«The sunset rising above the darkness»

      Свет был повсюду. Он ослепил его на какое-то мгновение, а когда он вновь распахнул свои глаза, то не мог поверить в увиденное – перед ним был его родной Прайдленд, только другой. Кажется, вместо земли здесь были воздушные нежные облака белого, розоватого, бежевого и цвета слоновьей кости оттенков, а из них росла удивительная шелковистая трава, которая сотнями оттенков зелени распространялась кругом, мягко колыхаясь от едва заметного освежающего ветерка. Симба также отметил, что здесь было не холодно и не жарко – умеренная и приятная температура идеально гармонировала с окружающим спокойствием. Лев с удивлением огляделся вокруг: где-то вдали грациозно скакали безликие импалы, а газели умиротворенно щипали траву фантастического цвета светлой бирюзы. Одна антилопа мирно срывала с огромного зеленого куста необычайно красивые бело-розовые цветы, чем спугнула и подняла в воздух целую стайку радужных бабочек, которые, порхая, пронеслись над головами новоприбывших. Лев засмотрелся на эту удивительную картину, восторгаясь увиденным – он вовсе не так представлял себе то место, куда уходят львы после смерти. Но неожиданно антилопа обернулась, почувствовав угрозу, и прежде, чем она успела ускакать, громадный черногривый лев напрыгнул на нее и вцепился в ее горло. Симбе хотелось закричать на незнакомого льва. Ему казалось несправедливым и неуместным убийство в таком чистом и невинном месте.       – Папа, что он делает? – с отчаянным возмущением спросил Симба, испытывая жалость к убитой газели.       – Успокойся, Симба, – его отец внезапно улыбнулся и тихо рассмеялся, чем привёл сына в искреннее замешательство. – Смотри.       Нехотя Симба последовал его просьбе и вновь посмотрел туда, где буквально минуту назад жила и радовалась жизни юная антилопа. Странно, но крови не было, да и лев не разрывал ее на части. От ее тела начал исходить неясный эфемерный поток, отдаленно похожий на струю воды, которую лев будто начал всасывать в себя. Когда он полностью поглотил то, что прежде было газелью, его будто изнутри озарило чистое голубое мерцание. Хищник отошел от тела жертвы, и, к удивлению Симбы, антилопа ожила и совершенно здоровой помчалась к своему стаду, как будто ничего и не было. Заметив удивление в глазах сына, Муфаса, коротко посмеиваясь, принялся ему объяснять:       – В этом мире ты видишь души умерших львов, которые когда-либо царили на наших землях и жили на Прайдроке. Их души – реальны. Но всё остальное, что ты видишь – это творения в духовном мире Айхью. Он наш, львиный, бог. Души антилоп или других существ не попадают сюда.       – Но как же...       – Даже в этом мире существует охота и существуют некоторые потребности. Последние больше необходимы для тех, кто здесь не так давно. Это позволяет им ощущать вкус прошлой жизни, но старожилам это уже не нужно. Эти животные, вода, земля... не более чем иллюзия. Сорви цветок, и на его месте тут же вырастет новый. Ты можешь охотиться на всех антилоп, но их невозможно убить насовсем. В этом измерении существует не только Круг Жизни, но и просто Замкнутый Круг Созидания, который существует для таких моментов.       – Мне предстоит с этим только познакомиться, – смущенно улыбнулся Симба, невольно опустив голову и вздохнув. – Сколько прошло времени?       – С тех пор, как ты ушел со мной? – Муфаса внимательно посмотрел на сына, а затем задумчиво взглянул на чистое звёздное небо над ними. Странно, но его было заметно, лишь если поднять голову, а так небо казалось спокойного нежного голубого цвета. Но прежде чем Симба успел подумать о том, как такое возможно, его отец тяжело вздохнул. – Не знаю, сын. Время здесь идёт не так, как у вас. Здесь вообще трудно говорить о его существовании.       – Ты умер более десяти лет назад, – мрачно напомнил ему Симба. – И ты часто меня навещал.       – Именно, – невозмутимо кивнул его отец. – А мне кажется, что всё это время пролетело как один день. Посмотри на меня, Симба. Я ни капли не постарел за это время.       – Это верно, – Симба согласно кивнул, с улыбкой всматриваясь во вновь ожившие в его памяти черты лица его отца. Да, это так – он не изменился с тех пор. Всё тот же большой и широкий нос, волевой подбородок, небольшие мудрые глаза и роскошная красная грива. Ни новых морщин, ни седых волосков.       Лев улыбнулся и замолчал. Странно, у него было столько вопросов к отцу и было столько всего, о чём он хотел ему рассказать, но сейчас ему хотелось идти в молчании. К счастью, его отец хорошо его понимал и не стал завязывать разговор сейчас, когда Симбе было тяжело свыкнуться с мыслью, что весь этот иллюзорный мир – его новый дом. Дом без Налы, Киары и Сансет. Он задавался вопросом о том, сколько прошло времени. Вероятно, совсем мало. Судя по всему, в этом мире нет понятия дня и ночи и день длится бесконечно, но можно предположить, что сейчас еще раннее утро. Наверное, Киара уже узнала о произошедшем... Бедная его девочка... Как она справится с этим? Они были так близки... А Сансет? Неужели его внучка будет расти без отцовского внимания? Он бы так хотел побыть с ними, своими девочками, еще немного, но его путь уже завершен, и единственное, что он может для них делать – стараться как-то оберегать их с небес.       – Смотри, Симба, – неожиданно произнес его отец торжественным голосом. Подняв взгляд от травы, по которой они бесшумно шли всё это время, Симба шокированно посмотрел вперед. Прямо перед ним раскинулась роскошная долина, наполненная струящимися маленькими водопадами, которые стекали в полноводные реки и озёра, что давали жизнь сотням растений, которые разрослись по всей долине, упираясь в конце в громадную величественную скалу, похожую на сидящего льва.       – Прайдрок, – восхищенно прошептал Симба, завороженно изучая такие одновременно знакомые и незнакомые камни и тропы, кусты и трещины, которые составляли жилище для стольких львов до Симбы и после него.       Но эта скала, которую Симба знал с рождения, была иной – она была выше и больше, да и цвет у нее был теплее и светлее. К тому же каким-то образом с этой скалы стекал огромный водопад, который магическим образом создавал над скалой радугу. Она также была почти вся покрыта зеленью и мхом. Да и в ней было больше камней, что принимали на себя весь удар потоков воды, которые были похожи на занавес, ибо главная скала, на которой львы много лет заявляли о своих правах или наследниках, будто специально находилась между ними. Симба завороженно изучал взглядом каждое несоответствие и постепенно пришел к выводу, что он обознался и это никак не может быть его родной Прайдрок. Его родная Скала Гордости была строгой, серой, величественной и без всяких водопадов, а зелень покрывала лишь пологую часть скалы. Сделав такие выводы, Симба вздохнул.       – Это не Прайдрок.       – Смотри глубже, сын мой, – улыбнулся Муфаса. – Это он. Только много-много лет назад, задолго до правления первого короля. Это было в те времена, когда сами львы были иными, а привычные нам звери не существовали в том виде, в котором мы их знаем.       – Он когда-то был таким? – теперь в голосе Симбы звучало сожаление и разочарование – былая слава и сила Прайдрока с каждым годом исчезали. Странно, но Симбе показалось это очень символичным. Когда-то он тоже был молодым и сильным, красивым и здоровым львом, наполненным жизненной энергией и силой, а умер он уже старым и ослабевшим, больным и утратившим свой молодой запал.       – Ничто не вечно, Симба. Даже камни, – его отец глубоко вздохнул, наверняка подумав о том же, что и сын. – Но пойдем, тебя уже ждут.       – Отец... – Симба нерешительно замер, а затем виновато посмотрел на него. – Прости меня.       – За что именно? – Муфаса тоже остановился и обернулся к сыну.       – Я подвёл тебя... Если бы я не послушал Скара, то ты был бы жив, – Симба сел и начал говорить. В его взгляде читалась вина, которая всегда жила в нём с того момента, как он маленьким львёнком видел смерть отца.       Муфаса смотрел на него непроницаемым взглядом, а затем добродушно улыбнулся. Подойдя к нему, Муфаса сел рядом, а затем, неожиданно обняв и прижав к себе сына, стал взъерошивать его гриву так, как он делал прежде, когда его сын был еще маленьким. Это явно удивило, но и развеселило Симбу. С игриво-обиженным «Па-а-а-ап!» он отчаянно старался вырваться из хватки отца, но тот лишь повалил сына на траву в ответ и сам лёг рядышком. Они оба восстанавливали дыхание, лёжа на спине и смотря в глубокую иссиня-чёрную даль, где среди неожиданно светлых полос сверкали звёзды, которые казались такими близкими, как никогда. И только сейчас Симба заметил, что звёзды также имеют свои оттенки и могут быть как белыми, так и голубыми, и даже красными.       – Я скучал по этому, – первым произнёс Симба, повернув голову к отцу.       – Я тоже, – признался Муфаса, а затем серьёзно посмотрел на сына. – Я следил за тобой долгое время, сынок. Ты всегда старался быть таким, чтобы я гордился тобой, но я и так горжусь тобой, Симба. И тебя всегда мучила необоснованная вина, но ты ни в чём передо мной не виноват. Ты не мог знать, что твой дядя захочет нас убить, и ты не можешь быть в ответе за его поступки.       – Я разочаровал тебя, когда отказался идти с Налой, – напомнил Симба, вспоминая то, что сказал ему тогда отец.       – Потому что чувство вины не должно было затмить твой разум. Ты тогда забыл, что ты мой сын, мой наследник и только ты имел право быть королём после моей смерти. Мне нужно было напомнить тебе, чтобы ты не совершил непоправимой ошибки, но это не означает, что я виню тебя за это.       – Я изгнал Зиру, несмотря на то, что у нее были львята.       – Ты сделал то, что должен был сделать.       – Но она была моей сестрой!       – Ты этого не знал. Она могла тебе признаться, но она предпочла убить твоего сына. Ты и без того проявил милосердие как к ней, так и к Скару.       – Они всё равно погибли страшной смертью.       – Скар никогда не умел выбирать друзей, потому и погиб. А Зира была утоплена собственной ненавистью, – Муфаса вздохнул и внимательно посмотрел на сына. – Может, ты еще за что-то хочешь извиниться? За что-то, в чём действительно виноват?       – Да, – Симба тягостно вздохнул и под проницательным взглядом карих глаз произнёс самое сложное: – Мне жаль, что я так поступил с мамой. Она умерла из-за меня.       – Нет. Твоя мама была уже старой львицей, и она давно уже хотела уйти на покой, – Муфаса поднялся на лапы, и его примеру последовал и его сын. – Но ты должен извиниться не передо мной за то, что причинил ей боль.       – Папа... А ты...       – Нет, Симба, – Муфаса посмотрел в сторону Прайдрока и медленно покачал головой. – Возможно, если бы я был жив и узнал об этом, то моя реакция была похожей на твою, но я видел всё, что происходило. Я не злюсь на нее за то, что она родила от моего брата. А насчет Зиры вы поговорите с ней.       – Но ты злишься на Скара?       – Не стану лгать тебе, Симба, первое время, когда он очутился здесь, я очень был на него зол, но вскоре чувства утихли, и сейчас я не злюсь на него. Это в прошлом. Здесь он просто мой брат и один из королей, – признался Муфаса, тяжелой походкой ступая по шелковистой траве.       – Если бы не он, то Сансет была бы здорова, – нахмурился Симба, вспомнив о том, через что они проходили каждый день. Удивительно, что, несмотря на это, девочка стала говорить и ходить даже быстрее обычных львят.       – Если бы не он, то Сансет никогда бы и не родилась, – подметил Муфаса, и Симба вынужден был признать, что он был прав – не изнасилуй Скар его мать и мать Налы, то никогда не родились бы Зира и Мхиту, которые зачали Кову, отца Сансет.       – Пожалуй, ты прав, – без особого восторга согласился Симба, следуя за отцом.       Они шли еще довольно долго, обсуждая разные темы и вопросы. После разговора с отцом Симбе стало гораздо лучше и спокойнее на душе, хотя, возможно, так на него благотворно влияло это восхитительное в своем покое и гармонии место. Лев с интересом изучал окружающий мир – всё было в таких бархатных, светлых и успокаивающих цветах, что складывалось ощущение, будто это просто сон, навеянный дневной дремотой в спасительной прохладе тени в жаркий день. Удивительно, какие здесь росли деревья и цветы. Казалось, что земля (или, правильнее сказать, облака?) так и излучает свою жизненную мощь через буйство свежей и умеренно яркой растительности и через ароматы, которые та источала отовсюду. Когда Симба решил понюхать один из сиреневых цветков, то оттуда выпорхнула крошечная голубая птичка, которая была не больше дикой пчёлы и которая чрезмерно удивила Симбу, поскольку он ни разу не встречал подобных птиц ранее ни в саванне, ни в джунглях.       – Разве у нас водятся такие птицы? – удивился он, вопросительно смотря на порхающую диковинку.       – Это колибри, Симба. И это не наш родной край. Здесь всё создано по желанию Айхью, и ты часто можешь здесь встретить растения или животных, несвойственных для нас. Они существуют или существовали, но не в Африке, где мы жили.       Тёплый и мягкий голос, в котором так знакомо звучали переливчатые смешинки, когда она объясняла ему что-то простое и элементарное. Голос, который он узнает всегда, потому что именно он всегда его успокаивал, когда ему было одиноко, больно или страшно, и потому, что именно этот голос первым его встретил на его жизненном пути... Это голос его мамы. Симба вздрогнул от неожиданности, ощущая, как бешено бьется сердце в его груди. Он так хотел ее увидеть, но вместе с тем он боялся. Боялся, что скажет что-то не так или что мама никогда не сможет его простить. Однако желание вновь увидеть ее пересилило его опасения, и он повернулся на ее голос. Сараби стояла позади них, под одним из деревьев. Львица улыбалась, и как бы это ни было удивительным, однако она была точно такого же возраста, как и Муфаса. Симба в остолбенении смотрел, как его отец подошел к его матери и нежно ее обнял, а затем они оба сели и с улыбкой наблюдали за реакцией сына, а тот всё никак не мог понять, почему оба его родителя выглядят точно так же, как когда он был полугодовалым львёнком.       – Ты ему разве не рассказал? – усмехнулась Сараби, с любовью уткнувшись в гриву мужа.       – Нет. Хочу увидеть его реакцию, – самодовольно ответил ей Муфаса, а затем отстранился от супруги, ласково поцеловав ее в макушку. – Думаю, вам есть о чем поговорить с ним.       – Мама! – Симба хотел было броситься к ней и обнять ее, но остановился на половине пути, виновато потупив взгляд.       – Ох, Симба, – Сараби подошла к сыну и сама обняла его, положив голову ему на спину. – Симба, мне так жаль... Я не думала, что мы встретимся так скоро...       – Мам, – ее сын с любовью прижался к ней, а затем отстранился, но только чтобы заглянуть в ее добрые карминовые глаза. – Прости меня... Я не должен был так поступать... Так говорить... Я жалею, что не услышал тебя, не понял...       – Симба, – в голосе Сараби слышалось искреннее замешательство. – Ты не должен...       – Нет! Я так виноват перед тобой, и я хочу, чтобы ты знала. Я люблю тебя, мама. И я знаю, что ты делала всё, чтобы защитить меня и мою семью, – Симба опечаленно опустил голову, и красная грива волнами ниспадала вниз, укрывая его лицо. Неожиданно Сараби опустилась и заглянула в его глаза.       – Симба, ты не должен просить прощения потому, что ты помог мне лучше переосмыслить содеянное. И именно ты показал мне, насколько важна семья, – ее голос ласковым бархатом согревал его душу. Он недоверчиво посмотрел на маму, но та лишь нежно улыбнулась ему. – Я хотела тебе это сказать после смерти, но являться может не каждый и не к каждому. К тебе мог приходить только отец, поскольку вы связаны (так же, как ты связан с Киарой), но через него я не хотела передавать разговор, который должен был быть личным. Я хотела кое-что сделать. Сразу, как пришла сюда, но я хотела, чтобы ты видел.       – Что именно? – спросил Симба, но Сараби лишь тихо покачала головой и направилась вперед, в другую от Прайдрока сторону.       Втроем с Муфасой они шли по тропе, которая в их мире вела бы к территории Аутлендеров. Симба догадывался, куда и зачем они идут, но не был в этом уверен, а на его вопросы родители отвечали только молчанием. Весь их путь они разговаривали, и Симба внезапно ощутил себя счастливым. Да, он не забыл о том, что с ним нет Налы, Киары и Сансет, но он еще и долго не захотел бы видеть их здесь. Он лучше подождёт их подольше. Но сейчас у него было то, чего он был лишен при жизни – он взрослым шел и смеялся со своими родителями, здоровыми, счастливыми и всё так же преданно любящими друг друга. Как оказалось, Сараби так же забрал Муфаса, а она точно так же, как и Симба, и многие другие до них, без конца удивлялась этому невероятному месту, где она повстречала многих знакомых и родных. На вопрос Симбы, не видели ли они Копу, они загадочно ответили, что всему своё время, и он оставил эти тщетные попытки разузнать что-либо о судьбах тех, кого он знал. Теперь же ему стало интересно, попадают ли сюда львята? И если да, то как они здесь живут? Он бы хотел встретить Копу и хотел бы увидеть Фани и Коану.       Пока они шли, то Симба отметил, что это заняло не менее нескольких часов, но он был прав – небо над ними и не думало меняться, хотя если посмотреть выше, на звёздное небо, то складывалось ощущение, что оно стало значительно светлее, из-за чего Симба сделал предположение, что то небо – настоящее небо из реальной и живой жизни, и чем дальше они шли, тем больше он в этом убеждался, поскольку небо начало менять оттенки, а звёзды постепенно исчезали в солнечных лучах. Здесь же свет был рассеянным, его будто излучали границы «их» неба. Это также навело льва на мысль, что этот мир подобен пещере, вход в которую могут найти лишь души, а выход из которой составляет огромную дыру с видом на реальность. Тем временем Симба также заметил, что чем дальше они шли, тем меньше им попадалось странных зверушек и растений. В конце концов они вышли на пустошь, с которой была чётко видна граница... с Аутлендом.       Симбу шокировал сам вид Аутленда – он был совершенно иной, нежели в его мире. Нет, здесь он был похож на искаженный Прайдленд, но если по эту сторону Прайдрок и земли вокруг него били жизнью и процветали, то по ту сторону царил безжизненный мир, где были лишь оттенки серого и красного. Вдали виднелся Прайдрок, но его водопады были кроваво-алого цвета, и Симбе не хотелось думать о том, была ли это кровь или же лава. Оба варианта его не особо обнадеживали. Деревья также были голыми и почерневшими, а в воздухе висел какой-то зловещий дым. Кругом валялись кости и росли сорняки. Симба видел, что и там обитали животные или, вернее, их прототипы, но то были не самые приятные создания наподобие змей, крыс или шакалов. Разве что вдалеке каким-то образом паслись стада антилоп гну. Симба с удивлением обнаружил, что граница была слишком четкой и ровной. Даже небо различалось: там оно было серо-алым, а здесь – невинно-голубым. То же было видно и по траве, где бушующую зелень резко сменяла грязно-коричневая желтизна. В смятении лев подошел поближе и постарался сделать шаг вперёд, но неожиданно его лапа наткнулась на невидимый барьер. Удивленный, Симба попробовал еще несколько раз пересечь границу, но всё было напрасным.       – Здесь заканчиваются владения Айхью и начинаются владения Шетани. Ни с той, ни с этой стороны невозможно перейти на другую сторону, – объяснил Муфаса сыну.       – Зачем мы здесь? – предугадывая ответ, спросил Симба.       – Чтобы исправить ошибки, – Сараби грустно улыбнулась ему, а затем выжидающе стала вглядываться в горизонт.       Вскоре и впрямь показались три очень похожих силуэта. Симба без труда узнал в них Скара, Зиру и Нюку, и его уже даже не удивило, что Нюка выглядел не так, как в жизни – он был более похож на отца, без болезненной худощавости, нездорового выцветшего цвета шерсти и с аккуратной чёрной гривой. Если бы Симба не помнил, как Нюка погиб, пытаясь его убить, то он бы даже отметил, что тот похорошел и стал весьма симпатичным молодым львом. И лишь какой-то задней мыслью Симба осознал, что, вероятно, жизнь во владениях Шетани была не так уж плоха. По крайней мере, значительно лучше, нежели в Аутленде их мира.       – Так-так-так, – вкрадчиво прошелестел Скар. – Зира, дорогая, посмотри, кто тут у нас пожаловал? Сынок, посмотри-ка, какое у нас пополнение!       – Решили прийти и позлорадствовать? – тихо рассмеялась Зира, подходя к самой границе. Ее яркие рубиновые глаза с ликованием смотрели на Сараби и особенно на Симбу. – Слышала, вы умерли спокойной и тихой смертью. Не в пример нам, не так ли, Нюка?       – Да, мамочка! – тихо рассмеялся лев и, присев, начал загибать пальцы. – Папа умер, упав со скалы в пламя, где его растерзали гиены. Это раз. Я умер, когда на меня обвалились брёвна и буквально погребли меня под собой. Это два. А ты упала с высоты в воду, где потеряла сознание, ударившись об бревно, и захлебнулась. Это три.       – Хороший список. Главное, что разнообразный, – самокритично отметил Скар, с интересом глядя на пришедших. – Ну, и чем же мы вам обязаны, что вы решили нас посетить? Неужто соскучились по старому доброму Скару?       – Доброму? – недоверчиво хмыкнул Симба, за что получил уничижительный взгляд от дядюшки.       – Да, пожалуй, это не совсем то слово, – нежданно согласился рыжий лев.       – Мы пришли не за этим, – прервала этот разговор Сараби и, направив взгляд всецело на Зиру, она продолжила говорить: – Я пришла попросить прощения у своей дочери.       – Мне не нужны твои изви... – смех Зиры прекратился сразу же, как до нее целиком дошел смысл сказанных Сараби слов. Львица внезапно переменилась в лице, и в ее взгляде мелькнуло то, чего Симба никогда прежде не видел – надежда. Надежда, с которой ребёнок всегда ждёт похвалы и внимания от своих родителей. Надежда, которую они таят в сердце, даже если говорят, как сильно они ненавидят родных, но лишь потому, что не хотят верить пустым обещаниям. – Что... Что ты сказала?       – Зира, – Сараби подошла еще ближе, не прерывая зрительного контакта. И как ни странно, но даже Скар и Нюка отошли в сторону и не стали вмешиваться в разговор между матерью и дочерью. Зира же тоже сделала шаг навстречу. – Прости меня, доченька. Я несправедливо к тебе относилась, хотя ты была просто ребёнком, и единственное, чего ты хотела и о чём мечтала – так это о любящей маме. Я дала тебе недостойное имя Азири, что означает «позор», потому что я настолько стыдилась тебя и мне настолько было себя жаль, что я совершенно не думала о тебе. Я так сильно ненавидела твоего отца, что и не заметила, как отвернулась от собственной дочери. И всё то плохое, что ты совершила... Это всё по моей вине. Если бы я была тебе хорошей матерью, то у тебя была бы другая судьба и другое имя, то, которое ты заслужила. Я должна была назвать тебя Зури, что означает всё то прекрасное, что есть у львиц: красоту, доброту, приветливость. Это моя вина, что ты стала Зирой, и моя вина, что я не уберегла тебя, не защитила и не была хорошей матерью. Я много думала об этом, а затем меня окончательно убедил Симба в том, что я должна была поступить иначе. Я знаю, что я не заслужила твоего прощения, но знай... Хотя я и делала вид, что мне всё равно, хотя я отталкивала тебя и говорила, что ты мне не дочь... Я просто боялась признать, что люблю тебя... И я бы так хотела вернуть время обратно, чтобы я могла заботиться о своей крошке Зире, о своей дочке...       На последних словах Сараби прикрыла глаза и, опустив голову, тихо заплакала, искренне раскаявшись в своём отношении к дочери. Симба думал, что Зире будет всё равно, но, как будто под действием какого-то чуда, львица сделала еще шаг вперёд. Черты её лица смягчились, а во взгляде впервые загорелась давно забытая теплота. Симба был поражен, когда заметил слёзы на ее рубиновых глазах. Зира плакала. Это чудовище, которое безжалостно убило его сына и пыталось убить его дочь, эта сумасшедшая львица с травмированной психикой могла плакать. Это потрясло Симбу. Он никак не ожидал, что вместо цинично смеющейся львицы увидит её слёзы и её боль, с которой она жила столько лет. Сейчас как никогда она была похожа на того маленького львёнка, который просто хотел любви, а взамен получал лишь ненависть и пренебрежение. Он вспомнил свои собственные слова и вдруг улыбнулся – он был прав в том, что Зира оказалась просто брошенной всеми львицей, которая вполне могла быть не убийцей и психопаткой, а счастливой дочерью, сестрой и матерью.       – Зури, – неожиданно тихо поправила она Сараби.       – Что? – Сараби недоверчиво и удивлённо посмотрела на свою дочь.       – Ты хотела назвать меня Зури, – напомнила Зира и улыбнулась. – Мне нравится это имя... Оно... светлое.       – Зури, дочка, – Сараби растроганно посмотрела на дочь и с грустью поставила на барьер свою лапу. – Жаль, что я не могу тебя обнять...       – Ничего. Мне достаточно и этого, – львица улыбнулась и тоже прижала свою лапу к барьеру – там, где была лапа Сараби. – Мама... Я прощаю тебя...       Они так и стояли, смотря друг на друга с лёгким удивлением, прощением и... привязанностью. Да, это трудно было пока назвать той светлой любовью, которая спасает мир, но это был первый и самый огромный шаг на пути к исцелению двух сердец, двух душ. И словно от этого исцеления Зира, точнее уже Зури, стала лишаться тех резких черт во внешности, которые она приобрела, тая в себе обиды. Как оказалось, Сараби и Зури были не так уж и отличны друг от друга. Симба улыбнулся, чувствуя гордость за маму. Муфаса также с гордостью смотрел и на сына, и на жену. И даже Скар и Нюка не стали портить этот момент своими комментариями. Напротив, они притихли, задумавшись о чём-то своём.       – Ох, как же это мило и трогательно! Меня даже не тошнит от таких моментов! – высокий женский голос прозвучал будто ниоткуда, чем немало напугал присутствующих.       – О Шетани, любовь моя, ты иногда бываешь необычайно милой, – ответил женскому голосу приятный мужской бас.       Женский голос приятно рассмеялся, а затем он приобрёл своё материальное воплощение – прямо с красного неба грациозно выплыла большая, чёрная как ночь львица. Грациозно вскинув шею вперёд так, чтобы ее длинная чёлка в тон телу не спадала ей на лицо, львица расправила исполинские кожаные крылья, похожие на крылья летучей мыши, и немного вальяжно спикировала вниз, лишь у земли завернув вбок, в сторону границы двух миров. Симбе подумалось, что она вот-вот врежется, но для неё, видимо, не существовало невидимого барьера. С их же стороны из неба также показался белоснежный лев с искрящейся серебристой гривой, который спустился с помощью красивых, величественных, благородно белых крыльев, подобных тем, что есть у птиц. От льва исходила голубоватая аура, а от львицы – алая. Это было особенно хорошо заметно, когда двое необычных львов сошлись вместе для поцелуя. Сейчас, когда они находились в паре метров от них, Симбе удалось получше рассмотреть дивных созданий. Во-первых, они были крылаты, хотя и были внешне похожими на львов. Во-вторых, они были необычайно большими, больше его самого раза в два, и при этом львица казалась еще маленькой рядом со львом. В-третьих, на их телах стали заметны удивительные росписи и узоры в соответствии с цветом их аур. Наконец создания решили обратить своё внимание и на простых львов.       – Знаете, а мне приятно, когда мои подопечные исправляются. Гораздо скучнее наблюдать, как они могут вариться в собственных пороках столетиями, – поделилась с ними львица, грациозно смахнув с лица чёлку. К удивлению Симбы, у нее оказались разноцветные глаза: один оранжевый, а второй – красный.       – Я думаю, сперва лучше было бы представиться, – мягко упрекнул спутницу лев, и когда он повернулся, то в еще большем замешательстве Симба обнаружил, что и у него также гетерохромия, такая же, как и у его внучки.       – Ах, я просто подумала, что они не идиоты и без нашей помощи смогли догадаться, кто мы, – закатила глаза Шетани, на что Айхью лишь покачал головой, а после повернулся к шокированным львам.       – Приветствую вас, короли и королевы Прошлого! Вы удостоены чести занять высшее место в небесной иерархии! И отныне здесь вы будете существовать либо в Джахиме, царстве тьмы Шетани, либо же в Эдени, царстве света, моем царстве, царстве Айхью.       – Эту реплику нельзя было сделать еще более пафосной, – фыркнула Шетани и с интересом посмотрела на Сараби и Зури. – Вам удалось меня удивить. Давно уже в моем крае не наблюдалось исцеления души. Как вознаграждение я дарю тебе возможность уйти в рай, который так сложно обозвал мой муж, но спустя сто лет.       – Сто лет? – Зури с сомнением переглянулась с матерью. Это вознаграждение не особо её утешило.       – Шетани, – Айхью внимательно посмотрел на жену, и та, поморщив узкий чёрный нос, сдалась.       – Ну, я ведь не сказала, чьи сто лет. Для котов это всего лишь двадцать лет! И не смотри на меня так, Айхью! – Шетани с вызовом посмотрела на белоснежного льва, но затем огорчённо вздохнула, смотря на львиц. – Я не такая и злая, какой меня описывают. Обычные души смертных львов куда темнее моей души. Десять лет, но только если ей удастся спасти мужа и сына. Не люблю разлучать семьи. Если же не удастся – тогда двадцать. Это щедрое вознаграждение. Вы и не заметите этого времени.       – Спасибо большое, – одновременно произнесли и поклонились львицы.       – Я помогу отцу и сыну вернуть свою истинную душу, – пообещала Зури, с любовью смотря на своих мужчин.       – Отцу? – одновременно переспросили Сараби и Симба, не веря своим ушам – она так называла Скара только в детстве.       – Да, – чуть смутилась Зури и виновато посмотрела на отца. – Он мой отец. Моим мужем был Мхиту. Мне не стоило переступать ту черту.       – Ого. Видимо, ты очень хочешь попасть на эти земли, – присвистнула Шетани.       – Нет. Она просто вспомнила о том, кто она, – тепло улыбнулся Айхью, а затем глубокомысленно посмотрел на Симбу. – Всё это стало возможным благодаря твоей ошибке. Видишь, это не всегда плохо.       – Возможно, но я вёл себя как эгоист.       – Он говорил о речах, которые ты прямолинейно высказал матери в лицо, а не о том, как ты строил свои принципы по принципу принца, – вместо мужа ответила чёрная львица, изучающе разглядывая красногривого льва.       – Как Вы её терпите? – невольно спросил Симба, подумав, что Айхью и Шетани слишком разные, чтобы быть парой. – Вы совсем противоположны друг другу!       – Так в этом и есть наш секрет! – добродушно рассмеялся Айхью, обнимая супругу. – Я – солнце и день!       – А я – луна и ночь!       – Я – добро и честь!       – Я – зло и коварство!       – Я – покровитель рая и жизни!       – Я же властительница тьмы и смерти!       – Чёрное и белое, голубое и красное, искреннее и циничное, – продолжил Айхью, улыбаясь, – вот что делает нас единым целым. Мы две половинки единого. Если не было бы Шетани, то не было бы и меня. Откуда вы знали бы, что такое «добро», а что такое «зло»? Я стал бы не нужен и исчез бы. Порой гармония возникает между двумя похожими душами, но наш союз обречен быть вечным и неразделённым, ибо тьма следует за светом, а свет – за тьмой. Гармония существует и в хаосе, и в диссонансе. Наш контраст позволяет нам существовать.       – А вообще нам просто скучно друг без друга, – Шетани подарила нежную улыбку супругу.       – У вас... разные глаза? – невольно спросил Симба, всё это время думая о Сансет.       – Хм, я сегодня выиграла день глупых вопросов? – Шетани деланно закатила свои узкие глаза, а затем разочаровано протянула: – Я-то думала, что ты умнее.       – Всё в порядке, Шетани, он просто хотел уточнить, – примирительно произнёс Айхью, а затем обратился к Симбе. – На данный момент да.       – Что означают эти слова? – недоуменно спросил Симба.       – Это означает и «да», и «нет», глупый, но красивый лев, – кокетливо рассмеялась Шетани, прохаживаясь возле Симбы. Она игриво провела своей кисточкой возле носа Симбы, пока тот не отшатнулся, сообразив, что её хвост выглядит как змея, которая извергает пламя из своей пасти. Это развеселило Шетани, и, хохоча, она изменила свой хвост на нормальный, львиный. – Неужели ты думал, что львиные боги, которые могут создать силой мысли сотни таких миров, не могут создать себе образ?       – Шетани права. Это не наш истинный облик, но в нём вы нас лучше узнаете, – согласно кивнул Айхью. – Наш истинный облик един, ибо мы одно целое, мы сама Гармония. Но его никто и никогда не видел, а потому по отдельности мы можем создавать сотни обликов.       – Мы можем принимать вид тех, кого вы любите, – прошелестела Шетани, и Симба отшатнулся от неё, поскольку хотя он и понимал, что перед ним только Шетани, ему было неприятно видеть ее в облике Налы.       – Или тех, кого примете за бродяг, – поддержал игру Айхью и превратился в самого заурядного льва-бродягу.       – Мы можем даже менять пол, ибо мы бесполые по своей природе, – вместо Налы стоял красивый чёрный лев, под чьей блестящей шкурой заметно виднелись мышцы.       – Мы можем принимать любой облик, но те – наши излюбленные и привычные, – и вот на месте белоснежной львицы вновь сидит лев, к которому подошла и львица.       – Здорово, – только и смогли прокомментировать присутствующие.       – Что ж. Думаю, что Зури, Скару и Нюке можно идти домой, а мне предстоит еще многое рассказать тебе, Симба, – внушающим доверие голосом произнёс Айхью.       – А я тоже пойду. Мне нужно устроить хаос в своём царстве, – Шетани скользнула поцелуем по щеке своего супруга, а затем, обратившись в чёрный дым, стремительно устремилась в свои владения.       – Она может спокойно пересекать границы, – заметила Сараби.       – Мы вместе создали этот мир. Для нас нет границ, – улыбнулся Айхью, и почему-то он напомнил этим Симбе его отца.       – Отец сказал, что почти всё здесь – иллюзия, и лишь мы настоящие, – нахмурился Симба, стараясь осознать это.       – Так и есть, – Айхью коротко кивнул, а затем благодушно посмотрел на Симбу. – Вы наши далёкие прапрапра... – и так много раз – ...внуки. У нас с Шетани было много разных детей, которые положили начало основным линиям и родам, потому у вас и есть такое разнообразие в цветовой палитре.       – Если вы всем управляете, то почему мы так почитаем Королей Прошлого?       – Я хочу кое-что показать тебе, Симба, – оставив вопрос без ответа, сообщил Айхью.       Львиный бог встал перед ними и поставил лапу на землю так, чтобы она заняла максимальное пространство, после чего его лапа полыхнула ледяным сиянием, под которым образовалась дыра, сквозь которую было видно... огромные территории саванн и джунглей, в которых бродило множество животных, среди которых охотились, бродили и веселились львы. Симба перевёл удивлённый взгляд на отца, но тот лишь покачал головой. Айхью, заметив это, начал объяснять.       – Этот мир, в котором вы находитесь... Он создан как улучшенный аналог вашего мира, вашей земли. И здесь вы не найдете королей или королев других прайдов, если только вы не были с ними связаны духовно. Здесь обитают только потомки первого короля Рохо и его с королевой Хекимой сыновей: Имани, Махабы и Раджуи. Для других прайдов существует другой такой мир с их определенными местом, которое они называют домом. Здесь обитает лишь определенный королевский род и только члены и родственники королевского рода. Мир под нами называется Тохарани, но вы называете его Чистилищем. Здесь живут все души тех львов, что были в вашем прайде, но не имеют отношения к королевской крови. А теперь...       Айхью пошел вперёд, и его спутники проследовали за ним. Белый лев с голубыми искрящимися созвездиями на теле внимательно оглядывался, пока не нашел то, что искал, а именно – едва заметную в воздухе мерцающую материю. Айхью притронулся к ней, и она задрожала, расширяясь и открывая большее пространство, хотя никто, кроме Айхью, так и не мог понять, что это и для чего. Будто прочитав (или же и впрямь прочитав) мысли львов, Айхью начал вдаваться в объяснения.       – Это своего рода щель в ваш мир, но если вы хотите увидеть кого-то конкретного или проследить за жизнью родных, то вам достаточно заснуть или же пройти сквозь занавес водопадов. Муфаса в этом плане сможет вам рассказать более конкретно. А это позволяет узреть то, что происходит на самом нижнем уровне.       Айхью отошел, позволяя львам заглянуть в третий мир. Это был их мир! Их реальный мир, с живыми и настоящими животными! И настолько близко, словно протяни лапу – и ты сможешь дотянуться до травы, поймать ту антилопу, но увы, на самом деле их разделяли сотни тысяч километров. И этот мир мог бы быть самым лучшим и приятным, но вот только души львов там одиноко скитались, невидимые для всех, кроме других духов. Даже на таком громадном расстоянии ощущалась их боль, тоска и одиночество. Они были несчастны. Симба завороженно наблюдал за потерянными душами, и ему стало их жаль.       – Это одиночки и бродяги, а также те, кто так и не нашел своего места в жизни, кто не завёл семью и не продолжил род. Призраками они скитаются сотню лет, и если они осознают, что им необходима семья, то тогда такие львы перерождаются и им дается новый шанс. Если на сей раз он или она умрёт не в одиночестве, а оставив после себя наследника, родного или приёмного, и по жизни был найден подходящий путь, то тогда душа отправляется в Чистилище. Там она вновь живет сотню лет, чтобы затем вновь переродиться, и на сей раз они должны сделать что-то особенное и важное в жизни не только самих себя, а и для кого-то еще. Сделав это, душа еще раз отправляется в Чистилище для дальнейших размышлений о своей пользе для других. И, наконец, тогда они рождаются маленькими принцами и принцессами, когда приходит их время. Иногда для того, чтобы родилась душа, которой это более необходимо, другие души уходят на небеса рано. Но несмотря на то, когда они умрут или же какими они будут, они попадают сюда, на свою собственную звезду. И каждый король или королева – это новая звезда на небе. Вот почему так важны Короли Прошлого – они те, кто прошел такой путь и может наставить на истинный путь. Это души, которые, несмотря ни на что, проявили свои силу и мужество, отвагу и честь, разум и чувства. Даже если их осуждали при жизни либо не знали, здесь эти души почитаются.       – А что случится с нами потом? – задумчиво спросил Симба.       – Через тысячу лет ваши души возвратятся в первичное состояние и станут одной из звёзд на моем теле или на теле Шетани, в зависимости от выбранного пути. А еще через тысячу лет ваши души начнут весь путь заново.       – Значит, я тоже когда-то блуждал вот так? – с сочувствием и жалостью к одиноко блуждающим душам спросил Симба.       – Да, – коротко кивнул Айхью и обвёл глазами земли своего владения. – Все проходили этот путь. Должен сказать, что существует лишь определенное количество душ, которые проходят эти циклические этапы. Не больше. Не меньше. Вы не помните предыдущие жизни и кем вы были, но вы запоминаете главный урок с каждого этапа, и именно это неосознанное знание и формирует ваши идеалы.       – Айхью, Вы сказали, что порой души умирают рано лишь для того, чтобы освободить место для более нуждающейся души, – Симба с волнением заглянул в сейчас одинаково голубые глаза бога. – Мои внучки... Они умерли, потому что должна была родиться Сансет?       – Да. Именно потому ваша мать потеряла двух детей, чтобы родились вы, а вы с женой потеряли сына ради дочери, – с глубоким спокойствием ответил Айхью, хотя слышалась в его интонации и доля грусти.       – Ее разные глаза... Это ваша метка или же Шетани?       – И не так, и так. Это наша метка. У всех душ одно начало доминирует над другим – добро или зло, но Сансет... В ней обе стороны одинаково сильны. И она либо выберет путь добра и станет величайшей королевой в истории, либо же она станет самым известным тираном. Ты хотел знать, что её ждёт? Её путь будет сложным, и она пройдёт через все познания бед, горестей и грехов. И однажды она либо сама пойдёт по этому пути, либо же выберет противоположный путь.       – Сансет? – Симба неверяще смотрел на бога, чувствуя, как холодеет его сердце. Его Сансет? Его внучка, которая пыталась утешить каждого, несмотря на то, что она еще дитя? Сансет, которая смотрит на мир такими добрыми глазами? – Это не может быть правдой!       – Я не говорил, что это плохо, – немного удивленно отозвался Айхью. – Каким бы ни был её выбор... Она будет великой львицей!       – Есть еще третий вариант, – тихо отозвалась Сараби. Все львы с удивленным почтением обернулись к ней. – Вы сказали, что в ней баланс и гармония между добром и злом. Что, если она вырастет и не утратит этого баланса?       – Тогда её будет ждать еще большая слава, – улыбнулся Айхью. – Это трудно, но да, такой вариант тоже не стоит исключать. А теперь, раз я сказал вам самое главное и ответил на ваши вопросы, то я, с вашего позволения, отправлюсь по делам.       – Конечно, – одновременно ответило семейство, и, попрощавшись с Айхью, они в тяжелых раздумьях двинулись к Прайдроку.       Симбу не покидали тревоги по поводу Сансет. Он слишком любил свою маленькую девочку и потому желал лишь добра ей, и вовсе он не хотел видеть свою янтарную крошку похожей на Зиру или Скара. От одной этой мысли ему становилось плохо. И как он сможет ее уберечь и спасти? Он не знал. И это мучило его. Его страдания видели и родители. Они понимали, как ему тяжело сейчас, но и они были бессильны в этой ситуации. Всё зависело от стечения обстоятельств и от того, как Сансет будет на них реагировать. Сараби утешала сына тем, что у Сансет остались замечательные бабушка и мама, которые смогут ее вырастить достойной львицей, а Муфаса сказал, что всегда можно будет попробовать направить её на истинный путь. Эти слова немного утешили льва, и он заметно повеселел. Веселье пропало, когда на подходе к Прайдроку он увидел целую группу львов. Выше всех сидел тёмно-золотой, даже, скорее, медового цвета лев с тёмной гривой, в котором Симба с удивлением признал того самого льва, который еще несколько часов назад поймал антилопу на его глазах. Увидев его сходство с отцом и заметив яркие травяные глаза, как у Скара, Симба понял, что это его дедушка Ахади, а рядом, должно быть, сидит его бабушка Уру, чья шерсть было тёмно-янтарной, чуть более рыжей, нежели у Сансет, и со светлой полоской, идущей ото лба по всему телу. Симба никогда их не видел, но уже одного взгляда на них было достаточно, чтобы понять – при жизни они были могущественными и величественными, вселяющими доверие и искреннюю симпатию. Странно, что у них мог родиться такой сын, как Скар. Далее Симбу поразили два взрослых льва, явно немного старше, чем он сам. Один был фактически полной копией Сараби, только с проницательными золотистыми глазами и аккуратной алой гривой. Также у него прослеживалось сходство с дедом – у обоих нижняя часть под глазом была оранжевой. Второй же лев был старше первого и выглядел почти так же, как и Симба, только чуточку темнее, с коричневым носом и тёмной гривой цвета кедра. Он также был более массивным, чем Симба, более «квадратным», каким был Муфаса. То, что это его братья, Ахиди и Нуру, не вызывало никаких сомнений. Хотя Симба был шокирован тем, что они выглядят такими, хотя умерли совсем младенцами. Точно так же его поразили его сын и внучки. Он не мог не узнать своего сына с этой задорной чёлкой и взъерошенной коричневой гривой, и с этими светлыми бирюзовыми глазами, как у матери, в которых мелькала то зелень, то синева. И его улыбка... Это была улыбка самого Симбы. От вида того, каким его сын мог бы быть, у льва невольно покатились слёзы. Копа был таким красивым... Похожим на него и на Налу. Из него мог бы быть превосходный король и замечательный отец, но судьба распорядилась иначе, выбрав Киару, а не его.       – Дедушка, здравствуй! – в унисон произнесли и рассмеялись две юные львицы.       И тут он остановился и заплакал. Фани была старшей девочкой. Она была похожей на Уру во всем, только ее носик был прайдлендеровским и более розовым и глазки были побольше. И во взгляде... В ее взгляде он видел свою дочь, свою Киару. А Коана выглядела игривой кокеткой с хитрым, рассудительным взглядом. Ее челка забавно завивалась, делая взгляд ее изумрудных глаз еще более завораживающим. Она была золотистой, и на ее щеке была родинка. Последнее делало ее отличной от других. Его внучки могли быть такими красавицами...       – Это очень тяжело, Симба. Я тоже едва держалась на ногах, когда их всех увидела. Поверь, тебе предстоит еще многое узнать, – мягко произнесла Сараби, заботливо уткнувшись в плечо сына.       – Почему они такие...       – Взрослые? – догадалась Сараби.       – Потому что ты такими хочешь их видеть, – пояснил Муфаса. – Ты лучше всего запомнил нас такими – молодыми и полными сил, а мы видим тебя таким, как восемь лет назад – юным королём, отвоевавшим свой престол. Ты всегда хотел увидеть сына и внучек такими, какими бы они были сейчас, и ты видишь их такими. Но закрой глаза и представь их детьми – и ты увидишь их детьми.       – Поверю на слово, – сдержанно улыбнулся Симба. Если его так впечатлил вид уже взрослых детей, то что с ним станется, когда он увидит их маленькими?       – Пап, привет, – к нему подошел Копа и ласково потерся об его гриву. – Я скучал по тебе, хотя дядя Нуру и дядя Ахиди также весьма интересны в общении. Вам стоит познакомиться! Они классные.       – Конечно, Копа, – пообещал Симба, со слезами вглядываясь в лицо своего первенца. Он перевёл взгляд на братьев, которые приветливо ему улыбались, на внучек, что с готовностью подскочили к нему, и на дедушку с бабушкой, которые готовы были ответить на сотню вопросов. Может, это и впрямь рай? Ему дано испытать то, чего он был лишен. Он сможет узнать, каково это – быть младшим братом и иметь двух старших братьев, а также будет наверстывать упущенные моменты с мамой и папой, и он даже сможет узнать побольше о своих предках. Он может заново стать отцом для сына, и он сможет проводить время с двумя внучками. «Но это будет лишь иллюзией. Твоя семья осталась там, среди бед и трагедий. Твоя дочь страдает, а внучка будет обделена вниманием, и она может вырасти той, кем ты всегда боялся ее видеть. Ты знаешь это, Симба. Ты не сможешь ничего изменить, но ты можешь поиграть в свой мир. Идеальный мир...»