«The sunset rising above the darkness»

      Утро только начинало вступать в свои права – небес лишь отчасти коснулись нежные розоватые и голубые мазки нового дня. Вдалеке птицы запели тихую и мелодичную песнь, наполненную светлой грустью и скорбью. Золотой обод солнца только начал подниматься над горизонтом, но уже давно никто не спал в Прайдленде.       Нала молча, с глубокой печалью и невыразимой болью смотрела на такое умиротворенное сейчас тело мужа, которое лежало перед ней, рядом с камнем, на котором он сделал последний выдох, в густой изумрудной зелени травы. Складывалось даже впечатление, что старый король просто прилёг отдохнуть. Ей казалось, что это просто плохой сон, её самый потайной кошмар... Ведь этого не может быть на самом деле! И вот сейчас её Симба, как и прежде, улыбнется светлой и озорной улыбкой, грациозно потянется и величественно направится к водопою, позволяя ей полюбоваться игрой первых солнечных лучей в его алой гриве, позволяя насладиться игрой его мышц, видимой на золотой, как само солнце, шерсти... Но он не встает. И больше никогда не встанет. Никогда больше не подарит ей своей особой улыбки, не посмотрит на неё с трепетной любовью, не обнимет холодной ночью... Её Симба, её муж, её судьба... Теперь лежит у её лап. Мёртвый. А она верила... Так верила, что всё обойдется! Он обязан был поправиться, должен был выжить! Этого не должно было произойти... Он шел на поправку и даже строил целые планы, лелеял новые мечты. Он так многому хотел научить свою долгожданную внучку, он так не хотел сейчас оставлять Киару, в то время, как ей так нужна поддержка... И, конечно же, как он мог уйти без неё? Как однажды...       Нале вспомнилось, как они когда-то давно беззаботно шутили, дурачась и поддевая друг друга, рассуждая о том, кто из них отправится к Королям Прошлого раньше... Каким глупым это казалось теперь, но тогда они всерьёз спорили, доказывая своё первенство абсолютно нелепыми аргументами, но спустя года они оба знали, что должны умереть в один день, ведь разве не так заканчиваются все хорошие истории? Они жили довольно счастливо, хотя мрачные тучи горестей, проблем и испытаний то и дело закрывали их солнце, но всё равно у них куда больше было счастья. А вот умереть в один день им не суждено было.       – Ты победил, Симба... Ты всё же раньше меня встретишь родных там... Но ты сжульничал, Симба... Почему же ты не мог подождать ещё? Мы должны были умереть вместе... Вместе встретить заход нашего солнца, помнишь? Но теперь я стою перед твоим телом. Для нас обоих наступил закат жизни, но я ещё существую... Я позабочусь о наших девочках, любимый мой король... Мой лучший друг... Мой муж... Симба...       С трудом сдерживая рыдания, львица лишь тихо плакала. Горячие слёзы сами стекали по её щекам, оставляя обжигающий мокрый след. Она не представляла своей жизни без него. Она уже раз теряла его, и как же жестоко заставлять её вновь проходить через этот ужас, наполненный обреченностью и одиночеством! Но в этот раз она знала, что чуда не будет и её личный луч солнца больше не озарит её своим светом...       – Папа... Папочка, – Киара зарыдала, уткнувшись лицом в плечо сидящего рядом мужа и прижимая к лапе дочку.       Кову с прайдом вернулся сегодня на рассвете. Львицы, которых Нала отослала за ними, чтобы весь прайд мог попрощаться со своим королём, с удивлением пересеклись с ними в пути. Как оказалось, кто-то ещё вчера отправил в прайд Ситары птицу с печальным известием, которое, конечно же, было воспринято с искренним пониманием со стороны её прайда, и все двенадцать членов Прайдленда на время вернулись в родные края под присмотром нескольких провожающих львиц – если что Ситара и усвоила, так это то, что Кову не стоит доверять даже в таких ситуациях. Как-никак, а затем все они вернутся вновь, ведь договор оставался в силе еще несколько лун.       Нале было неприятно смотреть на своего зятя, но она была рада его возвращению – хотя раны на сердце Киары еще свежи, но ей нужна поддержка мужа как никогда прежде. Кову приобнял супругу и сам выглядел ошеломленным и подавленным – хотя их отношения с Симбой не были безупречными, однако он очень уважал его. Всегда радостная Сансет сейчас тоже молча лежала между мамиными лапами и с грустью смотрела на всех собравшихся, не понимая, почему так тихо стало в таком многочисленном прайде. Только плач и грустные песни птиц наполняли воздух ощущением жизни. Малышке было неуютно и даже отчасти страшно – ей не нравилось, что сегодня никто не играет и не шутит. Ощущая эмоции своих родных, Сансет осознавала, что что-то произошло. Нечто страшное и непоправимое, однако в силу возраста она еще не могла понимать смерть, потому она лишь удручённо прижималась к своей маме.       Тимон и Пумба ревели громче всех, стоя рядом с королевскими особами, но их никто не одёргивал, поскольку все знали, что Симба для них был и лучшим другом, и кем-то вроде общего сына. Стоя на голове у Пумбы, Тимон громко причитал и ругался на несправедливость жизни.       – Родители не должны хоронить своих детей! – пробасил Пумба, без стеснения пуская реки слёз.       – О чем ты говоришь, Пумба? Дети не должны умирать раньше родителей! Родители не должны их хоронить! – горестно взвыл Тимон, по привычке присвоив фразу друга себе.       Тимон не сразу заметил, как тяжелая капля холодного дождя ударила его по носу. Странно, но никто даже и не заметил, как быстро испортилась погода. Зазу, старый и верный мажордом семьи, с надеждой посмотрел на небо, ожидая увидеть какой-либо небесный свет, но он не увидел ничего, кроме внезапно надвинувшихся тёмных мрачных туч. Поёжившись от пронизывающего ветра, Зазу зябко плотнее прижал к себе крылья. Львицы же угрюмо приподнимали голову, встречая холодную и меланхоличную морось. Безразлично тряхнув головой, чтобы сбросить мелкие капли, они вновь опускали свои головы вниз, по очереди говоря что-то хорошее об ушедшем короле. Все фразы были похожи друг на друга: «Он был хорошим и внимательным королём и добрым львом», «Не знала история отважнее и справедливее короля Симбы, того, кто превзошел своего отца!», «Король Симба был необычайно добр ко всем и внимал к любым просьбам»... Некоторые львицы предпочитали промолчать, но лишь потому, что были плохи в своей речи, или потому, что не считали себя достаточно хорошо знакомыми с ушедшим королём. Когда очередь дошла до Киары и Кову, то золотистая львица, уже промокшая от дождя и дрожащая от нервного потрясения, лишь с болью посмотрела на небеса потухшими карими глазами.       – Я не знаю, что стоит говорить в таких случаях... Мы не прощались так с бабушкой Сараби, поскольку она умерла в нашем фамильном склепе и каждый желающий мог затем лично сказать ей пару слов... А папа всегда верил в круг жизни и хотел, чтобы из его плоти выросла новая трава... Но что говорить при всех сейчас? Мой отец и впрямь был чудесным львом и королём, но для меня он в первую очередь был моим отцом. Мне не верится, что папы больше нет. Он внушал каждому из нас веру в светлое будущее и дарил надежду. Он был солнцем, которое озаряло всех и каждого... Папа был великим львом! Он умел находить прекрасное в мелочах, делал значимым то, что на первый взгляд не имеет смысла... Я всегда буду его помнить. Уверена, вы тоже. Но единственное, что мы можем сделать для него – продолжать жить и следовать его законам и принципам. Мы должны продолжить его путь.       Присутствующие с уважением посмотрели на Киару. Королева говорила решительно и твёрдо, несмотря на своё горе. Слёзы на её щеках слились воедино с дождём, и сейчас даже могло показаться, что она и не плакала вовсе, если бы только не краснота и боль в её глазах. Нала с гордостью посмотрела на дочку, которая так напоминала своего отца... Те же глаза, тот же решительный и уверенный взгляд, наполненный жизненной силой и мудростью, та же золотистая шерсть... Нала даже слабо улыбнулась, подумав о том, что они с Симбой воспитали замечательную дочь.       Кову откашлялся и тоже взял слово вслед за женой.       – Глупо что-то добавлять после таких слов. Я лишь скажу, что Симба был тем, кто достоин уважения и почтения, и именно потому сейчас здесь так много тех, кто пришел оказать ему последнюю честь.       – Это были хорошие слова, – Нала одобрительно кивнула Кову, понимая, что им необходимо будет наладить с ним отношения. Как-никак, а он король и муж её дочери. Последнее слово принадлежит партнеру умершего, а значит, сейчас должна была начать свою речь Нала.       – Я благодарна всем тем, кто явился проводить моего мужа в последний путь. Что же... Когда-то предки говорили, что передавать престол до своей смерти – плохой знак. Теперь я понимаю, почему. Порядок вещей требует один закон для всех. Солнце одного короля восходит лишь тогда, когда заходит солнце предыдущего... Вероятно, мы допустили ошибку, поспешное решение... Я не могу ничего сказать более. Эта смерть стала великим потрясением для всех. Король Симба, а я буду говорить о нём как о короле, являлся сильным лидером. Бесстрашный и решительный. Волевой и уверенный. Справедливый. Добрый. Всегда видящий свет там, где царит тьма. Истинный представитель своего рода. Таким он был для всех. Но особенно для меня. Я знала его с детства, когда мы были еще детьми. И мы всегда старались опередить друг друга в чём-то... Увы, но Симба выиграл первенство в марафоне к смерти. Но Киара права. Мы будем жить ради него, помня то, чему он научил каждого. Симба жив в каждом из нас, ведь его слова и деяния не прошли даром. Наши земли продолжат жить, ведь их будет озарять свет их короля...       Нала замолчала, тяжело сглотнув комок в горле. Удручённый и подавленный Рафики с пониманием положил свою руку ей на лапу, стараясь её поддержать и помочь завершить ритуал прощания. Львица с благодарностью посмотрела на старого друга – ему предстояло завершить траурную церемонию после её слов.       – Это так сложно... – тихо прошептала она, роняя слёзы.       – Понимаю. Но он всегда будет жить с нами. В наших сердцах, – также шепотом произнёс мандрил, подбадривающе улыбнувшись вдове. Нала в ответ кивнула, и даже уголки её губ нерешительно дрогнули в печальной улыбке. Выдохнув, Нала вскинула вверх голову и громогласным, раскатистым голосом провозгласила:       – Король умер. Да здравствует королева!       – Да здравствует королева! – вторили ей десятки, а то и сотни разнообразных голосов.       – Отыщи своё место в Круге Жизни и правь вместе с Королями Прошлого, друг. Мы всегда будем тебя помнить и почитать. Память о тебе будет увековечена легендами, и сам ты продолжаешь свой путь в своих потомках! – Рафики вздохнул и, подойдя к бездыханному телу, бережно провел тыквенным соком по лбу льва, а затем посыпал песком – как когда-то, когда он только встречал Симбу в начале его жизненного пути. Когда же он отошел, то несколько львиц безмолвно стали прикрывать тело умершего короля листьями и ветками – его тело пролежит здесь в таком состоянии неделю, а затем, когда от разложившегося тела останутся лишь кости, их перенесут в королевский склеп, туда, где уже обрели покой его предки.       Несмотря на дождь и раннее утро, собрались неподалеку и многие другие животные – все те, кто знал Симбу и ценил его как короля. Они присоединились к восклицанию одновременно со львицами, дополняя их голос и подхватывая разлетающуюся грусть и печаль. Несколько слонов горестно затрубили в хоботы, а когда львицы начали прикрывать тело короля широкими листьями и ветками, то стали ритмично топать ногами, стараясь изобразить почетный марш. А когда тело короля накрыли, то все собравшиеся склонили головы в угнетающем молчании в знак почтения памяти короля, после чего все животные медленно стали разбредаться кто куда. Сегодня был день траура и охота была запрещена, потому травоядные и хищники спокойно шли рядом, бок о бок, даже разговаривая и обсуждая печальное событие.       – Почему всё так? Это не должно было случиться! – над саванной раздался голос, полный отчаяния и огорчения.       – Такато... – юный сурикат взял сестру за руки и крепко обнял, хотя и сам был крайне подавлен.       – Она права, Симон. Разве мы не сделали достаточно для спасения короля? Это всё было напрасным? Что мы сделали не так? – тёмные глазки Пембе внимательно посмотрели на друзей, но они лишь молчали в ответ, не зная его сами.       – Мы сделали всё, что было нужно. Король Симба ведь поправлялся, – подметил Рауфу, задумчиво провожая взглядом уходящих зверей.       – А вдруг не всё? Вдруг это наша вина? – выдохнул Симон.       Четвёрка друзей погрузилась в тягостное молчание. Эта невыносимая мысль мелькала в голове у каждого из них. А что, если Симба умер из-за того, что они допустили ошибку? Они с таким энтузиазмом взялись за это дело... Им нравилось лечить, но только сейчас они задумались о всей тяжести ответственности. Сама мысль о том, что они поспособствовали смерти короля, казалась им мучительной и невыносимой. Разве они не горели искренним желанием его спасти? Помочь ему? Разве не вкладывали свою душу? А что теперь?       – В этом нет ничьей вины. Это было предрешено теми, чьи действия не обсуждаются, – эту тишину нарушил решительный голос юного льва.       – Откуда тебе знать? – скептически фыркнул Симон, оглядев подростка со светлой чёлкой, но с каштановой кисточкой хвоста. Тот нахмурился и мрачно посмотрел на суриката яркими бирюзовыми глазами.       – Это я предсказал смерть короля Симбы. Я вижу духов и общаюсь с ними. Я – Видящий.       – Да мы здесь все не слепые, – хмыкнул зеленоглазый сурикат и предупреждающе выступил вперёд. – Но кто ты такой, чтобы говорить о смерти и духах? Простой выскочка! Лев без гривы!       – Не просто лев, – ребята даже подскочили от неожиданности, услышав за спинами угрожающий голос Налы.       Львица подошла и встала напротив Кичеа, который с готовностью собирался принять вызов. Нала с плохо скрываемой ненавистью смотрела на этого подростка, и хотя понимала, что сейчас в ней говорит боль и горечь, тем не менее она злилась на этого светлого львёнка. Зачем? Зачем он сказал Симбе о том, что тот должен умереть? Может, если бы он этого не сделал, то Симба сейчас был жив? Может, старания и поддержка этих юных ребят помогли бы ему окончательно поправиться? Он бы вновь играл с внучкой и говорил всякие милые глупости ей... Поддерживал бы дочку и продолжал бы её многому учить... Но этот выскочка, этот юнец решил, что его слова должны иметь вес. И что ужаснее – его слова сбылись. Как такое возможно? Да и зачем иметь такой дар – быть предвестником смерти? Это ведь проклятье в чистом виде.       – Зачем ты ему сказал, что он должен умереть? – с клокочущим в груди гневом, но еще сдержанно спросила Нала.       – Я должен не убегать от своего происхождения и дара, а научиться пользоваться ими во благо! Если бы я не сказал... Ничего не изменилось бы! Ровным счётом! Я не убиваю своими словами, а лишь озвучиваю то, что предрешено. Но если бы я не сказал, то король многое не успел бы сделать! А так он провёл свой последний день, как хотел его провести... Разве это не лучше, чем если бы для него и вас это было полной неожиданностью? Никто ни в чём не виноват! Но иногда всё предрешено свыше... Король Симба выполнил свою миссию. Теперь дело – за новым поколением!       – Откуда ты мог знать, когда он умрёт? Видящих не существовало уже давно. Это легенды, вымысел! – Нала продолжала буравить его взглядом, хотя и понимала, что в его словах есть доля правды.       – Но я такой, какой я есть! И этого не изменить! Я не выбирал то, каким мне родиться! Если и есть вина в чём-либо, так это в том, что я принимаю себя таким, – Кичеа отважно смотрел в глаза львицы, но было видно, что ему неловко. Его не понимали. Не хотели принять. Сейчас он видел в глазах убитой горем вдовы чистую ненависть к нему. Ей нужно кого-то обвинить. И этим «кем-то» будет он. Всегда будет он. Потому что он другой.       – Я не хочу видеть тебя в прайде, – неожиданно процедила Нала. – Я не изгоняю тебя, но не желаю тебя видеть перед глазами. По крайней мере пока.       – Но... – Кичеа выглядел ошеломленным. Растерявшись, он выискивал глазами среди львиц свою мать, но та, заметив его, лишь стыдливо опустила голову и направилась в пещеру со всеми. Она даже не захотела вмешиваться – настолько ей было стыдно за сына. Настолько сильно она его сторонилась. С болью проводив маму взглядом, Кичи уже жалостливо посмотрел на королевскую особу. – Но где мне жить?.. Где я найду свой дом?       – У старика Рафики найдется еще одно место для тебя, малыш! – неожиданное появление Рафики смутило присутствующих, но это мало волновало самого шамана. Он дружелюбно потрепал Кичи за щеки и ласково улыбнулся. – Каждый из моих учеников имеет талант и дар, которые помогут им продолжать моё дело. Но среди них мне не хватает Видящего. Я бы мог научить тебя лучше понимать себя! Поверь, со временем они привыкнут и даже будут уважать тебя. Шаманы много лет учатся понимать знаки духов, слышать их голоса на ветру, но лишь единицы могут начать их видеть. А у тебя этот дар врождён. Твоё место с ними, – Рафики приобнял Кичеа и провёл перед ним рукой, показывая четвёрку своих учеников. Сомнение и недоверие читались в глазах с обеих сторон.       – Он... Будет одним из нас? – мрачно уточнил Симон, с неприязнью смотря на льва.       – Я буду учиться с ними? – так же скептически уточнил Кичеа.       – Ай! – воскликнули оба, когда Рафики с удивительной для своего возраста скоростью и силой огрел обоих своей палкой.       – Вы еще дети, а уже ведете себя так, будто умнее и главнее всех! Это позволительно только дядюшке Рафики! Вы – пятеро абсолютно разных ребят, но вместе вы составите одну очень сильную и эффективную команду. Вы – одно целое, но вам нужно научиться быть частью этой команды. И знайте, что Симба говорил со мной о вас. Он очень ценил ту помощь, которую вы оказали ему. Благодаря вам он смог снова ходить. Именно благодаря вам он умирал без ощущения слабости и чувства унижения. И именно он попросил меня взять под опеку Кичеа, поскольку не сомневался в его даре.       – Правда? – Такато слабо улыбнулась и спешно вытерла ладонью слёзы. – Король и вправду так высоко нас ценил?       – Симба умел видеть огромные потенциал в ком-то, – кивнул старый шаман своей ученице. – Он позволял вам себя опекать не потому, что вы – дети его лучших друзей, а потому, что он верил в ваш талант. Не бросайте это дело, ребята. Ваша помощь будет необходима жителям саванны.       – Ладно, посмотрим, – уже более сдержанно кивнул Симон.       – Мы только начали... Может, нам стоит продолжать наше дело? Мне нравилось лечить и чувствовать себя полезным, – прокомментировал Пембе, с интересом разглядывая нового знакомого.       – Да! Я никогда прежде не чувствовала, что я делаю что-то важное, – улыбнулась Такато, а затем с грустью обернулась к временной могиле Короля Прошлого. – Мы действительно сделали всё, что было в наших силах. И если этого было достаточно, то нам не стоит бросать всё.       – Мы должны продолжать обучение и помогать другим! – вставил Рауфу, наполняясь былым энтузиазмом.       – Что же, я буду только рада, – уже более мягко произнесла Нала. – Нам нужны помощники... Но... Ваши семьи... Наверное, они вернутся домой без вас.       – Мы знаем, – грустно усмехнулся Симон, задумчиво взъерошив свою рыжую шевелюру. – Отец, наверное, побудет здесь немного, но я даже не знаю, вернется он или останется. Он бы хотел быть похороненным с лучшими друзьями...       – Симон! Папа не собирается умирать!       – Я знаю. Но он уже стар... Нужно думать об этом, даже если мы не хотим.       – Ты прав...       – Да, наверное, отцы останутся здесь, но мамы... Неизвестно. Лучше подождать немного. В любом случае мы останемся. Мы избрали свой путь, – Пембе смахнул мокрую чёлку со лба и подбадривающе улыбнулся друзьям, а те невольно улыбнулись в ответ.       – Что же... Думаю, мы достаточно намокли под этим дождём! Пора нам вернуться на наш сухой баобаб! – предложил Рафики, недовольно морщась от капель, что падали ему на глаза.       – Наш баобаб? – хором переспросили его ученики.       – Конечно! Вы заслужили то, чтобы мешать мне спокойно и тихо доживать свой век, – проворчал с улыбкой Рафики, а затем, прежде чем кто-то еще успел что-то сказать, быстро вскочил на спину Кичеа.       – Эй! – возмутился лев, но тут же получил по голове.       – Смирение, мой мальчик! Смирение и умение подчиняться! – хохотнул обезьян, а затем, подняв в небо посох, указал им в сторону баобаба. – Вперёд, мои верные ученики! Нам пора в свою обитель знаний.       Подбодрённые такой снисходительностью и одновременно такой великодушностью, ребятня возбуждённо помчала вдогонку за своим учителем. Нала проводила их взглядом и даже чуть улыбнулась – они отвлекли её на пару минут от тягостных мыслей. Но этого не хватило, чтобы привести её в порядок.       – Мама, мне нужно поговорить с Кову наедине.       Нала повернулась и посмотрела на свою дочь – та держалась и старалась выглядеть спокойно, но её глаза стали пустыми и глубоко печальными. Как ручей, что берёт силы из подземного источника, так и Киара держалась на своей глубокой внутренней силе, хотя её жизненная энергия увядала под камнями горя и утраты. Молодая королева выглядела уставшей и разбитой, но даже сейчас она хотела о многом переговорить со своим супругом, ведь для всех остальных он являлся сейчас полноправным королём. Хмуро глянув в сторону зятя-племянника, который стоял в стороне и с тяжелым взглядом провожал львиц, которые направлялись в пещеры, где было сухо и тепло, и вздохнув, Нала осторожно взяла за загривок Сансет и согласно кивнула Киаре. Когда супруги отправились к водопою, Нала задумчиво посмотрела на пещеру – там всё слишком было шумно, и там было слишком много воспоминаний, что вонзались в её сердце, как клыки вонзаются в жертву. Ей не хотелось выслушивать жалость и слышать о соболезнованиях. Нахмурившись, бежевая львица направилась в сторону отдаленной пещеры.       Здесь она чувствовала себя спокойно и уютно, поскольку пещера была небольшой, но уютной, и была окружена деревьями и кустами, что надёжно защищали как от солнечной жары, так и от дождей. Когда-то, ещё львятами, она, Симба и их друзья нередко проводили здесь весёлые дни. Улыбнувшись далёким воспоминаниям, Нала с любовью опустила намокшую львёнку между своими лапами, а затем бережно начала её вылизывать, тихо шепча различные комплименты и стараясь рассказывать Сансет что-то приятное. Неожиданно её слух уловил движение неподалёку – какие-то две львицы, вероятно, патрульные, о чём-то переговаривались между собой. Нала не имела привычки подслушивать чужие разговоры, но её ухо само зацепилось за упоминание её внучки, а потому она притихла и прислушалась.       – ...Говорю тебе, что этот ребёнок... Она проклята! – этот голос был смутно знаком Нале, но она не могла точно вспомнить, кому он принадлежит.       – Глупости, Амба! Она очень милая девочка. Сансет – наше будущее, – а этот голос принадлежал Набини, подруге Киары. Нала напряглась – Амба всегда распространяла слухи и сплетни, но если она говорит о чём-то, то значит, что такие разговоры и слухи есть среди других львиц.       – Будущее? Она – наше проклятье! Одумайся, Набини! Ты слышала, о чём говорят в прайде? Это – исчадие Шетани, не иначе! Разве у порядочных львиц могут быть такие глаза? Они ужасные!       – Ну, ты же почему-то родилась с обычными глазами, – фыркнула Набини. Амба, обидевшись, замолчала, но через пару минут разговор вновь продолжился, поскольку львице не терпелось обсудить услышанное хоть с кем-то.       – И всё-таки, подумай вот о чём. До Сансет у Киары и Кову родились две дочки, но ни одна не выжила. Родилась эта и тоже могла умереть, но она оказалась сильнее. Да вот только какой львёнок с первых минут пьёт молоко с кровью? Её специально поили разными смесями, ведь она плохо воспринимает чистое молоко. Ты понимаешь? Она пьет кровь! Может, она – слуга Шетани или... её воплощение?       – Тебе нужно пить меньше макового молока, Амба. При всём уважении... Я бы предпочла просто патрулировать территории, а не распускать нелепые слухи.       – Просто Киара – твоя подруга, вот ты и защищаешь её дочурку, – скептически фыркнула Амба. – Но ты не можешь отрицать очевидное. Родилась Сансет, и вскоре происходят странные вещи. Умирает Сараби, куда-то уходит Кову, умирает и Симба... Все, кто рядом с ней, умирают или встречают несчастья. Она погубит Киару, вот увидишь!       – Она просто маленькая девочка, которая ещё и говорить толком не умеет. О каких убийствах ты говоришь? Почему ты не говоришь так об Аламе?       – При чём здесь моя дочь?!       – А при чём Сансет к Шетани? – резонно отметила Набини на выпад спутницы.       – Ты можешь мне не верить, но девочка проклята! От неё не будет ничего хорошего, кроме горя. Она несёт несчастья.       – А от тебя несёт глупостью, Амба! Сансет – наша принцесса, наша будущая королева! Думаешь, мне не известно, что ты была влюблена в Кову? Конечно, тебя задело, что он женился на Киаре, а их ребёнок действует тебе на нервы.       – Возможно, – холодно отметила Амба. – Но знаешь... Это не помешало мне выйти замуж и родить ребёнка, а где же твой малыш, а, Набини? Не боишься, что Делмар уйдёт от тебя?       Послышался резкий удар и оханье. Одна из львиц тяжело дышала, приводя своё эмоциональное состояние в порядок, а другая со стоном принялась ощупывать место удара.       – Ты поцарапала мне лицо! – с гневом и даже с каплей удивления произнесла Амба.       – Ты прекрасно знаешь, что я не могу иметь львят, – с презрением прошипела Набини. – Я услышала достаточно грязи. И больше я не пойду никогда с тобой патрулировать территорию. Я лучше пойду уговаривать Нусури или же пойду одна, чем с такой грязью!       – Думаешь, что ты лучше меня, потому что ты всегда была из Прайдленда? Да вы никто! И ваша принцесса станет вашей гибелью! Ты еще помянешь моё слово! Для всех было бы лучше, чтобы она не выжила тогда.       Разговор завершился, но Нале уже и не хотелось слышать продолжения. Она с болью посмотрела на свою внучку и заглянула в её добрые и искренние глаза. Да, они разноцветные, но разве ужасные? Один как зелень молодой травы, а второй – как чистое и солнечное небо... И эти карие ободки, которыми всегда так восхищался Симба... Нет, Сансет не может быть демоном, но как ужасно, что именно так о ней думают сейчас. Она не успела ничего сделать в своей жизни, а на неё уже нацепили ярлыки. Сансет, удивленная такой печалью на лице бабушки, недоуменно мяукнула, а Нала, не сдержавшись, крепко обняла её и громко зарыдала, не зная, чего ждать дальше, тоскуя по мужу и соболезнуя дочери и внучке. Она переживала за них и волновалась, но она плакала от собственной беспомощности... Она не уберегла мужа, сейчас страдает её дочь, но Нала решила, что она обязательно сделает всё возможное, чтобы уберечь и защитить свою внучку...