря тебе, – уважительно уточнил Симба, а затем, немного подумав, спросил: – Ты можешь взять к себе на попечение еще одного ученика? Мне показалось, что он хотел бы быть с теми, кто его понимает.       – Ты про Видящего? Это большая ответственность, Симба! Но это также и большая честь. Полагаю, что та четвёрка не будет возражать против пятого, – пообещал Рафики, и его друг ответил ему благодарным взглядом.       Остаток дня он провёл как и обычно – рядом с женой и внучкой. Его тешила и забавляла эта маленькая солнечная девочка, которая со смехом неловко бегала кругом, то и дело падая, но поднимаясь опять. И единственное, ему было безумно жаль, что со временем она забудет его и он просто будет очередным героем чьих-то рассказов. Сегодня Симба весь провёл на том самом месте, где проводил последние дни. Вечером, когда Киара пришла забирать Сансет, Симба в последний раз обнял дочь и пожелал ей набраться сил, терпения и любви. Немного удивлённая Киара поблагодарила отца и, подхватив Сансет, направилась к Прайдроку, когда на долину опустились сумерки.       – Пока, дедуся! – радостно бросила девочка, неловко махнув лапкой на прощание.       – Пока, Санни, – на карих глазах выступили слёзы, когда он в последний раз смотрел на своих уходящих девочек. – Пока, моё солнышко...       – Ты всегда будешь рядом с ней. В ней течёт твоя кровь, – мягко напомнила Нала, прижавшись к мужу.       – Тебе, наверное, лучше уйти...       – Я клялась быть тебе женой, пока смерть не разлучит нас. И я буду с тобой рядом, когда ты... – львица сглотнула, – испустишь последний выдох...       Симба посмотрел на жену с благодарной любовью. В ее светлых бирюзовых глазах сейчас стояла невыразимая и невыносимая боль и печаль. Они были вместе всегда, за исключением того времени, когда их фактически насильно разлучили. И вот сейчас, много лет спустя, Нала вновь должна его потерять и отпустить. В прошлый раз, когда она думала, что Симба умер, она была совсем ребёнком, но и тогда ей было невыносимо больно. Сейчас же он должен будет уйти и уже не вернется. Сейчас она уже взрослая львица, которая преданно и верно любит своего мужа, но она не может пойти с ним. Хотела бы. Но не может.       Так они и лежали в обнимку на пологом камне, нагретом за день и отдающем им своё тепло, пока небо постепенно темнело и на нём не появились звёзды, которые, приветливо мерцая, встречали полную луну, чье отражение создавало в воде красивую лунную дорожку, такую загадочную и манящую. Когда луна почти поднялась над их головами, Нала тихо прошептала:       – Я люблю тебя, Симба. Всегда любила. Всегда буду...       – А я всегда любил тебя. Ты – самый большой подарок, который мне преподнесла судьба, – улыбнувшись, Симба нежно поцеловал Налу, аккуратно слизывая ее тихие слёзы. Грустно посмотрев на нее, Симба внезапно ощутил сильную слабость. – Я посплю немного, ладно?       – Я разбужу тебя, – согласно кивнула Нала, с трудом сдерживая всхлипы...       Он устало опустил голову на лапы и прикрыл глаза, окунаясь в мир сновидений и грёз... Его разбудил яркий свет и чей-то отдаленно знакомый и родной мужской голос. Он кажется знакомым, но откуда? Симба не сразу понял, что это голос его отца. Открыв глаза, он увидел, как лунная дорожка стала еще шире и ярче, а на ней, прямо на воде, стоял его отец таким, каким он его помнил – массивное золотое тело, аккуратная багровая грива и мудрые, добрые карие глаза.       – Отец? – Симба недоверчиво поднял голову и посмотрел на такой знакомый силуэт. Ему не верилось, что перед ним и вправду давно погибший король Муфаса.       – Пора, сын мой, – голос отца был одновременно и торжественным, и наполненным глубочайшей скорбью.       – Пора?       Симба недоуменно поднялся, осторожничая, чтобы не потревожить Налу, но неожиданно он осознал, что не ощущает ее. Он вообще ничего не ощущает. Симба огляделся и увидел самого себя, лежащего на камне. Нала отчаянно пыталась его разбудить, толкала передними лапами и звала так отчаянно, что сердце Симбы разрывало на части оттого, что он не мог ей помочь. Наконец, осознав, что он уже умер, Нала издала душераздирающий рев и, уткнувшись в его гриву, предалась рыданиям. Симбе было горестно видеть ее в таком состоянии. Он слышал, как она повторяла, как любит его и как ей жаль, что ей не удалось ему помочь. Дух ее любимого тихо подошел к ней, и хотя Симба не был уверен, услышит ли она его, он всё же прошептал:       – Всегда...       Нала явно его услышала, поскольку она моментально перестала плакать и стала осматриваться вокруг, но, не увидев никого, лишь с сожалением посмотрела на умершего мужа и, приблизившись, в последний раз поцеловала его.       – Всегда...       – Симба, пойдём. Кое-кто хочет тебя видеть, – приветливый голос отца настойчиво звал его.       Симба тоскливо посмотрел на нее в последний раз и повернулся, чтобы уйти, несмотря на то, что ему не хотелось ее покидать и оставлять. Прикрыв глаза, он сделал шаг вперед. Он ощутил присутствие своего отца и грустно улыбнулся. Он был очень рад вновь увидеть его, но и настолько же сильно он хотел бы остаться с Налой. Муфаса что-то сказал ему, но Симба не особо запомнил, что именно. Он просто шел рядом со своим отцом куда-то в свет...       В ту ночь на небе появилось на одну яркую звезду больше... И увидев ее, Рафики с болью провёл рукой по изображению Симбы. Король умер. Да здравствует Королева!