Вперед в прошлое

Если встретите ошибки, исправьте их, пожалуйста, в ПБ :) Когда Гарри вышел из гостиной, орденцы и все остальные по-прежнему толпились за дверью. Они даже не пытались скрыть своего нетерпения: Тонкс тут же подскочила к нему и схватила за руку, выжидающе уставившись в лицо. Остальные были более сдержанны, но их взгляды говорили сами за себя. Один лишь Грюм выглядел недовольным — впрочем, он был таким всегда. — Он согласился, — сказал Гарри тихо, прикрывая за собой дверь. Слизнорт остался сидеть на диване, глядя в пол. Старик был напуган и вымотан их разговором, и Гарри хотел позволить ему хоть пару минут побыть наедине со своими мыслями. — Так держать, Гарри, — Тонкс быстро обняла его и повернулась к Ремусу. Тот вздохнул с облегчением и улыбнулся. — Отлично, — он бросил быстрый взгляд на Седрика. Ребята примостились на лестнице, потому что в коридоре им уже не хватало места. — Камень с души. — Поттер, оказывается, скрывал от нас свой недюжинный талант к убеждению, — заметил Грюм. Вопреки его грозному виду и нахмуренным бровям, голос его не звучал раздраженно. Впервые за очень долгое время Гарри услышал в нем что-то, похожее на одобрение. — Мы договоримся о деталях, а затем… — Аластор, — Молли положила руку ему на плечо. — Оставь Гарри. Он сделал большое дело для Ордена, нет нужды его допрашивать. — Речь ведь шла о Лили? — уточнил Кингсли. Он смотрел на Гарри сверху вниз, и его темные глаза загадочно блестели. — Ничего иного, что было бы интересно Ордену? — Конечно, — кивнул Гарри. В этом мире многое было бы интересно Ордену, но Гарри не собирался загонять себя в клетку. Он собирался сообщить им всю информацию, которую он сможет найти — но сообщить издалека, когда заточение под пятой Грюма останется позади. — Тогда, я думаю, расспросы могут подождать, — Кингсли улыбнулся ему. — Отдохни. — Пойдем в столовую, я как раз закончила с кексом, — миссис Уизли приобняла его за плечи. Ее глаза все еще были опухшими и красными, и даже чары не могли этого скрыть. Молли старалась держаться, она улыбалась и гладила Гарри по волосам, но все было ясно без слов. От близнецов не было никаких вестей, и хотя Кингсли утверждал, что это абсолютно нормально в таких ситуациях, волнение никуда не исчезало. Гермиона, Рон, Джинни и Седрик тоже перебрались в столовую. Они с любопытством поглядывали на Гарри. Тот кивнул им, намекая. Им снова нужно было запереться с листом бумаги, чтобы обсудить дальнейшие планы. Сейчас, когда в доме было полно орденцев, их легко могли подслушать. Гарри не терпелось начать обсуждение. Попивая ромашковый чай и заедая его шоколадным кексом, он пытался представить их дальнейшие действия. Можно было догадаться, что информация о крестражах будет спрятана в Отделе Тайн. В конце концов, разве это не было местом, предназначенным для загадок? Гарри рассматривал отблески света в волосах Джинни, сидящей напротив, и думал, думал, думал… В его кармане приятной тяжестью лежали два пузырька. Слизнорт рассказал ему, что в Отделе Тайн есть книжное хранилище. Но это было самым маленьким кусочком пазла. Необходимо было сбежать из Ордена, найти убежище, придумать способ пробраться в Министерство… И сам Отдел Тайн был огромным и загадочным. Все это было отнюдь не просто исполнить. — Может, поднимемся к нам с Джинни? — предложила Гермиона, когда выделенная им часть кекса была уничтожена. Миссис Уизли с любовью наблюдала за их трапезой, поэтому ребята не спешили уходить. Гарри было почти стыдно смотреть в глаза этой доброй женщины: она пеклась о нем, как о родном сыне, а он собирался оставить ее в неизвестности и увести с собой ее детей. — Давайте, — Джинни закивала. — Мне кажется, мы будем мешать, когда остальные решат посплетничать. — Орден не сплетничает, — хихикнула ей Тонкс из коридора. — Никогда? — Может, только пару раз, — хорошие новости приподняли Тонкс настроение, и ее волосы снова были розовыми. Она довольно поглядывала в сторону гостиной, где Ремус беседовал со Слизнортом. Гарри слышал голоса, но не мог разобрать ни слова. — Спасибо за угощение, — поблагодарил Седрик. — Мы не будем мешаться под ногами. Ребята — прилежные, вежливые и невероятно послушные — отправились на второй этаж и заперлись в комнате девочек. Их спальня отличалась от той, где жили Рон и Гарри: она была меньше и светлее, на столике в углу стояла ваза с сухими сиреневыми цветами, а на стенах висели гербарии под стеклом. Гермиона прятала свою сумку под выступающей половицей: едва ли в их вещах могли начать рыться, но осторожность никогда не была лишней. — Слизнорт такой же, как в твоих воспоминаниях? — спросил Рон, когда ребята расселись кругом на полу. Гермиона достала бумагу и ручку. — Да, — сказал Гарри. — Он хороший человек, просто очень напуганный. Гарри взял протянутый лист и написал: Он сказал, что надо искать в Отделе Тайн. Остальные ребята уставились на написанное. Медленно радостная надежда на их лицах сменилась растерянностью. Рон и Джинни переглянулись, а Гермиона закусила ноготь. — Думаешь, ему можно верить? — спросила она, взглядом намекая на двойной смысл фразы. Перед ними лежал опасный путь, и они должны были быть уверены в нем. — Не знаю, — признался Гарри. Мог ли Слизнорт снова ему солгать? Вполне. Но старик выглядел действительно испуганным и загнанным в угол. И даже если он соврал — Отдел Тайн мог прятать в своих глубинах ответы на некоторые вопросы. — Но выбора нет, так ведь? Седрик отобрал у него лист и написал: Я правильно понимаю, мы собираемся пробраться в Отдел Тайн? В Министерство? Когда там Волдеморт? — Думаю, сейчас мы можем полагаться только на слова Слизнорта, — ответил Гарри уклончиво и кивнул. Он понимал, как это звучит. Но они ведь уже это делали? Они могли снова сварить Оборотное зелье. Проблемой оставались заклятие Надзора и Орден. — Мы должны дождаться новостей от Фреда и Джорджа, — вдруг сказал Рон. Гарри кивнул ему, хотя вовсе не был уверен, что они смогут так поступить. Они даже не знали, живы ли близнецы. Если Волдеморт схватил Фреда и Джорджа, то Орден мог узнать об этом спустя месяцы или даже годы… У них не было времени. Он вдруг заметил странное выражение на лице Седрика — холодное и жесткое, словно юноша был где-то далеко отсюда. Это выражение тут же сменилось растерянностью, стоило Седрику поймать взгляд Гарри. — Почему они сами не могут прислать нам Патронус? — спросил Диггори, отвернувшись. — Не уверен, что они умеют. К тому же на них еще лежит Надзор. — Мы будем просто ждать, — сказала Гермиона. — А до тех пор… Может, тебе стоит поговорить с Ремусом сегодня? — Я попробую, — Гарри кивнул. Он покосился на дверь, решив, что прошло уже достаточно времени. У Грюма было много дел со Слизнортом, чтобы отвлекаться прямо сейчас. Гарри достал из кармана два пузырька с воспоминаниями: один был закупорен черной пробкой, а другой — синей. Голубоватый туман клубился за стеклом, и Гарри казалось, что он может разглядеть смутные образы в его глубинах. Но это было лишь игрой воображения. Гарри посмотрел на удивленных друзей: — Слизнорт дал мне это. Воспоминание о моих родителях. Гарри написал на листе: И о Волдеморте. — Зачем? — шепотом спросила Гермиона. — Чтобы лучше понять, — отвечать пришлось уклончиво. Гарри не возлагал особых надежд на воспоминания Слизнорта. Это не помогло бы найти изумруд, но в то же время… Гарри казалось, что он что-то упускает. Странное чувство в животе напоминало ему, что Волдеморт не так прост. Воспоминания, которые ему показывал Дамблдор, помогли хоть немного узнать Тома Реддла как личность — может, воспоминания Слизнорта привнесли бы в эту картину ясности? Гораций сказал, что он больше ничем не может помочь. Он смутно описал дорогу до библиотеки и книгу, которую читал, дал адрес, по которому жила женщина, которая помогла бы Гарри найти Слизнорта, если вдруг его дороги с Орденом разойдутся. Это было полезным знанием, и Гарри был благодарен. И воспоминание о родителях… — Я мало что могу рассказать вам о вашем отце, — сказал Слизнорт. — Может, лишь тот раз… Да, я хорошо помню, я тогда пошел в теплицы… Мне не жаль поделиться с вами этим. Думаю, ваши родители хотели бы, чтобы вы видели их счастливыми. Гарри не знал, что там, но он мечтал увидеть. Ему нужен был лишь Омут Памяти. — А то, что ты сказал, — Гермиона ткнула пальцем в пергамент, где Гарри писал про Отдел Тайн. — Это очень опасно. Столько всего нужно продумать. — В прошлый раз получилось, — шепнул Гарри в ответ. Гермиона не выглядела убежденной. — Будем решать проблемы по мере поступления. Было решено как можно скорее переговорить с Люпином. Правда, возможность сделать это представилась не сразу. Какое-то время Ремус провел вместе со Слизнортом в гостиной, а когда зельевар ушел, Орден собрался в столовой. Ребята пару раз выходили на лестницу, пытаясь разведать, что происходит, но подслушать ничего не удалось. Они терпеливо ждали, шепотом обсуждая, что нужно сказать. Гарри вспоминал свою прошлую попытку и подозревал, что Ремус ловко завернет разговор в то же русло. Надзор и безопасность — обойти эти темы было непросто, и Гарри опасался, что Люпин и вовсе не будет слушать ничего об их плане. Но не попытаться было нельзя. Гермиона вновь раздала все книги про заклинания и артефакты. Ожидание затягивалось. Наконец, снизу послышался шум: Орден начал расходиться. Ребята не высовывались, но за ними все равно пришли. Грюм и Кингсли заглянули в их спальню, вызвав Гарри на разговор. Рон и Седрик, стушевавшись, ушли в свои комнаты, а девушки демонстративно принялись готовиться ко сну. Их взгляды намекали, что теперь все лежит на плечах Гарри и они ждут рассказа. Допрос был коротким и даже щадящим. Грюм видел, что Слизнорт что-то передал Гарри, и пришлось показать пузырек с воспоминанием о родителях. Гарри кратко пересказал беседу, избегая острых углов и опасных тем, и орденцы остались удовлетворены — хоть и не лишены сомнений. Дом начал пустеть. Гарри бессмысленно побродил по первому этажу, выжидая шанса поймать Ремуса одного и кусая ногти. Его переполняло волнение: что он должен был сказать, чтобы склонить Люпина на свою сторону? Не совершал ли он ошибку? Наконец, он заметил, что Люпин вернулся в гостиную. Подождав, пока мистер и миссис Уизли уйдут в свою спальню, Гарри на цыпочках подобрался к дверям и заглянул в комнату. Ремус действительно был там, но не один: он сидел на диване, закинув руку на спинку, а рядом с ним расположилась Тонкс. Она прильнула к его боку, положив голову на плечо, и тихо что-то бормотала. Гарри видел лишь ее розовую макушку и то, как Ремус лениво перебирал ее волосы. В камине тихо потрескивали поленья, а за окном падал снег. Они не заметили нарушителя их спокойствия. Несколько секунд Гарри просто наблюдал, а затем прикрыл дверь и остался один в полумраке коридора. Ремус и Тонкс заслужили этот миг, и разрушить его было бы настоящим преступлением. Гарри не мог решиться. Он вернулся в спальню. Рон, успевший уже развалиться на своей кровати с каким-то старым журналом, резко поднялся. — Все так плохо? — спросил он. — Он с Тонкс, — ответил Гарри, подходя к своей постели. — Поймаем его завтра. Он не хотел признаваться в этом даже самому себе, но возможность отсрочить разговор стала облегчением. Гарри думал о Драко, о Волдеморте, обо всем, что ему нужно было сделать, и он не мог совладать с паникой. Сейчас перед ним открылся путь, и нужно было лишь ступить на него. Но Гарри знал, что, когда это произойдет, вся ответственность ляжет на его плечи так же, как ранее она ложилась на плечи Дамблдора. — У них всё хорошо, да? — Рон улыбнулся, не зная, какие невеселые мысли гуляют в голове друга. Гарри постарался выглядеть непринужденно, чтобы тот и не догадался. — У вас с Гермионой тоже? — спросил он в ответ. — Ну, хм, — Рон смутился. Он отложил журнал и повторил позу Гарри. — Не знаю? — Не знаешь? — Мы об этом не говорим, да и ничего не происходит, — Рон пожал плечами. Они замолчали. Подобные разговоры тяжело давались им после всего, и Гарри хотел сказать что-то подбадривающее, но друг его опередил: — К слову, если уж выдался момент, — Рон уставился куда-то в пол, — я хотел поговорить с тобой. О… Джинни. — Ты тоже заметил, что она поглядывает на Седрика? — Гарри усмехнулся, но в тот же миг пожалел, что открыл рот. Рон изменился в лице, и краска смущения мгновенно сошла с его щек. Гарри явно промахнулся с темой и забормотал, пытаясь хоть как-то вернуть ситуацию в нормальное русло: — То есть, я хотел сказать… — Моя сестра не будет встречаться с Диггори, — Рон весь напрягся, словно готовясь к прыжку. — С чего ты вообще это взял? — Да я просто… Предположил, — Гарри ни на чем не настаивал: он был уверен, что Седрика сейчас меньше всего на свете интересовали отношения. Гарри помнил уверенное и теплое прикосновение его руки. — Серьезно, Рон, это просто шутка! — Я думал, Диггори сменил лагерь? — Рон не успокаивался. Он хмурился так, словно подозревал, что в этот самый момент Седрик и Джинни занимаются чем-то непристойным. — Ну он встречался с Чжоу? — буркнул Гарри. — Это не повод! — Рон, да ничего у них нет, — Гарри примирительно поднял руки, заметив, что друг уже начал выдирать нитки из покрывала. Он понимал его беспокойство, но в глубине души он был бы рад, если бы все действительно так сложилось. Это решило бы сразу две неловкие ситуации. — Я просто пошутил! Думаешь, Седрика сейчас волнуют такие вещи? Да и Джинни тоже — два ее брата пропали! Рон подозрительно прищурился. Он наклонился вперед. — А что у тебя с ним сейчас? Вы помирились? — Наверное, — Гарри потупил взгляд. Он и не заметил, как повторил движение друга и тоже принялся выдирать нитки из несчастного пледа. Судя по состоянию ткани, он был не первым, кто так жестоко обращался с ней. — Нет смысла ворошить прошлое. — Вот как. То есть, он ничего?.. — Конечно, нет, — Гарри почти возмутился. Конечно, они были заперты тут посреди полной неизвестности без особого досуга, но это вовсе не было поводом для новых разборок. Все было решено. Гарри решил поскорее свернуть со скользкой дорожки: — О чем ты хотел поговорить? — А, — спохватился Рон. Его напряжение сменилось легкой растерянностью. — Да, Джинни… Я просто думал, может, нам не стоит брать ее с собой? Гарри даже удивился. На миг он представил, как Джинни услышала бы это, проходя по коридору мимо их комнаты. Она бы не стала стеснять себя в выражениях. — Хочешь оставить Джинни в Ордене? — Гарри понизил голос. — Почему? — То, что мы обсуждали, — Рон опасливо покосился на дверь, словно такая же идея пришла и ему в голову, — это все очень опасно. А она моя младшая сестра. Я не хочу, чтобы с ней что-то случилось, или чтобы я сидел и гадал, в порядке ли она. Не хочу, чтобы история с Фредом и Джорджем повторилась. — Они в порядке, я уверен. — Может быть. А может быть, я их больше никогда не увижу. Гарри понимал его чувства. Он и сам не раз думал о том, что ему стоит оставить друзей в безопасности. В конце концов, они не знали всего. Но он вспоминал о Драко. О словах Седрика. О многом другом. Его рвало на части от злости, когда Грюм приказывал ему сидеть на месте. Он не мог занять его место и обречь остальных на беспомощность. — Джинни может за себя постоять, — тихо сказал Гарри. Рон не воспринял его слова: — Дамблдор тоже мог за себя постоять. И где он сейчас? — он стиснул руки в кулаки. — Это слишком. И я думаю о маме… Фред и Джордж исчезли, Билл с головой в делах Ордена, Чарли постоянно далеко, и он все еще не оправился от того, что произошло, я точно знаю. Перси — предатель. Еще и мы с Джинни. Не хочу, чтобы у нее снова был удар. — Джинни никогда не согласится. — Мы же можем ее не спрашивать? — Рон поглядел на Гарри с надеждой. — И она останется с родителями, в безопасности. — Я не думаю, что это правильно, — твердо сказал Гарри. — Джинни младше нас всего на год. Она сама может решать. К тому же — ты думал о ней? Ты будешь знать, что она в безопасности, но она будет сидеть здесь и гадать, где ее братья. Я никому бы такого не пожелал. Рон нахмурился. Несколько секунд они сидели в тишине, думая каждый о своем. Гарри вспоминал тот вечер, когда Малфой оставил его в гриффиндорской спальне. Он ненавидел мысли, которые толкали его к этим воспоминаниям, но ничего не мог поделать. Он был уверен: в этой ситуации Драко бы его поддержал. — Я понимаю, — вздохнул Рон, наконец. Гарри хотел спросить его, может, Рон сам предпочел бы остаться вместе с родителями. Он уже открыл рот, но не смог издать ни звука. Он просто смотрел на своего друга, на его рыжие волосы и голубые глаза, кажущиеся серыми в тусклом свете желтых ламп. Рон был уставшим, и его лицо казалось осунувшимся. Все происходящее давалось ему непросто. — Мы справимся, — сказал Гарри, спрятав свои сомнения. — Давай не будем думать об этом сегодня? Завтра я поговорю с Ремусом, и вот тогда все и решим. — Давай, — Рон кивнул и посмотрел ему прямо в глаза. — Шахматы? Они сели на ковер. Рон достал старую доску: фигуры на ней еле двигались, а пешки то и дело оборачивались и недовольно смотрели на игрока, словно вопрошая, чего он к ним пристал. Разговор не клеился: дела Ордена обсуждать не хотелось, а остальное… У Рона с Гермионой ничего не происходило, Уизли смущался и отнекивался, а Гарри не мог решиться заговорить о Драко. Это стояло между ними, словно стеклянная стена, и Гарри не знал, как ее преодолеть. Они сыграли целую партию, когда в дверь постучали. Не дожидаясь ответа, в комнату заглянули Гермиона и Джинни. — Эй, — они уже переоделись в пижамы. — Чего вы тут сидите? — В каком смысле? — Рон не отрывал взгляда от доски. — Мы думали, что Гарри поговорит с Ремусом, — Гермиона недовольно уставилась на них, скрестив руки на груди. Они с Джинни обе были в шортах и почти одинаковых голубых футболках, и Гарри честно старался не смотреть на их голые ноги. — Что происходит? — Он был с Тонкс, так что пришлось отложить, — Гарри смутился. — Простите, мы… отвлеклись. — Мы же ждали, — Гермиона вздохнула и забралась на кровать Рона. — Надо позвать Седрика… — Я схожу за ним, — вызвалась Джинни, и Рон тут же вскинул голову. — Я с тобой! — он так дернулся, что чуть не сшиб королеву Гарри. Джинни поглядела на него удивленно, но ничего не сказала. Они вышли из комнаты, оставив Гарри и Гермиону вдвоем. — Между прочим, мне оставалось несколько ходов до победы, — Гарри убрал фигуры, понимая, что игра не продолжится. Да и отвлекаться в присутствии друзей было не слишком вежливо. Он ругал себя на все лады, удивляясь, как он вообще сумел ляпнуть про Седрика и Джинни при Роне. Тот, видимо, поставил себе цель не дать своей сестре сблизиться с Диггори, и Гарри даже не знал, кажется это ему комичным или трагичным. — Хм, — Гермиона подтянула к себе одну ногу. — И что это было? — Возможно, я сказал глупость, — признался Гарри. — Случайно ляпнул, что Седрик нравится Джинни, и сама видишь. — Что ж, опасения Рона имеют под собой почву, — Гермиона улыбнулась. — В конце концов, Седрик очень симпатичный, и вы не встречаетесь. Джинни прекрасно это осознает, знаешь ли. — Какое это имеет значение сейчас? Мы на войне. — А о чем думал бы ты, если бы кое-кто другой был тут с нами? Гарри поймал ее хитрый взгляд. Гермиона больше не сердилась и наблюдала за ним со странной мягкостью. Ее пушистые волосы были заплетены в две короткие косички, из-за чего девушка казалась совсем юной. Она была красивой, такой домашней, совсем не похожей на ту взволнованную и напряженную Гермиону, которую Гарри привык видеть в школе. Рону, верно, было тяжело смотреть на нее такую и не знать, как к ней подойти. Каким был бы Драко? Гарри не хотел об этом думать, но все равно делал это. Он представлял, как Малфой сидел бы на его кровати, носил его одежду, просыпался по утрам взъерошенный и мягкий… Он бы, наверное, спал в этой же комнате, и Гарри пришлось бы мучиться в своей кровати одному, не решаясь приблизиться к Драко, когда в спальне находится Рон. Или, наоборот, они сбегали бы друг к другу под покровом ночи? Эти старые кровати были слишком скрипучими, чтобы не выдать их. Гарри вдруг подумал о том, что наверняка бы растерялся, окажись Драко в его постели прямо сейчас. Казалось, они не виделись целую вечность, и Гарри мог думать лишь о том, как обнимет его так крепко, что Малфой навсегда забудет о побеге. Но это ведь было не всем, что они могли делать. Гарри вдруг до боли захотелось остаться одному: воспоминания о ванне старост с ее блестящей пеной и сладкими запахами сменились образом теплой гриффиндорской гостиной. Как назло Гарри припомнил и недавний сон. Не то чтобы у него было много знаний о сексе — да и кто мог с ним поделиться? — но это не мешало представлять варианты, в которых обнаженному Драко нравилось бы все происходящее. Он бы лежал под Гарри, придавленный его весом — или, наоборот, нависал сверху, хитро ухмыляясь. Фантазии Гарри начали набирать обороты, но были прерваны довольным голосом Гермионы: — Но ты прав, кто будет думать о таких глупостях на войне?

***

Утром Волдеморт дал о себе знать. Когда Гарри и Рон спустились вниз, на столе вместе с завтраком их ждал свежий выпуск Ежедневного Пророка. На первой странице располагалась огромная фотография Гриндевальда: волшебник сидел в кресле, напоминающем кресло подсудимого в зале Визенгамота, и смело ухмылялся в камеру. — Что происходит? — спросил Рон с порога. Он уставился на газету так, словно ожидал, что из-под нее сейчас выползет змея. В столовой были только дети и миссис Уизли. — Все ушли, — ответила ему Гермиона. Она не притронулась к своей каше, и ее рука, сжимающая чашку кофе, дрожала. — Ремус обещал скоро вернуться, но мне кажется, это может затянуться. Прочитайте, что пишут. — Ничего хорошего, я полагаю, — Гарри занял свое место. Они с Роном придвинулись друг к другу, чтобы было удобнее читать одновременно. Джинни и Седрик смотрели на них в ожидании, и даже миссис Уизли отложила ложку в сторону. Она плохо спала, ее глаза были красными, а кожа посерела, словно женщину мучила болезнь. — Не помню, когда в последний раз газеты сообщали хорошие новости, — вздохнула миссис Уизли. — Но это… Бедный Дамблдор. Гарри нахмурился. Он пробежал взглядом по заголовкам и принялся читать статью: Последние несколько дней мы получали новости из различных ведомств Министерства Магии, но все они были неутешительными. Беспорядки в волшебном и маггловском мирах продолжаются, и количество сообщений о пропавших людях растет (см. стр. 7). Нам стало известно, что Аврорат и несколько других служб, отвечающих за порядок, приостановили свою работу. Особым потрясением стало закрытие школы Хогвартс: ученики были подвергнуты экстренной эвакуации, но никаких комментариев относительно причин, побудивших руководство Хогвартса к столь отчаянным мерам, не поступало. Вчера наши корреспонденты встретились с представителями Министерства Магии, чтобы получить разъяснения касательно сложившейся ситуации. Недавно ушедший в отставку Корнелиус Фадж принял на себя свои старые полномочия, так как выборы нового Министра были временно приостановлены. Его заместителем была назначена Долорес Амбридж. На встрече также присутствовали Максимилиан Род, новый глава Аврората, Бартемиус Крауч, глава Департамента международного магического сообщества, и Жанетт Майендорф, представляющая Министерство Магии Австрии. Встреча проводилась за закрытыми дверями и исключительно для газеты «Ежедневный Пророк». Первым объявлением стала новость о гибели директора Хогвартса Альбуса Дамблдора. Как сообщает Корнелиус Фадж, точные обстоятельства гибели всемирно известного волшебника неизвестны, однако информации, предоставленной свидетелями, вполне достаточно, чтобы сделать определенные выводы. В период с 4 по 6 января в Хогвартсе проходила эвакуация студентов. Министерство отрицает свою причастность к этому процессу и отмечает, что Дамблдор не предупреждал Департамент образования о своих намерениях и не выдвигал никаких требований. Часть студентов была отправлена домой, однако часть осталась в замке. «Мы слишком поздно среагировали, — заявляет Долорес Амбридж. — После инспекции Хогвартса стало очевидно, что управление школой не соответствует необходимым нормам, но мы и предположить не могли, насколько далеко может зайти директор Дамблдор. И теперь я виню себя в том, что не настояла на немедленном отстранении Дамблдора и тем самым подвергла учеников опасности». В ночь с 6 на 7 января на Хогвартс было совершено нападение. Очевидцы утверждают, что произошло несколько взрывов, в результате которых барьер вокруг школы был разрушен. Так же поступали сообщения о большом пожаре и нескольких великанах, присутствующих на территории школы. Напоминаем, что ранее Альбус Дамблдор уже демонстрировал свои дружеские отношения с великанами, которые в реестре разумных существ находятся в категории «очень опасные», а также настаивал на сохранении должности лесничего за полувеликаном Рубеусом Хагридом. «Дамблдор вынуждал меня сделать заявление и объявить о возвращении Того-Кого-Нельзя-Называть, — признается Корнелиус Фадж. — Он был весьма настойчив и угрожал мне. Я не сомневался в серьезности его угроз, но не мог и предположить, что ради власти Дамблдор готов на все. Я просто не мог поверить, что столь уважаемый член нашего сообщества является преступником». Как нам стало известно, в ночь с 6 на 7 января Дамблдор собрал в Хогвартсе не только великанов, но и политическую группировку под названием «Орден Феникса». Дамблдор не скрывал того, что он является основателем и руководителем данного сообщества, однако утаивал истинную деятельность «Ордена Феникса». После расследования событий в Хогвартсе было установлено, что ответственность за террористические акты, имевшие место осенью прошлого года, лежит на «Ордене Феникса». В кабинете профессора была найдена переписка между Дамблдором и бывшим секретарем Министра Магии Кингсли Бруствером, доказывающая, что взрывы маггловского метро, череда исчезновений и судебный процесс над Люциусом Малфоем были спланированными операциями. Их целью являлась дискредитация политических противников Дамблдора, а также нарушение баланса между волшебным и маггловским мирами. Дамблдор не остановился на террористических актах и ложных обвинениях. Недавнее потрясение, связанное с нападением на французскую Академию магии «Шармбатон», так же было организованно им. Наши корреспонденты связались с французскими коллегами, и те подтвердили, что Дамблдор находился в Шармбатоне в ту ночь. Вероятно, он пытался склонить на свою сторону Олимпию Максим, директора школы «Шармбатон», но это лишь догадки: мадам Максим бесследно исчезла, и ее следы все еще не обнаружены. Институт «Дурмстранг» не был атакован, но до нас дошли сведения, что Игорь Каркаров был смещен с поста директора, и его заменил Павел Поклепов, известный сторонник Дамблдора. Как следует из отчета, зачитанного Бартемиусом Краучем, террористическая группировка «Орден Феникса» является международным союзом, угрожающим не только Великобритании, но и всей Европе. Огромным прорывом в расследовании преступной деятельности Дамблдора стало сенсационное признание человека, которого мы все считали погибшим. В прошлом году Дамблдор без согласия Министерства Магии назначил на должности профессора Защиты от Темных Искусств иностранного волшебника Гипериона Голдмана. Как выяснилось, данный человек был не кем иным как Геллертом Гриндевальдом — международным преступником, названным одним из самых опасных темных волшебников всех времен. С 1945 года Гриндевальд отбывал свой срок в тюрьме Нурменгард, и в прошлом году поступили сведения о том, что он скончался. «Тело было кремировано, — сообщает Жанетт Майендорф, представитель Министерства Магии Австрии. — На нем не было обнаружено следов насильственной смерти, а камера не была взломана. Последние новости вынудили нас провести повторное расследование, в результате которого мы обнаружили, что тело принадлежало другому человеку. Оно было изменено с помощью зелий и очень искусной магии, на которую сам заключенный был неспособен. Мы пришли к выводу, что его побег был организован извне очень могущественным волшебником, потому что в любом другом случае обман был бы раскрыт». Мы не смогли взять интервью у самого мистера Гриндевальда, так как в данный момент он находится под охраной и помогает следствию разбирать личные дела Дамблдора в Хогвартсе, однако Визенгамот согласился передать «Ежедневному Пророку» копию протокола допроса (см. стр. 4-6). Подлинность протокола подтвердили Корнелиус Фадж и Долорес Амбридж, являющиеся ведущими судьями Визенгамота. Мистер Гриндевальд признается, что именно Альбус Дамблдор ответственен за его побег из Нурменгарда. Подсудимый не помнит точную дату, когда его выкрали из тюрьмы, но он подробно описывает место, где его держали. «Я был ослаблен после заключения. Мне давали какие-то зелья и ничего не объясняли. Затем появился Дамблдор. Он сказал, что я должен изменить внешность и попросил меня помочь ему исполнить наш старый план» — сообщает он. Ранее Гриндевальда судили за его террористические действия в отношении маглов и маглорожденных волшебников, распространение ультраправых идей, участие в политических сговорах (см.стр.4). Как оказалось, Альбус Дамблдор не только поддерживал эту идеологию, но являлся ее разработчиком. Волшебники познакомились в 1899 году и с тех пор поддерживали тесные отношения. «Разногласия появились, когда мы готовились от планов перейти к действиям. Я всегда был сторонником открытых заявлений, Альбус же предпочитал действовать за спиной у власти. Я не хотел ждать, пока он сможет выстроить сеть своих агентов, он же не хотел рисковать репутацией и прямо говорить о своих убеждениях. Полагаю, история нас рассудила, раз в тюрьме оказался именно я», — поясняет Гриндевальд. По его словам, Альбус Дамблдор уже много лет готовил переворот. Он распространял ложные сведения о действиях террористической группировки «Пожиратели Смерти», дабы укрепить свое положение и скрыть собственные мотивы. На данный момент неизвестно, сколько преступлений Дамблдора было списано на Пожирателей Смерти или Того-Кого-Нельзя-Называть. Максимилиан Род добавил, что уже более ста человек заняты архивной работой. Расследование деятельности Дамблдора обещает стать самым крупным делом XX века… Гарри остановился. Он поднял глаза: миссис Уизли смотрела на него так, будто опасалась, что он умрет от сердечного приступа прямо над своей тарелкой. Гермиона, Седрик и Джинни терпеливо ждали, и ничего хорошего не отражалось на их лицах. — Это ложь, — прошептал Гарри, чувствуя невероятную пустоту внутри себя. Он не мог поверить тому, что прочитал. — Ты дочитал до конца? — спросила Гермиона. — Нет, — Гарри с отвращением ткнул пальцем в страницу. Он просто не мог читать эту грязь дальше. Обида, отвращение и гнев затапливали его, но хуже всего было чувство абсолютной беспомощности. Множество людей получили газету этим утром, и Гарри не мог помешать им прочитать эту полную лжи статью. — Мы прочитали допрос Гриндевальда, — сказал Седрик. — Боюсь, для многих его слова будут звучать убедительно. В конце концов, Дамблдор действительно взял его на работу, и я не думаю, что к этому хоть кто-то может отнестись лояльно. Они все повернулись к миссис Уизли. Та тяжело и прерывисто вздохнула. — Я не знаю, что и сказать, — призналась она тихим голосом. — Это бред! — пустота внутри Гарри начала наливаться гневом. — Они… они хотят сделать вид, что преступления Пожирателей были делом рук Дамблдора? Это же чушь. Люциус Малфой в тюрьме, и все знают про Волдеморта и Метки, и… — В конце они говорят, что дело Люциуса будет пересмотрено, — сказала Гермиона. — Волдеморт не выпустит Люциуса, — Гарри был в этом уверен. Люциус и Нарцисса были гарантом того, что Драко будет послушным, а Драко… Что ж, он был отличной приманкой, потому что Гарри не мог бросить его. — О, тут про тебя! — воскликнул Рон. Он ткнул пальцем в страницу, и Гарри прочитал: Уже не раз в комиссии поднимался вопрос о том, насколько правильно не только с этичной, но и с медицинской точки зрения участие в публичных мероприятиях психически нездорового ребенка, коим и является Гарри Поттер. Мальчик, несомненно, всю жизнь был подвержен влиянию Альбуса Дамблдора, который пользовался слабостью Гарри Поттера для достижения собственных целей, далеких от заботы о знаменитом сироте. Дамблдор не раз использовал имя Поттера для давления на публику, и в его владении находилось наследство, оставленное Джеймсом Поттером и Лили Эванс своему сыну. Сейчас местонахождение Гарри Поттера неизвестно. Мальчик может быть опасен для себя и для окружающих, поэтому Аврорат счел необходимым официально объявить его в розыск. Если вы располагаете какими-нибудь сведениями о местонахождении Гарри Поттера… — Ничего нового, — Гарри поморщился. Его давно уже пытались записать в число психически нездоровых людей, и теперь у Волдеморта была возможность это сделать. Подобный шаг хорошо сочетался с его новой, пока не слишком четко очерченной политикой. Он пытался успокоить население, и Гарри боялся, что у него это получится. От этого хотелось плакать. Гарри казалось, что на него несется огромная машина, гремящая и исторгающая клубы дыма. Как он мог остановить ее? У Волдеморта было Министерство, Хогвартс и верные Пожиратели Смерти. Он мог обвинять Дамблдора в чем угодно, мог объявить Гарри в розыск, и ему нельзя было помешать. Волна тошноты поднялась внутри Гарри, и она вовсе не была фантомной. Гарри вскочил на ноги, зажав рот рукой, и бросился к ближайшей уборной. Казалось, вместе с желудочным соком он пытался вытащить из себя отравляющее чувство отчаянья. Оно было намного хуже резкого вкуса во рту. Гарри вспомнил холод и сырость, которые окружали его, когда он в последний раз стоял перед Волдемортом. Том Реддл смотрел на него, и его красивое лицо искажали чудовищные эмоции. Около его ног сидел Драко. Может, было бы лучше, если бы тогда все закончилось. У Гарри не было сил, Малфой был рядом, и холод на лице успокаивал боль. — Гарри, — голос Гермионы за дверью был полон беспокойства. — Ты как? Гарри тяжело задышал. Он хотел ответить ей, что все хорошо, но не мог. Когда через несколько минут он нашел в себе силы умыться и выйти в коридор, его друзья уже ждали его. — Гарри, — Гермиона шагнула к нему и положила руки ему на плечи. — Нужно написать свою статью, — сказал Гарри тихо. Он посмотрел на перепуганных Рона и Джинни и застывшего, словно статуя, Седрика. — Как можно скорее. Наша газета ведь все еще существует? Нельзя, чтобы люди поверили в эту ложь, нам нужно все объяснить им. — И как мы объясним им Гриндевальда? — спросил Седрик. — Дамблдор не сделал ситуацию проще, это точно, — поддержал его Рон. Они переглянулись. В полумраке выражение их лиц разобрать было не так просто, но Гарри все равно уловил что-то странное. Все внутри него снова сжалось. — Вы же не верите тому, что написано в газете? — спросил он тихо. Друзья замотали головами, и Джинни поспешно сказала: — Никто из тех, кто знал Дамблдора, в это не поверит. Но… — она замялась и принялась дергать рукава своего свитера. — Ты уверен, что он не скрывал еще что-то? — Я не знаю, — ответил Гарри. Он не хотел говорить друзьям о том, что был почти уверен: Дамблдор многое скрыл от своих союзников. Но Гарри верил в то, что Дамблдор делал это ради победы. Все, что угодно — ради общего блага. — И что мы будем делать? — спросила Гермиона. Нужно было торопиться. Кто будет поддерживать Гарри и Орден, если Министерство, Хогвартс и население магической Британии будет на стороне Пожирателей? Когда-то Сириус говорил, что люди неохотно расстаются со своим комфортом. Они не будут бороться, если борьба разрушит их мир — пусть даже фальшивый мир под пятой у Лорда Волдеморта. Гарри не мог винить их за это. Их дома, семьи, жизни — все это имело ценность. — Нам нужно начать искать крестраж как можно скорее, — произнес Гарри тихо. — Чем дольше мы тянем, тем сильнее становится Волдеморт. Тянуть больше нельзя, как только Ремус вернется, нужно все ему рассказать. Но я уверен, он скажет про Надзор, и я не знаю, как возразить на это. А мы должны его убедить, что наш план хороший. Друзья хотели что-то ответить, но в этот момент в коридор выглянула миссис Уизли. — Как там… Ох, Гарри, ты в порядке? — Да, все хорошо. Я просто переволновался, — Гарри улыбнулся Молли. Та все еще смотрела на него обеспокоено, будто ожидала чего-то. После пережитого есть не хотелось совсем, но усиливать подозрения миссис Уизли тоже не стоило. — Пожалуй, надо выпить зеленого чаю. Ребята неуклюже вернулись обратно в столовую. От вида еды Гарри не мутило, а вот от раскрытой газеты — еще как. Он пообещал себе перечитать статьи позже: ему нужно было понимать, какие возможности открываются перед Волдемортом. Точнее, какие открыл перед ним Гриндевальд. Предатель. Каждый раз, когда в его груди вспыхивала обида, Гарри безжалостно ее подавлял. Миссис Уизли отправилась делать ему чай. Ее походка была странной, немного неловкой, и Гарри было стыдно от того, что он доставляет этой доброй женщине еще больше беспокойств. Но он никак не мог ей помочь — вестей от близнецов все еще не было. Пока Молли была на кухне, Джинни наклонилась к Гарри и тихо произнесла: — Я тут подумала… ты больше ничего не ощущал? Никаких эмоций, видений — хоть чего-то? Гарри покачал головой. Под внимательными взглядами ему было не по себе. — Я не чувствую вообще ничего, — он поднял руку и потрогал шрам на лбу. Иногда тот саднил, но не более того. Если бы не все остальное, то это время можно было бы назвать одним из самых спокойных. — Это довольно странно, нет? — спросила Гермиона. Она потянулась к своей чашке, но та уже была холодной. — Конечно, это хорошо, потому что так он точно не сможет вновь захватить тебя и следить за нами, но в целом… Когда это началось? — После битвы, я думаю, — в битве шрам болел так, что почти расплавлял череп. Гарри не был уверен, пугает его это перемена или нет. — Я думал, может, из-за случившегося я смог закрыться от Волдеморта окклюменцией? Вроде инстинктивных щитов или вроде того? Не знаю. — Если бы ты мог подглядеть его мысли, это бы нам очень помогло, — заметил Седрик. Он смотрел на Гарри немного иначе, и Гарри без всякой легилименции мог прочитать размышления на его лице. — Действительно, — Гермиона задумалась. — Может, Волдеморт сам закрылся от тебя? Чтобы ты не следил за ним? — Он долгое время накачивал меня своими эмоциями и наслаждался этим. С чего бы ему прекращать? — А разве это не должно работать в обе стороны? — спросил вдруг Рон. Все обернулись к нему, и он стушевался. — Я имею в виду, он ведь поменял себя и Гарри местами. Может, Гарри внушил ему чувство вины или вроде того, вот он и прекратил. — Хорошая мысль, — согласилась Гермиона. — Немного совести Волдеморту бы не помешало. Гарри вдруг вновь подумал о битве. Там, около барьера, он смотрел на Драко, и вся его боль была направлена к Волдеморту. Он пытался утопить его в ней так же, как Том топил его в страданиях. Но получилось ли у него? И если Том что-то почувствовал — неужели оно было настолько сильным, что он предпочел и вовсе отрезать себя от Гарри? Некстати вспомнился недавний сон, и Гарри снова затошнило. — Сейчас это не важно, — сипло сказал он. Он услышал шаги возвращающейся миссис Уизли. — Надо решить, как убедить Ремуса. — На этот счет у меня есть мысль, — быстро прошептал Седрик и тут же натянул на лицо улыбку. Когда миссис Уизли вошла в столовую, все смотрели в свои тарелки. — Вот оно, — сказал Седрик и ткнул пальцем в страницу. Гарри, Рон, Гермиона и Джинни прильнули к нему, вчитываясь в ровные строчки на желтой бумаге. Это была одна из тех книг, что Гермиона украла из Запретной секции, и ее состояние оставляло желать лучшего: корешок отваливался, а страницы были хрупкими, словно высушенные листы. Впрочем, содержание было гораздо важнее — это был каталог артефактов. — Я не думал, что это нам подойдет, но раз мы все равно хотим… — Седрик одними губами произнес «Отдел Тайн». В книге было написано: «Врата Лордрика» являются одной из немногих реликвий, сохранившихся после разрушения замка Нот-Баррдан гоблинским королем Попюлюдсом в 1367 году. Артефакт представляет собой часть стены с остатками дверного прохода. Верхняя часть рамы сохранилась превосходно, нижняя — обуглена. Рама изготовлена из дуба. На дереве высечены руны на старогоблинском. Перевод сохранившейся части выполнен М.Л.Н. Дорруа: «… тот, кто зайдет… сомнения пусть останутся по ту сторону, а ныне будут лишь чистые помыслы, и не убоится он топора, коли нет на нем зловредности…». Описание свойств «врат» дошло до нас в дневнике Альфреда Фьюса, написанного в 1051 году (см.564.3242.380). Король Лордрик (941(937)-1022) приказал заколдовать ворота своего замка, чтобы ни одно зачарованное существо не смогло переступить порог. «Врата Лордрика» остаются одним из самых сильных артефактов подобного назначения, и наложенные на них чары до сих пор не изучены до конца. Одной из теорий является использование волоса единорога по периметру… — Профессор Биннс рассказывал нам про гоблинскую войну 1360-х, — Гермиона закусила ноготь. — Но я что-то не помню ничего про паранойю короля Лордрика. — А ты помнишь все, что говорил Биннс? — хмыкнул Рон. — Мой предел гоблинских войн закончился еще в первых веках. — Не все, но... Если уж это запись из каталога... — Они хранятся там, — сказал Седрик уверенно. — Может, мы сможем их найти? — Я встречал водопады с такими свойствами, — задумчиво сказал Гарри. — Но они могли снять только внешние чары. Вроде Оборотного зелья. — Там дальше написано о таком, — Диггори кивнул. — Что изучение этих ворот толкнуло волшебников на изобретение схожих артефактов. — Думаешь, им подвластны все чары? — Гарри посмотрел Седрику в глаза. Водопад в Гринготтсе и тот, который создал Том Реддл в Тайной Комнате, не смог уничтожить темное проклятие, лежащее на Гарри. Но эти водопады не были так сильны — может, у «Врат Лордрика» это вышло бы лучше? — Возможно, — ответила вместо Седрика Гермиона. — Нам должно хватить. — То есть, вы хотите, чтобы мы нашли это там? — Джинни нахмурилась. — А мы… сможем? Я почти уверена, что там немало места. — Это вроде как кусок крепостной стены, — улыбнулся ей Седрик. — Немаленький, видимо. Найти это легче, чем то. Гарри рассмеялся от подобных формулировок. Он не был уверен, что Врата им помогут, но, с другой стороны, им все равно нужно было попасть в Отдел Тайн и нужно было снять Надзор. Если они могли убить двух зайцев одним выстрелом, то это было удачей. Это можно было предложить Люпину. — Расскажем об этом Ремусу, — решился Гарри. Он вспомнил первый разговор на эту тему: может, делать это одному было не столь уж хорошей идеей. От этой мысли немного полегчало, и Гарри предложил: — Мы можем сделать это все вместе. Ребята переглянулись и кивнули. Они были полны решимости, но Люпин, словно чувствуя их ожидание, не спешил возвращаться. Весь день в доме стояла тишина и отвратительное спокойствие. Миссис Уизли, измаяв себя волнениями, уселась в гостиной с вязанием, и Гарри никогда еще не приходилось видеть человека, с таким остервением двигающего спицами. Гермиона и Джинни решили ее поддержать и заняли места рядом с ней. Они говорили только о пустяках, вроде протекающей крыши и того, что можно приготовить на ужин, но это не слишком помогало разрядить атмосферу. Гарри, Рон и Седрик вышли во двор. Компания для прогулки вокруг дома была странной, и вскоре Гарри начал подозревать, что лучше бы он присоединился к вязанию. Обсуждать снова план не хотелось, потому что мысли никуда не двигались и ходили по кругу, а других тем и не было. Крестражи, семья, отношения — то, о чем Гарри мог поговорить с Роном, было болезненно и неудобно для Седрика, и наоборот. В итоге их единственной темой стал квиддич. — Кажется, я видел в кладовке одну метлу, — рассуждал Уизли, пиная снег. На нем была смешная шапка с огромным помпоном, и Гарри бы обязательно хихикнул, если бы ему и Седрику не выдали точно такие же. Миссис Уизли словно подозревала, что отмороженные уши могут их убить, поэтому настаивала беспощадно. — На одной метле далеко не улетишь, — глубокомысленно заявил Седрик. Он шел так близко, что иногда его голая ладонь касалась руки Гарри. — Да и куда? Не думаю, что барьер поднимается очень уж высоко. — Хотел бы я еще раз сыграть в квиддич против всех, — потянул Рон мечтательно. — Кто вообще это придумал? Я уже и не помню. В последней игре участвовал Драко, и половина семейства Уизли переоделась в зеленые цвета Слизерина. И Рон тогда все еще был зол. Гарри помнил его бредовую теорию о том, что Драко просто пытался выбрать выигрышную сторону — ему оставалось лишь надеяться, что Рон больше так не думает. Гарри поглубже спрятал нос в шарф. Ему вдруг очень сильно захотелось поговорить о Драко, просто вспомнить, как тот ходил по Хогвартсу, придерживал рукой свою сумку, отвечал на уроках… Он боялся, что его образ станет лишь воспоминанием. Или вовсе игрой воображения. Но ни Рон, ни Седрик не годились для такого разговора, и Гарри оставалось только вздыхать. Если бы Сириус был здесь. Или Северус. — Ты в порядке? — спросил у него Седрик. Гарри кивнул и натянуто улыбнулся. До самого вечера ничего не происходило. Шатания вокруг дома стали утомительными и пришлось сдаться: ребята уселись в гостиной и принялись наблюдать за вязанием. Затем пришло время готовки, уборки… Гарри казалось, что кто-то особенно зловредный приклеил стрелку часов к циферблату: иного объяснения тому, что время тянулось так медленно, у него не было. В какой-то момент Гарри овладела решимость, и он забрался на диван с газетой в руках. Он прочитал ее целиком дважды. В целом ситуация была такой же, как и при первом впечатлении. Гриндевальд рассказывал о светлых помыслах и муках совести, которые не позволили ему повторить ошибок прошлого и вынудили оповестить Министерство о планах Дамблдора. Сириус был назначен главой Пожирателей, а газета «Правда» названа пропагандистской и опасной. Ближе к ужину вернулся Артур. Он был взволнован и растрепан и поспешил обнять свою жену. Услышав его голос, ребята сбежались со всего дома. — Ремус весь день в типографии, — сказал Артур, завидев их лица. — Остальные передают сведения. Фадж назначен Министром, но, видимо, он ждет указаний. — И какой план действий у Ордена? — спросил Седрик, скрестив руки на груди. Они все так и застыли в прихожей. Миссис Уизли обнимала мужа: казалось, с его приходом она совсем обессилела. — Печатать «Правду», — Артур растерялся. Он поглаживал жену по спине и смотрел на ребят удивленно. — Следить. Волдеморт что-то готовит, но пока неясно, что именно. Много Пожирателей отправились в магловский Лондон, но следить за ними там намного труднее. — Они убивают маглов? — нахмурилась Гермиона. — Если и убивают, то это не привлекает особого внимания. Гарри заметил, как Гермиона поджала губы. Ей не позволяли нормально общаться с родителями, и она волновалась. А Гарри злился: пока Орден был занят слежкой и попыткой понять ситуацию, он бы уже мог заниматься крестражами. Грюм и прочие не осознавали, насколько иной была ситуация сейчас. — Когда вернется Ремус? — спросил Гарри. — Думаю, ночью, — Артур постарался улыбнуться. Он не понимал, что назревает, и хотел успокоить взволнованных детей. За ужином он рассказывал про переполох в Ордене. Грюм и остальные предпочли бы скрыть участие Гриндевальда, но теперь правда раскрылась, и им приходилось отвечать. Конечно, Пророку никто не верил, но сомнения все равно возникали: Геллерт Гриндевальд был преступником ничуть не лучше Волдеморта, и если Дамблдор поддерживал его… Это наводило на мысли, и винить людей за эти сомнения было глупо. Ремус действительно не возвращался до ночи. Ребята собрались в спальне Гермионы и Джинни уже переодетые в пижамы. Надежда на то, что они успеют поговорить с ним сегодня, стремительно таяла. Когда они отчаялись и решили, что пора расходиться, снизу послышался шум — Ремус вернулся. Мистер и миссис Уизли уже отправились спать, поэтому Люпин старался быть потише. С лестницы ребята наблюдали за тем, как он вешает мантию на крючок и, устало проведя ладонью по лицу, отправляется на кухню. — Сейчас? — спросил Гарри шепотом у своих друзей. — Он очень устал, — заметил Рон. — И это сыграет нам на руку, — Седрик преисполнился уверенности. Он первым начал спускаться по лестнице, и остальные двинулись за ним. Люпин услышал их еще в коридоре: когда ребята подошли к дверям, он уже стоял около кухонной тумбы, скрестив руки на груди. Его взгляд был полон подозрения и странной обреченности. — Я не удивлен, — сказал он тихо. Рядом с ним дымилась чашка с кипятком. — Папа сказал, что толком ничего неизвестно, — сказал вдруг Рон. — А про Фреда с Джорджем? — Боюсь, я скажу то же самое, — немного растерянно отозвался Ремус. — Мы хотели поговорить с тобой о поиске крестражей, — признался Гарри, прерывая его. — И прежде чем ты скажешь, что мы это уже обсуждали, пожалуйста, выслушай нас. — Я не думаю, что в этом есть смысл, — Ремус окинул их всех строгим взглядом. Он потянулся к своей кружке и отпил кипятка. Гарри сделал шаг вперед: — Ты же читал газету, — проникновенно сказал он. — Ты понимаешь, к чему все идет. С каждым днем Волдеморт будет становиться сильнее. Как скоро люди поверят, что настоящее зло — это мы? Чем быстрее мы найдем крестражи, тем быстрее все закончится. — У нас есть план, Ремус, — поддержала его Гермиона. — Просто выслушай. Люпин согласился: Гарри подозревал, что ему просто хотелось узнать, какого плана можно ждать от кучки школьников без волшебных палочек. Они отправились в столовую и расселись вокруг Карты Мародеров. Гарри не мог отказать себе в маленькой слабости и проверил, как там Драко. В столь поздний час Малфой сидел в гостиной в одиночестве. Наверное, читал, потому что представить его уснувшим в таком месте было невозможно. У него опять были проблемы со сном? Несколько долгих секунд Гарри смотрел на его имя, мечтая, что Драко ощутит его внимание, а затем повернулся к Ремусу. Тот наложил Заглушающие чары, но более не делал никаких попыток ускорить разговор. Он потягивал кипяток и окидывал собравшихся тяжелым взглядом. Разговор не был простым. Гарри начал издалека. Ему было неприятно признаваться в том, что он использовал Лили как повод, чтобы поговорить со Слизнортом — и по лицу Ремуса было видно, как больно ему было это слышать. Он не прерывал, но осуждение в его глазах было достаточно красноречивым. Гарри рассказал про Отдел Тайн, про воспоминания, отданные Слизнортом, про их план с артефактом. — Гарри, мне и раньше казалось, что ты недооценивал опасность, но это, — Ремус даже отставил кружку в сторону. Его руки тряслись. — Вы с ума сошли. Проникнуть в Отдел Тайн? Нас всех схватят еще на подступах к Министерству! — В прошлый раз удалось, — возразил Гарри. — С помощью Оборотного зелья мы проникнем в Министерство. А в Отделе Тайн — что ж, в моих воспоминаниях мы смогли найти зал пророчеств, так что найти библиотеку мы тоже сможем. Никто не будет нас там поджидать. Волдеморт наверняка уверен, что Орден никуда меня не выпустит. И нам постоянно говорят, что в Министерстве царит переполох — разве это не лучшее время? Если мы будем ждать неизвестно чего, Фадж наладит все службы, и тогда проникнуть туда будет еще сложнее. — А если вы ошиблись? Если этот артефакт не снимет с вас Надзор? — Если мы найдем что-то о крестражах, то это будет не зря. — И что потом? Вы вернетесь сюда? С заклятием Надзора Гарри мог не слишком многое. Но он мог использовать магию лишь по необходимости и тут же сбегать? Он давно не практиковал аппарацию, но, возможно, у него бы получилось. И он мог взять с собой Седрика, не скованного Надзором. И связаться со Снейпом, который бы точно придумал, как поступить. — Что нам еще остается? — делиться своими планами Гарри, конечно, не собирался. Ремус замолчал на несколько минут, обдумывая его слова: — В дом Дурслей приходить бессмысленно, — сказал он, наконец. — Орден предупредил их, и они уехали. А жить в палатке — да, вы хорошо придумали, но как насчет еды? Собираетесь воровать? — У Ордена скоро тоже закончится еда, — заметила Гермиона. — Какой план у вас? — Мне это не нравится, — вынес вердикт Ремус. — И больше всего мне не нравится то, что ты, Гарри, скрыл от нас столь важную информацию. Орден вполне может повторить твой план и проникнуть в Отдел Тайн, и нет нужды тащить с собой детей. — Да, Орден может, но Надзор с нас никто не снимет. — Ты просто вбил себе в голову идею, что должен сделать все сам! — Ремус снова начал злиться. — Но это не так. Дамблдор обращался с тобой, как… как с солдатом, не знаю, но это было лишь его отношение. И оно было в корне неправильным. — Это ты вбил себе в голову, что должен защитить меня и заменить Сириуса, — безжалостно ответил ему Гарри. — Я вовсе не хочу заменить Сириуса! — Тогда хватит пытаться! Я должен заняться крестражами, потому что я один могу их почувствовать. Я несколько лет только и делал, что готовился к этому. А Сириус, — Гарри больно было произносить его имя, но он знал, что так надо, — думаешь, он был бы на моей стороне или на стороне Ордена? Думаешь, он бы сидел здесь? Он без магии сбежал из Хогвартса, лишь бы быть причастным и не сидеть взаперти! — И он умер! — рявкнул вдруг Ремус. Он резко подался вперед, и его лицо ожесточилось. Усталость исчезла, и ей на смену пришло что-то звериное. Гарри показалось, что глаза Люпина вспыхнули желтым огнем, но это видение тут же исчезло. Ремус тяжело дышал, глядя ему в лицо, но Гарри его не боялся. Все внутри него словно окаменело. — Да, он умер, — сказал он тихо. — Как и мои родители. Как и Дамблдор. Как и многие другие, кто умрет завтра или через неделю. Мы на войне, и эта война не закончится, пока жив Волдеморт. И я не буду сидеть здесь и смотреть, как он убивает дорогих мне людей. Если ты мне не поможешь, я найду другой способ. И когда я это сделаю, ты не посмеешь сказать, что хочешь меня защитить. И мне этого не нужно. Мне нужно, чтобы ты присоединился к нам и помог сбежать отсюда. И если ты не хочешь сделать это для меня, сделай для Сириуса, потому что он ненавидел свое заключение на Гриммо и медленно умирал в том проклятом доме. И мы потеряли его, потому что не поняли, что он окончательно зачах. Ремус смотрел на него пустым взглядом. Гарри пытался отдышаться. Все остальные в комнате вдруг исчезли для него, и он видел перед собой только лицо Люпина, его морщины и седеющие волосы. Он был зол, и ярость клокотала внутри него. Люпин был его другом, он был другом его родителей и крестного, и Гарри заботился о нем — но он должен был понять. — Ты упрекаешь меня за то, что попираю твою волю и пытаюсь о тебе заботиться, — медленно проговорил Люпин, и в его голосе звучали обиженные нотки. — Но разве это не лицемерно с твоей стороны? Разве ты не собираешься сделать то же самое с Драко Малфоем? Гарри вспыхнул, будто спичка. — Не приплетай сюда Драко! — Почему нет? — возмутился Ремус. — Он ушел по своей воле, так же, как хочешь поступить ты. Но тебе можно его защищать, а мне тебя нет? Я понимаю, я не твой отец и даже не твой крестный, но ты не чужой мне человек. Думаю, ты должен понимать, как невыносимо видеть, когда дорогие тебе люди рискуют своими жизнями ради амбициозных планов. Гарри вдруг резко осознал, что они не одни в этой комнате. Остальные притихли и переводили взгляд с него на Люпина. По их растерянным лицам ничего нельзя было понять, и Гарри не знал, что они думали об этой сцене. И это было неважно. — Это совсем другая ситуация. Драко один среди врагов, — медленно произнёс Гарри, сжимая руки в кулаки. — И когда у меня получится вернуть его, я спрошу, почему он не попросил моей помощи. Так же, как здесь и сейчас мне нужна твоя. Я ценю то, что ты хочешь меня защитить, и предлагаю тебе делать это там, где от меня будет больше пользы. Ты можешь находиться на связи с Орденом и контролировать ситуацию, но мы все будем участвовать. У нас будут волшебные палочки, и не будет никаких секретов. — Гарри… — Решай, Ремус, — Гарри поднялся и навис над столом. — Но поторопись. Чем дольше ты думаешь, тем сильнее Волдеморт. И тем меньше у нас шансов победить. Гарри бросил на ребят быстрый взгляд. Они засуетились и тоже встали из-за стола. Люпин молча наблюдал за тем, как они уходят, и сложно было понять, чего в его взгляде было больше — раздражения, удивления или испуга. Коридор и лестницу друзья миновали в молчании. Гарри все еще казалось, что его внутренности сковал лед: ему было тяжело дышать, и нечто темное в груди опасно шевелилось. Он пытался успокоить это ощущение, боясь, что даже столь легкое прикосновение к крестражу отразится на нем. Вдруг он напугал своих друзей? Гарри чувствовал на себе их тяжелые взоры. — Посмотрим, что он скажет, — прервала молчание Гермиона. Когда Гарри посмотрел на нее, она не казалась напуганной. Скорей, наоборот, она была довольна. Серьезная решимость горела в ее карих глазах. — Если он не согласится, мы застрянем тут, — заметил Седрик. — И блеф не поможет. Или… не блеф? Гарри пожал плечами. — Беспалочковая магия? — предложил он. — Будем надеяться, что до этого не дойдет. Гарри опасался, что им придется вновь вылавливать Ремуса и спрашивать его решение, но, к счастью, этого не произошло. Люпин дал ответ на следующий день.