«The sunset rising above the darkness»

      Лёгкий ветер становился холоднее, предвещая уже скорый сезон дождей. Пускай сейчас на небе были лишь редкие перистые облака, которые лишь изредка прикрывали собой свет тускло мерцающих вдалеке звёзд, однако вскоре небо затянется серыми и хмурыми тучами на целый сезон, чтобы окатить землю животворной влагой. Вечернее небо сейчас привлекало своими сиренево-синими оттенками, играя где-то светлым розоватым отсветом, а где-то уже лишала чёткого зрения темнота, настилающая землю невесомым пустым туманом.       Лев глубоко вдохнул свежесть вечера своими широкими чёрными ноздрями, а затем огорчённо вздохнул, уловив знакомые и родные ароматы. Подставив тёмную кедровую гриву под плавные крылья ветра, он наслаждался упоительной прохладой, что приятно ласкала натруженное за день тело. Здесь, посреди редкого луга, где росла довольно высокая, но либо иссушенная, либо завядшая трава, которая лениво и неторопливо колыхалась благодаря колебаниям воздуха, было приятнее находиться, нежели там, где росла и пробивалась молодая и сочная трава. Здесь можно было насладиться одиночеством. Отсюда был виден вдалеке Прайдленд.       – Скучаешь по своей семье, маленький термит?       Кову чуть вздрогнул, а затем недовольно поморщился, прежде чем повернуть голову в сторону сестры. Он мрачно наблюдал за тем, как Витани неслышно подошла к нему вплотную и села сбоку. Ему хотелось побыть одному хотя бы немного, ведь нынче это было непозволительной роскошью для него, однако Витани сделала вид, что не замечает его взгляда и недовольного сопения. Флегматично перебрасывая кисточку хвоста с одной стороны в другую, львица с интересом посмотрела на небо, что-то разглядывая в нём, после чего перевела взгляд на одиноко стоящую вдалеке фигурку горы, едва различимой отсюда, но это было хоть малейшим утешением – видеть дом хоть краем глаза.       – Конечно, – Кову кивнул, хотя ответил он не вполне искренне, что не утаилось от его сестры на сей раз.       – Ты больше скучаешь по семье или больше хочешь уйти отсюда? – фыркнула золотисто-бежевая львица, смахнув с аметистовых глаз чёлку. Кову не спешил с ответом, и львица со смешком добавила: – Мне это напоминает нашу былую жизнь с весёлыми деньками! Эти земли навевают на меня столько воспоминаний...       – Они не примут меня обратно, Витани, – Кову резко посмотрел на сестру изумрудными глазами. В них играла горечь. – Киара никогда не простит меня за содеянное. Мне нет пути обратно.       – Ну, кто же виноват, что кто-то уж слишком повеселился? Нужно было думать головой, Кову, а не твоим органом позора, – Витани фыркнула на жалобы брата. – В конце концов, ты можешь остаться здесь, если Киара и впрямь тебя не примет, в чём я сомневаюсь. Ты не хотел дочку, так вот тебе сын!       – Хм, – коротко хмыкнул Кову и стал мрачнее пуще прежнего. – Алеик не тот, кого я хотел бы видеть своим наследником.       Нависла тишина. И брат и сестра думали каждый о своём, пока небо продолжало темнеть. На холме усилился ветер, и Кову решил, что пора возвращаться. Когда он встал и направился в сторону пещер, то краем глаза заметил несколько пар жёлтых горящих в темноте глаз. Лев недовольно хмыкнул, мрачно глядя туда, где скрылись львицы. Он уже привык, что за ним неустанно следуют и присматривают прислужницы Ситары. Сумасшедшая львица явно боялась попытки побега. И не зря. Возможно, если бы за ним не следили неустанно, то он бы и впрямь сбежал бы. Но ему и некуда было бежать.       В неуютном и напряженном молчании Кову и Витани неторопливо направлялись к оживлённому месту. За то время, что они здесь провели, они уже многое смогли сделать: почти расчистили реку от брёвен и камней, а также продолжали работу по уничтожению зарослей камыша, который разросся и мешал пить; пещеры также восстанавливаются и приводятся в порядок, даже ремонтируются некоторые подземные тоннели. Благо массу работы по подземным делам им помогают делать кроты, но взамен львицы вынуждены больше изнурять себя на охоте, дополнительно выискивая различных насекомых. Занятий хватало всем и каждому: кто-то активно патрулировал границы и отбивал нападения чужаков, кто-то весь день копался среди камней и земли, кто-то уже давно не обсыхал полностью, кто-то уставал за долгие часы трудной охоты... Кову вынужден был поочередно выполнять каждое из этих занятий, а еще не забывать чему-то обучать сына. Но сложнее всего доводилось Ситаре – она заботилась об умирающем отце, который с возрастом стал крайне капризным, а выполнять свои королевские обязанности давно уже и не мог. И как, если он начал терять рассудок? Временами он орал на собственную дочь и в панике забивался в дальний угол, не узнавая её и видя вместо родной души своих старых врагов. Ухаживала Ситара и за беременными, а также окотившимися львицами, не говоря уже и о том, что она всегда уделяла долю внимания и сыну. Иногда Кову даже становилось её жаль. Но лишь иногда.       Сейчас же он с плохо скрываемой ненавистью смотрел на бывшую возлюбленную – королева устало возлежала на уступе самой высокой из пещер. Эти пещеры и сами по себе действовали Кову на нервы – их было много, но они в основном находились под землей, куда вели долгие и весьма узкие проходы, из-за чего нередко возникал страх, что земля обрушится и задавит неосмотрительного жильца. Да и если Прайдрок славился высокой и величественной скалой, Аутленд – высокими термитниками, то земли Истленда могли славиться лишь небольшими и невысокими холмами, окруженными более высокой возвышенностью и кругом реки вокруг, что огибала сердце земли прайда, а затем убегала дальше на восток. Неудивительно, что в пещерах всегда было сыро и достаточно холодно. Земли всё ещё не вернули былую силу и мощь, а потому выглядели лишь немногим лучше старых земель Кову. Молодая зелень только начинала проявляться, но сколько уйдёт времени на всё восстановление? Ведь и животные тоже не сразу вернутся сюда. Эти земли вызывали отвращение у Кову. Именно потому он и ненавидел Ситару – она силой удерживала его здесь, пускай и имея для этого все основания. Но потратить пять лун? Это много. Это слишком длительное и жестокое наказание, ведь если он и сможет вернуться домой, то только после сезона дождей.       – С того холма открывается прекрасный вид, не так ли? – в её голосе звучала насмешка. Ситара с прикрытыми глазами подставляла морду лунному свету, и на её губах заиграла лёгкая самодовольная усмешка.       – Уж лучше, чем то, что я вижу, – тихо рыкнул Кову, в ответ одарив её взглядом, полным злобы.       – Не говори так с моей мамой!       Закатив глаза, Кову обречённо глянул в сторону Алеика. Тот действительно был его сыном – это можно было сказать сразу же, лишь завидев того: точная копия Кову, только немного приглушеннее цвета, более серые и холодные, чем у отца. Исключениями были тёмно-коричневый нос и серые, а не зелёные, глаза. Как у его матери. Сейчас они смотрели на Кову с такой же неприязнью, с какой и отец смотрел на него. Алеик знал всю правду, но не мог простить отцу ни его проступок, ни обман, ни тот факт, что отец не остался с его мамой. Для него Кову был ничем не лучше тех агрессивных одиночек, что нападали на их прайд и насиловали львиц. Само собой, уроки для будущего короля проходили для обоих напряжённо, потому они оба, единогласно и не сговариваясь, решили не делать акцент на своих родственных связях и уж точно не стараться наладить отношения.       – Дорасти свою гриву для начала! – оскалился Кову, насмехаясь над ещё пока подростковой гривой, которая была такой же, как и у него самого когда-то.       – Не обращай внимания, Алеик! Дядя Кову просто не в настроении. Давай я тебе лучше покажу, как надо охотиться ночью! – к Алеику с улыбкой подошла Аскари.       Завидев кузину, с которой он сразу подружился, юный лев расслабился и улыбнулся в ответ. Когда маленькая львица дружелюбно провела кисточкой хвоста по его носу, зазывая следовать за собой, Алеик остудил свой пыл. Напоследок недовольно и разочарованно глянув на отца, он догнал Аскари. Вместе парочка друзей скрылась из виду, завернув за пещеры. Кову же постарался усмирить свою антипатию к этому месту и к тем, кто его окружает, но это получалось у него только в одиночестве. Сейчас же он кипел от злости и раздражения.       – Ох, Кову! Не будь таким злюкой. Эти земли могли принадлежать тебе когда-то. И всё было бы иначе, – пропела серая львица над ним. Её явно тешило то, что Кову вынужден ей подчиняться. Она наконец-то могла отомстить ему с пользой для своего прайда.       – Тебе бы хотелось этого? Я знаю, в какую игру ты играешь, – Кову и сам добавил в тон игривые лживые нотки.       – О чём ты? – Ситара стала серьёзной. Она даже перестала взмахивать кисточкой хвоста.       – Ты знаешь, – Кову посмотрел на неё и хищно ухмыльнулся. – Ты просто хочешь, чтобы я остался и стал твоим мужем.       – Тогда я была бы безумнее моего бедного отца!       – А почему после меня у тебя так и не было другого льва? Или ты уважаешь только... грубость?       Кову наслаждался произведённым эффектом: Ситара стала шокированно открывать и закрывать рот, не зная, что сказать, а её щеки ярко залились краской. Она избегала прямого взгляда, из-за чего Кову самодовольно решил, что попал в яблочко, однако когда она посмотрела на него широко распахнутыми глазами, то в них горела ненависть и таился страх. Львица молча спрыгнула на землю перед ним. Холодно и бесшумно подступая к нему, она излучала волны презрения. Кову невольно попятился, смотря в её глаза, а тем временем Ситара подходила к нему всё ближе, вплотную подступая и выдыхая слова прямо перед лицом обидчика.       – У меня не было другого льва, поскольку я от них знала только грубость и коварство! Но Алеик... Он другой. И я не позволю никому зародить нечто плохое в моём сыне! Ты здесь только затем, чтобы искупить свою вину! Но это лишено смысла для тебя, если твоё сердце чёрство и мертво! Ты...       Закончить реплику ей не дал шелест мощных крыльев. Застигнутые врасплох, лев и львица неловко отстранились друг от друга и с интересом уставились на мощную и красивую птицу. Посмотреть на степного орла, который величественно сложил бурые крылья с чёрной окантовкой, собрались все львицы, которые были рядом. Кову и Витани переглянулись – такие орлы были на службе у королевской семьи, но их использовали лишь изредка и в очень важных случаях, когда было важно доставить послание как можно быстрее и как можно надёжнее. Если старого мажордома использовали для известий с территории Прайдленда, то орлы посылались для контакта с другими прайдами и не только. Это считалось элитной королевской почтовой службой, но за глаза её называли «Кровавыми вестями», поскольку ждать хороших новостей от них, как правило, не следовало. Тем временем птица важно поклонилась, расправив крылья и выставив одну лапу вперёд. Поприветствовав королевских персон, посланец начал излагать цель своего прибытия.       – Моё почтение, королева Ситара, владычица земель Истленда! Прошу простить мне столь поздний визит, однако я прилетел к Вам с недобрыми вестями, с которыми послал меня покойный король Симба, владыка земель Прайдленда, – ровным чистым голосом оповестил он.       Его слова заметно смутили всех, и, переглядываясь друг с дружкой, львицы переспрашивали о том, верно ли они расслышали последние слова. Орёл не моргнул ни глазом, слыша эти возбужденные перешёптывания. Больше всего изумления отразилось на лицах членов прайда Симбы. Брат и сестра, недоуменно переглянувшись между собой вновь, ошеломлённо уставились на орла.       – Ты, верно, что-то перепутал, пернатый дружок! – Кову скептически усмехнулся. – Как ты мог доставить послание покойника?       – Вынуждена согласиться. Соизвольте объясниться, – Ситара внимательно смотрела на вестника дурных новостей. Всё её тело напряглось от волнения, хотя львица и старалась сохранять спокойствие.       – Увы, я должен с прискорбием сообщить вам, что наши представители ничего не путают, – взгляд золотистых глаз на долю секунды задержался на Кову. – Луна стоит в зените, а значит, король Симба отправился к Великим королям. Я слышу плач его королевы за много миль отсюда. Ошибки быть не может. Позвольте огласить его последнюю волю, которую он поручил мне доставить Вам.       – Оглашайте, – сдавлено произнесла Ситара.       Орёл откашлялся и, вновь поклонившись львице, начал говорить чётким голосом, который проникал в душу каждого, и те, кто знал Симбу, всё больше ощущали горечи и боли.       – Уже покинувший наш мир король Симба позвал меня накануне днём и велел передать следующее. В прайде есть Видящий, и он предсказал, что ослабшее сердце правителя не выдержит, и ровно в полночь оно откажет. Именно тогда, когда я услышу плач королевы, а сам он обретёт покой, тогда я должен был лететь к Вам, но не прежде и не позднее. Я поступил согласно его воле. Прежде чем лететь к Вам, я убедился в правдивости предсказания Видящего. Король был мёртв, и его тело было мокрым от слёз горячо любящей его жены, потому всё сказанное мною – правда. Он просил меня прилететь к Вам с просьбой позволить части его прайда вернуться на день похорон. Он также передал, что его дочь вступает в полные права после его смерти, однако договор, что был заключен меж вами, остается в силе. Король Кову не может официально зваться королём Прайдленда, пока не искупит своей вины перед вашим прайдом и перед королевой Киарой. Такова последняя воля Симбы, сына Муфасы, Короля Прошлого.       Гонец явно ждал ответа, но никто не мог оставаться таким же безэмоциональным и хладнокровным, как и он. Многие львицы подавленно опустили головы. Кто-то даже взревел от боли, кто-то начал утешать друг дружку. Были и те, кто пустым взглядом смотрел перед собой, не замечая ничего, как, например, Ситара, чьё мнение о Симбе было крайне высоким. Витани огорчённо опустила голову и тяжело вздохнула – она никогда не плакала при ком-то, поскольку сделает это в одиночестве, чтобы никто не видел. Как и тогда, когда погиб её старший брат и её мама... Никто не видел её слёз, но боль в душе осталась свежей и по сей день. Симба не был ей особо близким, но он всегда старался быть внимательным и справедливым к ней и всегда был добр к Аскари... Она привязалась к нему и очень уважала, потому его смерть стала настоящим ударом для неё. Кову же и сам отрешённо смотрел перед собой. Ему никак не верилось, что такое возможно. Он подумал о том, насколько сейчас тяжело Киаре – потерять сразу двух родных в придачу к его собственному отсутствию и предательству. И даже после смерти Симба был справедлив к нему, ведь он мог пожелать, чтобы Кову никогда не возвращался и не занимал его место, но вместо этого он ещё раз настоял на том, что договор в силе и Кову станет полноправным королём, но когда отбудет наказание.       – Этого не может быть... – прошептал Кову, а затем посмотрел на Ситару едва ли не с мольбой. – Прошу, позволь мне пойти и поддержать жену! Хотя бы на день!       Ситара внимательно заглянула в его глаза, а затем о чём-то задумалась, поскольку её лоб нахмурился, а взгляд стал серьёзным. Приняв решение, Ситара вздохнула, а затем обратилась к птице.       – Король Симба был справедлив и добр ко мне. Какое имею я право отказать ему в законной просьбе? Король Кову и его подданные отправятся в путь через пару часов, поскольку им нужно набраться сил. А затем они выступят ещё до рассвета. Но с ними будет несколько моих сопровождающих. Я даю три дня, но после мои львицы приведут их обратно. Такое моё решение, – властно произнесла Ситара.       – Оно мудро и справедливо, как и сама королева, – откланялся орёл, взмахивая крыльями для взлёта.       Когда он поднялся в небо, Кову недовольно посмотрел на мать его сына. Она сидела в задумчивости и потому не сразу услышала его возмущение, пока он не повторил его ещё громче.       – В сопровождении?! Ты, наверное, шутишь?       – Вовсе нет, – раздражённо покачала головой Ситара. – Но я буду глупой, если этого не сделаю. Тебе нельзя верить даже в таких ситуациях.       – Мама! Смотри, мы с Аскари поймали светлячка! Светлячок! Они появились на наших землях!       С восторгом примчались подростки, причём Аскари осторожно придерживала губами крылышки насекомого и гордо его показывала, однако их детский энтузиазм моментально иссяк, когда они увидели, что все вокруг подавлены и огорчены. Потухшие взгляды встретили радостных ребят. Восторг Алеика превратился в тревогу.       – Что произошло?...       Тем временем никто не заметил, как гордо парящая высоко в небе птица, что, плавно рассекая воздух, направлялась в родной край, дабы оповестить убитую горем вдову о проделанной работе, внезапно исчезла, накрытая огромной тенью...

***

      Пыль, которой ветер накануне щедро одарил тёмную каштановую шерсть, сейчас тяжелела от влаги и степенно скатывалась с неё, падая и разбиваясь об сильную зелёную траву, которая сейчас отяжелела от капель дождя. Лев шёл тяжелой походкой, весь насквозь промокший от ливня, который, казалось, и не думал заканчиваться. Рядом с ним молча шла такая же мокрая львица. Она молчала, но это молчание было напряжённым и угнетающим. Им обоим было что сказать, но никто не решался нарушить мелодию тоскливого дождя первым. При встрече они особо и не говорили: он позволил ей крепко его обнять и выплакаться на его плече, но времени и сил на полноценный разговор тогда не было. Сейчас же ситуация была еще менее располагающей к душевной беседе, однако было больше шансов, что их никто не подслушает.       Киара всё шла вперёд, а Кову лишь покорно следовал рядом, не представляя, куда они идут. У него в голове даже пробежала безумная мысль, что, возможно, его супруга на нервах хочет его убить, но очень быстро Кову осознал, что с такими мыслями проблемы с психикой вовсе не у Киары. И всё же его смущало, что он не знал того пути, который избрала Киара. Он успокоился лишь тогда, когда далеко на западной стороне от Прайдрока Киара остановилась возле большого раскидистого дерева, под которым до сих пор было сухо. Забравшись туда, Кову обнаружил, что под тем деревом есть еще и несколько валунов, на которые сейчас и взобралась его жена. Уставшая и морально выпотрошенная Киара без сил легла на камне, упираясь в широченный ствол дерева. Немного отдохнув, она принялась вылизывать себя, приводя свою шерсть в порядок. Поскольку она не спешила заводить разговор, то Кову последовал её примеру. И лишь когда Киара ощутила себя достаточно готовой к разговору, она села рядом с Кову.       – Как вы узнали о происшедшем? Мама послала за вами уже рано утром, – наконец прервала молчание первой Киара.       – Прилетел орёл. Ну, тот, который из наших элитных пернатых. Сказал, что его заранее предупредил и послал твой отец, – пожал плечами Кову, удивлённый таким вопросом. – Разве он не доложил вам?       – Нет, – с не меньшим удивлением покачала головой Киара. – Мы даже не знали, что какая-то птица улетала. Нужно будет спросить у Зазу. Должно быть, он в курсе. Наверное, если бы он был всё так же молод, то папа послал бы его.       – Должно быть, – просто согласился Кову.       Между ними вновь нависла гнетущая тишина, только поредевшие капли дождя за занавесом из ветвей и листьев нарушали её покой. Разговор никак не шёл, и каждый думал о чём-то своём. Сотни мыслей роились в их головах. Столько чувств, столько вопросов, но какие выбрать? Вновь первой нарушила молчание Киара, понимая, что больше оттягивать нельзя.       – Спасибо, что пришёл. Мне не хватало тебя, – произнесла она тихо.       – Мне тоже, – Кову произнёс это более сухо, чем хотел, но он не мог больше молчать. – Но это был твой выбор, Киара! Ты сама меня отправила прочь почти на полгода!       – Это я виновата? – Киара непонимающе и осуждающе посмотрела на мужа. – Ты предал меня, Кову! Да еще как... Как ты мог поступить с ней так? Чем же ты лучше Скара?       – А почему ты с такой готовностью её послушала и поверила ей? – Кову фыркнул, отвернувшись. – Разве ты не видишь? Она одержима мной! Её прайд слаб, конечно, она хочет заполучить себе хорошего мужа, вот и пристала к нашей семье! По хорошему счёту, её стоило даже не выслушивать.       Киара замолчала. В её душу закрались сомнения. Она ведь и впрямь никогда не знала Ситару, но сколько лет она провела рядом с Кову? Почему же тогда она поверила незнакомой львице больше, чем своему мужу, отцу её дочери? Киаре хотелось вымолить прощение у мужа, но её разум не уступил чувствам. Прайд Кову не стал отрицать ничего из произнесённого львицей. Они ощущали вину за то, что творили на землях прайда Истленда. Сама Витани вызвалась идти. И разве не сам Кову признался в измене, содеянной от внезапной страсти? Он говорил уверенно и хорошо. Она могла бы ему поверить. Возможно, она даже настояла бы на том, чтобы уменьшить или и вовсе отменить его наказание. Но он врал ей. Врал ей именно тогда, когда она была эмоционально слабой и опустошённой. Вероятно, он рассчитывал на то, что Киара от тоски и боли захочет, чтобы он был рядом. Она хочет. Но она хочет, чтобы с ней был рядом тот Кову, которого она любила когда-то. За которого она вышла замуж. Киара никак не могла понять, что произошло: является ли это результатом их общего горя, когда они потеряли двух дочек, или же это было в нём всегда, но она прежде не замечала?       – Что стало с тобой, Кову? Ты не был таким раньше, – она грустно покачала головой.       – Я не был таким для тебя, – внезапно уточнил Кову. – Но таким я родился и таким я рос.       – Но я помню тебя! У тебя были добрые глаза, и ты сам был хорошим.       – Ты видела во мне то, что хотела видеть, – Кову вздохнул и внимательно посмотрел на Киару. – Что стало с нами обоими?       – Мы были очень счастливы первое время, – Киара грустно улыбнулась, вспоминая былые времена. – Ты помнишь, как мы прежде вместе патрулировали границы?       – Патрулировали? – Кову хмыкнул. – Мы либо проводили дни в объятиях друг друга, либо играли и смотрели на облака.       – И мы были счастливее всех на свете, когда мы узнали о беременности.       – Наверное, мы плохо справились с пройденным горем, – лев внимательно посмотрел на супругу и чуть приобнял её. – Мне жаль, что так вышло.       – Мне тоже жаль, Кову, – львица отстранилась и изучающе посмотрела на мужа долгим взглядом серьёзных карих глаз. – Но чтобы я поверила, что тебе и вправду жаль, ты должен искупить свою вину. Осознать и принять. Я не хочу думать о том, что ты мог поступить так же, как и Скар поступил с моими бабушками. С нашими бабушками.       – Грм, – чуть рыкнул Кову, поморщившись от напоминания о том, кем они приходились друг другу на самом деле. Ему отчего-то вспомнилось то, как Аскари много времени проводит с Алеиком. Подумав о том, что их дружба может привести к чему-то большему, лев согласно кивнул. – Я понимаю. Аскари очень подружилась с моим сыном. Я бы не хотел, чтобы они стали более близки.       Киара вздрогнула, услышав о сыне Кову – ей всё ещё было тяжело свыкнуться с той мыслью, что у него уже есть сын. От другой львицы. Бастард. Прикрыв глаза, чтобы не расплакаться вновь, Киара решила задать вопрос, который её тревожил.       – И как он? Твой сын?       – Алеик? – Кову недоумённо глянул на Киару, а затем с раздражением ответил: – Похожий на меня, только глаза достались от его глупой мамаши. И мозги тоже, по всей видимости. Очень инфантильный и капризный ребёнок.       – Он... здоров?       – Странный вопрос, – лев фыркнул, вспоминая своего сына и его вечно испытывающий взгляд. – Он здоров как буйвол! Он даже больше, чем нужно. Всю еду в первую очередь дают своему маленькому принцу! Но для них он, конечно, чуть ли не загибается от голода и жажды. Единственный лев, как-никак. Вот и опекают чрезмерно.       Несмотря на тон Кову и его речи, Киара ощутила щемящую боль в груди. У Кову был не только уже взрослый сын. Он был абсолютно здоров. Но почему же Айхью забрал у неё двух деток, а третью дочь послал с такими недугами? Неужели это она, Киара, виновата в том, что она не может похвастаться собой как хорошей матерью? Злость, обида и горечь вперемешку с другими чувствами перемешались в её сердце. Сдерживая слёзы, Киара с осуждением обратилась к Кову.       – Ты даже не поинтересовался о Сансет... – тихо произнесла она, огибая Кову и выходя наружу, где уже прекратился дождь.       – Киара! Постой! – Кову с виноватым видом догнал её и посмотрел в её глаза. – Мне никто не нужен, кроме вас с Сансет, поверь! Я исправлюсь. Я постараюсь вновь стать прежним, обещаю!       – Делай, а не обещай, Кову, – негромко отказала Киара.       Подняв голову, Киара увидела вдалеке на горизонте радугу, что возвышалась над горами в джунглях. Это зрелище было таким редким и прекрасным, что она испытала приятное волнение. «Может, это знак, который подает мне папа?» – подумалось королеве. Она вспомнила, как в детстве она с родителями гуляла по саванне после дождя, а затем она впервые увидела радугу там, куда направились тучи... Разные спектры цвета завораживали и восхищали. Она тогда ещё спросила у папы, могут ли они пойти и потрогать её, на что Симба негромко рассмеялся и сказал, что радугу невозможно потрогать. Он сам пробовал. Говорил, что пытался найти её концы, когда был львёнком и жил в джунглях.       – У тебя будет достаточно времени подумать, – Киара повернулась к Кову и тепло улыбнулась. – Даже если ты останешься таким, но будешь исправлять ошибки... Я всё равно буду тебя любить. Помни, ты всегда будешь моей частью. Потому что мы...       – ...одно целое, – Кову тоже улыбнулся, закончив за Киару её фразу.       Киара позволила себе минуту счастья, и потому она радостно обнялась с Кову. Она тёрлась об его гриву и вспоминала, как сильно она его любит. За его глаза, за улыбку, за такую смешную чёлку. Даже его мрачность её не отпугивает. «Это просто одно из испытаний, которое мы пройдём вместе», – прошептала Киара на ухо льву. Она ощутила, как он улыбнулся. «Втроём», – уточнил Кову, бережно проводя подбородком по шее любимой.       Этот грустный и трагический день закончился со светом надежды в глазах, когда под радугой примирительно целовались королева и её король. Им обоим хотелось верить, что этот шанс принесёт им счастье...

***

      По мягкой молодой зелени, что приятно шелестела под лапами, омывая их свежестью капель дождя, размеренным, но бодрым шагом направлялись в сторону баобаба две юные львицы. Та, что была постарше, издалека крайне напоминала свою маму – такая же песочно-кремовая, без перчаток, но чуть светлее её, и с немного другими, тёмно-янтарными глазами. Амаре уже было два с половиной года, и хотя она не имела особо друзей, её мягкий характер был известен всем. Сама же львица немножечко считала себя лучше других, поскольку с самого первого дня появления крошечной принцессы на свет именно ей поручали важные задачи, которые помогали Сансет жить. И сейчас её тоже нисколько не напрягало то, что она должна отнести королевскую дочку к Рафики. Но её немало напрягала неожиданная разговорчивость её спутницы, младше её на год. Аскари всю дорогу жаловалась на жизнь, пользуясь тем, что Амара не может ей ничего сказать, поскольку её пасть занята Сансет.       – ...И даже сейчас он не пришел! Как так можно? Неужели он совсем не скучает по мне? Мог бы хотя бы какую-то весть о себе дать, так нет же! Он по горам лазит и птичек ищет, представляешь? Вон король Малка весь род с собой притащил. Кроме моего деда и отца! Птичий помёт, а не родня! – ругалась Аскари, явно обиженная тем, что её отец так и не пришел даже в такой день.       Примерно то же самое Амара слышала на протяжении последних пятнадцати минут. И от дальнейшего выслушивания её спасло лишь то, что они уже подходили к баобабу, откуда слышались громкие крики и шум. Не желая, чтобы её слышал кто-то, чьему языку она не верит, Аскари замолчала, чем несказанно обрадовала старшую спутницу.       – Кто разбил мою чашу?! – убивался Рафики, с болью смотря на разбитую вдребезги половину дыни, в которой он всегда держал краску.       – Это сделал Кичеа! – заявил Симон, полностью обляпанный краской.       – Кичеа? – скептически уточнил Рафики, глядя вниз на одиноко сидящего подростка, чья шерсть блестела чистотой. – Тот, который и близко к краске не подходил?!       – Ну... Чудеса! – неловко улыбнулся Симон, стушевавшись под пристальным взглядом наставника.       – Мастер Рафики, простите. Это я хотела изучить её состав, но из-за неуклюжести я упала на брата, – виновато призналась Такато, сгорая от стыда.       – Да, но я могу слепить вам из глины! Новая чаша будет еще лучше, вот увидите! – активно закивал Симон, стараясь ободрить старика.       – Вы залили краской символические рисунки, – мрачно произнес Рафики, разглядывая испорченные фигурки львов. – Теперь они будто все в крови.       – Можно взять муравьёв! Они быстро очистят дерево! Они съедят только свежий сок, так что большая часть ваших рисунков сохранится! – крикнул снизу Пембе, который не мог взобраться на баобаб, но активно слушал разговор.       – А я всё исправлю! Я нарисую семейное древо на Прайдроке, начиная от первого короля и его сыновей. Ведь все их черепа остались, верно? Я смогу их с точностью воссоздать, хотя мне нужно знать их окрас, – Такато тоже нерешительно решила предложить свою помощь, ощущая свою вину.       – Учитель! Я могу найти вам новые и самые лучшие плоды дикой тыквы! – принялся успокаивать Рафики и Рауфу, свесившись на хвосте с более высокой ветки.       – Это было плохой идеей – разрешить вам, разбойникам, приближаться к моей обители!..       Слушая перепалку наставника с другими разношерстными ребятами, Кичи устало фыркнул. «Подлизы», – коротко резюмировал он. Сам он смотрел на уже чистое вечернее небо, на котором появлялись звёзды. Где-то среди них был и отец Кичеа. Нет, его отец не был королём, а был простым одиночкой, в которого и пошел внешностью Кичеа. Он помнил, как отец возился с ним, когда тот был маленьким. Млози всегда смотрел на сына с любовью и с той бесконечной добротой, с которой его родная мать, Тара, никогда не смотрела на него. Его отец бесследно исчез, когда Кичеа исполнилось полгода, однако он до сих не верит маминым словам о том, что тот просто ушёл. Он не мог уйти не попрощавшись. Да и скорее всего, Кичи предпочел бы следом пойти за ним хоть на край света. Всё же лучше, чем быть изгоем здесь. Нет, его отец не мог его бросить. Вероятнее всего, он погиб. И хотя обычные львы не заслуживают своей звезды, Кичеа хотелось верить, что тот где-то там, среди них. Он даже сам выбрал себе звезду, которая наиболее подошла бы его отцу – маленькая, но яркая, которая всегда следует за ним. Так Кичи верил, что он не одинок и папа всегда его слышит и видит. Задумавшись, Кичеа услышал голоса приближающихся львиц. Нахмурившись, лев повернул голову в сторону баобаба.       – К нам гости! – доложил он.       Он не стал обещать что-то Рафики. Что он может ему предложить? Духи сами выходят с ним на контакт. Если бы он мог, то давно уже вызвал бы дух отца и других родственников, но он не мог этого сделать. И очень об этом жалел. Не понимал он и других ребят, ведь их задача – учиться и набираться опыта, а не подлизываться и что-то обещать. Кичи очень сомневался, что они станут дружны друг с другом.       – Общаешься с духами? – к нему подошла Аскари. Её голос был приторно сладким, а в глазах плясала насмешка. – Ты же у нас Ви-и-идя-а-ащи-и-ий!       Кичи поморщился от того, как она протянула последнее слово. Аскари он знал с детства. И с того же периода между ними не заладилось нормального общения, хотя они были ровесниками и постоянно вместе учились.       – Отстань, Аскари, – прошипел парень, и его глаза загорелись недобрым огоньком. – Что ты вообще здесь забыла?       – Фи, как грубо! Впрочем, ты никогда не отличался дружелюбием, – фыркнула Аскари, смахивая чёлку, однако она не собиралась уходить: её негативные эмоции требовали незамедлительного выхода, а Кичи казался крайне подходящей жертвой. Девушка даже провела кисточкой хвоста, огибая его подбородок, когда она обходила его со спины, чем явно заставила его нервничать, несмотря на внешнее спокойствие. – Разве можно так говорить с королевской особой? Я здесь ради своей любимой двоюродной сестрёнки! За ней нужен специальный уход, понимаешь ли.       – Ты не королевская особа, Аскари, – сухо отрезал Кичеа, холодно смотря на искусно разворачивающееся представление одного актёра для одного зрителя. – Ты не королевских кровей. Ты лишь двоюродная сестра принцессы. Но ты даже не можешь претендовать на престол. Если, конечно, всех остальных не убьют.       – Вот здесь ты ошибаешься, – Аскари перестала играть и теперь с плохо скрываемым гневом смотрела на Кичи. – Я знаю такое, чего остальные знать не должны!       – И что же это? – скептически фыркнул Кичеа, и его веснушки на лице стали заметнее прежнего.       – Поклянись мне, что никогда и никому не скажешь то, что я расскажу тебе! – сперва сомневаясь, Аскари всё же решилась рассказать страшный секрет тому, кто даже не был её другом.       – Кому я могу рассказать? Своему одиночеству? – юный лев закатил глаза, но это показалось его собеседнице достаточно весомым аргументом.       – Скар был королём...       – Невероятная тайна! – с деланным удивлением воскликнул Кичеа, за что Аскари ощутимо толкнула его в бок.       – Не перебивай девушку, когда она говорит! Так вот. Ты сам говорил, что важна королевская кровь, а она у меня есть! Скар был отцом Зиры, моей бабушки, и Мхиту, моего дедушки. Понимаешь теперь? Скар является моим прадедушкой, а значит, что и мой дядя и моя мама имеют равное положение. Если бы тётя Киара не родила, и самой её не было, то после смерти Симбы прямыми наследниками престола были бы мама и дядя! Так что в какой-то мере я тоже принцесса! Впечатлён? – Аскари заговорщицки подмигнула и с самодовольной улыбкой села рядом.       – Вынужден признать, но ты меня впечатлила! Откуда ты это знаешь? – Кичеа с интересом взглянул на девушку, а та лишь, скромно улыбнувшись, пожала плечами.       – Ну-у, знаешь... Взрослые иногда не хотят, чтобы ты подслушивал их разговоры, но ведь у каждого есть способы узнать, о чём они говорят.       – Но всё равно ты последняя в очереди, – ухмыльнулся Кичеа. – К тому же я тоже умею слышать и знаю, что у твоего дяди есть любовница – королева другого прайда, от которой у него есть принц. По всем параметрам тот обгоняет тебя! Кто твой отец, Аскари? Простой бродяга? Звери точно пошли бы за наследником, который бы объединил земли в одну большую территорию, нежели за тобой.       Кичи не думал, когда он говорил, что его слова могут задеть Аскари. Лишь когда он услышал тихий всхлип, он удивлённо посмотрел на неё с долей сомнения, думая о том, притворяется она или нет. Однако её слёзы убедили в правдивости чувств. Это сбило его с толку. Он никогда прежде не видел, чтобы боевая и грубоватая Аскари могла при ком-то плакать. Она даже на похоронах Симбы сдерживалась.       – Аскари? Ты чего? Эй... Слушай, прости. Я не подумал... – лев виновато посмотрел на девушку, а затем постарался примирительно осторожно толкнуть её головой в плечо. Это немного привело её в чувство, и своими большими мокрыми синими глазами она посмотрела на него, чуть всхлипывая.       – Это не из-за тебя. Просто... Пришло много львов из прайда Малки, чтобы попрощаться с Симбой. А мой дедушка, как обычно, подвернул лапу. А папа... Я даже не знаю, помнит ли он обо мне.       – Он не пришел?       – Ты поражаешь своей догадливостью.       – Прости, – Кичеа виновато опустил голову, а затем грустно хмыкнул.       – Ты чего это? Тебе смешно, да? – Аскари недовольно нахмурилась, но Кичи лишь покачал головой.       – Знаешь, да. У нас есть что-то общее. Ты думаешь, что не нужна своему отцу, а я вот не нужен своей матери. Она даже не заступилась за меня. Даже не посмотрела, – с грустной улыбкой Кичи встретил взгляд её удивительных глаз.       – Это печально. Иногда родные ведут себя просто как антилопа сру.       – Гну, – поправил Кичеа.       – Неважно, – отрезала Аскари, и переглянувшись между собой, парочка весело рассмеялась под звёздным небом, а жизнь, несмотря на все проблемы, продолжалась дальше.       Их смех был слышен даже на величественном и нынче оживлённом баобабе, куда дошла Амара, отдав в руки Рафики Сансет и объяснив цель визита, после чего львица была свободна уйти, не дожидаясь Аскари. Как посчитала сама улыбающаяся Амара – двум обиженным душам найдется о чём потолковать. Старый мандрил же с приятным удивлением обернулся в сторону, откуда доносился смех, а затем со смешком он стал осторожно взбираться в своё убежище, стараясь не упустить Сансет.       – И чего это им так весело в такой день! – с осуждением покачал головой Симон, за что получил ощутимую затрещину.       – Радость жизни в такое время есть более ценная, нежели горесть. Первое – предвестница жизни, а второе – смерти. Им обоим нужно о многом поговорить. Возможно, между ними завяжется крепкая дружба! – вдохновлённо пояснил Рафики.       – И френдзона тоже, – хмыкнул Симон, словив недовольные взгляды друзей и наставника. – Что?       – Это будет долгим обучением, – вздохнул Рафики, бережно укладывая Сансет в свою лежанку из банановых листьев. – Мне нужно, чтобы вы быстро достали мне молоко, тыкву, мяту, а еще...       Рафики не успел даже договорить, как четверо друзей уже с молниеносной скоростью помчались выполнять поручения, чтобы хоть как-то загладить свою вину. С тяжёлым вздохом старый обезьян подошел к Сансет и, взяв её на руки, сел на листья, которые находились внутри изгиба в стволе, благодаря чему со всех сторон, кроме одной, не было подхода сюда ни ветру, ни незваным гостям. Размеренными движениями Рафики начал поглаживать маленького львёнка. Сансет задорно хихикала и веселилась, пока её не стала одолевать усталость.       – Тебя ждёт непростая судьба, а, малышка? Но не переживай. Яркая звезда, которая светит над нами, всегда будет тебя оберегать, где бы ты ни была. Сон одолевает тебя? Скоро и этот период жизни станет подобен сну. И так же, как и сновидение, ты его забудешь. Но не забудешь того, чему ты научишься сейчас. Удивительно, правда? Ты можешь забыть кого-то или что-то, но только не самого себя. А бывает, что забываешь и сам себя, а вот это уже очень плохо...       Рафики некоторое время еще о чем-то рассуждал вслух, пока его не охватила лёгкая дремота – очень убаюкивало умиротворяющее мурчание Сансет. Разбудили их вернувшиеся и галдящие ученики. Даже Пембе каким-то образом удалось взобраться на дерево (как позже узнал Рафики – друзья подтянули его с помощью лианы). Посмеиваясь над торопливостью юности, Рафики бережно опустил малышку и принялся готовить смесь, пока четверо ребят с интересом рассматривали Сансет.       – Она такая маленькая и милая! – восторженно воскликнула Такато, с любопытством дотронувшись пальцами до её шерсти. – Ой! Она такая мягкая!       – Как они из таких крох превращаются в таких громадин? С такими громадными клыками? – с интересом спросил Симон, держась за спиной сестры.       – Всему виной еда! – важно заявил Пембе.       – И стероиды! – не менее важно вставил Симон.       – Стеро... что? – Рауфу с интересом глянул на Симона, впервые услышав такое слово.       – А, – махнул рукой Симон. – Это от папы всё! Они с дядей Пумбой много путешествовали и видели. Так вот, стероиды – это как личинки, которые дают гиперрост.       – Здорово! – отметил юный павиан.       – Да не совсем. Потом проблемы могут быть, – пожал плечами Симон.       Слушающий их Рафики лишь улыбался про себя. Конечно, они были теми ещё шалунами и шкодниками, однако ему было с ними значительно веселее, нежели одному. Всё же и они ещё могли чему научить старика и не переставали его удивлять. Покончив с приготовлением смеси, он направился с жидкостью к Сансет, которая проснулась от такой оживлённой беседы у неё перед носом. Увидев еду, девочка оживилась, поскольку очень хотела есть.       – Кусать! Ам-ам! Няма-ням! – воскликнула Сансет с восторгом, даже нетерпеливо ёрзая на месте.       – А ну, открывай ротик, сейчас посмотрим, понравится ли тебе это...       Рафики омочил палец в смеси и поднес его к Сансет. Та моментально слизала её, но затем, задумчиво изучая её вкус, девочка брезгливо поморщилась и выплюнула её прямо в лицо старика. Недовольно поморщив носик, девочка состроила несчастный вид, собираясь вот-вот заплакать.       – М-м... Вероятно, не очень, – констатировал Рафики, вытирая ладонью лицо. – Вы умчали, а я хотел попросить кровь! Где мы теперь возьмем кровь?       Неожиданно, пока остальные стушевались и теперь с виноватым видом смотрели себе под ноги, на дерево ловко взобрался заметно повеселевший Кичеа. Без лишних слов под недоуменными взглядами юный лев царапнул себе одной лапой другую достаточно глубоко, чтобы могла пойти струйка крови. Что-то напевая себе под нос, Кичи добавил последний ингредиент. Чуть помешав готовую пищу, он также обмакнул палец и протянул Сансет. На этот раз девочка с удовольствием начала есть. Довольный произведённым результатом, Кичи уступил своё место Рафики, который с одобрением похлопал того по плечу.       – Ну ты и резкий, парень, – присвистнул Симон. – Я тебя недооценил. Ты и впрямь такой крутой! А где же твоя девчонка?       – Эм, да нет. Но спасибо. И Аскари не моя «девчонка». Ей пора было идти домой, хотя мы с ней неплохо поболтали, – Кичи пожал плечами, с интересом наблюдая за тем, с каким удовольствием ест Сансет. Его кое-что настораживало. – А это ничего, если я дал ей свою кровь?       – Нет, – покачал головой Рафики. – Ей всегда Симба добавлял свою.       – То есть она с рождения питается львиной кровью? – уточнил подросток. Получив утвердительный кивок, он настроженно поинтересовался: – А это не повлияет на неё? Ну... Она не станет каннибалом?       – Кичеа, она только ребёнок. Ей всё равно, чей это будет ингредиент, будь то молоко или кровь. Для неё важно, чтобы оно было. И было вкусным. Сансет не будет страдать каннибализмом, если ты об этом. Хотя бы потому, что она не знает, какая кровь поддерживает в ней жизнь. А львиная для неё даже лучше, поскольку воспринимается как родное, – пояснил с улыбкой Рафики, а когда малышка наелась и заснула, то он с довольным видом обернулся к своим ученикам. – Вы молодцы, хотя и те еще шкодники! Ложитесь отдыхать. Завтра будет тяжелый день, а мне вас предстоит многому обучить. И постарайтесь сделать так, чтобы я не пожалел об обещании, данном моему ушедшему другу!       – Конечно, – наперебой пообещали ребята.       Они все постарались уместиться на баобабе, и, как ни странно, им это удалось. Пембе завалился спать на спину, а на его животе улеглись сурикаты. Рауфу залез наверх, предпочитая спать вниз головой, держась хвостом за ветку. И даже Кичи, который прежде не собирался вообще общаться с ними, улёгся рядом с Пембе, свернувшись в клубок. Такая идиллия больше радовала Рафики. Обезьян с тихим хрипловатым смешком направился к девочке, когда услышал снизу довольные и достаточно оживлённые голоса, принадлежащие королевской чете.       – Рафики! – позвала королева Киара. – Это мы с Кову! Мама слишком занята общением со старыми знакомыми, потому вызвались мы пойти и забрать дочку!       – Хорошо, – отозвался Рафики, искренне радуясь, что, возможно, в семье Кову и Киары вновь настанет мир и покой.       Он осторожно слез с дерева, крепко держа Сансет одной рукой. Малышка даже не проснулась – настолько утомительным для неё был сегодняшний день. Кову вызвался нести дочку и даже осторожно взял её за загривок – как Симба, когда тот нёс Киару. С улыбкой молодые родители распрощались с Рафики. Старый шаман, опираясь на свой посох, наблюдал за тем, как медленно исчезают две величественные фигуры из виду. Он видел, как огорчена потерей Киара, но он гордился тем, что молодая королева решила продолжить жить дальше и приложить все усилия, чтобы не потерять главное – свою семью. Ощущая ветер, Рафики вдохнул полной грудью и с надеждой посмотрел на Новую звезду. Звезду Симбы.