Теплый шоколад на десерт

Наступило длительное молчание, Джиллиан изменила своей привычке и не стала включать радио в машине. Не считая врывающихся в открытое окно мимолетных звуков, которыми наполнены улицы, в салоне лишь изредка негромко и сердито поскрипывала кожаная обивка водительского сидения, отзываясь на движения Кэла, когда он переключал скорости или нажимал на газ, обгоняя неторопливого автомобилиста-аккуратиста. Останавливаясь на красный свет, Кэл с ленивым изяществом принимался барабанить пальцами по рулю, брезгливо кривя губы, поддергивал рукава футболки, упорно сползающие к запястьям, причмокивая, пялился в лобовое стекло и упорно избегал смотреть на Фостер, но, не забывая думать о ней. Кэл любил водить машину. Это его успокаивало и расслабляло, а отработанные до автоматизма движения не мешали размышлять. Если конечно не было необходимости мчаться на предельно допустимой скорости — торопиться на встречу, разбираться на ходу с очередной проблемой, выяснять отношения по телефону. И не приходилось дергаться, застряв в пробке, то повышая скорость, идя на обгон или топтаться на месте, опасаясь дать под зад ползущей впереди тачке, проклиная все на свете. Время ланча еще не наступило, и чем дальше они удалялись от делового центра, тем движение на улицах становилось спокойней; "форд" беспрекословно слушался руля, покорно отзываясь на малейшее движение Кэла, и ровно катил, мягко шурша новенькими покрышками по гладкому асфальту. Никто не бросался под колеса, не пытался подрезать, не наблюдалось никаких веских причин для яркой демонстрации эмоций. Равнодушно— ленивое выражение лица Кэла вполне соответствовало обстановке на дороге, но резко противоречило его внутреннему состоянию. Впрочем, догадаться об этом мог разве что один лишь дьявол, давний приятель Кэла. Уж он то прекрасно знал, что задавшись целью, Кэл мастерски умел скрывать волнение, прятать эмоции и выглядеть безразличным тогда, когда считал нужным. И вот сейчас сидя рядом с Джиллиан, вдыхая аромат ее духов — воздух в салоне машины, не смотря на опущенные стекла, пропитался запахом полевых цветов и жасмина — и каждой клеточкой кожи ощущая напряжение Фостер, ему приходилось сдерживаться изо всех сил, изображая полную незаинтересованность. Да, черт побери! Ему, как нетерпеливому подростку, едущему на первое взрослое свидание, хотелось плюнуть на все приличия, границы, страхи и прочую белиберду, связывающую ему руки, остановить машину, обнять Джиллиан и сказать ей все, что он чувствует и о чем думает. Сказать, как много она для него значит, как он жаждет ее, но Кэл, лишь сильнее стискивал руль в потеющих от напряжения ладонях, поглаживая кончиками пальцев липнувшую к рукам кожаную оплетку, снова и снова преодолевая побуждение. Его чувства не были мимолетным капризом, не бунтом гормонов, и уж их сложно было назвать кратким восстанием плоти. Но, не смотря на все авансы Джиллиан: взгляды, улыбки, слова полные недомолвок, легкие, как бы случайные касания, откровенные объятия, он сомневался и жутко трусил, а что если все то, что он видит и как ему кажется, читает по ее лицу, имеет другой смысл. Язык тела не врет. Верно. Но Кэл должен признать, что Джиллиан была особенной женщиной, и ему всегда было сложно ее читать. А ее тело было еще большей загадкой. Он хотел ее удержать навсегда и, любая самая незначительная ошибка, могла лишить его настоящего и перечеркнуть их будущее. И Кэл не собирался поддаваться желанию ни на минуту. Не сейчас. Разгромленный дом. Сломанная мебель испорченные вещи. Почему-то все это казалась далеким и не особо важным. Материальные проблемы решаются легко, были бы деньги, а заработать она сумеет, особенно если задастся такой целью. Дом можно отремонтировать, купить новую мебель… Джиллиан волновало и заботило совершенно другое, вернее другой. Мужчина, сидящий рядом, она не переставая, размышляла об их отношениях. Кэл. Он управлял машиной, которая мчалась в прошлое, чтобы покончить с настоящим и открыть двери в их совместное будущее. Излишне романтично? Пусть, но это очень точно отражало мысли Джиллиан и ее надежды. Кэл недовольно фыркал, сердито ворчал и частенько упрекал ее, требуя наконец—то стянуть розовые очки, повзрослеть и избавиться от идиотской романтичности, свойственной ее натуре, но благодаря романтичности, и возможности рассмотреть светлое в неприглядном, она умудрялась переживать самые тяжелые моменты в своей жизни. Джиллиан не хотела вспоминать о грозящей ей опасности, о преследующем ее маньяке и обо всех мерзостях последних дней. Мысленно проведя черту, она оставила их позади себя. Ничто и никто не вынудит ее прятаться и дрожать от страха. Она приложит все силы и постарается впредь жить полной жизнью, и в ней большое место уготовано этому невыносимому и несносному, но чертовски милому паршивцу, вцепившемуся в руль, и так тщательно строящему из себя деревянного идола, безразличного ко всему происходящему между ними. Она не его приятель дьявол, но слишком часто оказывалась поблизости от их милой компашки, и многому научилась, вызволяя из дьявольских лап, своего любимого мужчину и сейчас он очень походил на пловца, стоящего на краю обрыва, готовясь нырнуть в бушующий перед ним океан. Она не сопротивлялась и позволила, мыслям о Кэле полностью завладел ее разумом. Но, как и он, старательно изображала безучастность к происходящему. Джиллиан сидела неподвижно, не решаясь ослабить слишком туго застегнутый ремень безопасности. Выпрямив спину и, не имея возможности глубоко вздохнуть, она глядела прямо перед собой, застыв в странном ожидании, уверенная, что Кэл отбросит свои предрассудки и сомнения, и в любую секунду припаркуется где—нибудь в укромном переулочке. Крепко сожмет ее в объятиях и станет жадно целовать, и это будут жаркие, требовательные поцелуи, не имеющие ничего общего с тем поцелуем на кухне случайным, непризнанным и отвергнутым ими обоими. Кэл должен чувствовать то же самое, что и она, разве не так? Он должен ощущать живое электричество, пробегающее между ними. Он должен исступленно желать прикоснуться к ней, найти ее губы… Он же так выразительно смотрел на них. Он должен безумно ее хотеть, с ума сходить от желания. Он должен знать, как знает она, то что происходит между ними, бывает раз в жизни, когда сливаются воедино сексуальное влечение, химическая избирательность жизнетворящих элементов и глубочайшая эмоциональная тяга. Они же так прекрасно понимают друг друга. Он же должен чувствовать то же, что чувствует она. Или так же, как она. Но может быть, он чувствует совсем не то, и не так и не желает видеть, то, что должен? Да, она видимо ошибается, он думает по-другому. Потому что всю дорогу проехал без остановки с равнодушно — презрительным видом, меланхолично поглядывая по сторонам и храня глубочайшее молчание. А ее интуиция в этот раз подвела, напророчив целый ворох романтического бреда, как высказал бы Кэл, не приведи Господь, прочитай он ее мысли. Прокатив по прямой улице, обсаженной древними раскидистыми дубами, вдоль аккуратно подстриженных газонов и, сделав крутой поворот направо, Кэл проскочил на желтый свет, и вырулил на вытянутую овалом площадь. Ее окружали пастельных цветов двухэтажные особняки, спрятанные за невысокими коваными оградами, эти достопочтенные свидетели прошлого столетия, каким-то чудесным образом не пошли под нож бульдозера, когда прямо за углом начали расширять дорогу, и освобождать место для новостроек. Наоборот, площадь благоустроили, разбив по центру сквер с детской площадкой и фонтаном. Сбавив скорость, Кэл объехал по внешнему периметру зеленую зону. По заасфальтированным дорожкам в тени раскидистых ясеней и сикомор молодые мамаши с колясками выгуливали своих детишек. Парочка сумасшедших любителей бега трусцой, нарезали круги, вокруг прекрасно оборудованной детской площадки, на которой копошилась ребятня постарше. Детский визг и смех раздавался далеко по округе. Не обращая внимания на вопли, разошедшейся детворы, спрятавшись от яркого солнца под разноцветным тентом, трепещущим на ветру, несколько разновозрастных мужчин азартно сражались в шахматы. Все так же ничего не говоря, Кэл зарулил на платную стоянку, около отделения банка. Выскочил из машины, громко хлопнув дверкой, и спугнув стаю, разгуливающих по тротуару голубей, опустил в прорезь счетчика горсть монет, и вернулся к машине. С улыбочкой открыл пассажирскую дверь, и протянул руки, как галантный кавалер, помогая Джиллиан выбраться наружу. Ступив на твердую землю, она закинула ремешок сумочки на плечо, отработанным до автоматизма движением провела ладонями по бедрам, расправляя собравшиеся в гармошку джинсы, усмехнулась своим мыслям. Отойдя на шаг от машины, мягко прикрыла дверцу и, услышав, как пиликнула сигнализация, обернулась в сторону Кэла, одновременно осматривая улицу, и отмечая изменения происшедшие за несколько лет. Вашингтон сложно назвать огромным городом, но так сложилось, что за последнее время судьба ни разу не забрасывала их с Кэлом в этот тихий район. Где-то в десяти минутах езды — на одной их тенистых улочек — находился дом, где они жили с Алеком до развода. Почти незаметно Джиллиан качнула головой, прогоняя нахлынувшие воспоминания, пригладила волосы и, не успев сделать шаг, едва не отпрыгнула в сторону. Наперерез, под звуки рэпа и галдя на разные голоса, промчалась на роликах шумная компания тинейджеров. Следом за ними, ничего не видя вокруг себя, прошла обнявшись, влюбленная парочка. На скамеечке, среди деревьев в дымчатой полутени, две благообразные бабули вели неспешную беседу, обмахиваясь веерами. Джиллиан уловила несколько французских фраз, но посчитав неприличным прислушиваться к разговору, стала разглядывать сквер. Обратила внимание на заметно подросшие вечнозеленые кустарники, отгораживающие пешеходную зону от проезжей части. Полюбовалась на искрящиеся в солнечных лучах водяные струи фонтана, то взмывающие в небо, то резко опадающие, окропляя водяной пылью цветущие клумбы. И перевела взгляд на заметно увеличившуюся в размерах детскую площадку. Неприятно кольнуло сердце: через неделю после переезда в новый офис Джиллиан узнала, что беременна, и несколько счастливых недель проходя через сквер, представляла, как будет раскачиваться на качелях или лепить куличики в песочнице ее сын или дочка. Не сбылось. Взгляд на секунду затуманился непрошеными слезами, и Джиллиан вскинув голову, посмотрела в чистое, без единого облачка небо. Откуда-то донесся взрыв смеха, зазвучала веселая ритмичная музыка, порыв ветра принес дурманящий аромат роз, специй и терпко запахло жареным кофе. — Налюбовалась? — неожиданно громко и язвительно раздалось за спиной. Предпочитая не реагировать на насмешку Кэла, Джиллиан все же повернулась к нему. — Как здесь хорошо, — проговорила она, и одарила Кэла мягкой, чувственной улыбкой, заставив его отступить назад, — Почти ничего не изменилось и универсальный магазин, и почтовое отделение все на прежнем месте. — Угу, а вон и ресторанчик. Надо же, — Кэл с трудом избавился от наваждения улыбки Фостер и, сунув руки в карманы, покрутил головой. — Неужели и старая карга Дженнис все еще жульничает, не доливая виски, — Кэл вознес глаза к небу и причмокнул. — Со мной этот номер у нее не прошел ни разу, — заметив недоверчивый взгляд Джиллиан, оскорбленно кивнул. — Но кофе она варила отменный. — Сделал хитрющую рожу, — А шоколадные пироженки, посыпанные рублеными орешками, которыми я откупался... —Мммм… — Джиллиан, приподняв бровь, покачала перед носом Кэла выпрямленным указательным пальцем. — Теперь этот номер не пройдет, ставки повысились. — Печально, значит, нет смысла надеяться. — Почему же? — она похлопала Кэла по плечу, — Все может быть, все может быть, — протянула с загадочной улыбкой и ухватила его под локоть, — Давай поторопимся. Еще немного и я умру с голода, — Джиллиан притворно смутилась, взглянув на Кэла, и он увидел, как хитрые искорки пляшут в ее глазах. — Голодовка отменяется,— проворчал он,— Мне кажется, что последний раз я ел в те времена, когда прикрывали ножки рояля, чтобы не смущать юных дев. — Это ты о чем, Кэл? — воскликнула Джиллиан, удивленная витиеватой фразой, уловив в голосе Кэла неприличный намек. — Так, — он хищно прищурился. — Грязные мыслишки. — Ой! — Джиллиан прижала руку к животу, — О-о-о, — у нее в желудке раздалось громкое урчание. — Слышу,— насмешливо фыркнул Кэл, — виски требует закуски. Придется поторопиться. Обняв ее за талию, Кэл вильнул задом, прижимаясь к бедру Джиллиан. — Прекрати немедленно, — она попыталась протестовать, но Кэл притянул ее еще ближе к себе, и повел к входу в ресторанчик, огражденному кованой металлической решеткой, почему-то окрашенной в густо-малиновый цвет. — Там пять ступеней, Кэл, — заботливо напомнила Джиллиан, не скрывая иронии. — Спасибо, дорогая, я еще считать не разучился. — А я и не спорю, — она неопределенно пожала плечами. — Фостер, тогда мерзкая белая гадость лепила в морду, было скользко и темно, как в преисподней, — сердито, но хорошо слышными нотками обиды пробурчал Кэл, толкая задом мозаичную стеклянную дверь и пропуская Джиллиан вперед. — Угу, — кивнула Фостер, входя внутрь — Осторожно, Джилл, — Кэл довольно оскалился, коротко кхекнув, — Там высокий порог, — не остался в долгу Кэл, ехидничая, — Аккуратней со шпильками. — Обязательно, — Джиллиан вдруг стало легко, неопределенная грусть и тягостное томление в груди, преследующие ее всю дорогу от разгромленного дома до ресторана, улетучились, сменившись приятным, щекочущим нервы предчувствием и, вздохнув, коснулась ладонью плеча Кэла, слегка подталкивая вперед. — Все, как прежде, — неприкрытое удивление прозвучало в словах Джиллиан, — Почти, — добавила она через секунду. Спустившись по трем отполированным до блеска дубовым ступенькам, она остановилась, дожидаясь застрявшего в дверях Кэла. Обстановка бара – а на ресторан это заведение мало походило – была проста, в ней не присутствовало ничего стильного или шикарного. Все очень уютно, по-домашнему. Квадратные столики, застеленные клетчатыми скатертями, расставлены вдоль стен, а вот легкие деревянные стулья с высокими спинками, на которых так любил раскачиваться Кэл, вытянув ноги в проход, сменились кожаными диванчиками. В углу около запасного выхода, как и прежде, стоял доисторический музыкальный автомат. Его обычно включали под вечер и… Джиллиан мотнула головой, вспоминая, как они с Кэлом, на спор кидали в него монетки, пытаясь доказать, чей музыкальный вкус больше соответствует образу этого заведения. Судя по тому, как подмигивали лампочки идеально отреставрированного аппарата, — он работал, наполняя помещение едва слышной, но веселой музыкой. На плоской панели телевизора, подвешенной под потолком, немного в стороне от бара, беззвучно носились игроки в бейсбол. Время ланча только наступило, и посетителей еще было немного. Дверной колокольчик озорно звякнул, и Джиллиан проводила взглядом очаровательное семейство — молодую мамочку, и двух детишек мальчика и девочку, державших друг друга за руки. Они с серьезным видом протопали мимо и чинно уселись на диванчик. — Ты, что заснула? — шепнул ей Кэл на ухо. — Колокольчик. — Фостер, ты и это помнишь, — сморщив жуткую гримасу, Кэл выпятил губы, — Подумаешь, немножко потренькал. Ради забавы, — Кэл дернул плечом и по-хозяйски положил руку на бедро Джиллиан. Она хотела возмутиться, но тепло мужской ладони было приятно и, сделав вид, что не заметила нахальной выходки Кэла, она отлепилась от его руки и пошагала по узкому проходу к дальней стене к «их столику», почти вплотную пододвинутому к высокому окну. Через верхнюю часть зарешеченного стекла можно было разглядеть кусочек неба и кусты цветущих роз на клумбе перед фасадом здания. А в темноте открывался великолепный вид на подчеркнутую дорожкой уличных фонарей, многоцветную рекламную вывеску, раскинувшуюся на стене дома напротив, радостно зазывающую отдохнуть на тропических островах. Грациозно скользнув на диванчик, Джиллиан бросила сумочку на сиденье рядом. Устало вздохнула, откинула назад волосы и, погладила ладонью по накрахмаленной до хруста льняной скатерти в черно-красную клетку и взяла в руки меню. Ее приятно удивил разнообразный выбор блюд и умеренные цены, впрочем, именно это и была одна из особенностей этого заведения, которая привлекла их с Кэлом, помимо близости от их офиса, и вкусной еды по-домашнему, отличного кофе и восхитительных десертов. Доброжелательная уютная обстановка. И приемлемые цены, что было весьма важно при их ограниченном бюджете — Что-то изменилось, — высказался Кэл и завалился на диванчик напротив, — Раскинув руки на спинке и вытянув шею, он осматривался по сторонам, — Не пойму что? — Тебе ничего не подсказывает некоторая часть твоего тела? — Джиллиан зажмурилась в шутливом восторге. — Ты хочешь сказать задница? — он нагло ощерился и подпрыгнул на сиденье. Джиллиан не ответила, лишь всплеснув руками, покачала головой. — Стулья, раньше здесь были отвратительно жесткие и неустойчивые стулья, — заложив ногу на ногу, Кэл поерзал на диване. — Уютненько, — состроил обиженную рожицу, — Не спорю, было. Всего один раз. — А я разве что-то сказала? — удивленно приоткрыла рот Джиллиан. — И очень громко, — Кэл подался вперед и, перегнувшись через столик, обрисовал круг около ее лица. — Я согласна и не спорю. Снег, скользкие ступени, неустойчивые стулья и отличный шотландский виски. Моргнув и сузив глаза, Джиллиан с легким осуждением посмотрела на Кэла, через оконное стекло заблудившийся солнечный луч упал ей на лицо, она забавно сморщила нос и наклонилась, ее волосы, словно вспыхнули теплым пламенем. В смешанном свете-золотистом заходящего солнца, пробивающимся в окна и желтом, приглушенном настольных ламп — одетая в простую темно-голубую трикотажную рубашку-поло, Джиллиан умудрялась выглядеть элегантной. Ее не портило полное отсутствие макияжа, хотя цвет лица был немногим бледнее привычного, а на щеках и переносице явственней проступали веснушки. В контрасте с нежной матовой кожей, чуть припухшие, влажные губы, подрагивая в сдерживаемой улыбке, казались неожиданно яркими, откровенно зовущими. Выпрямив спину, Джиллиан тряхнула волосами, пушистые непослушные прядки, завиваясь на концах, небрежно касались плеч и открытой шеи. Вопросительно изогнув бровь, Джилл склонила голову в бок, Кэл тут же перевел взгляд ниже на распахнутый ворот рубашки, уставившись на мысок обнаженной кожи и трогательное золоте сердечко на цепочке, примостившееся во впадинке у шеи. — Ах, это? — Джиллиан догадалась, что привлекло внимание Кэла, она, пробежалась пальцами по рукаву, собирая в гармошку тонкий трикотаж, наклонила голову, прижавшись подбородком к груди. — Тебе к лицу, — снисходительно отметил Кэл. — Извини. Все произошло так быстро. Я торопилась, схватила первое попавшееся из одежды и мне самой интересно, как твоя рубашка оказалась в моем чемодане. — Ладно, проехали, — проворчал он, решив не заострять внимание на одежде Фостер, но все же спросил: — И почему ты решила, что она моя? — он дернул уголком рта, — окрас не тот. Джиллиан промолчала. Кэл схватил меню и, выпячивая губы, задумчиво почесывал кончик носа, принялся изучать названия блюд. За столиком по диагонали от них молодая мамаша разрезала пополам кусок яблочного пирога, не обращая внимания на жалобы своих детей, которым одна половина казалась больше другой. Заметив, как внимательно Джиллиан смотрит на светловолосую в забавных кудряшках девчушку, Кэл нахмурился, а когда ее глаза неожиданно наполнились слезами, он положил ладонь на руку Джиллиан и нежно ее погладил. Секунду спустя она повернулась к нему. — Ей примерно столько же лет, — робко и отчего—то виновато улыбнулась Джиллиан, — Впрочем, неважно, — заправила за ухо, упавшую на лицо прядку волос, — Ты выбрал, что будешь есть? Кэл только успел открыть рот, но высказаться не успел, что впрочем, спасло его от гнева Фостер, ее бесило отношение Кэла к истории с Софи — «забыть и выкинуть из головы», хотя Джилл никогда не показывала вида насколько ей это неприятно. Бархатный с томной ноткой голос раздался на секунду ранее. — Какие люди! — к ним подплыла официантка, высокая смешливая мулатка — Языкастый всезнайка, давно тебя не видела, — наклонилась, мягко толкая Кэла в плечо пышной грудью, готовой прорвать розовую ткань форменного платья. Выудила из кармана и ловко щелкнула зажигалкой, поднося дрожащий огонек к толстой белой свече, небрежно воткнутой в бутылку из темно-зеленого рифленого стекла, и играющей роль своеобразного светильника. — Что будем заказывать, красавчик? Уставив руки в бока, официантка с широкой улыбкой, не пряча своего любопытства, рассматривала Кэла и Джиллиан. — Мила, все хорошеешь, — свинина на ребрышках, так же прекрасна, как и ты? — с делано испуганным видом Кэл забился в угол, с опаской поглядывая на необъятный бюст женщины. — А почему бы и нет, — она игриво повела плечами, и огладила себя по крутым бедрам, — И свининка у нас тоже пальчики оближешь, — ответила она довольная собой. — С тушеной фасолью, — аппетитно причмокнул Кэл. — Все так, как пожелаете, — Мила разве что ножкой не шаркала, даря Кэлу одну за другой обольстительные улыбки. — А что будете вы, мэм? — обратилась она к Джиллиан, во всю охмуряя Кэла, она не забывала о работе. — Мне мясные рулетики по мексикански, зеленый салат и пасту с грибным соусом, — с легкой улыбкой попросила ее Джиллиан, и искоса глянула на Кэла. Мила могла вывернуться на изнанку, но завлечь Кэла ей было не по силам, для этого она должна быть раза в два стройнее и иметь блондинистую гриву. — И стакан апельсинового сока. — Облопыш, — ласково проворчал Кэл Она рассмеялась в ответ, и отражение света зажгло перламутровые искорки на ее влажных губах. Капризно нахмурив брови, понимая, что ей здесь ничего не отколется, официантка развернулась и, покачивая бедрами, отошла от столика. — Мила! — Кэл заорал ей вслед, вскидывая руку и, прищелкивая пальцами, приказал, — Бутылочку вина! И не вздумай принести какой—нибудь бурды. — Заметано, шеф, — бросила она через плечо и походкой королевы пересекла зал, направляясь в сторону кухни. В предвкушении вкусного обеда Джиллиан расслабилась и, откинувшись на спинку диванчика, с обворожительной, кокетливой улыбкой, посмотрела на Кэла, сидящего напротив. Тот приподнял брови, скорчил вопросительную гримасу, побарабанил пальцами по столу и развалился на мягком диване, подперев ладонью щеку, обозревал посетителей ресторана. Взгляд Джиллиан скользил по фигуре Кэла, по его лицу, и уже в который раз с рвущимся наружу восторгом, она пристально рассматривала его руки. Они были удивительно красивы, такие не должны принадлежать мужчине, изящные сильные с длинными чувствительными пальцами, на фалангах которых кое-где пробивались черные, Джиллиан знала, очень мягкие волоски. Ей захотелось взять ладонь, небрежно лежащую на его колене, ласково погладить, поцеловать. А еще хотелось узнать, на что способны эти гибкие и явно умелые пальцы. Почувствовав, как запылали уши, и краска смущения разливается не только по щекам, а и шее, Джиллиан придвинулась к стене, прячась в полумраке, но не смогла удержать улыбки, не скрывая свое хорошее настроение. Кэл не был красавцем, в общепринятом смысле, однако в его неброской внешности, присутствовало что—то неотразимое, что цепляло женский взгляд, и даже в присущей ему небрежности и самодовольном нахальстве ощущалось нечто, что вызывало неподдельный интерес и чувственное влечение. То самое сильное мужское начало, которое либо есть, либо нет, независимо от пышности волос, роста, стройного накачанного тела упакованного в элегантные одежды, то особое, что заставляло сразу ощущать его присутствие и власть. Джиллиан так увлеклась разглядыванием Кэла и погрузилась в размышления, что пропустила момент, когда у них на столе появилась бутылка вина и два высоких хрустальных бокала. Кэл разлил по бокалам искрящееся «солнечное» вино. Даже не сделав глотка, он ощущал себя так, словно эта терпкая жидкость уже растеклась по венам обдав его жаром. Отсвет свечи плясал по волосам Джиллиан, отражался насмешливыми огоньками в ее прозрачных глазах, мягко ласкал ее полные губы. Фостер никогда раньше не казалась ему столь обворожительной, необыкновенно красивой и невероятно желанной. Джиллиан почувствовала, что Кэл ее рассматривает, подняла глаза и, чуть склонив голову к плечу, уставилась на него немигающим взглядом, как бы спрашивая: "Ну что, приятно, когда на тебя вот так беззастенчиво пялятся?" Но Кэл только – или ей показалось – нагло ухмыльнулся и осушил свой бокал до дна, с громким бульканьем снова наполнив его до краев. Они глядели друг на друга, глаза в глаза. Просто смотрели. На несколько волшебных мгновений, выпав из окружающего их мира. Застыли, не шевелясь, не делая ни единого вздоха. Жили только их глаза, рассказывая о многом, о чем они так и не решились поговорить. Прервала это затянувшееся молчаливое объяснение, официантка, проставив на стол, заказанную еду. Словно очнувшись, Джиллиан двумя руками поправила волосы, выпрямилась и взяла бокал, осторожно пригубила вино. В меру холодное, оно промочило пересохший от волнения рот. Сделав несколько глотков, не ощущая вкуса отличного вина, Джиллиан могла только растерянно улыбаться. Кэл подловил ее, вторгся в ее личное пространство и без стеснения прочитал ее мысли. Но вместо того, чтобы рассердиться, она испытывала странное облегчение. Она так устала играть в эти игры с границами. Не было причин сохранять их. Не было. Ну почему Кэл не желает этого понять или делает вид, что не хочет. От разлившегося запаха жареного мяса, специй, зелени и свежей выпечки, от вида пышных оладий, аппетитной горкой лежащих на блюде, сладких ароматов соусов можно было потерять голову. У проголодавшихся Джиллиан и Кэла, потекли слюнки. — А это что за чудо кулинарного искусства? — Кэл ткнул пальцем на блюдо с оладьями. — Подарок,— улыбнулась официантка, — За счет заведения, — прижала к груди поднос и удалилась с гордым видом. — Подарок, — хмыкнул Кэл, поддернул рукава футболки, пожав плечами, скорчил недоуменную гримасу, придвинул поближе блюдо с оладьями, макнул одну в соус, но донести до рта не успел, она выпрыгнула из пальцев, шлепнула по носу и щеке, забрызгала физиономию Кэла шоколадом и плюхнулась на скатерть. — Прыгучие гады! — высунув язык, он старался достать его кончиком прилипшие к щеке крошки шоколада. Это выглядело столь комично, что Джиллиан с трудом сдержала смех. Покачала головой, взяла вилку, и принялась за еду. Организм требовал свое, в последние дни из-за разобранных чувств Джиллиан села на вынужденную диету, жизнь подкидывала ей неприятные сюрпризы, требующие слишком много внимания и энергии, совсем не оставляя времени на еду. А сейчас она вдруг ощутила зверский голод, пряный дух, исходящий от принесенных блюд, только усиливал аппетит. Не смотря на непрезентабельный вид ресторанчика, повар оказался самым настоящим кудесником. Зеленый салат со свежими огурчиками, политый душистым маслом был хрустящим и в меру холодным. Мясные рулетики таяли во рту, а свинина жареная на ребрышках с золотистой корочкой в окружении фасоли томленой в пикантном соусе, оказалась сочной и ароматной. Джиллиан не удержалась и стащила с тарелки Кэла самый прижаристый кусочек, отказавшись от предложенной фасоли. Они ели медленно, делая небольшие перерывы перед каждым блюдом, обменивались мнениями, вспоминая забавные случаи из прошлого. Вилка Кэла неоднократно выписывала в воздухе замысловатые пируэты, замирая в воздухе перед носом Джиллиан, ей приходилось отбирать столовый прибор, возвращая его на место рядом с тарелкой. Калифорнийское «Пино Гриджио» оказалось весьма приличным, прохладное с приятной кислинкой на вкус, легко пилось и отлично гасило жар во рту. Они и не заметили, как опустошили всю бутылку, то и дело прикладываясь к бокалам, запивая выбранные ими острые блюда. Проглотив последний кусочек, Джиллиан откинулась на спинку стула и, прикрыв глаза, пробормотала: — Вот это да… — Я же сказал, облопыш, — с самым невинным видом заметил Кэл, подбирая корочкой хлеба соус с тарелки. При звуке его голоса, ресницы Джиллиан дрогнули, а на губах появилась томная улыбка. — Мне нравится, — протянула она, голос был мягок и нежен, немного подавшись вперед, Джиллиан положила свою ладонь, Кэлу на руку и нежно поглаживая кончиками пальцев его запястье, тихо с благодарностью проговорила, — Спасибо за все, Кэл. — Думаю, стоит еще выпить, — предложил он, Джиллиан уловила напряжение в его голосе и заметила, как дрогнула рука, когда он поднимал бутылку, чтобы разлить остатки вина по бокалам. Стараясь не глядеть друг другу в лицо, ощущая непонятно откуда взявшуюся неловкость Кэл и Джиллиан медленно потягивая вино, смотрели на колеблющееся пламя свечи, будто в нем была разгадка на все секреты мирозданья, и все ответы на мучающие их вопросы. — За тебя, — проговорил Кэл, поднимая бокал. Они чокнулись и выпили вино до дна. Разнообразные мысли кружились в голове быстро и хаотично. В бесконечной борьбе с самим собой — « выгорит не выгорит, примет или возмутится», едва не победило первое. Спасла Кэла природная лень и разделяющих их с Джиллиан столик. Но все равно Кэлу потребовалось сверхъестественное усилие, чтобы не плюнув на все приличия, не встать, не подойти к Джиллиан, не взять в ладони ее лицо и не поцеловать ее влажные от вина и зовущие губы. Он изнывал от желания погрузить пальцы в ее волосы, жаждал приникнуть ртом к ее теплой атласной коже и уткнуться носом, в глубокий вырез ее рубашки. И одним махом разрушить все, что было между ними. А Джиллиан, прикрыв глаза, из-под ресниц наблюдала за Кэлом, наслаждаясь его особым вниманием, отметив, что выпив, он ослабил контроль над своими эмоциями. — Десерт будем заказывать? — прозвучало над ухом. Джиллиан была искренне благодарна подплывшей к ним официантке за бесцеремонность. Голова кружилась, но вовсе не от выпитого вина. — Безусловно, — Кэл потер ладони, многозначительно вскинув брови, — Что там у вас на сладенькое? — Желательно не слишком калорийное, — Джиллиан постаралась произнести это как можно легкомысленно и непринужденно, хотя сомневалась, что ей удастся одурачить Кэла. С небрежной ухмылкой он неотрывно наблюдал за ней, судя по всему, Кэл разгадал, что ее желание отведать сладкого — лишь неуклюжая уловка с целью отвлечь его внимание. Опустив взгляд, Джиллиан водила пальцем по строчкам меню, едва различая напечатанное. — Думаю, что с этим трудным заданием, я справлюсь быстрее, — Кэл выхватил из ее рук книжечку и глубокомысленно прочитал вслух: — Сливочный торт «Парижский» с шоколадной глазурью… — Звучит неплохо, — тут же вставила слово Джиллиан, — С вишней? Официантка, скептически поджав губы, перекрестила руки на необъятной груди в ожидании, поняв, что процесс выбора «пироженки» затянется и превратиться в издевательский спектакль. — С клубникой, — ответила она с достоинством присущим королевской особе. — А чем отличается торт «Парижский» сливочный от просто «Парижского»? — углубился в подробности меню Кэл, причмокивая и облизывая губы. — Доллар двадцать пять, — не моргнув глазом, посвятила его в тайны кухни Мила. — Оригинальный десерт. Вскинув руку, Кэл сделал перед лицом официантки несколько вращательных движений кистью. — Прелестно. Сливочный из Парижа даме, а мне слоеный яблочный пирог. И два больших кофе. — С сыром или ванильным мороженым? — с язвой в голосе осведомилась официантка, делая пометки в своем блокнотике. — Фостер? — выпучив глаза, Кэл повернулся к ней, — Что ты кладешь в кофе? Сыр или мороженое. — Ничего, — пожав плечами, ответила она и тут же добавила очень серьезно, — Обычно я пью черный кофе с ложечкой сахара. И как говорил Талейран: «Кофе должен быть горячим, как геена, черным, как дьявол, чистым, как ангел, и сладким, как любовь». Кэл раскрыв рот, развел руками. — О, Боже! — Мила театрально закатила глаза, демонстрируя недюженную выдержку, — Я спрашиваю, что положить вам на пирог, — уточнила она. — Мне на пирог? — ужаснулся Кэл, — А сливок у вас нет? — Найдутся. Мила удалилась, осуждающе прокачивая головой, а Кэл поймал взгляд Джиллиан, хитро подмигнул и они смотрели друг другу в глаза, пока не рассмеялись. Прикрыв лицо ладонью, и запрокинув голову назад Джиллиан, со стороны выглядела крепко подвыпившей, но ей было так хорошо, что плевать она хотела на осуждающие взгляды. — Давно не видел тебя смеющуюся, — тихо произнес Кэл, — Мне нравится слушать твой смех. Этот хрипловатый шепот подействовал на Джиллиан странным образом, заставив тело сжаться в сладостном предчувствии. Непривычно мягкий взгляд Кэла, его тихий голос будто проникал в каждую клеточку, будоража нервы. Джиллиан сглотнула и облизала губы, закинув ногу на ногу, она словно пыталась закрыться от исходящих от Кэла эротических флюидов, но это была слабая попытка, и бороться с нарастающим возбуждением оказалось невозможным. Она вдруг вспомнила тот день, когда она смело и самоуверенно вошла в его кабинет, решив принять предложение о совместном деле. Именно тогда и начались мучительные испытания, которые не закончились и по сей день. Вместе с тем ее преследовало неотвязное ощущение, что воздействие оказанное Кэлом на нее лично, на ее судьбу и во время пробной встречи в ресторане за ланчем, когда он буквально сразил ее своим талантом и необычным чувством юмора, и затем в пустом обшарпанном кабинете, когда предложил присесть на краешек своего стола с таким видом, словно это был императорский трон, хотя в тот момент у него не оказалось даже простого стула, походило на детскую шалость в сравнении с тем, что ожидало ее в ближайшем будущем. И она хотела и была готова к переменам в их отношениях. Разорвав зрительный контакт с Кэлом, Джиллиан посмотрела в окно, на темнеющее небо, на черные силуэты распустившихся роз, их махровые шапки прижимались к стеклу, едва заметно покачиваясь от ветра. Обхватила себя ладонями за плечи и прикрыла глаза, стараясь не слушать голос Кэла, он ловко сменил тему и, прихлебывая вино, со свойственным ему скепсисом рассуждал об изменчивости человеческой натуры. Кажется, его ядовитые стрелы были направлены в адрес веселой компании молодых людей, слишком громко обсуждающих свою победу в каком—то соревновании. Декабрь 2004 года Музыка сменилась, тягучий негритянский блюз пришел на смену страстному танго. Голос певицы, низкий горловой, проникал в самую душу, слова песни горькие, жалящие, словно змеиные укусы, заставили Джиллиан напрячься. Поющая женщина плакала, сожалея о неудавшейся любви. О разлуке, об одиночестве, о невозможности встречи с любимым. Ранящие слова абсолютно отражали нынешнее состояние Джиллиан, вернув ее в реальность из короткой сказки-танца, напомнив, что они с Кэлом находятся в этом уютном ресторанчике, празднуя первую настоящую победу, выиграв очень серьезное дело. Ее поведение было недопустимо для замужней женщины, только что в руках Кэла, позабыв обо всем, танцевала, отдаваясь без оглядки сумасшедшему танго. Голова все еще кружилась, кровь в венах бурлила, а от приподнятого настроения не осталось и следа. Построенный ею красочный, карточный домик рушился, рушился... И ничто не могло остановить крушения. Два пустых места за столиком. Двое самых близких людей : Алек и Зоуи не пожелали разделить их успех, все еще считая организацию фирмы «Лайтмангрупп» блажью и глупой аферой. Алек, презрительно фыркнув, объяснил свой отказ срочным делом, а Зоуи демонстративно кашляя в телефонную трубку, прикрылась несуществующей простудой. Может все же стоило перенести место празднования в дорогой ресторан на Капитолийском холме? Может это местечко виделось Алеку и Зоуи, не лишенным снобизма, излишне дешевым и непрезентабельным? Но разве это главное? Когда людям приятно находиться вместе, не столь важна стоимость блюд и вышколенность обслуги. Горло перехватило, сердце сжалось от обиды и злости. Возбуждение сменилось отчаянием, и ей ужасно захотелось плакать. Умом она понимала, что это глупо, бесполезно, слезы не помогут, что значительную роль в ее слабости играет алкоголь, и из-за пары лишних бокалов вина, ей трудно держать себя в руках. Джиллиан пробовала отвлечься, мысленно ругая себя за безответственное поведение, достойное лишь истеричной домохозяйке. Но справиться с собой не могла, тяжело, прерывисто дыша, она уперлась лбом Кэлу в плечо и глотала подступившие слезы. Кэл, выпив не одну порцию отличнейшего виски, и находясь в чудесном настроении, не сразу сообразил, что с Джиллиан что-то происходит, лишь ощутил, как напряглись ее мышцы, как она сжалась, словно пыталась защититься от опасности, и видел вздрагивающие плечи. Осторожно, не зная причины столь резкого перепада настроения, и не желая ранить ее еще сильнее, коснулся ладонью волос и спросил. — Фостер, эй, милая. Тебе плохо? Тихий всхлип вырвался у Джиллиан и она, отчаянно борясь с собой, только покачала головой, не в силах произнести ни слова. Боже, она не хотела, не могла, не имела права унижаться и реветь на людях, она же не плакса, она не должна показать Кэлу, как ей плохо. Она согласилась на ужин, чтобы доказать себе, что она сильная, что сможет пережить боль, неприятие мужем ее новой работы, ревность и ненависть жены Кэла. Но ничего не получалось. Ничего. Красивая, придуманная ей история не желала воплощаться в жизнь, став реальностью. И запив душевную горечь сладким вином, поддалась обаянию Кэла, глядя на него совершенно другим, не достойным замужней женщины, влюбленным взглядом, ела «с его рук», совершенно расслабилась. И он тоже хорош, кавалер, змей-искуситель, сделал свое подлое дело, а теперь строит из себя обеспокоенного. Не в ладах с собой Джиллиан злилась на весь белый свет, на Кэла, на певицу с ее дурацкой песенкой, на посетителей бара, но сильнее всего ей хотелось оказаться как можно дальше от этого места, избавиться от искушения и разреветься, как маленькой, хотелось, чтобы ее пожалели и приласкали. И чтобы это сделал Алек, говоря слова любви и одобрения, но Джиллиан была уверена, что с его стороны будут лишь издевки, и довольное « я же предупреждал». Но воспитание и гордость не позволяли Джиллиан продемонстрировать свою слабость на людях, и уж тем более показать, что до боли нуждается в любви. Никогда. Собрав силу воли, она сделала все возможное, чтобы выглядеть спокойной и невозмутимой, и попробовала, по обыкновению спрятать чувства, как можно глубже, подавив раздирающие ее эмоции. Не смогла. Уперлась руками Кэлу в грудь, Джиллиан оттолкнулась, выскользнула из его объятий, и торопливой походкой вышла из зала. Откинув штору, скрывающую запасной выход, Джиллиан распахнула одностворчатую дверь, ведущую в служебные помещения, и выскочила в узкий плохо освещенный коридор, ставший местом ее спасения от позора. Закрыв лицо руками, она натыкаясь на стены, дошла до выхода на задний двор ресторана. Прижав руки ладонями к холодному стеклу, со щеками мокрыми от слез, она нервно вздрагивая, стояла около окна. Она чувствовала, как слезинки, бегут по лицу, и капают с подбородка на подоконник, и невольно прислушивалась к звукам за спиной. В эти минуты выматывающей слабости она хотела остаться одна, и Кэл был последним, кого Джиллиан хотела бы видеть. — Со мной все в порядке, в абсолютном, — прошептала она прерывистым тоном, — Все в полном порядке, — повторила более уверенно и твердо. Она всхлипнула последний раз и стояла, зажмурив глаза. Сделав несколько глубоких вздохов, постаралась восстановить дыхание и распахнула дверь, подставляя разгоряченное лицо ледяному морозному ветру, стерла со щек последние слезинки. Взбила растрепавшиеся волосы, стараясь вернуть прическе первозданный вид, убрала выбившиеся прядки за ухо. Глубоко вздохнула, ощущая, что начинает замерзать и захлопнула дверь, привалилась к ней спиной, подпирая затылком. — Я люблю мужа, у нас все будет хорошо, — убеждала себя Джиллиан, и у нее получилось. Она вспомнила его рассеянную улыбку, близорукий взгляд, непослушную челку, вечно падающую на лоб, — А то, что случилось сегодня — это вино, — решила Джиллиан. — Ничего же не было. А едва, не считается. Это работа. Работа, которая мне нравится и приносит удовлетворение. Жалею ли я, что выбрала ее? — обхватив себя за плечи, Джиллиан наклонилась, глядя себе под ноги. Затем резко выпрямилась и усилием воли заставила себя улыбнуться, — Нет! Не жалею! Она сглотнула, а собственно говоря, что случилось? Из-за чего она так расстроилась. Они просто танцевали с Кэлом. Танго. Вернее топтались на месте, пытаясь изобразить некие па, имеющие отдаленное сходство с этим танцем. Прозвучали последние аккорды чувственной мелодии. Они закончили танец и замерли, не отводя друг от друга глаз. Джиллиан была уверена, что Кэл как и она испытывал чувственное влечение, чему впрочем было и материальное подтверждение, упирающееся ей в бедро. В баре на несколько секунд воцарилась абсолютная тишина. Не отпуская Джиллиан из рук, все еще находясь во власти музыки, Кэл чуть подался вперед и коснулся лицом ее растрепавшихся волос, затем прижался влажным лбом к ее лбу. Джиллиан ощущала его горячее дыхание на губах, и как он все сильнее стискивает ее за талию, притягивая к себе. Все ее чувства смешались в одном невероятном коктейле, горько-сладком, ей было хорошо и в то же время невыносимо больно. Горло перехватило, и она сдавленно произнесла: — Нет, Кэл. — понимая, что еще мгновение и их губы встретятся в поцелуе, как обычно пишут в любовных романах. Откуда-то потянуло свежим воздухом, Джиллиан распахнула глаза и удивленно оглянулась. Пустой, узкий коридорчик, неяркий свет ламп в белых матовых плафонах, и она одна, стоит у окна, опираясь поясницей на подоконник. Из зала доносилась веселая музыка, кто-то громко спорил и один из голосов принадлежал Кэлу. Несколько раз моргнув, Джиллиан потрясла головой, с негодованием проворчала: — Ну и ну, Фостер допилась до истерики, — зябко передернула плечами, посмотрела на себя, как в зеркало в темное оконное стекло, — Нет, не может быть, все случившееся блажь, бурная фантазия одурманенного хмелем воображения. —Все, хватит, — твердо сказала Джиллиан и решительным шагом направилась в зал, Кэл, наверное, ее потерял и заждался. Как ни странно, но чувствовала Джиллиан себя хорошо, отчаяние пропало, боль исчезла, на их место пришла уверенность, что все образуется и их жизнь наладится. В помещении бара было не на много светлее, чем в коридоре, за столиком, где они сидели с Кэлом, никого не было, не подходя к нему, Джиллиан поискала глазами, среди посетителей знакомую фигуру. Кэл у барной стойки в компании таких же подвыпивших мужчин, безобразно кривляясь, показывал карточные фокусы, не забывая прихлебывать из граненого стакана золотистую жидкость. В ту ночь Джиллиан пришлось забрать Кэла к себе домой. Далеко за полночь, уговорами и шантажом ей кое-как удалось сломить его сопротивление, и буквально выволочь из бара. Джиллиан понимала, что Кэла едва держащегося на ногах, она не в состоянии оттранспортировать к нему домой. Разгулявшийся Кэл яростно жестикулировал и порывался сбежать от нее и вернуться обратно в бар, но лишившись опоры тут же заваливался в снег, яростно матерясь. Путешествие через весь город туда и обратно ей было не по силам. Приготовившись к неласковому ответу, Джиллиан позвонила Зоуи, предупредив, что Кэл переночует у нее. Недовольная и сонная Зоуи буркнула что-то похожее на «плевать» и бросила трубку. Джиллиан с таксистом, из жалости, решившим ей помочь, трижды уронив в снег, дотащили Лайтмана, орущего неприличную рождественскую песенку до ее гостиной и свалили на диван. В ту давнюю ночь Джиллиан впервые столкнулась с темной стороной натуры Кэла, но не стала его осуждать и попрекать. С трудом разобрав из невнятных проклятий и пьяного бормотания, что он расстроен пренебрежением жены, просто он свои чувства выражал своеобразно, методом разительно отличным от ее появлений чувств. Протрезвевшая, измученная Джиллиан, опасаясь, что вопли ночного гостя разбудят Алека, зажимала рукой рот Кэлу, а он в ответ слюняво целовал ее ладони. Обиженно ворчал, капризничал, недовольный длиной ее волос, не желал укладываться спать, и стучал кулаком по сиденью, требуя «немедленно вернуть любимые кудряшки». С горем пополам, сидя на корточках перед Кэлом, который вдруг воспылал к ней страстью и неутомимо лез целоваться, едва от него отбившись, все же утолкала его и, накрыв пледом, гладила по волосам, шепча ласковые слова. Почти засыпая, Кэл проворчал что-то невнятное и, вскинув голову, посмотрел на нее мутным взглядом, четко проговорив: « Зоуи, я сволочь прости любимая». Рухнул на подушку и захрапел. Он даже не понял, где находится, и что нянчится с ним не жена. Обессиленная, не зная плакать ей или смеяться, Джиллиан в полусне сидела на полу, около дивана, слушая всхлипывающее сопение Кэла. Из приоткрытой входной двери тянуло холодом, а когда порыв ветра ее распахнул настежь, насыпав снега на пол, и кинув колючие снежинки на лицо и обнаженные плечи, Джиллиан вздрогнула и очнулась, поняв, что замерзла, встала на ноги, заперла замки, последний раз проверила Кэла и на цыпочках поднялась в спальню. Алек крепко спал или делал вид, что спит, закутавшись с головой в одеяло. Не желая его будить, Джиллиан быстро скинула одежду и забралась в постель, и до тех пока ее не сморил сон, глотая слезы, лежала в темноте, глядя в спину мужа, так и не повернувшегося к ней. Кэл, проспавшись, ушел ранним утром, вернее слинял по английски, оставив на диване скомканный плед и входную дверь чуть ли не нараспашку. Алек взбеленился и закатил жуткий скандал, выговаривая Джиллиан, что его дом не место для ночевки алкашей, которые не в состоянии сказать банальное спасибо за заботу. В офис Кэл приплелся ближе к обеду. Вымотанный, но довольный и странно молчаливый. Его щеку украшала глубокая царапина, а на шее сиял засос. В ответ на вопрос Джиллиан «что случилось», он грубо огрызнулся, а когда она, непонятно почему, чувствуя за собой вину, решила попросить прощение, нахамил и заперся в кабинете. В те времена они делили один на двоих, и Джиллиан остаток рабочего дня провела в приемной, чувствуя себя не самым лучшим образом. А где-то через неделю Кэл завел разговор о границах.

*****

— Фостер!— оклик Кэла вывел ее из задумчивости. — Что ты кричишь, словно в лесу, — укорила она его. — Давай потанцуем, — его предложение прозвучало неожиданно, озвучив недавние мысли Джиллиан. — Здесь нет места для танцев, — остановила она его, — И музыки. Но! Фостер хотела того же, ее слова не имели ничего общего с эмоциями. Уголки ее губ чуть приподнялись, а во взгляде читалось желание. — Ерунда. Я сам себе музыка, — он скатился с диванчика, ухватил Джиллиан за локоть, выдергивая ее из—за стола. Ловко обнял за талию, прижал к себе и закружил между столиков. Чтобы не упасть, ей пришлось, обнять Кэла за плечи и, встречая удивленные, осуждающие, насмешливые и откровенно злые и завистливые взгляды людей , сидящих за столиками , она извиняющее улыбалась им, не успев рассмотреть мелькающие перед глазами лица. — Ты меня уронишь, Кэл, — охнув, Джиллиан предостерегла разошедшегося не на шутку Кэла. — Никогда! — серьезно ответил Кэл, словно обещал всю оставшуюся жизнь носить Джиллиан на руках. — Очень надеюсь, — выдохнула она, вцепляясь ему в плечи. — Не сомневайся. Джиллиан внезапно расслышала нечто особое в кратком диалоге, он обрел иную окраску, перейдя на эмоциональный уровень, зазвучав : « не обижу, не предам». Сделав крутой вираж, Кэл замер на мгновение, прижался щекой к щеке Джиллиан и, тяжело дыша ей в шею, поддерживал под лопатки, низко наклонил, нависая над ней. В какую-ту долю секунды, Джиллиан подумала, что они рухнут на пол, но все обошлось. Ощущая себя немного оглушенной, она приземлилась на краешек дивана. Чувствуя сердце, бухающее в желудке, сжала слегка дрожащие ноги и спрятала между коленями повлажневшие ладони. Кэл бесконечно довольный собой, сияя нахальной улыбкой, размашистой походкой направился к бару. Успевая по пути отвешивать поклоны, посетителям ресторана, пялящимся на него. Взгромоздился на стул, упал грудью на стойку, и хозяйским жестом попросил налить себе виски. В ожидании выпивки, нашел себе увлекательное занятие: отвешивал щелбаны пустым стаканам, наблюдая, как они со звоном сталкиваются. Все говорят — любовь слепа. Возможно. Но что делать, если у твоей любви длинный и тернистый путь, если для тебя объект страсти не загадка, а открытая книга, и жизнь его не назовешь праведной. Тогда как? Закрыть глаза, заткнуть уши и дать обмануть себя, отбросить сомнения, посчитав, что он вдруг стал святым и не способен оступиться, и просто доверять безоглядно? Любовь не трезвый расчет, но и не беспросветная глупость. Любовь многолика, дерзка, опасна и нежна. Любовь прощает, понимает и принимает. А Джиллиан любила. Это чувство, выросшее из многолетней дружбы, изменило ее жизнь, изменило ее саму, заставив думать и делать не свойственные ей вещи. Оставшись в одиночестве за столиком, вернее, брошенная неловким кавалером по танцу, Джиллиан хмурилась, поджимала, покусывая губы, судорожно поправляла волосы, теребила золотую подвеску на шее, сцепляла и расцепляла пальцы и молчала, наблюдая, как развлекается Кэл. Но ей так и не удалось понять, сколько порций виски он выпил и вообще выпил ли, или же просто дурит таких же подвыпивших мужчин, сидящих за барной стойкой и ржущих над его выходками, и проверяет ее терпение и выдержку. Все же, какая он отвратительная сволочь. Паршивый эгоист. Но она поняла одно, что кривляясь и выделываясь перед обступившими его посетителями ресторана, он ждет ее. — Кэл! Мне, кажется, нам пора домой,— Джиллиан закусила губу, опустившись на высокий стул рядом, — Ты как? — Лучше не бывает, — он положил руку на спину стула Джиллиан, прочертив пальцами ей по спине откровенно наслаждаясь ее близостью. — Я вызвала такси. — Умница, — Кэл приблизился к ее лицу настолько, что мог коснуться губами кожи, облизнулся, жарко выдохнул, — Мне сложно тебя читать. — Так просто спроси, — с оттенком горечи ответила она, соскользнула с сиденья и стоя в отдалении, заглянула Кэлу в глаза, — Поднимайся, такси уже, наверное, ждет. *****