Вторая часть
Противный писк аппаратов раздражал, не давал спокойно уснуть, забыться хоть на чуть-чуть, но он не хотел уходить. Запах, уже казалось, въелся в каждую частичку его тела, его кожи, его одежды. Но ни на секунду он не хотел выпускать из вида ее лицо. Пусть изнеможденное, побледневшее, но такое родное. Скрючившись на не очень-то уже удобном кресле, он в очередной раз попытался задремать, как воспоминания обрушились на него. Пятнадцать часов. Каких-то пятнадцать часов отделяли его и ее от края пропасти. Она не удержалась. — Кто отец ребенка? — спросил врач, пока Фран везли на каталке. — Я! — в один голос воскликнули Томас и Леон. Переглянувшись, парни отвернулись друг от друга. — Я отец двух детей, — спокойно сказал Леон. — Леон Варгас, — с вызовом бросил парень, глядя на некогда товарища. Ожидание длилось очень долго. Парень, как раненый зверь, метался из стороны в сторону, физически ощущая всю ту боль, что сейчас наверняка испытывала Франческа. Врач вышел спустя два часа, и у Варгаса перехватило дыхание. В его глазах не было утешения или какой-либо радостной вести. — Сеньор, восемь месяцев, — угрюмо покачал головой доктор. — Тяжелые роды, и вам предстоит решить, за кого мы будем бороться в первую очередь — за жизнь матери или детей. Леон чуть не завыл от боли в сердце. Слова стальными клинками пробивали его сердце. Фран или дети? Но они для него стали неотделимы. За все эти месяцы Франческа стала для него больше, чем просто любимой. Родной. Единственной. Мечтой. — За жизнь детей, разумеется, — раздался позади холодный голос Томаса. — Они имеют право жить. — А вы кто? — поинтересовался врач. — Биологический отец, как выяснилось, двух детей, — подошел брюнет ближе. Врач лишь недоуменно переводил взгляд с одного молодого человека на другого. — Слушай, Эредиа, — посмотрел на него Леон, — если ты не заткнешься, я сам выпну тебя обратно в Испанию. Ничего бы не случилось, если бы не ты! — все больше распалялся Варгас, но голос врача вразумил его. — Сеньор, счет идет на секунды. — Спасайте всех, док, и если вы этого не сделаете, я разнесу вашу больницу, — сквозь зубы прошипел Леон. Ему было не важно как, главное, чтобы Фран и дети были живы. Его. Это его семья. Опершись на стенку, Леон мысленно просил, чтобы с ними всеми было все в порядке. Иначе он лично убьет Эредиа, который так некстати вернулся в Аргентину. Прислонившись лбом к холодной стене, парень застыл, чувствуя холод. И боль. И чувство предстоящего одиночества. — Леон, — сквозь сон услышал парень. — Леон! Открыв глаза, он увидел перед собой Людмилу с пледом в руках. Блондинка тревожно смотрела в его лицо, чуть хмурясь. Девушка не знала, чем ему помочь, но понимала, что должна хотя бы быть рядом. Друг и подруга. Вместе и навсегда. — Три дня ты уже не отходишь отсюда, Леон, — проворчала она, но в ее голосе угадывались нотки нежности. — Мучая себя, ты не поможешь Фран, — тихо укутывала она парня в плед, ощущая его дрожь. — Ладно, спи, — нежно улыбнулась ему Людмила. — Я пойду. Утром приеду, — поцеловав парня в щеку, девушка вышла, оставив его наедине с полусном и полуявью. И парень снова, тяжело вздохнув, провалился в сон. — Мы ничего не смогли сделать, — слова врача звучали как приговор. Леон, не сдерживая эмоций, треснул кулаками по стене, закрыв потом лицо. — Малыши в порядке, мальчик и девочка, они под «колпаком», а вот сеньора Варгас… — Сеньорита Трейро, — влез в разговор Томас, тоже некстати, как обычно, от чего Леон едва сдержал порыв, чтобы не вдарить парню как следует. — Сеньорита Трейро, — поправился врач, все больше путающийся в отношениях, которые его, по сути, не касались, — она не приходит в себя после наркоза. Кома. Кома. Леон застыл, не в силах осознать это. Фран оказалась между жизнью и смертью. Между сном и реальностью. Между ним и Томасом. Отделенная лишь тоненькой ниточкой собственного сознания. И крохотной надеждой на то, что Франческа найдет в себе силы бороться и вернуться. Пусть не к нему, но в мир живых людей. Его Франческа Трейро. Та самая забавная девушка, которая могла разбудить его среди ночи только ради того, чтобы он включил музыку. «Для наших малышей», — говорила она тогда, мягко улыбаясь той самой улыбкой, от которой у него замирало сердце. И столько нежности появлялось в такие моменты, что хотелось обнять Франческу и никогда не отпускать. От ее звонкого смеха Леон открыл глаза. Оглядевшись, он понял — снова приснилось. Как они вместе играют с малышами и поют им песни. Как Леон везет своего сына на первую в жизни ярмарку. Как покупает дочери первую куклу. Как учит их играть в футбол, а потом на гитаре. Как отгоняет от дочери зазевавшихся парней, а сына учит обращаться с девушками. Буквально вся жизнь, до мелочей, настолько обговоренных с Франческой, пробегает перед глазами. И негромкий вздох слетает с его губ. Франческа так и осталась не подвижна.***
— Сеньор Варгас, — Леон вошел в кабинет врача, что наблюдал его Франческу. Сев перед ним, парень поднял на доктора измученный взгляд в надежде на что-нибудь теплое и доброе. Но все мечты разбились о холодный взгляд стального цвета глаз. — Уже три дня, как сеньорита Трейро не приходит в себя, — покачал мужчина головой. — Вы отдаете себе отчет, что она может совсем не прийти в себя? — Вы не посмеете отключить аппараты, — прошептал, нет, прошипел Леон. — Я не подпишу ни один документ. — Но вы и не родственник, — пожал плечами врач. — И нужно решить, что делать с детьми. Мать в коме, а отец… — Я отец, — ударил по столу Леон. – Я! А не какой-то там проходимец, который восемь месяцев ничего знать о них не хотел! Мы обручены с Франческой и собирались пожениться сразу после рождения наших детей! — злость, вполне осязаемая, звенела в каждом его слове. — Позвоните моим родителям и родителям сеньориты Трейро, они подтвердят каждое мое слово! И аппараты никто не даст отключить, пусть даже она очнется через год или два! Я буду ее ждать, — не в силах больше сдерживаться, Леон схватил доктора, что сидел со спокойным выражением лица, за грудки, и прошипел буквально в лицо. — И только попробуйте что-нибудь сделать не так, с землей сравняю, — отпустив врача, Варгас быстрыми шагами вышел из его кабинета, чувствуя, как щиплет глаза. От подступивших слез? Он никогда не давал выхода своим эмоциям. Но его лишали Франчески, а он даже слушать не мог, что есть возможность отключения ее от аппаратов. — Леон! — парень поднял голову и посмотрел на девушку, медленно шагающую, даже плывущую к нему. — Мне Людми сказала, что ты меня ждешь. — Франческа огляделась. — Ой, а зачем столько шаров? — удивленно спросила она. — Помнишь, ты говорила ночью, что хочешь чего-то удивительного? И я не смог ничего придумать? — парень встал и взял девушку за руки. Мягкие, нежные и теплые руки. — Еще бы не помнить, как я разбудила тебя в три часа, — рассмеялась Трейро. — Я вообще-то рассчитывала на сказку или песню. Хотя нет, песней ты меня не удивишь, — улыбаясь, Франческа не отрываясь, смотрела в его глаза. — А не на целую гостиную шаров! — Считай это сюрпризом, — улыбнулся Леон и посмотрел внимательно девушке в глаза. — Фран, я знаю, что это не те чувства, когда нужно выходить замуж, да еще и в таком возрасте, но… — Что ты сказал? — чуть притихшим голосом спросила Фран, крепче сжимая его руки. — Я сказал, что это не те… — закатил глаза Леон и начал все с самого начала. — Нет, позже, — нетерпеливо перебила его девушка, все больше и шире улыбаясь. — Выходить замуж, — обреченно сказал Леон, не понимая, какую игру снова затеяла Фран. — А дальше? — еле сдерживая смех, сказала девушка, и Леон только обнял ее, сам начиная смеяться. — Ты решила запутать меня? Какие еще мысли кроются в твоей голове? — смеялись они вместе, глядя друг на друга и держась за руки. — Просто твоя Людмила… — И не только моя, — поднял брови Леон, перебивая девушку. — Ну да, наша Людмила совершенно не умеет хранить секреты и все мне давно растрепала! И я согласна, Леон, — завершила свою мысль девушка, понимая, что даже предложение ей сделали не так, как всем. По-особенному. Потому что вся ее жизнь была не такая как у всех. Единственная, уникальная и неповторимая. И девушка уверенно могла сказать, что она самая счастливая. Леон прислонился лбом к холодному стеклу, смотря на двух совсем еще крох, которые были укрыты от взора всех, спрятаны от всех несчастий. Они не знали, что их мама находится на грани сознания, готовая в любой миг или сорваться дальше, или вернуться к ним. Чувствуя, как колотиться его сердце, Варгас приложил ладонь к стеклу, передавай им капельку своей уверенности. Франческа нужна им, троим. И ради нее, ради всех них, он будет бороться. До конца.