***
Судя по Перри (милой блондиночке, с которой Гарри сидит на биологии), и тому, как они с Зейном стоят на парковке после игры, Гарри думает, что можно с уверенностью предположить кто именно оставил засос на шее Зейна. Гарри нравится Перри - она всегда улыбается ему и однажды даже предложила быть ее напарником в проекте по биологии, когда он безнадежно оглядывал класс в поисках пары себе. Зейн пытается оставаться равнодушным, но, когда Перри визжит и целует его в щеку, уже не может контролировать румянец, ползающий по его скулам. - Ничего страшного, что тебя подвезет Найл? Правда? - миллионный раз спрашивает Зейн, несмотря на то, что Перри уже в шлеме, и это очевидно. На ней, кстати, он лучше сидит. - Да. - Гарри нелепо трясет ногой; конверсы ему, очевидно, немного малы. - Встретимся в ресторане. - Круто. Спасибо. - Зейн протягивает руку и взлохмачивает волосы Гарри. Затем заводит мотор. - Увидимся. Зейн заворачивает за угол, проезжая мимо припаркованных в линию машин, и Гарри резко меняет свое решение. Он, брошенный, стоит на парковке, одетый в футболку Луи Томлинсона. Что его жизнь, на самом-то деле? И, когда Гарри уже начинает долгую дорогу домой (перед Зейном он всегда успеет извиниться за то, что не пришел на ужин - все равно никто не будет по нему скучать), Найл подбегает сзади, стискивая его шею рукой. - Слышал? Ты едешь со мной. - Что-то расслабляется в Гарри, когда он понимает, что это всего-лишь Найл. Он ничего не может с собой поделать и дарит блондину улыбку. Спустя двадцать минут, Гарри сидит на заднем сидении в машине Найла, скрестив руки на груди. И смотрит на целующихся около тачки спереди Луи и Элеанор. Кстати, детка у Элеанор ничего - милый спортивный вариант, стоящий, наверное, даже больше годовой зарплаты матери Гарри. Эми и Найл сидят на передних сидениях, возясь с радио, сам он застрял между Стэном Лукасом и Лиамом Пейном, а, самое главное, все они ждут, когда Томлинсон наконец-то вытащит язык из горла свой девушки и руку из-под ее короткой юбки. Гарри очень хочется отвернуться; помимо этого, все это выглядит так бесстыдно и ужасно на публике, и, естественно, заставляет его чувствовать себя отвратительно, но он не хочет упустить возможность посмотреть как Луи целует кого-то, ведь у самого-то его вообще не было шансов. - Они как набрасываются друг на друга, да? - комментирует Найл. Он открывает окно и кричит что-то, что должно звучать колко, но звучит мягче с его ирландским акцентом. Элеанор отцепляется от Луи, закатив глаза, и возвращает свою жвачку из рта Луи настолько противно, что Гарри готов поклясться - настолько ужасного публичного проявления чувств он еще никогда не видел. Нет, стойте. Луи, вытирающий свои руки о джинсы после того, ну, того самого и возвращающийся в машину Найла - вот самое ужасное, что Гарри когда-либо видел. Луи смотрит на все три занятых сидения, а затем приземляется задницей прямо на колени Гарри. Тот хрюкает в ответ, ногти барабанят незатейливое SOS. - Все уместились? - спрашивает Найл, не дожидаясь ответа и выезжая с парковки (которую Зейн своим уездом значительно опустошил). И, нет, Гарри не уместился. Он меньше всего уместился - таким не умещенным он еще в жизни не был. Легендарная жопа Луи Томлинсона сидит на его паху, его лицо закрыто мокрыми после душа волосами, пахнущими каким-то там шампунем, который тот использует. Гарри отчаянно пытается подумать о чем-то другом; например, о квадратных уравнениях или котятах, играющих с клубком шерсти, но только не о давлении крепкой задницы Луи на его, кхм, член. Стэн влезает как раз вовремя, пытаясь отодвинуть Лиама, чтобы взять Луи за руку. - Боже, будь человеком. Дай нам хотя бы вдох сделать. Луи смеется, кладя руку на грудь, будто он в искреннем недоумении. Как будто парни не видели, как он секунду назад трогал свою девушку там. Лиам включается в действие, успокаивая Стэна и заставляя сидеть на своем месте, Найл отпускает веселые комментарии, а Эми пытается утопить всю машину в музыке. Тем временем, Луи извивается на коленях бедняги, пытаясь избавиться от рук Стэна, и Гарри стискивает бедра так сильно, как только может, надеясь на то, что его тело ему хоть однажды в его глупой жизни подчинится. Вы думаете, узких штанишек достаточно, чтобы скрыть неприятности? Черта с два, они только усилят так называемый "эффект". Когда его член наполняется кровью, ему приходится прижаться к левой ноге, но не будем углубляться в подробности. Несмотря на то, что это не просто "немного больно" или "некомфортно", когда твоя эрекция, простите, направлена не в ту сторону, Гарри не смеет и пытаться что-то сделать. Луи, например, о проблеме своей рассказать. Если Луи, конечно, не догадался сам. В один момент Гарри кажется, что Луи действительно все понял, потому что он прекращает двигаться и огрызаться на Стэна, чтобы тот остановился. И в его голосе больше нет шаловливости. Стэн надувает губы, скрещивая руки на груди и отворачиваясь к окну, а Лиам снова крепко усаживается на свое сидение, так как играть в рефери ему больше не нужно. Эми находит хорошую песню и, пока все отвлечены и подпевают радио, Луи откидывается на грудь Гарри, облизывая губы над его ухом: - Все в порядке, старина? Его голос настолько мягок и низок, что озноб пробегает по спине Гарри. - Прости, я... - лопочет Гарри, чувствуя, что его сейчас стошнит. - Это всегда с тобой происходит? - дразнит Луи. Как будто Гарри нужно напоминать, что это уже второй его стояк, который видит Луи Томлинсон! Остаток дороги проходит невыносимо долго. Сперва Гарри думает, что это Найл намеренно собирает все выбоины и лежачие полицейские, но, через милю или несколько, понимает, что это Луи сознательно вращает на нем задницей. Гарри не может разобраться что им движет. Он не в состоянии даже понять - пытается ли Луи поиздеваться над ним или просто находит забавным, но в одном уверен точно. Если они как можно скорее не доберутся до ресторана, то он за штаны Зейна не в ответе. - Луи, пожалуйста... Пожалуйста перестань, - жалобно шепчет Гарри, пытаясь вернуть бедра Луи на место. Его руки почти хватают талию парня, и мысль о том, каково его тело, закрадывается в несчастную голову и быстро исчезает. Луи всегда был для Гарри настолько большой личностью, что в его тени он никогда не замечал себя самого. И даже теперь не может перестать не замечать. Луи, наконец, смягчается и милует парня, но это не особо помогает. К тому моменту, как они подъезжают к ресторану, у Гарри все еще эрекция. Он больше не чувствует себя на пике оргазма, но знает, что все могут увидеть его недоразумение, когда он выйдет из машины. Поэтому Гарри дожидается, пока не выйдут все, продолжая заботливо держать Луи на коленях. Этим он, конечно, только продлевает унижение, но других выходов нет. - Я не могу сидеть так всю ночь, знаешь? - раздражительно замечает Луи. - Я просто... Мне нужно пару минут, - мямлит Гарри. - Прости, конечно, но это не проходит за минуту, - фыркает Луи. - И что ты предлагаешь? - огрызается Гарри. Это, вообще-то, вина Луи. Луи наклоняется, чтобы забрать спортивную сумку, которая покоится в их ногах. Гарри слышит, как он расстегивает молнию и застегивает снова, а затем достает серую толстовку, которую кладет ему на грудь. - Держи. Одень. Все равно тебе нет разницы - моя одежда или нет. Гарри хочет ответить, но теряется в толстовке, которую одевает через голову, чтобы прикрыть стояк. Когда Луи соскальзывает с его колен, Гарри быстро закрывает все руками, чтобы предотвратить, хм, "рост". Томлинсон облегченно улыбается, прыгая из машины на обочину. К тому моменту, как они заходят в ресторан, все уже сидят за длинными столами. Свободны только несколько стульев, расположенных рядом, и Гарри понимает, что весь вечер просидит около Луи. С эрекцией. В его футболке, то есть, в двух сразу. Очень круто. Элеанор смотрит на них обоих и хмурится, когда видит Гарри. - Фанатки сидят тут, - довольно громко и ехидно замечает она, указывая на стол, за которым уселись хихикающие семиклассницы. Все за столом затихают, смотря то на Элеанор, то на Гарри. Лицо Гарри смущенно краснеет. Он не уверен, нужно ли все=таки садиться за стол, или можно уйти, спрятавшись на остаток вечера где-нибудь в туалетах. Элеанор - часть их компании, и прав быть здесь у нее всяким больше, чем у Гарри, поэтому она - та самая, которой позволено так говорить. Зейн уже хочет что-то сказать, когда Луи огрызается: - Перестань, Эль. А затем он плюхается на стул подле Лиама. Глаза Элеанор расширяются, а все, сидящие за столом, начинают с интересом разглядывать меню. Гарри незаметно садится на свое место. Ну, настолько незаметно, насколько можно представить, если ты в компании из десяти человек, и все десять на тебя одновременно смотрят, выглядывая из-за своих меню. Когда глаза Луи и Гарри тоже опускаются в меню, второй шепчет: - У тебя есть имя или я должен называть тебя человек-стояк? Гарри краснеет еще больше. - Гарри. Гарри Стайлс. - Отлично, Гарри. Я скажу тебе свое имя, но, если ты вдруг забудешь, можешь посмотреть на свою спину - там написано, - издевается Луи. Гарри вжимается в кресло, вспоминая, во что его одел Зейн. Официантка подходит к ним через несколько минут, переворачивая листок в блокноте и хватая ручку. У нее профессиональная улыбка, как у человека, который очень давно работает в этой среде. - Привет. Я Саманта. Я буду обслуживать вас весь вечер. Начнем с напитков? - Я голоден. Буду Роял Бургер с сыром и картошку фри, - говорит Луи, закрывая меню и протягивая его официантке. Он очаровательно улыбается ей, и она чувствует себя немного неловко. - Он будет домашний салатик [одетый в его одежду] и диетическую колу, - вставляет свое Элеанор. Когда Луи вопросительно смотрит на нее, она хихикает и добавляет: - У тебя появился животик, милый. Официантка смотрит на них обоих, не зная, какой заказ нести. Луи тяжело, но быстро вздыхает, утопая в своем стуле, словно хочет провалиться под землю. Такого Луи Гарри еще не видел - униженного и пронзенного болью. Обычно футболисты очень нахальные и самоуверенные, но его шаловливая улыбка больше не с ним, и следующие сказанные им слова звучат так, словно их произносит не он: - Да, салат. Как она сказала. Гарри ужасает эта перемена парня. Луи очень далеко до "животика", да и, если бы он даже был, кого это волнует? Луи выглядит отлично в любом весе. Он сейчас отлично выглядит. И, тем более, после того, сколько энергии он потерял на поле, он заслуживает съесть бургер! Гарри настолько потрясен, что даже не слышит, когда официантка спрашивает его собственный заказ. Он понимает, что все смотрят на него. - Я, эм... Я буду классический бургер с картошкой и клубничный шейк. Когда официантка уходит, все снова начинают болтать, но теперь болтовня более приглушенная. И Луи с Элеанор молчат. Томлинсон старается смотреть только на скатерть, и Гарри уверен, что она скоро воспламенится. Элеанор же рассматривает маникюр, игнорируя взгляды сидящих рядом. Найл выглядит взбешенным, Зейн - словно он прикусывает язык, чтобы не сказать лишнего, но все остальные принимают "перемены" так, будто это обычное дело. Гарри не может поверить, что никто из так называемых "друзей" Луи за него не заступился. Подают их еду. И, несмотря на то, что Луи был голоден, он просто ковыряет свой салат вилкой. Гарри смотрит на него, чувствуя, как его кишечник сворачивается в узел. Он видел Луи в триумфе, шутящим и улыбающимся, но никогда не видел его грустным. Это задевает его до глубины души. Прежде чем он понимает, что делает, Гарри отрезает половину своего бургера и кладет его в тарелку Луи. - Эй. Я не смогу осилить все. Хочешь половину? - Ты уверен? - спрашивает Луи, с опаской поглядывая на Элеанор. Она потерялась в разговоре с Даниэль и даже не обращает на него внимания. - Да. Найл же меня хот-догами набил до отвала, - говорит он, мило улыбаясь Луи. Томлинсон не выжидает момента, а сразу выливает половину кетчупа на бургер. Его глаза блаженно закрывается, когда он вгрызается в еду, а желудок издает стон, заставляющий член Гарри дернуться с интересом. Элеанор перестает болтать, чтобы с ненавистью посмотреть на него. Луи кончает с половиной бургера Гарри и почти всей его картошкой. И к тому моменту, как он почти допивает его шейк, его настроение улучшается. Он шутит и смеется с Лиамом, обсуждая матч (который они выиграли благодаря ему, конечно). Гарри медленно возвращается к остаткам картошки, но, на самом деле, он рад морщинкам, появившимся у глаз Луи, когда тот смеется. Томлинсон смотрит на него с ухмылкой: - Чувак, ты испачкался. У тебя кетчуп. - Он неопределенно указывает на его лицо. Гарри облизывает губы и все, до чего достает язык, но, видимо, не достает до нужного места, поэтому Луи нетерпеливо закатывает глаза и приближается к нему. Он вытирает кетчуп с уголка губ Гарри и с верхней губы, растягивая этот момент чересчур долго. Гарри успевает почувствовать солоноватость его кожи. Затем их глаза встречаются, и Луи быстро одергивает руку. - Все, - шепчет он, смотря на собственные колени, чтобы не встречаться с взглядом Гарри. Гарри настолько ошеломлен, что чуть не пропускает момент, когда Луи облизывает большой палец, которым только что до него дотрагивался, чтобы облизать кетчуп.***
Когда Гарри просыпается утром субботы, он невероятно счастлив тому, что это произошло в его постели и в его одежде (почти). В его старых, больших очках. У него ничего не осталось из детства - ни фотографий, ни игрушек, ни детский вещей, ни даже напоминаний. Ничего из его прошлого, к чему хотелось бы вернуться, рассмотреть, когда от нынешней жизни хочется сбежать. В ней сейчас наблюдаются маленькие трещины, которые парень старательно пытается игнорировать и не замечать, хоть они и пропускают через себя свет. Он пытается не углубляться в это, потому что знает, как быстро могут измениться вещи. Было круто побыть человеком на один день, но сейчас все, чего он хочет - стать клубочком с хорошей книжкой и чашкой чая. Забыть выражение лица Томлинсона, полное блаженства, когда он вгрызался в бургер Гарри прошлым вечером. (Было бы гораздо легче забыть, если он не был бы одет в его толстовку до сих пор, но ведь он всего-лишь человек). Прошлая ночь была окном в ту жизнь, которую Гарри мог бы иметь. Все было по-другому. И возвращаться в обычную жизнь для него было больнее, чем он сам ожидал. Так было не всегда. Было время, когда Гарри был обычным ребенком, у кого были друзья, как и у других детей. Было время, когда он не подумал бы дважды, если кто-то пригласил бы его на футбольный матч, покататься на велосипеде около дома соседей или вниз по улице, чтобы купить сладостей. Было время, когда он знал, настанет момент, когда он будет есть не всю порцию, а половину, когда у него будут вещи, пахнущие кем-то другим, своя комната. И было даже время, когда он верил, что его родители знали, как будет лучше для него, верил в то, что они никогда не причинят ему боли или не дадут его в обиду. Но случилось что-то, и его жизнь уже не могла быть прежней. Гарри натягивает одеяла ближе, пытаясь справиться с холодом, опутавшим его кожу. Он все еще помнит холодную, жалкую зиму, когда они переехали в Холмс-Чейпл, помнит вздымающиеся облака пыли, комнаты, оставленные его бабушкой, помнит маленькие квадратные выемки на ковре - здесь когда-то была ее мебель, шпильки для волос или пуговицы, которые он находил в шкафах или аптечке. Все эти вещи были оставлены бабушкой, которую он никогда не знал, а все, что осталось ей - вечная тишина. Переезжать в ее дом, в место, где выросла мать Гарри, и не иметь возможности вернуться назад... Это все выглядело так, будто они переехали на луну. Его мама настаивала на том, чтобы выкрасить комнаты в яркие цвета, говорила, что это будет неплохим началом. Бросала быстрые, волнительные взгляды в сторону Гарри, но он знал, что единственное, чего она хотела - стереть их прошлую жизнь, пытаясь уничтожить любые к тому лазейки. Гарри не винил ее. Он просто хотел перечеркнуть тот день - день, когда все изменилось - и больше не смотреть назад. Если бы это только было легко. Возвращаясь к этому, Гарри, тем не менее, верил во вторые шансы. Поэтому, несмотря на то, что дети в его новой школе издевались над ним, смеялись над манерой говорить, его очками и одеждой из магазина благотворительности, он думал, что, может, так будет не всегда. Именно по этой причине он целую неделю перед Днем Святого Валентина провел без сна, делая тридцать семь индивидуальных валентинок для его одноклассников. Это был третий класс. Он все еще помнит то утро, когда они открыли свои маленькие почтовые ящички в своих партах, их взволнованные крики при виде открыток, ярких и красочных... И чувство, словно он тонет, когда в своем он увидел лишь две тоненькие бумажные - одна от учителя (он всем подарил по открытке) и одна от... Гарри позволяет себе сделать то, чего не делал уже очень долго. Он достает коробку для обуви из-под своей кровати, кладет ее на колени и открывает крышку. Затем он достает открытку, аккуратно поддевая за края, потому что с течением времени она стала хрупче. Эта открытка - обычная, купленная в магазине, ничего особенного. Ну, не те открытки, которые он делал сам целую неделю. Просто кошечка, а внутри маленького облачка написано: "Ты идеален для меня [You’re purrrrfect to me]". Но для Гарри это значит больше, чем можно представить. Он гладит имя того, кто отправил это ему в конце открытки, комок рождается в горле. Он просто хочет знать почему... Мягкий стук в дверь вырывает его из нирваны. Он быстро возвращает открытку в коробку и кидает ее под подушку. - Марсель? Ты проснулся, любимый? - Его мама стоит в дверях. - Заходи. - Голос Гарри немного высокий, что-то в его горле сломалось, но мама не замечает этого, потому что она улыбается, когда входит. И несет в руках целый поднос с чашкой чая и тарелкой печений. - Я подумала, ты захочешь чая. - Мама кладет поднос на его прикроватный столик и Гарри отодвигается, давая маме присесть. Она хлопает его по ляжке, когда садится. - Хорошо провел время вчера со своими друзьями? - Мама, они не... - Так здорово видеть тебя гуляющим где-то снова, - она перебивает его. - Ты знаешь, я встретила Джей Томлинсон в супермаркете на этой неделе... - Правда? - Гарри пытается говорить нормально, поддерживая разговор, но его голова рисует различные сценарии. - Да... Мы немного поговорили. Она попросила твой номер. Я надеюсь, что ты не против? Я дала ей его. Она сказала, что ты был любезен с ее девочками, и я сказала, что тебе не помешало бы немного денег... Я имею в виду, ты не обязан, но было бы здорово. - Что было бы здорово? - Посидеть с ее детьми? Ну, только если ты хочешь. Не чувствуй себя обязанным мне или что-то такое, потому что если у тебя планы со своими друзьями... Гарри хочет ответить, что у него нет друзей, но звонит его телефон. - Я оставлю тебя, ответь на звонок. - Его мама улыбается, когда он отвечает на звонок.***
Гарри перемещает неподъемные пакеты с едой в другую руку, чтобы другой постучать во входную дверь семьи Томлинсон. Он чувствует, что в его животе искореняют бесов, пока ждет, наполовину надеясь, что откроет Луи и на другую половину надеясь, что никто, кроме Луи. Джей открывает пять минут спустя, пытаясь одеть сережку. - Ой, заходи, милый. - Она приветливо зазывает его внутрь. - Спасибо огромное. Я знаю, что сообщила тебе в последнюю минуту, прости, но тут вечеринка и Марк предложил... Гарри заходит в дом за Джей, пока она закручивает локоны и закрепляет их заколкой. - Девочки еще не ели, но я оставила деньги на пиццу... - О, нет, все в порядке. - Гарри ставит пакеты на стол. - Я взял вещи, которые можно приготовить. Подойдет? - Ой, твоя мама должна обожать тебя. - Джей хлещет. - Я Луи не могу заставить даже ланч себе приготовить. Гарри краснеет от упоминания о Луи, но заставляет себя положить продукты на ужин в холодильник. Он здесь не для Луи, он даже думать о нем не собирается. Пф, еще о нем думать. О нем, одетом в просторные штаны для бега, с примятой от сна прической, стоящим у холодильника поздно ночью в поисках еды. Гарри шумно закрывает дверь... Холодильника. Он просто Джей хочет порадовать. Все. - Лотти сама примет ванную, не переживай. Физзи тоже, но вот близняшкам тебе придется налить ванную самому, - объясняет Джей. - Обычно они ложатся в восемь, но ты можешь дать им порезвиться до девяти тридцати, выходные же. Джей стоит на пороге и смотрит на Гарри, наверное, впервые за все время. Несмотря на аккуратный макияж и идеально сидящее на ней черное платье, она выглядит обеспокоенной и усталой. - Физзи только что прошла курс химотерапии, поэтому она плохо себя чувствует. Наверное, она весь вечер пролежит в постели, но ты можешь посмотреть, проведать ее. И проверь, пьет ли она достаточно жидкости. Она собиралась поесть вечером, поэтому уговори ее, ладно? Гарри кивает, пытаясь все запомнить. Он даже не знал, что сестра Луи больна. В прошлом году их школа собирала деньги на благотворительность - какой-то девочке требовалась трансплантация спинного мозга, она болела лейкемией. Он помнил все это, но никогда бы не подумал, что это была сестра Луи. Осознание этого пронзает все тело болью, он кое-как стоит на ногах у порога, стараясь не упасть. Джей скрывает лицо за руками. - Может я не должна идти... Я просто... Я не люблю их оставлять. Я знаю, что я должна, потому что Луи уже поедет в университет через год, но... Я чувствую вину. Гарри накрывает ладонь Джей своей, обезоруживающе улыбаясь. - Все хорошо. Я присмотрю за ними. Идите и веселитесь. - Ты прав. Я не была на вечеринках столько лет... Ладно. Номер скорой на холодильнике. Марк и я всю ночь будем в Лондоне, но ты можешь уйти, когда вернется Луи. - Джей поправляет платье. - Так, что-то еще? - Я думаю, этого достаточно. Джей быстро обнимает Гарри, опутывая его ароматом парфюма и лака для волос. - Не устану благодарить тебя. Ты спас мне жизнь. - С девочками все будет в порядке, - убеждает ее Гарри. Близняшки выбегают из кухни. Дейзи быстро припечатывается к ноге Гарри, и, когда он пытается идти, все еще висит на нем, а Фиби, смеясь, атакует другую. Отец Луи спускается с лестницы спустя пару минут, поправляя галстук, который Джей ему завязала. Она представляет Гарри Марка, прежде чем они оба выходят из дома, оставляя парня одного. Почти одного, конечно. В доме Луи Томлинсона.