Вперед в прошлое

Если встретите ошибки, исправьте их, пожалуйста, в ПБ. — Время пришло. В один момент Гарри стоял и смотрел в окно, а в следующий он уже лежал на спине. Перед его глазами танцевали разноцветные пятна, а в ушах стоял монотонный гул. Единственным отчетливым звуком был шипящий голос, похожий на вой ветра за окном. Этот голос обволакивал и манил, и Гарри казалось, будто его обладатель шепчет ему прямо в ухо, почти касаясь губами кожи. По спине и рукам бежали мурашки, и как бы Гарри ни старался, как бы глубоко он ни погружался в свои барьеры, голос не стихал. — Тебе не обязательно так страдать, Гарри. У тебя было достаточно времени, чтобы все решить для себя, и это твой последний шанс сделать верный выбор. Хогвартс падет, Гарри, но ты не должен быть под его обломками. Просто отдай мне крестраж, и я отпущу тебя и твоих друзей. Все закончится мирно. Гарри не верил ему. Даже если в глубине души он хотел согласиться, если он мечтал просто закончить это все и вздохнуть свободно — он не мог полагаться на слово своего врага. Нет, Волдеморт ни за что не отпустил бы его. — Нет, — выдавил Гарри сквозь зубы. — Предпочтешь не сдаваться, но позволить своим друзьям и своему мальчику умереть? Конечно, Волдеморт угрожал ему расправой над Драко. Он все знал — а если и не знал, то пытался прощупать почву. Гарри не должен был давать ему ответа или отклика, ему стоило спрятать свои чувства так глубоко, что Том не сумел бы разглядеть их. Все произошло слишком быстро. Гарри не был готов, он был слаб. Он не знал, сколько еще выдержит. Что-то давило на него. Пятна, мельтешащие перед глазами, потухли. Гарри погрузился в темноту, где не было ничего, кроме голоса Волдеморта. Он словно плыл в ней и постепенно переставал ощущать даже собственное тело. — Я не сдамся, — прошептал он. — Значит, мне придется все сделать самому. — Ты не сможешь, ты далеко... — Я очень близко, Гарри. Я вижу тебя. Гарри ощутил, как пустота вдруг вытянулась, превратившись в трубу. Его понесло куда-то, и он увидел, увидел... Его тянуло сквозь камень, сквозь метель и темноту, прямиком к снежной границе. Словно наяву он узрел черные фигуры и голубой свет, а потом — белое лицо и широко распахнутые серые глаза. Они все приближались и приближались, и в какой-то момент они были всем, что существовало в мире. На мгновение перед Гарри вновь зажглась свеча, и в ней открылся глаз, глядящий на него, и в тот же миг его тело выгнуло дугой. Разом вернулись все чувства, пелена спала, и звуки вместе с ощущениями обрушились на него. Гарри стоял на снегу и смотрел на Хогвартс. Во тьме окна замка горели ярко и тепло, и их сияние ложилось на белоснежные поляны вокруг. Ветер трепал его волосы и полы мантии, но ему не было холодно. Разве что сил стоять не оставалось и Гарри постепенно начал отклоняться назад, готовясь рухнуть на землю. Этого не случилось: сильные руки подхватили его, удержав на месте и крепко сжав. Гарри повернул голову: Геллерт Гриндевальд с улыбкой смотрел на него. — Это удивительно, — сказал он, и голос его был абсолютно реальным. Гарри несколько секунд просто смотрел в его лицо, прежде чем чуть повернуть голову; его шея будто бы работала на плохо смазанных шарнирах. За плечом Гриндевальда он увидел других людей: Беллатрису, Крауча, Сивого, тяжело дышащего и смотрящего на Гарри безумным взглядом... — Нет... — шепнул он, и его голос... Его голос принадлежал Волдеморту. Гарри закрыл глаза. Он пытался нащупать боль, которая могла вернуть все на свои места, но боли не было. Она словно пряталась где-то далеко-далеко, и ее малейшие отблески безжалостно подавлялись чужой волей. Однако сосредоточившись, Гарри мог чуть сдвинуть свои ощущения, направить взгляд прочь отсюда: обратно в Гриффиндор, туда, где Волдеморт с трудом поднимался на ноги. — Гарри, ты в порядке? — спросил у него Рон. — Что происходит? — Все в порядке, — ровно ответил Том. Он отстранился от Сириуса, поддерживающего его за локоть, и осмотрелся. Ему было намного тяжелее, чем Гарри, и боль была ближе к нему, но и он сам был сильнее. Он что-то сделал с собой, приучил себя к физическому страданию и теперь мог терпеть его. Железная воля удерживала все на своих местах. Том запустил руки в карманы брюк. Гарри хотелось закричать, оттолкнуть его, но он ничего не мог сделать. Он мог либо наблюдать за ним, либо стоять и дрожать, глядя на Хогвартс. Ему нужно было собраться, призвать все свои силы — но их было так мало. Он плохо спал, и пережитое волнение оставило на нем отпечаток. Он не мог побороть Волдеморта. Тот вытряхнул из карманов все записки, которые Гарри забрал из тумбочки Драко, галстук и Карту Мародеров и достал волшебную палочку. Он оглядел ее, а потом шепнул: — Люмос. Магия хлынула из него потоком, и на кончике палочки загорелся маленький огонек. Он был тусклым и слабым, но его поддержание требовало столько сил, что Том мгновенно его погасил. Гарри возликовал: Волдеморт не мог использовать магию! Ему пришлось бы отдать все свои силы, чтобы создать одну-единственную Аваду Кедавру, но... Так ли сильно он желал сберечь их? Даже одна смерть могла все изменить. Например, смерть Дамблдора. — Нет, — повторил Гарри. Он не мог этого допустить. Он стиснул зубы и мотнул головой. Чужое тело ощущалось странно и неуклюже, будто бы каждую мышцу стискивали путы. С трудом Гарри поднял руку и взглянул на длинные аккуратные пальцы. Может, ему стоило сломать их и ускорить появление боли? Сделать хоть что-то? — Получилось? — он услышал голос Беллатрисы. — Полагаю, что так, — ответил ей Гриндевальд. — Я узнаю этот взгляд. Гарри услышал, как скрипит снег под ногами Пожирателей. Они расходились, образовывая пустое пространство. Все старались держаться подальше. Впрочем, если бы Гарри мог использовать магию, этого расстояния хватило бы, чтобы поразить Сектумсемпрой одного из своих врагов. Он медленно опустил руку и коснулся кармана мантии: внутри лежала волшебная палочка. Он достал ее, и в его груди что-то сжалось от горя: это была палочка из остролиста с пером феникса внутри. Его родная палочка. Она лежала в пальцах так привычно и тепло, будто узнавала своего настоящего хозяина. — Люмос, — шепнул Гарри. Жалкая, тут же потухшая искра была ему ответом. — Гарри, ты как? — раздался далекий голос Сириуса. Гарри закрыл глаза и потянулся к нему. Крестный все еще стоял рядом и обеспокоенно смотрел на Тома. — Ты упал и кричал... — Все в порядке, — повторил Том. Он старался не выдавать себя и осторожно оглядывался, ища пути отступления. Если бы ребята разгадали его тайну, они без труда одолели бы его сейчас, но они и предположить не могли, что случилось. Их взгляды метались между лицом их друга и поднимающимся заревом снаружи. — Это шрам, да? — спросила Гермиона. — Это Волдеморт? Том склонил голову на бок. Он не чувствовал ярости, сплошное ликование и любопытство. Однако вступать с Гермионой в разговоры было чревато разоблачением. — Мне нужно к Дамблдору, — сказал он ровным голосом и сделал шаг к дверям. — Ты никуда не пойдешь один! — Сириус схватил его за плечо. — Возможно, атака уже началась. — Но сегодня не полнолуние, — голос Рона прозвучал слабо. — Вдруг это люди Ордена? — Не думаю, что люди Ордена выстроятся по ту сторону нашей границы, — сказала Гермиона задумчиво. Ее взгляд опустился на записки, лежащие на полу. Среди них была и свернутая Карта Мародеров. И галстук Драко. Том тоже опустил глаза, и не было сомнений, что он заметил его. Он наклонился и поднял зеленую ленту с серебряными полосками. В его руке она казалась змеей. — Снейп предал нас, — прошипел Сириус. — Он должен был знать об атаке и не сказал! — Нужно разбудить всех остальных, — сказал Рон. — И подготовиться. — Вы не будете ни к чему готовиться, — ответил ему Блэк. — Это слишком опасно для вас. Мы все вместе вернемся на Гриммо. — Гарри, может, на Карте можно увидеть их имена? — осторожно спросила Гермиона. Остальные не заметили перемены в ее голосе, но Гарри уловил ее. Карие глаза смотрели внимательно и насторожено, и в них все меньше было беспокойства. Гермиона еще раз взглянула на записки на полу: помятый журавлик выглядел еще более неприглядно, и Том почти придавил его ботинком. Вопрос застал его врасплох. Том ничего не знал о Карте, но он понимал, что выдает себя. Его пальцы сильнее сжались на волшебной палочке. — Проверь, — сказал он и просто развернулся. Он прошел полпути к дверям, когда остальные опомнились. — Куда ты идешь? — спросил Рон. — Что вообще происходит? — У меня дела. — Какие? Том проигнорировал его вопрос и отступил еще на шаг, когда Блэк попытался приблизиться к нему. Знал ли он, что Сириус неспособен использовать магию сейчас? Даже если так, тот все равно был сильнее физически. Однако Блэк ничего не подозревал, и он смотрел на Гарри с искренним беспокойством и тревогой. — Ты же не думаешь пойти к Снейпу, да? — спросил он. — К Снейпу? — Том будто бы удивился. Гарри ощутил что-то с его стороны, что-то напряженное и недовольное. — Ты должен признать, что он мог предать нас. — Возможно, — великодушно ответил ему Том. — Сириус, я думаю, нам нужно разделиться! — сказала вдруг Гермиона. — Гарри нужно поговорить с Дамблдором, тот не будет откровенничать с нами, а ему может сообщить что-нибудь важное... А мы пока что поднимем Башню и подготовимся к отступлению. — Но... — Сириус, ты единственный взрослый здесь! Нам нужна твоя помощь. Блэк прищурился. Гермиона стояла, расправив плечи, и чуть дрожала. Ее волосы торчали во все стороны, и свет огня в камине подсвечивал их медным блеском. Рон непонимающе смотрел на нее, но не спешил вмешиваться — он полагался на мнение своей подруги, которая явно что-то затевала. Гермиона не хваталась за волшебную палочку, но смотрела так пристально, что за этим вниманием легко виделся страх. Понимала ли она, что происходит? Предполагала? Она боялась сделать что-то неправильное и пыталась разделить их всех, чтобы Том не смог причинить им вреда. Сам Том, может, был недоволен этим, но он не мог убить их всех — и он воспользовался шансом. Он просто вышел из гостиной, захлопнув за собой дверь. Том двинулся прочь по тихому коридору: шаги его были тяжелыми и медленными, и он с трудом контролировал непривычное для него тело. Когда он проходил мимо окон, то бросал беглый взгляд на снег снаружи. Отсюда свет Люмосов был почти незаметен, и только с одной стороны башни, казалось, пробивается холодное свечение. Том наслаждался — и Гарри чувствовал это. Грусть и радость от возвращения смешивались во что-то почти интимное, и Гарри не желал быть этому свидетелем. Он вновь вернулся в свою реальность: тепло освещенных факелом коридоров сменилось холодным ветром. Его грели только сильные руки, все еще сжимающие его плечи. Он попытался отпихнуть их, но Гриндевальд крепко держал его. — Терпи, — шепнул Геллерт ему на ухо. — Скоро все закончится. Гарри невольно вспомнил те дни, когда бывший профессор Голдман пытался учить его. Тогда ему еще можно было верить. Гарри пихнул его рукой, в которой он по-прежнему сжимал волшебную палочку, и отстранился. Его плечо словно уперлось в пузырь: невидимая упругая преграда не давала ему пройти, однако она проминалась, постепенно уступая. Голубые глаза Гриндевальда расширились в удивлении, и он потянулся за Гарри следом, пытаясь поймать его — его протянутые ладони натолкнулись на барьер. Быстрая фиолетовая рябь осветила его границу, и Гарри обнаружил, что он почти преодолел ее. Чары могли его пропустить! Может, из-за того, что они с Волдемортом поменялись телами, магия Дамблдора сбивалась и не понимала, кто из них кто? Она, неуступчиво и упрямо, все же позволяла ему пройти. Гарри лихорадочно начал размышлять о том, что ему делать. Он мог затащить Волдеморта внутрь, и тогда тот оказался бы один против всех профессоров Хогвартса. Он бы не сумел их одолеть. Или сумел бы? Или это был его план? Вдруг Волдеморт ждал от него подобного поступка — Том бы оказался внутри, и кто знал, какие карты он припрятал в рукаве. Гарри не мог решить, как поступить: пока он колебался, Гриндевальд ухватил его за полу мантии и резко дернул назад. Палочка выскользнула из руки Гарри и упала на снег. — Не делай глупостей, — тихо, но твердо предупредил его Гриндевальд. — Ты же не хочешь нас разозлить, да? — Не трогай его, — Гарри услышал недовольный голос Беллатрисы. — Темный Лорд будет недоволен... — Темный Лорд будет недоволен, если обнаружит себя в снегу, — язвительно отозвался Гриндевальд, будто в отместку вновь притягивая Гарри к себе. Тот слабо дернулся и бросил злобный взгляд на Беллатрису: та стояла чуть ближе, чем остальные Пожиратели Смерти, но все равно не осмеливалась приблизиться. На Гриндевальда она взирала с чистой ненавистью. Ветер трепал ее длинные волосы. Один шальной порыв распахнул ее мантию, и Гарри вздрогнул: на груди Беллатрисы висело безвкусное массивное ожерелье, которое венчал крупный изумруд. Он переливался в холодном свете Люмосов и мирно покоился на светлой коже, прямо над чувствительной ложбинкой. Гарри уставился на него, и его сердце — чужое сердце — забилось быстро и тяжело. Лестрейндж прищурилась и запахнула плащ. Гарри отвернулся от нее. Был ли это тот самый изумруд? Неужели Том вновь отдал бы столь драгоценную часть себя в чужие руки? Гарри сомневался в этом, но у него не было возможности проверить его теорию. Волшебная палочка лежала на снегу, стоял он с трудом, и Беллатриса не дала бы ему приблизиться к ней. Однако битва рано или поздно должна была начаться, и если успеть сообщить Дамблдору или Снейпу... Снейп знал о нападении или нет? Гарри услышал рычание и бросил быстрый взгляд обратно на толпу. Сивый тяжело дышал и без страха прожигал Гарри взглядом. Белки его глаз были красными, а губы блестели от слюны: без полной луны он не обращался, но и не выглядел таким ослабленным, как Люпин. Недалеко от него, будто стараясь держаться подальше от толпы Пожирателей, стояли Джованна и Белизар. Гарри вздрогнул, увидев их: он бы и не узнал Джованну, если бы рядом с ней не было Генчева. Она сбрила свои волосы, ее лицо стало худым, а глаза казались пустыми. Она даже не подняла головы, зато Белизар ревностно наблюдал за Гриндевальдом. Они все были здесь — множество врагов под стенами Хогвартса. И Гарри должен был сделать хоть что-то. Он бросил взгляд на волшебную палочку: стоило ли ему выйти за барьер? Может, напасть на Гриндевальда? Тот все еще сжимал его плечи, не давая двинуться в сторону, но Гарри мог собраться с силами и отпихнуть его. А потом? Дамблдор мог бы придумать что-нибудь, у него точно был план, и Гарри лишь должен был понять, какой... Он уже решился дернуться в сторону и попробовать пройти сквозь барьер целиком, когда его вдруг резко дернуло мыслями обратно в Хогвартс. Странное чувство — почти приятная насмешка — затопило его. Том стоял на площадке между этажами и смотрел, как по лестнице поднимается группа пуффендуйцев-старшекурсников. Они были взволнованы и сжимали в руках волшебные палочки; их вел за собой Седрик. Том не пытался привлечь их внимание, но Диггори все равно заметил его: он вскинул голову и нахмурился, не зная, что ждать от «Гарри». Он мог пройти мимо, помня о недавней ссоре, и Гарри надеялся, что он так и поступит — как бы сильно он ни злился на Седрика, он не желал ему смерти. Однако Седрик, будто чувствуя что-то неправильное, бросил своим друзьям спешное объяснение и свернул на другую лестницу, приближаясь к Тому. Тот замер. — На Хогвартс напали, — сказал Седрик сразу, будто опасаясь, что ему не дадут сказать ни слова. Голос его звучал напряженно, нотки раздражения звучали в нем так же явно, как усталость. — Мы поговорили со Стебль и идем к МакГонагалл. Что в Башне? Том склонил голову на бок. Отчего-то ему стало очень приятно, почти интересно, и Гарри ощутил, как он медленно отрывается от своей цели. Диггори его забавлял и словно бы бередил что-то темное, к чему не следовало прикасаться. — Паника, — ровно ответил Том. Седрик прищурился. — Ты собираешься эвакуироваться вместе с остальными? — Нет. Видимо, Диггори принял односложные ответы за последствия того ужаса, что произошел в гостиной Гриффиндора. Его взгляд заледенел, и он сделал шаг назад. — Я не собираюсь продолжать спор из-за Малфоя. Я староста своего факультета и несу ответственность за учеников. В том числе за гриффиндорцев. Всех. Том вдруг рассмеялся. Гарри не думал, что его голос может звучать так легко и высокомерно, совершенно чужеродно. Волдеморт смеялся так же, когда находился в своем обычном страшном теле, и тогда зловещий шипящий голос искажал все звуки — теперь же они звучали чисто и звонко. Это наблюдение отвлекло внимание Гарри, и ему понадобилось несколько секунд, чтобы понять — Седрик упомянул Малфоя. — Благодарю за заботу, — ответил Том. Вместо того чтобы продолжить спуск вниз, он вдруг поднялся на несколько ступеней. Седрик провожал его настороженным взглядом. — Никому не следует ходить в одиночестве, когда Пожиратели стоят прямо за барьером, — он сделал несколько шагов следом за ним. Он что-то подозревал. В конце концов, Диггори был в числе тех немногих, кто знал о способности Волдеморта; Гарри надеялся, что если верная догадка посетит его, Диггори поступит благоразумно. — Это опасно. Мы не знаем, как много последователей Волдеморта в замке. Том подавил вспышку раздражения. Он обернулся и посмотрел на Седрика сверху вниз. — Тогда вернись в свою гостиную, Седрик, и не выходи оттуда, пока все не закончится. Так у тебя есть шанс избежать опасности. — Я не собираюсь убегать от битвы. — Другого ответа я и не ждал, — взгляд Тома вдруг скользнул в сторону лестниц. На нижних этажах можно было заметить движение, и лестницы двигались медленней обычного. Многие портреты были пусты. Стояла странная тишина, нарушаемая далеким гулом. Воздух пах воском. — Гарри, — Диггори прищурился, — а куда ты идешь? — У меня есть важное дело. — Вот как. Что-то проявилось в напряженной позе Седрика и хмуром выражении на красивом лице. Взгляд его глаз, больше не кажущихся теплыми и светящимися, был прикован к лицу Тома. Он догадался. Видимо, он предположил худшее — сейчас, когда их надежда на план Дамблдора рухнула, только худшее и могло произойти. Диггори попытался спрятать руки в карманы, но это движение не осталось незамеченным. Том улыбнулся. — Вернись к своим друзьям, Седрик. — Гарри тоже мой друг. Они вскинули волшебные палочки одновременно. В этот миг лицо Седрика показалось Гарри удивительно юным, почти детским — оно было преисполнено упрямства, горечи и удивления, будто бы Диггори до последнего надеялся, что его сомнения окажутся напрасными. И теперь, столкнувшись с реальностью, он был растерян. — Этого не может быть... — шепнул он. — Это... ты... — Думаешь, сможешь меня убить? Или, — Том чуть повел рукой, на кончике волшебной палочки блеснула искра. Потратил бы он свои силы на убийство школьника? — ты хочешь умереть так же, как твои родители? Седрик задрожал. Страх в его взгляде сменился яростью, и губы некрасиво скривились. Он был почти готов произнести заклинание, выдавить его из себя и переступить через эту границу, но не мог решиться. Том воспользовался этой секундой промедления. Он вдруг резко наклонился вперед. Со стороны кому-то могло показаться, что он пытался обнять Седрика, но на деле он лишь резко ухватил его шею. Диггори удивленно распахнул глаза: он ждал волшебной атаки, а вовсе не физического воздействия. Его лицо оказалось так близко, что Гарри увидел светлые крапинки в его глазах. Отчего-то он тут же понял, что сейчас произойдет: Том навалился на Седрика, воспользовавшись тем, что он успел подняться на несколько ступенек выше — он прижался к нему на мгновение, а затем резко пихнул в сторону. Седрик запнулся, магическая вспышка, сорвавшаяся с кончика его волшебной палочки, пролетела высоко над плечом его соперника. Диггори пошатнулся — Том, хмыкнув себе под нос, толкнул его в пропасть. Гарри закричал — его крик разнесся по снежной равнине и вернул его к Гриндевальду. — Что происходит? — взволнованный голос Беллатрисы прорезал гул шепотков. — Что ты с ним делаешь? — Я ничего с ним не делаю, — резко ответил Гриндевальд. Он казался почти растерянным, взгляд его голубых глаз бегал по лицу Гарри. Он не понимал, что происходит, и Гарри не собирался ему рассказывать. Ему срочно нужно было в Хогвартс, нужно было остановить Волдеморта — Гарри чувствовал его ликование, и это было подобно яду, пущенному по венам. Нужно было узнать, что происходит, а потом попытаться пройти сквозь барьер. Сделать хоть что-нибудь. — Поттер, — тихо шепнул Гриндевальд. Гарри зло глянул на него и вновь закрыл глаза. Вернуться к сознанию Тома было легко: тот испытывал чистое удовлетворение, которое было подобно маяку во тьме. Гарри потянулся к нему и вновь увидел перед собой волшебные лестницы. Том стоял, облокотившись о перила, и с улыбкой смотрел вниз. Когда Седрик упал, одна из лестниц как раз находилась в движении: она подхватила его, не дав пролететь высоту до нижней площадки. Диггори не двигался и сверху походил на разбившуюся куклу. Тому нравилось то, что он видел — он все рассчитал. Седрик едва слышно захрипел, когда Том спустился к нему. Он был жив и смотрел перед собой невидящим, мутным взглядом. На его глазах выступили слезы, лицо покраснело. Кажется, Диггори хотел подняться, завидев приближение врага, но не смог даже толком двинуть руками. Его волшебная палочка лежала рядом с ним — Том поднял ее и покрутил в пальцах. — Не двигайся, Седрик, — ласково сказал он. — Ты сильно ударился. Взгляд Седрика стал осмысленней и наполнился яростью. Это едва ли испугало Тома: он склонился, чтобы лучше видеть чужое лицо. Ненависть, боль и беспомощность казались ему восхитительными, и Гарри чувствовал его удовлетворение. Ему хотелось отринуть его, перестать впитывать в себя, но он не мог: Волдеморт будто поглощал его, сдавливал и давил собой. Сила его воли поражала. Гарри был наблюдателем в своем собственном теле — однако там, в живом теле Тома, он мог что-то сделать. Стоило ли ему зайти за барьер и попытаться помочь Седрику? Или он мог попытаться отправить Патронуса Дамблдору с помощью чужой палочки, чтобы предупредить его. Профессора уже знали о нападении, но они понятия не имели, что враг пробрался в замок. Хотя... Том подумал о том же самом. Он вскинул голову и уставился на портреты, висящие в галереях. Те могли увидеть его, услышать возглас Седрика и обратить внимание на лестницы. И если так и случилось, то новость уже неслась в кабинет директора. Том стиснул зубы: он сам был повинен в этом. — Ты создаешь мне проблемы, Седрик, — прошипел он. Его пальцы сжались на чужой волшебной палочке так сильно, что она треснула посередине. Том откинул ее в сторону, словно это был бесполезный хлам. — Снова. Седрик снова захрипел что-то. — Тебе стоит последовать моему совету, — сказал ему Том, склонившись еще ниже и схватив Седрика за подбородок. — Ты еще можешь исправить свои ошибки. Вернись в гостиную и не путайся у меня под ногами, и тогда, может быть, твое предательство можно будет простить. — Я... — Диггори попытался дернуть головой, чтобы вырваться из хватки, но не смог. Его глаза заблестели сильнее, и во взгляде отчетливо проступило отчаянье. — И не забывай, Седрик, что я пощадил тебя. Я позволил тебе жить, и отныне твоя жизнь принадлежит мне. Я затребую ее обратно, если ты решишь вновь мне противостоять, — Том отпустил его лицо. — И мне прекрасно известно, в чем ты меня винишь. Твои родители умерли напрасно. Однако виноват ли в этом лишь я один — или в этом виноваты те, кто позволил мне это сделать, кто предпочел покрывать предательства Малфоя, а вовсе не защищать тебя? Подумай об этом, Седрик, прежде чем вновь вступать в эту войну. Том развернулся и начал спускаться по лестнице. Он спешил оказаться внизу — нападение могло раскрыть его, и он торопился исполнить свой план. Он больше не оборачивался на Седрика, и Гарри сложно было делать выводы о том, насколько критичным было состояние его друга. Тот сильно ударился головой, ему нужна была медицинская помощь, но как скоро она могла подоспеть к нему? Время вдруг резко стало играть большую роль, и Том тоже это чувствовал. Гарри вернулся в свою далекую реальность за барьером. Нужно было решаться. Возможно, Волдеморт действительно хотел, чтобы он прошел сквозь барьер, но, с другой стороны, он не мог знать, как эта защитная магия отреагирует на Гарри в его теле. У него не было никаких доказательств того, что она восприняла бы вторжение извне: разве что Снейп мог высказать предположения, но проверить их было бы невозможно. Гарри стиснул зубы и уставился на снег под своими ногами. Нет, Волдеморт не мог знать об этом — это не было его планом. Впрочем, и без того это не было самым разумным решением. Оказавшись внутри, Волдеморт бы просто вновь поменял их местами и обрел всю свою силу, а Орден Феникса еще не был готов к битве. Гарри бросил взгляд на волшебную палочку, лежащую на снегу. С ней или без нее — ему все равно не хватило бы сил, чтобы одолеть хотя бы одного Пожирателя Смерти, не говоря уже о Геллерте Гриндевальде. Однако... хоть что-то же он мог сделать. Хоть что-то. Он посмотрел на волшебника. Тот наблюдал за ним, и с каждым мигом выражение довольства сходило с его лица. Голубые глаза были холодны, длинные светлые волосы трепал ветер. Ворот черной мантии скрывал белое горло. Когда-то Гарри видел этого человека в школе и считал почти за союзника. Дамблдор ему верил. — Он ранил Седрика, — процедил Гарри так тихо, что только Гриндевальд услышал его. — Смертельно? — полюбопытствовал волшебник. — Напрасная трата чистой крови. — Он ранит и других, — упорствовал Гарри. — Тех, кто ни в чем не виноват. Учеников. Детей. Если... — Ты пытаешься меня разжалобить? — Гриндевальд сладко ему улыбнулся. — Пострадают невинные. Гриндевальд наклонился к нему. Он больше не возвышался над ним, пользуясь преимуществом в росте, а смотрел вровень. Его теплая ладонь легла на замерзшее лицо Гарри, почти нежно погладив его кожу, и это ощущение было неожиданно ярким и сильным. — Невинные всегда страдают, — шепнул Гриндевальд. — Какой смысл переживать о них, если ты не можешь этого остановить? — Я хочу это остановить. — Ты так ничему и не научился, мой мальчик, — Геллерт обвел рукой толпу. — Взгляни на этих людей. Сегодня они войдут в Хогвартс, и ни ты, ни кто-либо из вашего Ордена не станут им преградой. Ты ничего не можешь сделать, Гарри, лишь наблюдать. Впрочем, ты так же можешь успеть попрощаться. — Попрощаться? Геллерт отвел его лицо в сторону, заставив посмотреть на черные ряды Пожирателей. Гарри недоумевающе скользнул по ним взглядом, раздражение и беспомощный гнев взбрыкнулись в нем в ответ на эти насмешки и надменные речи — а потом все вдруг улеглось. Замерло. Оледенело. Гарри показалось, что даже снег вокруг стал тусклым и серым, совершенно невзрачным — ничто не могло сравниться с блеском знакомых светлых волос. Драко стоял в этой толпе. Он прятался за спинами Пожирателей, но те расступились на миг и открыли его фигуру. Малфой отворачивался, горбился и старался выглядеть незаметным; он весь дрожал, и трудно было сказать, был тому причиной холод или страх. Рядом с ним стояли Люциус и Нарцисса: они вовсе не походили на себя прежних, на их лицах застыли ужас и растерянность, и они цеплялись за плечи своего сына так, будто боялись, что метель унесет его прочь. Нарцисса не поднимала глаз, Люциус же иногда бросал быстрые взоры на окружение, затравленно ища опасность. Именно он заметил, что Гарри не сводит с них взгляда — и он сказал об этом семье. Драко задрожал еще сильнее. Нарцисса что-то сосредоточенно зашептала ему, и Малфой отчаянно замотал головой. Его щеки заблестели от слез, а пряди волос упали на глаза. Гарри не хотел, чтобы Драко видел его, но сам он не мог отвести от него взгляда. Ему казалось, он никогда в жизни не разглядывал Малфоя так жадно и внимательно, пытаясь впитать каждую его черту, каждую мельчайшую деталь его образа. Он мог разглядеть каждый его волос, лихорадочный румянец, блеск капель, тени ресниц, его сжатые кулаки. Драко, кажется, действительно не собирался смотреть на него — смотреть на Волдеморта, — но что-то будто подтолкнуло его. Его взгляд дернулся в его сторону раз, потом снова; Малфою понадобилось собраться с мужеством и прижаться к плечу матери, чтобы, наконец, поднять на него глаза. Боль усилилась. Она прошла по телу, будто горячая волна, ломая невидимый барьер. Том тоже ощутил это: где-то в Хогвартсе он покачнулся и схватился за стену, раздраженно зашипев сквозь зубы. Гарри увидел перед собой один из коридоров, но не смог понять, какой именно — ему почти было все равно. Он чувствовал это разгорающееся мучение и знал, что причиной тому испуганный взгляд Драко, направленный на него. Волдеморт все знал. Снейп, Гриндевальд, сам Драко — неважно, кто рассказал ему, он все знал. И Малфой был здесь не для того, чтобы участвовать в битве или служить сторонним наблюдателем, нет; он был здесь для Гарри. Для того чтобы Том мог угрожать ему и шантажировать смертью любимого — это был простой план, не требующий ничего, кроме верной информации. И если Волдеморт спросит, отдаст ли Гарри скрытый в нем крестраж в обмен на жизнь Малфоя, как он должен ответить? Этот вопрос и раньше всплывал в его голове, но сегодня он, наконец, мог быть задан. У Гарри не было ответа на него. Или все же был. Драко нахмурился. Он не понимал, что происходит, смотрел беспомощно и растерянно. Его губы дрожали. Он мог отвернуться и спрятаться за родителями, но почему-то он не отводил взгляда. Словно он медленно, опасаясь, собирал из чуждых деталей нечто знакомое. С каждым мигом что-то постепенно проявлялось в его лице, пока, наконец, не превратилось в ужас и осознание. Малфой закрыл рот ладонью, и тогда Гарри сумел отвернуться от него. Его сердце колотилось, как безумное. Нет, это было не его сердце — но оно все равно билось внутри него, трепыхалось, будто проснувшаяся птица. Гарри прижал руку к груди. Он чувствовал это. Чувствовал холод, жар, тоску, боль, невыносимую горечь. Его затапливало до краев тем, что было привычным и столь же непонятным одновременно — ощущало ли это тело подобные эмоции хоть когда-то? Болело ли это сердце от любви и горя хоть раз? Теперь Том тоже чувствовал это. Гарри ощутил горячую влагу на своих губах. Он поднял руку и коснулся лица: на пальцах осталась кровь. Несколько алых капель упали на снег. — Сколько еще это будет длиться? — подал голос Крауч. — Это может быть опасно. — Темный лорд знает, что делает, — не особенно уверенно ответила ему Беллатриса. — Мы должны ждать назначенного часа. — Что-то могло пойти не по плану. Что-то действительно пошло не по плану. В Хогвартсе Том так же смотрел на свою руку, вымазанную в крови. Его колотило, и это чувство — слишком живое чувство — сбивало его с толку. Он мог терпеть боль и гнать ее прочь, но Гарри пытал его вовсе не болью, нет, чувства проникали намного глубже и ранили сильнее. Том понятия не имел, как закрываться от боли, ранящей не плоть, а его истерзанную душу. Мог ли Гарри затронуть ее через эту связь? Пробудить ее? Показать Тому то, что он так упорно отрицал? Может, это и было реальным, но Гарри вовсе не был уверен в своих силах: он слабел с каждой секундой. Он вдруг услышал странный вой. Понадобилось несколько секунд, чтобы он понял, что этот вой разносится по Хогвартсу, а не по снежному полю. Гарри не хотел тонуть в нем, оставляя Драко здесь, но он не мог противиться этой слабости. Его с силой втянуло в Хогвартс, в тот миг, когда Том с трудом добрался до нижнего холла и теперь смотрел на привидений, парящих под потолком. Призраки вопили, проходили сквозь стены, и этот ужасающий, полный тревоги и призыва звук разносился по всему замку. Том лишь несколько мгновений потратил на разглядывание их голубоватых фигур: он цеплялся за стену, тяжело дышал, но не собирался останавливаться. Большие двери были совсем рядом, он видел их — и они были приоткрыты. В щель ветер заносил пригоршни снега, которые теперь белели на полу. Гарри хотел бы знать, что происходит в остальном замке. Что с Седриком? Смогли ли Рон, Гермиона и Сириус организовать выход студентов из Башни? Где Дамблдор? И сможет ли кто-то помешать Тому? Гарри не желал оставаться в неведении, ему нужно было следить за Томом, но... Драко был совсем рядом. Гарри не мог ему помочь, будучи там, не мог спасти, но мог смотреть на него. Любить его. Обещать ему, что он сделает все, чтобы его спасти. Том добрался до дверей. Он распахнул тяжелые створки, и в лицо ему ударил порыв шального ветра. На крыльце никого не было, но впереди, на засыпанном снегом пустыре, стояли люди. Их было много, но недостаточно, чтобы сравняться по числу с армией Волдеморта. И они явно чего-то ждали. Том тенью скользнул по крыльцу, не обращая внимания на холод и ветер. Неужели никто не видел его? Дамблдор не позволил бы ему уйти. Гарри хотел вернуться обратно к Драко, увидеть, что делают Пожиратели смерти и чувствуют ли они приближение своего хозяина, но в этот миг из темноты выступила фигура. На нее упал свет, и Гарри увидел лицо Снейпа, кажущееся абсолютно безжизненным в полумраке. Профессор смотрел на Тома без удивления и без опаски, он прятался здесь под стеной замка и вдалеке от Ордена, потому что ждал его. — Вы смогли это сделать, — сказал он, и Гарри едва узнал его голос. Том склонил голову на бок; он не чувствовал холода, только боль, тяжесть и влагу на своем лице. Кровь подсыхала над верхней губой, но его мало это волновало. — Полагаю, за мной уже следят. — Да, — не стал скрывать правды Снейп. — Крайфер наблюдал за вами со времени вашей встречи с Диггори. Дамблдору все известно. И о том, что я здесь — тоже. — Они прислали тебя, чтобы меня остановить? — Да. — Тогда, полагаю, твоя шпионская деятельность окончена, — Том выпрямился. Он бросил взгляд на Хогвартс, а затем посмотрел Снейпу прямо в глаза. Ему приходилось взирать на профессора снизу вверх, но это мало его заботило. Внутри него поднялось что-то живое и неожиданное. — И тебе пора, наконец, выбрать сторону. — Вы знаете, что я верен вам, — ровно ответил Снейп. Гарри не помнил, когда в последний раз слышал эти интонации в его голосе. И, даже видя чужими глазами его ожесточенный холодный взгляд, он не сомневался в нем. Он будто бы чувствовал тонкие нити воли Дамблдора, опутывающие все кругом. Возможно, Том тоже их ощущал, потому что он лишь поспешно кивнул. — Тогда тебе придется это доказать мне, Северус, — Том вдруг сделал шаг к нему. — Подними в воздух Черную Метку. А затем, если Дамблдор попытается помешать мне добраться до барьера, убей мальчишку. — Убить Поттера? — лицо Снейпа даже не дрогнуло. — Но разве план... — Я пожертвую моим удовлетворением ради достижения цели. И ради того, чтобы ты развеял все сомнения в своей преданности. — Как скажете, милорд, — Северус кивнул. Порыв ветра сбил капюшон с его головы. Профессор поднял руку, и в ней блеснула волшебная палочка. Его голос пророкотал: — Морсмордре! С кончика волшебной палочки сорвалась искра, которая стремительно полетела к облакам. Она пропала в сероватой вышине, а затем посреди туч вдруг расцвело зеленое сияние. Оно расползалось, скручивалось, приобретая форму черепа. Наконец, страшный образ стал четким, и рот черепа открылся: из него выползла змея. В тот же миг по округе будто бы прокатился рокот, и вокруг начали вспыхивать огни. Они стояли по периметру, блестели на пустырях. Все завибрировало от мгновенно проснувшейся магии. — Пора, — сказал Том, и Гарри вытянул себя из его сознания. Боль вновь отступила на второй план. Ее сменил животный страх и паника, понимание того, что он ничего не сделал, чтобы все это остановить. Так долго ему придавала сил его поспешность, его тяга к сиюминутным решениям, но теперь он медлил, вымотанный и растерянный. Пожиратели радостно шумели, и восхваления Темному Лорду звучали со всех сторон. Гарри уставился на Гриндевальда, но, наткнувшись на холодную усмешку, тут же отвел глаза. Он нашел взглядом Драко: тот тоже смотрел на него, не двигаясь с места. — Время пришло, — сказала Беллатриса. — Мы должны начинать. — Да, — мягко согласился Гриндевальд. Он отпустил Гарри, позволив ему стоять одному, и сделал несколько шагов к толпе. Ветер растрепал его золотые волосы. Пожиратели, подобно волнам, разошлись перед ним, и даже Беллатриса взглянула на него с особым ожиданием. Мгновение Гарри не понимал, что происходит, он судорожно наблюдал и пытался вывернуть пальцы на левой руке, чтобы боль отрезвила его; а затем он вдруг осознал, что без Волдеморта именно Гриндевальд управлял этой черной армией. Просто потому что он был Геллертом Гриндевальдом — и Пожиратели невольно робели перед ним. Мужчина прикоснулся волшебной палочкой к своему горлу, и его нежный голос превратился в ревущий буран, разносящийся по всему полю. — Пришло наше время, — сказал он. — Долгие годы вам приходилось скрываться, терпеть и бояться. Но теперь все изменилось. Теперь Дамблдор и его драгоценный Орден Феникса боятся вас, они предпочитают прятаться за стенами, лишь бы только не встретить вас в бою. Но от Хогвартса нас отделяет лишь этот барьер, и я клянусь вам, сегодня он падет. Хогвартс падет. Начинайте. Толпа заревела. Где-то вдалеке грянул гром, и барьер осветился. Великаны начали атаку, и к ним присоединились волшебники, вскинувшие палочки и направившие их на невидимую стену. Все вокруг засияло. Многие смотрели на это действо, широко распахнув глаза и онемев от восхищения. Гарри же дрожал от ужаса. Он пытался вернуться в сознание Тома и понять, что происходит внутри, но он не мог. Он лишь видел, что на территории замка передвигаются Люмосы. Тем временем Гриндевальд вновь коснулся своего горла палочкой, и его голос стал еще громче, он заглушал все вокруг и от него болели уши. — Дамблдор! — Гриндевальд обернулся и направил свой взор на освещённый замок. — Сейчас я обращаюсь лишь к тебе. Я мог бы разнести этот барьер и начать убивать учеников, чтобы вынудить тебя принять мои условия, но это было бы слишком мелко и бесчестно для Геллерта Гриндевальда, не думаешь? К тому же ты помог мне выбраться из тюрьмы, ты дал мне убежище в стенах твоего любимого замка. Поэтому я предлагаю тебе честный реванш. Впусти меня, и я обещаю, что не трону никого из защитников Хогвартса. Но если ты снова начнешь убегать от дуэли, как сделал в прошлый раз — боюсь, мне придется начать поступать бесчестно. Ты ведь не успеешь эвакуировать всех — сколько невинных погибнет из-за твоего упрямства? Гарри страшно было смотреть на него. Возможно, где-то в глубине души он надеялся, что тем другим шпионом был именно Гриндевальд — тот, о ком Дамблдор говорил с такой верой. Но глаза Гриндевальда сверкали от предвкушения, и выражение его красивого лица было чудовищным. Волшебник наслаждался поднявшейся бурей, паникой и нависающей тревогой, ему не было никакого дела до остальных — его взгляд был направлен в сторону Хогвартса. Гриндевальд смотрел так, будто мог сквозь снег и каменные стены увидеть Дамблдора; это было невозможно, конечно, но Гарри был не в силах отделаться от этого ощущения. Гриндевальд вдруг повернул голову. — Приведите сюда мальчишку Малфоев, — хрипло бросил он кому-то из Пожирателей. Гарри перестал дышать на миг: он обернулся и увидел, как двое мужчин в масках подошли к Драко. Тот вскрикнул, его родители попытались его защитить; широкие спины заслонили весь обзор, а грохот, нарастающий с каждой минутой, не позволял расслышать спор. Несчастные Малфои не могли сопротивляться долго: Пожиратели, подхватив Драко под локти, подтащили его к Гриндевальду. Беллатриса встала рядом, и она с холодным презрением наблюдала за происходящим. Малфоя толкнули вперед, и он упал на колени. Его руки задрожали, когда он уперся ладонями в холодную землю, но взгляд, который он бросил на Гриндевальда, был полон чего-то отчаянного. — Как я и обещал, — сказал Гриндевальд, обращаясь к Гарри, — начнешь делать глупости, и я лично убью это невинное создание. Ты ведь не допустишь этого, правильно? Ты ведь хорошо слушал меня на занятиях? Гарри посмотрел на Малфоя. Тот тоже взглянул на него: неуверенно и опасливо, так, будто в любую секунду его серые глаза могло заполнить безумие. Гарри хотелось коснуться его хотя бы кончиком пальца, но он не желал ощущать прикосновение этими руками. И не хотел делить это чувство с Волдемортом. — Зачем ты это делаешь? — прошептал Гарри, переводя взгляд на Гриндевальда. — А почему нет? У меня нет армии, а у Тома есть Пожиратели Смерти. — Но это будет его победой. Ему достанется вся слава. — Увидим, — Гриндевальд загадочно улыбнулся. — Ты мог помочь нам. Мог искупить то, что совершил. Дамблдор верил тебе. — Пора понять, Гарри, что нельзя верить темным волшебникам. Особенно тем, кто зарекомендовал себя как предатель и убийца. Или как профессиональный лжец и шпион, м? Гарри уловил краем глаза движение. Драко, по-прежнему сидящий на земле, чуть двинулся в сторону. Его взгляд был прикован к волшебной палочке, лежащей на снегу. Он тянулся к ней медленно, боясь, что Гриндевальд заметит его движение; это в любом случае было рискованной попыткой. Мог ли Драко пройти сквозь барьер? Если мог, то ему стоило резко прыгнуть туда, забрав с собой палочку из остролиста — так он оказался бы в безопасности. Однако Гарри и без легилименции мог сказать, что Малфой задумал нечто совсем иное. Драко потянулся вперед, коснувшись палочки кончиками пальцев, но Гриндевальд отреагировал мгновенно, словно только этого и ждал: золотая искра ударила Драко по руке. Юноша вскрикнул, дернулся в сторону и откинул палочку еще дальше. Из толпы раздался отчаянный женский крик, тут же подавленный. — Как интересно, — сказал Гриндевальд, глядя на это печальное зрелище. — О чем вы думали, мистер Малфой? Хотели убить меня? Драко ничего не сказал. Он в миг будто бы обессилел, и злость ушла из его образа. Его плечи поникли. Он прижал обожженную руку к груди и опустил лицо. Гарри невыносимо было видеть это, но он не знал, что ему сделать. Ему казалось, что к его горлу приставлен нож: любое неверное движение, и острие войдет в кожу — и Драко убьют. — Отпусти его, — сказал, наконец, Гарри. — Пусть он вернется к родителям. — Мистер Малфой вовсе не невинный ягненок, чтобы ты так пекся о нем. И его отчаянье не причина для неповиновения. Гриндевальд направил на него палочку, и Драко повалился на землю. Он не кричал, но его тело тряслось, будто в приступе, а из глаз вновь потекли слезы. Это длилось буквально секунду, а затем Гарри жестко вцепился в руку Гриндевальда, прерывая заклятие. Этот рывок отнял у него так много сил, что миг вокруг закружился и потемнел; он распался на части, и когда Гарри открыл глаза, он стоял в совсем ином месте. Совсем рядом протрещало брошенное заклятие. Том увернулся от него неожиданно ловко для того, кто почти обессилел: Гарри чувствовал, как тяжело ему было передвигаться. Тело казалось деревянным и ломким, шрам на лбу пульсировал, и теперь Том был тем, кто ощущал эту невыносимую пытку, будто бы вгрызающуюся в голову. Он продвигался все дальше по снегу, утопая в нем, но не останавливаясь. Снейп был недалеко. Несколько волшебников пытались остановить его, посылая в спину заклятия, но профессор успешно отражал их. Стоял невообразимый шум, из-за которого все казалось похожим на лихорадочное безумие. Гарри хотел обернуться, хотел увидеть, кто именно нападал на профессора; он услышал полный боли женский крик, и этот голос показался ему знакомым. Но Том не смотрел назад, только вперед — его волновал барьер, и он знал, куда именно ему нужно идти. Связь была прочна, как никогда. Метель, гуляющая по полянам, вдруг успокоилась. В один миг снег резко опал, будто неведомая сила прижала его к земле. Воздух почти загудел, и Том, наконец, обернулся. На крыльце, ярко освещенном факелами, стоял Дамблдор. Он выглядел так же, как и всегда, его яркая мантия и седые волосы чуть шевелились на ветру. Директор казался абсолютно спокойным, и его словно не волновала битва, проходящая под стенами Хогвартса, перепачканный в крови Гарри и армия за барьером, пульсирующим будто нечто живое. Профессор просто смотрел вперед и ждал. Том наблюдал за ним, замерев на месте, и Гарри не мог осознать того чувства, что наполняло его в этот миг. Оно было похоже на радость, но в этом не было смысла? Однако же волшебник переживал нечто вдохновенное. Это длилось лишь несколько секунд. Затем Дамблдор посмотрел в его сторону, и Том словно очнулся. Он поднял волшебную палочку и закрыл глаза: сила хлынула из него, подобно водопаду, и примятый снег взлетел, встав вокруг туманной стеной. Его движение скрыло обзор на оставшихся позади волшебников. Том остался один. Гарри вернулся обратно. Он будто бы вынырнул из толщи воды, и на этот раз возвращение — или, наоборот, перемещение — было намного тяжелее. Его тянуло обратно, неестественный обмен стремился к тому, чтобы распасться и вернуть вещи на свои места. Скоро Том должен был потерять способность удерживать их в таком положении: его простое заклинание отняло слишком много сил. — Дамблдор, — было неясно, задает Гриндевальд вопрос или утверждает. Гарри промолчал, но волшебник понял все без слов. На его лице расцвела торжествующая улыбка. Гриндевальд оглядел Пожирателей, кивнул Беллатрисе и Краучу, а затем повернулся к Джованне и Белизару. Те не приближались, пока он не махнул рукой — оба тут же оказались в паре шагов. Джованна смотрела перед собой без всякого выражения, Генчев же недоверчиво — и испуганно — поглядывал на Гарри и Малфоя. — Скоро, — сказал им Гриндевальд. — Вы должны быть готовы. — Я готов, — страстно отозвался Генчев. Джованна кивнула. Ее взгляд на миг скользнул в сторону Гарри, но девушка отвернулась почти мгновенно: в ее глазах плескался ужас, а лицо казалось похожим на маску. — А если?.. — ее голос тоже был слаб. — Тогда ты знаешь, что делать, — Гриндевальд положил руку на ее плечо. Можно ли было сделать что-то, пока он был отвлечен? Едва ли его внимание на самом деле покинуло застывших рядом врагов. К тому же и Гарри, и Малфой были безоружны. Гарри взглянул на Беллатрису, мрачно смотрящую в сторону Хогвартса, на Руквуда, переговаривающегося с двумя мужчинами в масках, на нетерпеливого Сивого… Чуть в стороне, окруженные и напуганные, стояли Малфои. Гарри поймал взгляд Нарциссы: женщина с неожиданной надеждой и ожиданием смотрела на него. Ее растрепанные волосы обрамляли уставшее лицо, кажущееся намного старее, чем было на самом деле. Понимала ли она, что происходит? Или ее не посвятили в планы, и она просто надеялась, что Темный Лорд пощадит ее единственного сына? — Мне жаль, — услышал Гарри тихий голос. Он опустил глаза, но Драко не повернулся. Он сидел, сцепив руки в кулаки, и тяжело дышал. Слезы высохли. Лиловый свет барьера освещал его кожу и волосы. Что можно было сказать ему? Гарри не мог дать ему надежды, потому что у него самого ее почти не было. Ему было больно, и силы покидали его. Он, поддавшись порыву, протянул руку. Длинные белые пальцы почти коснулись мягких волос, но замерли в паре дюймов. Гарри одновременно всем сердцем желал ощутить это легкое прикосновение и страшился того осквернения, что ему виделось в столь простом жесте. Драко вздрогнул, заметив движение: он дернулся в сторону и вскинул голову. На миг Гарри показалось, что все остальное отступило куда-то во тьму: они не могли остаться вдвоем, но это было хоть что-то. Даже если это было последним, что они собирались разделить друг с другом. — Глаза, — произнес Драко одними губами. — Глаза? — этот голос, обращенный к Малфою так спокойно и нежно, звучал неправильно, но Гарри ничего не мог с собой поделать. — Они зеленые, — ответил Драко, и что-то в его лице расслабилось. Смирение затопило его. Малфой оперся о землю и с трудом поднялся. Его мантия и ладони были в грязи, но он даже не стал вытирать их. Порыв ветра заставил его покачнуться, но юноша устоял. Раньше он был чуть выше Гарри, а теперь смотрел на него снизу вверх. Он ждал чего-то, но Гарри не знал, что ему сказать: у него было слишком много слов и мыслей, и они не желали формироваться во что-то емкое. Впрочем, Драко и так все понимал. — Господин, — голос Генчева разрушил момент. — Да, — Гриндевальд обернулся. — Я чувствую это. Он протянул руку вперед, и она свободно прошла сквозь стену барьера. — Пора исполнить данное обещание, — сказал Гриндевальд едва слышно. Его торжествующий взгляд обежал лица Пожирателей, смотрящих на него с неверием и невольным восхищением. Волшебник кивнул своим ученикам, а затем повернулся к Гарри: — Скоро все закончится. С этими словами он скользнул сквозь барьер, и его фигура исказилась. Атака на волшебную завесу не прекращалась, и это мешало обзору. Как далеко был Дамблдор? Где был Том? Снейп? Гарри мог закрыть глаза и вернуться, но рядом с ним стоял Драко, и это страшным образом удерживало его посреди этого ужаса. Он видел, как несколько Пожирателей и Генчев подняли палочки и направили их на Малфоя. Беллатриса подошла ближе, глядя на него со странной смесью чувств на лице. Зеленый камень поблескивал на ее груди, но Гарри не смог бы заполучить его сейчас. И он подозревал, что это просто попытка отвести его внимание — стал бы Волдеморт оставлять свой крестраж на столь заметном месте, как шея его ближайшей соратницы? Чужая злоба накрыла Гарри внезапно, будто цунами. Против воли он увидел себя посреди белого поля: метель, неестественно плотная и порывистая, кружилась вокруг него. Том перестал пытаться пройти сквозь нее: заклятие, наверняка принадлежавшее Дамблдору, было сильнее, и гнев буквально плавил его внутренности. Ветер трепал его одежду и волосы, терзая холодом, но Том не двигался с места. Он раздраженно сжал в пальцах волшебную палочку, а потом разломал ее на две части и бросил осколки прямиком в метель. Гарри отвернулся от его беспомощности и стиснул зубы. Если он мог оставаться вдали от чужих чувств, он предпочитал делать это. Они отравляли его, будто яд. Сколько еще Волдеморт мог удерживать их? Сколько времени осталось, чтобы сказать Драко хоть что-то? За барьером вдруг разгорелось пламя. Толпа Пожирателей загудела. Алые языки пробежали по снегу, растапливая его, и образовали круг. Гарри напряженно вглядывался в их блеск, пытаясь увидеть хоть что-то. Фигура Гриндевальда пропала из поля зрения, и казалось, будто с той стороны и вовсе никого нет, кроме этого огня. Наконец, сквозь пламя шагнули два человека — их силуэты были черными и похожими друг на друга, и невозможно было понять, кто есть кто. Какое-то время огни не двигались, и вместе с ними затихли и все остальные. Даже давление на барьер начало затихать, волшебники опустили волшебные лучи, и только лишь великаны продолжали колотить магическую стену. Ожидание разлилось в воздухе. Пламя встрепенулось и вдруг резко выросло. Оно скрыло весь обзор. Изнутри вырвалась молния, с треском ударившись в снег. Магия выплескивалась наружу, но лишь всплесками, размытым дымом: огонь не давал ей покинуть поле дуэли. Возможно, он призван был защитить Хогвартс и тех, кто уже был на улице, от случайного заклинания. Или?.. Гарри многое отдал бы, чтобы узнать мысли Дамблдора и его планы. Настоящие планы. — Продолжить атаку барьера! — приказал Крауч. — Это должно ослаблять Дамблдора. — И где Темный Лорд? Что происходит? — Мы должны доверять его плану. Вы все знаете приказ. Гарри хотелось закрыть уши руками. План Темного Лорда не оправдал себя, и ему приходилось делить с ним раздражение и ярость. Это будто выкачивало из него энергию. Том был в ловушке, и не было смысла ждать, когда закончится дуэль. Связь начала истончаться, и Гарри понял — не разумом даже, а чем-то, спрятанным глубоко внутри: что сейчас все закончится. Чужая воля внутри него напряглась, будто волна поднялась над водой. — Гарри, — голос Малфоя был таким тихим, что никто другой не услышал бы его. Гарри покачнулся. Он почти перестал видеть что-либо перед собой, земля поплыла и начала удаляться. Тихий шепот Драко был единственным верным ориентиром в этом мире. — Драко, я… — Я знаю. Он вдруг протянул руку, и его холодные пальцы вцепились в ладонь Гарри. Это простое движение слилось с громом и взрывом внутри огненного купола, и оно прошло по телу Гарри подобно электрическому току. Чувство, что наполнило его до краев, было столь отчаянным и столь болезненным, что казалось нечеловеческим; оно душило и заставляло сердце колотиться так сильно, будто жаждало выжать из него все отведенные ему удары. Кровь будто бы закипела в венах. Гарри уставился в лицо Малфоя, не в силах выдавить из себя ни слова, ни даже вздоха. Он смотрел на него жадно и пристально до самой последней секунды, когда некая внутренняя завеса, отгораживающая агонию, не порвалась. Боль затопила все, смыв собой любые ощущения, кроме выворачивающей каждую клеточку тела пытки. Гарри закричал, и его крик слился с другим. В один миг все вернулось на свои места. Огненные вспышки вдруг переместились, а толпа вокруг исчезла. Гарри обнаружил себя стоящим посреди снежной поляны. Он был весь мокрый и дрожал, и физические ощущения казались такими яркими, будто бы он успел забыть их естественное состояние. Кровь стекала по его лицу, и он видел алые бутоны на снегу перед собой. Голова кружилась, железный вкус стоял во рту. Но, наконец-то, можно было дышать. Агония сходила, и возвращалась магия — настоящая и естественная, та, что привыкла наполнять это тело. Волшебная метель, будто ощутив изменения в нем, начала опадать. Она открывала дорогу — у Гарри было множество направлений, но сейчас он мог выбрать лишь одно. Ему вдруг почудилось, что под его ногами вовсе не белый снег, а светлый мрамор. В его воображении вдруг выросла комната, наполненная тысячью дверей. Куда ты пойдешь? На самом деле Гарри всегда знал ответ на этот вопрос. Он просто боялся признаться в этом самому себе. Он бросился вперед. В его ботинках хлюпала вода, и снег продолжал забиваться внутрь. Холодный ветер был беспощаден. Гарри казалось, что в любой момент он может повалиться на землю и никогда больше не подняться, но неведомая сила помогала ему двигаться сквозь метель. Он не знал точно, где находится Волдеморт, мог лишь ориентироваться на вид замка, открывающийся из той точки. Вспышки света не прекращались, и было невозможно понять, что именно там происходит: плотный шар магии не распадался, и он скрывал фигуры волшебников. Гарри услышал крики позади себя. Кто-то приближался, и это почти наверняка были люди из Ордена. Что они сделали со Снейпом? И что хотели сделать с ним? Гарри растерялся на мгновение: он стоял посреди снежной поляны, окруженный грохотом и огненными всполохами, измотанный болью, вымазанный в крови и абсолютно разбитый, и ему нужны были силы для того, чтобы бороться дальше. Его руки дрожали. Гарри и сам не понимал, что по его лицу текут слезы, пока губ не коснулся соленый вкус. Сколько еще он мог это терпеть? И зачем? Он не верил в то, что они победят. Он бросил взгляд в сторону барьера и продолжил свой путь. Внутри огненного шара что-то происходило, будто бы неведомая сила пыталась выбраться наружу. За барьером же сновали тени, среди которых явственно выделялись лишь громадные силуэты великанов. Где-то там Малфой сидел у ног Волдеморта, и он должен был понять, что все вернулось на свои места. Том мог уже пытать его из злости, что его план сорвался: в конце концов, он отдал Снейпу приказ, и тот не сумел его выполнить. Гарри не знал, как совладать с его злобой, он чувствовал ее, но не мог проникнуть в чужое сознание. Поэтому он просто двигался по сугробам, словно идя на зов. Все вокруг было залито ослепительным светом. Гарри увидел их издалека. Сложно сказать, каким образом он осознал, что эти фигуры были нужными ему людьми — фиолетовое свечение искажало их, а пробегающая по барьеру рябь мешала сложить четкие образы. Однако Гарри понял, что это они — его потянуло вперед, и он двинулся к Малфою, почти не думая о том, что он делает. Взрыв отрезвил его. Гарри бросил взгляд в сторону разворачивающейся битвы. К алому цвету примешался дикий голубой огонь, и они затанцевали вместе. Кто побеждал? Гарри сделал еще несколько шагов вперед, и сквозь барьер он разглядел светлые волосы Драко, вновь сидящего на коленях. Он услышал радостные крики. Гарри заметил высокую фигуру Волдеморта, увидел выражение его бледного лица — это заставило мальчика вновь остановиться. Неужели он собирался сдаться ему? Внутри него родилось стремление сделать это, просто прекратить невыносимую борьбу, и никогда еще оно не было так сильно. Шаг. Еще один. Он был просто ребенком. Он не должен был взваливать на себя больше, чем мог стерпеть. Истошный крик донесся до Гарри. И было невозможно не узнать его: это кричал Малфой. Гарри бросился к нему, запинаясь и утопая в сугробах: он остановился в нескольких ярдах от растопленной полосы. Его взгляд забегал вдоль барьера, ища палочку из остролиста и не находя ее. Неужели ее успели забрать? Это было его единственное оружие. Волдеморт смотрел на него с насмешкой. Его палочка была направлена на Драко, который корчился на земле и царапал ногтями черную почву. Пожиратели вокруг двигались, будто темные волны, и среди них иногда мелькали светлые волосы четы Малфоев, которых не подпускали к сыну. Гарри казалось, что он слышит их голоса, их крики — хотя, возможно, это играло его воображение. Ничего, кроме плача Драко, он не осознавал, и даже треск барьера, грохот битвы отступили куда-то. — Хватит, — попытался сказать он, но голос прозвучал невероятно сипло. Однако Том все равно его услышал. Пытка прекратилась. Драко остался лежать: он тяжело дышал, и его тело дрожало. — Ты можешь его спасти, — услышал Гарри шепот. — Сдавайся. А что стало бы с Роном и Гермионой? С Сириусом? Со всеми остальными защитниками Хогвартса, которые сейчас, верно, наблюдали за битвой и ждали ее исхода? Если Гарри отдаст крестраж, то Волдеморт спрячет его в новый сосуд, и целых два артефакта будут удерживать его от смерти. Кто одолеет его? А если не отдаст — серые глаза Малфоя, которые смотрели на Гарри с насмешкой, злобой, нежностью, любовью, закроются навсегда. Гарри никогда больше не услышит его голоса. Он будет виноват в этом. Драко смотрел на него. То, что они делили по ту сторону барьера, испарилось. Его губы были алыми от крови: он кусал их так сильно, что подтеки спускались до подбородка. В его глазах отражалась ужасная смесь эмоций: ожидание смерти, отчаянье и невероятная тоска. Гарри не мог этого терпеть. Ему показалось, что в его сердце вонзился острый холодный шип: оно вдруг заколотилось в ушах, перед глазами все поплыло, а дышать стало тяжело. Это походило на маленькую смерть: Гарри упал на колени, схватившись рукой за грудь. Внутри него будто бы раздулся шар, и он сделал то, чего раньше избегал: он ухватил тонкую струю чужих эмоций и вцепился в нее, будто в спасительный источник. Он не знал, сколько это длилось — секунду или десять минут, — но в какой-то миг боль и удушье начали ослабевать. Гарри смог открыть глаза: его взгляд, полный ненависти, впился в лицо Волдеморта. И это лицо было преисполнено странного беспокойства. В этот миг раздался оглушительный взрыв. Казалось, даже башни содрогнулись. Волна прошла по земле, и Запретный лес зашумел дико и испуганно. Зеленый цвет вплелся в пламя. Огненный шар распался, превратившись в пожар, и в языках пламени появилась высокая фигура. Гарри уставился на этот черный силуэт, и в нем затеплилась надежда. Дамблдор сможет помочь. Он придумает, как спасти их. Фигура двинулась к нему уверенным и быстрым шагом. Языки пламени, танцующие вокруг, не волновали ее и расступались перед ее шагом, затухая. Чем ближе подходил этот человек, тем больший ужас поднимался в душе Гарри. Возможно, в тот миг он уже все понимал, но цеплялся за веру, за обещание спасти его и помочь ему... Поэтому он не удивился, когда свет Люмосов осветил лицо Гриндевальда — лишь оцепенел. Мир будто бы прекратил свой ход на одно бесконечное мгновение, и даже снег замер в воздухе. Великаны перестали ломать барьер, Пожиратели замолкли. Может, этот миг мог бы тянуться и тянуться, отдаляя реальность, но Геллерт взмахнул волшебной палочкой — Бузинной палочкой, — и из пламени поднялось тело. Длинная мантия опутывала его, словно саван, который шевелил беспощадный ветер. Это тело походило на куклу, и было невозможно, невозможно представить его живым. Гарри не смог бы вспомнить момента более разрушающего, чем эти несколько секунд, когда Гриндевальд переносил тело Дамблдора поближе к его врагам. Он опустил его совсем рядом, так, что все смогли увидеть равнодушное лицо, из которого пропала вся тревога и тяжесть, оставив только старческие морщины. Седые волосы разметались по снегу, почти слившись с ним. Гарри смотрел на своего директора и не мог даже вздохнуть; сердце билось в его ушах, и он ничего не слышал вокруг, ничего не понимал. Лишь когда Гриндевальд взмахнул палочкой вновь, изящно и небрежно, и тело Дамблдора объяло синеватым пламенем, Гарри пришел в себя. Он не понял, каким образом он оказался на ногах, но в следующее мгновение он уже бежал на Темного Волшебника. Ярость пробудилась в нем столь стремительно, что разум не поспевал за ней. Его крик пропал в гуле радостных возгласов Пожирателей. — Ты! — Гарри налетел на Гриндевальда, опешившего от такого напора. — Ты убил его! Ты! Его пальцы почти дотянулись до белого горла. Гарри думал лишь об одном — о том миге, когда он сожмет чужую шею так сильно, что услышит хруст. То, что дремало в нем, пробудилось, и темная сила — чужая сила — захлестывала его. Перед глазами стояла пелена. Ему чудилось, что вот сейчас, в следующий миг, что-то вырвется наружу, и он убьет Гриндевальда, отомстит, но затем все прекратилось: волшебник оттолкнул его без труда, с улыбкой на жутком лице, и направил на него волшебную палочку. — Замри, — шепнул он. Гарри замер, с ненавистью глядя на него. Он почти забыл о Волдеморте, о Драко, обо всем на свете; существовал только Гриндевальд, его усмешка и золотые волосы. Темный волшебник несколько секунд смотрел на него с интересом, а потом наклонился и прошептал: — Ты проиграл, мой мальчик. Проиграл в тот самый миг, когда поставил общее благо выше себя. Гриндевальд направил Бузинную палочку в небо, и с нее сорвалась яркая искра. Она взметнулась в облака и вонзилась прямо в Черную метку. Жуткий череп засиял ярче; змея, выползающая из его рта, свернулась кольцом, а затем символ рассеялся, словно дым. Вместо него на черных тучах запылал огненный знак Даров Смерти. — Я могу убить тебя, — вновь заговорил Гриндевальд, любовно глядя на свой символ. — Но не стану. Я слишком многое делал для кого-то другого в последнее время. Пора бы мне позаботиться и о себе, — он ухмыльнулся. — В Хогвартсе спрятаны некоторые сокровища, и пришло время, наконец, собрать их все вместе. Конечно, он хотел забрать Дары. Он знал про мантию — Дамблдор ему рассказал? Мантия наверняка была у Гермионы, но как только Гриндевальд узнает о ее местонахождении, его никто не сможет остановить. Никто во всем мире его не остановит. Геллерт улыбнулся, запахнул свою мантию и вдруг исчез. По земле скользнуло серое облако, оставив на снегу быстрый росчерк, и пропало в метели. Гарри остался один по эту сторону барьера — один, если не считать горящего тела, лежащего совсем недалеко. Чары спали, но Гарри не сдвинулся с места. Он сглотнул — слюна была со вкусом крови — и повернул голову. Волдеморт не смотрел на него, не смотрел на тело Дамблдора; его взгляд был направлен в ту сторону, куда устремился Гриндевальд. Лицо, изнеможённое и серое, было напряженным, и что-то опасное было в его взгляде — и что-то опасающееся. Когда-то Дамблдор сказал, что Волдеморт захочет убить Гриндевальда, что они сцепятся, будто дикие псы. Но какой в этом смысл, если к тому времени Волдеморт уже победит, и от того Хогвартса, который Гарри так любил, ничего не останется? У него не было даже волшебной палочки, чтобы встретить врага с оружием в руках. Он мог только встать перед ним и ждать, и он сделал это. Ноги болели так, будто в них что-то сломалось, но Гарри мог терпеть эту боль. Он закрыл глаза. В конце концов, чем боль была по сравнению со всем происходящим? Осталось совсем немного. Просто дождаться, когда барьер рухнет. Лишь бы Драко ничего не говорил. Лишь бы друзья были живы. Лишь бы Орден вывел всех из замка. Поднялся невообразимый шум, трещали заклинания, а голоса слились в единый гул. Ему хотелось закрыть уши руками, сжаться в крошечную точку, а потом вдруг очутиться в другом месте и в другое время. Может, все опять начнется сначала, когда он умрет? Тогда он точно все исправит. Эти мысли кружились, и ожидание длилось невыносимо долго. Гарри вдруг услышал знакомые голоса. Они показались ему просто миражом: грохот вокруг был столь оглушающим, что различить в нем что-то казалось невозможным. Однако ощущение, что его зовут со стороны Хогвартса, повторилось, и он не выдержал — открыл глаза и обернулся. Замок был освещен так ярко, будто бы наступил день. В некоторых местах в барьер впивались лучи подпитывающей магии. Они не могли удержать его: на самом верху барьер расползался, обнажая черное небо. Он был похож на постепенно истончающийся пузырь — оставались считанные минуты до его крушения. Гарри увидел темные фигуры, спешащие к нему с палочками наизготовку. Он узнал Грюма: с профессором было еще несколько человек, но Гарри не смог понять, кто они. Он растерялся и позволил себе еще один быстрый взгляд в сторону Малфоя — тот по-прежнему сидел на снегу и наблюдал за приближением орденцев. Волдеморт не обращал на него внимания, он ждал, когда его приказ исполнят. Ветер трепал его темные волосы, изнеможенное лицо было полно сосредоточения. Он ощутил взгляд Гарри и повернул к нему голову: его взор был острым и давящим. Боль в шраме снова пробудилась, Гарри покачнулся. Ему показалось, что он падает, но вместо удара о землю его вдруг потащило по снегу прочь от барьера. Он вскрикнул, холод обжег его тело, и через несколько мгновений Гарри оказался у ног Грюма. Тот держал палочку направленной на него, и его изуродованное лицо было страшным. — Поттер? — прохрипел он. Гарри моргнул и не смог выдавить ни слова. Он взглянул на остальных: это были профессор Вектор и несколько незнакомых взрослых волшебников, и с ними рядом стоял бледный, как смерть, Седрик. Гарри уставился на него в удивлении: он не думал, что Диггори так скоро окажется на ногах. И что он в таком состоянии будет поблизости от воинственного Грюма. — Поттер! — Грюм рывком поднял его на ноги и встряхнул. — Какого дьявола ты делал там? — Я... — просипел Гарри. Он отвёл взгляд от яростного лица Диггори. — Там... Гриндевальд. Он... И Дамблдор... — Что с Дамблдором? — пальцы Грюма впились в его плечи. — Поттер, что с Дамблдором? Гарри не смог это произнести. Впрочем, Грюм и так понял: его искусственный глаз крутанулся в глазнице, направляясь в ту сторону, где проходила битва. Несколько секунд Грюм не двигался, а затем отпихнул Гарри, чуть не уронив его, и повернулся к Вектор: — Сообщите в Хогвартс. Женщина посмотрела на него без всякого выражения. — Не может быть, — выдохнула она. — Мы, — Грюм кивнул орденцам, — останемся здесь. — Я хочу помочь, — сказал Седрик. Голос его звучал надломлено, но был полон силы. Он не смотрел на Гарри, его будто бы тянуло в сторону барьера — туда, где были его враги. Гарри вдруг захотелось вцепиться в него и не дать сдвинуться с места: ему казалось, что Диггори готов умереть этой ночью, и он не мог позволить ему сделать это. Он забыл обо всем, что было — значение имела только жизнь, которая так легко покидала тела. Дамблдор не мог быть мертв. — Диггори, когда этот барьер рухнет, вы не захотите остаться в этом поле. Седрик сжал зубы. — Доставьте Поттера и остальных в Убежище. Вас эвакуируют в соответствии с планом, — приказал Грюм. — Чьим планом? — Гарри почти зарычал. Он прочитал ответ в живом взгляде Грюма. — Дамблдора? Все происходящее — его план! Гриндевальд в Хогвартсе! Неужели вам кажется, что это хороший план? Грюм перевел на него волшебный глаз. Он ничего не ответил — в этот момент барьер треснул особенно громко, и от дыр наверху пошли трещины. Одна из них, самая большая, была прямо там, где стоял Волдеморт. Гарри в ужасе наблюдал за ее спуском: на миг перестал думать о боли, об окружающих людях. Эта трещина разрывала их мирную жизнь. Профессор Вектор отправила Патронус — серебристый еж скользнул по снегу. — Идите за мной. Мы успеем, — сказала волшебница. Тот дом был защищен дополнительными чарами, и он бы выстоял еще какое-то время. Но Гарри не нуждался в этой отсрочке: ему нужно было защищать тех, кто ему дорог. Его друзья могли вместе с Сириусом отправиться в безопасное место, но Драко — его нельзя было оставлять. Ни за что. Волдеморт явно выказал свои намерения и свои угрозы. — Волдеморт может управлять им, — вдруг сказал Седрик. — Если это не Поттер... Вектор беспомощно и растерянно уставилась на него. Ее волосы были растрепаны, а немолодое лицо выражало напряженность и страх. Она перевела взгляд на Гарри. — Я... — ее плечи дрогнули. — Поттер, вы... — Со мной все в порядке, — Гарри не хотел терять время. В его разуме уже начал формироваться план: он мог сбежать во время перехода к Убежищу, когда Грюм и его зоркий глаз останутся позади. Он не представлял, что будет делать потом. Гарри чувствовал себя брошенным посреди бушующего моря. Но он не мог положиться на его волны и позволить им себя унести: так он бы оказался в Убежище, ничего не сделав для спасения Драко. Ему нужно было решиться хоть на что-то. Гарри взглянул на орденцев, на Грюма, отдающего приказы, на напряженного Седрика, смотрящего перед собой диким взглядом… Хогвартс возвышался над ними, и он никуда не исчез. — Как мы можем быть уверены? — На это нет времени, — оборвал сомнения один из орденцев. Гарри никогда раньше не видел его, но он предполагал, что это был один из подчиненных Грюма. — Если ты попробуешь сбежать, тебя доставят в Убежище силой. Это приказ. Замок дрогнул. Одна из башен озарилась светом: несколько окон засияли так ярко, будто внутри вдруг образовалось маленькое солнце. Гарри присмотрелся, и осознание было совершенно не удивительным: это были окна директорского кабинета. Несколько мгновений сияние не угасало, щедро освещая округу, а когда начало утихать, от него вдруг отделился алый всполох — Фоукс, взмахнув широкими крыльями, плавно скользнул вдоль стены вниз. Он светился, будто сам был соткан из огня. Гарри ждал, что он запоет, но феникс лишь облетел башню, а затем, издав отчаянную трель, исчез в яркой вспышке. — Идем, — сказал Грюм, отворачиваясь от замка. Голос его звучал грубо, но что-то гораздо большее скрывалось за этими резкими интонациями. — Необходимо рассредоточиться вдоль барьера. Если заметите знак от Кингсли, немедленно сообщите мне. Септима, отряд Альфреда уже ждет. Седрик посмотрел на него. С каждой минутой он казался все более мрачным и разбитым, но решимость ни на миг не затухала в его взгляде. Видимо, он уже давно вел этот спор с Грюмом, потому аврор просто отмахнулся, когда юноша открыл рот. Порыв ветра поднял снег, закружил его в воздухе, будто маленький смерч — когда снежинки вновь опали, Гарри увидел, как к их группе движутся еще люди. Среди них был Билл Уизли. Гарри прищурился, но среди остальных смог узнать только высокого Бенджамина. Он надеялся, что остальные его друзья уже далеко: Гриндевальд находился в замке, и это была настоящая удача, что он не пытался взять заложников. Ему, вероятно, было просто все равно; и его символ пылал в небе все так же ярко. Гарри и Седрик молча двинулись за Вектор. Они не переглядывались, не обменивались знаками и не смотрели на орденцев; между ними пролегала пропасть из обиды и недоверия, все последние события казались острыми шипами, которые невозможно было бы преступить, однако они понимали друг друга. Они оба знали, что не дойдут до Убежища, и несчастная профессор Вектор, напряженная и почти испуганная, не смогла бы их остановить. С каждым шагом, удаляющим их от Грюма, Гарри ощущал все больше опасности от Седрика: тот, казалось, в любой миг может поднять палочку и направить ее на нее. — Профессор, — голос Гарри прозвучал хрипло, — что с учениками? Всех успели вывести? — Д-да, — Вектор обернулась на него. — Некоторых уже должны были отправить через камины. Но шармбатонцы… — Кто-то помогает сражаться? — Слишком многие решили стать сегодня героями, — она бросила взгляд на Седрика. Тот промолчал, но сощурился. Его мантию трепал ветер и облеплял снег, и юноша должен был дрожать от холода, но мороз его будто бы не волновал. Гарри боялся, что Диггори подвержен шоку — или слишком сильному вбросу адреналина. Впрочем, что он мог поделать? У него было свое дело. Дамблдор ушел и оставил его без совета. Он не раскрыл всех карт — как и в прошлый раз. И Гарри вновь стоял над тысячей разбитых осколков, вынужденный собирать их в единое целое. Но сейчас его не волновала вся картина, и именно это — четкая мысль — помогала ему стоять на ногах. Драко. Ему нужна была волшебная палочка и время. Какова вероятность, что кто-то в Убежище мог поделиться с ним оружием? Возможно, он мог одолжить ее у одного из учеников, которых отправляли в безопасное место — но остальные бы не позволили ему сделать это. Гарри мог неожиданно заколдовать Вектор, но сражаться с толпой взрослых магов было бы глупо. И они бы решили, что Волдеморт вновь управляет им. Гарри прикрыл глаза на миг. Шрам пульсировал, но эта боль была… почти естественной. Тома больше не было в ней. И связь, которая ощущалась стальным канатом какое-то время назад, словно превратилась в тонкую прозрачную нить. И теперь Гарри не понимал, где именно находится Волдеморт — и ничего не чувствовал с его стороны. Впереди показались фигуры. Группа учеников топталась у самой границы леса, и неподалеку от них стоял волшебник, держащий один из подпитывающих барьер лучей. Яркий лиловый свет ложился на снег. Вектор направилась в их сторону, и когда они подошли чуть поближе, Гарри заметил среди собравшихся Крама, Флер и Амели. Остальные, вероятно, тоже были из Шармбатона — взрослые и способные сражаться волшебники. — А что с нашими старшекурсниками? — Нам не позволяют вмешиваться, — прорычал Седрик. — И это правильно, мистер Диггори, — вздохнула Вектор. — Неужели вы не понимаете? Напрасные жертвы не нужны. Профессор Грюм объяснял вам… — Что замок уже не спасти, да, — закончил за нее Диггори. — Но разве это причина отдать его без боя? Гарри бросил взгляд на Хогвартс. Это место было его домом, настоящим и родным — отдать его врагу было сродни предательству. Но, с другой стороны, у них не было шанса сейчас, и смерть в этой битве была бы бесцельной. Была ли таковой смерть Дамблдора? Ради чего? Неужели он был так уверен в своих силах? Или же — чувствовал ли он то же невыносимое желание покончить со всем одним махом, просто сдаться, лишь бы эта выматывающая борьба закончилась? Гарри был уверен, что да. Со стороны озера вдруг послышался особенно сильный рев. Грохот, который стал почти монотонным, остановился на мгновение, а затем резко усилился. За стеной барьера, будто бы покрытой паутиной, возникла огромная светящаяся фигура: полупрозрачная кобра подняла голову и раскрыла капюшон. Она все росла и росла, а затем рывком подалась вперед, и ее клыки пронзили волшебный купол. В следующий миг вдруг стало очень тихо. Казалось, будто все звуки и вовсе исчезли из реальности, будто мир вдруг канул под толщу ледяной воды. Гарри вздрогнул; снег под его ногами вдруг резко начал тускнеть, а небо над головой стало черным, как смоль. Ветер затих. Никто не двигался. Это длилось несколько бесконечных секунд. Затем крики радости и ужаса заполнили ночь. Взревели великаны. Земля задрожала, когда толпа ломанулась вперед: рухнувший барьер больше не был им преградой, и дорога к Хогвартсу была свободна. — О Господи, — прошептала Вектор. — Торопимся! — Идите в Убежище и покиньте Хогвартс, — сказал ей Гарри. Он больше ни на кого не смотрел, далекие знакомые фигуры канули в темноту. Профессор хотела что-то сказать ему, остановить, но ей бы никогда не удалось этого сделать. Решимость вернулась, и она была единственным, что придавало сил усталому, измотанному телу. Гарри просто развернулся и побежал прочь. Ему по-прежнему нужна была волшебная палочка, и он лихорадочно размышлял над тем, где ее достать. Он бы не смог взять ее у кого-то из своих, а отобрать у Пожирателей было слишком сложно. Но проблему нужно было решить как можно скорее: без палочки Гарри никак не смог бы помочь Драко. А что делать дальше — об этом он и не думал. Гарри готов был просто делать хоть что-то. Ему виделось направление, у него была цель, но он не мог выстраивать четкий план. В голове стоял туман, от боли все вокруг иногда погружалось в темноту. Но какая разница? Ему нужно было спешить. — Поттер! — голос Седрика раздался из-за спины. — Гарри, стой! Вот только Седрика сейчас не хватало. Неужели он все еще не понял, насколько опасно было рядом с Гарри? Со всех сторон кто-то тоже бежал. Свет Хогвартса и Люмосов достаточно освещал окружающий мир, чтобы различать снующие силуэты. Гарри не мог понять, что именно происходит: если у Ордена и был план, то сам Гарри в него катастрофически не вписывался, потому что торчал посреди голого поля без волшебной палочки и занимался непродуманной спасательной операцией. С другой стороны, разве это была не его стезя? Разве не этим он занимался всю свою жизнь? — Стой! — Диггори нагнал его и вцепился в его плечо мертвой хваткой. — Отпусти! Седрик с неожиданной силой развернул его и уставился на него диким взглядом. Его лицо было освещено Люмосом и казалось мертвенно бледным. Скулы были острыми, словно юноша исхудал в один миг. Волосы торчали во все стороны. — Это ты? — спросил он с жаром. — Ты или нет? — Это я, — Гарри тщетно пытался избавиться от его хватки. — Седрик, это правда я, а не Волдеморт, отпусти меня! — Тогда зачем ты бежишь в ту сторону? — У них Драко, — Гарри посмотрел ему в глаза. — Волдеморт все знает. Он будет пытать его, попытается добраться до остальных... Он почти убил тебя. Без меня вы все будете в большей безопасности, а я... я просто больше не могу так. — Собираешься умереть? — Собираюсь спасти его. Вручив крестраж Волдеморту, Гарри едва ли приблизил бы друзей к безопасности. Однако они смогли бы сбежать, скрыться — без него внимание к их жалкой компании ослабло бы. Если только они перестанут преследовать цели Ордена... — Тогда я помогу, — сказал Седрик. Гарри уставился на него в недоумении. — Зачем тебе спасать Малфоя? — Мне плевать на Малфоя. Но мне нужно добраться до Волдеморта. — Седрик, Грюм прав, ты не сможешь... — Я не спрашиваю твоего мнения. Они смотрели друг на друга несколько секунд. Это был ужасный момент. Наконец, Гарри нашел в себе силы разомкнуть сухие губы и сказал: — Ты не сможешь убить Волдеморта, потому что он бессмертен сейчас. У него есть несколько артефактов, в которые он поместил части своей души, и поэтому он всегда может вернуться. Лицо Седрика окаменело. — Но... Вся эта битва... — Дамблдор скрывал это. Он занимался тем, что пытался отыскать крестражи и уничтожить. Один из них — большой зеленый камень — на шее Беллатрисы, но я не уверен, подлинный он или нет. Другой крестраж... — Гарри замолк на миг, но не нашел в себе сил сопротивляться порыву. — Он внутри меня. И чтобы его уничтожить, Волдеморт лично должен убить меня. Теперь ты понимаешь, почему я делаю это? — Почему именно Волдеморт должен сделать это? — тихо спросил Седрик, будто бы не услышав всего остального. Будто бы он не поверил. — Не знаю. Так работает эта магия. Гарри видел, как пальцы Седрика сжались на волшебной палочке. Мог бы он убить Гарри ради смерти Волдеморта? Сейчас, посреди этого снежного поля, под шум далеких голосов и треск заклинаний — сделал бы он это? Гарри смотрел в глаза своего друга — вероятно, бывшего друга, которому он безжалостно разбил сердце — и пытался разглядеть в них ответ. Было слишком темно, но ему казалось, что он видит все четко и ясно. Седрик приоткрыл рот, и с его губ сорвалось облачко пара. Краем глаза Гарри увидел, что со стороны озера к ним приближается темная фигура. — Кто-то идет. — Да, — Диггори кивнул в сторону Хогвартса. С той стороны тоже кто-то бежал, подсвечивая дорогу Люмосом. Волшебников было несколько, но Гарри не мог разглядеть их. — У меня нет волшебной палочки, — напомнил он. Люди, идущие от Хогвартса, вероятней всего были орденцами, но человек в поле шел со стороны врагов. За ним маячили еще фигуры, но он был ближе остальных и двигался на удивление быстро. — Ясно, — Седрик поднял свою палочку. — Что ты собираешься делать... с тем, что сказал? — Спасти Драко, а затем — разрушить тот крестраж, что мне доступен. Камень нужно уничтожить кому-то другому. — И как можно разрушить крестраж? Просто сломать? — Яд василиска, Адское пламя и меч Гриффиндора. Но, Седрик, это непросто. — Я хочу убить его, — Диггори прицелился. Фигура была уже недалеко. — И я сделаю все ради этого. Остолбеней. Заклинание должно было попасть в цель, но человек вдруг резко дернулся в сторону, с невиданной ловкостью увернувшись от магии. Он вскинул свое оружие: Гарри рванулся в сторону, и через миг зеленая вспышка ударила в то место, где он стоял. Снег растаял до черной земли. Гарри уставился на это пятно, и по его телу пробежала волна дрожи. Горло сдавило так, будто кто-то невидимый вцепился в него, а в ушах зашумело. Ему казалось, он был готов. Сегодня — в день, когда все вокруг разрушилось. Дамблдор был мертв. Драко мог умереть в любую секунду. И все-таки, глядя на черное пятно, выжженное Авадой Кедаврой, Гарри ощущал ужас, и невиданная жажда остаться на этом холоде, дышать морозным воздухом и чувствовать промокшую обувь проснулась внутри него. — Поттер! — хриплый незнакомый голос донесся до него. Со стороны Хогвартса, будто вторя ему, звучали крики «Гарри, Гарри». — Пульсио, — произнес Седрик. Еще одна вспышка, и на этот раз волшебник ловко отразил ее. Он остановился в нескольких ярдах от них. Гарри ждал еще одной Авады и готовился кинуться в сторону, но новое заклятие было направлено не на него. Синий луч ударился в чары Протего, которые Седрик успешно воздвиг перед собой и Гарри. Волшебник послал вперёд еще несколько вспышек, Диггори отвечал тем же. — Беги, Гарри, — бросил он через плечо. Бежать? Гарри вдруг задумался о своем нелепом плане. Вернуться к орденцам он не мог, они бы силой не позволили ему спасать Драко, а находиться в чистом поле без палочки и кого-то, кто мог бы обеспечить магическую поддержку было глупо. Он мог бы сдаться Волдеморту, когда находился рядом с ним; сделать это лично и положиться на желание Тома играть на публику. Но просто умереть от руки неизвестного Пожирателя Смерти — нет, это было бессмысленно. — Инсендио, — крикнул Седрик. На этот раз магия задела цель. Огненная струя лизнула руку Пожирателя, и тот, издав странный звук, упал на колени. Пламя потухло. Мгновение фигура не двигалась, и Гарри подумал, что ранение его обезвредило; через секунду мужчина вдруг двинулся. Он чуть приподнялся, опираясь о землю руками, и с невероятной скоростью побежал вперед. Его движения напоминали прыжки, траектория была практически хаотичной, и Седрик не мог в него попасть. Гарри в оцепенении наблюдал за этой картиной: человеческая фигура, закутанная в обычную черную мантию, казалась до омерзения ужасной, когда искривлялась подобным образом. Оборотень — видимо, без полной луны он не мог завершить трансформацию — оказался рядом в одно мгновение. Гарри не успел сделать и нескольких шагов в сторону: черная фигура бросилась к нему, но Седрик встал на пути. Заклинание, брошенное Диггори, ударилось в землю, а его волшебная палочка упала на снег. Оборотень вцепился в юношу. Седрик закричал. Гарри не понимал, что происходит, и он действовал на одном лишь инстинкте: схватив палочку Седрика, он направил ее на Пожирателя. — Сектумсемпра, — рявкнул он. Вспышка магии была столь сильна, что она отбросила оборотня в сторону. Мужчина слабо захрипел, задергался, и на белый снег полилась черная кровь. Гарри видел, как она расплывается и впитывается. Заклятие угодило Пожирателю в бок и прорезало его плоть чуть ли не до кости; что-то совершенно кошмарное произошло с его телом, и эти конвульсии лишь усиливали ужас. Гарри отвел взгляд от него — от своей новой жертвы — и посмотрел на Седрика. Тот лежал на боку и не двигался: черное пятно расплывалось под его головой. Гарри упал на колени рядом с ним. Он потянул друга за плечо, переворачивая. Седрик не открывал глаз. На его шее чернели раны от зубов, и кровь вытекала из них толчками. Гарри уставился на эти подтеки в ужасе и оцепенении: он должен был сделать что-нибудь, но все заклинания, способные помочь, вылетели у него из головы. — Седрик, — собственный голос показался ему слабым. — Гарри, — чужой крик раздался совсем близко. Это был голос Сириуса. Гарри повернулся. К нему приближались Блэк, Люпин и неизвестная ведьма с копной русых волос. — Что произошло? — крикнула она. — Его укусили, — Люпин упал на колени рядом с Гарри. Он бросил на мертвого оборотня один взгляд и более не смотрел в ту сторону. В полумраке сложно было понять, насколько изнеможенным он был, но стоило вспомнить его недавнее состояние, чтобы сделать выводы. Гарри был почти удивлен, что Ремус смог выбраться с Гриммо сюда. Его лицо казалось размытым. — Гарри, мы должны немедленно уходить, — Сириус вцепился в плечо Гарри. Он даже не пытался проверить, в себе ли его крестник. Его рука дрожала. — Я слышал, что Дамблдор... — Да, — ответил Гарри глухо. Он наблюдал за тем, как ведьма и Люпин колдуют над ранами Седрика. Он не был уверен, что тот еще дышит. Сириус издал сдавленный звук. — Марго, ты можешь перенести его в Убежище? — спросил Люпин. — Конечно, — деловито кивнула ведьма. — А ты не идешь туда? Ремус мотнул головой. На его лице появилось сосредоточенное выражение, показавшееся Гарри совершенно ужасающим. Он почти не узнавал своего друга: тот казался постаревшим лет на двадцать и готовым абсолютно на все. Его глаза блестели — лишь через несколько мгновений Гарри понял, что это блеск вовсе не болезни, а пробуждающего безумия. Где-то там, за густыми облаками, поднималась почти полная луна. — Мне нужно сделать кое-что, — Люпин повернул голову и посмотрел в темноту. Гарри тоже глянул в ту сторону: он с трудом мог рассмотреть что-то, кроме огней. Где-то там должны были стоять великаны, и далекий гул и грохот, вероятно, создавался их тяжелой поступью. — Ремус... — беспомощно сказал Сириус. — Без Дамблдора... — Отведи Гарри в Убежище. — Ты не можешь остаться здесь. — Орден должен отвлекать их, чтобы все смогли эвакуироваться. Гарри слушал их разговор краем уха. Он смотрел на Седрика и сжимал его волшебную палочку. Марго подняла тело Диггори в воздух, и его руки безвольно повисли, не касаясь земли. — Я поспешу. Не отставайте. Гарри смотрел ей вслед несколько секунд, а потом поднялся. Теперь у него была волшебная палочка: может, она не стала бы слушаться его так же хорошо, как его собственная, но он мог колдовать. Нужен был план — действовать наобум действительно было очень глупо. Из-за этого пострадал Седрик. Гарри вновь и вновь становился причиной чужих страданий. — Где остальные? — спросил он. — Рон, Гермиона? — Молли и Артур собрали всех, кроме Фреда и Джорджа. Их нет на Карте, — растерянно отозвался Сириус. — Гарри, то, что было с тобой, Гермиона сказала... — Это неважно сейчас, я в порядке. Мне нужно... — Гарри взглянул на Ремуса, который разглядывал его почти спокойно. — Мне нужно добраться до Драко. — Даже не думай, — оборвал его Сириус. — Иначе он умрет. — Ты этого не знаешь... Раздался оглушающий треск и рев. Земля содрогнулась. Чуть в стороне скрестилось несколько ярких лучей. Черные тени, лишь немногим отличающиеся от непроглядного мрака, двинулись вперед. Раздался вой — ужасающий и одинокий, похожий больше на человеческий крик, чем на голос зверя. Люпин дернулся. — Это Сивый, — шепнул он. — Зовет. — Но ведь сейчас не полнолуние, — Гарри не понимал, что происходит. — Никто из нас не обратился, но инстинкты... очень сильны. Как и способности Сивого. — Ремус, твою ж мать, ты же не собираешься пытаться убить его? — рявкнул Сириус. Он топтался на месте, раздраженный и беспомощный, и казалось, будто эмоции вот-вот разорвут его. Его руки тряслись. Люпин мотнул головой. Его верхняя губа приподнялась, будто в оскале. Он, казалось, боролся с порывом вскочить и броситься туда, где постепенно разгоралось сражение. Его метания были на руку Гарри: из двоих Мародеров он был единственным, кто мог удержать его силой от безумного плана по спасению Драко. Гарри бы справился с Блэком. — Разве ты не хочешь отомстить? — спросил Люпин тихо. — Я не могу, — палочка Сириуса была у него в руке, но он держал ее так беспомощно, словно это была неработающая конечность. — Ты можешь, — Ремус вдруг резко повернулся к нему и вскочил на ноги. — Ты помнишь, что сказал Дамблдор. Сейчас ты очень нужен здесь, Бродяга. — Я не могу! — Сириус попытался его отпихнуть. — А Дамблдор... Он мертв! И разве можно верить тому, что он говорил? Он столько времени держал Гриндевальда в Хогвартсе. — Это был его план. Мы можем следовать ему. — Этот план привел нас ко всему этому! Гарри поднялся на ноги. Ему казалось, он стал свидетелем давнего спора, не совсем понятного ему. Но в любом случае Сириус и Люпин достаточно отвлеклись, чтобы он мог начать медленно отходить в темноту. Он размышлял над тем, что могло ему помочь — как насчет метлы? Успела ли Гермиона спрятать его Нимбус и Гарпию? А метлы в сарае? Гарри услышал новые голоса. На этот раз со стороны озера приближалось несколько человек. Понять, о чем они говорили, было невозможно, но довольный смех был хорошо различим. Эти люди, казалось, не замечали, кто стоит перед ними, потому что шли бодро и уверенно. Лишь через несколько ярдов они замолкли и резко начали расходиться в стороны. — Трое, — сказал он. — Нет, четверо. — Да вашу ж мать, — Сириус тяжело задышал. — Ты говорил, что магия возвращается, — напомнил Гарри. — Относительно. — Сириус, уводи Гарри, я их отвлеку, — сказал Ремус. — Мы тебя не оставим. — Ты не можешь нормально колдовать, а Гарри — самый ценный приз для любого из Пожирателей. — Тогда мы уходим втроем! — Мерлин, Сириус, ты дольше со мной разговариваешь! Возможно, действительно стоило уйти. Спрятаться, чтобы затем придумать, как отыскать Драко. Пожирателей было слишком много, чтобы можно было безопасно передвигаться по открытым обзору лужайкам. Если бы у него была Карта Мародеров... Если Гермиона еще не покинула Убежище, то Гарри мог забрать ее и просто сбежать. Его бы попытались остановить, но разве у него был план лучше? В Хогвартсе, в кабинете Дамблдора, хранилась гораздо более мощная карта, но Гарри понятия не имел, как ее найти, и едва ли ему удалось бы вскрыть чары профессора. Даже если Гермиона уже покинула Хогвартс — он мог аппарировать. Может, он давно не практиковался, но у него должно было получиться. — Сириус прав, — сказал Гарри. — Нет смысла находиться здесь. — Я найду Грюма и остальных, — бросил Ремус. — Нет, — Сириус попытался вцепиться в него снова. — Не веди себя как ребенок! — Это ты ведешь себя как ребенок! Ты не в себе, ты несколько дней ходил обессиленный, а теперь решил пойти сражаться с Пожирателями смерти! — Если мы не уйдем сейчас, нам придется всем сражаться с ним, — раздраженно гаркнул Гарри. У него не было времени на все это. У Драко его не было. Им всем стоило оказаться в безопасном месте как можно скорее. Будто в подтверждение его слов воздух прорезала вспышка заклинания. Волшебники были слишком далеко, чтобы прицелиться, но атака уже началась. — Сириус, уведи Гарри, — повторил Ремус. — Не глупи. Со мной все будет хорошо. — Лунатик, пожалуйста. — Я обещаю, что буду в порядке, — Люпин положил руку ему на шею, чуть притягивая к себе. — Мы увидимся в Убежище. Я не собираюсь жертвовать собой, просто наложу путающие и защитные чары и найду остальных. Все будет хорошо. Сейчас важно спасти Гарри. Слышать это было почти больно. Но если бы Гарри сказал им правду, сказал им то же, что и Седрику — они бы не позволили ему свершить его план. Они думали о словах Дамблдора и не следовали тому приказу, что он вкладывал между строк. И раньше Гарри казалось, что он сумеет это сделать — но теперь тот смысл смешался с идеей, что когда-то пытался объяснить ему Гриндевальд. Он окончательно запутался, заметался и выдохся, и выбранный путь был самым понятным из всех. Сириус кивнул Люпину, а потом повернулся к Гарри. — Пойдем. Они бросились бежать. Ремус за их спиной начал возводить защитные чары. Гарри слышал его голос, слышал хруст снега под ногами и медленное приближение великанов — он не узнавал этого мира. Даже замок казался ему чужим. — Нам нужна карта Мародеров, — сказал Сириус ему на бегу. Гарри едва не запнулся о собственные ноги. — Для чего? — Если Фред и Джордж в Выручай-комнате, они не знают, что происходит. Гарри стиснул зубы. Черт. Его план рушился у него на глазах. Карта была нужна Уизли, чтобы наблюдать за близнецами и вовремя прийти им на помощь, а он не нашел бы Драко без нее. Ладно, ему нужно было лишь взглянуть, чтобы понять, куда направляется Волдеморт. Затем ему хватило бы метлы и мантии. — С Драко все будет хорошо. Мы не оставим его, — добавил Сириус. — Просто сначала нам нужно занять позицию. — Его могут убивать прямо сейчас, — процедил Гарри сквозь зубы. Родители не могли защитить Драко, а таинственный шпион — существовал ли он вообще? Впереди показалась черная стена леса. — Не думаю, — Сириус начал тяжело дышать. — Он довольно ценный пленник, ты не находишь? Не будем делать поспешных выводов. Слышать это от него было странно. Гарри бросил на крестного быстрый взгляд: Сириус казался действительно напуганным. Спутанные волосы липли к его лицу. Он постоянно оглядывался — он смотрел то на то место, где они оставили Ремуса, то на замок, возвышающийся над ними. Обуревали его те же чувства, что и Гарри? Казалось ли ему, что все вокруг рушится и пылает — из-за смерти того, кто обязан был жить? Разве можно было винить Дамблдора за то, что он проиграл? Гриндевальд был сильнее, он набирался сил, а не изматывал себя. И это сам Дамблдор выпустил его. Неужели он так его любил? Настолько, что готов был поверить ему? Из леса вдруг выскользнула фигура. Она двигалась куда-то в сторону озера, и Гарри решил, что это один из орденцев — направление обычно верно указывало на принадлежность. Однако, когда этот человек оказался неподалеку, Гарри вдруг осознал, что это был Северус Снейп. Он едва не запнулся от удивления и лишь чудом устоял на ногах. — Северус! — крикнул он. Снейп тоже остановился. — Гарри, ты с ума сошел? — Сириус выскочил между ними. Он без особой уверенности поднял палочку, скорее повторил привычный жест, нежели реально хотел защитить себя. — Северус на нашей стороне. — Гарри, нет! — Блэк не дал ему сделать шага вперед. — Когда ты... Когда Волдеморт управлял тобой, Снейп ему помогал. Он сражался с Орденом. Он предал нас. — Чушь. — Гарри, я сам это видел. И я видел, какую магию он применяет. — Он вынужден... — Да очнись ты, — Блэк вдруг со всей силы ударил Гарри по затылку. Очки подпрыгнули на его носу. — Перестань полагаться на слова Дамблдора! Снейп просто человек! И он предал тебя! Снейп в отдалении сделал несколько шагов в их направлении и замер. Он выглядел странно взъерошенным и растерянным. Гарри хотел подбежать к нему, сказать ему про Драко — вдвоем они бы точно смогли его вызволить. — Тогда пусть он мне это докажет, — Гарри ловко обогнул Сириуса и побежал вперед. — Северус! Блэк кинулся за ним. Он оказался рядом со Снейпом даже раньше, чем Гарри, и он замер с поднятой палочкой. Профессор же не двигался с места, наблюдая за этой картиной со странным отстраненным спокойствием, будто бы вокруг не происходило ничего катастрофического, а его самого не обвиняли в предательстве. — Не двигайся, Нюниус, — прошипел Сириус. — Если ты хоть пальцем тронешь Гарри... — Нужно помочь Драко, — Гарри отмахнулся от угроз крестного, отбирая внимание Снейпа. — Он у Волдеморта, тот пытал его, я видел. Мне нужно попасть туда, но я не знаю, где именно Волдеморт сейчас, и... — Поттер, вы сошли с ума? — хрипло спросил Снейп. Голос его звучал как-то необычно, со странными дребезжащими нотками. И его лицо... Что-то не так было с его лицом. Черные с проседью волосы трепал ветер, и они постоянно закрывали его глаза. — Нет, я просто должен... — Вы знаете, что вы должны делать. — Ты так спокойно говоришь с ним? — прошипел Блэк. — После того, что ты сделал... Снейп взглянул на него устало. — Хочешь убить меня? — спросил он без особого интереса. Гарри почти не узнавал его сейчас, и ему казалось, что он разговаривает с кем-то посторонним. Он отступил на шаг, пытаясь поймать ускользающую мысль. Что-то было не так. Северус был абсолютно, абсолютно не в порядке, и Гарри растерянно смотрел на него. Что произошло за то время, что он бегал по этим снежным полям? Что Снейп делал в лесу? И его лицо — что с ним было не так? В этот момент раздался треск, и из леса выступила громадная фигура. Великан сломал два дерева, расчищая себе дорогу, и заревел. Было невозможно разглядеть, что служило ему одеждой, но он казался закутанным в какую-то исполинскую шкуру. Он сделал несколько шагов вперед, размахивая руками, а затем вдруг начал поворачиваться: кто-то цеплялся за него сзади. В небе над лесом мелькнуло что-то массивное. — Так его, Грохх! — голос Хагрида зазвучал издалека. Треск повторился. Деревья начали раскачиваться, будто кто-то в лесу бил по их стволам, заставляя содрогаться. Эта черная стена, неприглядная и высокая, скрывающая в себе неизвестность, казалась крайне небезопасной сейчас. Но Убежище находилось где-то там, и им все равно пришлось бы идти вперед. Гарри повернулся, чтобы спросить Снейпа о том, что тот видел в Запретном лесу, но профессора просто не оказалось рядом. И более того — его не было нигде вокруг, словно бы он не убежал, а испарился. Не было даже следов: снег был разметан, будто по нему махнули исполинской кистью. — Какого черта здесь происходит, — прошипел Сириус. — Снейп... Что он задумал? Был ли это настоящий Снейп? Или просто видение слабеющего разума. — Я не знаю, — Гарри не мог сейчас думать об этом. Ему казалось, его голова просто взорвется в любую минуту. Боль в шраме, которая иногда почти забывалась, вместе с путанными, скачущими мыслями убивала его. Ему хотелось просто упасть и сжаться в комок, чтобы все это прекратилось. Если бы Грюм тогда не дернул его, если бы он остался перед Волдемортом — сейчас все было бы кончено. Гарри вдруг с ужасом осознал, что у него нет больше сил. Глядя на великанов, толкающих друг друга и рычащих, он ощущал, как уменьшается в размерах, как все вокруг растет и давит на него. Мышцы слабели. Что он мог? Разве ему было под силу спасти хоть кого-то? — Надо идти, — просипел он. — Обойдем их. — Да, — Сириус все еще выглядел напуганным и сбитым с толку. Они бросились бежать в сторону, избегая оказываться на пути у великанов. Впереди показалась редкая роща: в ее тени можно было затеряться. Они не разговаривали, просто бежали. Гарри знал, что у крестного много вопросов, но у него не было ответов. Он не хотел объяснять, что происходило с его телом в Хогвартсе, и он понятия не имел, что творилось со Снейпом. Все это вообще не должно было происходить, это было неправильно и ужасно. Вбегая в рощу и сжимая в руке палочку Седрика, Гарри думал о том, сколько свершенных ошибок привели к тому, что сейчас происходило. Ветви деревьев скрывали обзор на замок. В лесу звуки будто бы стали другими, даже крики великанов затихли. Здесь было намного холоднее, и странный ужас — почти потустороннее ощущение — словно бы облепил все деревья вокруг. Нужно было просто дойти до Убежища, оно не могло быть далеко. Великаны наверняка были посланы разрушить его барьер, не связанный магией Дамблдора и все еще крепкий. Где были профессора? Сколько учеников оставалось в Хогвартсе? Куда отправили шармбатонцев? Оставались ли Фред и Джордж все еще под защитой Выручай-Комнаты? Что сейчас делали Рон и Гермиона? А Джинни? Невилл? Забини и Полумна? Жив ли еще был Седрик? Знал ли Гриндевальд, где именно он должен искать свои сокровища — и на что он готов был пойти, чтобы забрать мантию-невидимку? Что Гарри должен был сделать? Впереди показался блеск. Сириус уверенно двинулся в ту сторону, ожидая, что это окажется свечением волшебного барьера, однако это было не оно: из-за деревьев выступил всего лишь край озера, чья черная вода отражала свечение знака Даров Смерти в небе. Гарри на миг замер, разглядывая волшебные дымные линии. Облака чуть расступились, словно поддавшись его взгляду, и почти полная луна проглянула сквозь черную прореху. С губ сорвалось облако густого пара. Мурашки побежали по спине. Сердце вдруг кольнуло. Гарри посмотрел прямо перед собой. Это озеро, холодное и спокойное, равнодушные деревья, обступившие его стеной, пологий берег. И свет луны. — Уходим, — резко сказал он. — Сириус, немедленно! — Что?.. Было уже поздно. Холод, кажущийся почти естественным, прилип к коже. Черные ветви зашевелились, и из мрака выступили фигуры. Дементоры выползали из темноты, опускались с верхушек деревьев, поднимались с водной глади, пуская по ней рябь: они будто ждали и, наконец, дождались. Гарри лихорадочно искал путь для побега. Сириус отступил на берег. — Экспекто Патронум! — Гарри попытался вложить в это заклинание все силы, что у него были, но на кончике его палочки лишь вспыхнул неясный огонек. Дементоры дрогнули, но не остановились. — Гарри, ты должен вызвать его! — Я пытаюсь! Экспекто Патронум! Он пытался представить смеющихся друзей — и видел раны на шее Седрика. Пытался представить привычный Хогвартс — и видел его опустевшие темные коридоры. Пытался представить Драко — и слышал его полный боли крик. Пытался представить родителей — и видел лишь себя, одинокого и абсолютного беспомощного, потому что их не было рядом с ним. Никогда. — Экспекто Патронум! — крикнул Сириус. Ничего не произошло. По лицу Блэка текли слезы. Его губы зло кривились, глаза блестели. Чары Патронуса были сложным и таинственным колдовством, оно опиралось на озаренное и светлое — когда Сириус в последний раз обращался к этим чувствам без примеси сожаления? Гарри в ужасе смотрел на крестного, и он чувствовал, как холодная хватка сжимается на его горле. Они не могли защитить себя — из-за груза вины, из-за неверия, из-за усталости. Все вернулось. Их ошибки догнали их здесь. Они отступили дальше на берег. — Нам нужно бежать, — прошептал Гарри. — Побежим мимо и может... Вдалеке вдруг раздался крик, и они оба обернулись. Крик повторился, он не приближался, а будто бы доносился откуда-то ветром. Кричала женщина. Гарри сглотнул и ощутил соль на своих губах. Это кричала Лили. Дементоры были уже слишком близко. Их черные одеяния скользили по снегу. Холод, страх и бессилие заполнили все кругом, и Гарри даже не заметил того момента, когда тело вдруг подвело его. Ноги просто подкосились, и он рухнул на снег. — Гарри, — голос Сириуса звучал так далеко. — Я здесь, Гарри, ты не должен... Гарри повернул голову: он видел, что Сириус тоже упал. Он ждал, что сейчас черное облако накроет их и холод коснется его лица в последний раз, но свет луны, равнодушно повисшей над Хогвартсом, вдруг стал ярче и заметался. Нет, нет, это был вовсе не лунный свет — это была грациозная серебристая лань, которая скользила от Гарри к Сириусу, отгоняя от них дементоров. Ее тонкие ноги не касались земли, когда она прыгала, но тепло ее тела казалось абсолютно ощутимым. Она не могла отогнать их всех. Стоило ей двинуться в сторону, как страшные фигуры тут же возвращались. Она вскинула голову, будто в отчаянии, и остановилась у тела Гарри. Ее свет разгонял мрак. Гарри открыл рот, чтобы отогнать ее, чтобы сказать спасти Сириуса, защитить Сириуса — он смог лишь простонать имя крестного. Он видел его вдалеке. Он смотрел на него, пока черная туча не скрыла тело Сириуса. Тогда Гарри закрыл глаза — и потерял сознание.