«The sunset rising above the darkness»

      Она ничего не слышала, кроме собственных рыданий, кроме гулкого стука сердца, который то мчал вперёд, то останавливался и затихал, но лишь для того, чтобы вновь рвануть вперёд, подобно ветру. Ей бы даже хотелось, чтобы этот гул затих, чтобы она могла оказаться рядом с тем, кого уже нет рядом с ней меньше суток, а кажется, что его нет уже много лет, но это было бы слишком роскошной блажью и эгоизмом. Именно потому, что она нужна здесь, львица позволяла воздуху вновь и вновь наполнять тугие от тоски лёгкие, а сердцу – делать новые удары.       – Бабуська... Посему ты пласесь? – её всхлип прервал тихий и негромкий голос.       Детский голос. Наполненный жизнью и интересом, в которые вторглось недоумение, ведь прежде львёнок никогда не видел столько грусти вокруг. И как надеялась сама Нала, больше никогда и не узнает. Постаравшись успокоиться, львица заглянула в доверчивые глаза своей внучки. В них она увидела своё отражение – мокрая от дождя львица, чьи глаза опухли от слёз. Сейчас они не были ни голубыми, ни бирюзовыми, ни зелёными. Они были сейчас серыми, как небо перед грозой. Без удивления Нала обнаружила, что выглядит старше, чем выглядела несколько дней назад – горе состарило её быстрее долгих лет.       Выдохнув, Нала постаралась улыбнуться, а затем ласково лизнула львёнку в розовый носик. Девочка залилась хохотом, и этот звук согревал похолодевшее сердце. Постаравшись отвлечься от негатива, львица поудобнее устроила Сансет между передними лапами и начала бережно и усердно вылизывать её.       – Ба-а... Ты мне отве-тись? – через некоторое время Сансет вспомнила о своём вопросе, о котором сама Нала предпочла бы забыть.       – Всё хорошо, милая. Бабушка просто устала, – постаралась убедить её Нала.       В задумчивости Сансет позволила ей продолжить гигиенические процедуры. На какое-то время малышка даже задремала, начав умиротворяюще мурчать. Уже немного успокоившись, Нала сосредоточилась только на своей внучке, постепенно и сама начав мурлыкать. Её умиротворенность вновь нарушила Сансет, когда вновь распахнула глазки и внимательно уставилась ими на бабушку.       – Ба?       – Да, солнышко?       – Это... Все устали восле дедуськи? Он один спал. Надо спать, сто-бы не уста-вать, – напряженно произнесла львёнка, стараясь сконцентрироваться на одной мысли.       Нала ощутила, как похолодело её сердце, вновь сжавшись в маленький тёмный комок пустоты. Непосредственность, что так свойственна детям, застала её врасплох. Как ей объяснить, что дедушка умер? Что он не придёт? И что все плакали потому, что знали, что видят его в последний раз? Сансет только учится разговаривать и выражать мысли, и хотя это получается у неё неплохо, Нала сомневалась, что крошка поймёт объяснения о смерти.       – Дедуська придёт?       – Нет, милая. Он не придёт, – тихо ответила Нала, с дрожью ожидая главного вопроса «Почему?», который не заставил себя долго ждать.       – Посему?       Самый страшный вопрос, который могла задать Сансет в этой ситуации. Нала сглотнула вставший в горле ком и грустно посмотрела на внучку. Ей придётся что-то сказать. Что-то близкое к истине, что ребёнок может понять.       – Сансет... Дедушка очень устал, и теперь он будет очень долго спать.       – А когда он про... прос...прос-нит... – напряжённо стараясь выговорить слово, Сансет после нескольких попыток решила пойти более простым путём и немного изменить слово, – встанет?       – Никогда, – с трудом произнесла Нала, стараясь не заплакать. – Он никогда не проснётся. Он будет спать всегда.       – Посему? – в голосе Сансет послышалась обида и грусть. – Дедуська не хосет со мной играть?       – Он... он, – Нала поджала губы, а затем сделала глубокий вдох. Слёзы невольно сами покатились по щеке. Когда она заговорила, то её голос был тихим и глухим. – Он очень хотел бы с тобой играть, Санни. Однажды ты узнаешь, насколько сильно дедушка любил тебя. Просто... Он видит замечательный сон. Сон, который длится всегда. Он очень красивый и сказочный! В нём ты можешь видеть свой идеальный мир, но никто не замечает, как много времени он проводит там.       – Это хоросий сон? – уточнила Сансет, и её глаза широко распахнулись. Получив утвердительный кивок, девочка с восторгом продолжила лепетать. – Я тозе хосю его уви-деть! Мозет, я увизу дедуську?       – Нет, Санни. Этот сон видят только больные и старые львы. Такие котята, как ты, не могут их видеть, – Нала всхлипнула, а затем с любовью взглянула на свою внучку. Несмотря на ситуацию, её немного смешил вид усердно думающей малышки. Прилизанная чёлка сейчас встала торчком и напомнила Нале Симбу, когда того вымывала мама. Вспомнив его недовольный вид и ворчания после этого, Нала прыснула со смеху, чем удивила Сансет.       – Сто? – возмущённо протянула девочка, осознавая, что чем-то рассмешила бабушку.       – Ничего. Просто ты очень милый львёночек, – хихикнула Нала.       Бережно уложив Сансет на лопатки, Нала принялась активно вылизывать брюшко и шею девочки, чем немало её веселила. От щекотки Сансет заливалась звонким смехом, позабыв о своих расспросах. Оба эти фактора очень радовали Налу, и она уже более бестревожно погрузилась в свой маленький мир между ней и внучкой. Чем больше она переставала думать о сегодняшнем дне и о том, что ей пришлось пережить, тем умиротворённее становилось на душе львицы.       – Нала?       Этот голос не на шутку спугнул её. Она сама не заметила, как погрузилась в спокойное русло своих мыслей настолько, что перестала замечать посторонние звуки, кроме собственного мурчания и тихого сопения спящей Сансет. Вздрогнув от неожиданности, Нала резко повернула голову так, что в её голове даже замелькали разноцветные точки. У входа в пещеру, среди зелени, стояли те, кого она никак не ожидала видеть перед собой.       – Малка... Чумви... Тама... Кула... – львица с удивлением переводила взгляд с одного постаревшего друга детства на другого и обратно. Её губы сами по себе расплылись в искренней улыбке. – Я так рада вас видеть! Но... Как вы нашли меня? И... Что привело вас сюда?       – Я знал, где тебя можно найти. В детстве мы нередко прятались здесь от взрослых или от непогоды, забыла? – Малка хмыкнул, но затем уголки его глаз дёрнулись уже в грустном взгляде. – Думаю, ты знаешь ответ. Мы не могли пропустить похороны лучшего друга, моего названого брата.       – Это горе для всех нас, – хрипло пробасил Чумви, смахивая со лба длинную чёлку, через которую он невесть как видел, но когда Нала увидела его густые заросшие брови, то задалась вопросом, как он вообще что-то может видеть.       – Нам так жаль, Нала. Знаю, тебе не нужны наши соболезнования и жалость, но... Просто знай, что ты не одна, – утратившая былое золото в шерсти Тама посмотрела на лучшую подругу грустными карими глазами.       – Мы пришли сразу, как узнали! Мы видели похороны. Стояли в сторонке, но ты нас не заметила, а мы решили дать тебе время немного прийти в себя, прежде чем заявиться к тебе толпой, – с извинениями в голосе произнесла Кула.       – В общем, Малка слукавил. Мы просто видели, куда вы пошли, – широко улыбнулся Чумви и смахнул чёлку, стараясь рассмотреть подругу своими блеклыми травянистыми глазами.       – И... Нала, – Малка чуть улыбнулся на реплику друга, но затем вновь стал серьезным. – В общем... Тоджо тоже хотел прийти, но догадайся, что с ним произошло?       – Неужели он вновь подвернул лапу? – с недоверием заглянула Нала в янтарные глаза.       – Не поверишь, но да! – вместо мужа ответила Тама, с улыбкой сдувая свою небольшую чёлку. – Но он правда хотел прийти.       – Тоджо продолжает бродить по джунглям и горам с сыном. И порою случаются такие происшествия, а мы ведь говорим ему, чтобы перестал посвящать жизнь птицам! Но нет, ему необходимо помогать их разведению! – Кула возвела к потолку и свои тёмно-оливковые глаза.       – В этом весь Тоджо, – улыбнулась Нала, а затем, вспомнив о чём-то, с горечью добавила, – но очень жаль, что ни он, ни Афуа не смогли прийти. Аскари была бы очень рада увидеть отца и деда.       Возникла неловкая пауза, поскольку каждый задумался о своём. Нала вспоминала Афуа с долей тоски – золотистый голубоглазый озорной шалун был лучшим другом её сына. Кто знает, возможно, если бы не желание Зиры отомстить, то Витани обрела бы своё счастье с Копой. Нала, как мама, знала, что тогда, еще ребёнком, в сердце её сына зарождалось чувство к подруге, как когда-то у его отца возникло новое чувство к его матери. И Витани любила его. Возможно, эта детская влюбленность и привязанность, смешанные с долей вины, так и не позволили ей создать счастливую семью. После воссоединения прайдов к ним нередко заходили друзья детства со своими отпрысками. Однажды Тоджо пришёл с Афуа... Иногда Нале казалось, что Витани вышла за него не по любви, а потому, что он позволил ей стать матерью, и потому, что он напоминал ей Копу, ведь они тогда постоянно играли в детстве... Когда же Афуа сказал, что его судьба связана с делом отца и он любит бродячую жизнь, Витани не стала настаивать и уговаривать остаться. Маленькая Аскари не видела отца уже год, и Нала не раз ловила себя на мысли, что её характер – дань не только маминым генам.       Да, вероятно, Витани решила быть с Афуа только потому, что он был лучшим другом Копы, того, кого она действительно любила, и потому, что они были похожи. И Афуа всегда был влюблен в Витани, но просто он не был создан для семейной жизни. Примерно так себя сейчас ощущала сама Нала рядом с Малкой. Она всегда себя чувствовала немного неловко рядом с ним, но сейчас – особенно. Этот лев с удивительной гривой, которая была тёмной, но со светлым воротником и с кисточкой ей под стать; этот лев, который имел уникальную для львов небольшую тёмную бородку на подбородке; этот лев, который всегда смотрел на неё так, будто никого больше рядом не существует, – он застигал её врасплох своими добрыми и искренними янтарными глазами, которые всегда смотрели с пониманием, немым восхищением и любовью. Львица поймала себя на мысли, что если бы не Тама, возможно, он бы решился начать ухаживать за ней теперь. И возможно, если бы не Симба, она даже приняла бы его ухаживания. Он всегда был ей симпатичен. Но он не был её Симбой. Хотя чертовски напоминал его в некоторых чертах, словах... Пожалуй, даже хорошо, что Тоджо не смог прийти – тот напоминал Симбу ещё больше, только был немного более приглушённых тонов, и его глаза были лазурными, а не рубиновыми. И почему же она в каждом теперь видит его черты? Только несколько минут назад она была рада их всех видеть, а теперь мечтала лишь о том, чтобы они ушли. Они счастливы. Слишком счастливы для этого места. А у них меньше чем за луну ушло две великих души.       Нала молча смотрела на Сансет, не желая поворачиваться к друзьям. Надеясь, что они поймут, что еще рано, и уйдут. Как они вообще узнали о том, что Симба умер? Неужели сейчас на территории всей Африки не сыщется того, кто не знает? Казалось, что незваные гости из прошлого поняли её намёк или же научились читать мысли. Однако она слышала, как те, тихо перешептываясь между собой, постепенно покидают её логово. Ей даже стало легче дышать. Львица уже думала успокоиться и самой постараться уснуть, как вдруг холодок по её спине пробежал от неожиданного шепота рядом с ухом:       – У тебя восхитительная внучка, Нала! Поздравляю.       Сдержанно львица следила за тем, как Малка неслышно обходит её так, чтобы сесть перед ней. Теперь она могла лучше рассмотреть его. Малка вырос в крупного и сильного льва, но постепенно годы брали своё: литые мышцы уже слабели, а шерсть некогда мягкого медного цвета сейчас также приглушилась в яркости, добавив долю седины. Она же проскальзывала и в прядях тёмной гривы. На светлой части и на кисточке было не столь заметно. Но что осталось прежним – этот мягкий и добрый взгляд тёплых глаз, а также крестообразный шрам на левом плече.       – Спасибо, Малка, – кивнула Нала, отведя взгляд вниз. – Симба очень её любил. Знаешь, он больше всего жалел о том, что Сансет забудет его.       – Сансет? – Малка переспросил, удивлённо изогнув бровь. – Это не африканское имя?       – Нет, – Нала решительно покачала головой, а затем чуть улыбнулась. – Тимон и Пумба много путешествовали и немного знают разные другие языки. Симба предложил назвать внучку в честь времени суток, когда она родилась. Ашайя. Но Киаре вспомнилось английское слово, Сансет. Значение то же, но оно иное.       – Она сама иная, – Малка улыбнулся, приблизившись к мирно спящей девочке. – Закат. Она похожа на него. У неё мягкие предвечерние цвета, такие солнечные и тёплые, но уже спокойные и неброские.       Услышав такие приятные слова о себе или же просто пробудившись от чужого незнакомого голоса, Сансет проснулась, широко зевнув своим розовым ротиком. Сонно позёвывая, девочка чуть потянулась, а затем с интересом и вежливым любопытством уставилась широко распахнутыми глазками на незнакомого льва. Сансет хихикнула, а затем улыбнулась.       – Здрав-ствуй-и-ите! – радостно заявила она, уже смелее подходя ко льву.       – Здравствуй, Сансет! Я Малка – друг твоей бабушки! – лев улыбнулся в ответ, но от Налы не укрылось то, как он нахмурился, заметив глаза её внучки. Что же... Ей не привыкать.       – Ты хоросий? – склонив голову набок, поинтересовалась Сансет.       – Надеюсь, что так, – рассмеялся Малка, дружелюбно потрепав Сансет по чёлке.       Девочка хихикнула, а затем повернулась к бабушке, чтобы что-то ей сообщить, но тут её прервало урчание в животике. Нала переглянулась с Малкой, а затем, вздохнув оттого, что ей придётся сейчас вести массу бесед и разговоров, осторожно поднялась, взяв Сансет за загривок.       – Ты голодная, малышка. Мама тебя накормит, – дружелюбно произнес Малка, выходя из пещеры вслед за Налой.       Самые нерадужные предположения Налы сбылись – невдалеке отсюда в одиночестве справляла трапезу вся огромная семья Малки, пользуясь возможностью побыть на свежем воздухе, а не в душной пещере: дождь давно уже закончился, и было видно, что день неуклонно следует к завершению. Хотя Нала всегда была рада видеть семью друга, тем не менее сегодня она предпочла бы одиночество шумной компании. Нала также заметила решительно настроенный взгляд друга – он явно хотел о чём-то переговорить, но ей сперва необходимо было как-то накормить внучку. Киары нигде не было видно, а сама она сейчас должна переговорить с гостями, как того требует этикет, о котором она едва не забыла. Она и без того поступила невежливо в пещере. К счастью, неподалёку возвращались с патрулирования Амара и Аскари. Увидев их, Нала воспрянула духом – можно попросить их отнести Сансет к Рафики. Тот обязательно накормит львёнка и присмотрит за ней, пока она уделит внимание королевским членам другого прайда.       – Ама-ра! Аш-кари! – сквозь зубы звала Нала, но её зов не был услышан. Заметив это, Малка набрал полную грудь воздуха и зычно, как и подобает королю, позвал:       – Амара! Аскари! Вас зовёт Мать Прайда!       Вздрогнув от неожиданного рыка, обе львицы моментально обернулись и направились к Нале. Окинув полным надежды взглядом новоприбывших гостей, Аскари заметно погрустнела, не найдя среди них своих родных. Амара же со сдержанным спокойствием подошла к Нале и чуть поклонилась.       – Королева.       – Возьми Сан-шет, – пробормотала Нала, и та с готовностью выполнила просьбу, аккуратно взяв львёнку поперек живота. Когда пасть освободилась, Нала продолжила. – Во-первых, не называй меня королевой. Я ею не являюсь. Более того, мы давно дружим с твоей мамой. Во-вторых... Прошу, отнесите Сансет к Рафики. Передайте ему, что я приду за ней, как только освобожусь. И попросите его накормить её.       – Будет сделано, – ответила вместо Амары Аскари, поскольку та не могла сказать ни слова.       Когда юные львицы удалились, Нала провожала их взглядом некоторое время, в очередной раз ощутив острую нехватку мужа – он обожал кормить Сансет, и это доставляло ему истинное удовольствие. В подобной ситуации она могла легко рассчитывать на его помощь... Но не теперь. Немного выждав, Малка многозначительно посмотрел на неё и указал на одну из тропинок, одну из многих, что составляли сеть путей по просторам саванны, но на одну из немногих, что вела к водопою. Без лишних слов Нала кивнула, и они вдвоём неторопливо пошли по ней. Некоторое время никто не осмеливался нарушить молчание, но когда они отошли достаточно далеко от какого-либо оживленного места, Малка сделал шаг еще умереннее и затем хотел начать говорить, но его опередила Нала, которая внезапно улыбнулась.       – Мать Прайда?       – Мои родители тоже отдали мне престол, когда я стал отцом, – Малка тепло и в то же время грустно улыбнулся – его родителей уже давно не было на земле. – Для того, чтобы как-то их называть и показывать их значимость в королевской семье и главенство над старейшинами, у нас использовали определения Мать Прайда и Отец Прайда. Это значит, что родители нынешнего правителя живы и продолжают оберегать прайд. В конце концов, король является воплощением целого Прайда. Выходит символично.       – И впрямь. Возможно, я тоже возьму этот «титул». Я ведь не королева, но и впрямь поважнее старейшин буду. Можно было бы назвать Матриарх и Патриарх, но это слишком напоминает мне о гиенах, – при упоминании последних львица ощетинилась.       – Вполне можешь использовать! Кстати, тебе, наверное, интересно, как мы получили вести? – не дожидаясь ответа, Малка сам стал пояснять. – Вчера я получил послание вместе с одной птицей. Я не знаю имени посыльного, но он явно был из тех, кто не задает лишних вопросов, иначе я никак не могу объяснить тот факт, что мы получили устное письмо от имени Симбы, в котором шла речь о его смерти. Он просил прийти на похороны и поддержать его семью. Сперва я сомневался. Хотя бы потому, что эту новость я услышал не от Зазу, но меня переубедило пояснение, которое наш общий лучший друг предусмотрительно оставил. В нём говорилось о мальчике, Кичеа. Симба утверждал, что он – Видящий, который предсказал его смерть. И хотя он сперва не верил, факты, предоставленные львёнком, оказались весьма убедительными.       – Это так, – Нала тоже начала говорить. На свежем воздухе ей даже было легче общаться, потому она уже спокойнее смотрела ему в глаза, зная, что в любой момент может спокойно отвести их, сделав вид, что она залюбовалась видом. – Кичеа... Он предсказал Симбе смерть. Но слова о том, что он – Видящий... Не громко ли?       – Знаешь, это странно слышать от той, кто всю жизнь прожил бок о бок с Рафики, – хмыкнул Малка. – Мне это казалось легендой, но однажды моему отцу одна львица предсказала, что благодаря ему будет основано три рода, два из которых сольются в один. Она также сказала, что недуг юного принца даст этому толчок. Когда я был маленьким, это казалось мне нелепым, что уж говорить об отце? Он посчитал, что речь идёт об измене моей мамы, но это не так. Вскоре после этого я заблудился и встретил вас с Симбой. Мы стали друзьями, и вскоре вы познакомили меня с остальными. И ты помнишь, что когда к власти пришёл Скар...       – Все львята, кроме меня, отправились под опеку в прайд твоего отца, – закончила за него фразу Нала, а затем до неё начало доходить. – Три рода... Твой отец спас львят, которые продолжили жить и основали семьи. Без короля Матаджа и королевы Тиары их могло и не быть... Тоджо основал свою семью, вы с Тамой – свой род начали, а Чумви и Кула, хотя и являются единокровными братом и сестрой, уже давно состоят в счастливом браке!       – Верно, – усмехнулся Малка, а затем отвернулся, позволяя уходящим солнечным лучам игриво ласкать его лицо. Чихнув оттого, что солнце нагрело его нос, лев вновь вернулся к теме беседы. – И недавно наши роды сошлись в один. Мои внуки Малука и Кумба полгода назад родили Макунгу.       – Постой, – Нала ошеломлённо посмотрела на друга. – Я как-то раньше и не задумывалась... Выходит, у вас семья с кровосмешением?       – Хм, – Малка нахмурился, а затем вздохнул. – Я знаю, что это ужасно. Еще хуже, что я будто сам создавал из них пары, и всё ради единого наследника. Понимаешь, если бы у нас с Тамой родился один первенец, наследник, принц Малики, то я и не думал бы о подобном. Мне казалось, что Малики будет править, а Кумви, первенец Чумви и Кулы, станет его правой лапой, а их дочка, Сукари – его супругой. Но все планы нарушило рождение двойни. У Кулы и Чумви родились Кумви и Сукари. А у нас с Тамой... Малики и Малкиа.       – Не могу понять причины. По праву наследования всё оставалось так же, как и прежде, разве нет?       – Да, но не совсем, – Малка внимательно посмотрел на Налу и чуть виноватым голосом продолжил историю. – Не забывай, я очень сдружился с Чумви и Кулой. Мне хотелось править вместе, но это невозможно. Затем наши дети полюбили друг друга. Малики был счастлив с Сукари, а Малкиа – с Кумви. Они создали семьи одновременно. Мне не хотелось делать разницу между сыном и дочерью. Их семьи в равной степени заслуживали править. Мне не хотелось обижать кого-то из них. Я понимаю, что Малкиа – дочь и не может быть прямой наследницей, если есть сын. Но мне так не хотелось обижать её... Я решил, что назначу наследниками тех, у кого первее родится ребёнок. Но и здесь духи соизволили шутить – почти одновременно у меня рождаются внуки: Кумба, сын Кумви и Малкии, и Малука, дочь Сукари и Малики. И я просто осознал, что должен сделать, когда вспомнил предсказание.       – Единый наследник двух родов, – Нала кивнула, но в её взгляде читалось осуждение. – Ты обручил между собой кузенов. Кузенов по обеим сторонам рода!       – Я не говорю, что это хорошо, – прервал Налу Малка и, тяжело вздохнув, неожиданно улыбнулся. – Но ради сохранения прайда и целостности правления я сделал правильный выбор. Малука любит Кумбу, и это взаимно. Они родили мне прекрасного правнука, Макунгу. Но знаешь... Тебе ли меня судить? Я знал, к чему может привести подобное. Интересовался у многих. Сансет плохо ест, она довольно слабенькая и у неё разноцветные глаза.       – Тоже начнешь рассказывать, что моя внучка – порождение Шетани? – мрачно поинтересовалась Нала.       – Нет. Шетани здесь ни при чём, – немного удивлённо покачал головой Малка. – Но поправь меня, если я ошибусь в том, что Сансет рождена от связи родственников?       Нала нерешительно посмотрела в глаза друга. Он понял. Догадался и сделал выводы. Глупо было бы отпираться, да и поделиться давно уже хотелось с кем-то, потому, сперва сомневаясь, Нала всё же постепенно начала рассказывать всю историю, начиная с рассказа Сараби и заканчивая вчерашним днём. Малка слушал внимательно, не перебивая, но его лицо всё мрачнело с каждой новой репликой. Когда же Нала закончила рассказ, он ещё долго о чём-то думал, собираясь с мыслями.       – Это всё очень ужасно, – наконец кратко констатировал он. – Не представляю, через что пришлось пройти вашим мамам... А разве ты не знала, что Кову – твой племянник? Ты могла уберечь дочь.       – Я не знала этого, Малка. Я даже не думала, что Кову может оказаться моим племянником. Когда Зира забеременела им с Витани... Меня не было в прайде, я ушла на поиски помощи. У вас тогда родились наследники, и я не знала, куда идти. А вернулась я вместе с Симбой. Была битва, в которой я потеряла брата. А затем... Зира заявила, что её вторая беременность не имеет отношения ни к Мхиту, ни к Скару, что она беременна от бродячего льва, которого встретила на охоте. Как-то никто не акцентировал внимания, да и малыши были не особо похожими на Мхиту. Все думали, что они и вправду дети приблудного льва, но когда Симба увидел её детей, то он решил, что они точно от Скара. Я просто забыла, Малка, но теперь ты напомнил мне, что это и моя вина тоже, – Нала посмотрела на него с вновь наполняющимися слезами глазами. – Я не хотела этого, Малка!       – Нала, – Малка озадаченно посмотрел на подругу, а затем стушевался, ощущая себя виноватым. – Прости. Ты ни в чём не виновата! Ты не обязана обо всём знать и помнить. Мне ли тебя судить? Я бы без Тамы сюда и не добрался бы.       Он постарался пошутить, подбодрить её, но до Налы вдруг дошла одна простая истина – она могла гораздо раньше всё понять. Она не должна была вестись на сказки взрослых и понять, чья Зира дочь на самом деле, еще тогда, в детстве. А то, что Зира была верна Скару и Мхиту, должно было натолкнуть её на мысль, что она бы не стала изменять мужу, сыну короля. Отцом львят мог быть либо отец, либо сын. И ей стоило единожды сопоставить дважды два, чтобы сказать «нет» Кову, когда тот просил у них с Симбой руки их дочери. Возможно, Киара их даже возненавидела бы. Но она полюбила бы затем другого льва... Если бы полюбила. И тогда Сараби и Симба были бы живы, а их внучка была бы здоровой...       Нала даже не заметила, как вновь горько заплакала. Не замечала она и того, что Малка обеспокоенно вёл её обратно, но на половине пути оставил львицу одну, но лишь затем, чтобы привести ту, кто всегда мог её утешить.       – Хватит лить слёзы напрасно. Ничего не изменить. Не исправить, – мягкий утешающий голос привёл Налу в чувство.       – Это я виновата! – Нала с ужасом посмотрела на Таму, но та лишь крепко её обняла, и вместе они так сидели, пока Нала, уткнувшись в плечо подруги, выплакивала свою боль, повторяя лишь то, что она виновата, а Тама старалась её утешить и поддержать.       – Никто не винит тебя ни в чём, Нала... Разве Симба винил бы тебя? Всё сложилось так, как сложилось, нравится нам это или нет. Ты просто огорчена и опустошена сейчас. На тебя многое взвалилось, но в конце концов... Ты просто львица, – Тама взглянула на подругу, и та постепенно стала успокаиваться, глядя в нежные карие глаза.       – Мне его так не хватает... Я... я чувствую себя одинокой и потерянной без него. Как я смогу защитить свою семью, если не смогла её уберечь ранее? – Нала смотрела на Таму с надеждой, ведь разве «Тама» не означает надежду? Наверное, глупо было ожидать чего-то необычного, однако Тама и впрямь смогла найти нужную тему.       – Симба винил себя в смерти Муфасы, но он был просто львёнком, который доверился не тому, кому надо. Малка кратко об всём мне рассказал... Скажи, разве ты виновата в том, чего не знала? Или в том, что и тебя убедили в том, что не было правдой? Помнишь, для Симбы новой надеждой и поддержкой стали Тимон и Пумба. Оглянись, Нала. Рядом есть те, кто поможет тебе жить дальше. И идти по своей судьбе. Но уже без Симбы. Он всегда будет с тобой, ведь вы связаны клятвой сердца, и ты будешь его ощущать даже с того света. Он рядом. В Киаре, в её дочери... Он продолжает жить в них. Он будет жить в траве и цветах, что вырастут на его могиле, как он того и хотел. Не кори себя, Нала. Прошлого не изменишь, это верно. Но ты способна изменить будущее.       Над ними нависло молчание, но оно не было гнетущим, скорее, было спокойным. Нала успокоилась и постаралась принять всё плохое как данность. Тама права – жалея себя и обвиняя, она никому и ничем не поможет. Она должна взять себя в лапы и быть сильной ради Симбы. Ради Киары. Ради Сансет. Разве она не пережила смерть мамы? Брата? Сына? Внучек? Свекрови? Смерть мужа просто пополнит список её рубцов на сердце и памяти, но она справится.       – Ты замечательная подруга, Тама, – уже полностью успокоившись, констатировала Нала, высвобождаясь из её объятий. Что-то вспомнив, она усмехнулась. – Забавно. Когда-то вы с Симбой очень соперничали и ругались, ревнуя меня друг к другу.       – Это верно! – Тама тоже улыбнулась в ответ, а сама она заметно расслабилась, заметив результат своих слов. – Он никогда не забывал мне напоминать, что я всегда буду второй для тебя после него. И всё же... Мне тоже будет его недоставать. Надеюсь, там, среди Королей Прошлого, ему хорошо.       Львицы одновременно подняли головы к смеркающемуся небу, на сине-фиолетовом фоне с кроваво-золотистыми подтёками которого уже появлялись далёкие яркие звёзды. Сегодня над Прайдроком загорелась новая звезда. Необычайно яркая, но если другие звёзды почти не мерцали, то эта мерцала слишком часто, переливаясь то золотистым, то серебристым светом. Глядя на эту звезду, Нала вдруг отчетливо представила Симбу. Он не хотел бы, чтобы она повторяла его участь. И хотя оба мечтают о встрече, до неё должно быть еще далеко. Лёгкий порыв ветра мягко обвился вокруг Налы, подобно любящему и нежному кольцу объятий. Львица подставила свою голову, чтобы лучше насладиться этими невесомыми ласками под светом её любимой звезды. Грустно улыбнувшись, Нала тихо произнесла всего одну фразу перед тем, как пойти забирать Сансет от Рафики:       – Ему должно быть там хорошо. Но духам тоже известна тоска.