***
— Думаю, она будет в порядке, — сказала Гермиона, возвращаясь в гостиную. В руках у нее были остатки ткани для повязок, а над плечом висела целая стая бутылочек с лекарственными зельями. Гермиона взмахнула волшебной палочкой, и они все ровным строем опустились в коробку. — Насколько все плохо? — встрепенулся Рон. — У нее сильно обожжен бок и бедро, но огонь вовремя потушили. Я использовала все зелье против ожогов, что у нас было, и дала ей обезболивающее. Она смогла заснуть. Гермиона опустилась на пол рядом с Роном, прижавшись к нему плечом. На какое-то время воцарилась давящая тишина: никто ничего не говорил, но все прекрасно знали, о чем думают остальные. За стенами палатки завывал ветер. — Ремус, — подала голос Гермиона. — Как твои ребра? — Зелья делают свое дело, — Люпин слабо улыбнулся. — Ничего страшного. Они снова замолчали. Близнецы сидели на диване, прижавшись друг к другу: Джордж обнимал Фреда за плечо, а тот теребил в руках бахрому на подушке, завязывая ее в неряшливые узелки. Седрик наблюдал за его руками так пристально, словно был невероятно заинтересован в этом нехитром процессе; он цеплялся за подлокотники, не замечая, как дрожат от напряжения его пальцы. Это длилось несколько долгих минут, и воздух, казалось, становился вязким и тяжелым, наполняясь запахом лекарств, кошек, пыли, теплоты, шерсти, чая, боли и смерти. Он… — Гарри, — позвала Гермиона. — А ты? Гарри вздрогнул, вынырнув из своих мыслей. На миг ему показалось, будто что-то обрушилось на него, и он сжался в своем кресле, сильнее прижав колени к груди. — Что? — переспросил он. — Как твое самочувствие? — Нормально. Он уткнулся лицом в колени, прячась от ее сочувствующего взгляда. Он боялся, что в любой момент в ее глазах промелькнет искра страха — этого он бы не выдержал. Гермиона вздохнула. — Думаю, нам стоит лечь спать, — сказала она. — Мы все устали. — Ты права, — поддержал ее Ремус. — Сначала мы отдохнем, а потом обсудим все случившееся и посмотрим на то, что нам удалось вынести. Все хорошо. Это было не так. Далеко не так. Гарри поднял на него глаза — Ремус смотрел прямо на него. Он хотел сказать, что не нуждается в этих жалких утешениях, что он прекрасно осознает все произошедшее и свою роль в этом, но промолчал. Он медленно поднялся из кресла и принялся расстегивать мантию: она была тяжелой и пахла гарью. — Гарри, — услышал он голос Седрика. — Прежде чем ты уйдешь… — Он не может делать это, когда он далеко, — ответил ему Гарри, догадываясь о сути вопроса. В глубине души он надеялся, что Седрик имел в виду нечто совсем другое, но Диггори промолчал, и это было красноречивей любых слов. — Завтра, — уже тверже сказала Гермиона. — Прошу вас. Гарри посмотрел на своих друзей. Если бы все внутри него уже не крутило от сомнений, боли и страха, то в этот миг ему стало бы хуже. Его друзья были такими… хрупкими. Будь на его месте Волдеморт, ему не понадобилось бы много сил и хитрости, чтобы убить их — дрожащих, израненных и верящих в то, что случившееся можно оставить позади. Им казалось, что, вернувшись в палатку, они захлопнули дверь перед лицом зла, и то не может проникнуть в этот теплый мирок. Но это было не так. Гарри был прямо здесь. — Я схожу в душ первым, — сказал он. — Хорошо? Никто не был против. Им стоило поговорить обо всем без него. А ему — подумать в одиночестве. Гарри захватил из спальни первое, что попало под руку, и ушел в ванную. Она представляла собой такую же крошечную комнату, завешанную шторой, как и все остальные помещения в палатке. На невысоком столике стояли старые шампуни, валялись истертые кусочки мыла и жесткие, будто проволока, мочалки. В самом центре стояла старая ванная: она была заколдована, и вода в ней никогда не остывала, но набирать и убирать ее приходилось самому. Гарри задернул штору и скинул с себя одежду. Ему хотелось немедленно ее сжечь, но он ограничился тем, что затолкал ее на самое дно корзины. Он ощущал себя грязным, наполненным липкой темнотой. Синяки покрывали его тело, и самым ужасным среди них был красный след на запястье — в том месте, где пальцы Волдеморта впивались в его кожу. Он уже начинал темнеть, и Гарри был уверен, что рано или поздно он станет черным. Это нельзя было смыть. Сколько бы Гарри ни тер себя, ему все еще казалось, что чужие пальцы крепко стискивают его. Может, так и было. Может, Волдеморт все еще пытался найти его. Но отчего-то он не мог этого сделать — Гарри не мог ему позволить. Пока что. Он совершил ошибку. Гарри и не осознавал, насколько он на самом деле привык полагаться на свое везение: ему казалось, что все эти ужасные события, выпавшие на его долю, просто обязаны окупаться чудесными совпадениями. Все так и было, правда? Сколько раз он спасался только чудом, в последний момент, потому что кто-то другой решил прийти ему на помощь. Но это ведь не было данностью? Джинни могла умереть. И это была не быстрая смерть от Авады Кедавры — это было медленно и мучительно, и Волдеморт прекрасно знал это, когда посылал в нее заклятие. Если бы не Орден, если бы не таинственный осведомитель — остальных ждала бы та же участь. Тонкс была права. Это могло повториться снова, и они не могли себя защитить. Гарри стоило остаться там. Выбери одного. Попробуешь сбежать, и Драко Малфой ответит за это. Или его судьба тебя не волнует? Гарри обхватил себя руками, сжимаясь в жалкий мокрый комок. Вдруг он сказал Драко об этом? Сказал, что Гарри трусливо сбежал за своими друзьями, зная, что Малфой будет страдать от этого выбора? Вдруг Драко решил, что Гарри выбрал спасать себя, а не спасать его? Гарри стоило остаться. Все было бы лучше. Волдеморту не было бы дела до его друзей, не будь Гарри в их компании. Никто не стал бы тратить время на школьников и одного потасканного жизнью оборотня. И Драко с его семьей оставили бы в покое. Но не теперь. Теперь Волдеморт был взбешен, и он мог сделать все, что угодно, чтобы Гарри как следует прочувствовал последствия своего выбора. Тот палец, что показывала Беллатриса — Гарри боялся думать о большем. Реддл не собирался убивать Драко, конечно, нет, но он мог пытать его, отрезать от него части и показывать Гарри в кошмарах, насколько роковой стала его ошибка… Он должен был все исправить. В глубине души Гарри прекрасно понимал, что он должен сделать. У него не было другого выбора. — Гарри? — голос Рона прервал его размышления. Рыжая макушка замаячила в щели. — Что? — Ты в порядке? — друг, потоптавшись немного за шторой, все же заглянул. Его взгляд пробежал по плечам Гарри, и Рон выдавил из себя сочувствующую улыбку. — Ты тут довольно долго сидишь, и ни звука… — Я сейчас выйду. Рон оглядел комнату так, словно опасался, что кроме Гарри тут может быть кто-то еще, и ушел. Пришлось вылезать: горячая вода создавала обманчивое ощущение защищенности. Гарри вытерся и натянул на себя свитер, натягивая рукава на ладони — следы от пальцев хотелось скрыть. В гостиной почти ничего не изменилось, только Ремус исчез. — Он вышел проверить чары, — пояснила Гермиона тихо. — Он тревожится. — Как и все мы, — хмуро ответил Седрик. — Знаете, что, — подал вдруг голос Фред. — Я просто хочу, чтобы этот день закончился. Джордж, мы идем спать. Джордж посмотрел на него растерянно, но все же поднялся. Близнецы ушли, плотно задернув штору в свою комнату. Гермиона отправилась в ванную, а Гарри, воспользовавшись заминкой, сбежал в спальню. Он забрался под одеяло и укутался с головой, скрываясь ото всех любопытных взглядов. Он взял с собой палочку, и теперь прижимал к груди, смутно надеясь, что это поможет ему. Он не мог спать — во сне его ждали только кошмары. Гарри должен решить, что делать дальше. Так не могло продолжаться. Гарри просто хотел защитить своих любимых. Разве эта цель была хуже охоты за крестражами? Разве она не стоила того, чтобы бороться за нее? Разве Драко не заслуживал того, чтобы Гарри спас его? Волдеморт был сильнее. Он возвышался над Гарри, словно огромная черная башня, и планы по его уничтожению теперь казались такими же неубедительными, как попытки разрушить эту башню голыми руками. Он собирался убить их всех. Убить Драко. Гарри стиснул палочку и сжался в комок, прячась под одеялом. Если раньше Волдеморт мог просто держать Малфоя поблизости, то теперь он был зол. Что он собирался сделать? Гарри затошнило от предположений. Казалось, что все его кости и мышцы превратились в желе, и он больше никогда не сможет подняться. Он вновь подумал о том, что было бы, если бы Тонкс не вытащила его. Куда бы Волдеморт его отправил? Что бы сделал? Гарри представил, как вся его жизнь замкнулась бы в пределах каменной клетки. Он так глубоко погрузился в эту идею, что почти ощутил холодный сырой воздух на своем лице. Увидел его красные глаза, загорающиеся во мраке. Услышал тихие шаги Волдеморта, приближающегося к нему. Но шаги были не только в его воображении. Гарри вздрогнул, прислушиваясь: кто-то зашел в комнату. Кровать Седрика скрипнула. Гарри ждал, что сейчас зашуршит одеяло, но этого не происходило. В тишине было слышно, как воет ветер за стенами палатки. — Как это ощущается? — спросил вдруг Седрик. Гарри вздрогнул. Он выглянул из одеяла: Диггори сидел на своей постели, сгорбившись, и смотрел на него. Его волшебная палочка лежала на покрывале. Гарри разглядывал его через плечо, опираясь на локоть, и не знал, что сказать. Без очков он не мог разглядеть выражение его лица, но подозревал, что ничего хорошего он бы там не увидел. — Что ощущается? — Когда он делает это. Проникает в твой разум. Гарри сжал одеяло в пальцах. — Это больно. Как и всегда. — А… другое? — Седрик посмотрел на штору. — Оно ощущается как-то? — Нет, — Гарри не хотел об этом говорить. Напоминать себе и окружающим о сгустке тьмы внутри. Он натянул одеяло до подбородка, надеясь, что Седрик отступится, но тот продолжал разглядывать его. — Твое лицо меняется, когда он это делает, — выпалил вдруг Седрик. — В прошлый раз я не распознал это сразу, но сегодня, когда я увидел его в реальности… Это выглядит так, словно его собственные черты искажают твои. Это не скрыть. Если он сделает это снова, я замечу. — Седрик, ты… — Мы сможем, Гарри, — неожиданно жестко сказал Седрик. — Все здесь готовы рискнуть своими жизнями. Он не победил. — Ты видел, что произошло, — горло Гарри сжалось от горечи. — Видел, какой он. Ему не пришлось даже сражаться с нами, чтобы победить. Если бы не Орден, вы все были бы мертвы, а он получил бы то, что хотел. — Это война, Гарри, и все это прекрасно понимают. Разве? Гарри натянул одеяло повыше. Седрик был полон праведного гнева и надежд, что он сможет стать героем и отомстить. Но стоило ли оно того? Стоила ли его попытка той мучительной смерти, что ждала бы его в случае провала? Гарри не хотел наблюдать за этим. Его мысли начинали ходить кругами. Это было бессмысленно. Седрик хотел сказать что-то еще, но в этот момент штора отодвинулась, и в комнату зашел Рон. Он уставился на них, и пару секунд царила тишина. Гарри воспользовался этой заминкой, чтобы отвернуться к стене и вновь натянуть одеяло на голову. Он не хотел больше разговаривать, не хотел спать — он хотел встать и уйти, но боялся, что в этом случае кто-нибудь последует за ним. Поэтому он просто лежал в жаркой темноте и сжимал волшебную палочку. Рон и Седрик тоже молчали. Они шуршали одеялами, укладываясь. Вновь воцарилась тишина, но она была напряженной и искусственной: никто не спал, и все это понимали. Гарри поглаживал пальцами древко волшебной палочки Сириуса: он не мог не гадать, как бы крестный поступил, окажись он здесь сейчас. Он никогда бы не сдался, конечно, он желал бы сражаться до конца. Но как бы он поступил, если бы его друзья были в плену у Волдеморта? И от его, Сириуса, действий зависело бы их выживание? Гарри решил, что крестный бы не дрогнул. То, что он сказал Хвосту давным-давно: я бы лучше умер. Он бы умер, но не предал их доверие, а Гарри предавал Драко, прячась здесь. Попробуешь сбежать, и Драко Малфой ответит за это. Драко могли пытать прямо сейчас. В эту самую секунду он мог истекать кровью. Насколько зол был Волдеморт? Насколько богатой была его фантазия? Хорошо — подумал Гарри. Как иначе он мог поступить? Он долго лежал без сна, гоняя в голове одни и те же мысли. Он чувствовал себя обессиленным. Тело болело, голова была тяжелой, а шрам мерзко покалывало. Волдеморт наверняка готовил для него кошмарное видение, но Гарри не желал доставлять ему такой радости. Однако усталость начала брать свое, и пришлось вылезти из кровати. Гарри на цыпочках вышел в гостиную. Он зажег свечу, чтобы свет не разбудил остальных, и уселся за кухонным столом. Вид этой крошечной свечи напомнил ему совсем другой образ: страшный и болезненный. Ему показалось, что в ее пламени вновь открылся живой глаз, но это было просто видение: Гарри моргнул, и глаз исчез. Больше это было не важно. Безопасность Драко и друзей была его главной целью. Малфой не мог сбежать, бросив своих родителей среди врагов, поэтому нужно было подумать и о них. Гарри хмыкнул: мог ли он предположить, что когда-нибудь Люциус Малфой будет в числе тех, кого ему придется защищать? Но как он мог это сделать? Волдеморт мог пообещать ему все, что угодно, но это не значило, что он собирался сдержать слово. И он вряд ли согласился бы отпустить Драко до того, как Гарри окажется у него в руках. Он мог вообще отказаться сотрудничать. Гарри об этом совсем не подумал. Может, Волдеморту вообще не нужна была его покорность: он был садистом, и сопротивление наверняка доставляло ему большее удовольствие, нежели смирение. Может, он бы порадовался, увидев Гарри на коленях, но готов ли он обменять своих пленников и потенциальных жертв на этот образ? Гарри не знал, но начинал думать, что Том бы отказался от всех его условий, лишь бы просто досадить ему. Он мог просто ждать. — Гарри? Гарри поднял глаза. В гостиной стояла Гермиона. Она переоделась в шорты и футболку, а волосы ее торчали во все стороны, словно она долго ворочалась во сне. — Почему ты не спишь? — спросил Гарри. — Слишком много мыслей, — Гермиона приблизилась и села рядом с ним. — А ты? — Слишком много мыслей, — Гарри невесело улыбнулся. Какое-то время они посидели в тишине, разглядывая пламя свечи и слушая, как дрожат стены палатки. Гарри хотел бы спросить совета, но знал, что никто из друзей не поймет его. Да и кто бы понял? Снейп бы понял. В конце концов, разве он не стоял перед Волдемортом на коленях, моля пощадить Лили? Гарри не желал стоять на коленях, но видеть Драко мертвым он не желал больше. Гордостью можно было и пожертвовать. Горло Гарри сжалось, когда он подумал, что никогда больше не увидит своего профессора. Как тот отреагирует, узнав, что Гарри погиб? Будет ли он плакать? Или просто примет то, что все, кто заботился о нем, мертвы? Ведь Гарри был последним. — Что это? — вдруг спросила Гермиона. Она протянула руку и коснулась запястья Гарри, чуть приподняв его рукав и обнажив синяки. В полумраке они уже казались черными. — Господи, Гарри… — Пустяк, — он попытался спрятать его, но подруга не позволила. — У нас осталось немного мази, — Гермиона встала и отправилась рыться по шкафам. Она вытащила на свет полупустую баночку и вернулась обратно. — Почему ты не сказал? — Это неважно, — ужасные синяки были такой мелочью по сравнению со всем остальным. Гарри отстраненно наблюдал, как Гермиона поднимает его рукав и разглядывает следы. Ее собственные пальцы казались невероятно тонкими по сравнению с ними. — Не могу поверить, что мы сбежали от него, — прошептала она вдруг. — Я тоже, — ответил Гарри. Гермиона нанесла мазь на черные следы и начала втирать мягкими, медленными движениями. Кожа разогревалась. Гарри, словно в трансе, наблюдал за ее руками. Гермиона все втирала и втирала мазь, но ничего не менялось: синяки были такими же черными, как и прежде. Наконец, Гермиона остановилась. Ее лицо казалось осунувшимся и очень взрослым, а глаза блестели от слез. Гарри медленно отодвинул свою руку: он сомневался, что мазь поможет. Следы, что оставлял на нем Волдеморт, были гораздо глубже синяков и царапин. — Прости, — Гермиона с сожалением смотрела на его руки. — Ничего не получается, я не знаю, что сделать… — Все нормально. Они снова замолчали. Гарри не мог думать о своем «плане», когда рядом была Гермиона: ему казалось, что она каким-то образом догадывается о его мыслях, и это причиняет ей боль. Но Гарри должен был защитить ее. Гермиона поддерживала его все это время, но в этот раз Гарри был совсем один. — Если мы ничего не найдем в книгах, — медленно произнесла Гермиона, — что мы будем делать? Гарри внимательно посмотрел на нее. — Все будет хорошо, — ответил он невпопад. Гермиона вскинула глаза: она словно заметила что-то, предположила, догадалась… Но она ничего не сказала, только взяла Гарри за руку. Он крепко сжал ее пальцы в ответ, чувствуя, как они мелко подрагивают. Они сидели так еще очень долго: взявшись за руки и глядя на свечу. Ветер то поднимался, то спадал, и Гарри прислушивался к нему. Когда Гермиона начала клевать носом, он проводил ее до комнаты. Девушка обняла его перед тем как скрыться в темноте: она словно хотела сказать ему что-то, но не могла подобрать слов. Гермиона исчезла в своей комнате, оставив после себя лишь призрачное тепло. А Гарри отправился на улицу. Холодный воздух прогнал усталость. Он сделал несколько шагов, утопая в снегу, и огляделся: лес вокруг был черным, но свет луны и звездного неба отражался от снега, прогоняя тьму. Можно было разглядеть силуэты кривых деревьев и мягкие сугробы. Какое-то время Гарри просто глубоко дышал, пропитываясь холодом и видом ночного леса, а потом достал палочку. Он нарисовал на снегу круг и отошел на несколько шагов. У него была целая ночь, чтобы восстановить свои навыки аппарации и решить, что делать дальше. Но Волдеморт не стал дожидаться, пока Гарри придумает план. Он все решил за него. Утро было мрачным и холодным. Они все собрались за кухонным столом, закутавшись в пледы и сжимая в руках чашки с чаем. Гарри чувствовал себя абсолютно разбитым: он не спал всю ночь, прыгая из круга в круг и валяясь в снегу, и теперь был еще более вымотанным, чем до этого. Держаться ему помогали только зелья и кофе, который он нашел в глубине шкафа. Он странно пах, но Гарри решил, что в его случае все средства хороши. Другие чувствовали себя немногим лучше. Близнецы жались друг к другу: Фред снова перевязал голову Джорджа, и теперь следил, чтобы повязка везде лежала ровно. Руки Рона дрожали, словно его лихорадило. Они ни о чем не разговаривали и ждали. Ремус отправился в город, чтобы отыскать Пророк: вчерашние события наверняка уже украшали собой первую полосу, и Гарри не сомневался, что газетчики выставили все в далеком от правды свете. Люпин вернулся довольно скоро. На улице поднялась метель, и вся его мантия была покрыта снегом. Он стряхнул ее, набросив на вешалку, а потом посмотрел на ребят за кухонным столом. По его лицу Гарри понял, что что-то произошло. — Что слышно? — Седрик вскинул голову. Гарри вздрогнул от звука его голоса. — У Ордена много раненых, но они смогли сбежать. Не представляю, как им удалось уговорить Грюма на отступление, — Ремус старался звучать бодро. Он приблизился к столу и сел: газета торчала у него из кармана, но он не спешил ее доставать. — Я не видел ваших родителей, но передал им послание. Уверен, если я попадусь Молли, она убьет меня своими собственными руками. Но они в порядке. — Тонкс сказала, что за Патронус получил Кингсли? — спросил Гарри. — Да, сказала, — кивнул Ремус. Гарри был готов услышать «лань» и торжественно объявить, что он же говорил, но Люпин вдруг сказал: — Это был голубь. — Голубь? — удивилась Гермиона. Она бросила на Гарри быстрый взгляд. — Мы знаем кого-нибудь с таким Патронусом? — Нет, — Ремус покачал головой. — Орден тоже не знает, кто это был. Гарри задумался. Если это был не Снейп, то кто? Гарри не знал всех Пожирателей, и вторым шпионом мог быть кто-то, кого он никогда не встречал. Но этот человек помог им, рискнув выдать себя. Зачем он это делал? Почему оставался среди людей Волдеморта? Он вдруг подумал о Гриндевальде. Его Патронусом наверняка был кто-то дикий — или феникс… — В Пророке появилась статья, — сказал Ремус, вырывая Гарри из его мыслей. Он достал газету и положил ее на стол. Гермиона забрала ее и принялась читать вместе с Седриком и Роном, которые сидели рядом. — Во всем обвинили Орден. Привязали это к обесцениванию магической культуры. Думаю, в ближайшее время Фадж толкнет речь на эту тему. Тонкс говорила, что-то происходит в Лондоне — Волдеморт, видимо, часто бывает в маггловской части города. Гермиона вдруг ахнула. Она вскинула голову, и Ремус кашлянул. — Есть еще кое-что, — он посмотрел Гарри в глаза. — В Пророке. Гермиона, Седрик и Рон разом повернулись к Гарри. На их лицах появилось пугающе одинаковое выражение, которое сложно было описать. Гарри сжался под их взглядами, не понимая, чем он заслужил такое внимание. Он уже привык к тем гадостям, что о нем писал Пророк, и его мало что могло удивить. Очередное обвинение Ордена и Дамблдора во всех грехах? Статья о том, почему Гарри безумен и опасен? — Да что там такое? — спросил Джордж. Он выпутался из рук Фреда и дернул к себе газету. Близнецы перелистнули страницу, и их глаза расширились. Гарри стало совсем паршиво. — Что там? — спросил он. Страх поднялся внутри него. Там мог быть и некролог, и эта мысль ударила его, словно молния. — Джордж, дай газету. Тот прижал Пророк к груди и переглянулся с братом. — Гарри, сначала ты должен осознать — Волдеморт хочет отомстить, — начал Ремус. — Понимаешь? Ты должен смотреть на все трезво. — Отдай мне газету! — вспылил Гарри. От бессилия не осталось и следа. Он перегнулся через стол и вырвал Пророк из рук Джорджа, уронив одну из чайных чашек. Тот возмущенно фыркнул, но остался на месте, и они с Фредом посмотрели на Гарри так, словно тот действительно сошел с ума. Но это было не так. Гарри просто нужно было увидеть то, что они пытались от него скрыть. Фотография была на второй странице. Это был Малфой — и он, слава Мерлину, был жив. Драко сидел за маленьким столиком, закинув ногу на ногу. Он был одет в строгий черный костюм, облегающий его тело, и носок на его начищенном ботинке поблескивал. Рядом с ним на столике лежал номер Пророка, художественно повернутый так, чтобы можно было разглядеть вчерашнюю дату. Малфой не смотрел в камеру: он сжимал губы и раз за разом сминал в руках какую-то фигурку из салфетки. Он выглядел… хорошо. Шрам на щеке был едва виден, волосы были уложены, одежда сидела идеально… Но он был таким худым. Гарри хватило один раз посмотреть на его лицо, чтобы заметить, как заострились его скулы и нос, какими тонкими стали его пальцы. Все десять. Если бы фото было в цвете, Драко наверняка оказался бы болезненно бледным, но он все равно был таким же красивым, как и раньше — Гарри не мог оторвать от него взгляда. Его сердце забилось так быстро, что стало больно. Мурашки пробежали по спине. Гарри понятия не имел, сколько времени он разглядывал это фото, впитывая в себя каждую черту, которую он словно бы позабыл. Он хотел, чтобы Драко на снимке ощутил его внимание и посмотрел в камеру — посмотрел на него, — но Малфой этого не делал. В его пальцах был кривой журавлик, сложенный из салфетки, и он безжалостно сминал его, пытаясь занять чем-то руки. ЗА СПИНОЙ «ГЕРОЯ» — гласила надпись над его головой. Сглотнув, Гарри прочитал короткую аннотацию. В эту пятницу в Косом Переулке пройдет несколько мероприятий, во время которых мы попробуем пролить свет на недавние трагические события. Ежедневный Пророк, Вести Альбиона, Министерский листок и Волшебник получили исключительную возможность взять интервью у тех, кто был непосредственными свидетелями случившегося. Впервые мы узнаем историю Драко Малфоя, однокурсника скандально известного Гарри Поттера, оказавшегося втянутым в махинации бывшего директора Хогвартса. Возможно, это наш единственный шанс узнать правду из его уст и лично встретиться с наследником семьи Малфоев, ныне обучающемся на дому. После мистера Малфоя мы побеседуем с… Гарри отложил газету. — Это ловушка, — твердо заявила Гермиона. — Гарри, ты же это понимаешь? Гарри посмотрел на фото Драко. Тот казался таким равнодушным ко всему происходящему. Его глаза выглядели потухшими. Ему было больно? Страшно? Что Волдеморт делал с ним? Гарри сжал руки в кулаки. — Это может быть даже не Малфой, — сказал Ремус. — Думаю, там вообще не будет никакого мероприятия. Он будет просто ждать тебя. Гарри тоже так думал. — Это Драко, — сказал он, подивившись тому, как ровно звучал его голос. — Журавлик у него в руках. Это знак. — Какой знак, Гарри, ты с ума сошел? — повысил голос Рон. — Рон, — шикнула на него Гермиона. — Дружище, это жутко паршиво, — вмешался Фред. — Но ты же не думаешь?.. Если бы он только знал, о чем Гарри думал. Все вдруг стало проще. Мог ли он найти Драко там? Настоящего Драко? Гарри был уверен, что узнает его: может, это было глупой надеждой, но он думал, что сможет отличить Драко от того, кто попытается притвориться им. А если он его найдет… … это наш единственный шанс узнать правду из его уст и лично встретиться с наследником семьи Малфоев… Пятница была уже завтра. У Гарри не было времени, чтобы найти способ снять с него Метку. Он не мог забрать Драко с собой. Значит, оставался лишь один выход — остаться с ним. Он мог поговорить с ним. Сказать ему — что сказать? У Гарри было столько идей: от криков до мольб о прощении. Но он мог коснуться его. Обнять. — Гарри, — позвал его Люпин. — Скажи что-нибудь. — Я осознаю, что это ловушка, — медленно проговорил Гарри. — Когда Волдеморт схватил меня вчера, он сказал, что если я сбегу, то Драко ответит за это. Он напоминает о своих словах. — Мы не можем забрать Малфоя, — Седрик откинулся на спинку стула. — У него Метка. — Я знаю. Чего они все от него хотели? Быть сильным? Быть сочувствующим? Бросаться в бой и одновременно держаться от него подальше? Тащить за собой друзей, но не давать их в обиду — и бросать их на смерть? Гарри устал от этого. Он устал принимать решения и нести ответственность. В какой-то момент этого просто стало слишком много. Разве они не видели, что у него не было другого выхода? Гарри посмотрел на снимок Драко. Почему тот сжимал журавля? Он подавал какой-то знак, воспользовавшись представившейся возможностью, но он не учел одного: Гарри понятия не имел, что этот знак означал. Но это было уже не так важно — он в любом случае собирался заявиться в Косой переулок. У него была волшебная палочка и целый день, чтобы обдумать это решение. Он должен был добраться до Драко. Вдруг Беллатриса не лгала? Не прийти к нему было бы предательством. Гарри мог попытаться найти Волдеморта и напасть на него, но шансов нанести ему удар и лишить тела было немного. Даже скорей всего не было вообще. Если бы у Гарри были силы, чтобы сразиться с ним внутри их связи, он мог бы что-то сделать… Это было так тяжело. Гарри прижал руку к груди, чувствуя, как колотится его сердце. Он не хотел умирать — он просто хотел, чтобы все это закончилось. Он так устал. Но он должен был сделать хоть что-то. — Пойду подышу воздухом, — тихо сказал он. Никто не попытался его остановить. Гарри миновал гостиную и вышел на улицу. Снегопад скрыл его ночные попытки научиться аппарировать. Успехи были, но Гарри все равно не ощущал себя уверенно. Что ждало его в Лондоне? Гарри прошелся вокруг палатки, прикидывая возможности. Он мог перенестись в маггловскую часть Лондона и оттуда пешком добраться до Косого переулка. Там наверняка дежурили бы Пожиратели, но, возможно, они скрывались бы в тени, чтобы ловушка не бросалась в глаза. Дальше нужно было как-то отыскать Драко. На фотографии он сидел около одного из кафе — значило ли это, что он будет там? Гарри нужно было как-то отвлечь остальных и забрать Драко. А потом действовать по ситуации. Как и всегда. Он попытался вспомнить, что могло окружать это непримечательное кафе. Кажется, там была гостиница «Одинокий волшебник», в которой Гарри останавливался давным-давно. У нее было несколько этажей. Если подняться на третий этаж, то откроется хороший вид на Косой переулок. Гарри прищурился, невидяще глядя на лес. Он мог пробраться туда ночью и наблюдать, а потом поймать Драко — или того, кто выдаст себя за Драко, — как только он появится. Ему нужно было лишь отвлечь их внимание. Гарри повернулся и посмотрел на палатку. У близнецов был план, как отвлечь Пожирателей на площади Гриммо: они собирались использовать порошок мгновенной тьмы и фейерверки. Им не довелось пустить их в ход, и сейчас они хранились где-то в их вещах. Это был хороший план. Но для его исполнения Гарри нужны были все его силы. Стоило поспать. Может, сейчас это было даже безопасно — Волдеморт вряд ли сторожил его посреди дня. Гарри уже хотел вернуться, как вдруг его уединение было нарушено. Из палатки вышел Седрик: он плотно задернул за собой штору, отрезая их от компании внутри. Сочувствие и растерянность пропали из его облика, и он смотрел на Гарри серьезно и подозрительно. Он кутался в свой свитер, натягивая его на запястья, а ветер трепал его отросшие волосы. Им всем стоило подстричься — Гарри вдруг задумался, а понравилось бы Малфою, если бы его волосы отросли… Раньше он был крайне заинтересован в его вихрах. А сейчас? Что он думал сейчас? Имела ли любовь значение, когда на кону стояли их жизни? Может, только она и имела. — Мы должны найти крестраж, Гарри, — вдруг сказал Седрик тихо и твердо. — Ты помнишь об этом? Ты сам говорил, что это наша главная цель — уничтожить Волдеморта. Гарри не отвел взгляда. Борьба с Волдемортом была центром его мира с того самого дня, когда он узнал о магии, но ставки в ней никогда не были настолько высоки. Он хотел уничтожить его, хотел задушить его собственными руками, но если это бы стоило жизни Драко, Рону, Гермионе и остальным… Он думал об этом постоянно. Где-то на краю его сознания пульсировала мысль, взвешивающая все варианты. Гарри знал, какой выбор бы сделал Дамблдор. Но он не был Дамблдором. Он снова подумал о Гриндевальде. Ты проиграл, мой мальчик. Проиграл в тот самый миг, когда поставил общее благо выше себя. — Он хочет напугать тебя, — Седрик сделал к нему шаг. — Вывести из равновесия. Он влияет на твое сознание, Гарри, но ты не должен позволять ему манипулировать собой. Не делай этого. — Я не знаю, что делать. — Малфой бы не хотел, чтобы ты подвергал себя опасности, — еще шаг. Гарри сжал палочку в кармане: отчего-то ему казалось, что Седрик готов отобрать ее у него. — Когда я говорил с ним в последний раз, он просил меня проследить, чтобы ты не творил глупостей. Он ушел, потому что хотел защитить тебя и своих родителей, и ему не нужно, чтобы ты его спасал. Гарри склонил голову на бок. Поднялся ветер, и снег полетел ему в лицо. — И что еще он тебе сказал? — спросил он. — Сказал, что сожалеет о смерти моих родителей. И обо всем, что происходило в Хогвартсе. Он знал, на что шел, Гарри. Разве это что-то меняло? Пойти навстречу смерти от безысходности и сделать это ради тех, кого ты хочешь защитить — это разные вещи. Снейп сказал это ему в тот день, когда Драко сбежал. — Я не хочу об этом говорить, — Гарри отвернулся. — Я хочу спать. — Гарри, — Седрик схватил его за плечо. Он потянулся вперед, но в последний момент остановился на середине движения и замер. Гарри поднял глаза: отчего-то в этот момент ему захотелось, чтобы Седрик обнял его. Чтобы хоть кто-то обнял его. Забрал ту тяжесть, что давила на его плечи. Седрик провел ладонью по его плечу. Кончики его пальцев коснулись кожи над его воротом. Это было обжигающее прикосновение, столь разительно отличающееся от холодного ветра и снега. Гарри склонил голову на бок и прикрыл глаза, подавшись немного навстречу. Ему начинало казаться, что внутри него образовалась черная дыра, поглощающая все его чувства, кроме ужасающей усталости. Седрик обхватил ладонью его шею. Пальцы задели мочку его уха, зарылись в волосы на затылке... Пожалуй, он был слишком горячим — Гарри не знал, сказывалось ли на нем приближающееся полнолуние или он был не в порядке после вчерашнего. Это было не так важно. Гарри вздохнул и отстранился. — Гарри, — повторил Седрик тихо. — Я не буду делать глупости, — Гарри открыл глаза и смело посмотрел на него. Седрик отступил. Тепло покинуло Гарри, и он снова был один посреди ветра. Он ушел в палатку, оставив Диггори смотреть ему вслед. Остальные сидели там же, где он их оставил. Фред что-то жарко втолковывал, тыкая пальцем в кучу книг, а Джордж держал его за локоть. — У нас есть другой план? — Гермиона развела руками в сторону. — Вот и все. — И сколько у нас времени? — Фред покачал головой. Гарри кашлянул. Друзья резко повернулись и уставились на него. — Я хочу немного поспать, — сказал Гарри тихо. — Хорошая идея, — Люпин нервно улыбнулся ему. Фред глянул на Гермиону, словно пытаясь молча продолжить их разговор. Но они ничего не сказали, только проводили Гарри сочувствующими улыбками и кивками. О чем они говорили? О том, как ему помешать? Едва ли спасение Драко было их приоритетом, и Гарри ощущал себя единственным, кого это беспокоило. Если бы здесь был Северус… Гарри вернулся в комнату. Он забрался в кровать прямо в одежде, забыв про мокрые от снега следы на джинсах и свитере. Ему было все равно. Гарри закутался в одеяло, чувствуя, как его начинает трясти. Голова была тяжелой, и его, возможно, немного лихорадило. Движимый сомнениями и паранойей, Гарри спрятал палочку под свитер: он не мог позволить себе рисковать. Ему приснилась Беллатриса, держащая не палец, а целую руку. Кисть подрагивала, пальцы шевелились, сгибаясь и разгибаясь. С другой стороны торчала белая, словно снег, кость, и Гарри тошнило от одного только вида свисающих с нее мускулов. Гарри пытался подобраться к Беллатрисе, но та ускользала от него. В какой-то момент она рассмеялась: в ее другой руке появилось пульсирующее сердце. — Это от Драко, — она рассмеялась и протянула сердце и кисть ему. — Темный Лорд благословил ваш союз. Гарри вздрогнул и проснулся. Комната вокруг него была темной и тихой, и он весь вспотел под одеялом. Из-за шторы проникал свет и тихие голоса. Прислушавшись, Гарри различил голос Ремуса. Тот тихо говорил: — …ему невыгодно придерживаться старого курса. Они считают, что магглы обязаны подчиняться, и если он и дальше будет скрываться в тени… Да, думаю так. Он вырос во время Второй Мировой, он должен понимать, что такое маггловская война. Но он уже слишком далеко зашел… Гарри с трудом сел на кровати. Он чувствовал себя еще хуже, чем до отдыха: голова была тяжелой, тело затекло. Его все еще знобило. Гарри потер лицо и нацепил очки, пытаясь прийти в себя. Ему казалось, что он оказался в каком-то пузыре, наполненном киселем: время словно остановилось, и он замер в этом ужасающем состоянии, в котором он вышел из Отдела Тайн. Запястье все еще побаливало, и Гарри невольно обхватил его пальцами, потирая синяки. — Но магглы не верят в магию, — донесся до него голос Джорджа. — И он может просто повлиять на… Да, я знаю. Его достаточно? — В любом случае, мы должны поторопиться. Что по книгам? — Думаю, прочитать их мы сможем довольно быстро. Если каждый возьмет книг по пять-шесть... Собравшись с силами, Гарри поднялся и вышел из комнаты. Свет ламп ударил его по глазам. Друзья сидели в гостиной, поставив себе на колени тарелки. Одна тарелка стояла на кухонном столе — оставленная для него порция. Рон первым заметил его. — Гарри, — он криво улыбнулся. — Все нормально? Нет. — Да, — он забрал еду с кухни и сел на пол рядом с Седриком. На ужин снова были спагетти. — О чем вы говорили? — Мы думаем, что Волдеморт планирует войну с магглами, — пояснил ему Ремус. — Образ, который он создал, нужно поддерживать. Он захватил Хогвартс и Министерство, и когда он возьмет под контроль магглорожденных, то магглы будут следующим шагом. — Я не уверен, кто победит, если он будет воевать с магглами, — сказал Фред. — На их стороне вся эта техника, но он может взять под контроль маггловских правителей, всяких там генералов… — Кто бы ни победил, жертв в любом случае будет много, — вздохнула Гермиона. — Сколько у нас времени? Год? Полгода? У него в руках все источники информации для населения, а без информационной связи ни о каком сопротивлении и речи не будет. Я вспоминала о том, что ты рассказывал — о радио. Это хорошая идея, но многие все равно будут верить газетам. К тому же мы выставили себя и Орден не в лучшем свете, вломившись в Отдел Тайн. Если так подумать, ущерб, что мы нанесли тому же залу пророчеств, просто огромен… — Она хочет сказать, что мы все в заднице, — резюмировал Фред. — Если эти книги не помогут нам отыскать крестраж, то мы все пососем. — Фред, — Ремус посмотрел на него устало. — Будем оптимистами. Гарри набил рот спагетти. Волдеморт почти не встречал сопротивления: что в тот раз, что в этот… Люди боялись и не понимали, что происходит. Все падало к ногам Тома Реддла, а Орден и Гарри с его друзьями были единственной преградой у него на пути. Каковы были их шансы? Даже в прошлый раз? Гарри все равно должен был умереть, а на остальных упала бы тяжелая и опасная миссия покончить с самим Волдемортом. Могли ли они справиться? Ведь даже без крестражей он оставался могущественным волшебником. — Это сложно, — ответила за Фреда Гермиона. — Мы просмотрели несколько книг за сегодня, но ничего не нашли. Мне вообще попалась книга про чары слежения. Не знаю, можно ли это отнести к крестражам? Насколько я понимаю, Волдеморт в целом не ощущает связи с ними, раз он не знал, что его крестражи украли. — Я искал книги про чары слежения, — признался Гарри. — Никто ведь не знает, как снять Метку с Драко. Воцарилась неловкая тишина. Гарри медленно поедал свои спагетти, делая вид, что он не заметил, как друзья переглянулись. Он проспал целый день, и они уже наверняка успели обсудить ситуацию с Малфоем. Соваться в Косой Переулок всем вместе было бы безумием: они столько пережили и еще не пришли в себя. Они бы не справились. И Орден бы им не помог. — Все будет хорошо, Гарри, — Ремус улыбнулся ему. — Мы придумаем, как ему помочь. Гарри медленно кивнул. Он уже все придумал. Он должен был повторить тот же путь, что проделал Ремус, когда вытаскивал их из Лондона. Затем под чарами невидимости нужно будет пробраться через Дырявый котел, забраться в гостиницу «Одинокий волшебник» и оттуда наблюдать за Косым переулком. И если Гарри правильно представлял весь этот фарс, то Драко появится утром. С ним наверняка будет конвой, и когда он подойдет достаточно близко, Гарри использует оставшийся порошок мгновенной тьмы. А затем поймает Драко. Уведет его куда-нибудь подальше, чтобы поговорить, прежде чем Пожиратели опомнятся. А потом… Гарри предпочитал не думать о том, что будет дальше. Главное, что его друзья будут далеко и Пожиратели не смогут навредить им. И если появится Волдеморт… Гарри мог попытаться атаковать его, но это подвергло бы Драко опасности. Зачем Волдеморту сражаться с ним, если он мог просто направить палочку на Малфоя? Во время битвы у Хогвартса он так и сделал, и все, что Гарри мог — стоять на коленях. Возможно, все повторится вновь. В последний раз. Но в этот раз он хотя бы сможет поговорить с Драко — если он там будет. Сколько времени у них будет? Несколько минут? Гарри должен был решить, что сказать. В глубине души он был по-прежнему зол на Драко за то, что тот подверг себя риску — подверг риску все их дело. Гарри не пришлось бы думать о капитуляции, если бы жизнь Драко не висела на волоске. Он мог бы просто уйти. Но у Драко были свои причины так поступить. Как и у Гарри. Они друг друга стоили, наверное — может, поэтому все так и случилось? В конце концов, он мог сказать, что любит его. Это было самым важным. Гарри опустил взгляд на свою тарелку. Еда казалась ему безвкусной. Был ли это его последний вечер среди друзей? Когда он уходил в прошлый раз, ему казалось, что весь мир потерял краски. Это ощущалось так, словно часть его уже покинула тело. Он готовился к этому мигу много месяцев, он знал, когда это случится — сейчас же ему казалось, что он летит в пропасть. Все, что держало его, выскальзывало из его рук, и он пропадал, пропадал… Он посмотрел на друзей. Они были храбрыми, они старались держаться и ради него тоже. Гарри не хотел отнимать у них надежду, но он не мог поступить иначе. Все зашло слишком далеко. Руки Рона дрожали — он пережил Круциатус, в конце концов. Джинни все еще спала. Белая повязка на голове Джорджа привлекала взгляд, но она была всяко лучше его увечья — как скоро он сможет смотреть на эту рану без ужаса? Без страха? На шее Седрика все еще белели шрамы, и никто по-прежнему не знал, как пройдет его полнолуние. И даже Ремус: видит Мерлин, он часто выглядел паршиво, но сейчас все стало намного хуже. Он ведь был еще совсем молод — и он не должен был походить на старика. Он мог жениться, завести семью… Гарри вдруг вспомнил о взволнованной Тонкс. — Ремус, — позвал он. — Тонкс хотела сказать тебе что-то важное. Она сказала? Люпин вздрогнул. Он посмотрел на Гарри и тут же отвел взгляд. — Да… Это о другом. Между нами. — Она хотела, чтобы ты вернулся в Орден, — заметила Гермиона смущенно. — Я все думала… Вы же вместе, правда? Вы не думали… пожениться, может? Ремус уставился куда-то в сторону. Мягкий теплый свет скрадывал седину в его волосах, но морщины и неровную щетину скрыть было нельзя. Брови нависали над его глазами: они, казалось, всегда были нахмурены. — Все это может подождать, — ответил Люпин. — Наше дело сейчас важнее. Что-то в его голосе заставило Гарри напрячься. Но он не успел высказать свои подозрения: Люпин поднялся и ушел на кухню. Он начал колдовать над чайником, и Гарри разглядывал его твердую спину. Если бы он был на его месте… Ведь Тонкс постоянно воевала. Она могла умереть в Отделе Тайн, и Ремус ничего не смог бы изменить. Гарри отставил тарелку в сторону и обхватил себя руками. Это было совсем не тоже самое. Тонкс знала, на что шла — Драко же рисковал собой ради целей, которых невозможно было достичь. — А ведь многие женились на войне, — заметил Джордж. — Наши родители, да? — Это объясняет, почему нас так много, — усмехнулся ему Фред. Он прислонился к брату и принялся накручивать длинную спагетти на вилку. — Чем еще заниматься в такое время? — Боже мой, — Гермиона покачала головой. — Серьезно? — Сейчас не лучшее время говорить о сексе, — поддержал ее Седрик. От него шел жар, как от печки, и Гарри ощущал его всей левой стороной тела. — Может, вместо этих просветительных тем мы выпьем чаю? — бросил Люпин с кухни. Он все еще не повернулся, и Гарри гадал, какое выражение было на его лице. — Я нашел печенье. Правда, оно совсем каменное… — Мы же ели кексы Хагрида, — улыбнулся Рон. — Думаете, как он там? — Он все еще жив, и это главное, — вздохнула Гермиона. — Профессора защитят его. — Это все, на что мы можем надеяться. Люпин принес чай и печенье. Он казался погрустневшим и погруженным в свои мысли, и ребята не трогали его. Они сидели в тишине, иногда перебрасываясь парой слов, и грызли печенье. Гермиона подтащила несколько книг, и они с Седриком принялись лениво их листать. Фред и Джордж шепотом обсуждали, что можно сделать из доступных им ингредиентов… Рон притащил шахматную доску. Гарри вяло переставлял фигуры, думая о своем. Седрик все еще сидел рядом с ним. Отчего-то ему казалось, что тот догадывается о его мыслях: иногда Диггори подолгу смотрел на него со странным выражением на лице. Он казался грустным и напряженным одновременно: переживал ли он о том, что Гарри отдаст крестраж в руки Волдеморта, или о том, что Гарри может погибнуть? Он единственный знал, насколько высоки ставки. Гарри не хотел прощаться. Не хотел, чтобы друзья догадались, что он собирается сделать. Он собирался просто пропасть в ночи, когда они будут спать — чтобы они ничего не увидели. Не обвинили его в предательстве их цели. Гарри не хотел никого предавать. Он любил их всем сердцем. Никто не спрашивал у него, что он будет делать завтра. Никто не говорил о Драко. Гарри казалось, что с каждой секундой становится все тише и тише, хотя ветер за стенами палатки не утихал. Словно тучи собирались над ними в ожидании бури. Гарри не чувствовал себя так, словно он идет умирать. Ему казалось, что он идет на войну.***
Гостиница «Одинокий волшебник» была совсем не такой, какой Гарри ее запомнил. Отчего-то ему казалось, что это было очень светлое и яркое место, окруженное довольно уютными видами кафе и магазинчиков, но на деле тут было мрачно и грязно. Над дверью качался одинокий фонарь, а несколько соседних зданий и вовсе обходились без света. Парочка окон была даже заколочена. Ночью сложно было оценить, какой ущерб был нанесен Косому переулку, однако даже беглого взгляда было достаточно, чтобы заметить следы упадка. Тусклый свет едва освещал центральную улочку, и ветер гонял по ней газету и какие-то мелкие бумажки. Отражения фонарей поблескивали в лужах, оставшихся после подтаявшего снега. Было очень тихо. Гарри скрывался под чарами невидимости, но ему все равно казалось, что кто-то наблюдает за ним. Он постоянно озирался, но смутно знакомые очертания магазинов и вывесок казались ему чужими. Дверь тихо скрипнула, когда он вошел внутрь. Его шаги походили на сквозняк. Внутри было так же пусто и тихо, как и снаружи. Гарри подозревал, что в гостинице вообще никого нет, кроме хозяйки, живущей где-то в глубине дома. В такие времена люди предпочитали держаться подальше от Лондона. Но сейчас это было Гарри лишь на руку. Он заметил, что пара дверей осветилась защитными чарами, когда он приблизился к ним. Но лестница была не защищена, и он начал подниматься: ему нужно было окно, из которого он мог хорошо видеть Косой переулок и окружающие кафе. Он поднялся на самый верх, прислушиваясь к звукам дома: он не верил, что все пройдет настолько гладко. Но никто не проснулся, никого не испугала открывшаяся сама по себе дверь… Может, тут и вовсе никого не было. Возможно, хозяйка уехала, чтобы не оказаться в эпицентре событий. Так было даже лучше. Гарри не хотел, чтобы его действия навлекли беду на ни в чем не повинную женщину. Он остановился около одного из окон в коридоре, ведущем к лестнице на чердак. Тут было холодно, а пол давно не подметали. Гарри оставил следы в пыли, и ему пришлось создать волшебный ветер, чтобы тот скрыл его присутствие. Поток воздуха вихрем пронесся по коридору, пол заскрипел, стекла задрожали… Гарри вновь прислушался: в доме было тихо. Он расслабился и забрался на подоконник: из окна он видел часть улицы, на которой было несколько кафе, похожих на те, что были на фото. Оставалось только ждать. Гарри прижался спиной к холодной стене. Он подумал о палатке, оставшейся в лесу. Все получилось проще, чем он думал. Гермиона отдала близнецам все их вещи, и те хранились под кроватями в их комнате. Они не думали, что кто-то попытается их стащить и не пытались их защитить. Гарри хватило простого Акцио, чтобы к нему прилетел маленький мешочек и несколько трубочек. Он рассовал их по карманам, проверил, получаются ли у него чары невидимости — и все было готово. Когда он уходил, палатка была спокойной и темной. Было слышно, как Рон тихо посапывает, как кто-то ворочается в спальне близнецов, как воет ветер… Гарри словно стоял посреди застывшего, стеклянного сна, и он не смел его нарушить. Он оставил газету на столике: они поймут, почему он это сделал. Почему не мог иначе. Они продолжат эту борьбу, Гарри был уверен. Но теперь — Волдеморт не будет лично их преследовать. Они будут хоть немного скрыты от его внимания. А Гарри будет свободен — в некотором смысле. Когда он в последний раз делал что-то один, самостоятельно? Так, как он решил? Наверное, только в самом начале. Был ли он сейчас в самом конце? Может, все не было так плохо. Может, он мог его спасти. Гарри представил Малфоя перед собой. Снимок в газете отпечатался в его памяти, и теперь он представлял Драко таким. Наверное, в реальности он будет выглядеть болезненно бледным, но в воображении Гарри он был здоров. Он улыбался — как в те последние счастливые мгновения, что у них были. Гарри помнил запах его волос. Или ему казалось, что он его помнил. Отчего-то он вдруг вспомнил смех Гермионы. И то, как огонь играл в рыжих волосах Уизли. Ему стало так жалко, что он провел так мало времени с ними. Не доиграл партию с Роном. Не сказал им всем, как много они значат для него. И в Хогвартсе тоже. Сколько времени они с Драко боялись признаться? Если бы они сделали это раньше, все могло бы сложиться иначе. У них было бы больше моментов — и больше возможностей. Гарри вспомнил о пикнике — о последнем счастливом дне в замке. Они были все вместе. Все его друзья. Ему вдруг до ужаса захотелось вернуться. Если он сдастся Волдеморту, все закончится для него навсегда: их лица станут недолгим воспоминанием. Они будут плакать о нем. Гарри обхватил себя руками — он вдруг ощутил себя до ужаса крошечным и юным, маленьким ребенком, брошенным в одиночестве темной ночью. Слезы навернулись на глаза, и у него не было сил их сдержать. Как бы он хотел вернуться в Хогвартс. Гарри уткнулся лицом в колени: его плечи дрожали. Он не хотел, чтобы все так закончилось. Но как он мог оставить Драко? Не прийти к нему? Он должен был это сделать. Он подумал о Снейпе. Гарри мог бы отправить ему Патронуса. Сейчас была глубокая ночь, и профессор — директор теперь — должен был быть один. Однако все равно оставался шанс, что рядом были другие Пожиратели, и Гарри не хотел его подставлять. Он думал, что это Снейп предупредил Орден. Было бы намного проще убедить остальных в своей правоте, если бы лань навестила Кингсли. Но это был не он. Снейп вообще знал о происходящем? Волновался? Наверняка клял их последними словами за неосторожность. Гарри хотел бы обнять его напоследок. Он не помнил, говорил ли он когда-нибудь, как много профессор значит для него. Вряд ли он смог бы облечь это в слова. Он прижался затылком к стене и вытер лицо. Поздно было сожалеть. Он делал то, что должен, и он был здесь сейчас. Это был его выбор. Гарри сжал волшебную палочку. У него было время все обдумать. И решить, что сказать. Утро принесло в Косой переулок немного жизни. В окнах зажегся свет, за занавесками начали мелькать люди… Некоторые волшебники выходили наружу и приводили в порядок улицу перед своими лавками. Но этого все равно было ничтожно мало. При свете солнца Гарри гораздо ярче видел последствия всего случившегося. Витрины некоторых магазинов были пыльными и увешанными плакатами розыска, другие теперь скрывались за плотными шторами — владельцы словно надеялись, что если их будет не видно, то Пожиратели не найдут их. Никто не спешил убирать доски, сваленные около закрытых лавок. И было очень тихо: несмотря на пробуждение, люди старались воспроизводить как можно меньше шума. Они не перекрикивались, не желали друг другу доброго утра. Гостиница оставалась тихой. Гарри решил, что владельцы действительно покинули ее. Он уже привык к чувству одиночества в этом доме, поэтому когда на первом этаже вдруг хлопнула дверь, он перепугался не на шутку. Гарри аккуратно сполз с подоконника. Он повторно наложил на себя чары невидимости и приготовился ждать. Кто-то приближался. — Ну? —раздался громкий оклик снизу. — Кто там? — Да откуда я знаю? — ответил человек, поднимающийся по лестнице. Гарри замер, не отступая: он боялся, что пол скрипнет. Кто-то прошелся по этажу под ним, а потом вновь начал подниматься. Это оказался мужчина в черной мантии и с непримечательным лицом. Он поднял палочку повыше, подсвечивая себе дорогу Люмосом. Он проверил первую комнату, затем вторую… Открыв третью, он громко выругался: — Тьфу! Тут окно выбито. Налетели, твари. Гарри услышал шум крыльев. Он не дышал, не шевелился и был готов нападать. Но волшебник скользнул взглядом по коридору и махнул рукой. Пожиратели — Гарри был уверен, что это были они — вышли на улицу и направились к следующему дому. Приглядевшись, можно было заметить еще несколько человек в черных мантиях, которые тенями бродили по Косому переулку, заглядывая в магазины и проверяя окна. Подготовка началась с самого утра, но они понятия не имели, что Гарри уже здесь. Местом их пересечения было кафе «У Мортимера». Оно было скромным и непримечательным: наверное, оно должно было быть украшено, но ни оставшихся после Рождества гирлянд, ни флагов, ни венков не наблюдалось. Оно было таким же хмурым, как и все остальные заведения в этом некогда чудесном месте. Гарри решил, что там все и произойдет. Кафе находилось почти напротив гостиницы, что было довольно удачным стечением обстоятельств. Он мог открыть главный вход и бросить порошок мгновенной тьмы, а затем — фейерверки. Это отвлечет людей в кафе. А затем он затащит Драко внутрь так же, как однажды Грюм сделал с ним: применит Акцио к какой-нибудь части его одежды, вроде ремня. И все получится. Если это будет Драко. Если же нет… Гарри не собирался терять все, ничего не получив взамен. Он должен был удостовериться, что Малфой жив и здоров, и если Волдеморт хотел получить свою драгоценную душу, ему пришлось бы доказать это. Гарри был готов. И он ждал. Сонливость покинула его. Адреналин и предвкушение наполняли его наравне со страхом. Он был совсем один сейчас. Как быстро друзья догадаются, где он? Гарри признавал, что ответ был очевидным, но он надеялся, что им хватит ума не соваться следом за ним. Это был только его бой — потому что он должен был защищать Драко, а не они. Малфой должен был появиться в Косом переулке около девяти часов, но Гарри ожидал, что это случится раньше. Как все это выглядело в глазах Волдеморта? Скорей всего, тот ждал от Гарри именно таких действий, поэтому Пожиратели должны быть готовы к внезапному нападению. А сам Темный Лорд? Если он появится, то сможет найти Гарри через их связь — если он успел вернуть себе силы. Целый день — много это или мало для него? Гарри не знал, что случится, если Волдеморт опередит события. Он чувствовал себя вымотанным и эмоционально уничтоженным, однако сейчас на кону стояло слишком многое. Один раз он смог пробиться к Тому — в аналогичной ситуации, во время битвы за Хогвартс. Страх за Драко придавал ему сил, и Гарри верил, что сейчас они его не покинут. С каждой секундой его сердце — его живое сердце — билось все быстрее. Чем ближе был тот момент, когда Гарри должен был увидеть Драко, тем сильнее он волновался. Страх уходил, его заменяло предвкушение. Отчего-то мысль о близкой смерти уже не казалась реальной: как он мог умереть, когда все внутри него дрожало и наполняло силой и магией? Гарри коснулся синяков на запястье. В какой-то момент ему начало казаться, что он все понял неправильно и Драко не появится. Косой переулок оживился, в окнах все чаще мелькали люди. Однако движения на улице почти не было, и только черные фигуры мелькали то тут, то там. Кафе «У Мортимера» оставалось тихим и пустым: Пожиратели — если это вообще были они — пару раз заходили внутрь и выходили, а потом пропадали где-то. Но все случилось внезапно. Сначала несколько Пожирателей зашли в кафе, и оно осветилось изнутри. Из своего окна Гарри видел, как внутри начала передвигаться мебель. Все выглядело так, словно они действительно готовились к интервью: расставляли стулья, освобождали пространство. В какой-то момент в Косом переулке появилось несколько волшебников, отличающихся от испуганных владельцев магазинов и хладнокровных Пожирателей: двое несли в руках фотокамеры, а третьей была хорошо знакомая Гарри особа. Это была Рита Скитер: она была одета в ярко-зеленую мантию и держала в руке свою крошечную сумочку. Она выглядела слишком хорошо для этих ужасных времен, и от этого Гарри ненавидел ее еще сильнее. Знала ли она, на кого работает? А если и знала — как она относилась к Темному Лорду? Скитер прошла до кафе и остановилась. Из ее сумки вылетел блокнот и перо, и она, оглядываясь по сторонам, начала что-то нашептывать ему. И зачем нужна была эта клоунада? Или Волдеморт решил убить двух зайцев разом: и устроить ловушку, и еще разок пройтись по именам Гарри и Дамблдора в газете? Появились еще журналисты. Кроме Скитер Гарри никого не знал, но эти люди работали с Волдемортом, значит, они мало чем отличались. Волшебники все приходили и приходили, и Гарри разглядывал их… А потом он увидел Малфоя. Драко шел по Косому Переулку и смотрел прямо перед собой. Он был в том же черном костюме, что и на фото, но поверх была накинута расстёгнутая мантия. Ему, наверное, было холодно, но он не подавал виду: спрятав руки в карманы брюк, он быстрым шагом двигался в сторону кафе. Его сопровождали двое мужчин — в отличие от Малфоя, они постоянно оглядывались. Гарри и сам не заметил, как почти прижался носом к стеклу. Он не дышал, и все его внимание сосредоточилось на высокой и худой фигуре Малфоя. Это был он? Это правда был Драко? Гарри казалось, что он не видел его много лет, и тот успел измениться. Но это было не так. Издалека он казался таким же, каким был в Хогвартсе, словно всего этого времени и не было. Драко держал спину ровной, а подбородок — поднятым, но и это выглядело так же естественно, как раньше. Но его шаг был слишком нервным. Мантия развевалась за его спиной. Гарри казалось, что он может упасть в обморок от одного взгляда на него. Драко остановился около кафе. Он был так близко, что Гарри мог разглядеть легкий румянец у него на щеках. Светлые волосы были зачесаны назад. Один из мужчин что-то сказал ему и подтолкнул в спину, и Малфой зашел внутрь. Гарри дал себе пару секунд просто подышать. Сердце колотилось где-то в горле, и все мысли вылетели из головы. Он почти забыл, зачем он вообще пришел и что собирался делать: он сидел, чувствуя холод, идущий от окна, и не мог поверить, что Малфой действительно был так близко. Это был он. Его наклон головы, его походка… Был ли это сон? Видение? Иллюзия? Гарри решил, что действовать нужно как можно быстрее, пока Пожиратели не успели спрятать Драко где-то внутри — и пока этот сон не прервался. Он спрыгнул с подоконника и сжал руки в кулаки. Ноги и руки были до странного слабыми, а тело — неповоротливым и деревянным. Волнение переполняло его. Сейчас, еще немного, и он сможет встретиться с ним… Все те силы, которых Гарри был лишен, вдруг хлынули в него, и он просто не мог оставаться на месте. Он начал спускаться. Еще раз наложил чары невидимости, еще раз произнес в голове весь план… Гарри ступил на первый этаж и подкрался к окну: Пожиратели дежурили на улице. Они были довольно близко, но их внимание было сосредоточено на другом конце Косого Переулка — там, где был выход в Дырявый котел. Они о чем-то переговаривались, кивали на кафе. Отсюда Гарри с трудом мог различить все, что происходило внутри, но он видел какое-то шевеление и волнение. Они знали, что он придет за Малфоем. Они ждали его. Гарри достал из кармана порошок мгновенной тьмы. Мешочек был легким, готовым в любой момент развязаться и выпустить свои чары. Пора было начинать. Незаметно открыть дверь. Порошок мгновенной тьмы. Фейерверки. Акцио. Гарри сжал палочку в руках и коснулся ручки. Та медленно повернулась, и дверь приоткрылась: внутрь дунул свежий ветерок, и Гарри жадно вдохнул его, пытаясь собраться. Голоса стали громче: Пожиратели, стоящие у самого входа в кафе, обсуждали какого-то Йоргесена и кляли его последними словами. Они поглядывали иногда внутрь: высунувшись, Гарри смог разглядеть высокие окна, за которыми толпились люди. Ему казалось, что он может увидеть белую макушку Драко, но, возможно, это был просто обман зрения. Дверь в кафе была закрыта. Гарри должен был открыть ее: если Акцио сработает, то Драко дернет в его сторону, и он совсем не хотел приложить Малфоя спиной о стекло. Гарри мог бы пересечь улицу, но тогда им пришлось бы бежать в гостиницу самостоятельно, а Гарри не был уверен, что им это удастся. Все вокруг будет в темноте, Малфой будет напуган, Пожиратели будут наготове… Слишком много препятствий. Проще было ударить дверь отталкивающим заклинанием. Гарри сильнее высунулся из приоткрытой двери. Он не был уверен, достанет ли заклинание, но стоило попробовать. — Депульсо, — шепнул он. Заклятие получилось неожиданно мощным: Гарри ударился спиной о косяк, когда порыв ветра, вырвавшись с кончика палочки, рванул вперед. Двое Пожирателей налетели друг на друга и свалились на землю, окна кафе задрожали, а дверь распахнулась с оглушительным грохотом. Стекло вылетело и осыпалось на землю осколками. Кто-то закричал, и отступать было уже поздно. Гарри бросил на дорогу порошок мгновенной тьмы. Если кто-то и заметил, как черный мешочек появился из воздуха, то отреагировать они не успели. Все вокруг вдруг погрузилось в клубы дыма: он был таким черным, что Гарри не видел собственных рук. Он пинком распахнул дверь гостиницы, и достал хлопушки: он зажег все фитили разом, а затем кинул чуть в сторону, надеясь, что это отвлечет людей. И остался лишь последний шаг. Все произошло так быстро, что Гарри едва сумел вздохнуть. — Акцио ремень Драко Малфоя, —шепнул он, молясь, чтобы этот трюк сработал. Несколько мгновений ничего не происходило, и все вокруг утопало во тьме. Затем сбоку начали взрываться петарды, и крики стали громче. Гарри слышал приказы и угрозы, женский вопль, треск, взрывы… Он отступил внутрь гостиницы: тьма клубилась снаружи, и изнутри казалось, будто внезапно на Косой переулок опустилась глубокая ночь. На самом верху окон мелькала полоска света: граница дымного облака. Гарри уставился на нее, отступая все дальше… А в следующий момент Малфой врезался в него. Гарри едва устоял на ногах: он покачнулся и отступил. Драко, поняв, что чары развеялись, вскочил на ноги и оказался прямо перед ним — можно было протянуть руку и коснуться его. Но Гарри оцепенел. Драко был весь взъерошенный и мокрый, он слепо крутил головой и сосредоточено сопел. В полумраке невозможно было разглядеть выражение его лица, но Гарри мог представить его сведенные светлые брови, сжатые губы — Драко весь напрягся, словно ждал, что кто-то схватит его или ударит, но этого не происходило, и Малфой нервничал. Гарри смотрел на Драко и не мог поверить, что видит его перед собой: он вглядывался в его до боли знакомый силуэт и искал подвох. Вдруг он ошибся? Вдруг Волдеморт смог его обмануть? Гарри не мог даже вздохнуть: все в его груди сжалось от надежды и ужаса, и он не мог заставить себя открыть рот. Он сделал шаг назад. И еще один. Половица скрипнула под его ногой. Драко повернулся. — Кто здесь? — спросил он, и это был его голос. Гарри не успел понять, что произошло. В одну секунду он стоял и сомневался, а в следующую он уже прижимал Драко к себе, уткнувшись лицом в его шею. Он сам не заметил, как заплакал: просто ощутил, как лицо вдруг стало мокрым, а губы солеными. Его нос заполнил знакомый запах, а под руками оказалась твердая, напряженная спина. Одна взъерошенная прядь щекотала его лицо, и Гарри погружался в это чувство, как в пучину. Весь мир перестал существовать для него. Как и тогда. — Нет, — услышал он тихий шепот. Руки Драко коснулись его плеч, головы, зарылись в волосы… — Нет, не может быть… Гарри стиснул его сильнее. У него были планы их разговора, заготовленные слова, но все они вылетели у него из головы. Он думал о том, чтобы сказать что-нибудь важное, но мог лишь повторять его имя. Думал, как им уйти подальше, но мог лишь обнимать его крепче. Он так скучал по нему. В глубине души он думал, что они никогда больше не увидятся. Малфой положил руку ему на грудь, вынуждая отстраниться. Гарри не хотел этого делать, он вообще не собирался двигаться с места, но Драко был настойчив. Его взгляд по-прежнему блуждал, и Гарри только сейчас сообразил, что он оставался невидимым. — Фините Инкантатем, — шепнул Гарри, взмахнув палочкой. Волна магии поднялась по его телу снизу вверх, сомкнувшись на макушке. Глаза Драко распахнулись. Он замер — на его лице появилось странное, болезненное выражение, искаженное темнотой. Он пристально разглядывал Гарри, наверняка сетуя на полумрак, но Гарри вдруг впервые порадовался ему. Он выглядел ужасно, последние дни оставили на нем отпечаток, и Драко в своей красивой мантии и сидящем по фигуре костюме походил на человека из другого мира. Впрочем, так было всегда. Гарри протянул к нему руку, но Малфой не двинулся с места. Он был не рад ему? — Драко… — снаружи раздался громкий взрыв. Окна задрожали. Малфой схватил его за руку. Он покрутил головой и рванул к лестнице, таща Гарри за собой. Тот послушно следовал за ним: если он ошибся, то поворачивать назад было уже поздно. И даже если сам Волдеморт сейчас вел его наверх, Гарри было все равно. Его мысли затуманились, и он смотрел лишь на светлую макушку Малфоя и его ровные плечи. Он ощущал его крепкую, чуть влажную ладонь, и этого было достаточно. Драко тянул его наверх. Они миновали два этажа: тут было светлее, а черное облако клубилось внизу. Гарри успел даже вглядеться в происходящее: Малфой затолкал его в один из номеров. Это была темная комнатка, которую давно не убирали: Гарри врезался в маленький столик, свернув на пол вазу с засохшими цветами. Драко захлопнул дверь и прижался к ней спиной. Воцарилась тишина, нарушаемая лишь далеким шумом с улицы. Гарри не двигался — и не мог оторвать взгляда. Драко стоял прямо перед ним, и темнота больше не мешала его разглядывать: его нарочито небрежная прическа стала просто растрёпанной, лицо покраснело, мантия испачкалась и промокла… Он действительно похудел, и теперь его серые глаза казались просто огромными. Гарри жадно рассматривал его, впитывая каждую черточку, которую он мог позабыть. Ему хотелось провести рукой по его щеке, нащупать скрытый чарами шрам. Вернуть все, что у них было. — Драко, — повторил он. Звук его голоса казался ненастоящим в этом пространстве между ними. Гарри пытался найти слова, чтобы выразить все те эмоции, что скопились внутри него — боль, страх, ярость и невыносимую радость от этой встречи. Но прежде чем он успел сказать хоть что-то, Малфой в два шага пересек разделяющее их пространство и поцеловал его. Он толкнул Гарри на этот несчастный крошечный столик и обхватил его руками так крепко, что стало больно. Его губы были сухими, но требовательными, и он целовал Гарри так, как никогда раньше: жестко, уверенно и отчаянно, словно желал поглотить его целиком. Его пальцы до боли стискивали его бока, пробирались под свитер, царапали кожу спины… Гарри и сам не заметил, как оказался сидящим на столике, и стиснул Малфоя коленями. Драко грубо впихнул язык ему в рот и ухватил за бедра неожиданно крепкой хваткой. Гарри неловко и почти инстинктивно обнял его за шею, пытаясь одновременно и целовать его, и сжимать твердые плечи, и гладить мягкие волосы, и думать о том, что вообще сейчас происходит… Им нужно было успеть многое обсудить, и дым должен был скоро развеяться... Он вцепился в его мантию, попытавшись стянуть ее, но Малфой лишь крепче прижал его к себе. Он запустил руки ему под свитер, обхватив за талию и пытаясь то ли усадить к себе на бедра, то ли просто поднять на руки — ему всего было мало, и Гарри казалось, будто он закрывает собой весь его мир. Драко прикусил его губу, чуть оттянув, и тут же скользнул по ней языком; Гарри простонал ему в рот. Он тут же забыл о том, где они находятся: Пожиратели, черный дым, безумный риск — все вылетело у него из головы. И отчего-то он был уверен, что если бы Волдеморт попытался захватить его сейчас, он никогда не смог бы пробиться сквозь его щиты. Гарри был в безопасности, пока Драко обнимал его. Все его тело горело. Их поцелуй длился совсем недолго, но Гарри казалось, будто они провели так вечность. Он невольно прижался к животу Малфоя, и тот замер, стиснув его и уткнувшись лицом в его шею. Губы коснулись его горячей кожи. Какое-то время Гарри просто сидел, обнимая его и тяжело дыша: кончиком носа он касался его уха и мягкой белой пряди, и, пожалуй, он мог бы провести так всю свою жизнь. Он нашел его. Малфой отстранился. Он обнял ладонями его лицо и вдруг спросил — яростно, гневно и жестко: — Какого черта ты здесь делаешь?