you take my breathe away.

Вечер приправлял город туманом, вперемешку с прохладным ветром, и просто сжирал, медленно, смакуя каждую деталь, каждое старое здание или замусоренную улицу. Лишь кое-где оставались освещаемые каким-то чудом не разбитыми фонарями, части мозаики. Темнело этой осенью необычайно рано. Да и погода не радовала. Если днем было достаточно тепло, то к вечеру температура воздуха опускалась ниже десяти градусов. Я кутался в толстовку на молнии и терпеливо ждал Маршалла, стоя чуть поодаль от его дома. На улице уже собиралась местная шпана, открывавшая выпивку и предающаяся разговорам «за жизнь». Чего уж скрывать, в своем родном городе мы с друзьями (хотя, я не знаю, могу ли называть тех людей друзьями; так, собутыльники) собирались так каждый вечер, после того, как нас за шкирку вышвыривали из местного ночного клуба, обозвав «малолетками». Только и оставалось, что, спрятавшись где-нибудь во дворах или в чужих тесных и грязных квартирках, пить, курить травку, и пытаться спихнуть с колен какую-нибудь полузнакомую девку. Чего уж скрывать, когда-то я был еще тем «отбросом». В свое оправдание могу сказать, что долгое время мать держала нас с братом на коротком поводке, контролируя каждое наше действие, будто надзиратель в тюрьме. А потом птичка с трудом вырвалась из тесной клетки и пустилась во все тяжкие. Но старую жизнь я оставил там, в моем предыдущем месте жительства. Не знаю, быть может, я просто перебесился, или же рано повзрослел морально, но наркота, беспорядочный трах и выпивка более не представляют для меня ровным счетом никакого интереса. Но то, что по вечерам я запираюсь в своей комнате и остаюсь наедине с музыкой вместо того, чтобы уходить шататься по улице, не изменило одного факта: моя обожаемая маменька считает меня законченным наркоманом, проблемным подростком и уповает на Господа-Бога за то, что тот преподнес ей сынишку вроде меня, а не какого-нибудь паиньку-ботаника. Но о своей матери и наших отношениях я расскажу вам позже, да и не хочется мне придаваться не слишком-то приятным размышлениям: ведь дверь небольшого, старого дома приотворилась, и наружу выскользнуло чудо в безразмерной футболке. Я вскинул руку в знак приветствия, и Маршалл кивнул мне. - Нам вверх по улице, - проговорил мальчишка, не удостоив меня ни единым взглядом, и, по привычке засунув руки в карманы, двинулся по указанному направлению. Мне оставалось лишь пойти следом. Тишина уводит мысли далеко, уносит куда-то с холодными ветрами, и мне совершенно нечего сказать. И надо ли? С этим парнем я чувствовал себя непривычно уютно даже в абсолютном беззвучии. Просто хочется ловить каждую секунду, отпечатывая ее в своей памяти. Спящие улицы, не слышно ни криков шпаны, ни гула изредка проезжающих машин. Не отвожу взгляда от тонкого силуэта, теряющегося в тумане, и на какую-то чертову секунду хочется взять за руку и крепко сжать, не отпуская. Потому что страшно. Страшно, что серая дымка проглотит его, и никогда больше не увидишь сияния пронзительно-голубых глаз. И тут всем существом чувствуется эта кричащая потребность защищать кого-то, кто так быстро занял место в сердце, не отпускать от себя ни на шаг, спрятать от всех жизненных невзгод… Так странно. И глупо. И странно. Чувствую, что что-то не так, и понимаю, что именно, когда худая маленькая рука Маршалла оказывается в моей. Парнишка вздрагивает и дергает плечом, чтобы вырваться, но я не отпускаю. - Так и знал, - усмехаюсь, - Ты холодный, как мороженое. Какой идиот в такую погоду носит на себе одну только футболку? - Я ношу! И я не виноват, все мои теплые вещи мне малы, а новых мать не купила. Вздыхаю. Ну что с ним делать, а? Снимаю с себя толстовку, и накидываю на плечи Мэтерса. - Надевай давай. Встаю перед ним на колени и застегиваю «молнию» на толстовке. Оглядываю парнишку с ног до головы. Ну да, моя одежда велика ему размеров на парочку. Зато не замерзнет, маленький. - Не нужно было. Я бы и так дошел, - тихо проговорил Маршалл, опустив голову так, что кудряшки скрывали лицо. - Ага. И превратился бы в снеговика на полдороги. - Хватит болтать, пошли уже, - бросает мальчишка, беря меня за руку… Что? - Так тебе будет не слишком холодно. Ты ведь без толстовки остался, - объясняет свои действия Маршалл, и я не вижу в этом ровным счетом никакой логики, но чувствую, как по телу разливается что-то приятно-теплое, никоим образом не сочетающееся с отвратительной погодой и заставляющее легкую, едва заметную улыбку появиться на моем лице. - Ну да. Конечно. И эти маленькие, тонкие пальцы, переплетающиеся с моими – все, о чем я могу думать. Уже второй раз за долгое время чувствую себя до боли счастливым, и становится даже страшно как-то – от мимолетности подобных моментов, ради которых хочется жить, и от чего-то еще, о чем думать не хочется, дабы не рушить атмосферу и какую-то странную магию, ощущаемую всем существом. Черную или белую – вот в чем вопрос. А теперь давай найдем себе приключение, Маршалл Мэтерс. Как я и ожидал, в клуб нас пускать категорически не собирались. - Эй, белые придурки, вам бы лучше проваливать отсюда, иначе я надеру вам задницу как следует! – какой-то стероидный идиот, как мне казалось, уже хорошенько поддатый, несокрушимым препятствием встал у нас на дороге. - Ты кого придурком назвал, а? Сам проваливай! – Маршалл уже рвался в бой, но я, сжав худые плечи и наклонившись над его ухом, тихо, но твердо сказал: - Так, не нарывайся, а то придется тебя защищать, а шансов против этого охламона у меня нихерашеньки нет, - и, навесив на лицо улыбочку, я обратился к тому парню, - Эм, простите, в этом клубе установлен фейс-контроль? А вы секьюрити, как я понимаю, да? - Че?! Как ты меня сейчас назвал?!! – черт. Не понимаю, почему, но этот громила взбесился не на шутку, - Вы огребете, засранцы! И только многотонный кулак взмыл в воздух, чья-то сильная рука его поймала. Я увидел белого (да, в этой истории цвет кожи имеет значение, увы) парня, который улыбался по все тридцать два зуба. - Билли, друг мой, отстань от детишек. Они со мной, - все это парень проговорил на улыбке, но задира отшатнулся от него так, будто тот представлял какую-то угрозу для его жизни. - Воу-воу, Ронни, чувак, я даже ниче им сделать не успел! – тут он видимо понял, что ляпнул лишнего, и поспешил ретироваться, - Ну я это… пошел, короче. Парень скрылся в толпе, а тот, который все еще улыбался, схватил нас с Маршаллом за руки и куда-то потащил. Когда мы оказались в наиболее пустом и не заполненным народом месте в клубе, этот странный, и видимо, достаточно авторитетный чел, удосужился отпустить нас. - Уф. Ты появился в самый последний момент, - выдохнул Маршалл, посмотрев на парня. - Ага. Не ожидал увидеть тебя здесь, Микки. Да еще и в компании, - сказал тот и покосился на меня. - А, точно! – опомнился Мэтерс, - Фред, это Ронни, мой дядя. Ронни, это Фред, мой друг. Из школы. Я отметил для себя, что этот «дядя» выглядел ненамного старше меня. Ему было лет двадцать от силы, и за все время нашего недолгого разговора с его лица так и не слетела искренняя (кажется) улыбка. Солнечный такой пацан. - Из школы? – Ронни удивился, тем временем пожав мне руку. Видимо, парень был в курсе проблем его племянника с одноклассниками, да и не только с ними, - Ну… круто. Спасибо, что приглядываешь за Микки. - Микки? – удивился я. - Угу. Я так называю Маршалла. Микки, как Микки Маус. Ты видел его уши? Я рассмеялся, и Маршалл ткнул меня локтем в бок. - Хватит ржать, Фредди Крюгер. Но я не обиделся из-за упоминания ненавистного прозвища. Просто потрепал парнишку по волосам. Тот недовольно вздохнул, но уйти от моих прикосновений не попытался. Внезапно в толпе начался гул. Ну, все понятно: народ требовал хлеба и зрелищ. - Упс, время баттлов. Я за пульт, - Ронни отсалютовал нам и мгновенно последовал к, так сказать, рабочему месту, на пути крича нам, - После того, как все закончится, не уходите! Я вас заберу, ладно, парни? Когда Ронни и след простыл, Маршалл облокотился на не слишком-то чистую стену (бедная моя толстовка) и с неподдельным интересом уставился на сцену. - Классный у тебя дядя, - сказал я. И это было чистой правдой. - Ага. Он самый лучший, - улыбнулся Мэтерс, и я почувствовал укол несвойственной мне ревности. Хотелось бы мне, чтобы этот мальчишка когда-нибудь и обо мне так думал. Но, видимо, конкурировать с дядей Ронни мне было не по силам. А тем временем на сцене появились два чернокожих парня, всем своим видом показывающие желание надрать друг другу зад. Шоу начиналось… Дышащая прокуренным воздухом узкая подворотня перед клубом кишела разношерстной людской массой. Девушки, безвкусно наряженные, будто бы рождественские елки в дешевых супермаркетах, что-то громко обсуждали, иногда стреляя густо накрашенными глазками в толпившихся тут и там парней, которые в свою очередь слишком яростно спорили на тему только что прошедших баттлов. Кто-то даже подрался. Кстати, вопреки всем моим ожиданиям, в подобных местах собирались не только чернокожие ребята: белые мордашки тоже можно было разглядеть в толпе, пусть их было и меньшинство, причем держались они уверенно, без проблем общаясь с братьями другой расы. Ну что же, значит, расизм вовсю процветает только у нас в школе, ну и в районе, может быть. Ладно. - Тот, в черной майке... как его там? Короче не суть, я считаю, что он был достоин победы, как никто другой. Но знаешь, в чем дело? Правильно, Фред, об этом я и говорю! Он белый, понимаешь? Его просто засудили эти глупые люди, ничего не понимающие в хип-хопе! Все время, пока мы ждали Ронни возле входа в клуб, Маршалла несло на всех парах. Хотя признаться честно, пелена навязчивых мыслей о предвзятом отношении к белым рэперам затмила зрение (и слух, что немаловажно) парнишки, и тот как-то упустил тот факт, что в баттлах "парень в черной майке" показал себя из рук вон плохо. - Да ладно, тебе. Мне тоже тот чувак не показался талантливым. Можешь мне поверить на слово, я сам белый, и ни о каком расизме речи идти не может. Маршалл обиженно насупился, признавая провальность своих суждений, и я поспешил хоть как-то вернуть тому прежнее хорошее расположение духа: - Но знаешь, если бы ты вышел на сцену, чтобы посредством рифмы опустить ниже плинтуса какого-нибудь самоуверенного ниггу... У тебя бы получилось. Я серьезно. И точно - Мэтерс мгновенно воспрял духом. - Ты правда так считаешь? - спросил Маршалл и посмотрел на меня с такой искренней детской надеждой, что мне захотелось свернуть горы, достать с неба звезду, и каждому человеку в мире доказать то, что именно этот мальчишка - самый невъебенный рэпер на планете, да чего там - во всей Вселенной. Но ответить мне не дал разрезавший прокуренный насквозь воздух, вопль: - Маршалл! Ты, мерзкий сученыш, я тебя везде ищу! Мы обернулись на сей раздражительный и раздражающий возглас и увидели направляющуюся к нам быстрым шагом, огненно-рыжую девушку, ярко накрашенную, по стилю одежды больше похожую на дешевую проститутку: короткая зеленая мини-юбка, обтягивающая полноватые ноги, мучимые высокими каблуками, и слишком уж открывающий все дамские прелести топ создавали именно такое впечатление. Запах алкоголя ударил в нос, как только девица оказалась перед нами на расстоянии метра. - Это Мэнди. Блять! - проговорил Маршалл, и не успел я и глазом моргнуть, как сомнительного вида девушка схватила парнишку за грудки и прошипела: - Где Ронни, мать твою? Трахает ту дуру, да? Скажи мне, тварь! - Мэнди сорвалась на крик. А Мэтерс и глазом не моргнул, нагло глядя прямо в глаза этой сумасшедшей. - Представь себе, нет. Это только ты можешь ебаться со всеми подряд за спиной у своего парня. К примеру, Тэд, это ведь его член ты сосала на прошлой неделе? Удар. По лицу Маршалла прилетела яростная бабская пощечина. Тот аж покачнулся. Я вышел из транса и оттолкнул Мэнди от парня. Не то, чтобы очень сильно толкнул, но та, спьяну потеряв равновесие, потерпела столкновение своей туши с асфальтом. - Ты охуела, да? Какого хрена на детей нападаешь, дура? - прокричал я, прижимая к себе малость прифигевшего Мэтерса. И тут к девице подлетел очень вовремя материализовавшийся дядя Ронни. - Мэнди, боже мой, ты в порядке? - воскликнул парень, пытаясь помочь ей встать. Но Мэнди помощь отвергла, внезапно разревевшись. - Ронни! Ты! Ах ты сукин сын! Уебище! Твой чертов племянник! Он назвал меня шлюхой! - Не было такого! Ронни, не верь, это твоя баба меня ударила! - возмущенно прокричал Маршалл. Все происходило настолько быстро и сумбурно, что Ронни совершенно растерялся, как и я, в общем-то. Так. Хорошо, что мы имеем? Очевидно, Мэнди - бывшая (хотя, как знать) пассия Ронни, с которой у него складываются отношения не лучшим образом, и которая, наебенившись просто в хлам, решил выяснить отношение с дядей Маршалла. Короче, обыкновенная бытовуха, но осознание сего факта не делает проще сложившуюся ситуацию. А вокруг уже собралась толпа зевак. Ну естественно, что может быть веселее, чем наблюдать за чужими скандалами, в них никоим образом не участвуя?.. - Мэнди. Ты ударила Маршалла? - как-то убийственно спокойно проговорил Ронни, сжимая кулаки. Легко было разглядеть за этим ледяным тоном вулканы гнева, готовые вот-вот взорваться. - Мелкий напомнил ей о том, как эта шлюшка трахалась с Тэдом. Вот же ж! И откуда только прознал, крысеныш! - крикнул нищеебского вида парень из толпы, на которого я бросил взгляд, означавший "следи за своим языком, ублюдок". И это относилось уж точно не к оскорблениям в сторону девушки, на них-то мне было плевать... А Ронни, тем временем, был готов провалиться под землю, дабы оказаться где-нибудь подальше отсюда, да хоть в самой преисподней. Не зная, что предпринять, он лишь повернулся к отвратительно всхлипывающей шлюхе и растерянно проговорил: - Так это правда? А я-то думал... нас просто хотят разлучить... поэтому и говорят всякое. Это правда, да? - Конечно, правда, она еще и дает Дереку за бабло! - И платит своей пиздой Рику, чтобы тот оплачивал ее кредит. - Ронни, чувак, врежь этой суке! - Да как ты могла вообще?! - а это уже в полном отчаянии вскрикнул Маршалл. Его можно было понять: каждый бы заступился за близкого человека перед тем, кто причиняет ему боль. Но ситуация явно выходила из-под контроля, и кажется, среди предвкушающей невъебический скандал, а то и драку, толпы, рыдающей шлюхи, растерянного парня, которому бесстыже наставили рога, и обозленного ребенка, был лишь один человек, сохранявший умение трезво мыслить. Не будем играть в угадайку, на это у нас, господа, нет времени, ибо предпринимать что-то действительно нужно. Я, чуть сжав острое плечо Маршалла и прошептав "Стой здесь", подошел к Ронни и мягко взял его за запястье. - Пойдем, а. Не нужно тешить народ публичным выяснением отношений, вы с Мэнди обязательно разберетесь во всем позже, на трезвую голову. Парень непонимающе посмотрел на меня. Я вздохнул и добавил: - Маршалл волнуется за тебя... И только тогда в глазах напротив появился отблеск понимания, и Ронни кивнул мне, даже не обернувшись на до сих пор ревущую (ну что за херов грустный клоун из цирка!) девушку. - Да. Пойдем, парень. И я просто утащил парня из эпицентра конфликта под крайне недовольное "Э, а как же мордобой? Что за придурок, какого хера он лезет? Пацан, ты ваще кто?!", не забыв, конечно, о Маршалле, который крепко сжал мою руку, едва я коснулся ее. Да.. кажется, этот город прокурен насквозь. Даже воздух какой-то грязный, наверное, и это хорошо видно в тусклом свете одинокого фонаря. А может, мне просто чудится. - Снова дымишь? Ты же бросил, - недовольно пробурчал Маршалл, отмахиваясь от сигаретного дыма. - Прости, Микки, нервы ни к черту, - откашлявшись, извинился Ронни. Но сигарету не выбросил. Наша маленькая компания расположилась около слишком уж раздолбанной скамейки, находящейся возле какого-то спрятанного в путаных закоулках Детройта, здания. Ронни напряженно курил, навалившись на исписанную не слишком-то цензурными словами, стену. Я стоял напротив него, Маршалл же расположился на лавчонке, прижав одно колено к груди, и с тоской наблюдая за своим дядей. - Гадость, - скривился мальчик. Прокуренный воздух будто бы стал тяжелее из-за витавших вокруг безрадостных мыслей каждого из нас. Я даже мог увидеть их, правда. Вот Ронни, конечно же, все никак не мог переварить свалившееся на него потрясение: девушка, которую он любил, и которой, кажется, верил, изменяла ему направо и налево. А душу Маршалла разрывали одновременно переживания за близкого человека и убийственная, как ядовитый клинок, ненависть к той, кто причинила этому человеку боль. А я... я невольно забирал часть терзаний этих двух людей, возможно подсознательно надеясь, что это поможет хоть как-то облегчить их душевные муки. Тишина на этот раз была отягощающей, сдавливающей легкие, и до боли звенящей в голове, прерываемая лишь тяжелым дыханием Ронни, делающим очередную сигаретную затяжку. Хотелось во чтобы то ни стало нарушить молчание, и быть может, это хоть на какое-то время спасло бы наши погрязшие в табачном дыму, души. Первым это сделал Ронни. - Фред... спасибо, кстати, что вовремя увел меня оттуда. Не знаю, что бы я натворил, если б не ты. - О чем речь, - пожал плечами я, не зная, что еще ответить. - Наверное, я бы ударил ее, на глазах у всех этих охламонов... Боже... Никогда бы не подумал, что моя Мэнди... Договорить ему не дал Маршалл, в мгновение ока вскочивший на приказавшую долго жить скамейку. - Твоя Мэнди..., - с самым, что ни на есть, яростным выражением лица начал парнишка, как вдруг споткнулся об торчащую из лавки деревяшку, - Фак! Не знаю, как мне это удалось (суперсилы?), но я, в одну секунду подскочив к готовившемуся просто шлепнуться об асфальт, подростку, подхватил его на руки. Напуганный Мэтерс тут же вцепился в меня мертвой хваткой, тесно прижавшись. - Будет, кому позаботиться о Микки. Это хорошо. Мы обернулись на Ронни, совершенно не понимая, о чем он говорит. Тот смотрел на нас, и как-то щемяще-грустно улыбался, совершенно искренней улыбкой, но отвечать на нее не хотелось - слишком тоскливо вдруг стало на сердце. Черт его знает, почему. Я вернул на землю уже начавшего вырываться Маршалла, успев бросить ему взгляд, означающий "не трогай эту шлюху, ты сделаешь ему только хуже". И парнишка понял, он вообще был далеко не глупым малым, насколько я успел заметить. Наконец-то докурив, парень умостился на скамейке, отсутствующим взглядом уставившись в пустоту. Мэтерс же, вместо того, чтобы продолжить разглагольствования, подсел к своему дяде, и, чуть улыбнувшись, похлопал его по плечу: - Не убивайся так, чел. Ну найдешь себе другую бабу, ты дохера кому нравишься. Я серьезно. - Да, это конечно..., - вздохнул парень, - Просто понимаешь, мы не первый год вместе, и это... такой шок. Я и не знаю, что сказать. Но спасибо тебе за поддержку, солнышко. В уме я согласился с последними словами, почти физически почувствовав, как вокруг стало чуточку теплее. - Ты во всем разберешься, я уверен, - ободряюще сказал я. На пару секунд тишина снова взяла нас в свой липкий плен. А потом Ронни, тряхнув головой, будто бы отгоняя этим жестом от себя дурные мысли, и почти так же красиво и искренне улыбнувший, как и в тот момент, когда я впервые встретил его, посмотрел на нас с Маршаллом. - Ладно, нет времени хандрить, слезами, как говориться, горю не поможешь. Лучше вы, парни, расскажите мне: как же вы все-таки сошлись? Микки, ты, насколько я помню, никогда особенно ни с кем не общался, а тут раз - и новый друг, да еще и постарше тебя... Маршалл, обрадовавшись резкой перемене настроения своего дяди, начал свое местами слишком сбивчивое повествование. А я снова подумал, что наверное, все не так уж и плохо.