Последняя надежда

Элрам метался, будто зверь в волчьей яме. Выхода не было. Он связался с сильнейшими магами Империи, готов был опуститься до угроз, либо просить на коленях, но помочь не мог никто. Он перерыл все знакомые книги, затем те, о которых только слышал, после взялся за вовсе незнакомые. Он пытался найти того самого друида, но он как сквозь землю провалился. Проклятие распространялось — пальцы на правой руке уже едва шевелились, черная паутина почти достигла плеча. Сегодня утром Элрам с тоской и ужасом заметил змеящиеся следы на левой руке и на животе. Магия практически иссякла. Маг не мог поручится, что ему удастся зажечь свечу, не говоря уже о боевых заклинаниях. Тело казалось немощным, словно у старика. Элрам с невесёлой усмешкой наблюдал, как дрожит рука, сжимавшая ложку. Спустя ещё три дня, он едва поднялся с постели. Маг не смог бы сказать точно, когда именно впервые появилась боль. Она подкрадывалась исподтишка, легкими недомоганиями, ломотой в мышцах, чтобы крепко засесть в хиреющем теле. Элрам с усилием открыл глаза. С трудом сглотнул вязкую слюну. Попытался нашарить кувшин с водой, с неких пор стоявший у кровати, но тот был пуст. Ещё несколько минут маг собирался с силами, прежде чем перекатиться на бок, и, скрипя зубами от боли, сползти с кровати. Холодный пол больно ударил по коленям. Водопровода в этом домике не было — Элрам купил его на оставшиеся гроши, не обращая внимания на удобства. Он просто не хотел, чтобы кто-либо видел его в таком состоянии. Слава богам, он додумался натаскать воды от колодца до того, как слёг окончательно. Жаль, что не поставил её ближе. Чтобы добраться до вожделенной влаги, пришлось ползти по острым осколкам, что валялись на полу. Это были остатки небольшого настенного зеркала, которое он в ярости разбил, когда увидел своё отражение. Когда же это было? Он уже не помнил. В воде отразилось нечто страшное, покрытое струпьями и язвами, но Элрам не стал присматриваться. Он с жадностью припал губами к жидкости, с трудом сглатывая. Горло каждый раз пронзало болью, но она почти терялась на общем фоне. Маг напился как следует, понимая, что в следующий раз уже просто не доползёт сюда. Путь обратно показался в два раза длиннее и он несколько раз отдыхал, прежде чем добрался до постели. Слабые, дрожащие руки отказывали, поэтому пришлось изгибаться всем телом, чтобы, пачкая кровью простыни, забраться наверх. Дрожа от холода, Элрам кое-как закутался в тёплое одеяло. Закрыл глаза, стиснув ладонью флакон с ядом, висевший на шее. Он сам не мог сказать, почему так и не использовал его. Временами, желание было почти непреодолимым, особенно, когда не знающая изъянов кожа принялась покрываться отвратительными мокнущими язвами. Но сразу же вспоминалась мать, больная и истощённая, усталая от непрекращающегося кашля — она не сдавалась до конца, приняв смерть, как подобает достойным. Так неужели он настолько слаб, что не сможет ещё немного потерпеть? И так ясно, что ждать осталось недолго. Сознание возвращалось к нему ещё несколько мучительных раз. Жажда, боль от любого движения и слабость, заставляли лежать неподвижно, будто он уже мертвец. Затуманенное сознание порой выдавало совсем странные картины, поэтому, ощутив рядом движение, маг даже не попытался открыть глаза. Тем более, что он уже практически ничего не видел. Но смутно знакомый голос, что-то тревожно вопрошающий, заставил встрепенуться почти уснувший разум. С трудом пошевелившись, Элрам поглубже зарылся в одеяло, пряча изуродованное лицо. Помочь ему всё равно не смогут, так пусть лучше не видят... А потом стало больно. Он застонал, уже не в силах сдерживать голос, не понимая, что тиски, до треска сжавшие рёбра, это всего лишь чужие руки, поднявшие его с кровати вместе с грязным окровавленным одеялом. Элрам плыл, покачиваясь на теплых волнах. Кто знал, что блаженство — это всего лишь отсутствие боли? Ему было хорошо и спокойно, и маг уже почти решил, что по ошибке попал в рай, когда его мягко, но настойчиво потащило куда-то. Воздух, тяжелый от благовоний, тут же забил ноздри, вызывая кашель, Элрам беспокойно заворочался. Камень под спиной холодил обнажённую кожу, едва слышный гул вокруг растворился, остались лишь чьи-то негромкие голоса да звук шагов. На плечи легла чья-то горячая рука, приподнимая. Лишь оперевшись спиной о широкую мерно вздымающуюся грудь, маг нашёл в себе достаточно сил, чтобы приоткрыть глаза. Картинка расплывалась, поэтому он понял лишь то, что находился в темной, едва освещаемой факелами, комнате. - Очнулся? - Знакомый, спокойный, как всегда, голос совсем не удивил, потому что Элрам ещё в доме догадался, кто это. Он попытался отстраниться и пришел к не утешающему выводу, что от слабости даже голову может повернуть с трудом. - Вижу, что очнулся, - облегченно фыркнув, Ульв зашевелился, поднимаясь. Легко, как и тогда, подхватил мага на руки. Элрам смирился с тем, что прижимается обнажённым телом к не менее обнажённому мужчине и закрыл глаза, удобно уложив голову тому на плечо. - Знаешь, я наверное, за всю жизнь столько раз без сознания не валялся, сколько ты за этот месяц, - насмешливый голос раздавался где-то совсем рядом, и Элрам недовольно приоткрыл один глаз. У него ничего не болело, чувствовал он себя замечательно и сейчас просто наслаждался этим ощущением. Маг не знал, что и как с ним сделали, но был искренне благодарен за передышку. Впрочем, все мысли тут же вылетели из головы, так как Ульв действительно оказался рядом. Даже слишком - под одним одеялом и по-прежнему без одежды. Элрам попытался незаметно отползти, но тут же был пойман и прижат к постели крепкой рукой. Ульв навис сверху, внимательно его рассматривая. - Ты как? - Спросил уже серьёзно. Элрам вместо ответа осторожно потянул одеяло вниз, осматривая себя. Ниже приличных границ он, впрочем, его не опустил. Кожа сияла абсолютной белизной, словно не была исковеркана рытвинами и язвами. Маг осторожно коснулся пальцами своей щеки, но увечий тоже не обнаружил. - Теперь всё в порядке, - Ульв, внимательно наблюдающий за его манипуляциями, осторожно коснулся пальцами шеи, ласково провел по груди, пощекотал живот, и тут же поморщился, когда рука оказалась в крепкой хватке. - И что здесь произошло? - Маг, казалось, на глазах превращался в себя прежнего, пряча недостойную слабость. Впрочем, Ульв знал, что это лишь видимость, поэтому легкомысленно махнул рукой: - Думаю, лучше сначала поесть. Разговор будет долгим. Элрам уже открыл рот, чтобы возразить, но Ульв с искренним удовольствием добавил: - Ты будешь спорить с третьим принцем Империи? Пожалуй, ошарашенное выражение на высокомерном лице мага компенсировало по-крайней мере половину того, что Ульву пришлось пережить за последние несколько дней. Вторую половину он собирался востребовать в гораздо более приятной форме.