Теплый шоколад на десерт

Ослепляющий свет фар погас и тут же еще раз больно ударил в лицо. Сбитая с толку, ничего не видя перед собой, Джиллиан инстинктивно прикрыла глаза рукой, замерев на месте. Потеряв возможность ориентироваться, оказалась не в силах сообразить — бежать вперед или отступить на спасительный тротуар. Некто, сидящий за рулем, сжалился, выключил фары дальнего света и Джиллиан, обретя зрение, долю секунды, растянувшуюся в бесконечность, смотрела на хищную улыбку спортивной машины, мчащейся прямо на нее. —Фостер, берегись! — отчаянный вопль Кэла, словно удар хлыста подстегнул ее, заставив действовать. Внезапный и мощный выброс адреналина в кровь, словно окрылил ее. Джиллиан рванулась с места и сделала невероятный прыжок, какой был ей не по силам, будь она в нормальном состоянии. Упав плашмя на асфальт, она тотчас сгруппировалась и откатилась в сторону, почувствовав затылком жаркое дыхание машины.Взвыв двигателем и, обдав бензиновым выхлопом, она стремительно пронеслась мимо. Не в силах пошевелиться, плотно сомкнув веки и содрогаясь всем телом, Джиллиан, вцепившись ногтями в асфальт, лежала на проезжей части. Разум отказывался верить в благополучный исход происшедшего. Набравшись храбрости, она медленно открыла глаза, пробуя поднять голову, но снова прижалась щекой к шероховатой, нагретой солнечным теплом поверхности дороги. — Мисс, с вами все в порядке? Старческий, дребезжащий, полный сочувствия голос проник в мозг, выводя Джиллиан из оцепенения. Приподнявшись на локтях, она сквозь завесу волос, упавших на лицо, увидела над собой непропорционально высокую женскую фигуру. Сморгнув, Джиллиан рассмотрела абсолютно седую женщину, уставившуюся на нее. У пожилой леди на одном из чулок поползла петля, а на юбке были три бурых пятнышка от кетчупа. — Вы испачкались,— невнятно сказала Джиллиан, садясь и поджимая под себя ноги, повернувшись спиной к старушке, она механически водила пальцами по содранным в кровь коленям,— Мое мороженое,— обиженно искривив губы, она разглядывала раздавленный стакан и размазанное по асфальту вытекшее мороженое. — С вами все в порядке? — участливо переспросила женщина. — Да,— нахмурилась Джиллиан, что−то большое и темное заслонило свет, Джиллиан вскинула голову, заметив Кэла, наклонившегося над ней. — Кэл?!— удивленно воскликнула и с улыбкой протянула к нему руки. — Фостер, черт побери! — в эти слова он вложил столько эмоций, что Джиллиан снова нахмурилась. — Не сердись, Кэл. Он присел на корточки рядом, обхватил за плечи, прижимая к себе. — Кости целы? Шевелиться можешь? Ты не ранена, ничего не болит?— сходя с ума от страха и волнения, Кэл завалил вопросами Джиллиан, лихорадочно ее ощупывая. Она недовольно повела плечами, отталкивая его руки. Но он не обращая на сопротивление, гладил ее по спине, по растрепавшимся волосам, пытаясь заглянуть в лицо,— Не молчи, Джилл,— он легонько ее встряхнул. — Мороженое,— глухо безэмоционально повторила Фостер,— Он раздавил мое мороженое! — равнодушие сменилось гневом. Наблюдавшая за ними женщина покачала головой. — Сэр у вашей знакомой, шок, надо вызвать машину «скорой помощи» и сообщить в полицию. — Больница? — Джиллиан напряглась,— Нет! — она потрясла головой,— Со мной все в порядке,— попыталась оттолкнуть Кэла и подняться на ноги,— Всего лишь несколько царапин. Вот,— она показала содранную кожу на предплечье и коленях. Это мелочи. — Видите, она не в себе,— не желала угомониться бабулька. — Спасибо мэм,— Кэл выдавил улыбку, желая как можно скорее отвязаться от назойливой свидетельницы,— Мы справимся сами. Не состоявшийся наезд на Джиллиан произошел на его глазах. Когда выскочивший из ниокуда спортивный автомобиль, не сбавляя скорости, полетел на Джиллиан, Кэл на мгновение подумал, что столкновение неизбежно. Но тот, кто управлял машиной, в последний момент, нагло подмигнув задними повортниками, ловко вывернул руль, и едва ли не на двух колесах, объехал Фостер, лежащую ничком на дороге. Исходя бешенством, Кэл не мог не восхититься водителем, трюк был проделан с феерическим мастерством. Не надо быть особо умным, чтобы понять — целью сбрендившего незнакомца было не убивать, а напугать Джиллиан. — Фостер,— Кэл коротко клюнул носом, прижимаясь лицом к ее волосам и облегченно выдыхая. — Щекотно,— она отмахнулась, зацепив его ухо. Нахмурившись, Джиллиан оглядывалась по сторонам. Ее лицо побледнело на щеке и виске аллели капельки крови, выступившие на ссадинах, полученных при падении. Левую руку, Джиллиан держала согнутой в локте, прижимая к груди. На предплечье кровоточил глубокий порез. — У него был Флоридский номер,— внезапно сказала Джиллиан,— С рыжим апельсином, но думаю, номер фальшивый,— задумчиво, но уже с привычной интонацией доктора Фостер, она поделилась своими подозрениями, глянув на Кэла. — Господи, Джилл. — Я в полном порядке,— она похлопала Кэла по груди, — Со мной все хорошо, — улыбнулась и морщась, разогнула левую руку, касаясь щеки Кэла кончиками пальцев. Они показались ему ледяными. — Как же ты меня напугала,— недовольно проворчал Кэл, смахивая с плеча Джиллиан прилипшую травинку. — Извини,— она смущенно улыбнулась.— Выгляжу ужасно, да? Одну туфлю она потеряла, в волосах запутался мелкий мусор, подол платья разорвался по шву, обнажив бедро. Джиллиан поправила волосы, упавшие на лицо и, соединив колени, пыталась собрать воедино части разошедшегося по шву платья. Кэл со вздохом облегчения, вновь притянул ее к себе. Он ощутил легкую дрожь, волнами пробегающую по ее телу. Но в тоже время она была рядом и, можно сказать, невредима, а то, как она прижималась к нему в поисках поддержки, захватывало сердце. — Это был профессионал. Водитель от Бога,— раздался над головой встревоженный мужской голос. — Иначе бы…— остаток фразы молоденький ФБРовец проглотил, не решив озвучить мысль. Вскинув голову, но не выпуская Джиллиан из рук, Кэл зло прищурился, смерил уничижительным взглядом появившегося так кстати агента, смущенно переминавшегося с ноги на ногу и нервно потиравшего ладони. В паре ярдов от места происшествия припарковался черный внедорожник с тонированными стеклами. Водительская дверка машины распахнута, сидящий на пассажирском сиденье мужчина, яростно жестикулируя, но крайне сдержанно разговаривал по телефону, поглядывая на своего коллегу топчущегося рядом с Кэлом и Джиллиан. — Где вас черти носили? — не скрывая своего бешенства, рявкнул Кэл, глянув в испуганное лицо подбежавшего ФБРовца. Тот промычал что—то невразумительное, переступая с ноги на ногу, хлопал ресницами, пялясь на Фостер,— Вы хотя бы цвет машины запомнили? — не успокаивался Кэл, исходя сарказмом. — Кажется зелено—синий металлик,— заикаясь промямлил ФБРовец. — Задница,— Кэл махнул рукой, уже не сомневаясь, что попытка найти машину, закончится ничем. «Дерьмовый сопляк», чуть не обосрался от страха,— зло подумал Кэл, решив, что тупица—федерал больше не заслуживает его внимания. Повернулся к нему спиной, обращаясь к Фостер. — Вставай, милая,— поддерживая Джиллиан за талию,он помог ей принять вертикальное положение,— Можешь идти? — Вполне,— она кивнула, и начала отряхивать прилипшие к платью соринки,— Кэл, что это было? — она облизала губы и несколько раз сглотнула, — Насколько мне известно, здесь одностороннее движение. — Этот помешанный даже не сбавил скорость,— молодой человек изумленно таращился на проезжую часть, сосредоточенно почесывая затылок, — Тормозной след отсутствует. Мадам права, он нарушил правила, свернув под запрещающий знак. — Займись делом, идиот! — прорычал Кэл. — Чертовы тупицы, вы собираетесь искать машину. — Да, да,— ФБРовец как китайский болванчик закивал,— Мой напарник уже выясняет. Возможно, этот ненормальный оставит следы в салоне,— проговорил он как то неуверенно,— Моя помощь нужна? Врача? — Обойдемся, лучше займитесь делом, — отмахнулся Кэл, потеряв к нему интерес. — Джиллиан,— он только успел положить ладони ей на плечи. — Не надо! — она вздрогнула и резко вывернулась из его объятий,— Я сама,— оттолкнув Кэла, похромала вдоль тротуара. Сделав несколько шагов, споткнулась, остановилась и, балансируя на одной ноге, стащила оставшуюся туфлю, далеко зашвырнув ее в кусты, растущие на газоне. И достаточно бодро, правда, стараясь не наступать на левую пятку, пошлепала босиком по асфальту, придерживая, не предусмотренный фасоном слишком откровенный разрез на платье. Кэл рванулся следом, он был согласен с внимательной старушкой. Хоть Джиллиан и хорохорилась, делая вид, что все ОК, но последствия испытанного шока могли проявиться в любое мгновение. —Ээээ… доктор Лайтман, — ухватил его за локоть все тот же розовощекий, смущающийся по каждому пустяку ФБРовец. — Возьмите, — он протянул Кэлу сумочку Джиллиан,— Она в целости и сохранности,— промямлил молодой человек, — Валялась на тротуаре, вон за той мусоркой. — Свободен,— пробурчал Кэл не сбавляя шага, и сунув сумочку под мышку бросился догонять Джиллиан. Тяжело плюхнувшись за руль, Кэл ничего не говоря, забросил сумочку на заднее сиденье, решив, что она не понадобиться Джиллиан, тем более, она уже устроилась на пассажирском сиденье и пристегнулась ремнем безопасности. Сидя в излишне напряженной позе, Джиллиан смотрела прямо перед собой, нервно теребя повязку на руке, явно пытаясь от нее избавиться. Не поворачивая головы, она размеренно и четко выговаривая слова, предупредила: — Если ты еще хоть раз спросишь, все ли в порядке, то я выйду из машины и пойду пешком. Кэл лишь недовольно оттопырил губы и, скосив взгляд, глянул на Фостер. Добившись своего, она сдернула с руки растрепавшийся и измазанный в крови бинт, скомкала и бросила себе под ноги, уставилась на ладонь, изучая тонкий, бледно−розовый, но хорошо заживший шрам. — Интересно, зачем, они мне бинтуют руку? — задумчиво, проговорила она, прикусив губу,— Зачем? — Врачам виднее,— отозвался Кэл и сморщил нос, поворачивая ключ в замке зажигания. — Ну конечно, — скорчив презрительную гримасу, Джиллиан взмахнула рукой,— Ты вступил в сговор с моим психотерапевтом, поднесла руку к лицу, — Что−то здесь не складывается,— пробормотала Джиллиан, водя кончиком пальца по шраму. Горько усмехнулась,— Я останусь инвалидом, да? — попытка сжать кулак осталась попыткой, средний палец не желал подчиняться ее воле, оставаясь неподвижным,— Ладно, поехали. Затянутое тучами небо вспорола молния, осветив голубым сиянием шпиль Капитолия. Издалека раздался приглушенный рокот грома. Не слишком громкий, но тревожный: там, за рекой, уже во всю хозяйничала гроза, и, казалось она медленно приближалась. — Закрой окно,— попросил Кэл, трогаясь с места,— Я сомневаюсь, что мы успеем добраться домой, не попав под ливень. Джиллиан нажала кнопку стеклоподъемника и, придвинувшись как можно ближе к спинке кресла, немного поерзав, проявила чудеса гибкости, подобрала ноги и уперлась пятками о край сиденья, крепко обхватив руками колени. Пошевелила босыми пальцами и рассмеялась странным дребезжащим смехом. — Это были мои новые туфли, надела их первый раз. Поведение Фостер нельзя было назвать полностью неадекватным, но как бы она не старалась держать себя в руках, все ее жесты, улыбки, взгляды заметно разнились с теми, привычными взгляду Кэла. Встряска от едва не погубившего ее столкновения с машиной — убийцей не прошли бесследно. Избыток адреналин в крови, подобно наркотику придавал ей бодрости и позволял не провалиться в истерику. Глаза Джиллиан нервно блестели, и ей было трудно усидеть на месте, она судорожно подергивалась и то и дело одергивала на себе одежду или поправляла волосы. В этот поздний вечерний час в центре города в его деловой части машины на дороге выглядели редкостью. Чтобы управлять автомобилем не требовалось особого внимания, и Кэл изредка поглядывая в лобовое стекло и зеркало заднего обзора, сосредоточил внимание на Фостер. Она вроде бы угомонилась, оперлась подбородком в ямочку между сомкнутыми коленями, прищурившись, смотрела в пол, изредка облизывала пересохшие губы и вздыхала. Внезапно откинувшись назад, она улыбнулась не размыкая губ, пропустила между пальцев, растрепанные волосы, взлохматив еще сильнее. — Ты хотел докопаться до истины. Голос Джиллиан звучал тихо, но достаточно внятно. — До какой? — не сразу сообразил Кэл, что имела в виду Джиллиан. Непознанных истин накопилось сверх меры, а в данный момент, он жаждал выяснить, кто управлял машиной, едва не убившей Фостер и с наслаждением придушить гада. — О моем прошлом. От изумления Кэл едва не присвистнул, он не рассчитывал так скоро получить дозу откровенности со стороны Фостер, зная, как ревностно она охраняет свои личные тайны, особенно от него. С каким негодованием отвергает любые посягательства на проникновение в свое личное пространство. Их утренний спор послужил отличным подтверждением нежеланию Фостер распространяться на тему своей юности. — Ну, если ты готова,— удивленно кашлянув, Кэл кивнул. Секунду помолчав, она облизала губы, убрала за ухо, вечно падающую на лицо, прядку волос. — У меня было счастливое детство. Родители меня обожали, как, никак единственная дочь. — Джиллиан запнулась, несколько раз глубоко вздохнула, словно набиралась храбрости как перед затяжным прыжком и вновь заговорила.— Моя мать деспотичная, жестокая и эгоистичная женщина. Настоящая леди, она даже после утомительной десятичасовой смены в клинике выглядела безупречно, казалось,она не делала в своей жизни ни одной ошибки, была правильной до отвращения. Но я всегда хотела походить на мать и добиться того же совершенства, думаю в какой—то степени я смогла это сделать.В наши редкие встречи вижу довольство на ее лице, когда она надменно смотрит на меня чуть прищурив глаза. — Джиллиан едва заметно усмехнулась, потерла висок круговым движением, борясь с подступающей болью, и продолжила внезапную исповедь. — Отец, наоборот, мягкий, уступчивый, таких людей обычно называют бесхарактерным или бесхребетным. Тюфяк, он во всем подчинялся матери. Но противоположности притягиваются. И до определенного момента они жили счастливо, понимая и дополняя друг друга. Что случилось после десяти лет безупречной семейной жизни, я не знаю. Но начало разлада совпало с моим взрослением. Те самые гормоны, что так любят бунтовать в подростковом возрасте, разыгрались не на шутку, превратив меня в настоящую оторву. Думаю, мой бунт напрямую завязан с пьянством отца. Меня сильно задело, что мой любимый папочка отстранился от меня, предпочитая пиво и виски, общению с дочерью. Отец возвращался домой с работы угрюмый и озлобленный, устраивался перед телевизором, молча накачивался поначалу пивом, затем перешел к виски. Он тихий и уступчивый в трезвом виде, напившись, зачастую превращался в монстра. Нет! — Джиллиан развела руками, заметив, как нахмурился Кэл. — Кулаки он держал при себе. Единственный раз влепил мне пощечину. За дело. Отыгрывался на мебели и одежде. Особенно если не добирал до нормы. Первое время его алкогольные провалы случались раз в неделю, потом все чаще и чаще. Я обиженно ревела. Мать исходила злобой, попрекала отца, но на людях старалась сохранить видимость счастливой семьи. Мой детский разум отказывался понимать, как можно быть такими двуличными. Мать строго наказывала меня за ложь, считая обман одним из страшных грехов, отец ей поддакивал. А тут! А сами! Дома тарарам, а в гости и на «субботние вечера» в клуб, они ходили под ручку, мило улыбаясь друг другу, и выглядели успешной и вполне довольной парой. Внешне. Что происходило между ними дома за закрытыми дверями спальни оставалось тайной для друзей и соседей. Скандалов с криками и выяснением отношений в то время я не застала ни разу. Лишь гневное шипение матери, и тихие равнодушные отговорки отца достигали моего слуха, но их смысла я так никогда и не смогла понять. Поежившись, Джиллиан растерла ладонями плечи. — Включить подогрев,— мягко поинтересовался Кэл, опасаясь своим вопросом разрушить нечто хрупкое, что связывало их с Джиллиан. — Было бы неплохо, меня слегка знобит. Хотя, думаю это скорее нервное. Она подставила руки под струю теплого воздуха и довольно зажмурилась, возвращаясь к прерванному рассказу. — А тут еще я, как говорят — отбилась от рук. Сначала перемены в моем поведении не бросались в глаза, а потом… Выкрасила волосы в черный цвет, прокола несколько дырок в ушах, стала носить потертые «левисы» с нарочно сделанными прорехами в самых неподходящих местах, густо красить ресницы, подводить глаза и полюбила кроваво—алую помаду. К такому самовыражению мать относилась с брезгливостью, но терпимо. А вот когда посыпались двойки, ее дочь начала прогуливать уроки и покуривать сигареты в школьном туалете… Кэл издал удивленное хмыканье, Джиллиан язвительно фыркнула, уловив этот едва слышный звук. — Трудно поверить? Что я такая правильная. И вдруг? Поговорка про чертей и омут напрямую имеет отношение ко мне. — А я и не сомневался,— поддакнул Кэл. — Ты… Впрочем неважно. Мать никогда не повышала голос, наверно эта ее особенность и помогла мне научиться различать малейшие нюансы в ее словах, определять, когда она злится, когда просто сердита, и когда ей безразлично или о чудо, — довольна. Она считала ниже своего достоинства хлопнуть дверью или ускорить шаг. Такая невозмутимая, была легка на расправу и всегда выполняла свои угрозы. Поэтому ее предупреждение либо я веду себя прилично, либо отправлюсь в интернат для трудных подростков, напугало меня до схваток в животе. Я, естественно, не подав виду, презрительно фыркнула, назло ей прошлялась с друзьями всю ночь, но задумалась. Ее взгляд, которым она одарила меня, встретив утром на кухне, говорил так много, и я невольно поежилась, ощущая грозовую тучу, нависшую над моей головой. Какой бы плохой не была обстановка в доме, но там я имела определенные свободы, собственную комнату, одежду и получала денежное довольствие на мелкие траты. Так что Джиллиан пришлось взяться за ум, бунтарский период быстро закончился — в старшей школе я стала одной из лучших учениц. Кружок по психологии, большой теннис, спортивные танцы, французский… И задолго до выпускного бала я знала, что мне обеспечено место в одном из лучших университетов страны. Беркли. А мать могла похвастаться успехами дочери, на очередном чаепитии в дамском клубе. — Сколько скрытых талантов,— пробурчал под нос Кэл, останавливаясь на светофоре и пока не загорелся зеленый, с хитрой улыбочкой изучал Джиллиан. Выруливая на скоростную полосу, он еще раз бросил взгляд на Фостер, удивившись ее безразличию, она не терпела и всегда сердилась, когда он пытался ее читать. — Но я влюбилась,— голос Джиллиан заметно дрогнул, ей пришлось сглотнуть, и откашляться. — Да, влюбилась. Разрушив все ее планы, опозорив в глазах приятельниц и местного общества. Гастролирующая рок−группа задержалась в нашем городе на неделю. Каждый вечер они давали концерты в одном из ночных клубов. Как поощрение за отличную учебу я получила разрешение и отправилась послушать музыку и потанцевать. Думаю, возникни у материли хоть малейшее подозрение, чем закончится этот выход в свет, она бы заперла меня на семь запоров и посадила охрану. Если бы,— повторила Джиллиан, с губ слетел злобный смешок, и она замолчала. Заходящее солнце, выглянув из−за туч, окрасило небо в алый цвет, Кэл сбавил скорость до необходимого минимума и плавно въехал на мост через Потомак, машина окунулась в розовое марево моросящего дождя, салон наполнился призрачным неестественным светом. Джиллиан провела ладонью по лицу и повернулась в сторону Кэла. Она сопровождала свой рассказ улыбками, жестикулировала, где надо понижала голос, или повышала, щурилась, на секунду задумавшись, подбирая нужное слово, прикусывала губу, но в этот момент, Кэл утвердился в ощущении, что эта живость — игра, причем очень хорошая игра. Фостер посмотрела на него, и ее взгляд напугал. Непривычные серо—стальные глаза. В них не отражалась жизнь, только ледяная пустота. Их взгляд пронизывал насквозь, но не выражал ровным счетом ничего. Прижавшись затылком к подголовнику кресла, Джиллиан потрогала кончиком пальца ссадину на виске, усмехнулась своим мыслям и вновь заговорила. — Фронтмен группы так виртуозно играл на гитаре, выделывал с ней потрясающие трюки и при этом обладал завораживающим голосом. Исполнив медленную рок−балладу, они заиграли нечто ритмичное, заводное. Все вокруг пустились в пляс. Я, закрыв глаза, расслабилась, понимая, что занятия танцами дали мне многое и двигаюсь я в отличие от подружек почти профессионально. Отдавшись ритму и, вскинув руки за голову, кружилась в толпе пляшущих, когда вдруг ощутила странное тепло, манящее и завораживающее. Открыв глаза, столкнулась взглядом с тем самым гитаристом, он каким—то чудом оказался рядом и хитро улыбнувшись, протянул мне руки, раскрыв ладони. Не в силах разорвать зрительный контакт я улыбнулась в ответ, мой мозг в тот миг наверно отключился и, опустив руки, я потянулась к музыканту, наши пальцы соприкоснулись, и от их кончиков по телу разлилось неиспытанное ранее покалывающее кожу тепло. Наверное, в таких случаях принято говорить «попалась на крючок». — Джиллиан глубоко и обреченно вздохнула,— И, кажется, после этого мы уже не расставались. Захлестнувшие меня эмоции и ощущения оказались столь сильными, что я потеряла голову, на несколько секунд оглохла, видя лишь его взгляд теплый, ласковый поглощающий, и как завороженная продолжала танцевать. Он отзывался на каждое мое движение, каждый, жест, улыбку — мы превратились в единое целое, вошли в зацепление. Потом заиграло что−то медленное и мы кружились обнявшись … Каким же сладким было томление, и жар разлившийся внизу живота. Впервые в своей жизни испытала настоящее сексуальное возбуждение, желание. — Покачав головой Фостер прикрыла ладонью глаза,— Наплевав на приличия и позабыв уроки светского поведения для юных леди, столько лет вдалбливаемые матерью в мою буйную головушку, я в ту же ночь оказалась в его номере мотеля, где не раздумывая и без сожаления подарила Джо — так его звали— невинность. Поцелуйчики с соседскими мальчиками и тисканье на заднем сиденье отцовской машины, это был максимум, что я позволяла себе, следуя заповедям. А тут все полетело к чертям. Семь дней промелькнули, как миг. И когда Джо предложил мне поехать с ними, я согласилась. Я не могла расстаться с ним, одна лишь мысль, что завтра его не увижу, вызывала панику. Я жила, дышала им. Звучит красиво, но где—то здесь все обрывалось,— Джиллиан прижала ладонь к груди,— стоило лишь подумать о разлуке. Да и он пообещал, что мы проведем несколько недель, разъезжая по курортным городкам на атлантическом побережье, а к сентябрю я вернусь домой и как прилежная девочка отправлюсь в университет. Он хитро улыбался, рисовал заманчивые картины, как мы с ним и что. Обещал познакомить со своими родителями, называл своей будущей женушкой. Знаешь, именно Джо научил меня разбираться в винах. Он родился и вырос в долине Напа, его семья владела виноградниками, винодельнями и занималась поставками вина. Меня покорило, что Джо в отличие от своих приятелей музыкантов не пьет пиво, а только дорогое светлое вино, умно рассуждает о его вкусовых качествах. Джо умел говорить красиво и складно. А как он пугал меня предстоящими трудностями, связанными с занятиями, советовал как следует расслабиться перед началом нудной студенческой жизни. Приводил себя в пример, хоть он и мужчина, а не выдержал гнета и сбежал, бросил учебу в престижном Стенфорде, став бродячим музыкантом. Господи, какой же я была глупышкой; влюбленная дурочка, верила каждому его слову. Но я не могла сбежать из дома, не предупредив родителей. Мне всегда претила ложь. За вечерним чаем сообщила о своем намерении прокатиться по стране с другом. Отец, не обращавший на меня внимания вот уже несколько лет, неожиданно взбеленился, грохнул кулаком по столу, расшвыривая посуду. Проорав «Нет!». А мать? В чем, в чем, а в уме ей не откажешь. Она с одного взгляда поняла, что, невзирая на их ответ, я поступлю по—своему. Упорство в достижении цели я унаследовала от нее. А вот дерзость — это мое личное приобретение. Мать не сказала ни «да», ни «нет». Молча пожала плечами и выплыла из кухни. И даже не заблокировала счет в банке, позволив мне растратить приличную часть денег, предназначенных на обучение. Почему? — с болью задала себе вопрос Джиллиан,— Почему, она меня не остановила? — ей с трудом удавалось сдерживать слезы. Пошмыгав носом, приказала себе:— Не реветь! Я же ее дочь, единственная. И по ее мнению поступала очень дурно. И до сих пор у меня нет ответа на этот вопрос. Джиллиан запустила руки в волосы и, склонив голову, помассировала затылок. Не подозревая, что очень удивила Кэла. Сила ее переживаний и стремление узнать истину причиняли ей боль, даже сейчас, по прошествии стольких лет. Складывать мозаику из человеческих эмоций, выстраивать картину реальности из скрытых чувств, по их мельчайшим отражениям в мимике лица и жестов - любимое занятие Кэла. Учитывая, что жизнь Джиллиан сложилась весьма успешно, неудачный брак и развод в наше время обычная вещь, казалось странным, почему она не спросила мать напрямую, если ее так это волнует. Ответ напрашивался сам собой существовало нечто, о чем Джиллиан не хотела говорит матери, и что обязательно всплывет наружу, начни они выяснять отношения. И по всему видно, хоть между матерью и дочерью нет взаимопонимания и нежности, Джиллиан любит, уважает и беспокоится о матери. — Сложности перевода с детского на взрослый. Пару секунд подумав, сделал предположение Кэл. — Возможно,— Она просто хотела доказать мне свою правоту. Чтобы я раз и навсегда уразумела, не все ошибки исправимы. Нельзя вернуться назад и переиграть. Но такое понимание приходит с опытом. А молодость самонадеянна. Что это я. Кому кому, но не тебе это стоит объяснять. Твердо уверенная в своей правоте и покидав в сумку необходимые мелочи и кое−какие вещи, с клятвенным обещанием, что вернусь к началу занятий я уехала вместе с Джо. Все пятеро рокеров возили с собой подружек, видимо им так было удобно, всегда под рукой готовое отдаться тело. Вот только несколько недель сами собой превратились в несколько месяцев. Да и закончился мой вояж совсем не так, как ожидалось. Совсем,— повторила Джиллиан и замолчала. Прикусила губу, выпрямилась в кресле, потерла кончиками пальцев виски и неловко повернулась к окну, привалившись к боковой стойке. Наклонила голову, упираясь лбом в стекло и медленно, вслепую, выводила на нем какое—то слово. Глубоко вздохнула, опуская голову еще ниже, напряглась, боднула лбом стекло. Волосы рассыпались по плечам, обнажив шею, сквозь кожу до боли трогательно выступили позвонки. Тонкий шелк платья обтягивал острые лопатки, рука соскользнула с оконного стекла и безвольно повисла. Джилл выглядела потерянной и беззащитной, неожиданно хрупкой и Кэл вновь отметил, насколько она похудела за два последних месяца. — Джилл,— негромко окликнул ее Кэл, внезапно ощутив тревогу и теплую волну нежности накрывшую его с головой,— Джилл, — позвал чуть громче, но так и не получил ответа. Фостер только вздрогнула, рывком подалась вперед, словно пыталась сорваться с места, но ремень безопасности, врезавшись ей в грудь, удержал, и Джиллиан еще сильнее съежилась, вцепившись пальцами в край сиденья. Гримаса боли исказила лицо Лайтмана, и он даже был доволен, что Джиллиан не смотрит в его сторону, а значит, не было нужды скрывать свои эмоции за маской вежливого интереса. Он заплатил бы немалую цену, чтобы узнать, о чем сейчас думает Фостер и что вынуждает ее буквально сжиматься в жалкий дрожащий комок. Кэлу удавалось рассмотреть, как она беззвучно шевелит дрожащими губами, как прикусывает их, чуть ли не до крови, хмурит брови и то и дело сглатывает, словно пытаясь избавиться от застрявшей в горле гадости, мешающей свободно дышать. Хотелось грубо выругаться, встряхнуть Джиллиан и заорать на нее, приказать, чтобы перестала сдерживаться и дала волю слезам. Как ни банально это звучит, но ведь порой только слезы могут излечить и облегчить душу, раздираемую мучительными противоречиями и скорбью. Именно скорбь и примешанное к ней сожаление отображались на бледном измученном лице Фостер. Но Кэл, искривился и, пряча за гримасой нежность и рвущую наружу жалость, подавил желание, прижать Джиллиан к себе и ничего не говоря, не успокаивая и не осуждая просто дать возможность поплакать. Он, молча подергивая щекой, не спускал взгляда с Фостер, не замечая, что изо всех сил левой рукой сжимает рулевое колесо, хоть в этом не было необходимости, а правой упирается в спинку пассажирского сиденья, царапая ногтями кожаную обивку. Машина стояла на подъездной дорожке к дому, мерно чиркали по лобовому стеклу работающие дворники, и кроме дыхания ничто не нарушало господствующую в салоне тишину. ***** Конец ноября 1991 года Время тянулось медленно. Джиллиан слишком нервничала, чтобы читать один из растрепанных журналов, которые в беспорядке валялись на столе. За свои восемнадцать лет она всего лишь раз имела дело с доктором, когда запущенная простуда перешла в воспаление легких. Тогда она была напугана, как и сейчас, попав в руки к людям, которые могли сделать ей больно. Доктор оказался слишком молодым и неприятно улыбчивым, с трудом верилось, что он уже окончил медицинский. Как не странно, но от этого Джиллиан почувствовала себя лучше — возникло ощущение родства. Выпалив в нее обойму вопросов, отправил за ширму переодеваться, далее было тяжелее, она чувствовала себя так, словно лишилась последней защиты. Джиллиан потребовалась вся ее сила воли, чтобы прикрывшись тонкой бумажной рубашкой влезть на смотровое кресло и положить ноги на распорки. Когда холодные пальцы в перчатках стали ощупывать ее, лишь гордость удержала Джиллиан от крика. — Шейка набухла,— пробормотал доктор,— Матка заметно увеличена. Все признаки, что вы беременны,— сказал он, с треском снимая резиновые перчатки,— Пройдите в процедурный кабинет, вам сделают УЗИ. Через полчаса доктор предложил «радикальную меру», однако в независимости от того, что это все упростило, Джиллиан была неприятна сама мысль об аборте. Она и не могла подумать, что убьет ребенка. В конце концов, Джо должен знать и, как отец обязан нести ответственность за случившееся. Он ни какой—то нищий музыкант, да и она не случайная девочка, подружка на час. Они должны пожениться, а дальше… Когда—то услышанное от отца выражение «проблемы надо решать по мере их поступления» пришло на ум и Джилл решила следовать ему. Перебранка в коридоре, невнятное бормотание, взрыв хохота, звук захлопнувшейся двери стали крушением надежд. И почему она решила, что все будет правильно? Джиллиан, вернувшись в мотель, забилась в угол дивана и провела в оцепенении остаток дня, и все еще сидела в темноте, когда вернулись с концерта ребята. Первым ввалился в номер Джо, он протопал через комнату и включил свет. — Какого черта? — воскликнул он, пораженный видом Джиллиан, которая сидела прямая как статуя и едва дышала,— Что все это значит? — язык Джо заплетался, и не стоило труда определить: пьян и укурен,— Малышка Джи, разве ты еще не уехала к мамочке? Где тебя носило весь день? — ирония Джо сменилась гневом. Холодная ярость наполнила Джиллиан, она столько раз умоляла Джо о предохранении, а он лишь отмахивался, говоря: «Не волнуйся детка, у меня все схвачено». Она поднялась и поглядела в ухмыляющуюся физиономию. — Я намного более зрелая, чем ты думаешь, Джо,— выпалила она,— Достаточно зрелая, чтобы иметь ребенка. Что ты на это скажешь? От лица Джо отхлынула кровь, тело застыло в неподвижности, челюсть беззвучно заработала. Наконец он выдавил пару невнятных слов. — Объяснись немедленно,— хрипло потребовал он. — Твое «все схвачено» не сработало, у нас будет ребенок. Я беременна! — Слушай, Джиллиан, да мне насрать, беременна ты или нет. В конце концов, ты ведь знала, что делаешь, когда расставляла свои длинные ножки. И я вовсе не уверен, что ребенок действительно мой. — Как ты смеешь, Джо! — Смею, крошка! Пощечина, которую отвесил ей некогда нежный любовник, оказалась для Джиллиан неожиданной; она сбила ее с ног и швырнула о стену. Когда Джиллиан вцепилась в подоконник, чтобы не упасть, то почувствовала откровенный ужас. Никогда еще самообладание не отказывало вечно улыбчивому и беззаботному Джо. Но прежде чем она пришла в себя, кулаки музыканта бешено обрушились на нее. — Шлюха! Блядь подзаборная! — вопил он, его лицо исказилось от ярости,— Ты, переспала со всеми музыкантами группы и хочешь повесить своего ублюдка на меня. Не получится маленькая тварь. — И дугообразный удар попал ей в живот. Боль показалась ослепляющей, согнувшись пополам, обхватывая себя руками, она заскулила: — Джо, милый…пожалуйста… — умоляла она о пощаде, как сокрушенный болью испуганный ребенок. Однако Джо, казалось, ничего не слышал. Глаза его остекленели, он продолжал неистово молотить кулаками девушку и осыпать ее словами ненависти, хотя еще утром называл ее «своей принцессой и любимой малышкой». — Ты переспала и с ним тоже,— снова занося кулак, орал он, выхватывая из−за пояса джинсов револьвер.— Сука, подлая сука, хочешь добраться до моих денег! Он помедлил глядя на Джиллиан, съежившуюся и захлебывающуюся рыданиями, и направил кулак ей в голову. Одновременно прогремел выстрел. Что−то горячее обожгло ей бок, и боль разрывающая тело на кусочки стала благоговением, потому что Джиллиан потеряла сознание. Очнувшись, Джиллиан не увидела ничего кроме серого тумана. На какой—то миг ей пришло в голову, что она уже умерла. А окружающая ее белесая жижа — небеса. Но затем почувствовала в голове тупую, пульсирующую боль. И когда, мигнув несколько раз, смога сфокусировать взгляд, поняла, что лежит на жесткой койке в больничной палате. Серые госпитальные стены и голубая занавесь вокруг кровати. Джиллиан попробовала повернуть голову, но не смогла. Ее тело, как ей показалось, было сломано во многих местах. — Рада видеть, что ты проснулась,— откуда−то донесся ласковый женский голос,— Ты уже начала нас беспокоить. — Мама…— прошептала Джиллиан, хотя голос мало походил на голос матери,— Я... — попыталась объясниться, но издала какое—то хриплое сипение. — Не нужно говорить,— Джиллиан смогла рассмотреть сиделку,— Какой ужасный случай, деточка. Мы сделали все возможное, чтобы уменьшить боль. Ты молодая, сильная, не успеешь оглянуться, как снова начнешь бегать. В памяти Джиллиан стали всплывать последние минуты перед тем, как раздался выстрел, и она потеряла сознание. Бешеный взгляд Джо, его кулаки, молотящие ее по животу… Джиллиан задрожала и, сморщившись, провела рукой по левому боку, обнаружила повязку и, положив ладонь на живот с безмолвным вопросом во взгляде, уставилась на сиделку. Произнести вслух пару слов не хватило сил, Джиллиан не сомневалась, что потеряла ребенка. — Не волнуйся, не надо,— успокаивала ее сиделка,— Все будет хорошо, я обещаю. Несчастный случай, который произошел с тобой, действительно шок для всего организма. Но ты молода, быстро восстановишься. — Несчастный случай? — прошептала Джиллиан. — А разве ты не помнишь? — удивилась женщина. — Не было никакого несчастного случая,— уже более уверенно пробормотала Джиллиан. Сиделка кивнула, улыбнувшись, но это была всего лишь профессиональная констатация смещения памяти у пациентки. — Конечно же был, Джиллиан. Но это нормально, что ты не можешь вспомнить. Ты до сих пор находишься в состоянии шока. Твой друг случайно выстрелил из пистолета, пуля задела тебя и ты от боли и неожиданности упала с лестницы. Дважды перекувыркнувшись через голову. К счастью парамедики приехали быстро и оказали помощь тебе и другому юноше. Ему не повезло — пуля застряла в груди в опасной близости от сердца. Медленно, сквозь пелену наркотиков, Джиллиан осознала услышанные слова. Джо едва не убил ее, подстрелил Марка — а затем представил все, как несчастный случай. И ей теперь никто не поверит. Джо —он ведь сын миллионера, решивший ради удовольствия заняться музыкой. Наверняка примчался его папаша и все уладил, заплатив кому надо. Джиллиан давно уяснила, что большие деньги способны изменить любую реальность. — Ребенок, с ним все в порядке? — спросила Джиллиан, с трудом извлекая слова,— Что с ним? — хотя она и сама не знала, какой вариант лучше. Лицо сиделки потемнело, словно Джиллиан только что скверно выругалась. —В твоем состоянии… Его нельзя было спасти. Да и в твоем возрасте ты едва ли можешь жалеть…— сиделка заколебалась, словно ожидала какой—то реакции, а когда Джиллиан закрыла глаза, судорожно вздохнув, продолжила ее утешать. — Поступишь в колледж, заживешь новой жизнью… Ну… мне нужно приглядывать за другими пациентами. Если что потребуется, нажми на тревожную кнопку, она красного цвета. Отдыхай. Сиделка вышла из палаты, Джиллиан превозмогая боль, приподнялась на локтях и поглядела на свое отражение в висящем на противоположной стене мутном зеркале. Лицо, глянувшее с той стороны, выглядело пугающе распухшим и бескровным. Обессилев, Джилл упала на подушки, испытывая сильное желание позвать сиделку и вымолить у нее столько пилюль, чтобы можно уснуть навсегда. Но она лишь сжав зубы, зарылась лицом в одеяло, и велела себе забыться. С ужасом думая о том, что предстоит встреча с матерью и вряд ли все пройдет гладко, она добьет ее молчаливым презрением, а что ожидать от отца, Джиллиан и не предполагала. Накачавшись виски, он зачастую не контролировал своих действий, озлоблено круша все на своем пути. ***** Воспоминания отозвались болью, Джиллиан столько раз упрекала себя за совершенную глупость, и беспечность, если бы она как хотела, и как была должна, вернулась домой к началу сентября, то вся ее жизнь пошла бы по иному пути. Будучи неопытной, Джиллиан слишком поздно догадалась о беременности, оправдывая плохое самочувствие усталостью и бесконечными переездами. Ее постоянно тошнило и стало укачивать в автобусе. Вымотанная преследующей ее дурнотой, она не выдержала и решила сходить к врачу. Сделай это раньше, возможно, ей повезло, и она стала бы счастливой мамой сына или дочери, окончила Беркли и осуществила мечту матери — жила бы с ребенком в уютном доме на западном побережье. Ее мать всегда хотела переселиться в «город Ангелов» и видела Джиллиан ни кем иным, как успешным психотерапевтом, чьи клиенты настоящие «голливудские звезды». Выйдя замуж и страстно желая стать матерью, она каждый раз, слезая с гинекологического кресла, ощущая ледяную пустоту внутри в себя, после очередной чистки — все ее беременности во время брака с Алеком заканчивались выкидышами, вспоминала ребенка, убитого Джо. И никогда бы не встретила Кэла. Глянув на него, она испытала безотчетный ужас — ее бы сейчас здесь не было. И вообще ничего бы не было, она прожила бы совершенно другую жизнь. Но ей очень нравилась настоящая и… Качнула головой, внезапно поняв, что полная откровенность невозможна. Она не готова рассказать правду. Ее подсознание противилось, избиение и потеря ребенка — это казалось слишком личным, интимным. А может все значительно проще? Хорошо зная Кэла, Джиллиан с легкостью предугадывала его слова и действия, и не стоило особо фантазировать, чтобы понять, как он поступит, выслушав ее исповедь. Джиллиан хорошо понимала, что ее эмоциональное состояние погранично и не свойственная ей болтливость последствие стресса, она говорила, желая отвлечься, забыть пережитый ужас, избавиться от леденящего ощущения близкой смерти. И любые внешние раздражители могли нарушить хрупкое равновесие между наигранным спокойствием и внутренним напряжением. Стоит Кэлу назвать ее «моей девочкой» и всего лишь прикоснуться, она не выдержит и сломается, впав в истерику. А сейчас не время для слабости и слез. Небольшой экскурс в прошлое своеобразное ограждение от назойливого любопытства Кэла, не смотря на обещания «не делать» способного самостоятельно покопаться в ее прошлом и нарыть много любопытного, правда, в искаженном виде. Истинная подоплека случившегося мало кому известна. А официальная версия достаточно неприглядна: "Из−за юной шлюшки Джилл поссорились друзья, едва не перестреляв друг друга. Ну и она попала под раздачу - словила пулю". Так выглядела история первой любви Джиллиан в глазах ее школьных друзей и соседей. Родителям Джо удалось многое скрыть и ее неудавшуюся беременность в том числе, даже мать и отец Джиллиан не знали о выбитом из их дочери ребенке. Выходя замуж за Алека, Джиллиан вкратце рассказала о романе с красавчиком рокером, но преподнесла историю своей первой любви как незначительный эпизод — было, но быстро прошло. В то время ее родители уже переехали в Виргинию, отец образумился и почти не пил, и им удалось неожиданно легко влиться в местное общество, которому ничего не было известно о прошлом семьи Джиллиан. Чтобы разузнать подробности пришлось бы ехать на Юг в городок, где пошла ее юность. — Возвращение домой оказалось несладким. Джиллиан заговорила внезапно, нарушив царящую в машине тишину. И так безразлично—равнодушно, словно то, о чем она рассказывала больше не имело к ней никакого отношения. Тряхнув волосами, отгоняя недавние воспоминания, Джиллиан вернулась к рассказу, старательно избегая зрительного контакта с Кэлом. Она не придала значения тому, что Кэл оставил в покое руль и сидит боком, облокотившись на спинку кресла, склонив голову к плечу и чуть подавшись вперед, внимательно изучает ее лицо. — В маленьком городке все новости разлетаются быстро. На меня смотрели удивленно, осуждающе, непонимающе, презрительно… И поэтому ласковое отношение Мэлоди, ее сочувствие и понимание сделали свое дело. Когда близкие люди, соседи и друзья пялятся на тебя, как на прокаженную, невольно потянешься к тем, кто не считает тебя ничтожеством, опозорившим семью. Да и все выходки Майкла, его нервные вспышки казались мелочью на фоне отвращения матери и отцовского желания унизить, втоптать в грязь. А Мэлоди вела себя со мной, как с равной, рассказывала истории из своей жизни, о детстве Майкла, о жизни в Англии, убеждая, что жизнь забавная штука, пройдет немного времени и мой проступок останется в прошлом, а в городке прославиться кто—то другой, перетянув внимание на себя. И оставаясь рядом с Майклом, я медленно, но верно загоняла себя в ловушку, позволяла опутывать сетями ненормальной любви, считая Майкла слишком маленьким для настоящих чувств, рассчитывая, что наступит день и я, сказав до свидания, распрощаюсь с семейством Беллами и ханжеской атмосферой родного города, отправлюсь наконец в университет. Прервавшись на секунду для вздоха, Джиллиан нахмурилась и отрицательно покачала головой — Я не осуждаю Мэлоди. Нет. Она мать и всячески пыталась защитить своего ребенка. Понимая, что Майкл ненормален, она все равно его любила и оберегала. Все ее уловки и обман, все было ради него. Теперь я понимаю, что Мэлоди была глубоко несчастной женщиной. Вернее по-прежнему ей остается. Она защищала. Резко оборвав фразу, Джиллиан повернула голову, и посмотрела на Кэла, хмуро наблюдавшего за ней. Растянула губы в неком подобии улыбки. Кэл моментально отметил: голос Фостер звучал сочувственно и был полон понимания и боли, а взгляд, скользнувший по его лицу странно застывший гневный и яростный. Это несоответствие озадачило Кэла. — Она хотя бы пыталась. Последние слова Фостер прозвучали болезненно странно, и незаконченно с подтекстом известным только ей. Джиллиан стиснула руку в кулак, прижав его к груди, и почти мгновенно распрямила пальцы, проводя по волосам ладонью. Кэл едва не охнул, внезапно определив причины нелогичного поведения Фостер. Она злится на себя, ее гнев не относиться к Мэлоди или Майклу. Осознание породило миллион вопросов. Джиллиан ненавидит себя. Но за что? Словно почувствовав его интерес, Фостер отвернулась и, уставившись в лобовое стекло, смаргивала готовые пролиться слезы, по ее лицу скользили мрачные тени, отражавшие внутреннюю борьбу мыслей. — Джиллиан? Расслышав вопрос в обращении, она повернулась к Кэлу и помахала перед ним раскрытой ладонью, давая знать, что как бы он не хотел продолжения не будет. — Кажется, мы уже приехали? Вопрос прозвучал с удивленной небрежностью. — Около получаса назад,— Кэл легонько прошелся пальцами по обнаженному плечу Джиллиан, ее кожа была чуть липкой и холодной. Фостер дернулась, по ее телу прошлась волна дрожи. Едва заметно нахмурившись, она прикусила губу, задерживая дыхание, проглотила соленый комок, перекрывающий горло и с убедительной мягкостью свойственной лишь ей попросила: — Не надо, Кэл. Уклонилась от его прикосновений и постаралась как можно быстрей выбраться из машины. Находиться в замкнутом пространстве душного салона в непосредственной близости Кэла стало мучительно тяжело. Но как назло что-то случилось с замком двери и Джиллиан пришлось несколько раз подергать за ручку, прежде чем раздался спасительный щелчок, и она оказалась на свободе. Гроза обошла город стороной, но низкие, рваные тучи затянувшие небо в любую секунду собирались пролиться дождем. На подъездной дорожке и заасфальтированной площадке перед домом блестели маленькие озерца мутной воды. Джиллиан глубоко вздохнула, ощущая легкое дуновение влажного ветра, и непроизвольно вздрогнула, когда его внезапный порыв сорвал влагу с листьев деревьев, и несколько тяжелых капель бросил ей на разгоряченное лицо и шею. С болезненным наслаждением прошлепала босыми ногами по мокрому асфальту, мелкие неровности щекотно покалывали ступни. Попавший под пятку острый камушек, впился в кожу, Джиллиан сердито охнула, неуклюже подпрыгнула на месте, с размаха наступила в лужу, подняв в воздух россыпь мелких брызг, разлетевшихся далеко в стороны. Сверлящий взгляд Кэла преследовал ее до самой двери, хотелось повернуться и прокричать ему что-то злое, но она пошарила в сумочке в поисках ключей и, сжав их в кулаке, чертыхнулась про себя, сообразив, что ни один из связки не подойдет к дверному замку. — Фостер! Кэл вышел из машины, с довольным оскалом размахнулся и швырнул свои ключи. Джиллиан отскочила в сторону, когда они, звякнув, упали ей под ноги и тут же соскользнули с порога, ехидно булькнув, утонули в грязной луже. Пришлось опуститься на корточки, Джиллиан приседала все ниже, ненавидела Кэла все сильнее, шарила в воде; разорванное по шву платье задралось, обнажив бедро и край шелковых трусиков, но Джиллиан было наплевать, что в данный момент доступно пристальному взгляду Кэла. Едва Фостер скрылась в доме, на землю обрушился ливень. Кэл ошеломленный, промокший до нитки, отложив на потом мысль «что неплохо бы загнать машину в гараж», в три скачка преодолел расстояние от «форда» до крыльца. Проклиная природу и погоду, оставляя на полу мокрые следы, протопал по лестнице и ворвался в спальню, грохнул дверью и с наслаждением выругался, вложив в грубые слова все бешенство, скопившееся за день. С брезгливой миной, оттопырил карман пиджака и, прихватив двумя пальцами вытянул айфон, надеясь, что он не загнулся от воды, скользнул по дисплею, ухмыльнулся, увидев засветившийся экран, и небрежно запулил телефон на кровать. — Опаньки,— смахнув с лица воду, хмыкнул Кэл, когда мобильник прекратил скольжение по одеялу, замер, уткнувшись в подушку. Кряхтя и ворча под нос ругательства в адрес дождя, стряхнул с плеч отяжелевший от воды пиджак, уронив его себе под ноги. Вроде бы летний дождичек, теплый, но Кэл уже начал выстукивать зубами от холода. С рычанием отодрал от тела, прилипшую, мокрую футболку, закинув ее за спину. И выпал из джинсов, стоило расстегнуть ремень и ширинку — они набрякшие от воды сами рухнули на пол, увлекая за собой боксеры. Наплевательски отшвырнул одежду с дороги, и голяком обошел спальню в поисках полотенца. Чертов кусок махровой тряпки так и не попался под руку. Кэл посмотрел на часы и снова матюгнулся, упал животом поперек кровати, подтянулся на локтях, подползая к противоположному краю, схватил мобильник и, перевернувшись на спину, набрал номер, последние недели возглавляющий список важных контактов. — Эй, у тебя что, шило в заднице? — прохрипел в трубку Дилан, когда Кэл закончил гневную тираду,— Терпение, мой друг… — Терпение не для меня! — рявкнул Кэл,— И не при сложившихся обстоятельствах. И я тебе не друг! Твои мальчики хреново работают. И не ведают что творят, и зря тратят время! — Они ищут машину, но номер оказался фальшивым,— оправдывался Дилан. — Может им найти более расторопных помощников. — Обойдемся без твоих советов, Лайтман. Как будут новые сведения, перезвоню. — Черт бы вас побрал, дармоеды херовы,— выругался Кэл, бросая телефон в кресло и сползая с кровати. Почесывая грудь, обшаривал взглядом комнату, нужда в полотенце отпала, а вот в какой потайной угол он пристроил утром домашние штаны, не удавалось вспомнить. В дверь постучали, Кэл, все еще в состоянии бешенства, забыв, что он не в офисе заорал во всю глотку, что кто бы, это не был, пускай проваливает в лес ромашки собирать. Но его мудрого совета не послушались, дверь, скрипнув, приоткрылась. — Извини, Кэл, что отрываю тебя от неотложных дел, но у меня есть один вопрос, очень важный. — Ну, и? — Кэл повернулся лицом к двери и развел руками, уставившись на гостью с широкой развязной ухмылкой. На пороге, удивленно моргая, застыла Джиллиан. Она успела принять душ и привести себя в порядок и, не смотря на бросающиеся в глаза ссадины на виске и скуле, полоску пластыря, белеющую в тени закатанного до локтя рукава клетчатой ковбойки, выглядела посвежевшей и собранной. — Прелестно,— припомнила Джиллиан любимое словечко Кэла, укоризненно хмыкнув, облизнула губы и нервно потерла шею, не сводя взгляда с Кэла. Его гнев моментально улетучился. — Ндаа,— тем не менее, он даже не дернулся, так и стоял на одном месте. — Мог бы, по крайней мере, ради приличия повернуться спиной,— пробормотала Фостер, опомнившись первой, — А ромашки полевые цветы, — непонятно зачем уточнила она, изучая люстру, жалобно позвякивающую под потолком. — Ладно,— он скорчил гримасу, должную означать приветливую улыбку,— Буду знать, в следующий раз пошлю в поле. — Может, ты все же оденешься? — насмешливо поинтересовалась Джиллиан. Она наклонилась, вытаскивая из щели между плательным шкафом и спинкой притиснутого к нему кресла пропавшие штаны,— Думаю, они тебе пригодятся,— стоя вполоборота, протянула их Кэлу, ненароком задев его голую грудь. — Подумаешь, тут нет ничего такого, чего бы ты раньше не видела,— сварливо проворчал Кэл,— Перестань скромничать,— тем не менее, он схватил штаны и сноровисто натянул их, прикрывая голый зад. — Что стоишь, как неприкаянная, входи,— предложил он, осознав, что испытывает жуткую неловкость. У Джиллиан было достаточно времени, чтобы рассмотреть его «гордость» и обратить внимание на хорошо заметную эрекцию. Сглотнув, он сердито бросил: — Проходи, я не кусаюсь. — Спасибо, я лучше постою тут,— Джиллиан скосила взгляд и, выдохнув, посмотрела на Кэла. — Ты не мог бы выяснить, Роман Хартли, как он попал в следственную группу. — Ты имеешь в виду этого напыщенного выпендрежника. — Именно его,— кивнула Джиллиан и, сложив губы бантиком, громко втянула воздух через нос. — В чем проблема? — Кэл подскочил к Фостер и, — Что за странный интерес? — выгибая шею, он едва не чертил носом по ее щеке, сердито сопя. Попытка отстраниться оказалась неудачной, Джиллиан только стукнулась затылком о дверной косяк и обиженно сморщилась. Исхитрилась и уперлась ладонью Кэлу в грудь, все же вынудив его отступить на шаг. — Я бы не хотела напрасно обвинять Хартли. «Святая Фостер»,— выплыло откуда—то из подсознания. Джиллиан стояла, сложив руки на груди с непреклонным выражением лица. — Фостер! — Кэл взвился,— Немедленно прекрати свои игры и перестань увиливать от ответов. — Ммм…— Джиллиан расцепила руки, — Я понимаю, но все же. — Что ты мямлишь, Джилл,— Кэл смягчился, и нежно взяв ее под локоть, втянул в комнату и усадил в ближайшее кресло. — Ты же отлично знаешь, милая, сейчас важна каждая мелочь, а мелочь, обнаруженная во время, важна вдвойне. — Я раньше встречалась с Хартли. — Даже так,— причмокнул Кэл,— Неприятный тип, скользкий, себе на уме. Отлично владеет собой. И не говори, он же психолог. — Кэл сделал брови домиком и забавно вытаращил глаза. Губы Фостер дрогнули в улыбке, все же Кэл мог быть чертовски обаятельным, если задавался такой целью. Хотя его гримаса для постороннего человека осталась бы просто гримасой, а Джиллиан без слов поняла все, что Кэл хотел ей сказать и спросить. — На семинаре по судебной психиатрии, — она невинно приподняла уголок брови, — Говоря языком подростков, Хартли пытался меня клеить. Очень настойчиво. Но мне он сразу не приглянулся.— Ее губы брезгливо дернулись. — Даже так,— Кэл пристально глянул на Фостер,— Но не могу уловить твою мысль, дорогая. — Мне бы хотелось узнать, его пригласили к расследованию дела, как одного из лучших аналитиков, он был свободен на тот момент или же он сам напросился, предлагая услуги. Кэл прищурился и сжал пальцами подбородок. — А кто—то меня называл параноиком. Но в твоих предположениях есть разумное зерно. — Он слишком много знает или хочет показать, что в курсе… — она прикрыла глаза, вспоминая его сильные пальцы, и сразу же перехватило горло. — В курсе чего? — Не обращай внимания, — Джиллиан отмахнулась и ловко увела разговор в другое, менее опасное русло,— Он врач. Думаю, еще стоит узнать, не пересекался ли он в прошлом с Майклом. Подозрения Фостер выглядели очень даже обосновано, но эта чертовка снова о чем—то умалчивала. — Только, Кэл, постарайся не задавать вопрос в лоб. С твоей—то бесцеремонностью… — Джиллиан склонив голову и одарив Кэла нежной улыбкой положила ладонь ему на плечо и легонько похлопала, в той дружеско —ироничной манере мол не шали, ну хотя бы ради меня. — А чем нехороша моя бесцеремонность,— его брови взлетели вверх,— Она меня еще никогда не подводила. — Ой, ладно,— Фостер взмахнула рукой,— На данный момент хватит раненых на один квадратный метр,— она еще ухитрялась шутить, намекая на полученные Кэлом оплеухи, а сама едва заметно морщась, поглаживала себя по предплечью. Падая на дорогу, Джиллиан пропахала локтем, глубоко свезя кожу, удивительно, но при таком кувыркании на асфальте она отделалась парой ушибов и несколькими ссадинами. — Ты несносен, когда задаешься целью, и своим поведением вводишь людей в замешательство. Кэл прикинулся оскорбленным, непонимающим и очень удивленным — Да я само милосердие. — Святой Кэл,— Джиллиан всплеснув руками, закатила глаза. — Будь добр веди себя повежливее. Он сморщил нос и игриво улыбнулся. Нахмурившись, Джиллиан протяжно выдохнула, спорить на тему «плохо» «хорошо» можно бесконечно. Кэл по любому останется в выигрыше. Выходя из спальни Джиллиан случайно задела грудью Кэла, преграждавшего дорогу. Под свободную фланелевую рубашку она не надела лифчик, а мягкая ткань оказалась слишком тонкой преградой — руку Кэла, словно огнем полоснуло, когда твердый сосок чиркнул по бицепсу. А Джиллиан думая о своем не увидела, как напрягся Кэл, но его прервавшееся на пару секунд дыхание удивило. Посмотрев на него чрез плечо, она вопрошающе приподняла бровь, встретив безмятежный взгляд Кэла, улыбнулась уголком рта и немного ускорила шаг. Подтянув штаны, вечно сползающие с задницы, Кэл поплелся за Джиллиан. Сунув руки в карманы, он нечаянно глянул на ее ритмично покачивающиеся ягодицы, обтянутые эластичным трикотажем пижамных брюк. Кхекнул и со всем усердием, поигрывая бровями, пытался смотреть куда—нибудь в бок или потолок, но взгляд словно приклеился к упругой попе и Кэл поймал себя на эгоистичной мыслишке, понравилось ли Фостер то, что она случайно увидела. Кэл прекрасно отдавал себе отчет в несвоевременности романтических и прочих сентиментальных мечтаний, но против природы не попрешь и своим мужским началом не поспоришь, как ни старайся, окажешься в проигрыше. Все еще ощущая несильную эрекцию, Кэл прижал ладонь к члену, хмыкнул, признавая, что был не против, если бы Фостер оценила по достоинству его «достоинство». Чертыхнулся себе под нос, как бы он не сопротивлялся влечению к идущей впереди него женщине, все уловки и убедительные доводы о необходимости воспринимать Джиллиан как друга и бизнес партнера давным−давно почили смертью храбрых. Видимо, он слишком увлекся, размышляя о превратностях судьбы и пропустил момент столкновения, потому что с разгона лихо во что—то врезался лбом, внезапность удара ошеломила, из глаз посыпались искры, а Фостер испуганно воскликнула: —Ой! Смотреть перед собой надо, Кэл! Привалившись боком к стене, она потирала кончиками пальцев висок, сердито глядя на Кэла, он, прижав ладонь ко лбу, пытался промограться от мельтешащих в глазах разноцветных точек. — Что это было? — ляпнул не подумав Кэл, фигура Фостер двоилась и словно искрилась в полумраке коридора. — Правильно, мало мне было встречи с асфальтом,— с обидой выговорила Фостер,— Так еще и ты постарался. Добавил. — Так не тормози без предупреждения,— тут же нашелся Кэл, привычно обвиняя Джиллиан. — Ну, знаешь! — возмущению Джиллиан не было предела,— У меня нет стоп сигналов. Я кое−что вспомнила, повернулась, чтобы сказать не успела и рта открыть, как ты с размаха в меня врезался. Нет! Это слишком мягко. Протаранил. — Очень больно. Дай посмотрю. Обхватив Джиллиан за талию, Кэл притянул ее к себе, и с умным видом коснулся кончиками пальцев ее лица, осторожно ощупывая место, куда пришелся удар. Джиллиан, рассерженно сопела и едва ощутимо вздрогнула, стоило Кэлу нажать чуть резче, и сделала попытку отстраниться, но ее затылок и лопатки и так упирался в стену. И все вышло наоборот, Джиллиан неосознанно прогнулась в спине, прижавшись животом к бедру Кэла. — Ты делаешь мне больно. А сама прикрыла глаза, немного склоняя голову в бок для большего удобства Кэла. — Шшш,— сморщив нос, Кэл продолжал исследование. На виске, поперек линии волос, алела маленькая ссадина, оставшаяся от встречи с асфальтом, а рядом с ней уже образовалась хорошо заметная припухлость. Он не придумал ничего более осмысленного — взял и прижался к шишке губами, запутавшись носом в волосах Джиллиан. Она приподняла руку, на секунду задержав ее в воздухе, и все же опустила ладонь Кэлу на плечо, кончики пальцы коснулись его шеи, и Джиллиан несколько раз провела ими снизу вверх, прежде чем опомнилась, признав излишнюю интимность своих действий и то, что непозволительно крепко прижимается к Кэлу. — Прекрати, Кэл, — она с силой уперлась локтем ему под ребра,— Тебе тоже неплохо приложить ко лбу лед. — Не помешало бы,— порывисто отпустив Джиллиан, он развернулся и размашисто пошагал прочь,— Кстати, может заодно и ромашкового чая заварить? — через минуту проорал Кэл с кухни. — Чая? — удивилась Джиллиан. Через минуту присев на стул она наблюдала, как Кэл громко хлопая дверками шкафчиков, обследует один за другим. — Чая, чая! Как доктор прописал.— Встав на цыпочки, он сунул нос в самый верхний ящик. — И тут нет,— выпятив губы, согнулся в пояснице, разводя руками,— Ой, беда, нету ромашки. Правда там, — потыкал себе за спину большим пальцем,— У Эм есть какая—то травяная хрень, для стройности фигуры, — приподнял брови,— Пойдет? — Неа,— помотала головой Джиллиан. Подперев ладонью щеку, она не сводила взгляда с мельтешащего перед ней Кэла,— Виски,— потребовала она,— Стакан неразбавленного. — А тебе не поплохеет? — Кэл плюхнулся на стул рядом. Оперся локтем о спинку стула Джиллиан, с тревогой заглядывая ей в лицо. — В самый раз,— в уголках рта Джиллиан залегла упрямая складка. Кэл понял, что Фостер как никогда серьезна и очень напряжена, она пыталась отвечать на его шутки и подыгрывать, но улыбалась одними губами, взгляд оставался настороженным и серьезным. — Пожалуй, присоединюсь к тебе,— угрюмо выговорил Кэл, и тут же прихватил два стакана из шкафчика, и опустошенную на треть бутылку Бейкерс из холодильника. Щелкнул по этикетке, на ходу пиная локтем дверку, — Думаю слишком крепкий, чтобы пить неразбавленным. — Поставил Бейкерс на стол, повертел в пальцах, — Содовой нет, обойдемся ледышками, — и полез в морозилку, выгребая ее содержимое в поисках льда. Кэл вздохнул, сам не зная почему, разливая по стаканам янтарное «зелье». Себе — едва на донышке и чуть больше половины — Фостер. — Не переживай, ты же прекрасно знаешь, Кэл, виски для меня лучшее снотворное. — Не очевидный выбор,— проворчал Лайтман, хмуро надзирая за Джиллиан. Не жалея сил, стукнул о край стола пластиковый контейнер густо заросший «мхом» инея, и сгреб в горсть выскочившие из ячеек кубики льда, щедро насыпав в стаканы. Смахнув со столешницы тающий на глазах снег, Джиллиан придвинула к себе пузатый стакан; из−за обилия льда, тающего в золотистой жидкости, виски едва не переливался через край. С каким—то особым изяществом, присущим только ей и позволяющим делать банальные, а зачастую и откровенно вульгарные жесты красиво, придавая им неповторимую элегантность, Джиллиан едва касаясь влажного стекла, обвела кончиком ногтя по краю бокала. Рука мелко подрагивала и Джиллиан нечаянно окунула палец в виски, не раздумывая, слизнула повисшие на пальце капли и брезгливо сморщилась. Кэл оказался прав — виски чертовски крепок и жгуч. С завидным упорством, пригубила, подержала виски во рту и проглотила. На глаза навернулись слезы, и перехватило дыхание. Виски был обжигающим, но сейчас ее нисколько не волновало: наоборот, его резкость странным образом пришлась по душе. Джилл сделала еще глоток, еще и, прихватив зубами, с хрустом разгрызла кусочек льда, утирая собравшиеся в уголках глаз слезинки. Откинулась на спинку стула, позволив себе минутную передышку, подняла взгляд на Кэла, и убежденно произнесла: — Он ведь не хотел меня убивать, — сощурилась, и как бы защищаясь от невидимого врага, вскинула руку, широкий рукав рубашки соскользнул к плечу, обнажая тонкое запястье. Несколько раз взмахнула кистью в воздухе, мысленно возвращаясь на место столкновения,— Я слышала, как двигатель взвыл, — ее голос сел, но Джиллиан продолжает размышлять вслух, — Машина ушла вправо, подпрыгнула, наскочив на бордюрный камень,— Фостер запнулась, качнула стакан, пустив кубики льда по кругу. — И номер фальшивый, только глупец поедет на дело с таким — три восьмерки, с апельсином. Флорида.— Джиллиан закрыла глаза, ставя виски перед собой, между ладоней, плотно сомкнутые пальцы ее рук мелко дрожали. — Его целью было напугать,— резко бросил Кэл. Джиллиан кивнула и начала говорить, глотая готовые вырваться наружу слезы, губы ей не повиновались, и фразы получались бессвязными, быстрыми, потому что ей хотелось сказать, чтобы отделаться от того, что преследовало ее весь вечер. — Зачем… Что он этим хотел доказать…Показать свою власть…Унизить…Заставить меня бояться еще сильнее. — Спокойней, Джилл,— Кэл прервал ее жестом руки,— Испытывать страх это нормально. — Знаю, не боятся только идиоты,— Джилл стиснула между ладоней стакан, наклонилась, сделала большой глоток, дыша через нос. Тонкая струйка виски вытекла из уголка рта, скатилась по подбородку, несколько капель упали на рубашку. Фостер пришлось сделать усилие, чтобы проглотить, а не выплюнуть, обжигающий рот и горло напиток. Задыхаясь, она вытерла губы тыльной стороной кисти и почти прошептала,— Не получается не бояться. Мне дико страшно, что он может показать свою власть и убьет еще кого−то. Из−за меня! Что я сделала, Кэл? За что мне это наказание? Кровь ударила ей в голову, заломило виски, и все тело охватила страшная слабость. Джиллиан почувствовала себя совсем потерянной, ее словно несло куда−то. Полуживую, измученную до такой степени, что ныли даже кости. Усталость навалилась на нее свинцовой тяжестью, притупляя все остальные чувства. У нее не осталось ни капли сил, и вся эта беспомощность отразилась на побледневшем лице. — Но хорошо знает тебя, знает насколько тебя ранит и какую причиняет боль, заставляя чувствовать вину,— Кэл осекся, заметив выражение муки на лице Джиллиан,— Но, черт бы тебя побрал!— Кэл буквально швырнул стакан с остатками виски на стол, так, что выпрыгнул кубик льда, жалобно звякнул, ударившись об угол мойки и упав на пол, закатился под шкаф, а виски перелился через край, оставив на столешнице дорожку из золотистых рваных капель. — Твоей вины нет в том, что некто сбрендил, и выбрал тебя объектом для издевательств. Фостер, посмотри на меня. Нет! Уясни себе это, и перестать казниться. Звонок мобильного оказался настолько внезапным, что Джиллиан подпрыгнув на стуле, выпустила из рук стакан, он опрокинулся, виски выплеснулся ей на колени, мерно закапав на ноги. Кэл в бешенстве, опустил руку так резко, что с хрустом ударился об угол стола, рассекая кожу на тыльной стороне ладони. — Лайтман,— рявкнул он в трубку, слизывая с руки капельку крови. Минуту слушал собеседника молча, скрипнув зубами, плотно сжал губы и все больше хмурясь, — Передам,— и отключился. — Что? — Фостер вскинула голову. — Ты была права. Криминалисты еще раз более тщательно исследовали платье, что было на Тиффани,— он покрутил перед собой кистью,— Там вокруг одной из жемчужин запутался волосок, анализ ДНК показал... — он вздохнул и замолчал. — Я надевала это платье,— безжизненным тоном закончила за Кэла Джиллиан,— ДНК совпало. Кэл кивнул. — Майкл. Больше нет сомнений, что в деле с убийствами замешан Майкл. Он купил мне это чертово платье и мне не нужен был подтверждающий анализ. Я помню каждую жемчужинку, каждую оборку, тяжесть этого роскошного свадебного наряда, тугой корсет и шнуровку, впивающуюся в кожу спины. Джиллиан вскинула голову, ее серые прозрачные глаза сверкали от еле сдерживаемого гнева. — Но у него ничего не получилось,— ее ухмылка получилась зловещей. Удивительно, но это сообщение помогло Джиллиан взять себя в руки. Выпрямившись, она откинулась на спинку стула и постаралась расслабить одеревеневшие мышцы. — Мое прошлое преследует меня,— с грустью вздохнула она, в глубине души прекрасно понимая, что от прошлого не может уйти никто. Так или иначе, оно однажды напомнит о себе. Есть ли в этом ее вина. Могла ли она поступать как−то иначе? В свойственной ему манере Кэл вздернул брови и, сунув руки в карманы штанов, прошелся по кухне. Остановился, склонил голову в бок, нависая над Джиллиан. — Что не получилось? Он не сводил сверлящего взгляда с ее напряженного лица, готовый отметить малейшее микровыражение, отвечающее за ложь. Кэл был уверен, что на этот вопрос у Фостер заранее приготовлен гладкий ответ. Но она приоткрыла рот, нижняя губа едва заметно дернулась, вопрос застал ее врасплох. В состоянии гнева она потеряла контроль и невольно проболталась, говоря о том, что не должно было достигнуть ушей Кэла. Она точно не собиралась посвящать его. — Прекрати! Она вскочила на ноги,— Прекрати читать меня,— в ее голосе звучало изумление, граничащее с гневом.— И это не имеет отношения к делу. — А вдруг? — съехидничал Кэл. Он преградил Джиллиан дорогу, раскинув руки в стороны. — Пропусти немедленно. «Да она готова меня ударить», — хмыкнул Кэл, не шелохнувшись. А зря. Джиллиан сделала обманный маневр, словно хотела поднырнуть под руку Кэла, но вместо этого, уперлась ладонями ему в грудь, отталкивая с пути. Кэл не ожидая подвоха, потерял равновесие и отлетел назад, ударившись спиной о холодильник. — Ты отвратителен! Джиллиан резким движением закинула волосы назад, готовая испепелить Кэла взглядом. Но внезапно кухня и все окружающие предметы начали двоиться перед глазами, недавно устойчивый пол, начал опрокидываться на Джиллиан, заваливая ее в бок прямо на Кэла. В страхе, что ей не устоять на ногах, она, взмахнув руками, упала Кэлу на грудь, боднув его по носу и судорожно цепляясь за плечи. — Я же предупреждал, — саркастически проворчал Кэл, подхватывая Джиллиан подмышки и прижимая к себе. — Нога подвернулась,— попыталась оправдаться Джиллиан. Между бровей у неё залегла тонкая складочка, плечи безвольно опустились, убирая с лица волосы, указала рукой вниз на тапки,— Они виноваты. Верхняя пуговица на рубашке выскользнула из проранки, ворот распахнулся непозволительно широко, а когда Кэл перехватил руки, чтобы не уронить, повисшую на нем Фостер, обнажилось плечо. — Ты меня, что раздеваешь, Кэл? — удивилась Джиллиан, язвительно прищурившись. Дернула рубашку за ворот, пытаясь водворить на место. Плотно сжав губы, Кэл растянул их в якобы улыбке. — Аккуратней, милая. Я же говорил, что виски для тебя слишком крепкий напиток. — Оставь меня в покое. Локоть Джиллиан впился Кэлу в грудную клетку. — Как только ты ляжешь в постель,— с ехидной улыбочкой пообещал он,— Придется наш разговор отложить до завтра,— его сожаление звучало искренне. — Отвяжись, обойдусь без твоей помощи. — Надо же, сама напилась, а я виноват,— состроил он удивленную гримасу, все еще держа Джиллиан в объятиях. Она покачнулась, клюнула Кэлу носом куда—то в область шеи и потерлась лбом о его подбородок. — Эгей, милая, да ты хороша. — Возможно. Она запрокинула голову назад, и не теряя с Кэлом зрительного контакта, словно гипнотизируя, приоткрыла рот. Провокационный жест, от которого скрутило низ живота. В панике, что Джилл раскусит его состояние, опустил взгляд и тут же пожалел о сделанном — открывшийся вид оказался не менее соблазнительным. Рубашка опасно натянулась на груди Джиллиан, стоило немного наклониться и он бы смог поймать губами выпирающие сквозь ткань соски. Крамольная мысль отдалась спазмами в паху, и сразу же бросило в пот. — Я виновата, Кэл, — смущенно проговорила Джиллиан, ее щеки окрасил нежный румянец, а глаза, широко распахнутые подозрительно заблестели,— Но мне нужно было расслабиться,— она сопроводила слова тихим вздохом,— Я просто больше не могу думать. Не могу,— она мотнула головой и улыбнулась своей особенной улыбкой, чуть разомкнув губы. Облизнулась и потупила взгляд, поводя плечами. Сделала попытку высвободиться, но ее отяжелевшая хмельная голова нашла приют на плече Кэла . — Думаю, мне лучше тебя проводить,— проговорил он в волосы Джиллиан, прижимая ее все крепче, понимая, что теряет контроль, вдыхая ее запах, купаясь лицом в шелке волос, чувствуя тепло ее тела ароматным облаком обволакивающее его сознание. Момент был совершенно неподходящим, но бороться с желанием стало все сложней. Опьяневшая, невыносимо близкая Фостер, больше не пыталась сопротивляться, она буквально размякла в его руках, а ему не хотелось отпускать ее. — Немедленно в постель, — проворчал Кэл, прикидывая, дойдет Джиллиан самостоятельно или не рисковать и помочь добраться хотя бы до дивана в гостиной. Ему казалось, что подъем по лестнице, она вряд ли осилит. Но он немного не рассчитал градус опьянения Фостер. И по большой вероятности не понял намеков. Читать ее мысли и эмоции по лицу всегда было сложно — неоспоримый факт. Но стоило признать, что он просто боялся промахнуться и принять желаемое за действительное. — Не ожидала, что ты такой… — не закончив фразу, Джиллиан с поразительной ловкостью вывернулась из его объятий,— Впрочем, оно может и к лучшему. — Джилл. Отмахнувшись от его протянутой руки, как от назойливой мухи, она ловко проскользнула между Кэлом и стеной, и едва заметно пошатываясь, прошлепала через гостиную и скрылась на лестнице. А Кэл, в состоянии недопонимая, так и стоял, привалившись спиной к холодильнику. Все еще ощущая ее запах и держа навесу согнутые в локтях руки. Скрюченные пальцы подрагивали, медленно сжимаясь в кулаки так, словно сминали ткань рубашки Джиллиан. Сильнее всего Кэлу хотелось догнать ее и доказать, что он не трус. Ведь именно этот обидный эпитет, она не стала озвучивать, не желая ранить его самовлюбленное эго. ***** Упав поперек кровати, Джиллиан брыкнула ногами, скидывая мокрые, пропахшие виски плюшевые тапки. С удовольствием пошевелила голыми пальцами, толи хихикнула, толи всхлипнула, увидев, что один из «зайцев» сшиб с прикроватной тумбочки бутылочку воды, заняв ее место. Опрокинулась навзничь, закидывая руки за голову и упираясь затылком о подушку, прогнулась в спине, медленно вдыхая и напрягая мышцы. Сосчитала до пяти и расслабленно вытянулась во весь рост. Какой кошмар! Прижала ладони к щекам, горящим огнем стыда, и замерла, прикрыв лицо согнутой в локте рукой, она не могла поверить самой себе. Всего лишь минуту назад, она была способна предложить себя Кэлу. Именно так. Выпитое виски ослабило контроль. Она была готова применить к себе заместительную терапию. Ведь она устала, устала от страха, преследующего ее последние месяцы. Оставшись в одиночестве, она терялась, готовая поддаться охватывающей ее панике. Безусловно, она отлично умела скрывать эмоции, пряча их за искусственной улыбкой. Научилась выглядеть невозмутимой, когда ее трясло от бешенства или страха, иначе ей было бы трудно спокойно сосуществовать с человеком, способным видеть своего собеседника насквозь. Она могла концентрироваться, отсекая личное, оставляя его, как принято говорить, за порогом дома. Не афишировала проблемы, а упорно боролась с ними. Чаще в одиночку и в редких случаях принимала самую необходимую помощь. Выдохлась. Случается такое. Слишком много всего навалилось на нее. Одно за другим, не дав ни малейшей передышки. Будучи отличным профессионалом, Джиллиан понимала, что в ее состоянии нет ничего неожиданного. Едва не погибнув на пожаре, она испытала сильнейший стресс, а такие эмоциональные встряски не проходят по первому желанию, и оставляют долго незатягивающиеся душевные раны. Кэл догадывался о ее психической нестабильности, но проявлял чудеса не свойственного ему терпения, зная, что она не любит делиться своими проблемами, и особенно не выносит его любопытство и когда он, пытаясь разобраться в причинах, начинает давить. Держался на расстоянии, вел себя нарочито грубо, привычно ехидничал и насмешничал, так, словно ничего не случилось, и она вернулась не из больницы, перенеся тяжелую болезнь, а из недолгой командировки. Но себе- то она могла признаться, что все по-прежнему плохо. Она часто просыпалась среди ночи, слыша треск горящего дерева и ощущая приближающийся жар. Порой, взглянув на включенную конфорку газовой плиты, на голубые невинные огоньки, испытывала дикий, неподдающийся контролю ужас, вспоминая преследующие ее языки пламени, слыша хруст рушащихся балок и падающего на нее потолка. А легкий дымок барбекю, вызывал спазмы в груди, язык немел, от ощущения ядовитой горечи. Слабые дневные антидепрессанты помогали справляться, подавляя всплески негативных эмоций. Безобидные лекарства не вызывали чувства сонливости и заторможенности, но принимать что-то более серьезное Джиллиан опасалась. Зная, насколько легко наступает привыкание и, желая самостоятельно перебороть охватывающий ее ужас. А вечерний инцидент на дороге напугал до онемения, до диких спазмов в животе. Как никогда Джиллиан хотелось избавиться от сумбура мыслей и выворачивающего внутренности животного страха. Она устала. Устала бояться. Устала думать. Устала «держать лицо» пряча за завесой выверенной и отточенной улыбки. Должна признаться, не выдержала, сорвалась, решив напиться, но вовремя опомнилась. Или все же нет? Мысли путались, голова стала неподъемно тяжелой. Как же она устала! Ресницы слипались, все труднее удавалось сохранять глаза открытыми. Комната медленно покачивалась в такт, звучащей где—то в подсознании мелодии. Нет! Она не считала себя пьяной. Пара, ну три порции виски на голодный желудок, плюс сумасшедший, держащий в напряжении день. Откуда—то издалека до Джиллиан донесся сердитый голос Кэла, но она, проворчав ленивое «отвяжись», закрыла глаза и стала погружаться в сон. По мере этого благостного погружения она чувствовала, что к ней мгновение за мгновением возвращается юность. Вот ей уже восемнадцать. Она, легко, прыгая через ступени, сбегает по мраморной лестнице с террасы и несется по гравиевой дорожке, петляющей между идеально подстриженных газонов и разноцветных клумб. Протискивается в узкую щель в живой изгороди, ойкает, оцарапавшись о шип, выбирается на граничащий с поместьем цветущий луг. Вот бежит по высокой влажной траве вверх по склону к старому дубу над речным обрывом. Сухие веточки и острые травинки хлещут ее по голым икрам, лепестки ромашек и васильков липнут к влажной коже. Жаркий ветер развевает волосы, и они лезут в лицо, забавно щекочут обнаженные плечи. Небо голубое до рези в глазах, а в нем носятся жаворонки, устремляясь все выше и выше — к солнцу. Кто—то стоит под сенью раскидистых ветвей могучего дерева. Майкл! Завидя ее, он машет рукой и мчится навстречу. От легкого воздушного настроения не остается и следа, но отступать поздно и Джиллиан широко улыбнувшись, лишь сбавляет шаг. — Ли! Ли! — кричит ей Майкл,— Что ты плетешься так медленно. Но ветер уносит его голос и Джиллиан лишь видит, как шевелятся его губы. Он вскидывает вверх руки в радостном порыве. Когда они встречаются, то Джиллиан почти не может дышать от усталости и огорчения, на ее щеках горит яркий румянец, она старательно прячет от Майкла опечаленный взгляд. Майкл, ухватив ее за руку, разворачивается и тянет за собой, вынуждая бежать, пока они не оказываются на самом краю каменистого уступа, высунутым языком, нависающим над рекой. Прямо под ними бурлят и перекатываются волны, вода, сердито пенится, накатывая на песчаную отмель. — Я так быстро бежала. Думала, прямо умру сейчас,— шепчет Джиллиан, прижимая руку к груди, от высоты у нее чуть кружится голова. Но Майклу этого мало он приближается к самой кромке, так что носки его кроссовок повисают в воздухе. Он цепко держит пальцами Джиллиан за запястье. И ей приходится следовать за ним. — Мы умрем вместе,— он наклоняется вперед, заглядывая вниз. — Нет! — отрицательно мотает головой испуганная, упирающаяся Джиллиан. — Да! — вопит во все горло Майкл, дергая ее за руку. И в это миг Джиллиан понимает, что она больше не девочка, а в ее запястье, словно клещами, вцепился сильными пальцами высокий мужчина. Джилл очень хочется разглядеть его лицо, но видит лишь дрожащий в жарком мареве ореол из темных волос. Его голова загородила собой солнце, раскаленное до бела, слепящее, режущее глаза, впивающееся лучами в мозг — и вместо лица черное пятно. Джиллиан щурится, резко дергается, пытаясь освободиться от хватки. — Бессмысленно, противиться, — доносится до нее зловещий шепот. Мужчина разворачивается, вскидывает свободную руку вверх и делает шаг в пустоту, увлекая за собой Джиллиан. И в следующую секунду она видит приближающуюся черную воду и кружащуюся воронку «омута самоубийц». Тут же картинка начинает дробиться на сотни мелких кусочков и Джиллиан вздрогнув, открывает глаза, хватая воздух пересохшим ртом, слушая, как сердце гулко колотится в горле. Она еще долго лежит в темноте, уставившись в невидимый потолок, до тех пор, пока глаза не начинают различать очертания предметов. Окно почти полностью закрыто тяжелой шторой, лишь через узкую щель проникает немного света с улицы. Жутко, просто смертельно хочется пить. Кажется, пересохло не только небо, губы и горло, но и в желудке пылает огонь. Джиллиан проводит распухшим языком по зубам, и садится на кровати, опираясь на руки, широко расставленные по бокам. Но, не смотря на жажду, ломоту во всем теле и пульсирующую боль в ушибленном виске, Джиллиан морально чувствует себя значительно лучше, словно в этом сне она увидела для себя нечто важное, что поможет найти ответ к головоломке, придуманной таинственным убийцей. Перекатившись на живот, она хочет зажечь настольную лампу и шарит по прикроватной тумбочке в поисках выключателя. Неосторожно задевает раненой рукой за острый угол, шипит от боли и делает слишком резкое движение, ее пальцы касаются чего—то мягкого и липкого, Джиллиан брезгливо передергивается, сталкивая лампу на пол. Сердито чертыхается, понимая, что через минуту нарисуется Кэл, разбуженный грохотом; в ночной тишине дома звук от столкновения упавшей лампы с мягким ковром получился оглушительно громким. ****** Тем же вечером Втопив до упора педаль газа, Майкл не подъехал, а подлетел к стоянке в аэропорту. Вывернув из−за угла, резко затормозил, покрыв матом пожилую пару, неторопливо переходящую дорогу, толкая перед собой три чемодана. Посигналив, промчался мимо и, опередив сдающую задом «тойоту» занял ее место с трудом втиснувшись в плотный ряд машин. Не обращая внимания на возмущенные крики, заглушил мотор, вынул ключи из замка зажигания, бросив их на пассажирское сиденье, выбрался наружу, громко хлопнул дверкой и побежал вверх по ступенькам. Приятное и бодрящее дух свидание с Дэзи малость затянулось, и с документами он провозился слишком долго. Папка оказалась неожиданно пухлой, а просмотреть пришлось каждый листочек, чтобы ненароком не пропустить нечто важное. Чтиво оказалось увлекательным. В шумной кафешке под тортик он просидел несколько часов, и если сейчас не поторопится, то опоздает на пятичасовой рейс до Вашингтона. А самолет улетает после полуночи, что абсолютно не устраивало Майкла, разрушая до мелочей продуманный план. Вскочил на эскалатор и, перепрыгивая через три ступеньки, помчался вверх. Кинулся к стойке регистрации, пробежав взглядом по табло, он облегченно выдохнул — еще оставалось в запасе несколько минут. **** После шикарного спектакля «Напугай Ли», показанного Филом, сменил его за рулем. Выбросил в ближайшую мусорку фальшивый номер и покатался по улицам ночного Вашингтона то и дело, меняя маршрут, словно пытался проверить, не сидит ли кто—то у него на хвосте. В сложившихся обстоятельствах не стоило исключать такую вероятность, ФБРовцы, мечущиеся по городу, как стая давно не кормленных шавок, бросались вслед за любой подозрительной машиной, хоть чем—то похожей на спортивный «вольво» едва не угробивший милашку Ли. Самодовольно хохотнув, он победно вскинул руки, на мгновение выпустив руль: пока он не пожелает ни одна даже самая хитрая и умная сволочь его не вычислит. — Тра-там-там,— пропел Майкл и свернул на хорошо знакомую улицу. Неторопливо прокатил мимо дома Джиллиан, отметив, что не светится ни одно из окон, не смотря, что время не столь уж и позднее. Доктор Фостер любила перед сном почитать любовный романчик или посмотреть одно из тех дурацких реалити− шоу, что заполонили телеэфир. Глянул на панель управления, зло сплюнул на пол, электронный будильник показывал какую—то абракадабру из цифр и букв. Отогнув обшлаг куртки, щурясь, посмотрел на тускло мерцающий в темноте циферблат часов — самое время — сейчас в разгаре одно из ее любимых представлений. Криво ухмыльнулся, значит, она все же под надзором Лайтмана, что ж, возможно оно и к лучшему. Не прибавляя скорости, медленно проехал пару кварталов, приткнулся на краю людной парковки около популярного гей—бара, работающего до глубокой ночи. Не торопясь вышел из машины и, оставшись незамеченным, пошагал обратно к дому Фостер, насвистывая себе под нос. Высокий раскидистый клен, росший около соседнего коттеджа, полностью распустил листву, густая, шелестящая на ветру крона заслоняла собой свет ближайшего фонаря. Невысокое узкое крылечко и входная дверь дома Фостер находились в темноте, лишь изредка, блеклые мазки света скользили по стенам и отражались в темных оконных проемах. Проникнуть внутрь не стоило труда, все коды и пароли хранились в памяти с надежностью, значительно лучшей, чем может предложить самый лучший банковский сейф. Толкнул плечом дверь и оказался во мраке узкого холла. Он точно знал, стоит раскинуть по−шире руки, и кончики пальцев коснутся стен. В таком уютном помещении удобно заниматься любовью. Когда нет сил и терпения добраться хотя бы до дивана, влететь с улицы, захлопнуть за собой дверь и не скидывая одежды приступить к увлекательному делу. Он утробно рыкнул, представив сладострастную картину: Ли, подобрав многочисленные юбки и оборки свадебного платья, опускается перед ним на колени, нежно обнимая губами налитой член, торчащий из расстегнутой ширинки. Помотал головой, отгоняя видение. Всему свое время. Смежил веки и с настороженностью хищника, постоял несколько секунд, принюхиваясь и вслушиваясь в тишину. Где-то в глубине дома раздавалось негромкое шуршание и поскрипывание, мерно тикали настенные часы на кухне, пахло сухой пылью, мятой и едва уловимо чем-то цитрусовым. Мысленно прикинул, соображая, когда последний раз он видел Фостер, выходящую из дома. Получалось, что пошло больше двух месяцев с тех пор, как единственными хозяевами оставались мыши. Однажды Майкл проследил: очаровательно смущаясь, Джиллиан покупала мышеловки и отраву для этих симпатичных зверушек. Стараясь шагать, как можно тише, прошел в гостиную и опустился на диван. Пробежался взглядом, рассматривая окружающее его пространство, изученное до мелочей; прямо по курсу на уровне лица его взгляд уловил капельку света, отраженную от глазка видеокамеры. Приветственно помахал, зная, что на том конце связи, давно убраны все следы видеонаблюдения. В широкое окно, выходящее во внутренний дворик, из−за полуопущенных жалюзи проникал свет фонаря с соседней улицы. Узкие голубоватые полоски причудливо расчерчивали пол и стены, падали на лицо. Майкл поерзал на сиденье, ощущая неприятное беспокойство, порывисто вскочил, достал из кармана кожанки и надел тонкие лайковые перчатки со специальным покрытием, не оставляющие следов. Уверенно, как у себя дома, распахнул дверку шкафа и, пошарив в маленьком баре, достал бутылку виски, налил себе огромную порцию в хрустальный бокал и, запрокинув голову, словно воду влил его в горло, издав два утробных бульканья. Крякнул и тщательно стер с края бокала след от губ с наслаждением шарахнул его об пол. «Этого не может быть,— думал он, разжигая в себе ненависть и гнев,— Где Джиллиан? — ухнувшее в желудок виски, ударило в голову, заставило ускориться ток крови, разлилось жаром по телу, внезапно Майкла прошиб пот, он судорожно сжал пальцы, так что они хрустнули,— Она с ним». — Стерва,— хрипло выкрикнул он в пустоту дома,— Симпатичная, развратная стерва! Сладкая похотливая сучка,— прорычал он сквозь зубы, в бешенстве вертясь на месте. Видение рожденное воспаленным сознанием оказалось слишком ярким и реалистичным — обнаженная Джиллиан, сидящая верхом на коленях у Лайтмана, с тихим смехом ерошит ему волосы, шарясь в расстегнутой ширинке лучшего в мире лжеца. Майкл застучал зубами, как в лихорадке и выхватил из кармана телефон, набрал номер — механический голос робота ответил: «Абонент находится вне зоны действия сети». Замахнувшись, хотел швырнуть мобильник о стену, но ему с неимоверным усилием удалось удержать себя, не смотря, на накатывающее волнами возбуждение и гнев он мыслил достаточно трезво — разбитый телефон улика, которая моментально приведет к нему. Неожиданно пришедшая в голову мысль отразилась на лице похабной улыбочкой. Майкл обошел весь дом, задергивая плотные шторы, так, чтобы не оказалось просветов, и пощелкал запорами на окнах, проверяя их надежность. Спустился в гостиную, обвел взглядом комнату, для страховки опустил жалюзи. Чиркнул пальцем по столу, оставив четкий след на пыльной поверхности, секунду подумал и написал: «Привет родная, ты все еще не веришь? Я вернулся, милая Ли!» Выхватил из хрустальной вазы букет, превратившийся в гербарий, с хрустом сжал его в кулаке, и легонько пнув пальцем, столкнул со стола опустевшую вазу. Она, упав на ковер, не разбилась, что еще больше взбесило Майкла. С яростью подфутболил ее, вогнав в стеклянную дверцу книжного шкафа подобно мячу в ворота. Разлетевшееся на осколки стекло брызнуло в лицо Майклу, он вовремя отвернулся, прикрывшись локтем. Мелкие частички запутались в волосах, что-то попало за шиворот, царапая кожу, Майкл не ощутил боли, лишь легкое неудобство. Тряхнул головой и повел плечами, гаденько хихикнул и потер ладони, набирая в легкие по−больше воздуха. Затем он абсолютно бессмысленно и размеренно-плавно, как бы в замедленной съемке начал крушить все в доме. Не экспансивно, в приступе ярости бушующей натуры, а методично, беззвучно, почти призрачно — как будто разрушительное неистовство было обернуто в нежнейший бархат. Он разбил рюмки и посуду, выгребая их из кухонных шкафов. Вспорол ножом для колки льда обивку кресел и дивана, разрывая ее на узкие ленты, с книжных полок скинул столь обожаемый Фостер любовные романы, по одному, запуская в полет через комнату, расшвырял ДВД и СД диски, методично давя их каблуками ботинок. Искромсал ножницами плед. Что—то жуткое было в этих беззвучных, медленных разрушительных движениях, напоминающих действия фантома. В широко раскрытых глазах застыло выражение боли, а с лица не сходила кривая улыбка, больше похожая на клоунскую гримасу. Потом подошла очередь мебели. Майкл выламывал ножку за ножкой у стульев, опрокинул письменный стол, предварительно вытащил из него ящики и, рассыпав содержимое по полу, смял абажур у торшера, нежно стукнул бронзовой статуэткой по зеркалу, глядя, как его гладкая поверхность пошла трещинами, исказив его отражение, и через секунду со зловещим шорохом осыпалась ему под ноги. Майл словно пребывал в состояние сомнабулизма, только вздрагивал от случайного треска и хруста, единственных издаваемых звуков. Когда осталась гореть лишь настольная лампа на тумбочке возле искромсанного дивана, а Майкла окружали только руины, и выбившийся, как внутренности из вспоротого живота, поролон, он неожиданно рухнул на колени, зарылся лицом в раскуроченное кресло, воткнул нож в ковер и тихонько завыл, содрогаясь в сухом плаче, заходясь от невыносимой боли. Внезапно поднял голову, стирая с лица пыль и мелкий мусор, встряхнулся и расправил плечи. Встал на ноги и с ужасом огляделся, покачал головой, проверил целостность кожаных перчаток и, пошарив во внутреннем кармане кожанке, выудил тубу с лекарствами, отвинтил крышечку и отточенным до автоматизма жестом заглотил две таблетки, постоял несколько секунд, прислушиваясь к самому себе. Чудовище насытилось и мирно почивало, напоминая о своем присутствии тянущей болью в затылке. Хлопнул по лбу ладонью, вжикнул молнией куртки, и двумя пальцами забрался в потайной кармашек, вытащил небольшой круглый предмет, тускло блеснувший золотом в рассеянном свете. Подбросил кругляшек в воздух, поймал, склонив голову, внимательно его рассмотрел и, опустив руку, разжал кулак. По полу запрыгала и закатилась под раскуроченный диван золотая пуговица с выбитыми на лицевой поверхности буквами «РК». Расплылся в довольной и от этого жуткой улыбке. — Ну и бардак! — возмущенно прошептал он. Майкл терпеть не мог беспорядка и впадал в ярость при виде не опорожненной мусорной корзины или чьих-то следов на пыльной поверхности. Вот и теперь, при виде этого хаоса, Майкла затрясло, как в лихорадке: отвращение, ярость, и какой—то необъяснимый темный ужас разом нахлынули на него, лишив привычного самообладания. Закрыв лицо ладонями, ощущая, что уснувшее чудовище подняло голову, спотыкаясь о раскиданные обломки, быстро пересек гостиную, мощным ударом ноги вышиб заднюю дверь и вышел в ночную тишину крохотного дворика. Где-то завыла и забила тревогу сигнализация, оповещающая о взломе. Собравшись с силами, вернулся и вбил костяшками пальцев несколько цифр на пульте. Все же Ли "умница", что не замкнула охранную сигнализацию на круг. Глубоко вздохнул, свежий ночной воздух и, не разбирая дороги ломанул через кусты на соседний участок, зная, что через несколько минут сюда примчатся копы, и долго будут гадать в чем дело, увидев запертую дверь парадного входа. Времени, чтобы исчезнуть с места преступления и раствориться в хмельной, бесшабашной обстановке бара был предостаточно. Постояв у дверей заведения, Майкл передумал там светиться, скользнул в машину и, вынув мобильник, долго листал записную книжку в поисках нужного номера. Скарбезно ухмыльнулся и прижал трубку к уху, слушая длинные гудки вызова. Ответили не сразу, пришлось перезванивать еще дважды, прежде чем недовольный сонный голос спросил: — Какого черта в такое время? — Привет братишка,— со змеиной нежностью прошипел Майкл. — Что тебе надо? Мужчина, взявший трубку на другом конце связи, запаниковал. — Поболтать. — Что? Зачем? Я выполнил все твои требования и указания. — Не ной. Надо потрепаться. Сделай так, чтобы я беспрепятственно проехал через ворота. Хотя, что я волнуюсь,— Майкл схватил с передней панели маленький пульт, вертя его в руках,— Отличный у тебя вольвешник,— грубо хохотнул Майкл, швыряя пульт на сиденье и трогаясь с места. — Что ты сделал с Филом? — Ничего, просто завтра у него будет побаливать головка, обе головки одна от переизбытка виски, другая неудержимого траха. — Майкл, зачем,— простонал мужчина. — Тупица,— рявкнул Майкл,— Сколько раз я просил тебя называть меня моим настоящим именем, а не детской кличкой. — Ладно, ладно,— засуетился его собеседник,— Жду. Сигнализацию отключу. Въедешь через хозяйственные ворота. Иначе охрана заподозрит неладное. — Чудненько,— бросил Майкл на прощание и отключился. Злорадная усмешка еще долго украшала его красивое лицо. Все же, как здорово иметь возможность манипулировать людьми, зная их маленькие, и не очень тайны. А уж таких, как его братец, для которого репутация и общественное мнение превыше всего, так славненько можно «пощипать» и вынудить творить самые невообразимые вещи. Машина, сыто урча мотором, шурша новенькими шинам и разбрызгивая остатки луж, двигалась к цели. Посмеиваясь, Майкл барабанил пальцами по рулевому колесу. Все же современные дизайнеры затейники. Мощный автомобиль, хранящий под капотом не одну сотню лошадиных сил, смахивал на новогоднюю игрушку, меняя свой окрас в зависимости от освещения от серебристо синего до темно— зеленого, что ввело в заблуждение ФБРовцев, бросившихся вдогонку за тачкой едва не лишившей жизни мисс Фостер. Фил еще тот проходимец, за две штуки баксов, и аппетитную телочку на десерт легко согласился попугать дамочку, оскорбившую достоинство и бортанувшую его лучшего друга. Все же насколько глуп его старший братец, нанимая на работу продажных и жадных идиотов. Но спорить не имело смысла — Фил прирожденный водила, бывший гонщик, лишившийся места в команде из-за чрезмерного увлечения женским полом и пристрастие к кокаину. У самого Майкла не хватило бы выдержки, вывернуть руль в самый последний момент, столь велика его ненависть к Ли, но внутренний голос нудно бубнил, что еще не время, да и смерть ей уготована иная. Не лежать милой Ли с размозженной головой и размазанной по асфальту, предварительно сделав кульбит в воздухе, получив хороший пинок тупорылой мордой злобно рычащего «вольво». Майкл чуть не обмочил штаны, наблюдая из окна за не состоявшимся наездом, столь красиво и реалистично проделал работу Фил. Все же насколько хорошо он изучил Ли, будучи уверенным почти на сто процентов, что она решится прогуляться после нудной и выматывающей беседы с ФБРовцами и заглянет в любимую кафешку за сладеньким. Женщины, женщины, даже такие умные, как доктор Фостер предсказуемы в своих желаниях.