Теплый шоколад на десерт

Специфический, ни с чем несравнимый запах больниц настраивает человека, редко заглядывающего сюда, на философский лад, напоминая ему, что все мы, в сущности, очень беспомощны, и как это ни прискорбно, не вечны. Но Кэл ничем не выдавал свои тревожные мысли, пряча их за приятную, но в тоже время за какую-то отрешенную улыбку, словно она была сама по себе, а его мысли сами по себе. Чувствуя настроение отца, не расположенного к беседе, Эмили всю дорогу домой промолчала, лишь изредка протяжно вздыхала и ерзала на сиденье. Выпихнул Эмили из машины около парадного входа, и наказав дочери сообразить что-нибудь пожевать, проводил ее взглядом до двери. Дождался, пока на кухне зажегся свет, и медленно покатил по неширокой аллее, описывающей полукруг по периметру крохотной лужайки, отделяющей дом от проезжей части и уже начавшей зарастать свежей травой. Притормозил около гаража, развернулся, немного сдавая назад, намереваясь на ночь загнать «БМВ» под крышу. Все еще находясь во власти своих невеселых размышлений, Кэл автоматически открыл гаражные двери, поприветствовавшие его унылым скрипом — второй месяц собирался смазать, и вернувшись к машине, положил ладонь на опущенное стекло, потянув дверцу на себя, пригнулся, собираясь нырнуть внутрь, но не успел, получив несильный удар между лопаток. Белый камушек отскочил от спины и покатился вдоль дорожки, подпрыгивая на выбоинах. Кэл захлопнул дверку и резко обернулся, привалился задом к машине, защищая спину, сосредоточенно вглядываясь в густую темноту. — Эй! — раздалось приглушенно с долей насмешки со стороны соседского участка; зашуршала прошлогодняя листва, предостерегающе хрустнули ломающиеся веточки, покачнулись макушки высоких, разросшихся кустов, еще необрезанных к летнему сезону. — Кто здесь? — настороженно поинтересовался Кэл, зло поджимая губы и прищуриваясь. Мужчина невольно потер ладони друг об друга, сжал и разжал кулаки, разминая пальцы, словно готовился к драке. — Не трусь, — успокоил хрипловатый басок.- Доктор Лайтман? — С утра еще был им. — Ладненько, выйди на свет. У меня со зрением напряжно. — Ага, сейчас, спешу и падаю, — Кэл не тронулся с места. — Тьфу, не думал, что такой ссыкун, — в хриплом голосе, появились презрительные нотки, — У меня привет от «доктора Моро». Помнишь такого. — Было дело, — недовольно буркнул Кэл, его передернуло от упоминания этого имени, но он спрятал отвращение за расслабленную ухмылку и сделал пару шагов по дорожке вниз. — ОК. Я тебя признал. Картежник-асс. У меня пакет. Понимая, что опасность ему не грозит, Кэл хмыкнул и вразвалочку пересек аллею, по пути с хрустом раздавив осколок известняка, ударивший его в спину, и остановился, подойдя вплотную к густым, погруженным в темноту зарослям барбариса. В ту же секунду из кустов вынырнула черноволосая голова, обросшая спутанными давно немытыми и не помнящими что такое стрижка густыми кудрями. В отдаленном свете уличного фонаря блеснули белки огромных на выкате глаз, сияющие на черномазом худощавом лице, как начищенные до блеска латунные пуговицы. — Что там у тебя, «малыш»? — Кэл узнал уличного мальчишку из байкерской группировки, однажды попавшегося на наркоте, но отпущенного на свободу за «особые услуги». Став осведомителем он сливал кое-какие незначительные, но весьма полезные данные о жизни разномастных банд. И временами работал мальчиком на побегушках у «доктора Моро» ну очень крутого детектива из отдела по расследованию убийств. …Несколько лет назад команда «ЛайтманГрупп» работала совместно с ОРВ убойного отдела, ковыряясь в грязи крайне неприятного дела имеющее отношение к «оборотням в погонах». Они с Фостер по счастливой случайности вытащили копа из крайне неприятной ситуации. И «доктор Моро» запавший на Фостер иногда негласно помогал им, не по доброте душевной, а за приличную плату. Он был из тех, кого называют «грязными копами» и имя соответствовало внутреннему содержанию — Гарри. А кличка «доктор Моро» приклеилась к нему еще в академии и история умалчивает о истинных причинах этого прозвища. Болтали, что дело имеет отношение к кошкам. Хотя Кэл так и не смог понять, какая связь может быть между наглым и бесцеремонным детективом и пушистыми зверьками. Не свежевал же он беззащитных животных? Хотя от Гарри можно было ожидать чего угодно… — Эй! Ты че заснул? — мальчишка согнул ветку, тыкая ее кончиком Кэла в грудь, — Держи, — пацан витиевато выругался, выбираясь из колючих зарослей, распахнул косуху, доставая из-за пазухи и протягивая Кэлу увесистый пакет из серой рыхлой бумаги, небрежно перетянутый крест на крест липкой лентой.- Шеф сказал, что это тебя заинтересует и поможет уберечь красотку Джилл от беды, — подросток расплылся в широчайшей улыбке, показав щербатый рот, и восхищенно причмокнул, выказав свой восторг, адресованный Фостер. Кэл даже не успел ничего сказать в ответ, чуть ли не на лету подхватив пакет, как мальчишка растворился в темноте, лишь недовольно прошелестели листья, хрустнул под тяжелыми ботинками гравий и через минуту вечернюю тишину улицы взорвал рев мотоцикла, исчезая вдали. Пухлый пакет очень знакомо пах, Кэл скривился — фиалки. Значит «привет» переданный «доктором Моро» имеет отношение к таинственному поклоннику Фостер, по какой-то известной только ему причине решившему, что она его должница. Топчась на пороге, Лайтман, распахнул пальто и сунул пакет под мышку, придерживая его локтем, толкнул плечом дверь и ввалился в дом, заглянул на кухню, где Эмили над чем-то колдовала, гремя кастрюлями. Заметив отца, она робко улыбнулась и, вытирая руки о полотенце, поинтересовалась: — Пап, ужинать будешь? Подойдя к Эмили, он чмокнул ее в макушку, потрепал за плечо и отрицательно покачал головой — Нет, милая, не хочется, аппетит пропал. Может, чуть позже перекушу сандвичами с бобами. — Паааап, — протянула Эмили, — Так нельзя, должен же ты хотя бы иногда есть нормальную пищу — А чем для тебя ненормальны бобы? — Хотя бы выпей чаю, я уже заварила, как ты любишь черный, лохматый. «Лохматый» так маленькая Эм когда-то окрестила крупнолистовой чай, поражаясь, как крошечная гранула, попав в кипящую воду, превращается в огромный лист. — От «лохматого» чая не откажусь, — всего лишь приятное воспоминание о счастливом прошлом, и сразу же чуть потеплело на душе.- Через полчасика. Приму душ, а то весь пропах больницей, — задорно подмигнул дочери, состроил забавную рожицу и, шаркая ногами, пошел на верх. Дело было не в больничных запахах. Кэла преследовал аромат фиалок, который уже прочно ассоциировался у него с насильственной смертью. ***** Сделав хороший глоток терпкого, немного подслащенного чая, Кэл промочил внезапно пересохшее горло и вспорол ножом для бумаг полученный из полиции пакет. Туго набитые в конверт документы не желали доставаться, разозлившись, Кэл рванул ногтями клейкую ленту, раздирая упаковку в клочья. Частично на кровать, частично на пол упали несколько больших почтовых конвертов с пометками. «Фото», «Сканы», «Копии допросов», «Разное» и один достаточно увесистый рухнувший под ноги с трижды подчеркнутой размашистой надписью «Смотреть и любоваться» и тремя жирными восклицательными знаками, сделанными красным маркером. Его Кэл схватил в первую очередь. Вряд ли «Моро» стал помечать какую-нибудь ерунду столь выразительно. Хотя, как было известно Лайтману, детектив был натурой впечатлительной и склонной к театральности. Но при этом умен и талантлив, самая настоящая полицейская ищейка. А еще он умел бесподобно блефовать, и классно играл в покер. Кэлу случалось, пересекаться с ним в подпольных клубах, хотя он частенько сомневался, что игра — это часть расследования. Распечатав конверт, Кэл глянул на его содержимое и без сил опустился на пол, ноги отказались держать, спина покрылась липким потом — стопка фотографий, выскользнула из ослабевших пальцев, снимки веером разлетелись по ковру. Тяжело привалившись спиной к кровати, Кэл на мгновение прикрыл глаза, потирая веки пальцами и, потянулся за телефоном. Решив нарушить данное обещание не звонить «Моро» без крайней необходимость. А сейчас настал именно такой момент: Кэл лихорадочно сортировал фотографии усеявшие пол, на них была изображена Джиллиан, некто умело обращающийся с камерой, поймал в объектив женщину, запечатлев ее во всевозможных позах. Качество снимков поражало своей четкостью и яркостью. Фотограф явно не был дилетантом. — Моро, на проводе, — в ухо ударил низкий прокуренный голос, — Лайтман я ждал, что позвонишь, — он удовлетворенно хмыкнул, — Фотографии? Да? Они шикарны и навевают ужас. — Откуда ты их взял? — Кэл никак не мог избавиться от первоначального шока. — Подарок от Санты Клауса, — хохотнул «Моро» и тут же стал предельно серьезным, — Позавчера вечером вытащил из мусорной корзины в своем «офисе». Он так называл отгороженный закуток в общем зале, где тусовались детективы убойного отдела. — Хотел бросить стаканчик из-под кофе и удивился, заметив среди разного хлама яркий объемистый пакетик, да еще и в целлофан любовно замотанный.- И предупреждая вопрос Кэла пояснил, — У нас тут ремонт делают, шастают туда- сюда всякие темные личности в спецовках. Проходной двор, а не контора. — Что он хотел этим сказать? — Кэл взял один из снимков — Джиллиан прикрыв глаза, капризно выпятив губы, сморщилась, подставляя лицо солнечным лучам, — Лишний раз напомнил о себе? — А черт его разберет, — неопределенно кашлянул «Моро», — Никто не знает какие мысли бродят в его повернутых мозгах. Видимо до «него» еще не дошло, что дело забрали федералы, отстранив наш отдел от расследования. Либо хотел, чтобы они попали ко мне. Мне, кажется, что этот тип хлеще рентгена, видит нас насквозь. Он просчитывает все шаги, выверяет детали, опережая нас на порядок. И уверен, что «он» уже знает о твоем договоре с ФБР о сотрудничестве. И посмеивается. Многословие самолюбование — это еще две черты характеризующие детектива, и как всегда приводящие в бешенство Кэла. Но в этот раз он сдержался и коротко бросил в трубку: — Фотографии, что ты о них можешь сказать. — Многое, но совершенно не приближающее к разгадке — они сделаны отличной техникой с помощью телескопического объектива. Что-то снималось из машины, судя по отблескам стекла. Что-то просто на улице. Все фото, тщательно пронумерованы. Карандашом Faber-Castell. На каждом стоит дата. Распечатаны на фотопринтере «Canon SELPHY», техника классная, хоть в лесу на колене фотки печатай, на снимках нет никаких особых дефектов. Отследить не вышло. — Кэл, слушая благодушные разглагольствования копа, явно принявшего не одну бутылочку пива, закатил глаза, быстро листая фотографии. «Моро» прочистил горло и добавил, — Обрати внимание, первые снимки сделаны более полугода назад. Затем перерывчик месяца на полтора, словно он уезжал из города. — Черт побери! — не выдержал Кэл, — Все это я вижу. Есть кадры, сделанные с ОЧЕНЬ близкого расстояния. Это фактически фотоотчет о жизни Фостер, вне дома. Он снимал ее со всех ракурсов. И сопровождал Джиллиан по городу. — Да! И ты там засветился. Неужели слежку не заметил? Кэл невольно поежился, признавая, что никаких особых ощущений не испытывал, ему и в голову не приходило, что за ним с Джиллиан «ходят». — Фостер все время в разной одежде. Это, значит, слежка велась не один месяц. — И подобрался к ней довольно близко, — Кэлу попался ночной снимок офисного здания, и их балкон на шестом этажа, в полумраке Фостер опирается локтями о перила, закрыв лицо ладонями, она плачет. — Да уж, ближе не бывает, — посочувствовал детектив, — Там есть серия снимков не только Джиллиан, но и ее подруги. Предсвадебное посещение магазинов. Он ходил и ездил за ними. Снимая, снимая, снимая… — Пальчики, — Кэл, не выдержав пространной болтовни, оборвал «Моро». — Глухо, все снимки обработаны специальным средством, уничтожающим потожировые выделения. Мои подручные CSI втихую от начальства их облизали и понюхали по- полной — ничего. Ни единого следа. Кроме фиалочной вони. Когда вскрыл пакет, чуть не задохнулся. Он измывается над нами. Смеется. Он монстр. За двадцать шесть лет в полиции я с таким не сталкивался. — Кэндалл? — Тфу на него. Слабак и слюнтяй. Одна видимость. Я «конторским» говорил, что они тянут пустые сети. Но что вы, это же федералы. Они умнее. Теперь все бумажки у них, но ты меня знаешь. Уж слишком дельце захватывающее, а когда всплыло имя Фостер, я посчитал своим долгом сделать копии. Нарушаю закон. Но ради вас … Думаю, мой подарочек поможет тебе нащупать кончик верной ниточки.- У «Моро» что-то упало и со звоном разбилось, — Все, Лайтман, я не могу больше говорить. И отключился. Да и того, что Кэл узнал от своего неожиданного осведомителя, было достаточно. Его предположения во многом оправдались. Реймонд Кендалл не из тех, кто станет заниматься фотографией, и вряд ли он тырит дамские трусики из номеров отеля. Меньше всего он похож на фетишиста. И его жизнь дневная и ночная на виду, репортеры чуть ли не в сортир за ним ходят. В замочную скважину подглядывают, когда он кого-то трахает. Чтобы ускользнуть от их всевидящего ока, нужно быть изобретательным, ну или иметь двойника. Что тоже не особо вяжется с образом его поведения и биографией. Но, чтобы окончательно утвердиться в своих убеждениях, завтра он с ним побеседует. А вот, что делать с этим — Кэл обвел взглядом разбросанные по спальне фотоснимки и конверты с бумагами. Дверь спальни распахнулась, грохнув об угол шкафа, и в комнату влетела Эмили. — Пап, мне надо…- она замолчала, уставившись на отца, сидевшего в состоянии прострации на полу, как-то криво привалившись к боку кровати. Кэл словно сдавая карты невидимому партнеру, раскладывал перед собой большие глянцевые фото Джиллиан, заученными меланхоличными движениями, — Ой, мамочки! — Эм прижала кончики пальцев к губам, — Откуда? И так много? Какие красивые…- девушка присела на корточки и протянула руку, собираясь взять снимок. — Не тронь! — рявкнул Кэл на дочь так, что она, отшатнувшись не удержала равновесие и плюхнулась на попу, недоуменно моргая.- Эм, — тут же смягчился Кэл, — Прошу не встревай и оставь меня одного, — с виноватым видом потрепал ее по колену, — Отправляйся спать, милая. — С тобой все в порядке? — Эмили встала на ноги, с тревогой глядя на отца. Его лицо было непривычно бледным, и без того глубоко посаженные глаза ввалились еще больше, на висках блестели капельки пота.- У тебя измученный вид. Тебе обязательно нужно отдохнуть. — Со мной все в порядке. Вернее будет, когда разберусь с делом, — он попытался улыбнуться, болезненно скривив рот, и не отдавая себе отчета, высказал наболевшее, — Джиллиан в опасности. — Я могу помочь? — Просто пока не мешай мне. Ладно, милая? — Как скажешь, — Эмили попятилась и вышла в коридор, прикрыв за собой дверь. Оставшись один на один с фотографиями, Кэл внезапно ощутил разламывающую тело усталость. Может Эмили и права, ему стоит немного поспать, отвлечься и с утра со свежими силами приняться за изучение документов. Кэл собрал в стопку снимки, собираясь засунуть обратно в конверт, и все же не удержался, начал вновь их перебирать, всматриваясь в знакомое и такое родное женское лицо. Фотограф был великолепен — фотосессию провел на отлично, поймав в кадр впечатляющие моменты из жизни Фостер. Джиллиан понятия не имела, что ее снимают, и выглядела потрясающе естественной. Вот она задумчиво улыбается, взметнулись на ветру ее волосы, замерла, подняв вверх голову, высунув язык, ловит ртом редкие капли дождя, тающие снежинки на опущенных ресницах, присела на капот машины, вытянув ноги вперед и опираясь на широко разведенные руки, задорно хохочет; машина незнакомая и место тоже, кажется где-то за городом. Ревниво кольнуло в сердце — очередной поклонник, или кто-то из старых знакомых вывез ее на зимнюю прогулку в лес. Держит в руках котенка, забавно сморщила нос, прижимаясь лбом к пушистому комочку. Вытянув следующий снимок, Кэл отпрянул и язвительно хмыкнул, причмокнув — он и она. Крупным планом. Он зло смотрит прямо в объектив фотоаппарата, скорчив недовольную рожу, а она чуть склонив голову в бок, касается кончиком пальца лба, собираясь убрать за ухо упрямую прядку волос, в прозрачно-голубых глазах столько нежности, заботы и любви. Кэл не ошибся — на этом снимке, стоя за его спиной Джиллиан была полностью открыта, все ее чувства оказались прописанными на милом, улыбающемся лице — она смотрела на него с любовью. Так обычно глядят женщины на красивых глянцевых снимках, изображая «глубокое чувство» к партнеру, но Джилл была сама искренность. И не было даже капельки фальши в этом внимательном взгляде, лицевые мышцы расслаблены уж кто, как ни Кэл мог различить, что к чему. — Что за хренотень, — встревожено пробухтел Кэл. Все это время его что-то мучило, не давало покоя, присутствовало нечто, что не укладывалось в принятые рамки. Внезапное понимание ударило в голову подобно неразбавленному виски и жарким комом рухнуло в желудок, заставив его спазматически сжаться. Среди этой кипы разнообразных глянцевых снимков ни одного скарбезного или просто неприличного и уж ни малейшего намека на эротичность. Объектив преследователя ни разу не рискнул заглянуть в глубокий вырез блузки, под юбку — вряд ли на пустой стоянке Джиллан соблюдала приличия и забиралась в машину, скромно соединив колени — это же жутко неудобно. Да мало ли какие забавные сценки происходят с людьми на улице, позволяя полюбоваться их нижним бельем или оголившимся ножками. Ни одного подобного кадра. Словно таинственный поклонник оберегал честь Фостер. Кэлу стало жарко, затем холодно, он вскочил на ноги, сделал круг по спальне, больно стукнулся, запнувшись за ножку кресла, с наслаждением выдав тираду неприличных ругательств. Спустился на кухню и жадно выпил кружку холодной воды. Оседлал табурет и, подперев ладонью щеку, погрузился в невеселые мысли. Фотограф явно был влюблен в Фостер. И влюблен — это мягко сказано, он боготворил Джиллиан. И все могло оказаться значительно хуже, чем Кэл предполагал. То что маньяк упорно шел к своей цели, оставляя трупы было безусловно, а цель - Фостер почти стопроцентно. Но теперь могло измениться очень многое. Преследователь не просто помешанный на Фостер человек с больным мозгом и извращенным сознанием. По очень большой вероятности у него раздвоение личности. И одна из них обожает Джиллиан до умопомрачения, желая ее нежности и любви, а другая с не меньшей страстью ненавидит, преследуя собственную цель доказать, отомстить и убить. И эти личности ведут непримиримую борьбу. Пока главенствует «светлая» рождаются вот такие фотографические шедевры, хоть выставку открывай под названием «Моя любовь», а когда вырывается наружу «темная» сторона начинаются убийства. «Светлая» всячески сдерживает «темную» направляя ее как можно дальше от Джиллиан, выбирая похожих женщин и отдавая их на растерзания «тьмы», но с каждым разом это расстояние сокращается. Встряхнув головой, Кэл зло потер виски, чувствуя, как в голове начинает пульсировать раздражающая боль. Кажется, он увлекся в своих предположениях и запутался в фантазиях. Опровергнуть или подтвердить, вероятно, смогут документы из полиции, подробные описания с места преступлений, что по каким своим соображениям утаило ФБР. И тщательный с пристрастием допрос Кэндала, почему-то Кэлу подумалось, что этот холеный и самодовольный красавчик –миллиардер все же может быть «оборотнем». И для собственного покоя полистал «папочку Дилана», именно так нежно Кэл окрестил предоставленные «конторой» бумаги и грязно выругался — те пропущенные полтора месяца когда не было снимков — Реймонд Кендалл провел на арктической регате в далеком Северном море. И снова Кэла накрыла волна сомнения — как-то уж все сходится. Словно чья-то игривая рука тасует карты и подсовывает факты, обличающие этого молодого человека. Кэл сгреб в неаккуратную кучу фотографии, так и не распечатанные конверты, и бросил все это богатство в соседнее кресло. Падая на кровать, заметил случайно оставленный снимок, он лежал около подушки обратной стороной вверх, протянул руку и, подцепив кончиком пальца за уголок подтащил к себе, переворачивая на лицевую сторону. Джиллиан. Снова была она. Немного грустная и умиротворенная она смотрела на Кэла мягким, задумчивым взглядом, успокаивающим. Держа фотографию двумя руками и, не сводя с нее взгляда, Кэл заполз поглубже на кровать, и вытянулся во весь рост, детально изучая снимок. Джиллиан ему улыбалась, уголки губ слегка приподнялись, дрогнули пушистые ресницы, и Кэл услышал тихое: «Спокойной ночи, милый». ***** Размышляя о том, что бы могли значить слова отца «Джиллиан в опасности», Эмили долго не могла уснуть, и в итоге провела беспокойную ночь, ворочаясь с бока на бок, крепкий сон сморил ее на рассвете, и Эмили в итоге проснулась позже обычного, не расслышав настойчивого звона будильника. Еще более удивительной была тишина в доме. Кое-как продрав глаза, сшибая мебель и натыкаясь на стены, девушка побрела в спальню к отцу, чувствуя нарастающую тревогу. Осторожно приоткрыла дверь, просунула нос и облегченно выдохнув, улыбнулась. Громко сопя Кэл дрых развалившись по диагонали постели. Во сне он счастливо улыбался, всхрапывая на вздохе и, потрясающе милым выглядело, как он нежно прижимал к груди большой снимок Джиллиан, словно это было не фото, а любимая женщина. Тихонько хихикнув, Эмили зажала себе рот — храп на мгновение прекратился и, девушка решила, что разбудила отца и получит бодрящую утреннюю взбучку. Но Кэл, лишь пожевал губами, причмокнул и засопел дальше. Стараясь не скрипнуть дверью, Эмили отступила назад и, отойдя в конец коридора, кашлянула, прочищая горло и заорала во всю мочь: — Папа! Мы проспали! И громко топая ногами, ворвалась в спальню к отцу. Он уже сидел на кровати, громко зевая и сладко потягиваясь. Эмили быстро окинула взглядом комнату, фото бесследно исчезло. «Скорее всего, оно под подушкой» — иронично подумала девушка, запрыгивая к Кэлу на кровать. — Брысь, малявка, — буркнул Кэл, махнув рукой, шутливо подталкивая Эмили в спину, — Займись приготовлением кофе, — но заметив любопытный взгляд дочери шаривший по постели, неопределенно хмыкнул и пожал плечами. И свесившись с кровати, заглянул под нее, — Если что-то было, то оно ушло, — развел руки в стороны, задирая вверх брови и, округлив глаза. — Да ну тебя, пап! — рассмеялась Эмили, решив не начинать утро с допроса, поняв, что хоть отец издевается над ней, он явно не настроен на долгие разговоры. И скорее всего она получит по ушам, рискни задавать вопросы.- Куда торопиться мы уже и так проспали. — Это не ответ. — Ладно, ладно. — Эмили лениво сползла на пол, зевнула, — Омлета с беконом? — Спасибо милая, только кофе, — он широко улыбнулся, — Я уже трижды опоздал. Да! — Кэл поднял вверх указательный палец, — Мое предложение остается в силе. — Какое? — замерла в дверях Эмили — Давай, давай, катись отсюда, — невнятно проворчал Кэл, стаскивая через голову футболку, застревая в вороте, он неожиданно оказался слишком узким, — Черт, — футболка упала Кэлу под ноги, — Сперва кофе, потом ответы. Эм, ты еще не убралась? — Это тебе показалось, — откликнулась девушка из коридора, с грохотом скатываясь с лестницы. — Слоненок, — любовно проворковал Кэл, пытаясь одновременно надеть свежую толстовку, и развязать веревочки на пижамных штатах. В итоге через минуту он оказался голым ниже пояса. И оглаживая себя по животу матерно выругался –толстовка оказалась вывернутой наизнанку, а боксеры вместе с пижамными брюками он машинально пнул ногой загоняя под кровать. Поскреб затылок, расчесал пятерней спутанные волосы, провел пальцами по лицу, определяя длину щетины и колючесть подбородка, решив, что можно не бриться. Живописно мятая толстовка, потертые на размер больше нужного джинсы, растоптанные удобные ботинки и трехдневная щетина именно то, что необходимо для встречи с Реймондом Кендаллом светским щеголем. Отдернул ночные шторы, впуская в комнату солнечный свет, и уже хотел, опустить верхнюю раму окна, открытого на ночь. Сморщил нос и принюхался. — Эмили! — заорал во все горло, выскакивая в коридор, — Горим! — И чего орать, — фыркнула девушка, вытаскивая из тостера сгоревшие в угли кусочки хлеба и закидывая их в мусорное ведро. В туже минуту на пороге кухни материализовался Кэл, скользя на лужице пролитого молока. — Да уж, утро добрым не бывает, — плюхнулся на стул, пододвигая к себе кофейник, — Оставила своего старика без хрустящего хлебушка. — Пааап, минутное дело, — она уже взялась за пакет с нарзанным батоном, но Кэл ее остановил. — Не суетись. Обойдусь кофе. Эмили вернулась к своему занятию. Лениво отщипывала от сдобного рогалика крохотные кусочки, отправляла их в рот и звучно прихлебывая, запивала молоком из высокого стакана. — Тебе на сборы…- Кэл посмотрел на Эмили все еще одетую в пижаму, согнул руку в локте, и перевел взгляд на наручные часы, — Пятнадцать минут. Иначе покупку машин придется отменить. — Что! — Эмили подпрыгнула на месте и, вытаращив на отца глаза, глупо хлопала ресницами, — Ты издеваешься. Шутишь? — Нет! — Кэл посмотрел на дочь, качнув головой, — Я как никогда серьезен. Не шучу, не сошел с ума и не заболел, — потрогал ладонью свой лоб, — Жара нет. — Я должен смириться с мыслью, что в связи со сложившимися обстоятельствами тебе необходимо собственное транспортное средство. — Папуля! — Эмили рванула к нему и стиснула его в объятиях, чуть вместе с ним не опрокинув стул, — Я не верю своим ушам. — Милая, — он постучал пальцем по наручным часам, — Время пошло. — Я мигом! — Эмили словно ветром сдуло. Кэл нахмурился и, подперев ладонью щеку, тревожно барабанил пальцами по столешнице. Его маленькая девочка выросла. И ему очень не нравится, что ее привозят домой незнакомые ему молодые люди. Эмили смеется, отмахиваясь от его подозрений, называя их друзьями или одноклассниками. Имея свою машину, она будет ограждена от поездок с кавалерами, предложившими подкинуть ее до дома. Совсем недавно ей исполнилось восемнадцать. И на свои претензии, касающиеся поведения дочери, Кэл часто слышит ее возмущенные ответы, подразумевающие одно и то же — я взрослая. Не пью, не курю, ночую дома, учусь только на хорошо и отлично. И не собираюсь сидеть взаперти. Да еще и Зоуи, подпевает дочери, считая, что Кэл слишком опекает Эмили, ограничивая ее свободу передвижения. Через пару месяцев отгремит выпускной бал, и Эмили из школьницы превратится в студентку. Но не это было главным аргументом для приобретения машины. Он не сможет разорваться на части и, работая над делом «жениха» вряд ли найдется время работать водителем у Эмили, а после выписки из больницы и у Джиллиан. Придется за руль сесть его малышке — дочери. Фостер минимум пару месяцев будет не в состоянии сама управлять машиной. А ведь Джилл придется посещать физиотерапевта, мотаться в больницу для осмотра и на перевязки. Пока не найден серийный убийца нужно всем быть крайне осторожными. Никаких посторонних мужчин в их жизни не должно появиться. А, значит, придется избегать поездок на такси. Маньяком, преследующим Фостер, может оказаться любой двуногий самец и чтобы подобраться поближе может прикинуться кем угодно. — Я готова, — сияющая Эмили остановилась рядом с Кэлом, от предвкушения и нетерпения она подпрыгивала на месте, совсем недавно с таким же восторгом она ждала похода в кафе — мороженое или прогулки в детский парк, чтобы покататься на каруселях. Та же яркая улыбка, небрежно рассыпавшиеся по плечам кудрявые локоны. Джинсы и пестрый свитер. Кэл отказывался признавать, что его Эмили выросла. — Эм, сядь, — он похлопал по сиденью стула, — Мне надо кое-что тебе сказать. — Ну вот, так всегда. То быстрее, то сядь. Ты что передумал? — ее взгляд стал обиженным. — Нет. — Ах! — Эмили закатила глаза к потолку, — Тебе же нужно прочитать лекцию о том, как я должна себя вести. — Что-то в этом духе, — ответил Кэл, но видимо в его голосе прозвучали тревожные нотки, что моментально уловила Эмили, послушно присаживаясь рядом. — Хорошо, я внимательно слушаю. Кэл обнял дочь за плечи, привлекая к себе как можно ближе, и чмокнул в теплую бархатную щечку. — Как бы мне не хотелось, — он выпятил нижнюю губу, — Но моя дочка выросла, только для меня ты всегда останешься малышкой, и беспокоиться о тебе я не перестану. И буду жаждать выдрать тебя за плохое поведение, а всех твоих кавалеров, обязательно процеживать вот через такое, — он показал пальцами, прищурив глаз, — Мелкое сито. — Пап, хватит. Все это мне давно известно. И осенью я уеду из дома и поселюсь в студенческом кампусе, а ты будешь внезапно наезжать в гости и наводить шорох, пугая моих соседей и однокурсников. Обвиняя их во лжи и прочих прегрешениях. — Эм, на этом шутки кончились, — Кэл долго не мог прийти к определенному мнению — стоит или нет рассказывать Эмили о переделке, в которой оказалась Фостер. Эмили не ребенок. А, как известно если предупрежден, то вооружен. В подробности он вникать не будет. — Эмили, Джиллиан оказалась в весьма затруднительном положении. — Знаю, ей придется нелегко, — Эмили подняла вверх руки и повертела кистями, — Это же невероятно проблематично, доктор Фостер не сможет даже есть без посторонней помощи. — Но и это не самое страшное. Девушка прижала ладони к груди, вспомнив, что случайно сболтнул ей отец, когда она застала его вечером разглядывающим фотографии Фостер. Он явно был не в себе. И тревогу в его взгляде. И как он на нее рыкнул, когда она всего лишь хотела взять снимок в руки, а потом извинился, до чего снисходил крайне редко, пытаясь загладить грубость. — Ты о том, что сказал мне вчера вечером. Джиллиан в опасности? — на глаза Эмили навернулись слезы, — Операция же прошла удачно? Ты снова что-то от меня утаиваешь! В кармане у Кэла пронзительно заверещал телефон, его звонок оказался столь неожиданным, что Кэл и Эмили на несколько секунд оцепенели, не сразу сообразив, что случилось. Но тональность звука изменилась, он стал громче и требовательней. — Держи, — одной рукой Кэл достал из кармана джинсов ключи от машины и положил на раскрытую ладонь дочери. Другой вынул айфон и глянул на дисплей, проверяя, стоит отвечать или нет. Чертыхнулся.- Эмили ступай в гараж, выгоняй машину. Я скоро к тебе присоединюсь. — Угу, — девушка согласно мотнула головой, — А как же Джиллиан? — Поговорим по дороге. Не спуская взгляда с телефона, неумолчно выводившего мелодию дурацкой песенки про офис, Кэл кашлянул, провел ладонью по лицу и «размял» губы, поднося айфон к уху. — Доктор Лайтман слушает. — Сэр, — встревоженный голос Саши, звенел и дрожал, — Куда вы пропали? — Сбавь на дырку, — приказал Кэл, — и я ДОКТОР, напиши где-нибудь у себя под носом. — Что? — не поняла секретарша, — Какие дырки? ДОКТОР Лайтман. — Говори тише! «ОНИ» уже собрались? — А вы как думаете? — съязвила девушка, — У вас, что все часы встали? Федералы прогрызли мне плешь, требуя доктора Лайтмана. — Ты чем слушаешь, могу проспонсировать покупку слухового аппарата. — Амм? — она притихла на пару секунд и продолжила трагическим шепотом, малышка оказалась сообразительной. Кэл хмыкнул, редкое сочетание красоты, ума и артистического таланта. — Этот седой и высокий из ФБР колотил по столу кулаком у меня под носом требуя найти вас. — Ух ты это забавно! — Не очень. За ремонт мебели вы бы взыскали с меня. Что мне им сказать? — Скажи, что я … Нет, потерпи еще минут двадцать. Развлеки их. Ну там, чай, кофе, тортики с пироженками. — Уже поила, сожрали весь запас шоколадного печенья доктора Фостер. И ваш английский чай вылакали. — Печально. Ну придумай что-нибудь? Станцуй стриптиз, например. — За отдельную плату и дополнительный выходной, — Саша была великолепна, и ее мастерство иронизировать мало чем уступало таланту Лайтмана. — Потерпи минут двадцать, а потом объяви, что меня не будет. — Они не отвяжутся без уважительной причины. — Ты же умница. Придумай красивое оправдание. Ногу сломал, унесло ураганом, подцепил тропическую лихорадку, жена рожает… — Ого! Последний вариант мне нравится. — Саша! — Я слушаю. — «Сладкая парочка» еще не вернулась? — Красавчик звонил недавно, интересовался вами. Скулил что снова нарвется на любезности от шефа. — Как нарисуются, пусть сидят как мыши в подполье, и не шляются с кусками жратвы по офису. И молчат о том, что нарыли. Не могу до них дозвониться. Как бы милашки не вляпались в дермецо. — Идет седой, — пробормотала Саша, но телефон не отключила, — Агент Дилан, прошу извинить, — голос девушки засеребрился как звон нежного колокольчика, — Все мои попытки отыскать доктора Лайтмана заканчиваются неудачей. Я уже начала беспокоиться, вдруг с ним случалась беда. Ответа Кэл не расслышал, кроме недовольного «бу-бу-бу…» — Да, мне все понятно, — любезничала Саша, — время не резиновое, и доктор Лайтман пожалеет о своей дерзкой выходке. Конечно, передам. Как только появится перезвонить вам. — Вы меня слышите? — Агент 007 на проводе. — Они уходят. На одиннадцать часов назначена пресс конференция. Будет давать интервью Генеральный прокурор штата. — Проклятье. Но… Ладно это тебя не касается. Передавай гостям пламенный привет. Кэл сунул телефон в карман и, проклиная вездесущих репортеров, выскочил на улицу. Эти стервятники моментально слетаются на горяченькое. Удивительно, что они крайне быстро потеряли интерес к пожару, но тому было вполне логичное объяснение: в тот же день произошла крупная автокатастрофа с многочисленными жертвами, оттянувшая на себя внимание масс медиа. Второй раз за утро Кэл был вынужден вспомнить пресловутую фразу: «Предупрежден, значит вооружен». Как бы ему не хотелось оградить Фостер от лишних переживаний, видимо придется ее посвятить в суть дела. Журналюги могли пронюхать, что она вероятно главная цель маньяка, одевающего своих жертв в свадебные платья. ***** Отправив Эмили в школу на своей любимой «БМВ» Кэл сел за руль, только что приобретенного темно — вишневого форда, решив самостоятельно проверить его ходовые качества, и убедиться что он соответствует заявленным параметрам. …Улыбчивый и обходительный продавец автосалона подержанных авто, слезно клялся, что трехлетний «Мондео» работает как часы, все системы отлажены, бак полон горючки и для юной леди не будет никакого труда справиться с этой умной напичканной электроникой машинкой. Кэл только хмыкал, роняя короткие междометия в ответ на пространные объяснения консультанта, не сводя изучающего взгляда с его добродушной сияющей белозубой улыбкой мордашки. Либо мальчик поднаторел на лживых обещаниях и посулах, либо говорил почти правду. И машина действительно была хороша. Никаких скрытых и подавленных эмоций, но ему однозначно приглянулась Эмили. Он потел, заливался краской, глупо улыбался, когда девушка, серьезно нахмурив брови, или широко улыбаясь, прерывала поток его хвалебных слов, задавала вполне конкретный вопрос, касающийся технических характеристик, приглянувшейся ей машины… Глядя вслед «БМВ», подмигнувшей ему катафотами и увозящей от него Эмили, Кэл не верил самому себе — он только что нарушил некогда данное себе обещание. И его маленькая дочка теперь полноправная хозяйка красивой, и достаточно агрессивной машины. Плюхнулся на мягкое сиденье, пощелкал рычажками, сунул ключ в замок зажигания и медленно выжал газ. Машина оказалась послушной и легко реагировала на малейшее движение руля, мягко урчала, отлаженным мотором, пофыркивала при торможении и подпевала сладким голосом какого—то Бибера из акустических колонок автомагнитолы. В планах на так неудачно начавшийся день у Кэла были две встречи. Он хотел потрепаться по душам с мультимиллионером Реймондом Кендаллом и задать парочку неприятных в личном плане вопросов многоуважаемой доктор Фостер все о том же РК, плейбое, бабнике и возможном убийце. Рассчитывая пробыть у Джиллиан не более часа, Кэл решил припарковаться на открытой стоянке, предназначенной для посетителей больницы. Заглушил мотор, вынул ключи из замка зажигания, сунул их в карман пальто, одновременно чуть разворачиваясь всем корпусом, наклонился в сторону пассажирского сиденья. За время езды бумажный пакетик с купленным для Фостер презентом — стаканом ее любимого мороженого — откатился почти к самой дверке. Кэл только успел протянуть руку, как за лобовым стеклом мелькнула тень, заслонившая свет на пару секунд и раздался непонятный щелчок. — Что за ерунда, — проворчал мужчина, схватил пакет и выпрямился. Тут же рывком распахнул водительскую дверь, выскакивая наружу и оглядываясь вокруг. В это время на стоянке почти не было машин, время посещений еще не наступило, и он выбрал удобное место, рядом со шлагбаумом, вдоль невысокого ограждения, его с легкостью мог бы перепрыгнуть любой даже не тренированный человек. За решетчатым заборчиком начинались густые заросли больничного парка. На лобовом стекле его свежекупленного «форда», придавленный дворником белел обычный почтовый конверт. В таких частенько копы оставляют штрафные квитанции за неправильную парковку. Только в данном случае этот вариант исключался. Набрав в грудь побольше воздуха, Кэл вытянул конверт и вскрыл его. Несвоевременно налетевший порыв ветра, подхватил кусочек тонкой бумаги. На бетонное покрытие паркинга, прямо под ноги Лайтману, спланировала компьютерная распечатка. Присев на корточки, Кэл попытался ее взять, но пальцы были непослушными, и никак не удавалось отковырнуть листочек, прилипший к влажному бетону. Когда же Лайтману все же удалось это сделать, он развернул послание лицевой стороной вверх и тупо уставился на изображение. Кэл держал в руке распечатанный на плохом принтере, немного смазанный снимок Джиллиан, явно сделанный на камеру мобильного телефона. Фостер стояла около своей машины, что-то рассматривая, характерно приподняв подбородок и вытянув шею. На заднем плане за дымной пеленой моросящего дождя виднелся целый и невредимый особняк Дюваль. Джилл попала в кадр буквально за несколько минут до того, как вошла в дом, где чуть не погибла на пожаре. Кому понадобилось фотографировать женщину? Кэл задал сам себе вопрос и тут же ответил на него. Стройная фигура Фостер, красное пальто, кажущееся особенно ярким в этот хмурый день, взметнувшиеся от ветра волосы — Джиллиан могла привлечь внимание любого мужчины, ценящего женскую красоту. Проезжая мимо привлекательной женщины кто угодно мог щелкнуть камерой мобильника. Но этот вариант Кэл отмел сразу, какой смыл случайному прохожему отправлять ему снимок, да еще такими предосторожностями. Это безусловно был очередной привет от того же человека, что прислал в больницу корзинку с фиалками и подбросил в кабинет «доктора Моро» пакет с фотографиями. Начало жестокой игры было положено несколько дней назад в тот вечер, когда неизвестный, задушив Марику Цимеш, натянул на мертвое тело трусики купленные Джиллиан. Это не было случайным промахом или невнимательностью. Убийца продумывал каждый свой шаг с тщательностью сапера. Решил разнообразить и разукрасить свою забаву, поиграть в кошки мышки с федералами и копами? Или он делал попытку спасти Фостер от самого себя, понимая в минуты просветления, что приблизился на небезопасное для нее расстояние? За Фостер велась слежка и в то утро, ее преследователь, не только фотографировал женщину, но и, рискуя собственной жизнью, вытащил из огня. Кэл больше не сомневался в своем предположении. Дождливое утро, тихий и безлюдный в этот час старый район. Записи видеокамер — молчаливые свидетели, они не зафиксировали никакого движения, кроме гуляющей кошки и тронувшегося с места ориентировочно за двадцать минут до возгорания, припаркованного через дорогу невзрачного фургона с фальшивыми номерами, как выяснили копы и бесследно сгинувшего. Машина отправилась в путь через минуту после отъезда Джиллиан. И скорее всего фотограф сидел за рулем фургона. Но и эта ниточка оборвалась, приведя в никуда. Пожарная сигнализация в особняке Дюваль сто лет, как не работала. Соседи вызвали спасателей, когда огонь поглотил большую часть дома. И копы и полиция считали, что самостоятельно выбраться из горящего дома Джиллиан была не в состоянии, огонь распространялся с невероятной скоростью. Оглушенная взрывом и, наглотавшись дыма, она через пару минут потеряла сознание и вряд ли дождалась бы помощи, не окажись рядом ее таинственный воздыхатель. Если он желает ее смерти, зачем это опасное безрассудство? Вывод напрашивался сам собой — придуманная им казнь должна обязательно состояться, и Фостер ждет совершенно иная смерть, не менее страшная, но более изощренная и мучительная. Так что же, черт побери, «он» хочет: смерти Джиллиан или оградить ее от себя? Разобраться заочно с мыслями и идеями больного мозга неразрешимая задача, а ждать от его обладателя логических действий — глупость. Можно гадать сколько угодно, но так не найти верного решения. Пока он недосягаем, просчитать его очередные шаги нереально. Оставалось только мечтать посадить в «куб», провести необходимые тесты, побеседовать, но такой возможности у Кэла не было. У правоохранительных структур был единственный подозреваемый, чье отношение к преступлениям еще требовалось доказать, и оно было столь хрупким и ненадежным. Лайтман сморщился, принюхался, поднеся поближе к лицу послание, и скривился грязно выругавшись. От листочка нежно пахло фиалками. Сомнений больше не оставалось. Кэл резко крутнулся на каблуках, осматриваясь. Выглянуло солнце, в его лучах поблескивали лужи, над бетонным покрытием закурился легкий дымок- испарялась влага. Парковка выглядела как-то уютно и безмятежно. Въехала пара машин; из одной выскочили близнецы- мальчишки о чем-то громко споря, седой мужчина поодаль гнусаво бубнил в телефон. Лайтман понимал бесполезность своих действий, тот, кто подбросил конверт уже далеко. И скорее всего им был уличный пацан, вроде «малыша», за предложенную плату согласившийся передать «почту». До полудня оставалось более двух часов, Кэл с огромным бы удовольствием нарушил свою привычку не пить спиртное до ланча. Хорошая порция виски принесла бы облегчение и немного расслабила натянутые до упора нервы. Но пришлось обойтись, купленной в больничном автомате, баночкой колы, выхлебав ее залпом, Кэл поплелся вдоль коридора в сторону палаты Джиллиан, оттягивая время и давая себе возможность собраться. Давненько Кэлу не приходилось прикладывать столько труда, чтобы по его лицу нельзя было определить его внутреннее состояние. Внешнее безразличие — маска, которую он натягивал на лицо с отшлифованной годами легкостью, ускользало; во взгляде не было обычного беспечного выражения. Фостер лишь посмотрев на него, моментально раскусит его фальшивую веселость и наигранное добродушие, поймет, что он не на шутку встревожен и, не будучи глупенькой, спроецирует его беспокойство на себя. И окажется права. Как же он не любил ей лгать, но делал это с завидным постоянством при этом моментально ощущая ответную боль и гнев, ненавидя самого себя. Но снова придется. С независимым видом с легкой ухмылкой на лице Кэл вошел в палату Джиллиан широким свободным шагом, и сразу же наткнулся на препятствие. Лайтмана встретила снисходительно посмеивающаяся медсестра, широко разведя руки, она преградила ему путь, не пропуская дальше в палату. — Больная должна отдыхать, — не терпящим возражения тоном, пророкотала она, — А вы мистер, мне попадаетесь не в первый раз, и ваши посещения нервируют мою подопечную. — Дора, — скривился Кэл, закатывая глаза к потолку. — Ну и физиономия, только в цирке выступать. На меня ваши ужимки не действуют. Они стояли напротив, сверля взглядами друг друга, как два бойца на ринге, готовые к обороне и нападению. Кэл растянул губы в улыбке, склоняя голову в бок, и неожиданно подмигнул возвышающейся над ним полногрудой женщине. Она пару раз моргнула и опустила руки. — Вы что гипнотизер? — проворчала она с опаской, — Двадцать минут, не более. Больная капризничает, она совсем недавно отошла от тяжелого наркоза, уговорите ее чего-нибудь съесть или хотя бы выпить сок. — Постараюсь, — Кэл поднял руку, показав медсестре бумажный пакет, — Мороженое ей не возбраняется? — Нормально, — Дора улыбнулась, и Кэл понял, что внезапно завоевал ее доверие. — Джиллиан любит шоколадное с орешками. — Оно самое, — Кэл боком осторожно просочился вперед, медсестра отступила к стене, удивленно говоря, — Редкий мужчина так хорошо знает вкусы своей женщины. — Мы коллеги, — хмыкнул Кэл и с трудом сдержал сокрушенный вздох, Джиллиан, укрытая до груди клетчатым пледом, с хитрым прищуром наблюдала за уморительной сценкой — противостоянием между Кэлом и медсестрой размышляя о том, как бы развертывались события дальше, если бы Лайтман узнал, историю Доры. По большой вероятности стал ее лучшим другом и поклонником. Эта милейшая женщина жила по соседству с семейством Фостер, многодетная мама и счастливая мужняя жена, не переваривала Алека и, в отличие от Кэла не пряча своих чувств, без обиняков высказывала Джиллиан свои подозрения в адрес «сэра Фостера». Как с презрением величала Алека, не понимая, на что надеется такая умница и красавица, как Джиллиан, закрывая глаза на выходки своего бесхребетного и занудного супруга. По воле случая Дора оказалась палатной медсестрой и всячески ограждала Джиллиан от неприятностей и нежно заботилась о ней. Собиралась вопреки больничным правилам устроить ей освежающую ванную. А Кэл пришел, как всегда вовремя. Стычка с Дорой оказала Кэлу неоценимую услугу. Она немного отвлекла его от тревожных мыслей. — Привет, — Лайтман плюхнулся на стул, — Я только что купил Эмили машину, — фраза прозвучала так, словно он только что продал дочь в рабство, ужасно сожалея о сделке. — Отличная новость, — Джиллиан мягко улыбнулась, — Эмили давно заслужила свой транспорт, а тебе пора прекратить опекать ее, как несмышленыша. Что ты будешь делать, когда Эм отправится в колледж? — Женюсь на тебе, — сердито буркнул Кэл, — И начну перевоспитывать. — Прекрати, — рассмеялась Фостер, — Ведь ты пришел ко мне не ради того, чтобы сообщить эту прискорбную новость. Кэл, что случилось? От внимательного взгляда Фостер не ускользнула непривычная бледность Кэла, темные круги под ввалившимися глазами и странная суетливость, он явно был измучен и проводил бессонные ночи, растеряв свою способность мимикрировать. — А с чего это ты взяла? Я уже не имею права заскочить к другу в больницу и угостить его мороженым, — Кэл быстренько отвел взгляд, наклоняясь, и вытащил из фирменного пакетика любимой кафешки Фостер фунтовый стакан шоколадного мороженого, — Это тебе угощайся. — Кээл, — чуть на распев проговорила Джилл, — Ты отвратительно выглядишь. А за мороженое большое спасибо, больничная еда, — она сморщила носик, — Не слишком вкусная, чуть позже попрошу Дору покормить меня.- Фостер с беспечной улыбкой, словно говорила о чем-то само собой разумеющемся, посмотрела на свои забинтованные руки. Взмахнула левой, а правая рука, зафиксированная специальной медицинской повязкой ядовито голубого цвета, осталась неподвижной, лежа поверх пледа чуть ниже груди. — Прости, Джилл, — Кэл мотнул головой и потер подбородок пальцами, — Совсем заработался. Без тебя в офисе пустыня. А я один рабочий верблюд. — Мммм, не прибедняйся, — Фостер склонила голову в бок и облизнулась. Кэл раздразнил ее принесенным лакомством, рассмотрев знакомую этикетку, Джилл захотелось немедленно ощутить вкус мороженого. После наркоза во рту было противно и сухо. С покровительственной ухмылкой Лайтман наблюдал за Джиллиан, правда, не рискуя предложить ей свои услуги, хотя стесняться не было смысла. Завтра или через день Фостер выпишут из больницы и им придется отбросить стеснение и прочие заморочки, что плохо, а что хорошо. Можно или нельзя. Так или иначе ему или Эмили придется не только кормить Джиллиан с ложечки, но завтрак, обед и ужин — это мелочи по сравнению с другими бытовыми проблемами. Слава Богу, Кэл вовремя сообразил и обратился в специальное агентство по найму и договорился о дневной сиделке, понимая, что Джиллиан будет значительно легче довериться постороннему человеку, чьей профессиональной обязанностью является уход за больными. — Если ты не против? — с характерным щелчком, Кэл снял крышку со стаканчика, — У тебя найдется ложка? Немного оторопев от предложения, Джилл замялась, представляя, как это нелепо и не совсем ловко будет выглядеть — Кэл кормит ее с ложечки. Вздохнула и смирилась, желание попробовать мороженое пересилило смущение. — На прикроватном столике позади тебя. Проглотив первую порцию, немного смущенная, и от этого как всегда очаровательная Джиллиан снова открыла рот, позволив Кэлу покормить себя мороженым. Он дважды ошибался и совал ложку себе в рот. — Кэл! — она выставила вперед левую руку, преграждая дорогу очередной порции лакомства, — Все очень вкусно и ты потрясающе заботлив и нежен. Но я не верю, что ты приехал ко мне, чтобы сообщить о покупке машины и угостить меня мороженым. Кэл, что случилось? Ты весь на нервах. — Да? Ты так считаешь? — он оттопырил губы, — Дело сложное попалось. И я снова связался с ФБР. — ФБР? — нахмурилась Джиллиан, — Это то самое, о похищенных у меня трусиках? А вчера вечером ты что-то меня спрашивал о Карине. Или мне это приснилось во время наркоза? — Как ты думаешь, Фостер, что произошло в доме Дюваль во время пожара? Джиллиан менее всего ожидала вопроса о пожаре, решив, что это дело закончено, а Кэл перестанет домогаться ее и требовать объяснить, зачем она вернулась? — Что тебя интересует? — она откинулась на подушки и перевела взгляд на потолок, — Я почти ничего не помню. До сих пор. — А если постараться. С самого начала. Ты не помнишь, как оказалась на улице? Что было в доме? И мог ли быть там кто-то третий? — Кэл говорил жестко, и даже жестоко, напирая. Он привстал и наклонился над Джиллиан, вжавшейся в постель. — Кэл, ты меня пугаешь. Что произошло? О чем я не знаю? — Ты не сама выбралась. Тебя кто-то вытащил. — Возможно! — она села, упираясь локтем левой руки Кэлу в грудь, — Не дави на меня! Не дави! — она вдруг испытала безотчетный страх. — Тише, — он рывком поднялся со стула и отошел к двери, плотно прикрывая ее, — Я тебя не обвиняю, просто хочу понять, кому я должен быть благодарен за то, что сейчас мило болтаю с рассерженной Джиллиан. — Подойди ко мне, — внезапно попросила его Фостер, — С другой стороны, — Откинь плед, — она говорила отрывисто, приказным тоном. Кэл удивленно вытаращил на нее глаза. — Что ты собираешься… — Заткнись и делай, что я говорю. Лайтман недоуменно выпятив нижнюю губу, решил не спорить с Фостер, осторожно отогнул край пледа. — Задери рубашку! — велела Джиллиан, — Не делай такой вид, можно подумать ты ни разу не видел голых женских ног. Ну, давай же. Смелее я ничем не отличаюсь от твоих кошечек. Нахмурившись, Кэл вздохнул и осторожно коснулся пальцами колена Джиллиан, ее кожа была горячей и гладкой, подхватил край больничной рубашки и потянул вверх. На обнаженном бедре оказались несколько уже покрывшихся тонкой корочкой, слегка припухших царапин. Одна длинная — начиналась под коленом и доходила до краешка выглядывающих из- под распашонки белых трусиков и две короткие, но более глубокие, их края для лучшего заживления соединяли крохотные скобки. — Как я должен это понимать? — Вот еще, — Джиллиан повернула голову, похожая царапина была на щеке рядом с ухом, — И еще есть на этом запястье под повязкой, она едва заметно пошевелила загипсованной рукой. — Фостер, не изъясняйся загадками.- Кэл поправил рубашку и вернул на место плед. — Из этих царапин удалили обломки шипов боярышника. Да! Меня кто-то вытащил из дома и проволок между колючих кустов, бросив на лужайку. Но я не помню! В доме никого не было. И сам знаешь — это очень тихий район и днем жизнь там замирает. Супермена на улице я тоже не встречала. Она замолчала, и плотно сжав губы, смотрела на Кэла сердитым взглядом, ожидая объяснений. Лайтман неопределенно пожал плечами и коротко хмыкнул. -Кстати о пропавших трусиках. Когда вы с Сарой шлялись по магазинам случайно не оставляли машину без присмотра? — У меня нет привычки, бросать свою собственность на произвол судьбы, — излишне резко ответила Фостер, — А это имеет какое-то отношение к пожару и моему таинственному спасителю. — Возможно, — буркнул Кэл. Он так и не решил, стоит рассказывать Джиллиан о грозящей ей опасности или пока он до конца не разобрался и не поговорил с Кэндалом, не имеет смысла ее преждевременно беспокоить. Все же в больнице под присмотром целого сонма врачей медсестер Фостер ничего не угрожает. Пусть отдыхает и набирается сил. Хоть Джилл и не понравился его внешний вид, она сама не далеко от него ушла — на бледном осунувшемся лице ярко горел румянец, а под глазами залегли глубокие тени. Руки привычно, словно сами по себе без приказа мозга оказались глубоко в карманах джинсов, потирая бедра сквозь ткань, Кэл прошелся по палате, останавливаясь у окна. Приспущенные жалюзи почти не пропускали солнечный свет, но один случайный лучик, насмешливо плясал на задвинутой в самый угол подоконника корзинке с фиалками. Фиалки. Пока Эмили выбирала машину, Кэлу позвонил Таннер. Молодой человек, с величайшим трудом сдерживал злость. Скрипя зубами и через слово матюгаясь, объяснил, что поиски покупателя фиалок ни к чему не привели. Агенты планомерно обошли все цветочные салоны, магазины, лавочки, побывали у частных торговцев и все без полезно никто не торговал подобными дизайнерскими корзиночками. И лишь случайно один из ФБРовцев наткнулся на стихийный цветочный развал в Мерилинде около автобусной остановки. Продавец хорошо запомнил, как в середине дня его прилавок обступила стайка молоденьких девушек. Они щебетали, ворковали, глупо хихикали и беззлобно переругивались, выбирая букет. Мужчина поинтересовался — кому предназначены цветы. Одна самая дерзкая и наглая звонко расхохотавшись, ответила: «Подруге на могилу. Ее жених приревновал и задушил за полчаса до венчания». Торговец не понял, правду говорит девчонка, или над ним издевается, но на этом их разговор окончился. У одной милашки зазвонил телефон, она невнятно буркнула на непонятном языке. Кто-то из девушек тут же бросил на прилавок наличку, другая схватила корзинку с фиалками, и они все вскочили в подъехавший автобус. Торговец не запомнил ни номера автобуса, ни в каком направлении он шел, а на вопрос узнал бы он кого-то из покупательниц, ответил отрицательно. Немного помявшись признался –он не интересуется женским полом и все девицы, куколки, милашки для него на одно лицо. Губки, глазки… много шума и капризов. — Violets — фиалки, — раздраженно проворчал себе под нос Кэл, беря с подоконника корзиночку с цветами — Violent- насилие? — не расслышала Джиллиан, и повернула голову в его сторону.- Ты сказал насилие? В чем дело? — Нет, я сказал фиалки, а не насилие, — с плохо сдерживаемой яростью, ответил Кэл! — Фиалки! Это цветы просто цветы! Обыкновенные цветы. Почему, черт побери, они должны быть связаны с сексом и насилием? — Не понимаю тебя Кэл, но это сказал ты и почему вдруг окрысился на фиалки, они в принципе милы. — Но? — он присел на стул рядом с изголовьем кровати, вертя в руках благоухающий букет, — Тебе в них что-то не нравится? Они странные? Или что-то еще. — По отдельности цветы очень симпатичные, нежные, но то, как их скомпоновали в эту чисто «деревенскую» композицию, вызывает отталкивающие ощущения. Все как-то излишне. И разнообразие красок, и резкий аромат, словно подбирали самые пахучие цветы, и эта ленточка с бантиком. Претенцезионно, вычурно и безвкусно. Поставь их на место, — Джиллиан отползла на противоположный край постели, у меня сразу начала болеть голова, — А еще лучше подари кому-нибудь из персонала, пусть украсят сестринский пост. Кэл провел в палате с Фостер чуть более двадцати минут и снова отметил, что Джилл ведет себя как-то нервно. Ерзает на кровати, вертится, переворачивается с бока на спину, то сгибает колени, подтягивая их к животу, вы вытягивается в струнку. Вздыхает и постоянно облизывает губы, на вопрос хочет ли пить, или еще мороженого, ответила отрицательно. Все говорило о том, что ее явно что-то беспокоит. — Послушай, Джилл, может позвать медсестру, а я на пару минут удалюсь? — цветы заняли свое место на подоконнике, а Кэл вопросительно пялился на Джилл в очередной раз, подтянувшуюся на локте левой руки, пробуя сесть поровнее. — Лучше вытащи из-под спины вторую подушку, — попросила его Фостер и вдруг ее губы искривила презрительная усмешка, Джилл сморщилась и откинулась назад, закатывая глаза к потолку, — Ты думаешь, я тебя стесняюсь и боюсь признаться, что мне нужно в туалет? Какая глупость. Но спасибо за внимание. У меня болит все тело, и зудит кожа, я бы согласилась, чтобы меня подвесили за ноги вот на этой люстре, — чуть ли не выкрикнула она и внезапно замолчала, глядя на Кэла тревожным взглядом. Она пыталась вспомнить мелкие подробности — все что они делали с Сарой объезжая магазины перед свадьбой и забирая заказы. Что-то мешало сосредоточится, какой-то противный колокольчик негромко, но неустанно звенел в ушах, старательно запутывая мысли. Но стоило Кэлу сделать предположение о ее физиологических потребностях — колокольчик перестал звенеть, а сознание стало чистым, и Джилл приоткрыв рот, замерла. Сглотнула и почти незаметно кивая, проговорила: — Да, был момент. Я оставила машину не только незапертой, но и не вытащила ключи из замка зажигания. Минут на пять. Этого было достаточно, чтобы открыть заднюю дверку, вытащить не только трусики, но и все наши покупки, а при желании угнать машину. — И где это произошло? — Кэл мысленно пролистал снимки, сделанные в тот знаменательный день таинственным фотографом — На автозаправке около въезда на путепровод, — почти прошептала Джиллиан, ощущая себя крайне неловко. И непонятно зачем пояснила, — Мы ходили по бутикам несколько часов, а там обычно, если приходится ждать предлагают кофе, чай или минеральную воду. Пить хотелось постоянно. Потом проторчали в пробке около часа, — Я чувствую себя идиоткой, — она прикрыла лицо согнутой в локте левой рукой, — Но в тот момент даже не возникло подозрений, что кто-то может забраться в машину в таком многолюдном месте. Да и вообще я думала о другом. — Случается в жизни и более забавное, — пробурчал Лайтман, направляясь к двери, — Пока, милая. Отдыхай. — Кэл, — окликнула его Фостер, Ты так мне ничего и не объяснил. Он шагнул назад, глянул на нее через плечо и помахал в воздухе рукой. — Пока, — и исчез. — Кэл Лайтман, — Джиллиан едва сдерживала гнев, не имея возможности сжать кулаки и стукнуть по кровати, она рывком выпрямила ноги, — Как же ты меня бесишь. Если бы ты знал, с каким бы наслаждением я влепила по твоей наглой, ухмыляющейся физиономии, — прикрыла глаза, с трудом натягивая на себя плед, откинулась на подушку и мечтательно проговорила, — Оооо, наступит день, и я отплачу за все твои издевательства и ложь.- Клацнула зубами, — Господи, отчего же здесь так холодно и жутко болит голова… Апрель 1976 года. Предместье Лондона. Старинный замок стоял у подножья холма. Величественный и изящный, с фасадом, украшенным колоннами, с рядами балконов, с высокими стрельчатыми окнами, он казался ожившим заветом предков. На деревьях росших вокруг особняка уже проклюнулись почки и зазеленели первые нежные листочки. Стены, выложенные из грубо отесанного камня, обвивал дикий виноград и золотистый плющ. Пышно цвел старый каштан, лепестки летели по ветру, как снег. Но сидящей за рулем «вольво» молодой женщине было глубоко наплевать на величие поместья и красоту окружающей природы. Мэлоди остановила машину перед ажурными коваными воротами и, собираясь с духом перед предстоящей битвой, выскользнула наружу и вдохнула в себя свежий напоенный запахом первой зелени воздух и невольно залюбовалась открывшимся ей видом. Все наверно могло быть чудесным, если бы не одно «но», весьма весомое и мерзкое. Мэл тряхнула волосами, золотисто — рыжее облачко взметнулось вверх и покорно легло на плечи, приятное, но немного бледное и напряженное лицо, исказила гримаса отвращения в чуть раскосых зеленых глазах застыло брезгливое выражение. Не каждая жена узнает о своем муже такие постыдные вещи и не каждый муж платит отступные такого размера. Но Мэлоди была счастлива, что ее недолгому браку пришел счастливый конец, она всей душой ненавидела Англию этот дом, его хозяина и проклинала тот день, когда поддавшись порыву страсти сказала «да» принимая предложение и вышла замуж за красавца Эдварда. Он был таким…. Женщина осуждающе хмыкнула, нырнула в машину и зло, вцепившись в руль, нажала на газ, въезжая через двустворчатые ажурные ворота на широкий двор вымощенный отполированным временем булыжником. Какое счастье еще немного и она швырнет в надменную рожу мужа свое обручальное кольцо, внушительных размеров бриллиант поблескивал на пальце — соберет самые необходимые вещи, и вместе с полуторогодовалым сыном исчезнет из жизни этого аристократического семейства. Несколько часов, всего несколько часов и трансатлантический лайнер унесет ее за океан — домой. Как же она устала, устала играть роль любящей жены, закрывать глаза на «маленькие» прихоти мужа извращенца. Мэлоди была второй женой Эдварда Джона Спенсера Кендалла, его первая жена умерла во время родов. Сын Мэл и Эда был вторым ребенком. По рождению аристократом и нищим. В роду Кендаллов состояние и титул передавалось по наследству старшему сыну, дочерям давали превосходное приданое, а второй и последующие сыновья не получали ничего. Кроме громкого имени. Мэлоди не были нужны деньги и титул для ее единственного и любимого сынули, она хотела свободы. Она случайно открыла «тайную» комнату мужа и, высказав ему все, что думала о его «увлечении» получила очень хорошее предложение. И согласилась. Что могло быть лучше в ее положении ненужной жены: возможность вернуться в штаты с сыном и весомым банковским счетом или же прозябать в ледяной роскоши замка, содрогаясь от страшных мыслей и думая о будущем сына. Или во всеуслышание заявить о творящихся безобразиях за старинными стенами? Большие деньги затыкаю и более широко раскрытые рты, да и кто бы ей поверил чужеземке, что в богато обставленных покоях в благородном семействе творятся препакостные вещи. Ее слово, против слова мужа и свекра. Бессмысленно. Мэлоди было жаль одного, что она оставляет на растерзание и обучение неадекватным родственникам семилетнего Реймонда. Пара чемоданов, дорожная сумка — вот и весь ее багаж. Непривычная легкость на безымянном пальце. Ухмыляющаяся физиономия мужа, его прощальный липкий поцелуй, от которого до сих пор тошнит и хочется вытереть губы. И самое дорогое — недовольно скулящий, сонный малыш в детском кресле. Ее милый и любимый Майкл, ее сокровище Майки. Женщина отметала гнетущие мысли и не допускала, что в ее ребенке может взять верх гнилая аристократическая кровь. Никогда. Она воспитает из него настоящего мужчину. ***** Лайтман снова опаздывал. Встреча с Реймондом Кендаллом была назначена ровно на полдень. А сейчас его часы показывали 12:28. Разница, в сущности небольшая равная какому-нибудь мгновению, проведенному в приятной компании в любимом баре со стаканчиком доброго виски. Но, увы, Кэл находился не за стойкой бара, а за рулем недавно купленной машины. Противный мелкий дождик, который как-то незаметно поглотил солнце, обволакивая серой дымкой цепко держа в своих скользких объятиях ставший сумрачным город. Машина мчалась почти вслепую, то и дело, рискуя на очередном перекрестке или повороте доставить своему временному хозяину какую-нибудь неприятность. Но шины мерзко повизгивая, мертвой хваткой цеплялись за мокрый асфальт, не позволяя «форду» совершить кульбит или устроить незапланированное свидание с деревом или выскочить с проезжей части на мягкий газон. Воспоминание о виски в такую промозглую погоду неприятной дрожью отозвалось по всему телу. Кэлу давно и сильно хотелось выпить. Понимая невозможность исполнения своего желания в ближайшее время, он мысленно выругался. Машина въехала передними колесами в огромную лужу, резко затормозив, подняла тучу брызг и остановилась на выложенной мрамором парковочной площадке около одного из небоскребов на Северо-Западе, на его верхнем этаже находился офис благотворительного фонда Кендалла. В приемной больше похожей на небольшой танцевальный зал, Кэла встретила приветливая и улыбчивая дама, явно разменявшая пятый десяток. Она была стройной, высокой, идеально ухоженной и привлекательной чисто в английском стиле. Волосы женщины были собраны на затылке в пучок, тело упаковано в светло-бежевый костюм двойку, единственным украшением оказался тонкий витой браслет с бриллиантами на хрупком запястье, леди являла собой образчик хорошего вкуса. — Добрый день, доктор Лайтман, — с легким наклоном головы она поприветствовала Кэла, — Филиппа Сенфорд, личный помощник господина Кендала, — отрекомендовала она себя, с ярким оксфордским акцентом. Даже намеком не упрекнув Лайтмана в опоздании. — Чудненько тут у вас, — лениво протянул Кэл, прямиком направляясь к двери ведущей в кабинет, обитой бежевой кожей под цвет костюма секретарши. — Прошу простить, — она взмахнула рукой, сделав предупреждающий жест и, выходя из-за своего стола мини-аэродрома, — Но господин срочно покинул офис, отправившись в один их детских приютов, курируемых его фондом. Он просил извиниться перед гостем и предложил перенести встречу на завтра, если доктору Лайтману удобно, она состоится в десять утра. Выслушав многословную тираду, Лайтман сморщил нос и толкнул дверь плечом, не вынимая рук из карманов и, сунув голову в кабинет, убедился, что он пусть. Не оставалось ничего другого, как согласиться с предложением о переносе встречи. Танцующим шагом покинул приемную и не отказал себе в удовольствии прогуляться по просторному роскошно обставленному офису, ныряя по пути в первую попавшуюся открытую дверь. Пораспрашивал сотрудников, норовя вытянуть из них хоть какую полезную информацию. Но наталкивался на доброжелательнее улыбки и глухое молчание, либо односложные ответы «Нет», »«Да», «Правда»… И был выдворен предельно вежливым охранником, проводившим его до машины и с добродушной улыбкой Шрека пожелавшего приятного пути. Приехав в «ЛайтманГрупп» вызвал к себе двоих «главных бездельников». Торрес и Локер с поникшим и виноватым видом сгрузили ему нас стол добытые в гольфклубе жидкие сведения. Складывалось впечатление, что Рейманда Кендалла окружает невидимая, но весьма прочная и непробиваемая стена. Никто ничего о нем не знает. Особенного, чего нельзя было бы прочитать в газетах и журналах или увидеть по телевидению. Кэл отлично знал, что не бывает людей без тайн, каждый индивидуум скрывает нечто особое, что нежелательно предавать широкой огласке. *** Кэл открыл глаза и резко сел, протирая лицо рукой, отгоняя остатки сна. Десять минут назад, вымотанный до предела, он прилег отдохнуть на диван и задремал. Ему приснился страшный сон, связанный с Джиллиан. Темный тоннель, похожий на канализационный сток, под ногами хлюпает вода, прямо перед ним глубокий наклонный колодец. Джиллиан отважно бросается в него, скользя босыми ногами, словно по льду. Он следует за ней, теряет из вида, и возвращается с полпути. Потом, приложив несколько усилий, отчаянно прыгает в неизвестность, но скользит не по льду, а по мерзкой зловонной слизи. И вдруг видит свет, льющийся откуда-то сверху, поднимается сильный ветер, и прямо перед ним появляется Джиллиан. Белоснежная одежда женщины полощется на ветру, облепляет стройное тело, вырисовывая все его изгибы. Джиллиан улыбается, широко разводит руками и расправляет золотистые крылья, взмахнув ими, летит навстречу ветру и белому слепящему свету. Лайтман еще немного посидел, размышляя, что бы это значило. Кэл ненавидел кошмары, и терпеть не мог копаться в собственном подсознании, пытаясь разобраться в происхождении вот таких непонятных видений. Он взглянул на часы — пять вечера. Уже можно ехать домой и вплотную заняться изучением документов переданных «доктором Моро». В них наверняка найдется что-то более интересное и имеющее непосредственное отношение к душителю «невест». — Лайтман, — мужской голос прозвучал тихо, даже вкрадчиво, но настолько неожиданно, что Кэл плюхнулся на диван, едва привстав с него.- Не пугайся я не страшный. На фоне распахнутой двери вырисовывался темный силуэт не особо приятного гостя. -Таннер, я тебе свидания не назначал, — буркнул Кэл, встал на ноги потянулся за пальто. — Повремени, — Дин, бесшумно прикрыл дверь и пружинящей походкой, уверенного в себе человека вошел в кабинет, — У меня есть разговор. Давно тебя жду. Ты просто гениально умеешь играть в прятки. — Ты изучил не все мои таланты, — хмыкнул Кэл, уставившись на Таннера. Когда Лайтман так смотрел, любому становилось не по себе под его безжалостным, злым и цепким взглядом. Но Дин лишь добродушно улыбнулся и сел на диван. Крепкий орешек, наглый и нахальный тип, не зря его Кэл невзлюбил с первой встречи. — Не было нужды и, думаю не появится. Я бы хотел поговорить о Джиллиан, — перешел он к делу, по хозяйски откидываясь на спинку дивана. — Ни за что. Я ни с кем и никогда не стану обсуждать Джиллиан. — Будешь, — с мягкой настойчивостью не согласился Дин, — Нет смысла меня к ней ревновать. Ее крепость оказалась неприступной. Видимо, бережет себя для….- он хохотнул, — Для тебя видимо. — Пошел вон! — сдавленным от бешенства голосом приказал Кэл. — Давай не будем ссориться. Нам предстоит долгая работа по делу «душителя» и мы заинтересованы, чтобы он никоим образом не добрался до доктора Фостер, — интимное Джиллиан, внезапно сменилось официальным доктор Фостер, — Таннер закинул ногу на ногу и поерзал, ища более удобное положение. Он нервничает, отметил Кэл и его поведение, скорее защитная реакция. Или он отличный лжец. — Прелестно, — сменил Лайтман гнев на милость, решив все же выслушать и Дина. Он вздохнул, поджал губы и потер ладонь о ладонь. — Я понимаю, почему ты бесишься, когда я говорю о своей связи с Дж… о докторе Фостер. Ничего не было. Пару раз сходили в кино, поужинали в кафе, и она один раз позволила себя поцеловать, — на его лице появилось обиженное выражение, — Если это вообще можно назвать поцелуем. — Чудесная история, так и вышибает слезу, — Кэл всхлипнул и шмыгнул носом, — Но не свежая. Старье. — Я биологический отец Софи.- Дин напрягся, — И когда понял, что Джиллиан недосягаема, совершил грубейшую ошибку, решив ее завоевать весьма своеобразным способом, лишь еще больше огорчив и оттолкнув от себя. — Меня не интересуют ваши с ней отношения. Она, знаешь ли, свободная женщина и умная. Но вот с мужчинами ей не везет, — закончив фразу, Кэл мысленно себя обругал, какого черта он тут обсуждает личную жизнь Фостер с этим непозволительно красивым ублюдком. Фостер говорила ему об этом совпадении. Вероятность встречи отца бросившего ребенка и женщины решившей его усыновить была ничтожно мала, учитывая печальный финал попытки Фостер стать мамой. — Интересуют еще как, мне сорока на хвосте принесла, что ты каждого ее воздыхателя, чуть ли не на детекторе лжи проверяешь. — Зачем, — Кэл скривился и развел руками, — Я лучше любого детектора. — Ты знаешь, что такое любить, по настоящему, до боли, до отчаяния. Когда тебя ломает не хуже чем от сильнейшей лихорадки. Когда взгляд, улыбка любимой как благословении небес. Когда сердце забывает, как биться, когда… — Допустим, — оборвал его Кэл. — Мне хватило одной встречи и улыбки доктора Фостер, чтобы понять, что эта женщина, ради которой я готов на все, — Таннер съежился, став похожим на побитого пса, полностью растеряв свою самоуверенность, — А мне предложили всего лишь дружбу. — Еще раз повторяю, у меня нет времени выслушивать твою исповедь, я вроде бы на священника не похож, ты не спутал мой офис с церковью? — Когда я понял, что все безнадежно, — Дин словно не слышал насмешки Кэла, продолжая, — Решил воспользоваться служебным положением и разузнать о Джиллиан все. У каждого человека есть особые точки, нажав на которые можно добиться многого. — Ах, ты гаденыш, — покачал головой Кэл, презрительно усмехаясь, — Надавил сученок. — Ну, зачем же так грубо, — Дин медленно поглаживал большим пальцем правой руки, тонкий шрам около указательного пальца на левой. Весьма характерный жест — он пытался успокоить сам себя, — Просто копнув поглубже, случайно обнаружил, что меня и доктора Фостер связывает очаровательная малышка. И попытался воспользоваться ею для наведения мостов. — Не вышло. Так бы и врезал по твоей холеной роже, — не скрывая отвращения Кэл вскочил на ноги и отошел к окну, опасаясь, что не сдержится и исполнит угрозу. — А вы знаете, каково это обнаружить, что где-то у чужих людей растет твоя дочь. Твоя плоть и кровь. А у нее есть родные бабушка и дедушка, они мечтают о внуке или внучке с удовольствием взяли бы на себя воспитание ребенка. Эти слова прозвучали с такой неприкрытой болью и тоской. — Учитывая, что после ранения я больше не могу иметь детей, — едва слышно добавил Дин, глядя в спину Кэла. Лайтману неожиданно стало жаль Таннера, Кэл вспомнил, как поступил сам: унизил и оскорбил Джиллиан, ни на секунду не задумавшись о ее чувствах, когда защищал свое право на владение Эмили. А ведь действительно он выкупил дочь у бывшей жены, подставив под удар общее с Джиллиан дело, чем вряд ли должен гордиться. Медленно развернулся и окинул внимательным взглядом Дина, забившегося в угол дивана. Может он и правда несчастный и обманутый отец, готовый любыми средствами вернуть своего ребенка, либо великолепный актер, разыгрывающий хорошо отрепетированную роль. Интонации голоса, выражения глаз, дрожащие губы говорили за первый вариант, а полное отсутствие мимических морщин за второй. Но что-то подсказывало Кэлу, что сидящий перед ним мужчина действительно страдает. — Линда стерва, — зло бросил Таннер, — Она безжалостно обошлась и с Джиллиан и со мной. — Кто такая Линда? — Кэл выпятил нижнюю губу, Фостер не упоминала такого имени. — Та, кто родила Софи, та, что решила заработать бабла на человеческом горе. — Ничего не понимаю, — Лайтман потряс головой, сжимая виски пальцами. Разговор зашел слишком далеко. И Кэл ощущал, что все сильнее вторгается на личную территорию Фостер, она в бреду произносила имя Лаура и упоминала что-то про материнский инстинкт. Если Дин отец, то он второе заинтересованное лицо в этой истории. — Джиллиан называла другое имя, — все же решился он выслушать исповедь Таннера до конца. — Возможно перепутала. Ее звали Линда. Училась в местном колледже, по ночам подрабатывала в баре, официанткой. У нас с ней завязался короткий и необременительный роман, пока я был в командировке в городке, где жила эта девица. Она очень миленькая, походила на Джиллиан в юности. И выглядела такой беззащитной. Наивной. Я ей оставил свои координаты, если вдруг потребуется помощь. А она отдала нашу дочь приемным родителям. Дин замолчал, уставившись пустым отсутствующим взглядом в угол кабинета. — Так может отец кто-то другой? — Кэл снова развалился на диване, вытягивая ноги. — Я не идиот, — Таннер горько ухмыльнулся, — Хорошо работать в «органах», но все равно пришлось потрудиться и вложить немалую сумму, чтобы найти девочку. Анализ ДНК показал, что я ее отец на 99,9%. Кэл вспомнил свои сомнения и как бесился, сходя с ума от ревности, когда ему в голову стукнуло, что Эмили не его дочь. И посочувствовал сидящему рядом с ним мужчине. С него давно сполз весь лоск и спесь и самоуверенность, и от того нахального молодого человека, без предупреждения явившегося к Кэлу требуя аудиенции, осталась жалкая тень. — Отдала и забрала, словно не живое существо, а ненужный товар, которому о вдруг нашли применение в хозяйстве, требуя возврата, — с ненавистью добавил Таннер. — У нее было полное право забрать ребенка и воспитывать самой. — Самой! — возмутился Дин.- Она через полгода продала девочку богатым фермерам из Техаса. За шестьдесят тысяч баксов. Такова цена материнской любви. Хейли Энн Сент-Анджело. Ей уже пять лет. Она такая красотка. И так похожа на Джиллиан. — И ты предложил Фостер ее вернуть? — задумчиво с сомнение в голосе произнес Кэл и, склонив голову наблюдал за Таннером. — Раз ты такой догадливый, то понял, какой ответ мне дала Джиллиан. Мы обсуждали этот вопрос в тот вечер, когда великий и ужасный доктор Лайтман пришел спасать слабую и беззащитную женщину от монстра из ФБР. Если бы мы с Фостер вступили в брак и подали в суд, то выиграли бы дело. И Софи вернулась к Джиллиан. — Но ты не мог и представить, что Фостер откажет. И не просто откажет и станет возмущаться и осуждать тебя. И ты своим поведением в большей степени оттолкнешь ее от себя. — Так и было. Она сказала, что не хочет причинить такую же боль, как пережила она, людям воспитывающим девочку, которых Энн называет мамой и папой. Что не может быть более разрушительного чувства чем боль матери, когда у нее отбирают ее ребенка. А я ее не слушал. Гнул свою линию и окончательно потерял. Она должна ненавидеть меня. — Но, — Кэл насторожился, зная характер Фостер и ее неискоренимую веру в людей и талант прощать. — Она протянула мне руку дружбы, как принято говорить. И посоветовала встретиться с родителями Энн, мирно, без суда и скандалов, договориться, чтобы они позволили мне видеться с дочкой. И даже обещала помочь. Она же психолог и может налаживать контакты с людьми. Кэл ничего не сказал, закатывая глаза к потолку развел руками, не испытывая удивления. Злость, да. Ревность, да. Наступит ли время, когда Джиллиан повзрослеет и снимет розовые очки, перестав, видеть в людях только хорошее. — Надеюсь, теперь я могу пойти домой? — улыбаясь, не разомкнув губ, с плохо скрытым ехидством, спросил Кэл. Все равно он не мог избавиться от неприятного ощущения, веяло от этого красивого и внешне подавленного мужчины недобрым холодком, что-то Таннер от него утаивает нечто важное, не договаривая всей правды. Была в их истории с Джиллиан некая недосказанность. — Как хочешь? — пожал плечами Таннер, — Я сказал, что должен. Теперь остается только работа, и нам лучше сделать ее на отлично. — И желательно поскорей, — страдальчески сморщился Кэл. У Таннера запиликал телефон и он, на ходу вытаскивая его из кармана, отправился на выход, недовольно бросая в трубку — Специальный агент Таннер… Лайтман накинул пальто и уже хотел выключить свет, но заметил мобильник, оставленный на столе. Пришлось вернуться. Взял телефон и только хотел убрать в карман пиджака, как айфон завибрировал в руке и через секунду недовольно затрезвонил. Он неожиданности Кэл выронил телефон, аппарат заскользил по ковру, исчезая под столом. Пришлось опускаться на корточки, затем вытянуться лежа на животе, доставая из-под тумбы стола не прекращающий верещать мобильник. На дисплее высветился незнакомый номер и Кэл проклиная какого-то обдолбанного идиота, который не может верно набрать номер, уже хотел отключиться. Вызвав меню, положил палец на кнопку сброса, но почему-то передумал. — Лайтман! — дверь распахнулась, с треском влепившись в стену, и в кабинет влетел Таннер, — Джиллиан…- прохрипел он, на лице мужчины застыла маска ужаса. Отмахнувшись от осточертевшего гостя, нахмурился и, состроив неопределенную гримасу, повернулся спиной к Дину отвечая на звонок: — Доктор Лайтман слушает. — Извините, что побеспокоила вас, — голос был женский, чуть хрипловатый и дрожащий. Незнакомый. — Раз уж позвонили, валяйте, говорите, что вам от меня потребовалось. — Это Дора, медсестра, — она судорожно вздохнула прямо в ухо Кэлу. — Джиллиан? — улыбнулся Кэл, вспоминая колоритную даму, — Джилл, ей что-то нужно? — уже более заинтересовано спросил он, понимая, что Фостер сама не сможет позвонить, но почему она не дала свой телефон. И вдруг стало тревожно, он крутнулся на каблуках и уставился на Дина, тот стоял, привалившись к стене, словно его перестали держать ноги. — Нет, я только что нашла ваш номер, — безжизненным тоном, оправдывалась Дора, — Простите, что так поздно. Джиллиан пять часов назад увезли в реанимацию, и никто не дает никаких гарантий… — Но, — Кэл потерял дар речи, чувствуя, как леденеют руки. Облизнул враз пересохшие губы, — С ней же все было в порядке, когда я уходил.- Он убеждал самого себя, не желая верить услышанному, — Я немедленно приеду. — Не стоит, — отрешенным тоном проговорила Дора, — К ней никого не пускают. — Не важно. Я скоро буду. Пошли, — он дернул за рукав еле дышащего Таннера, значок агента ФБР порой оказывается пропуском в самые недоступные места. А Кэл хотел знать все. И немедленно. ***** После звонка Кэла Эмили не находила себе места, слоняясь из угла в угол в пустом доме. Она зажгла свет во всех комнатах, но это не ослабило ее тревогу. Девушка никак не могла поверить словам отца, настолько неправдоподобно они звучали. Эмили было невыносимо оставаться одной в помещении, слишком многие вещи напоминали об отлично проведенном времени втроем. Отец, Джиллиан и она. Неужели эти счастливые моменты не повторятся и останутся только в ее памяти? Закутавшись в шаль, привезенную из дома Джиллиан, чувствуя почти неуловимый аромат ее духов, девушка вышла на улицу, и стояла на крыльце, глядя на мелкий моросящий дождик. При каждом глубоком вздохе кололо в легких, глаза опухли и болели от долгих слез. Эмили чувствовала себя растерянной и совершенно подавленной. Господи, откуда в жизни столько горя и печали? Эмили всхлипнула и закусила нижнюю губу, чтобы вновь не расплакаться. Слух уловил далекий звук приближающейся машины, и, подняв глаза девушка увидела подъезжающий темно-вишневый «форд» не испытывая ни грана радости, хотя это теперь была ее машина. Обхватив себя руками за плечи то и дело судорожно втягивая ртом воздух и вздрагивая от озноба, она неподвижно стояла, опираясь спиной о дверной косяк. Выключив двигатель, Кэл тяжело выбрался из автомобиля. Дверца машины захлопнулась с неожиданно громким звуком. Пройдя уже половину дорожки ведущей к дому, Кэл заметил одинокую фигурку дочери, стоящей в тени крыльца. Мужчина с трудом переставляя ноги, поднялся по скрипнувшим ступенькам и остановился, посмотрел на Эмили, но не произнес ни слова. — Джиллиан? — глухим и охрипшим от слез голосом спросила девушка. Кэл ничего не ответил, попытался улыбнуться, но его лицо исказила болезненная гримаса. Слезы навернулись на глаза Эмили, и Кэл распахнув объятия, шагнул навстречу дочери. Они крепко обнялись и Эмили, уткнувшись носом в отцовское плечо, в это мгновение вновь почувствовала себя маленькой шестилетней девочкой, и ей захотелось поверить, как в те далекие времена, что отец всемогущий и все исправит. Эмили ждала чего-то, каких-то успокаивающих волшебных слов, и время повернется вспять. Но Кэл молчал просто сжимал ее в объятиях, тихонько покачивая. И Эмили поняла, что прошлое никогда не вернется. ***** Она стояла в центре лужайки прямо перед входом дом. Босые ноги тонули во влажной траве, но она не ощущала холода. Окружающий воздух душный тяжелый и ничем не пахнет. Раньше она и понятия не имела, что значит «ничто», а теперь знает. Она пытается вспомнить миллионы известных ей запахов, которые можно было вдыхать, стоя тут перед домом в теплый весенний вечер. Аромат распускающихся роз, запах свежескошенной травы, и влажной после дождя земли, даже горячий запах ветра, дующего со стороны дороги. И у кустов барбариса посаженных вдоль подъездной аллеи был свой собственный, неповторимый запах. А вот сейчас ничего. Ветер как бы обтекает ее, не касаясь тела, не шевелятся складки длинного до щиколоток белоснежного платья. Можно было видеть, как на газоне ветер шевелит прошлогоднюю листву. Но там где стоит она все неподвижно и беззвучно. Она ожидает: что-то непременно должно произойти. Это она знает точно. Вдруг как будто нечто коснулось ее щеки. Нет не сейчас. Она еще должна многое сделать. Если сильно сконцентрироваться она может войти в дом. Прогуляться по комнатам, потрогать некоторые вещи. Воспоминания из прошлого почти совсем стерлись из памяти. Она очень быстро устает от всех этих мыслей, они причиняют ей боль и она сожалеет, что сделала это, лучше бы осталась на лужайке, где ей уютно почти как дома. Она почти почувствовала легкое касание ветра и услышала всхлипывания Эмили, шуршание шин по гравию и знакомые шаркающие шаги. Но она была уверена, что все это просто воспоминания, что слышать и чувствовать она сейчас не может. Эмили, она плакала, бедная девочка, и в глубине души она понимает, что она оплакивает именно её. Ей хотелось погладить ее по голове, успокоить, но неприятные посторонние звуки каким-то странным образом мешали ей сосредоточиться. И тогда она сделала единственное, что еще могла: использовала силу, остававшуюся где-то внутри, в животе. Какие-то слова, обрывки фраз, которые почти сразу забывались… — Я здесь, Эмили, Кэл я здесь… Она мысленно говорила с ними снова и снова. Наконец они ушли в дом, а она последовала за ними, двигаясь из комнаты в комнату. Она ощущала себя частичкой этого дома, настоящего уютного дома. Но с каждой минутой она все слабее и слабее чувствовала себя. Посмотрев вниз, она не смогла рассмотреть своих ног, в следующую секунду ей показалось, что они тают у нее на глазах. Она совершенно обессилела, прилегла на диван и привычно свернулась клубочком, закрывая глаза. В следующее мгновение она сообразила что вновь стоит на траве. Вокруг прочему-то много яркого солнца, которое светит сквозь облака на ослепительно синем небе. Она смотрит вниз — ног по-прежнему нет, они превратились в сумрачное сияние. Она пытается понять, как долго будет длиться это медленное исчезновение и что с ней будет, когда полностью раствориться в воздухе. — Папа, нет! — голос до боли знакомый, — Не хочу! Так не должно быть! Последнее о чем она успевает подумать, было Кэл ты справишься… И погружается в абсолютную темноту.