*****
Джиллиан казалось, будто она попала в какой-то ирреальный мир. Ей виделось все как во сне, однако чувства были обострены до предела, и она отчетливо различала каждую мельчайшую деталь, каждый звук и запах. Добродушное урчание двигателя, дрожь сиденья под щекой, пупырчатость и влажность кожаной обивки. Стук и влагу каждой капельки дождя, попадавшей на лобовое стекло, шелест листьев, шорох цветов, гнущихся на ветру, смешанный запах травы и дерна, мокрой пыли, теплого асфальта и бензиновых выхлопов, сыпучесть гравия под колесами, едва соприкасающихся с шуршащими камешками. Угрозу рокочущего грома. Ломкий хруст и железистый запах засыхающей крови, залившей «пропуск в рай» — платье цвета невинности, и ядовитое шуршание кружева. Еле уловимый мужской мускусный запах человека, сидящего за рулем, вишневый аромат освежителя воздуха и еще миллион запахов, звуков и вкусов, раздражающих мозг и не дающих покоя. Туго затянутый корсет не давал свободно дышать, приходилось хватать воздух частыми неглубокими вздохами, что крайне бесило, и Джиллиан не находя себе места елозила на сиденье, пытаясь найти более удобную позу. Натянутые и мелко подрагивающие мышцы и непривычно реально ощутимые под кожей, горели огнем. Хлесткое возбуждение и жажда вырваться на свободу из полутемного, раскачивающегося салона машины, похожего на клетку, резко сменялось апатией и безразличием ко всему. На мгновение она даже провалилась в странное забытье — прошлое и настоящее перепутались, создав некий особый мир... …он нес её с некоторым усилием — это чувствовалось по его дыханию и учащенному сердечному ритму. Её щека прижималась к его спине, она слышала каждый напряженный вдох и выдох. Но он был достаточно натренирован, и она уже успела ощутить силу его рук. Только что он пытался её убить и теперь снова несет в свой огромный зловещий дом с мрачными залами и толстыми стенами, и там сможет сделать с ней все, что ему заблагорассудится. Она не может остановить его, как не может остановить грозу… От громового раската содрогнулась земля, зигзагообразная молния прошила небо, впиваясь в бетонку прямо перед бампером внедорожника. Кэл резко вывернул руль, машину качнуло и повело вправо. … едва не скатившись на пол, ослепленная вспышкой молнии, Джиллиан впилась пальцами в спинку водительского сиденья, царапая ногтями кожаную обивку, и затаила дыхание, плотно закрыв глаза, бессильно склонила голову; под закрытыми веками плясали раздражающие сиренные световые пятна. …ища защиты, она сильнее прижалась к теплому мужскому телу, слыша ровный, хоть и немного учащенный стук его сердца. Глубоко вдохнув, она ощутила знакомый до боли родной запах. И неожиданно Джиллиан вспомнила совсем другой день, совсем другое время. Поздняя осень, скамейка в парке. Холодный моросящий дождь. Его руки, обнимающие её, его ладони скользящие по спине. Уверенные и надежные объятия. Горячие губы, прижимающиеся к её заледенелой щеке. И тихий шепот: «Джиллиан, милая, я рядом, — и до боли родное и знакомое, — все будет в порядке, обязательно». Ухмыляющийся оскал и раскачивающееся перед носом дуло тускло поблескивающего «глока»: «Ты будешь только моей, Моей! Иначе он умрет». Толчок, она лежит ничком, уткнувшись носом в вонючий, пропитанный потом шелк, замызганного постельного белья и холод металла за ухом. — Нет! Кэл! — сдавленно вскрикнула Джиллиан, дернулась, ударилась лицом о подголовник, и реальность опалила её словно огнем, — Кэл… нет…— и мир внезапно померк. На какие-то несколько секунд. Злая, зародившаяся где-то в области поясницы сила, огнем растекалась по венам, напрягала и без того ноющие мускулы, пульсировала в затылке, давила на глаза, хотелось их распахнуть широко, еще шире, шире… Не разжимая губ, Джиллиан замычала, не желая позволить взять над собой власть этому странному выкручивающему тело ощущению. Прижав ладонь к лицу, оказавшемуся на ощупь скользким и липким, она тут же отдернула руку и обтерла о край сиденья, с нажимом водя вверх вниз пока кожа ладони не загорелась огнем . Сделав над собой усилие, она приподнялась, подбирая осточертевшие свадебные юбки, перекатилась на колени, подползла к двери и, опираясь на локти, прижалась лбом к гладкому стеклу. Потерлась о холодящую поверхность пылающей щекой, и нащупала кнопку стеклоподъемника, открывая окно. Джиллиан жадно вдыхала свежий ночной воздух, накрапывал дождичек, проходящие встречные машины и мокрая дорога блестели, хотелось оказаться там — на воле. Ей никогда не приходилось воспринимать свободу с помощью зрения и обоняния. Сейчас она точно могла сказать, как она выглядит и пахнет. Дождем и мокрым асфальтом. Пробежаться бы по нему босиком. Она глупо захихикала и сильнее высунулась в окно, благо в джипе они огромные, даже плечи пролезли бы, окажись у нее еще пара секунд. Но машина подпрыгнула, попав колесом в выбоину, в багажнике что-то громыхнуло, Джиллиан вскрикнула, отпрянула назад, прочертив щекой по боковой стойке, обхватила голову руками и забилась в угол сиденья, бормоча невнятное «Пожалуйста, Дин».*****
Рискуя врезаться в отбойник или выскочить на встречную полосу, Кэл то и дело поворачивался назад, пытаясь рассмотреть Фостер. Но в полумраке салона, освещенного зеленым светом приборов редкими вспышками молний он, видел белоснежную груду кружев и шелка покрытую темными пятнами, все еще густо пахнущей крови, постоянно меняющую местоположение. Джиллиан проявляла неожиданную активность и вела себя крайне неспокойно. Она вздыхала, вертелась, то вытягивалась на сиденье, то подбирая ноги, забивалась в угол, бормоча невнятные ругательства. То садилась и расправляла широкие противно шелестящие юбки платья, смеясь неестественным смехом, то сердито ворчала и, ухватившись за верхний край корсажа, теребила его, словно хотела сорвать с себя платье, то начинала дергать рычаг, открывающий дверь, и биться лбом о стекло. Затем догадалась открыть окно и попыталась высунуть голову, что было крайне опасно на скоростном шоссе. Пришлось, дистанционно заблокировать двери и стеклоподъемники. Кэл успел проехать несколько десятков миль, прежде чем преследовавший его автомобиль дорожного патруля поравнялся с внедорожником и, коп, сидящий на пассажирском сиденье, нервно жестикулируя и беззвучно извергая ругательства, приказал развернуться. Пришлось выполнить его указания и поехать обратно, плохо ориентируясь на местности, возбужденный и обеспокоенный состоянием Джиллиан Кэл пропустил нужный поворот. До больницы было необходимо добраться как можно скорее, он не сомневался ни секунды, что Фостер требовалась срочная медицинская помощь и не удастся обойти привычным «все будет в порядке, милая». То, что им с Хэнком удалось спасти её жизнь — это просто чудо. Опоздай они на пару минут, даже не минут секунд и оказалось бы поздно. Дуло «глока» уже было приставлено к виску Джиллиан, Дин или Майкл, дьявол их разберет, готовился спустить курок, когда Хэнк, опередив его на мгновение, трижды выстрелил. Первые две пули не отшвырнули Дина назад, как это бывает в кино. Он дернулся, взмахнул руками, и устоял на ограждении, лишь слегка качнувшись, психи, они вообще крайне живучи. Пули прошили тело насквозь, улетев в пространство. На груди появились небольшие темные пятна, зато на спине внезапно расцвели алые цветы, окропив кровавой росой всё вокруг. Это выглядело зловеще-красиво в дрожащем пламени многочисленных свечей. Третья пуля попала уроду в горло, пробив артерию, и брызнувшая струя крови залила Джиллиан платье, волосы, лицо, ослепив и лишив ориентации. Фостер страшно завизжала, разжала пальцы, выпустив из рук единственную опору, благодаря которой она сохраняла равновесие — деревянный столбик, поддерживающий навес от солнца, попыталась стереть кровь с глаз и инстинктивно ринулась вперед. Получивший пули Майкл, ухитрился подгадить. Его все же по инерции развернуло и, сорвавшись с балюстрады, он опрокинулся навзничь, падая в бездну. В полете он судорожно выпрямил руку с пистолетом, и ударил Джиллиан по ногам, она покачнулась, ступни соскользнули с ненадежной опоры… Кэл не мог бы рассказать как, но в те доли секунды, что ему выделила насмешница судьба, для спасения Джиллиан он действовал с такой скоростью и ловкостью, что вряд ли смог все в точности повторить еще раз. Если бы на Фостер не было пышного многослойного платья… Именно его подол Кэл успел ухватить в последний момент. На размышления не осталось и доли секунды, Кэл буквально нырнул вперед головой, утонув и запутавшись руками в многочисленных юбках свадебного платья. Джиллиан дергалась, пальцы дырявили тонкую кисею, материал рвался с треском, подошвы ботинок скользили по керамическим плиткам, залитым кровью, и Кэл решил, что это конец — Джиллиан утянет его за собой. Но вовремя подоспевший Хенк, навалившись на Кэла со спины, затормозил падение, помог вырваться из затягивающей пустоты. И они втроем, всё еще не веря, что живы, рухнули на пол террасы, извалявшись в крови от души. Оттолкнув Хенка, Кэл бросился к Джиллиан. Она сопротивлялась, как тигрица, извернувшись в его объятиях, визжала и царапалась, смотрела на него безумным взглядом, не узнавая, и когда он подхватил ее на руки, забилась, протестуя и пробуя вырваться. Затем судорожно втянула в себя воздух и стихла, дыша прерывисто со всхлипом. Вцепилась пальцами ему в рубашку, бормоча что-то невнятное. — Надо вызывать 911, — орал Хэнк, перегнувшись через ограждение и шаря лучом фонарика по темной воде, плещущейся в сотне футов от края террасы, — И полицию. — К черту, пусть отправляется на корм рыбам, — отмахнулся Кэл. Он не стал дожидаться парамедиков, оставил Хэнка разбираться с ворвавшимися на террасу патрульными. Они подоспели очень вовремя, застав кульминационный момент трагедии. Служители закона, став свидетелями выстрелов Хенка, заметно прибавили возможности оправдать убийство Майкла, и избавили присутствующих от лишних объяснений. Копы, еще на хайвее обратили внимание на мчавшуюся с превышением скорости машину и без особого успеха, требовали остановиться. Решив прижучить нарушителей, последовали за внедорожником, свернув на частную дорогу. — Джилл, все хорошо, все будет хорошо, — твердил Кэл, подхватывая Фостер на руки, — Я отвезу тебя в госпиталь, все будет хорошо. Держись, ты же сильная девочка, — слова помогали ему держать себя в руках. Страх за жизнь Джиллиан, бешеная ненависть к Дину разрывали его душу. В темном доме в его многочисленных коридорах и переходах запросто можно было заблудиться и несколько раз, сворачивая не туда, он упирался в тупик или запертую дверь. Мышцы рук и спины налились болью и дрожали. Хрупкая на вид Фостер оказалась достаточно тяжелой ношей. Если бы она хоть немного помогла ему, обхватив за шею, но сгруппировавшись хитрым образом, она упиралась лбом ему в щеку, а пальцами обеих рук вцепилась в воротник рубашки, вынуждая напрягать шею. Слипшиеся и пропитанные кровью волосы Джиллиан лезли в лицо, застилая глаза, и при каждом глубоком вздохе в нос шибал густой железистый запах. И теснее прижимая Фостер к себе, Кэл ощущал губами тепло и гадкую липкость крови. Спускаясь по лестнице, Кэл оступился и чуть не загремел вниз, едва не уронив Джиллиан. Но только им стоило оказаться на улице, Фостер зашевелилась и попыталась вырваться из его объятий, проявила необоснованную агрессию и непокорность. — Я сама, пусти, — внезапно потребовала она, — Не трогай меня! — она с размаха стукнула Кэла лбом по носу и затихла. Чтобы открыть дверку машины, пришлось Джиллиан поставить на ноги. Привалившись спиной к джипу, она настороженно следила за Кэлом и даже сделала попытку сбежать, но споткнулась о бордюр и ничком свалилась в сырую траву. Запихать Фостер в салон оказалось не простым делом. Она, растопырив руки, не желала забираться внутрь, мешало пышное платье и Кэл, путаясь в изобилии кружев и оборок, снова измазавшись в крови, проклинал неизвестного портного соорудившего этот свадебный ужас. Он никак не мог исхитриться и схватить Джиллиан половчее. Руководящая ей злая сила, сделала Фостер агрессивной и неуступчивой, она пару раз лягнула Кэла и поддала локтем под дых. Потом внезапно обмякла и безропотно заползла на заднее сиденье «порше». — Хорошая машинка, дорогая, — оценила она, кокетливо взбила неопрятную копну волос и, глянув на окровавленные ладони, по идиотски захихикала. Встревоженный неадекватным поведением Фостер, Кэл, трогаясь с места, достал телефон и на ходу позвонил 911, описал ситуацию, справляясь о местонахождении ближайшего госпиталя.*****
В сопровождении полиции под истошное завывание сирены, машина промчались по окраинным улицам прибрежного города, кажется, это был Ньюпорт-Ньюс, Кэл не обратил внимания на дорожный указатель, и ворвались в небольшой парк, окружавший по периметру больничный корпус. Подкатив по широкому пандусу к ярко освещенным дверям приемного отделения. Кучка встревоженных людей, ринулась им навстречу. Джиллиан, вроде бы, слегка оклемалась, и вела себя вполне разумно. Наотрез отказалась от помощи, и самостоятельно выбралась из машины. Прижавшись спиной к автомобильному боку, замерла, лихорадочно оглядываясь; её тревожный и какой-то дикий взгляд скользил по людям, обступившим внедорожник и галдящим на разные голоса. В свете проблескового маячка полицейской машины, лицо Джиллиан все в потеках начавшей сворачиваться крови, казалось синюшно бледным. Она то и дело дергала ртом, скребла по щекам ногтями, стараясь избавиться он неприятных тянущих ощущений, вызываемых засыхающей кровью. Слипшиеся и спутанные пряди, торчащих в разные стороны давно немытых волос застилали глаза. Она механическим жестом убирала их с лица, а они снова сползали на лоб, мешая и перекрывая обзор. Джиллиан злилась и недовольно трясла головой, и выглядела полностью погруженной в себя, но сразу же заметила, что один из интернов сделал шаг в её сторону, и быстро отступила в бок и назад; прячась за капотом джипа. Оставила в покое волосы, и вцепилась в подол платья, подбирая юбки, словно готовилась бежать. Переступив с ноги на ногу, она отодвинулась еще на шаг. Наклонила голову, раздраженно скривившись, когда ветка кустарника росшего вдоль дорожки на газоне, зацепилась за подол и хлестнула по растертой до мяса щиколотке. Нервно почесала рану пяткой, даже не охнув, складывалось впечатление, что Джиллиан почти не чувствует боли. Зашипела, как разъяренная кошка, оскалив зубы, и вышла за край четко очерченного светового круга. — Фостер, — негромко позвал её Кэл, она сразу же напружинилась и резко повернула голову на звук, глаза злобно сверкнули, и он окончательно уверился, Джиллиан не узнаёт его, и не осталось сомнений — Фостер невменяема, она находилась под действием сильных тонизирующих лекарств, вдобавок почти вырубивших сознание. Все кто окружал её — враги. Кэл стоял ближе всех, и единственный видел выражение её лица, но не успел предупредить доблестных айболитов, один из них вылез вперед, проявив инициативу. — Мэм, прошу вас, — молодой доктор или кем он там был, еще немного подвинулся вперед, — мы должны вас осмотреть, ложитесь на каталку… Джиллиан дернулась назад, разжала пальцы, многослойные юбки платья с шуршанием упали вниз, прикрывая босые с кровоточащими щиколотками ноги, и предупреждающе выставила руки, и отрицательно покачала головой. Её лицо не выражало ничего кроме ненависти и страха, он плескался в широко распахнутых неестественно блестящих глазах. — Нет, — выдавила она из себя и закашлялась. — Вам нужна помощь, — не отступал врач медленно, но верно приближаясь к ней. Он только успел протянуть руку и коснуться кончиками пальцев её предплечья, Джиллиан пронзительно взвизгнула, отвесила ему увесистую оплеуху, и сноровисто подобрав подол, развернулась и бросилась бежать прочь. Она как оглашенная неслась по неширокой асфальтированной дорожке, ведущей вглубь больничного парка, белое платье мелькало между деревьев, стремительно удаляясь от опешившей группы людей, не ожидавших такой прыти от женщины, совсем не выглядевшей мастером по скоростному бегу. — Она чем-то накачана под завязку, — удивленно проговорил интерн, потирая щеку, — Скорее всего стимулятор. — Дерьмовые тупицы, — выругался Кэл, первым придя в себя от изумления, и бросился следом за Джиллиан. В ней было столько неконтролируемой силы, что двое далеко не хилых парней ординаторов, помчавшихся вдогонку за Джиллиан, не сразу смогли её побороть и скрутить. Её ломало, тело выгибалось дугой; выкрикивая грязные ругательства, она царапалась, кусалась, увертывалась от навалившихся на неё парней. Им пришлось затратить несколько минут, чтобы сломить её сопротивление и один из них изловчился и вонзил ей в плечо иглу, вводя успокоительное. Издав хриплый вздох, она обмякла, но ноги все еще резко подрагивали, и в последнем отчаянном рывке она ухватилась за высокую траву, выдирая её с корнями, не желая, чтобы её поднимали с земли. Тяжело отдуваясь ординаторы, закинули Джиллиан на каталку, и для предосторожности пристегнули ремнями. Она дергала плечами, делая слабые попытки встать, билась затылком, как в эпилептическом припадке, но к тому моменту, когда её вкатили в приемное отделение, она затихла и лишь хрипло дышала, переводя яростный, невидящий взгляд с лица на лицо обступивших её людей. Кэл склонился над Джиллиан, потратив все силы на сопротивление, она безвольно лежала на каталке, на бледно-серой коже, покрытой испариной, резко выделялись веснушки, впавшие глаза непривычно темные из-за расширившихся зрачков, были открыты, но она его не узнала. — Фостер, — тихонько позвал её Кэл, — Джиллиан, милая, — ласково проговорил он, давя зарождающийся ужас и желание разнести чертову больницу в клочья. — Джилл. Она все так же, не моргая, смотрела в одну точку, лишь пару раз облизнулась и трудно сглотнула. — Извините, сэр, — его бесцеремонно оттеснил один их интернов, — Мы должны её осмотреть немедленно. И взять кровь на анализ, и определить чем её накачали, чтобы найти верный антидот. Он быстро и ловко перетянул плечо резиновым жгутом, чтобы вызвать умеренный гемостаз, с треском вскрыл пакетик с дезинфицирующим тампоном. Почувствовав дискомфорт, Джиллиан шевельнулась, попыталась согнуть руки в локтях, но удерживающие запястья ремни, не дали ей этого сделать, она повернула голову, на её лице отразились страх и смятение. Встретившись взглядом с Кэлом, она нахмурилась, затем складочка между бровей разгладилась, она узнала его. Моргнув несколько раз, начавшими тяжелеть веками, она пробовала сфокусировать взгляд. — Джиллиан, — Кэл исхитрился и выдавил из себя вполне адекватную улыбку, и невольно дернул губой, заметив краем глаза, как игла проткнула вену на локтевом сгибе Фостер и темно-алая густая жидкость начала заполнять вакуумную пробирку. Джиллиан повернулась к нему, сосредоточилась. Он неловко улыбнулся и коснулся пальцами исцарапанного запястья, сжимаясь от страха, что она вот-вот отпрянет. И оказался прав, её пальцы сжались в кулак, и она рванулась, норовя освободиться от пут. — Джиллиан, милая, все будет в порядке, — еле выдохнул Кэл. Она затихла, словно прислушиваясь, и внезапно улыбнулась. Широко и доверчиво, словно на миг вернулась его Джиллиан. Разомкнула пересохшие, растрескавшиеся губы, облизнулась и каким-то не своим голосом произнесла: — Я… тебе… верю. Заметив маячившего за спиной Кэла полицейского, Фостер смешалась, её дыхание участилось. Потом она вдруг закрыла глаза, и её лицо исказила жуткая гримаса. — Майкл? — прошептала она, — Что с ним? — Все хорошо, — успокоил её Кэл, — Он мертв. — Кровь, там было много крови, — Джиллиан приподнялась на локтях, рассматривая платье, покрытое бурым разводами свернувшейся крови, — Кровь… — она бессильно упала на спину, её голова запрокинулась, и плотно смежив веки, она лишь открывала и закрывала рот, не произнеся ни звука. Распахнулась дверь, ведущая вглубь здания и в приемный покой ворвался светловолосый мужчина, неопределенного возраста, на ходу стаскивая и комкая в руках испачканный кровью одноразовый хирургический халат. Все кто суетился около Джиллиан, заметно подобрались и ускорили свое движение, проявляя некую активность, и расступились перед врачом. Ничего не говоря, он пружинящим шагом подошел к Джиллиан, и жестом попросил Кэла отойти в сторону. Ловко натянув свежие перчатки, он тихим голосом раздал несколько распоряжений и наклонился над Фостер. Обхватил её за голову, чуть приподнимая, и ловкими отточенными движениями ощупал. Удовлетворенно кивнул и, вынув из нагрудного кармана халата фонарик, приоткрыв веки, посветил Джиллиан в глаза, точно так же четко и размеренно, не отвлекаясь на разговоры, проверил носовые проходы, повернув голову вправо, влево осмотрел ушные раковины. Озадаченно покачал головой, пальпируя шею. — Режьте, — бросил он, указывая на платье, — Стефани, — врач окликнул пробегавшую мимо докторшу, — Кровь на анализ взяли? Девушка кивнула головой. — Готовьте процедурную. Потом КТ. Ну, что я тебя учу, ты и так всё отлично знаешь. А пока физраствор. Врачу помогала молоденькая, но очень серьезная девушка. Она поставила Джиллиан капельницу, прикрепив её специальным зажимом к каталке и вместе с медсестрой раздела Фостер. Измазанное кровью, дорогущее платье пришлось разрезать, и по просьбе копа, наряд засунули в пакет для мусора. — Простите, сэр, — врач обратился к Кэлу, — но мы должны провести более тщательный осмотр, чтобы исключить все возможные варианты. Внешние повреждения незначительны, но могут быть разрывы внутренних органов. Бледность кожи и потливость характерный признак внутреннего кровотечения. Но живот мягкий… — он замолчал, и развернулся к своим подчиненным, — Какого хрена спим? — Да, конечно, — буркнул Кэл. Джиллиан шевельнулась под голубой простыней, её лицо исказила мука. К ней возвращалась возможность чувствовать и более- менее соображать. Губы дрожали, и ей было сложно совладать с языком, но Кэл услышал неразборчивый шепот и пошел рядом с каталкой. — Что? Что ты сказала? — Уходи… — Джилл, что я сделал не так? — Пожалуйста…если ты любишь меня… — каждое произнесенное слово ей давалось с трудом. — Дай мне отдохнуть…Я должна побыть одна… Не приходи… — Я не могу оставить тебя. — Да… — она кивнула, — Но ты сделаешь это, потому что я прошу… Я должна…подумать. Джиллиан с трудом вытянула руку поверх простыни и тронула Кэла, тотчас отдернув пальцы, словно обожглась. Кэл не мог смотреть ей в лицо и, отведя взгляд, увидел, как слабо пульсирует вена в том месте, где в нее была воткнута игла от капельницы. — Пожалуйста, — прошептала Джиллиан, — так будет лучше. Отдаленный голос произнес: « Вторая процедурная готова». Джиллиан закрыла глаза и отвернулась от Кэла. Сознание было как в тумане. Она не могла определить, сколько времени находиться здесь. Было лишь одно жгучее воспоминание — удивленный, даже обиженный взгляд Майкла, словившего пули, и кровавый фонтан, под которым она искупалась. Её соленый теплый вкус на губах. Джиллиан не ощущала боли, она вообще ничего не ощущала, словно вместе со смертью Майкла она утратила и собственную жизнь. — Достаточно, сэр, — врач положил ладонь Кэлу на плечо. — Стоп, вам туда нельзя, — остановил он Кэла, дернувшегося вслед за каталкой. — И приготовьтесь к тому, что очнувшись, станет противиться общению с вами. Жертвы насилия, неважно морального или физического, отгораживаются, замыкаются в себе. — Она не такая, — не согласился Кэл, но скорее из чувства противоречия. — Она смогла выжить, она сопротивлялась. Она не из тех, кто поддается чужому влиянию. Недоверие, отразившееся на симпатичной физиономии доктора, разозлило, но не пускаться же в объяснения, что его слова не блажь, а неоднократно апробированы на практике. Упертости Фостер мог позавидовать даже такой упрямец, как он сам. — Хорошо, если ваши надежды оправдаются, — протянул врач и отвернувшись от Кэла, обратился к санитарам: — Что застыли, работы нет? — Это даже не обсуждается, — с откровенно нахальной ухмылкой ответил Кэл, и прищурился, отводя взгляд, пряча страх и не желая показать боль и отчаяние. — Время покажет, — врач помахал перед собой рукой. — Вам бы сэр, не помешало привести себя в порядок. Туалет для посетителей прямо по коридору и налево. И… — он более внимательно оглядел Кэла. — Вы не ранены? — Нда… вы так считаете? — Кэл ощупал себя, и гадливая усмешка исказила его лицо. — Цел и невредим. — Руки и лицо были измазаны кровью, кожа зудела. — Это не моя кровь. На заляпанных кровью черной рубашке и потертых джинсах, темные пятна выделялись едва заметно, но липкая ткань неприятно холодила тело. При всей своей противоречивости и ненависти к чужим советам в этот раз Кэл решил не вступать в спор. Вымыться ему и, правда, не помешало. Отступив к стене, Кэл через щель между дверными створками смотрел в спину молодого человека толкающего каталку. Маятниковые двери минуту назад распахнулись, пропуская санитара и Джиллиан, и сами собой закрылись, теперь бесшумно раскачивались туда-сюда. Врач хотел выдать еще какую-то умную мысль, но не успел, скорая привезла бабульку, кажется со сломанной ногой, обезлюдевшее на время приемное отделение вновь наполнилось суетой, и доктор, вздохнув, отправился к пострадавшей, а Кэл остался в одиночестве. Ему хотелось разбить сломать, что-нибудь. Например, пробить кулаком толстую кирпичную стену, почувствовать, как боль расходится по всей руке, перевешивая душевные муки. Но Кэл, привычно сунув руки в карманы, уставился невидящим взглядом на закрытые двери, чувствуя, как кровь циркулирует по сосудам, бешено бьется в висках. Стиснутые в кулаки пальцы онемели и похолодели, тяжелое дыхание со свистом прорывалось сквозь зубы. Дикое сожаление терзало его, жаль, что не он сам всадил пулю в затылок ублюдочного Майкла. Хотелось отделаться от всего этого, как от глупого недоразумения, сказать себе, что волей случая он оказался в заштатной провинциальной больнице, где паникер-врач наговорил ему кучу всяких нелепостей. Какая-то часть его верила, что так оно и есть. Но в глубине души, то есть там, где прятался настоящий Кэл, где-то в темных извилинах его сущности, куда зачастую не мог добраться и он сам, поселился страх. Он никогда не тратил время на размышления о том, что скажут и что подумают о нем люди. Вся его жизнь представляла собой постоянное движение, что-то вроде катания на аттракционе «американские горки». При этом он по доброй воле был привязан к переднему сиденью. Дни и ночи с умопомрачительной скоростью перед глазами, и при этом он никогда не замедлял своего движения, никогда не останавливался. И вот его «вагончик» влетел на полном ходу в кирпичную стену. Чем больше Кэл думал об этом, тем сильнее злился. Разве он заслужил такого? Жизнь его прямо скажем, небезупречная, слишком часто он вел себя просто подло, лгал людям, причинял им разные неприятности. Он не верил ни в бога, ни в черта, хотя к последнему частенько обращался за поддержкой. Но ад должен был наступить после смерти, а он пока еще жив и собирается прожить немало лет. Не в состоянии находиться в помещении, воздух которого пропитан болью, страданиями и щекочущим нос специфическим больничным запахом, Кэл вышел на улицу. Дождь так и не начался. Гроза попугала и прошла стороной. Разгуливая по темной аллее, он невольно обратил внимание на подъехавшую машину парамедиков, тихо переругиваясь, они выволокли из фургона черный пластиковый мешок, застегнутый на молнию. Где-то в глубине ворохнулось чувство удовлетворенности, Кэл понимал, что покойником вряд ли был Майкл, так быстро его не смогли бы найти, да и вряд ли привезли в эту больницу. Дом, где это животное держало Джиллиан, теперь осадили федералы, и они постараются оградить место преступления от зевак и назойливых СМИ и гражданских. ФБР давно не испытывало такого позора — прошляпили маньяка, затесавшегося в их ровные и стройные ряды. Кэл ядовито хмыкнул, а ведь были моменты, когда федералы предполагали, что Таннер тоже стал жертвой похищения. И за эту мысль держались достаточно долго и цепко, находя объяснения многим странностям и фактам, пока в бардачке служебной машины по чистой случайности не нашли отлично замаскированный тайник, тех мелочей, что лежали в схроне оказалось достаточно, чтобы уверовать - Дин Таннер и Майкл Беллами одно лицо. Карта ключ от квартиры, на поиски которой ушло больше недели, открыла пещеру Алладина или кого там, Кэл особо не заморачивался в сравнениях. Наполненную такими «сокровищами», что даже матерые опера хватались за сердце систематизируя находки. Да! Кэл потер переносицу, до сих пор сводило живот и подташнивало от ужаса, отвращения и бешенства. И он ничуть не жалел, что Дин убит. ФБР приложит все усилия, чтобы скрыть подробности трагедии и найти убедительные оправдания. И тело Дина быстренько и без огласки перевезут на скромной труповозке из спецгаража. Но злое довольство, что это урод будет точно так же упакован в пластик и больше не причинит боли Джиллиан, приятно щекотало нервы. Кэл смотрел, как парамедики усаживаются в фургон, и тот выруливает на улицу. Потом сделалось так тихо, как только возможно глубокой ночью в городе. Слышалось только отдаленное шипение шин по асфальту, прерываемое иногда визгом тормозов, непонятным лязгом и стрекотом одинокого сверчка за решетчатым забором. Кэл опустился на деревянную скамейку, зажмурился и сделал глубокий вздох, пытаясь прояснить мозги. Привычно вытянул перед собой ноги, скрестив в щиколотках, и запрокинув голову, оперся затылком о жесткую гнутую спинку. С листьев деревьев изредка срывались капли воды и тяжело плюхались на лицо, остужая разгоряченную кожу. Кэл закрыл глаза и не заметил, как отключился, нервотрепка последних недель и дикая усталость взяли своё. Теперь, когда Джиллиан была в безопасности, под присмотром врачей, он мог позволить себе небольшую передышку. Вывел его из состояния прострации женский пронзительно-визгливый голос: — Сто баксов, чтобы узнать, о чем выдумаете, — с наглой усмешкой проговорила ярко размалеванная девица, плюхнувшаяся на скамейку рядом и бесцеремонно тыкала Кэлу в лицо микрофоном. Кэл не успел ничего ответить, его ослепила вспышка света. Защитив лицо локтем, он рассмотрел и помощника репортерши, лохматого оператора с камерой наперевес. — Какого черта, вам надо? — окрысился Кэл, смерив девицу злым взглядом, поднимаясь на ноги. — Говорят, вы были близким другом не только мисс Фостер, но и её похитителя. — Не твое собачье дело, кретинка, — процедил он сквозь зубы. Девушка успела вовремя отдернуть микрофон и, вежливо улыбаясь, поинтересовалась: — Могу ли я процитировать ваши слова доктор Лайтман? Улыбка Кэла выглядела не менее искренней, если бы не злоба в прищуренных глазах. — Вы можете это вытатуировать у себя на груди. Толкнув плечом, вскочившую следом настырную дамочку, прикрыл ладонью объектив камеры, направленной на него. — Кто вам разрешил здесь отираться? По пандусу, выйдя из распахнутых дверей приемного отделения, к Кэлу и его непрошеным гостям, широко шагая, приближался мужчина в белом халате. Кэл узнал в нем того самого доктора, что делал первичный осмотр Фостер — Охрана, — взмахнул рукой врач, — уберите паразитов с территории больницы. А вы юная леди снова нарушаете предписание суда, не приближаться менее чем на сто ярдов к территории больничного корпуса, — говорил он, не повышая голоса, но напористо с плохо скрываемым бешенством. Широко расставив ноги и сунув сжатые в кулаки руки в карманы распахнутого халата, доктор проводил взглядом двух дюжих охранников, вежливо выпроваживающих за ворота, репортершу и её оператора. — Мелкая сучка, — выругался он. — Из-за её назойливости и нахальства пострадал наш пациент. Разве таким стервам можно давать в их поганые лапки микрофон. Их очаровательные ротики извергают такое непотребство. — Широко развел руками. — Извините за причиненные неудобства. И кто-то из ночной смены слил информацию, — осуждающе качнул головой. В наше время за деньги готовы продать и профессиональную честь. — Присядем, — предложил врач Кэлу. — У нас есть о чем поболтать. — Не думаю. Хотя, я бы хотел узнать, какие документы и вообще что-там требуется, чтобы перевезти Джиллиан в Вашингтон. — Вы имеете в виду в столичную клинику. — Ну, да! — недовольно бросил Кэл и все же присел рядом с врачом. — Вы не станете возражать? Он, откинув полу халата, достал из кармана форменной куртки пачку сигарет. — Мне без разницы, — мотнул головой Кэл, разваливаясь на жестком сиденье. Ноги гудели, и все тело требовало отдыха. Ловким щелчком мужчина выбил из пачки сигарету, щелкнул зажигалкой и сделал три жадные, глубокие затяжки, выпуская дым перед собой. — Дурная привычка, наследие от работы в « Медицине катастроф». Чтобы выжить в том аду, что приходилось наблюдать, все искали способы снять стресс. Я выбрал никотин. — Вы не ответили на мой вопрос, — врач начал слегка раздражать Кэла, и нервировала неизвестность, как там Фостер. — Простите. День сегодня немного нервный, да и ночка удалась на славу. — Ладно, проехали, — отмахнулся Кэл и уставился в темноту. Некоторое время врач молча курил, окутывая себя и Кэла душистым дымом очень недешевых сигарет. — Это больно? — спросил он неожиданно. — В каком смысле? — Кэл сморщил нос и окинул взглядом соседа, пытаясь уловить тайный смысл заданного вопроса. Но лицо врача не выражало ничего кроме усталости и некой отрешенности, погруженности в себя. Сделав глубокую затяжку, он медленно выпустил дым. — Видеть, как страдает близкий человек. — Хмм… — Кэл сцепил зубы, чтобы не разразиться гневной тирадой, часть беспорядочно метавшихся мыслей сплелись в горячую злость. — Простите, это было неумно, — доктор стряхнул пепел упавший ему на колено и, закинув ногу на ногу, уперся локтем об одну из деревянных перекладин спинки скамьи. — Конечно, больно, — хмыкнул Кэл и, запрокинув голову, уставился в ночное небо. Тучи разошлись, и какие-то неожиданно яркие звезды издевательски подмигивали ему с высоты. — О вас много чего рассказывают, доктор Лайтман, — продолжил расспросы доктор, проигнорировав намек Кэла, не расположенного вести светские беседы. — Интересного. — Все врут, — пресек он дальнейшие расспросы. Врач негромко фыркнул. — Не все плохое. — Меня не интересуют сплетни о моей особе. Все чушь. — Кто-то полагает, что вы чудак, слегка помешенный на поисках правды или лжи. Кто-то считает вас опасным и умным противником, заслуживающим уважения… — А вы как считаете? — Кэл прервал плавную речь врача. — А я считаю, что вам не мешало бы подстричься, — он сделал последнюю затяжку и, раздавив каблуком спортивной тапочки окурок, швырнул его в ближайшую мусорку. — Не кипятитесь. Это просила вам передать Джиллиан. С ней все в порядке. Физически. Единственное что требует врачебного вмешательства это загноившиеся раны на щиколотках. И придется делать пластику, чтобы не остались грубые шрамы. Ведь женщины заботятся о своих ножках ничуть не меньше чем о лице. Врач не обманывал Кэла, открытое приятное лицо мужчины отражало все эмоции но, несмотря на успокаивающие слова, он явно был чем-то озабочен. — Как это, — он обвел свое лицо рукой. — Видеть все, что по идее спрятано здесь, — звучно постучав пальцем по лбу. Кэл пожал плечами. — По большей части нелегко. Полностью абстрагироваться не получается никогда. Срабатывают механизмы привыкания. — Поковыряться в душе собеседника? Или случайного встречного? — Договорились, — Кэл выпрямился и закинул ногу на ногу, сверля взглядом совсем охамевшего врача. — Уровень адреналина в крови зашкаливал, похоже на то, что наш приятель, — врач брезгливо передернулся, — вкатил ей приличную дозу эпинефрина. Но это не все, анализ показал остаточные следы полураспада очень интересных веществ. В своей практике я однажды встречался с подобным, но его не используют, если так можно сказать в бытовой медицине. Сильнейший нейростимулятор, его действие схоже с экстази, только на порядок, а то и более мощное. Строго подотчетный препарат. — Для вас же не секрет, что подонок бывший федеральный агент с очень высоким уровнем доступа. Об этом же орали, и томно вещали, закатывая глазки все каналы. Ну и писаки с оттяжкой прошлись по федералам. Кому и на что мы платим налоги, — Кэл передернулся, вспоминая первые дни после похищения, когда приходилось жить, как в осаде. — К счастью антидот самый простейший, единственный его минус, вызывает сильную сонливость, — размеренным профессиональным тоном вещал врач. — Мы сделали КТ внутренних органов, внешних следов нет, но если бил человек знающий… Нет! — он замахал руками, заметив, как передернулся Кэл. — Её не избивали, да и оборонительных ран нет, только парочка ссадин от ногтей на горле. При слове «горло» Кэл автоматически сжал кулаки, он бы своими руками придушил паскудника. — Вы уклонились от моего вопроса. Я как-то не испытываю желание болтаться черт знает где. У меня дела, студенты. И мотаться черт знает куда, чтобы навестить коллегу нет особого желания. Услышав, как Кэл называет его пациентку «коллега» врач едва заметно усмехнулся, мол, рассказывайте сказки, но не мне, Кэл заметил, но не показал вида, не его собачье дело насколько близко зашли отношения бизнес партнеров. — Вам и не придется. Завтра, вернее уже сегодня вечером мы выпишем Джиллиан. Она не нуждается во врачебном контроле. — Прелестно, а вы гений от медицины не слишком ли самоуверенны? — ожесточился Кэл. — Через мои руки прошли сотни пациентов с разной степенью повреждений, и жертв насилия я повидал предостаточно. Уверен. И мою уверенность подтверждают умные приборы, — располагающей вальяжности в голосе врача как не бывало. — Посвятите, — Кэл подался вперед и кистью описал пару кругов воздухе, едва не зацепив нос визави. Врач чуть отстранился, пошарил в кармане халата, достал карамельку и пошуршав фантиком, бросил её в рот. Приятно запахло мятой. Загнав конфетку за щеку, врач размеренно с хорошо просчитанными паузами начал объяснение: — Похититель очень бережно относился к пленнице. Внешних повреждений почти нет. Пара синяков на ребрах, несколько застарелых ссадин на открытых частях тела. Возможно, он единожды её избил. Не скрою жестоко, но судя по отметинам на теле, повторюсь, однажды. Дня три четыре назад. Глубокая царапина на щеке почти затянулась. Вот только, — он скривился, — на шее гематомы разной давности, усмиряя и борясь за власть, это животное не пускало в ход кулаки, а душило. — А… — Кэл запнулся, вопрос готовый слететь с языка внезапно показался очень личным и болезненным. — Нет! И еще раз нет! Ни единого разрыва, свежего или зажившего. Наружные и внутренние половые органы в полном порядке. Насилия в прямом смысле не было. — Врач помедлил, почесал кончик носа, говорить о таких вещах всегда неприятно. — У неё микротрещины в уголках рта. Свежие и зажившие. Так случается… — он вздохнул и потер ладонь о ладонь, отворачиваясь в сторону. — Проклятье, — Кэл скрипнул зубами и вскочил на ноги. Таннер трахал Джиллиан в рот. Насильственный глубокий минет. Крутнулся вокруг своей оси, едва сдерживая рвущийся откуда-то из самого нутра страдальческий вопль, обхватил голову руками, сжимая виски ладонями, и как раненый рухнул на скамейку. А докторский голос ровно и убаюкивающее бубнил: — Думаю, она не могла отказаться. Укус… Причинить боль, значит быть наказанной. Или он угрожал чем-то особым, женщины они же часто идут на жертвы ради… Стойте, — он, привстал и ухватил Кэла за рукав, у меня есть еще одна новость. Не знаю, огорчит она вас еще больше или порадует. Кэл не ответил, лишь покачал головой, не в силах побороть разыгравшееся воображение. — У Джиллиан гормон ХГЧ повышен. Мы сделали УЗИ. Она беременна, пять недель. Кэл дернулся, словно получил удар в солнечное сплетение. Дышать стало мучительно тяжело, перед глазами заплясали разноцветные мушки. Он жадно хватал ртом воздух, пытаясь переключить сознание. Фостер ждет ребенка. — Охренеть, — хрипло выдавил из себя и потер глаза, все еще осмысливая полученную информацию, — И как? — на большее не хватило сил. Внезапно стало дико страшно, и холодно, теплая и душная августовская ночь перестала быть таковой, Кэла била крупная дрожь, словно его сунули в морозилку, а все вокруг и он сам покрылось хрустким инеем. — Чудесно, — врач улыбнулся. — Наш акушер в удивлении, после всех переживаний плод в идеальном состоянии. Такой крепкий и нахальный, может нахальная. Сделали все необходимые анализы. Ребенку в настоящее время ничего не угрожает. Но Джиллиан придется находиться под постоянным наблюдением. Срок очень маленький, — он расстроено вздохнул. — Все отклонения и дефекты развития проявятся позже. Но, черт побери! — воскликнул он в сердцах. — Это не обязательно. Женский организм такая хитрая штука. Поверьте. Где-то рядом взвывала сирена и в больничный двор влетела патрульная машина, следом за ней въехал фургон службы 911 и заметно побитый, с одной фарой и внушительной вмятиной на пассажирской двери, микроавтобус. — Опят авария на трассе, — быстро определил доктор причину появления кортежа. — Мне надо бежать. Будьте готовы, — он напоследок глянул Кэлу в лицо, — будьте готовы к неприятию. Ведь журналистка права, вы были тесно связаны с похитителем. Так что… — он развел руками и побежал в здание. Внезапно, словно налетев на препятствие, остановился и повернулся к Кэлу. — Вам нужно отдохнуть и выглядеть завтра подобающе. Извините, что указываю. Но кровь. Ваша одежда. Лишние напоминания. За углом в паре кварталов приличный и недорогой мотель. Берут кредитки. Еда и пиво подаются в номер. И даже могут почистить одежду. — Александр! — сердитый женский голос разорвал тишину, — тяжелый случай. Кончай трепаться. — Извините, — врач развел руками и, сократив путь, перепрыгнул через бордюр, помчался по давно нестриженой жухлой траве лужайки.*****
Зоуи подняла глаза от журнала, который вот уже полчаса листала с небрежным видом, делая это лишь для того, чтобы занять руки, и посмотрела через комнату на Эмили. Она вошла совершенно бесшумно, на ходу сделала глоток воды из стакана, зажатого между ладоней, и привлекла внимание громким хлюпаньем. — Никаких вестей от папы. Голос звучал по сонному хрипло, а в глубине глаз застыли тревога и непонимание. Посмотрела на мать и робко улыбнулась, словно подбадривая, но ее печаль была глубока и бесконечна. Их с Кэлом девочка впервые в жизни столкнулась со злом. Реальным, ранящим, пугающим. События последних недель почти не поддавались объяснению. Отшвырнув журнал, Зоуи встала и, подойдя к дочери, отобрала у нее полупустой стакан. — Уже очень поздно, тебе надо поспать. Если будут новости, я разбужу, — уговаривала она Эмили, подталкивая в сторону лестницы и провожая до спальни. — Не получается, — она потерла покрасневшие и опухшие глаза, — Голова тяжелая, но мысли, они такие страшные. — Посидеть с тобой? — Если можно, — Эмили забралась в постель и стиснула пальцы матери, потыкавшись щекой в подушку, нашла удобное положение и затихла. — Если что, мам… Эмили уснула, посидев рядом с ней, Зоуи поправила одеяло и, стараясь не производить шума, осторожно поднялась на ноги. На цыпочках дошла до двери, пол не скрипнул, она всё еще отлично помнила, в каком месте расшатан паркет в комнате дочери. Спустившись на первый этаж, Зоуи включила торшер и подошла к приоткрытым дверям, ведущим во внутренний дворик. Давно наступила ночь, где-то вдалеке громыхала приближающаяся гроза, мимо промчалась машина, осветив комнату, и неестественно длинная тень Зоуи мазнула по стеклу. Поднеся руку поближе к лицу, она поправила браслет на запястье и глянула на циферблат, скоро два, а от Кэла никаких новостей. Пройдя по комнате туда-сюда, Зоуи присела на диван, тут же вскочила на ноги и чтобы избавиться от гнетущей тишины, включила телевизор. Теперь она уже начала беспокоиться всерьез. Может позвонить кому-то из офиса Кэла? Но она знала, что толку от такого звонка будет немного. Вечером она уже разговаривала с Анной, она ответила, что Кэл и детектив Хьюлард умчались прочь около четырех часов вечера, и с тех пор от них нет никаких вестей. Главное — успокоиться. Она поглубже вдохнула и подошла к книжному шкафу, вытащив дорожный атлас, начала переворачивать глянцевые страницы. Интересно, в какую историю снова вляпался Кэл? И где его носит посередине ночи? Сунув атлас на место, Зоуи взяла пульт от телевизора, намереваясь немного прибавить звук, но рука дрогнула, и палец ткнулся не в ту кнопку. Кадр сменился и на экране задергался некто очень похожий на размалеванного в разные цвета дикобраза. Сморщившись, как он внезапной зубной боли, нажала на другую кнопку, выключая телевизор, и бросила пульт на диван. Сделав очередной круг по комнате, Зоуи вздрогнула, услышав, что неподалеку от дома притормозила машина. — Явился, — недовольно пробормотала она и торопливо подошла к входной двери, рывком распахнув её настежь. На лицо упали несколько первых тяжелых дождевых капель, занесенных порывом ветра. Смахнув их, Зоуи отступила назад, подъездная аллея была пуста. — Мам? Она резко обернулась. Эмили, завернувшись в одеяло, стояла на нижней ступени лестницы. — А это ты… — дрогнувшим голосом произнесла Зоуи, нехотя закрывая дверь на улицу. — Телевизор разбудил? Извини. Эмили отрицательно покачала головой. Зоуи снова обратила внимание на непривычную бледность дочери, лишь на щеках неровными пятнами расплылся румянец. Эмили подошла к матери и прижалась лбом к её плечу. — Малыш, с тобой все в порядке? — Не называй меня так, — Эмили еще сильнее закуталась в одеяло, — Страшный сон приснился. Я волнуюсь за папу, он еще не звонил? Зоуи постаралась скрыть за улыбкой свою растущую тревогу. — Пока нет, но ты же ведь знаешь своего драгоценного папочку. — Мам, не начинай, ладно? Я же вижу, что ты притворяешься и делаешь вид, что тебе все равно, — Эмили подошла к дивану, забираясь на него с ногами, — Ты так же, как и я не находишь себе места от беспокойства. Внезапно зазвонил стационарный телефон. Зоуи и Эмили одновременно повернули головы. У обеих промелькнула одна и та же мысль: «Кому потребовалось звонить среди ночи на домашний номер? Господи, только бы ничего не случилось…» Опустив ноги с дивана, Эмили подалась вперед и гипнотизировала взглядом телефонную трубку, лежащую на горке книг. Кажется, её никто не касался черт знает сколько времени, черный пластик подернулся слоем пыли. Громко сглотнув, Эмили вдруг вспомнила, что последней держала трубку в руках Джиллиан. Она выясняла какие-то неувязки с газовой компанией, а она сама прыгала в нетерпении рядом, в машине их ждал отец, в кои-то веки выдался свободный вечер — они собирались пойти в кино. — Не поднимай трубку, мам, — прошептала Эмили, помотав головой. Зоуи застыла на месте не в силах шагу ступить. Внутри сжималось от нехорошего предчувствия. А телефон всё звонил и звонил. Наконец, Зоуи не выдержав напряжения, решительным шагом пересекла комнату и дрожащей рукой взяла трубку. — Алло? — Могу я поговорить с кем-нибудь из родственников доктора Лайтмана? Она сразу же узнала голос, совершенно бесстрастный, холодный официальный. Эти интонации были ей хорошо знакомы, она и сама умела так разговаривать. Зоуи пронзил страх. — Я слушаю. — Мадам, говорит дежурный офицер Эрик Брекстон, из службы полиции Ньюпорта. Её охватила такая паника, что пришлось на секунду закрыть глаза. — Слушаю, — голос был ровный и спокойный, сработала прокурорская практика — не демонстрировать свои эмоции посторонним. Слушая неторопливую, размеренную речь офицера полиции, Зоуи повернулась к Эмили, и увидела, что дочь, побледневшая со слезами на глазах, вытянувшись в струнку и, прижимая кончики пальцев к губам, стоит рядом с диваном. Улыбнувшись уголками рта, Зоуи качнула головой, успокаивающе помахав в воздухе рукой. — С ними все в порядке? — переспросила она и села в кресло, положив трубку себе на колени. — Мама! — Эмили подбежала к ней, — Что случилось, мамочка? Она крепко обняла дочь и прижала к себе изо всех сил. Эмили тоже обхватила мать руками, Зоуи чувствовала, что Эмили дрожит, как в ознобе. — Нашли Джиллиан. Она в больнице, Кэл вместе с ней. — О, Боже, — Эмили не смогла сдержать слез радости. — Тшшш… — успокаивала её Зоуи, стирая слезинки с лица дочери. …казалось они очень долго просидели в кресле, обнявшись и прижимаясь друг к другу. Эмили взглянула на мать, губы у девушки все еще мелко дрожали. — Джиллиан, я не знаю, как бы стала жить дальше, если бы… — она склонила голову, — а папа? Он же без нее, как… — не договорив, Эмили всхлипнула. Эта сбивчивая фраза дочери причинила Зоуи такую острою боль, что слезы против её воли набежали на глаза. — Ты права, — прошептала она. Но её шёпот прозвучал, как отчаянный крик. Какой матери приятно услышать, что её ребенок так отчаянно любит другую женщину, которая теперь рядом с твоим мужчиной, пусть и бывшим. — Мама, — Эмили отстранилась и очень серьезно глянула на мать, она словно почувствовала, о чем думает Зоуи, — Только не надо меня ревновать к Джиллиан.*****
Её разбудили однообразные, едва слышные : блип, блип, блип.., издаваемые кардиографическим монитором. Современные приборы работают почти бесшумно, но и без того острый слух Джиллиан за время заточения стал её более чувствительным. Она научилась улавливать и различать малейшие шорохи, которые казались посторонними в поскрипывающей тишине, заполнявшей одичавшую виллу на мысу. Больница, она в больнице! Сдержав радостный вскрик, Джиллиан откинулась на подушки, вслушиваясь в окружающие звуки. Судя по солнечным лучам, пляшущим по стеклянной перегородке и по опущенными жалюзи, время перевалило за полдень. Расслабившись, она прикрыла веки и снова почти неуловимое «блип…блип…блип…» медленное и ровное один в один с ритмом её сердца. И в этих безразличных электронных звуках не было ничего человеческого — обычный контролируемый компьютером сигнал. Но на пару минут, они показались Джиллиан райской музыкой. Она была жива! Она свободна! И в этот раз она переиграла Майкла, выйдя в победители. Ему не удалось сделать её заложницей своих безумных идей. Он сломил её, унизил, издевался и превратил в свою игрушку намереваясь утянуть за собой в Ад. Где ему и место. Ему, но не ей. Но стоило ей только закрыть глаза, сразу же перед внутренним зрением появилось искаженная гримасой отекшая физиономия Майкла, с неестественно красными слюнявыми губами, растянутыми в садистской ухмылке, словно приклеенной к бледному лицу. Торчащие в разные стороны грязные пряди волос и его некогда ухоженные пальцы беспрерывно скребущее в затылке. Голова вдруг нелепо дернулась, на шее появилась алая отметина и Джиллиан почувствовала что задыхается, захлебывается хлынувшей на лицо кровью Майкла. Судорожно со всхлипом втянула воздух и распахнула глаза, уставившись в потолок. Отчаянно захотелось забраться под душ и смыть все гадливые воспоминания. Ей не удавалось избавиться от мерзкого ощущения, словно её долго и с чувством валяли в грязи. Майкл или Дин, Джиллиан постоянно путалась и часто ошибалась, вызывая бурю гнева от той или иной личности, периодически измывавшейся над ней. «Монстры порождаются болью, скорбью, злостью и одиночеством, отсутствием любви и понимания, — внушал ей кто-то из них, — душевно раненые и уязвимые к соблазнам, которые в нормальном состоянии кажутся немыслимыми». Усмехался очень по доброму и расстегивал штаны, подходя к ней. «Я же монстр, ты сама так говоришь, значит мне можно». Она рванулась из этих мыслей, зная, что они теперь долго не дадут ей спокойно жить, рванулась, задыхаясь в их вязкой трясине, и вырвалась наружу. Замотав головой, стремясь отогнать видение, Джиллиан стиснула ладонями виски, и пальцы коснулись волос — это было забытое, но такое приятное и теплое ощущение. Вместо слипшихся вонючих колтунов, пушистые, легко скользящие сквозь пальцы пряди, слегка перепутанные, но чистые и душисто пахнущие шампунем, к которым приятно дотрагиваться, перебирать. Какая мелочь вымытая голова, а Джиллиан не смогла удержать слез облегчения. Действительно ВСЁ закончено ЕГО больше нет. НЕТ! Сегодня ранним утром, когда она очнулась первый раз, медсестры по просьбе врача, она не помнила его лицо, только голос с такими же ироничными и в то же время заботливыми нотками, как у Кэла, отдраили её в ванной, смыв пот, грязь и заскорузлую кровь. Доктор хорошо разбирался в человеческих эмоциях, ничто так не поднимает настроение и не возвращает желание жить, как ощущение чистоты, нет ничего другого, в чем нуждается человек настолько сильно, как в воде, обычной чистой воде. Вытянувшись во весь рост Джиллиан немного расслабилась, но как она не уговаривала себя, успокоиться не получалось. Она чувствовала, как необычно горячая кровь пульсирует в венах, и вероятно, разносит по всему телу наркотик или это всего лишь остаточное явление от успокаивающего и анальгетика: легкий туман перед глазами, ощущение тепла и легкой заторможенности и полное отсутствие болевых ощущений свидетельствовали, что ей вводили демерол. Приподняв руку, Джиллиан рассмотрела на локтевом сгибе в том месте, где едва заметно подергивалась под кожей голубая ниточка вены след от иглы, значит, ей ставили капельницу или брали кровь. На другой руке тоже оказался такой же точечный хорошо заметный прокол. Она знала, что скоро действие лекарства закончится и тогда каждая клеточка её израненного тела запоет на разные голоса, требуя к себе особого внимания. Но сейчас она не хотела об этом думать, вспоминать и анализировать. В дверь постучали, скорее для приличия, не дождавшись ответа, некто вошел в палату. Тихо скрипнули петли и половица под ногами. Фостер, не поднимая головы с подушки, с опаской повернулась и через секунду увидела чьи-то ноги. Почти неслышно ступая в блекло-серых бахилах натянутых на туфли с высокой шпилькой, женщина шагала по голубому в синюю крапинку ламинату, пока не остановилась рядом с кроватью. Джиллиан медленно перевела взгляд. Её глаза смотрели прямо в смуглое лицо высокой, спортивного вида приятной внешности женщины. Чуть склонив голову вбок, она прищурилась и окинула Фостер изучающим взглядом. Женщина не представилась, но Джиллиан поняла, что перед ней служительница закона. Верхняя губа агента ФБР чуть приподнялась — плохо скрытое изумление, в глазах вспыхнул огонек любопытства. Заинтересованный взгляд женщины прогулялся по телу Джиллиан, начав свой путь с отсвечивающего фиолетовым синяка под левым глазом до кончиков пальцев ног, торчащих из-под покрывала и обратно. Джиллиан, борясь с внезапно накатившей волной паники и отвращения, расправила покрывало, спрятав ноги и подтянув его край к самому носу. Жесткий взгляд сменился, став насмешливым, и женщина иронично качнул головой. А Джиллиан захотелось завизжать и забиться в самый темный угол, лишь бы не ощущать знакомый запах, пришелица пользовалась парфюмом из любимой серии Дина. С трудом, стараясь глубоко не дышать, Фостер смогла абстрагироваться от воспоминаний и принялась рассматривать посетительницу. Она не встречала её ранее. Для агента ФБР женщина была слишком красива и неподобающе одета. Копна густых, закрученных в тугие спиральки волос рыжим облаком окутывала голову, цвета молочного шоколада гладкая кожа подчеркнута ослепительно белой блузкой. Широко расставленные, угольно-черные глаза сверкали, как драгоценные камни. Полные, покрытые карминно-красной помадой губы улыбались, приоткрывая ровную полоску великолепных, как в рекламе, зубов. Высокая, она обладала изумительной фигурой. Притягивал взгляд неповторимый бюст, именно бюст, иначе было сложно назвать те выпуклости, что рвались наружу из-под полупрозрачного шелка, через который просвечивало кружево лифчика, удерживающего это великолепие. Узкие, словно вторая кожа, джинсы так плотно обтягивали тело, что казалось, еще одно движение - и плотная ткань затрещит по швам, являя свету округлые, далеко не маленькие, но тугие ягодицы и стройные бедра. Ошеломительно. Красотка добилась задуманного эффекта, но слега переиграла, не учла, что перед ней не обычная домохозяйка, пострадавшая от насильника, и сраженная её неземной красотой растеряется. Джиллиан никогда не завидовала яркости и вызывающей женской красоте, отлично зная, что они второстепенны в межличностных отношениях. Женщина знала, что хороша, ослепительно хороша. И эта давящая красота раздражала. Джиллиан даже пришлось на несколько секунд прикрыть глаза, чтобы избавиться от видения, но оно не исчезло, а заговорило хорошо поставленным низким голосом. — Позвольте представиться, — неуловимым жестом вытянула откуда-то корочки с удостоверением, поднося к лицу Джиллиан, — спецагент ФБР Таисия Деймон. — Я понимаю, что вы перенесли, и не хотела бы вас лишний раз тревожить, — с фальшивой заботой проговорила она, легко взмахнула руками и неглубокая складочка залегла между бровей. Наманикюренные пальчики, неожиданно холодные, коснулись запястья Джиллиан, все эти излияния Таисии вызвали саркастическую усмешку у Фостер — этой красотке без разницы её душевное состояние и плевать на перенесенные страдания, она жаждет выполнить свою работу на отлично и оказаться лучшей. — Я бы хотела задать вам пару вопросов, — чуть повысив тон закончила та, не сводя немигающего взгляда с лица Джиллиан. Кокетливо тряхнула своей шевелюрой, смиренно склоняя голову вбок, а Джиллиан едва не расхохоталась, поведение дамы из ФБР выглядело излишне театрально и вызывало брезгливость. «Немного похожа на Эйнштейна в молодости» — пришло в голову Джиллиан забавное сравнение. И она почти неуловимо улыбнулась в ответ, справившись с отвращением. Это была самая первая и маленькая победа над собственными страхами. Но не стоит расслабляться и выставлять чувства напоказ. «Спокойная вежливость, не паникуй»,— попыталась внушить себе Джиллиан. — Очень приятно. Спрашивайте. Кивнула головой Фостер, отметив, что голос звучит спокойно и немного расслабленно, решив, чем скорее она даст ответы на интересующие ФБР вопросы, тем быстрее её оставят в покое. Таисия нагнулась, подвинула стул поближе к кровати, уселась, с изяществом закинув ногу на ногу, слегка покачивая ступней, что выглядело достаточно смешно, учитывая безразмерные бахилы, скрывающие туфельки. Ничего не говоря, начала энергично перелистывать блокнот в кожаном переплете, выжидая время и накаляя обстановку. Манеру ведения допросов федеральными агентами Джиллиан изучила досконально и постаралась не обращать внимания на молчание красотки. Но не сводила с неё настороженного взгляда, готовая в любой момент дать отпор, или нажать на тревожную кнопку. Агент Деймон захлопнула блокнот с весьма значительным видом, что очень не понравилось Джиллиан. Она сузила глаза, на долю секунды прикусила нижнюю губу, и натянуто усмехнулась, ожидая первого вопроса. — Скажите доктор Фостер, — Таисия на мгновение замялась, видимо не зная, как верно назвать ублюдка, то затем вздернула подбородок и негромко фыркнув, проговорила вкрадчиво, — Таннер не упоминал, эээ… он не говорил, были ли у него помощники. — Хел Локвуд, — не задумываясь ответила Джиллиан. — О нем он часто рассказывал, и как мне казалось, опасался. — Хел Локвуд? — Таисия нервно хмыкнула. — Неделю назад его взяли на границе с Мексикой. Случайно. Впрочем, это неважно. А еще кого-то Таннер упоминал. — Нет, — процедила сквозь зубы Фостер, желая одного, чтобы эта дамочка поскорее убралась. Всего лишь несколько слов о Таннере и воспоминания как приливная волна, накатили на неё, вызывая отвращение, тошноту боль и страх. — А он не упоминал других, неизвестных следствию жертв, — в глазах Таисии горели азартные огоньки. — Иногда, — выдохнула Джиллиан, испытывая необоснованную ненависть к сидящей рядом с ней женщине. — Их было много. Очень много, — Джиллиан проговорила это с нескрываемым злорадством и затаенной болью, подправленными чувством собственной вины, понимая, какой переполох устроил Дин в строгих рядах ФБР. И как теперь горят задницы у высшего руководства, и сколько им придется оправдываться и объясняться, как смогли прохлопать, не заметить, допустить… и какая чистка предстоит в бюро. ОВР оторвется от души. А «лишние» жертвы лишь усугубят переполох и в без того перебаламученном федеральном болоте. И меньше всего их заботит её состояние и те издевательства и переживания, через которые пришлось пройти за три недели. Как и страдания тех неизвестных, погибших от руки Дина и сгинувших в никуда. Могут и их с Кэлом обвинить в профессиональной некомпетентности, упрекнуть, как они позиционирующие себя чтецами скрытых и подавленных эмоций по лицам упустили, не рассмотрели, а пригрели рядом змею. — Имена, вы знаете их имена? Места, где он находил себе жертв? Зажмурившись, Джиллиан замотала головой. После, она всё расскажет после, когда не буде так тошнотворно больно. Она снова видела перед собой Майкла, его хищную ухмылку. Он, выволочив её на террасу, впихивал в кресло-качалку, связывал руки за спинкой и распираемый от гордости и самодовольства расхаживал вдоль балюстрады, постукивая по крошащейся штукатурке рукояткой пистолета, и нудно повествовал о своих победах. Называя по именам каждую жертву его извращенных сексуальных потребностей. — Официанточка Лиза из Миннесоты, у неё были такие же серые глаза, как у тебя Ли, — виноватая усмешка и ярость во взгляде. — Сука она подавилась моей спермой. — Танцовщица из Вегаса Мия, — Майкл выбил приличный кусок штукатурки. — Шлюха, она пыталась меня укусить, пришлось принимать ответные меры. — Таня из Феникса… — Дайан из Сиетла… — Алисия из Нью—Йорка… Джиллиан сбилась со счета — сколько их было у Майкла или Дина, холодели руки и ноги, хотелось визжать и грязно ругаться, но она молчала, выслушивая его фантазии, зная, что малейшая попытка встрять и попытаться укорить и не приведи господь обвинить, она тоже будет «наказана». Сжавшись в комок, горя огнем от пожирающего кожу летнего безжалостного солнца, она молчала, изредка позволяя себе проглотить вязкую слюну, не в состоянии избавиться от гадко-солоноватого вкуса спермы во рту. Иногда она мечтала — лучше бы он её трахал, как все нормальные мужики, но он не был нормальным и желания у него были извращенными. Потом подскакивал к ней, наклонялся и тыкал указательным пальцем с обгрызенным ногтем в грудь, в шею, живот, визжал, брызгая слюной: «Это ты виновата! Ты! Ты! Если бы не сбежала, оставив меня, если бы стала женой, как обещала. Они были бы живы! Живы!» И уносился куда-то в глубь дома, громя там мебель. Измученная и морально и физически Джиллиан начинала верить обвинениям Майкла, оставшись в одиночестве на террасе, она тихо плакала не в силах бороться с собой. — Вы в порядке? — голос агента Деймон с трудом достиг сознания Джиллиан, она моргнула, облизнула пересохшие губы и, взяв с прикроватного столика пластиковый стакан сделала несколько глотков и передернулась. Солоноватая пузырящаяся минералка. Отшвырнула стакан, опрокинув его, вода выплеснулась на модельные бедра Таисии, та вскочила, провела ладонями по мокрым джинсам, глянула на лужу растекающуюся под ногами и с удивлением граничащим с отвращением, посмотрела на Джиллиан. — Извините, — на вдохе прошептала она, даже не пытаясь улыбаться. — Не в порядке. Вам лучше уйти. — Я могу вам чем то помочь? — быстро справилась с неприязнью Таисия. — Я не нуждаюсь в вашей помощи, — отрезала Фостер, и перекрестила руки на груди, отгораживаясь от настырной женщины от её фальшивого участия, мысленно выстраивая между ней и собой защитную стену. — Вы, так считаете? — она с легкой усмешкой скользнул взглядом по лицу Джиллиан. Фостер сузила глаза, ей очень не понравилось отношение Таисии. Самодовольная ищейка, не более. — Я сама психолог и могу определить, нужна мне помощь или нет, — парировала Джиллиан и, натянув покрывало на голову, отвернулась к стене, показывая, что беседа окончена. — А вам мне больше нечего сказать. Присутствие агента ФБР, жутко нервировало и, ощутив приближающуюся панику, резко откинув покрывало, Джиллиан села и стараясь не сорваться на крик, попросила: — Оставьте меня в покое. Я не хочу никого видеть! — Может вам позвать доктора? — Нет! Таисия, как и предполагала Джиллиан, в ответ лишь пожала плечами, доверительно говоря: — Скоро вы сами поймете, что без помощи извне вам не удастся справиться с пережитым психологическим шоком. — Пошла к черту! — не выдержала она, ощущая внезапный жар, как вспотели подмышки и жуткое, ломающее сознание желание, схватить что-нибудь тяжелое и запустить в рожу Таисии, стерев все понимающую улыбочку со смуглого лица. — Ухожу, — Таисия вскинула руки и поднялась со стула. — Но наш разговор не окончен. — В чем я очень сомневаюсь. Вы последний человек на земле с кем я еще раз соглашусь побеседовать. — А у вас будет выбор, милочка? — красотка взбила кудри и, приоткрыв карминно алые губы, хищно изогнула рот, видимо хотела сказать еще что-то дерзкое и наглое, но сдержалась. Стиснув в пальцах блокнот, раздраженно стукнула им по бедру и царственной походкой вышла в коридор. Глядя ей вслед, Фостер испытывала странное чувство облегчения, и даже воздух в палате стал чище. Глубоко вздохнув Джиллиан, снова заползла под одеяло, ей было невдомек, что агент Деймон давно «вертела хвостом» перед Таннером и затаила злобу на неё, считая её виновницей падения Дина. Если бы он оказался в правильных руках…*****
В длинном коридоре было тихо, даже слишком тихо, будь она неладна эта проклятая больница. Тишина действовала раздражающе на его перенапряженные нервы. Даже длительный сон не вернул ему полной уверенности в себе. Последовав совету доктора, Кэл провел ночь в мотеле. Там ему почистили одежду — единственный плюс. Приняв душ, как он рассчитывал, прилег, чтобы вздремнуть пару часов до рассвета, но продрых почти до двух часов дня. В чем не было ничего удивительного, за двадцать трое суток поисков Фостер, он позабыл, что такое нормальные сон и организм устроил ему подлянку, взяв недополученное сполна. На еду не оставалось времени. И вот теперь то ли от голода, то ли от пересыпа трещала башка, знатно так трещала до звона в ушах и дурноты, перехватывающей глотку, как после полновесной пьянки. И где-то там в воспаленных мозгах тихонько так и настырно зудело «повышенный гормон ХГЧ». Завязла эта фраза и в голове и на языке. Радоваться или огорчаться? Лечило убеждал что все в порядке, но в крови у Джиллиан нашли целую аптеку, как это скажется на ребенке. Хотя и отпетые наркоши и алкаши рожают здоровых детей. Это уж, как господь распорядится. Скривив болезненную гримасу, Кэл саркастически усмехнулся, вот и его время пришло обратиться к этому засранцу на небесах. Страдальчески вздохнув, Кэл прикрыл глаза, стараясь не обращать внимания на головную боль, пульсирующую за опущенными веками. Он больше не хотел думать обо всем этом. Он хотел, чтобы все навалившиеся проблемы исчезли навсегда. — Можете пройти, — раздался сбоку тихий, проникновенный женский голос, Кэла обдало знакомым и одновременно гадким запахом духов, и легонько тронули за плечо. Окинув говорившую быстрым взглядом, Кэл состроил одну из своих гримас, пряча за ней страх ожидания. Красивое чуточку надменное лицо женщины вроде бы не выражало ничего особенного, обычная предупредительность, но отдельные мелкие детали в её поведении, и подергивания лицевых мускул, говорили — она не удовлетворена разговором с Фостер и так неслабо взбешена. — Будьте готовы, что она не станет с вами любезничать, — все же предупредила дамочка Кэла, небрежно процедив слова сквозь зубы, и посмотрела на него с сожалением. Губы искривились в насмешке, она негодующе дернула плечом и, покачивая затянутыми в джинсу бедрами, поплыла вдоль коридора, остановилась, со злостью сдернула с ног бахилы, швырнула их на пол и скрылась за поворотом. — Как-нибудь сам разберусь, — буркнул он ей в спину. Явно озадаченный, чего столь возмутительного могла наговорить Фостер, не позволяющая себе быть грубой, даже тогда, когда испытывала страстное желание убить, и довела агента ФБР до высшей степени гнева. И толкнул дверь задом, вваливаясь в палату. Наверное, если бы у него был хвост, то он трусливо поджался бы. Нет, он не боялся Фостер, это даже не обсуждалось, он опасался врезаться лбом в непроницаемую стену, которую напророчил милый доктор во время разговора ночью. К удивлению Кэла, в залитой солнечным светом палате было как-то уютно и спокойно и пахло приятно не по больничному. Джиллиан, одетая в свободную рубашку, закрыв глаза и запрокинув голову, сидела на кровати свесив ноги,и шевеля ступнями. Щиколотки украшали симметричные повязки, скрывавшие глубокие раны, оставленные кандалами. Выглядела она очень даже ничего: слегка осунувшейся, но достаточно бодрой. Чистые волосы аккуратно причесаны их чуть вьющиеся концы, касаются обнаженных плеч. — Да видок у тебя неважный, — сыронизировал Кэл, зависая в открытых дверях, так и не рискнув прошлепать дальше, сверля взглядом лицо Фостер. Джиллиан узнала этот типично британский выговор и едва заметно улыбнулась. Слышать голос Кэла было приятно, особенно такой — чуточку боязливый, и вопрошающий. Скажи она ему об этих ощущениях, сразу бы взвился и потребовал, чтобы она прекратила анализировать его голосовые интонации. Задержав улыбку на губах, Джиллиан с усилием открыла глаза, какая-то часть подсознания дико не желала видеть доктора Лайтмана. Отраженный луч света полоснул по лицу, и она тотчас прищурилась, отстраняясь от яркого солнечного сияния, льющегося в распахнутое окно. Страдальчески сморщилась, свет, казалось, вонзился в самый мозг. Джиллиан едва сдержалась, чтобы не закричать, умоляя избавить её мучений. Но быстро опомнилась, сообразив, что она в больничной палате и ей ничто не грозит. «Это всего лишь солнце, Джилл, ты же любишь солнце»,— пыталась она успокоить себя и для надежности обхватила предплечья ладонями, тотчас отдернув руки, и недовольно хныкнув. Сгоревшая, местами слезшая, кожа на плечах и лице, обработанная специальной мазью перестала саднить, но теперь она зудела, и это зуд раздражал, и не давал покоя, напоминая о долгих днях проведенных не террасе жарясь под злым полуденным солнцем. Но она же не капризный ребенок, а взрослая женщина и глубоко вдохнув, приказала себе не истерить и её улыбка даже стала чуть шире и естественней. — И тебе доброго дня, — она наконец посмотрела на Кэла, встретившись с ним взглядом и быстро разорвала зрительный контакт, опустив голову и попыталась сесть поровнее. При любом движении тело отзывалось тянущей болью в мышцах, словно она долго и упорно «качалась» в фитнес клубе или играла в теннис до полного изнеможения. Глубокие и мелкие ссадины давали о себе знать легкими подергиваниями и желанием почесаться, забинтованные лодыжки горели и пульсировали, как два нарыва. Но Джиллиан знала, что справиться и перетерпеть физическую боль она сможет без особых усилий, а как быть с тем, что расправлялось, разбухало в груди, застилало глаза разноцветной пеленой и не желало поддаваться на уговоры — это же Кэл, ничего не изменилось, Кэл, просто Кэл, мой любимый обожаемый и далее по списку. Но оно упорно нашептывало в оба уха — враг. Джиллиан мужественно вздернула подбородок, подобрала ноги, забираясь на постель и расправив покрывало, удобно откинулась на подушки. И как ей, казалось, хитро прищурившись, смотрела на Кэла. Он стоял в дверях, словно не решаясь переступить порог. Небрежно привалившись плечом к дверному косяку и чуть склонив голову вбок. Взъерошенные волосы торчали дыбом, и он как никогда походил на нахохлившегося, распустившего иголки ежа. Милого, встревоженного и немного напуганного. — Кэл, я не кусаюсь, — едва слышно проговорила Джиллиан, — Заходи. Голос звучал ровно и доброжелательно, а взгляд её нервно метался, словно не находя объекта для наблюдения, и даже из-под полуприкрытых век было видно это лихорадочное метание. Оттолкнувшись от стены, Кэл своей плавной свободной походкой подошел к кровати. Эта его манера двигаться всегда сердила и смешила Джиллиан — она еще называла её клоунской. Он ухватил длинными гибкими пальцами спинку стула, развернул его, пододвинул поближе и плюхнулся на жесткое сиденье. Подавшись корпусом вперед, Кэл оперся подбородком на спинку стула, свесив руки вниз по краям сиденья, обтянутого искусственной кожей синего цвета. Ничего особенного вполне привычное разгильдяйское поведение, но Джиллиан покрепче вцепилась в край покрывала и подтянула его повыше, вжимаясь в подушки. Все эти манипуляции она проделала чисто рефлекторно, не давая себе отчета, не понимая, зачем так поступает. Кэл не пропустил ни одного её телодвижения и на мгновение опустил веки, чувствуя, как неприятно кольнуло в груди, Джиллиан отстраняется от него, отгораживается, ей неприятна его близость. Иронично хмыкнул, не выдавая истинных чувств и склонив голову вбок окинул Джиллиан насмешливым взглядом, и нахмурился, выдавая: — Правда, я не шучу, ты ужасно выглядишь. Тебя словно кошки драли. Большинство свежих, и от этого бросающихся в глаза царапин и ссадин Джиллиан заработала вчера вечером в неравной борьбе с интернами и продираясь сквозь кусты, сбегая от своих спасителей. Доктор оказался прав, Фостер не выглядела так, словно её регулярно избивали. Фонарю под глазом максимум дня четыре — она могла упасть, ходить скованной наручниками не самое увлекательное занятие — а длинная от виска до подбородка ссадина, только выглядела устрашающе, багровая отечность почти рассосалась и сама рана уже начала затягиваться и покрылась коричневой корочкой. Но Кэл не видел, что скрывает рубашка, а задрать её у него не хватило наглости, вернее наглости было предостаточно, он опасался реакции Джиллиан, не желал усугубить её неприятие, по её настороженному поведению он понял, что она не позволит ему просто дотронуться до себя, а раздевать… А вот шея… Кэлу было больно смотреть на россыпь разноцветных синяков и ссадины лунообразной формы, оставленные ногтями душегуба. От его цепкого взгляда не ускользнуло, что Фостер глотает с трудом. Ему сказали, что ни разрывов связок, ни смещения хрящей КТ не показала, небольшая припухлость гортани, но и она должна пройти в ближайшие дни. — Рентгеноскопия прошла успешно? — шутливо поинтересовалась Джиллиан, выводя Кэла из задумчивого созерцания своей особы, внезапно она словно вернулась в прошлое, стало удивительно легко и свободно, и даже захотелось потрепать Кэла по взъерошенной макушке, — Меня сегодня вечером отпустят домой, — Джиллиан уже протянула руку, касаясь кончиками пальцев волос Кэла, и замерла. Горло перехватил спазм, она затрясла головой, желая избавиться от нахлынувших воспоминаний. «Ли, почеши за ушком, сильнее, теперь макушку, помассируй. Что ты такая вялая». — Извини, — невнятно пробормотала она, сжимая пальцы в кулак. Уголок рта Джиллиан дернулся, и она рассмеялась странным каркающим смехом, резко оборвала его, эта столь свойственная ей эмоция, вызывала щиплющую боль, раздраженная кожа лица давала о себе знать. — А не слишком рано? — озадачился Кэл, излишне широко улыбаясь, словно не заметил побледневшего лица Джиллиан и подавленного гнева. Она смогла спрятать эмоции и справиться с отвращением. — Ты как всегда добр и крайне милосерден, — язык чуть заплетался, но конец фразы она произнесла четко и даже чуточку игриво. — Шоколадку хочешь? — неожиданно предложил Кэл. — Ммм… — она свела брови к переносице, не понимая, шутит он или серьезен, но была рада, что Кэл не поднимаясь со стула, немного отъехал назад. — Солнце светит в морду, — буркнул он, сунул руку в карман пиджака, пошебуршил там и достал блеснувший на солнце золотой кругляш, похожий на монетку. — И чертовски щедр! Смачно произнесла Джиллиан, и сделала это с потрясающей искренностью. Настроение у неё менялось, как направление ветра в шторм. Не поймешь, с какой стороны дует. — Дали на сдачу в баре, — недовольно насупился Кэл, изображая обиженного. Он ей шоколадку принес, а она его оговорила. Кэл протянул «медальку» Джиллиан, их пальцы соприкоснулись, и от внимательного изучающего взгляда Кэла не ускользнул мелькнувший по лицу Фостер страх, ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы не отдернуть руку, а принять от него шоколадку. — Все в порядке? — перестав играть, он резко наклонился вперед и дотронулся до тыльной стороны кисти другой руки Джиллиан, она напряглась, и медленно сгибая локоть, избавилась от тактильного контакта. — Не совсем, — наклонив голову, она спрятала лицо за завесой волос, — Не стоит торопить события. Ммм… — она откинула волосы назад, виноватая улыбка скользнула по губам, но так и не отразившись в глаза. Взгляд остался испуганным и даже затравленным. Между ними повисло неловкое молчание. Наконец Кэл сказал: — Ты гораздно сильнее, чем тебе кажется, Джилл. Ты всегда была сильной. И ты обязательно выкарабкаешься. — Знаю… — она сказала это, понимая, что именно такого ответа ждет Кэл. Она также отлично понимала, что он легко читает правду в её глазах. А правда заключалась в том, что Джиллиан была подавлена и сильно напугана своим неприятием Кэла, она не ожидала, что отторжение окажется таким острым и болезненным. Что его касания буду вызывать желание завизжать и спрятаться, что она будет так реагировать на человека, которого любит. Умом она понимала, что рядом с ней сидит Кэл, самый добрый и заботливый, самый близкий и родной человек, а где-то на уровне подсознания жил страх и её тело отвергало любую близость с мужчиной. — Поправляйся, — Кэл поднялся со стула и чисто инстинктивно наклонился, над ней собираясь поцеловать, но она резко выставила руку вперед, отталкивая его голову. — Прошу не надо. Эти невинные слова ударили Кэла, он отпрянул назад и, растянув губы в подобие улыбки, вышел из палаты. Джиллиан была готова расплакаться, но не была готова объясняться. Болезненное ощущение дежа вю не отпускало, терзало. Больница, Кэл выспрашивающий о самочувствии, и жуткое ожидание. Услышав шаги за стеной, она сжималась от страха, во рту пересыхало, а сердце колотилось о ребра как бешеное и, натягивая на лицо улыбку, она смотрела на дверь, чувствуя, как холодеют пальцы, ожидая, что она распахнется и в палату войдет Дин. Довольный с хитрой ухмылкой и огромным букетом цветов, забавной плюшевой игрушкой и шоколадом. Он так частенько поступал, влезая в самый разгар их с Кэлом беседы, и клал на постель цветы, под бешеным ревнивым взглядом Кэла хрустко вскрывал упаковку конфет и, развернув фантик, подносил шоколадку ей ко рту. Его теплые пальцы касались губ, Джиллиан довольно жмурилась, наблюдая за презрительно-равнодушным Кэлом, и с хрустом раскусывала орешек. Кэл дергался, а она смеялась. Таннер целовал ей руку и, бормоча извинения, удалялся. Джиллиан знала, что Дин специально поддразнивает Кэла и подыгрывала Дину, восхищаясь букетом и, лопая конфеты. И как всё обернулось. До сих пор ей с трудом верилось, что мужчина, продержавший её взаперти двадцать три дня ни кто иной, а Дин Таннер. Он настолько крепко въелся в их с Кэлом жизнь, что она даже сейчас ощущала его близкое присутствие. Даже будучи уверенная в его смерти, постоянно чувствовала его запах и слышала далекий смех. Выскочив из палаты, Кэл подшвырнул, попавшийся на пути стул, подгоняемый злой обидой, промчался по коридору и притормозил около стойки рецепш, внезапная мысль, словно ударила в грудь, замедляя бег. Ни он, ни Джиллиан во время общения не упомянули о «гормоне ХГЧ». Получается, она еще не знает о своей беременности или… у Кэла заломило зубы от досады, или не пожелала даже намекнуть ему об этом чертовом «гормоне ХГЧ», к которому он, Кэл имеет непосредственное отношение. Словив солнечный зайчик, Кэл скривил недовольную гримасу и бросил случайный взгляд в широченное, раскинувшееся во всю стену окно. На стоянку для посетителей заруливал хищного вида, сверкая на солнце хромированными деталями и бликуя тонированными стеклами шикарный «майбах». Немецкая тачка с трудом втиснулась между микроавтобусом и живой изгородью. Водительская дверка распахнулась, и Кэл увидел женскую ножку, обутую в элегантную туфельку на шпильке. Странное и нехорошее предчувствие не давало бросить наблюдение. Выбравшаяся из машины женщина, показалась смутно знакомой. Прищурившись, Кэл изучал её, всю такую стройную и изящную, совсем не вяжущуюся с таким мужским авто. Она вытянула с заднего сиденья увесистую спортивную сумку, переложила её из руки в руку и направилась ко входу в здание больницы. Затем, на полшаге остановилась, покопалась в кармане, распахнуто пиджака, в руке блеснула какая-то вещица, а «майбах» мигнул фарами, словно попрощался с хозяйкой. Через минуту, женщина остановилась около стойки рецепшн. — Извините, — она обратилась к дежурной медсестре, — У вас находится моя подруга, её должны сегодня выписать. Девушка за стойкой ответила, но так тихо, что Кэл не разобрал слов, лишь невнятное «бу-бу-бу» . — Да, именно она, — хорошо поставленным голосом подтвердила дама, нервно сжимая и разжимая пальцы свободной руки. Медсестра снова бу-бу-бу… — Да я знаю, да меня предупредили. Да обязательно поговорю с врачом. Подпишу все документы. Оттолкнулась от стойки и снова перекинула сумку из руки в руку, расправила плечи и прошагала мимо Кэла, бросив на него заинтересованный взгляд. Она даже слегка замедлила шаг, поравнявшись с ним, и её рот чуть приоткрылся, словно она собиралась что-то поведать ему. Но Кэл презрительно хмыкнул и, сунув руки в карманы, демонстративно отвернулся к окну. Каблучки процокали дальше, Кэла окутало облачко нежных вкусно пахнущих духов. Медсестричка пошелестела бумагами, потыкала в кнопки клавиатуры и вдруг резко подпрыгнула на стуле, бросаясь вдогонку за посетительницей. — Мэм! Миссис Фостер! Фостер! Кэл, аж подскочил на месте, а кусочки головоломки, вертящиеся в голове, после встречи с симпатичной леди, сложились в цельную картинку. С досады, Кэл крякнул, и пнул кулаком стену. Видимо, он многое проспал, а Джиллиан не пожелала рассказать ему. Приехавшая в «майбахе», почему-то марка машины царапала мозг, была ни кто иная, а Сара Фостер, сестричка чертова Алека, бывшего мужа Джиллиан и её подруга еще со времен колледжа. Та еще штучка. Кэл раскрыл рот в немом изумлении. Его взгляд пробежал между медсестрой и мелькнувшей последний раз в глубине коридора Сарой. Кэл был взбешен, и это бешенство все сильнее заполняло его. Разве он в чем-то виноват? Это что, он приручил Таннера? Это он строил ему глазки и вилял перед ним хвостом? И вот нате вам, приплыли, она даже смотреть на него не могла, не корчась, пыжилась, стараясь выглядеть милой Фостер. А прислушаться к голосу разума? И теперь она почти осуждала его за предательство, которого он не совершал. Он это он, а дерьмец Таннер… Кэл зло сплюнул. Он не знал, что делать. Его раздражение неуклонно превращалось в гнев и, чем дольше он думал о Фостер, и еще об одной Фостер, что узнала его, но не пожелала даже сказать «привет», тем больше терял контроль над собой. Он сразу отмел собственную вину, не учитывая, что это он показал ей зад, а Сара не та женщина, что станет унижаться и приветствовать спину. Она всегда его недолюбливала и была одной из тех, кто долго не мог смириться, что Джиллиан связалась с каким то «охламоном, читающим мысли по лицам». И он уловил ужасающее презрение, которое отразилось на её лице, прежде чем успел отвернуться. Да пошли они к черту! Кэл захлопнул дверь "порше", и сдавая задом, едва не протаранил малолитражку. Его маневры привлекли внимание, пациентов клиники, прогуливающихся по ближней аллее. Двое из них даже остановились. Один из них пожилой мужчина, сокрушенно развел руками, а второй помоложе, повертел пальцем у виска. Кэл хмуро глянул на них обоих, хотя тонированное стекло автомобиля, вряд ли позволяли им видеть его. Он был полностью опустошен. Злой, взволнованный, расстроенный... Нервное напряжение было на пределе терпимого, пальцы тряслись, пришлось сильнее стиснуть руль. Грязно выругавшись, саданул кулаком по приборной панели, дисплей музыкального центра мигнул и погас. Насрать! Кэл потряс в воздухе рукой, содранные костяшки пальцев засаднило, он ударил еще раз, теперь по рулю, стало еще больнее, но ему было наплевать, в тот момент, физическая боль была предпочтительней, чем та, что пожирала его изнутри. Выруливая на дорогу он клял себя, но не мог поступить по другому, он снова сбегал с «поля боя», в который раз, он уже сбился со счета. Никогда в жизни он не предполагал, что на этом поле он оставит Джиллиан. Но успокаивало одно, она осталась не в одиночестве, есть, кому приголубить и утешить. Его общество ей противно. Но как же он хотел, прижать её к себе поцеловать, услышать её теплый переливчатый смех и чтобы она его успокоила, их фирменной фразой: «Все будет в порядке». Не будет! Не сейчас! Он был зол и полон отчаяния. Опасные эмоции, под их влиянием он мог наворотить дел, а спасать его шкуру некому. Это было не правильно, он не должен уезжать. Но вместо того, чтобы остаться там с ней, просто выяснить, что к чему. Боже, она же ждет от него ребенка, они должны что-то решить, а он гонит машину, черт знает куда. Так по-мужски, свалить куда—нибудь подальше. Но не было в нем смелости встретить отказ, видеть её больной, затравленный взгляд. Пусть пройдет немного времени, она успокоится и они поговорят. Обязательно поговорят. Иначе просто быть не может.