Вперед в прошлое

Если встретите ошибки, исправьте их, пожалуйста, в ПБ :) Сквозь сон Гарри услышал спорящие голоса. У него не было сил открыть глаза, поэтому он просто лежал, стараясь не шевелиться — любое неловкое движение пробуждало резкую боль в боку, — и слушал чужой разговор. Тот, вероятно, велся уже немало времени, потому что голоса были уставшими и раздраженными: — Мы все понимаем, что только один из нас сможет это сделать, — говорил Джордж. — Это слишком опасно, — отвечала ему Гермиона. — Гарри не справится. — Гарри единственный знает его достаточно хорошо. — Тебе стоит верить в него побольше, — укорила ее Джинни. — Я верю в него, — возмутилась Гермиона. — Я просто не хочу, чтобы он и дальше проверял пределы своих возможностей. Однажды ему может не повезти. И если это случится во время этой безумной вылазки в Азкабан… — На самом деле я думаю, что все может пройти довольно гладко, — сказала Джинни. — В конце концов, они не ожидают, что кто-то попробует притвориться Волдемортом. Они испугаются и не посмеют ему перечить. — Не могу поверить, что мы всерьез обсуждаем, как отправить Гарри в Азкабан, — Гарри мог представить это упрямое и недовольное выражение на лице Гермионы. Она наверняка сидела, скрестив руки. — Я согласен, — добавил Рон. — Может, мы придумаем что-то другое? — Что еще мы можем придумать? — воскликнула Джинни. — Чем быстрее мы вернем Малфоя, тем быстрее Гарри успокоится. Или вы хотите, чтобы Волдеморт снова помахал перед ним Драко, и Гарри сбежал, никому ничего не сказав? — Я согласен, — подал голос Люпин. — С Роном. — Со мной? — шепотом удивился Рон. — Одна малейшая оплошность, и весь план рухнет. Я допускаю, что образ Волдеморта может сильно сбить с толку, но мы понятия не имеем, кто сейчас управляет Азкабаном. Вдруг там будет кто-то из ближнего круга? Они сразу поймут. И не забывайте про дементоров. Они всегда оказывали на него особенно сильное воздействие. — Сомневаюсь, что Гарри вообще может защититься от них сейчас, — это был голос Седрика. — В Отделе Тайн у него не получилось вызвать Патронус. — Это неважно, — встрял Фред. — Он все равно бы не смог использовать своего оленя. Спорю на сто галлеонов, что Патронус Волдеморта — змея. — У тебя нет ста галлеонов, — ответил ему Джордж. — Вот настолько я уверен в этом. — Вы забыли спросить мнение самого Гарри, — усмехнулась Джинни. Воцарилась тишина. Гарри попробовал перевернуться, но едва не застонал от боли: он мог лежать только на спине. Как оказалось, правая сторона его торса участвовала чуть ли не в каждом движении, и он явно мало ценил ее прежде. Немного завалившись на левый бок, он вздохнул — нужно было вставать. Он достаточно отдохнул, чтобы ему перестало казаться, что он может хлопнуться в обморок, и Гарри не собирался тратить время впустую. Он прекрасно понимал, что сейчас происходит на кухне, и он должен был вмешаться. План Джинни был прост и безумен. У них был волос Тома Реддла — и огромный потенциал возможностей, которые приносил с собой этот факт. Если бы кто-то — Гарри понимал, что ему придется это сделать, даже если эта перспектива ужасала и отвращала его — превратился в Волдеморта, у него были бы все шансы ворваться в Азкабан, потребовать Малфоя и уйти, никому ничего не объясняя. Джинни была права: ужас, который Темный Лорд вселял в сердца волшебников, был огромен, и они бы не посмели расспрашивать его, проверять его палочку и перечить. Это заняло бы несколько минут. Правда, были некоторые «если» и «но». Азкабан был полон дементоров. Гарри понятия не имел, смог бы он выдержать их присутствие и никак себя не выдать. В Отделе Тайн было всего несколько дементоров, но они полностью разоружили его: если бы Люпин, Гермиона, Рон и Джордж не вызвали Патронусов, он бы так и остался на том холодном полу. Мысли о Сириусе наполняли его до краев, и он снова ощущал запах хвои, чувствовал холод снега и ветра. Видел берег озера, где все закончилось. Они бы убили его, если бы не Снейп. Какова вероятность, что этого не произойдет в Азкабане? Гарри предполагал, что дементоры не будут летать на пути у посетителя — в конце концов, они должны были запугивать заключенных, а не тех, кто пришел туда на работу или навестить кого-нибудь. Может, все было не так плохо. Он мог справиться. — Мы все знаем, что Гарри сделает все, чтобы помочь Малфою, — сказал Джордж. — Мерлин, знал бы я на первом курсе, что когда-нибудь мне придется думать, как вытащить Люциуса из тюрьмы, — вздохнул Рон. — Полагаю, Люциуса эта перспектива ужаснет так же, как и нас, — Люпин, видимо, улыбнулся. — И куда мы его денем? — спросила Гермиона. — Если представить, что у нас все получилось… Мы же не можем позволить ему просто спать на диване. — Тем более что тут сплю я, — заметил Люпин. — Давайте решать проблемы по очереди, — решил Седрик. — И первая — у нас больше нет запасов лекарств. — Мы можем купить что-нибудь маггловское, — предложила Гермиона. — Болеутоляющее и прочее. — Купить, — хмыкнул Фред. — Ты хотела сказать «украсть»? Денег у нас нет. — Ну что поделать! — разозлилась Гермиона. Гарри оперся рукой о подушку и рывком сел. В гостиной снова воцарилась тишина: они услышали скрип его кровати. Сцепив зубы и не дыша, он кое-как поднялся на ноги. Футболка липла к телу, но с этим нужно было просто смириться: Гарри с трудом мог представить, как бы он сейчас принимал ванну. Слегка покачиваясь, он вышел из комнаты — взгляды присутствующих сразу же обратились к нему. — Я это сделаю, — сказал он тихо. — Гарри… — начал Люпин, но Гарри просто закрыл лицо руками. — Я это сделаю, — повторил он. — Я думаю, Джинни права. Никто не посмеет останавливать его и допрашивать. Все получится. Это хороший план. — Гарри, ты еле стоишь, — Гермиона поднялась на ноги и отправилась ползать по шкафам. — Тут где-то оставалось немного, я видела… — Слизнорт должен прислать нам аконитовое зелье, правильно? Мы отправим ему сову с письмом и попросим у него порцию Оборотного. Оно будет вариться — сколько? Месяц? За это время я поправлюсь. Они молчали. Они не хотели этого, были недовольны и испуганы, но… Отчего-то Гарри знал, что они послушают его. Ему просто нужно было удерживать их подальше от опасностей, а Азкабан был огромным сосредоточением страхов и препятствий — поэтому он должен был отправиться туда в одиночку. И Джордж был прав — он неплохо знал Волдеморта. — А дементоры? — спросил Рон. — Волдеморт наверняка хорошо переносит их присутствие. Если вдруг тебе станет плохо, они сразу догадаются. — Их можно встретить на пути? — обратился Гарри к Люпину. Тот неуютно поежился. — Они не встречают тебя в дверях, конечно… Но они кружатся вокруг крепости. Им запрещено приближаться к помещениям, где находятся охранники, но их можно увидеть. И этот остров… Он пропитан ими. Там так холодно и тоскливо. — Великолепное рабочее место, — буркнул Джордж. — Я справлюсь, — сказал Гарри. — У нас есть время все продумать. Он посмотрел на Седрика: тот не отрывал от него тяжелого взгляда. Его пальцы цеплялись за подлокотники кресла. Гарри понятия не имел, когда именно Диггори вернулся в палатку и что он сказал всем остальным, но его недовольство ярко читалось на лице — он с трудом мог сдерживать эмоции. Люпин был уверен, что виной тому скорое полнолуние, но Гарри подозревал, что приближение страшной ночи лишь не позволяет Седрику скрывать то, что на самом деле бурлило внутри него. — Это все просто замечательно, — сказал Диггори резко и не скрывая недовольства в голосе. — Но мы должны подумать и о другом. Мы ни на дюйм не продвинулись в поиске крестража. — Вообще-то, — возразил ему Гарри. — Драко кое-что упомянул в разговоре. — И что же? — Он сказал, что подслушал разговор Волдеморта и Барти Крауча. Мол, Волдеморт приказал тому усилить охрану в каком-то месте, где он жил в молодости, — Гарри опустился на диван, стараясь не морщиться. Гермиона принесла ему полупустой флакон и села рядом. Брать последние лекарства было неловко, но боль была слишком сильной. Если у них не будет зелий, то залечить такую рану будет непросто. Гарри сжал флакон в руке. — В молодости? — переспросил Рон. — Это же когда было! — Ты думаешь, там может быть спрятан крестраж? — спросила Гермиона, с радостью ухватившись за тему, не связанную с самоубийственными миссиями. — В этом есть логика! Ведь все остальные крестражи он прятал в важные для себя места. И где он жил? — В этом и проблема, — ответил ей Гарри. — Я понятия не имею. Думать об этом было проще, чем об Азкабане. Джинни принесла пергамент, чтобы записывать все их догадки. Но, к сожалению, догадок было немного. — У Пожирателей всегда был какой-то штаб, — рассказывал Ремус. — И в прошлой войне тоже. Но, насколько я помню, он постоянно перемещался от поместья к поместью. И Орден понятия не имеет, кому принадлежит дом, в котором Пожиратели собираются сейчас. — Но он где-то должен был жить после школы, правильно? — заметил Рон. — Он же не сразу обзавелся ворованным поместьем. — Он работал в «Горбин и Бэркес», — напомнила Джинни. — Думаете, там платили достаточно, чтобы он снимал квартиру? — Сомневаюсь, что такая работа высоко оплачивается, — сказал Гарри. — Но если они подсылали его к разным богатым клиентам, то он наверняка был в доле. Это не слишком-то уменьшало их варианты. Реддл работал продавцом в этом мрачном магазине — значит, в те времена он вполне философски подходил к своим стандартам жизни. В конце концов, до этого он каждое лето должен был проводить в приюте, и Гарри сильно сомневался, что там его познакомили с роскошью. Том вполне мог жить в любой квартире или комнате, из которой он мог добраться на работу — целый Лондон возможностей, учитывая места, соединенные с Косым переулком каминной связью. — Он мог жить у друзей, — предположил Фред. — С кем он общался в школе? — Полагаю, с отцами всех, кто работает на него сейчас, — пожал плечами Ремус. — Лестрейндж, Розье, Нотт, Малфой… Там были даже старшие Блэки. — Я не думаю, что он стал бы жить в их поместьях, — Гарри задумчиво покусал губу. — Это было бы немного унизительно для него. — Знаете, сколько у нас вариантов? — спросила Джинни и показала пустой лист. — Ноль. — А ведь Горбин все еще работает, — задумалась Гермиона. — Он может что-то знать. Если бы мы могли поговорить с ним… — Он никогда нам не поможет, — осадил ее Ремус. — Он редкостный мерзавец и наверняка помогает Пожирателям. К тому же он не смог бы держать свой магазин столько лет, если бы не умел хранить секреты своих клиентов. — Знаете, — сказал вдруг Седрик, обращая на себя всеобщее внимание. Он по-прежнему сидел в кресле так, словно все происходящее вызывало у него глубочайшее раздражение, и Гарри ощущал на себе его взгляд, — я тут подумал… А это не странно, что Малфой сообщил нам такую точную информацию? С каких пор Волдеморт вообще поручает защиту крестражей Пожирателям? — Дневник хранился у Малфоев, — напомнил ему Рон. — А чаша — у Беллатрисы. — Но это его последний крестраж, — голос Седрика стал глубже. Он чуть подался вперед, опираясь о подлокотники. — Вам не кажется подозрительным то, что он обсуждал такие вещи при Малфое? — Драко сказал, что он услышал об этом случайно, — нахмурился Гарри. — Какое удачное совпадение, что он услышал именно про крестраж, который мы ищем, — Седрик покачал головой. — По-моему, ты просто не хочешь, чтобы это было находкой Драко, — не выдержал Гарри. Бок снова заболел: споры заставляли его напрягаться, как перед прыжком, и рана противно ныла, напоминая, что он не способен на такие подвиги сейчас. — Или ты очень хочешь, чтобы оно было, — в тон ему ответил Диггори. — Хватит ссориться, — Гермиона строго посмотрела на них и поднялась со своего места. — Сделаем перерыв и поедим. У нас есть время во всем разобраться. Гарри и Седрик сверлили друг друга взглядами, пока остальные их не отвлекли. Гарри тяжело было стоять, и это избавило его от дежурства на кухне: он остался сидеть в гостиной вместе с близнецами и Джинни. Книги, которые они украли из Отдела Тайн, все еще не были проверены. Ремус и Седрик ушли на улицу, а Рон отправился помогать Гермионе готовить ужин. — Он может быть прав, — заметил Джордж, когда Седрик пропал из поля зрения. — Я знаю, — ответил Гарри. Он вовсе не злился на Седрика, просто не мог не ощущать волны раздражения и осуждения с его стороны. Может, им стоило поговорить наедине, но он не знал, когда выдастся такая возможность: вокруг всегда были люди, а Гарри не мог позволить им подслушать их беседу. Драко мог сколько угодно считать, что Гарри стоит всем рассказать о крестраже — это было не так. Гарри не собирался этого делать. — Кстати, — Фред вдруг запустил руку в карман. — Стащил вместе со свитером. Он вытащил золотую цепочку, на которой болтался кулон в виде феникса. Его крылья блеснули на свету, словно приветствуя Гарри. Тот пару секунд недоуменно смотрел на феникса, а потом вдруг опомнился и прижал руку к груди: кулон Малфоя пропал. — На мне был другой кулон, — тихо произнес он. — Очень на это надеюсь, потому что выглядит эта штука крайне безвкусно, — Фред вложил феникса в его протянутую ладонь. — Это артефакт Дамблдора, — крикнула Гермиона с кухни. — Малфой отдал мне свою подвеску с драконом, — Гарри повертел феникса в руках. Это действительно был один из фениксов Дамблдора — вероятно, тот многострадальный, который долгое время хранился в его тумбочке. Он отдал его Малфою, и тот не придумал ничего лучше, кроме как зачаровать его? Это было чертовски опасно. — Видимо, он заколдовал ее. И когда она превратилась обратно? — Она такой и была, — Фред пожал плечами. Гарри прищурился. Какие бы чары Малфой ни наложил на свою подвеску, они спали. Но это был просто кулон, в конце концов. Просто напоминание о Дамблдоре, которое едва ли могло им как-то помочь. Гарри накинул его на шею и спрятал под одеждой. Они взялись за книги, чтобы не сидеть без дела. Гарри иногда поглядывал на Джинни, пытаясь придумать, как тактично спросить у нее про самочувствие. Но никто не помогал ему, и Джинни игнорировала его взгляды, делая вид, что с ней все хорошо. Они не говорили про Азкабан и недавнюю ссору и думали только о крестражах — им всем стоило остыть, пожалуй. Для себя Гарри уже все решил. Ему нужно было прийти в себя и залечить рану — и немного подготовиться морально. Он прекрасно понимал, что этот раз будет отличаться от тех, когда Волдеморт втягивал его в свое сознание: тогда Гарри испытывал только боль и стремился поскорее разорвать эту связь. В этот же раз все его ощущения будут при нем вместе с его походкой, манерой говорить и держать спину. Гарри не был уверен в своих актерских способностях, но у него не было выхода — он должен был это сделать. Никто другой бы не смог. Нужно было получить Оборотное. Новости от Слизнорта пришлось ждать два дня: он прислал аконитовое зелье, и Гарри отправил его сову обратно с вопросом про Оборотное. Ответ был дан: Орден тоже нуждался в Оборотном, но готово зелье будет лишь через три недели. — Это даже хорошо, — уверила его Гермиона. — Перерыв. Нам нужно многое продумать. Не говоря уже о… полнолунии. До него оставалось всего несколько дней. Они ничего не могли сделать, чтобы облегчить эту ночь для Седрика: Ремус собирался увести его в лес, и они должны были остаться в палатке. Никто не знал, насколько это будет тяжело или болезненно, и они не могли разделить с Диггори ту панику, что сводила его с ума. Чем ближе была страшная ночь, тем более раздраженным становился Седрик: он не казался таким же подавленным и уставшим, как Ремус, но на любую резкую фразу он вскидывал голову, словно гончая. И Гарри был центром его нападок. Они так и не поговорили. Это было довольно сложно сделать, учитывая, что вокруг постоянно крутились люди. Все прекрасно видели искры, которые летали между ними, грозя поджечь все вокруг, и они пытались помочь, стараясь держать их подальше друг от друга. Это отчасти помогало, но не решало проблему. Седрик хотел высказаться, и Гарри знал, что он должен позволить ему это сделать — иначе тот может ляпнуть что-нибудь в самый неподходящий момент. Было счастьем, что он все еще не выдал его секрет. Возможность остаться наедине появилась внезапно — и тогда, когда Гарри ее совершенно не ждал. Он проснулся ночью от боли: рана хоть и заживала, но все равно доставляла ему уйму неприятностей. Порой Гарри начинал опасаться, что расщепление было глубже, чем он подозревал, но он отметал эту страшную мысль. Порой боль отступала, и если он спокойно сидел на диване, то бок его почти не беспокоил. Гарри тихо зашипел в темноте, опасливо касаясь повязки. Во сне он случайно перекатился на бок, и рана немилосердно заныла. Он мог выпить таблетку — одну из тех, что они стащили из маггловской аптеки, — и это был лучший выбор, нежели лежать в темноте. Сквозь занавесь, играющую роль двери, пробивался тусклый свет: Гарри был не единственным, кто не спал. Гарри осторожно сел на постели и сразу заметил, что кровать Седрика была пуста. Неприятное чувство неловкости сжало его внутренности: он был таким уставшим, сонным, и больше всего на свете ему хотелось, чтобы боль прошла и он просто вернулся обратно под одеяло… Гарри вздохнул и поднялся, запихав палочку в карман. Седрик лежал на животе на диване, закинув ноги на подлокотник, и читал. Он вскинул голову, заслышав шаги. Несколько долгих секунд они смотрели друг на друга. — Читаешь? — Гарри решил делать вид, что неловкости не существует. Он растрепал волосы, потер лицо и отправился на кухню. — Ага, — ответил Седрик. — А ты? — Иду обворовывать аптечку Гермионы. Они замолчали. Диггори листал одну из книг: рядом лежал блокнот, в который он выписывал все, что казалось ему мало-мальски важным. Гарри нашел обезболивающее и налил себе воды. Какое-то время он стоял, прислонившись бедром к тумбе, и прислушивался к ночным звукам. Ветер гудел за стенами палатки. Сопение Рона доносилось из их спальни. Гарри оглядел гостиную и вдруг понял, что Люпина нигде нет. — А где Ремус? — спросил он. Седрик повел плечами, не поворачивая головы. — Вернется через час. — Серьезно? — хмыкнул Гарри. — Он просто ушел? — Полагаю, он ушел к Тонкс, — Седрик все-таки посмотрел на него. Он вздохнул и сел, положив книгу рядом. — Я на дежурстве, так что ничего страшного. — Думаю, он заслужил немного личной жизни, — Гарри отставил пустой стакан. Он мог уйти сейчас: Диггори не пытался завязать разговор и не останавливал его. Но другой возможности могло бы и не представиться. Гарри, прижав руку к боку, дошел до кресла и рухнул в него, как подкошенный. Седрик наблюдал за ним с легким смятением. — Нашел что-нибудь? — На самом деле, да, — Седрик отвлекся на блокнот. — Тут есть раздел, посвященный маскировочной магии. И автор перечисляет объекты, которые не поддаются чарам иллюзий, потому что их собственная магия отказывается принимать чужую суть. В их число входят «неживые элементы, обладающие собственным сознанием». — И? — Это значит, что крестраж нельзя превратить во что-то другое, — Седрик посмотрел на него так, будто Гарри не понимал очевидных вещей. — Он всегда будет стремиться принять свою истинную форму. Поэтому изумруд, который мы ищем, будет выглядеть как изумруд. — Это полезно, — кивнул Гарри. Они замолчали, глядя друг на друга. — Ты все еще зол на меня? — спросил Гарри спустя несколько секунд неуютного, напряженного молчания. Седрик цыкнул. — Ты прекрасно знаешь ответ, — он нахмурился и подобрался. Напряженная поза, полная недовольства и закрытости, совершенно не подходила его домашней одежде и слегка растрепанным волосам. — Потому что я сбежал? — Потому что ты хотел отдать сам-знаешь-что Волдеморту, — Диггори резко наклонился вперед и понизил голос: — Мы один-то крестраж не можем найти, не говоря уже о двух. Гарри вздрогнул. Гостиная вдруг показалась ему темной и холодной. В груди все заныло, и таблетки едва ли могли помочь справиться с этой болью. Гарри сильнее прижал руку к боку, пытаясь заглушить это тошнотворное чувство. — Вот как. А Ремус думал, ты беспокоишься обо мне. — Конечно, я беспокоюсь, — раздраженно отозвался Седрик. — Но мы оба понимаем, что я прав. У нас и так не слишком много шансов победить — без тебя их еще меньше. Гарри прищурился, глядя на него. Он достал из кармана палочку и наложил на гостиную заглушающие чары. — Драко знает про крестраж, — сказал он вдруг. — Ему все равно. Он хочет найти способ, как извлечь его. — Как самоотверженно с его стороны, — Седрик не скрывал сарказма в голосе. — Особенно учитывая, что даже Дамблдор не знал, как это сделать. — Да, — кивнул Гарри. — Я это понимаю. Поэтому я хочу вытащить его. — И его родителей-Пожирателей, — Седрик скрестил руки на груди. — Это никак не поможет нашему делу. Ты просто тратишь наше время, которого у нас и так немного, впустую. — Времени у нас полно, — огрызнулся Гарри. — Если бы не Драко, мы бы вообще не знали, где искать крестраж. — О да, мы уже почти у цели, — Седрик взмахнул рукой, и книга рухнула на пол. — Тебя так бесит, что я хочу спасти Драко? — Гарри поднялся на ноги. — Я бы сделал это для любого из вас! Я не хочу, чтобы история повторилась! Глаза Седрика опасно блеснули. Он тоже поднялся, и Гарри пришлось смотреть на него снизу вверх: они стояли очень близко, но ни один не собирался отступать. — Да что ты? — Седрик выдохнул ему в лицо. — Почему же когда мои родители были в опасности, ты не рвался им помочь? Люциус Малфой заслуживает смерти в Азкабане, а они были хорошими людьми, которые не сделали ничего плохого! Гарри показалось, что на него обрушился поток ледяной воды. Седрик смотрел на него с такой яростью и обидой, что казалось, будто бы воздух пропитывается ими насквозь. — Думаешь, я этого хотел? — произнес он тихо и сипло. — Если бы я мог все исправить, я бы это сделал! Но у меня не было возможности их спасти. А сейчас она есть. — Это никак нам не поможет. Никак. — Это поможет мне, — Гарри смело смотрел ему в лицо. — Я не хочу жить одной лишь войной. Не хочу, чтобы кто-то умирал из-за меня. Ненависть не приведет нас к победе. Седрик все еще смотрел на него с болью и обидой. — Это все, что у меня осталось, — он покачал головой. — Я прекрасно знаю, как много ты потерял из-за Волдеморта. Но я потерял не меньше. Я потерял всю свою жизнь, всех моих друзей… — Мы тоже твои друзья. — Ты прекрасно понимаешь, о чем я. Мы вообще были друзьями с тобой? — Ты говоришь так из-за полнолуния, — решил Гарри. — Ты так не думаешь. Они должны были держаться вместе. И Гарри не хотел верить, что Седрик действительно ощущал себя настолько чужим. В этом был смысл, конечно — в конце концов, Диггори начал общаться с их гриффиндорской компанией под соусом их сомнительных отношений. Но это не значило, что они были чужими друг другу. Они были на одной стороне и через многое прошли вместе. Они строили все это заново, потому что в этом была их главная сила. — Поговорим об этом потом, — отрезал Гарри, когда Седрик открыл рот, чтобы продолжить этот спор. — Когда луна уйдет, и ты будешь в порядке. Он просто обошел его по кругу и ушел в спальню. Если Диггори и хотел что-то сказать, то не стал, и Гарри лишь чувствовал его тяжелый взгляд между лопаток. Ссориться в Хогвартсе было гораздо удобнее: их разделяли этажи и каменные стены, а в палатке им приходилось делить одну комнату на троих. До самого полнолуния они не разговаривали, обмениваясь красноречивыми взглядами и не приближаясь друг к другу. Остальные, конечно, это заметили, но попытки их примирить были слабыми и бессмысленными: в конце концов, никто не говорил о ссоре. Но они все ждали полнолуния с тревогой. Мир словно сговорился против них, не позволяя отвлечься: Пророк списал произошедшее в Косом переулке на Гарри и Орден Феникса, назвав попыткой устроить беспорядки. Так вышло, что я, Рита Скитер, ваш верный рупор правды, оказалась на месте событий. И я могу с уверенностью сказать: это было ужасно. Они все были в черных мантиях и не стеснялись использовать Непростительные: видимо, собирались списать этот переполох на мифических Пожирателей Смерти. Там был и сам Гарри Поттер: бедный ребенок окончательно запутался в сетях лжи. Он опасен для окружающих и нуждается в помощи… Статью украшало размытое фото: размазанные пятна и фигура, стремительно улетающая вверх. Узнать там Гарри было совершенно невозможно, но никого это не волновало. Скитер не упоминала Драко или Волдеморта, и большая часть статьи была отведена размышлениям о том, кто же поддерживает Орден — и почему эти люди хотят навредить волшебному сообществу. Помимо этого долгое время на первой полосе мелькали лишь всякие глупости. Фадж продолжал удерживать за собой пост Министра, и все статьи, где упоминалось его имя, говорили лишь об одном: Министерство делает все, чтобы защитить английских волшебников, расследование продолжается, злодеи будут пойманы. Единственной важной новостью стал приказ о возобновлении работы Хогвартса: все дети должны были вернуться в школу. День полнолуния был самым худшим. С самого утра Седрик пребывал в панике: за завтраком он сломал кружку, сжав ее в руке так сильно, что она треснула, и весь чай вытек на стол. Он не мог усидеть на месте и постоянно подрывался с дивана, чтобы пройтись; долго ходить вокруг палатки он тоже не мог, потому что начинал нервничать и подозрительно оглядывать лес. Ремус предложил ему немного полетать, чтобы выместить энергию: благо метел у них было предостаточно. Гоночная коллекция стояла около двери, словно маленькая выставка: Снежная Гарпия, Молния и Нимбус-2000 против трех Нимбусов-2001. — С таким набором могла бы играть и английская сборная, — Рон иногда подходил и разглядывал новоприобретенную Молнию. Он с восхищением перебирал ее прутья. — И кто теперь будет летать на Молнии? — Это метла Гарри, — напоминал ему Джордж. — Вместе с Гарпией и Нимбусом. — У Рона была бы своя гоночная метла, если бы он пораньше вытащил голову из задницы и помирился с Малфоем, — хихикал Фред. — Он раздарил все Нимбусы, в конце концов. Рон показывал им средний палец и отходил от метел, надувшись. Утешение он находил только у Гермионы, которая считала одержимость метлами чепухой. К тому же им не стоило много летать — это могло привлечь внимание, — и поэтому метлы стояли в стороне, как украшение. Ремус готов был ослабить правило, если бы это помогло Седрику, но тот не хотел летать. Он не хотел играть в карты или шахматы, за которыми они иногда коротали вечера, не хотел обсуждать крестраж, не хотел слушать наставления Ремуса… — Может, займемся чем-нибудь еще? — предложил Фред. — Я не могу читать, пока кто-то бегает вокруг меня. — Я не бегаю, — огрызнулся Седрик. — Я разминаюсь. — Можем заняться дуэлями? — предложила Джинни. — Это будет полезно. И нам не придется сидеть на месте. Гарри с радостью согласился, и лишь потом понял, что он на дуэли мог разве что смотреть. И Джинни осталась рядом с ним: после короткого обсуждения было решено, что ей, как и Гарри, не стоит перенапрягаться. — Это вообще-то была моя идея! — возмутилась она, наблюдая, как ребята расчищают снег перед палаткой. — И мы тебе за нее благодарны, — подмигнул ей Фред. — Но никто из нас не хочет валять тебя в снегу. — Еще кто кого бы валял, — надулась Джинни. Они с Гарри стояли в дверях, наблюдая за тем, как остальные практикуются. Им стоило держать себя в форме, стоило разучивать заклинания, записанные Гермионой — рано или поздно им бы пришлось снова столкнуться с Пожирателями. Им могло не повезти так снова. Правда — имело ли это значение? Сколько бы они ни тренировались на этой поляне, Пожиратели все равно были сильнее. В честном бою никто бы не выстоял. Дуэли, наверное, немного помогли Седрику. Он казался более собранным, и его взгляд уже не метался лихорадочно, не зная, за что зацепиться. Ремус ходил вокруг, давая советы, но сам в бои не вступал: иногда он поднимал голову и смотрел на небо, словно чувствуя приближение заветного часа. — Твой бок еще болит? — спросила у Гарри Джинни, когда они оба замерзли стоять в дверях и вернулись внутрь. На них тактично скинули готовку, и Гарри, вздохнув, полез изучать их запасы. Те стремительно мельчали: вскоре они будут сидеть на крупах. — Немного, — отозвался он. — Когда напрягаюсь. А твой ожог? — Иногда, — Джинни провела рукой по животу. — Все выглядит не так плохо, как могло быть. И… я опасалась, что этот шрам будет таким же, как твой. Но это не так. — Это просто плохое воспоминание. — Не самое плохое, — Джинни подала ему спагетти. Гарри уже немного подташнивало от их вида. — Волдеморт хотел убить меня, но я спаслась. Это сильное воспоминание. Вместе они готовили ужин, прислушиваясь к голосам снаружи. Они редко оказывались наедине, и Гарри думал, о чем он может спросить. Джинни поддержала его план и была одной из тех, кто заставил чашу весов склониться в его сторону. Но была ли она так в этом уверена? Что думала обо всем происходящем? Гарри уже открыл было рот, когда Джинни вдруг заговорила сама: — Можно спросить у тебя кое-что личное? — Конечно, — отозвался Гарри с готовностью. — Это по поводу Седрика, — Джинни протянула ему банку их уже нелюбимых томатов. — Думаешь, он… все еще заинтересован в тебе? — Ох, — Гарри вспомнил их недавний спор, когда они шипели друг другу в лицо, стоя посреди гостиной. — Сомневаюсь в этом. Мы не очень ладили в последнее время, сама видишь. — Это вовсе не показатель, — Джинни пожала плечами, отведя взгляд. — Даже наоборот. Он постоянно на тебя смотрит, ты замечал? Конечно, Гарри замечал — сложно было не заметить эти взгляды, полные недовольства и напряжения. Если Седрик и вспоминал об их коротких отношениях, то едва ли это были приятные воспоминания. Все было кончено давным-давно. — Это неважно, — сказал Гарри. — Почему ты спрашиваешь? Джинни пожала плечами. — Просто, — она поправила свой халат, — если события так сложатся… В конце концов, у тебя есть Малфой, даже если он сейчас не с нами. Рон ужасно тупит с Гермионой, но они что-нибудь придумают. Ремус встречается с Тонкс. А Фред с Джорджем… Ну, они просто есть друг у друга, и я не могу представить, чтобы какие-нибудь девчонки их разлучили. Ну и я подумала, может, если бы Седрик был один… — Дело не в этом, — Гарри опасливо покосился на дверь палатки. Он бы не хотел, чтобы Седрик услышал их разговор. — Думаю, война сейчас заботит его сильнее. Может, когда все успокоится… — Если успокоится, — Джинни вздохнула. — Хотелось бы верить, конечно. Гарри не знал, может ли он ее обнадежить. Джинни была красивой, веселой и храброй, но сейчас — это был неподходящий момент. Гарри сильно сомневался, что Седрик отвлекся бы от своей драгоценной борьбы. К тому же в их тесной палатке сложно было строить какие-то отношения. Как-то ночью Рон тихо жаловался Гарри на то, что он понятия не имеет, как поступить дальше с Гермионой — да и что он мог сделать? Братья могли начать над ним подтрунивать, а он не хотел выставлять себя на посмешище. Может, им просто нужна была палатка побольше. Невозможность остаться вдвоем постепенно превращалась в невозможность остаться даже наедине с собой: пока у Гарри болел бок, он был сильно ограничен в движениях, но рано или поздно это могло бы стать неприятной проблемой. В конце концов, он привык иметь личное пространство: даже у Дурслей он мог запереться. Гарри никогда не считал себя зацикленным на сексе, но все же ему нравилось иметь возможность остаться в одиночестве и как следует обдумать собственную незацикленность. Тесная палатка же лишала его любых надежд. — Гарри? — Джинни пихнула его в плечо. — Ты в порядке? — Я думал о том, что нам нужна новая палатка, — неловко ответил Гарри. Джинни дернула бровью и обвела взглядом их жилище. К вечеру ситуация стала хуже. На улице начало темнеть, и каждую пару минут Седрик косился на часы. Он уселся на диване, и все собрались вокруг него. Ужин прошел в неловком напряжении: Седрик больше времени провел, наматывая спагетти на вилку, нежели действительно их поедая. — Все будет хорошо, — утешала его Гермиона. Это едва ли ободряло его. В какой-то момент Ремус достал флакон с красноватым зельем: оно мерцало в свете ламп, словно жидкий рубин. Седрик взял флакон трясущимися пальцами: он выпил зелье залпом и скривился от его вкуса, тут же позеленев. — Меня сейчас стошнит, — сипло сообщил он, прижав руку ко рту. — Не стошнит, — Ремус похлопал его по коленке. — Ты привыкнешь. Седрик согнулся пополам и какое-то время сидел, уткнувшись лицом в колени. Он тяжело дышал, пытаясь прийти в себя. Гарри с ужасом смотрел на него: он хотел как-то помочь, что-то сказать, но в голову не приходило ничего путного. Он просто сидел напротив, чувствуя, как Рон ерзает рядом с ним. Они все чувствовали себя одинаково. Время тянулось невероятно медленно. Джинни нашла среди книг, которые они украли, любовный роман, сюжет которого был закручен вокруг бессмертия главного героя. Она зачитывала куски, смешно искажая голоса, и это немного помогло отвлечь их от напряженного ожидания. Гарри не знал точно, когда пробьет час — они все ориентировались на Ремуса и его опыт. Люпин сидел в кресле, прикрыв глаза, и не участвовал в обсуждении: кожа его казалась влажной и серой, черты лица словно заострились. Он почти не дышал. Когда он открыл глаза, его взгляд был совершенно чужим — опасным. — Пора, — сказал он хрипло. Седрик сглотнул. Он посмотрел на Гарри странным, беспомощным взглядом, прежде чем подняться. В тишине они с Ремусом вышли из палатки, а остальные остались на своих местах — напуганные и растерянные. Какое-то время они сидели в тишине, не двигаясь, и пытались услышать хоть какой-то звук снаружи. Постепенно стало ясно, что до захода луны они не получат никаких новостей. — Предлагаю заняться делом, — медленно произнесла Гермиона. — Чем быстрее мы поймем, где спрятан крестраж, тем быстрее сдвинемся с мертвой точки. — И какие у тебя идеи? — спросил Рон. — У нас есть Омут Памяти, — Гермиона неуверенно покосилась через плечо. — Гарри, может, ты поделишься воспоминаниями о том, что Дамблдор рассказывал тебе о прошлом Волдеморта? Вдруг мы найдем какую-то подсказку? — Ты хочешь увидеть все? — нахмурился Гарри. — Это может нам помочь, — Гермиона развела руки в стороны. — У нас есть целая ночь, и ее нужно как-то скоротать. Не уверена, что я смогу заснуть. — Я знаю способ получше, — фыркнул Фред. Он откинулся на диван, пытаясь расслабиться, и закинул руку на спинку. — Но этот тоже сойдет. — Это пошло, — Гермиона вздернула нос. — Совсем не время для таких шуток. — Я говорил о картах, — парировал Фред. — Мы играли в карты вчера. А наш прогресс в поиске крестража невероятно мал, — сказала Гермиона. — Равен нулю, — поправил ее Джордж. — Именно так. Я не смогу уснуть, пока Седрик и Ремус где-то там в лесу, но и тратить время впустую я тоже не хочу. Они замолчали. Гарри не знал, кого он поддерживает: с одной стороны, Гермиона была совершенно права и им стоило думать об их миссии, но с другой… У них ничего не получалось, и провалы расстраивали их гораздо сильнее вечером, когда они сидели все вместе. — Давайте немного посидим с Омутом, а когда окончательно устанем — просто отвлечемся? — предложил он. — Я все равно мало что могу добавить в нашу коллекцию. В основном все, что я помню о его молодости — это воспоминания из сна. Там совсем немного. Не уверен, что Дамблдор вообще знал, где он жил. Он мог показать им те воспоминания, что когда-то Дамблдор показывал ему. Но он считал их довольно бесполезными: место, где жил Том Реддл, вполне могло что-то для него значить, но Дамблдор никогда его не упоминал. Момент, когда Том работал в магазине, был связан только с поиском крестражей, и их интересовали диковины, попавшие к нему в руки. Но других вариантов у них все равно не было, поэтому они вытащили Омут Памяти и водрузили его на столик. У Гарри были и свои планы на Омут. Осталось еще одно воспоминание Слизнорта, которое они с Ремусом не смотрели — связанное с Джеймсом и Лили. Они никак не могли выкроить момент, чтобы взглянуть на него, и сейчас Гарри думал, что с удовольствием бы потратил эту ночь на приятные картины, которые хоть немного развеяли бы напряжение. Но вместо воспоминаний о родителях он вновь столкнулся с Волдемортом, и вместе с остальными раз за разом просматривал каждый момент, который им удалось собрать. Он не был уверен, что это помогло им хоть немного расслабиться — наоборот, все стало намного хуже. Мокрые и испуганные образом Волдеморта, они сидели вокруг Омута. Гарри с ногами забрался на диван, близнецы и Джинни заняли место напротив, а Рон с Гермионой расположились на полу, поближе к Омуту. — У меня есть чувство, что отгадка у нас прямо под носом, — причитала Гермиона, вытирая лицо полотенцем. — Может, мне просто нужно еще раз все посмотреть… — Или тебе просто нужно поспать, — Рон неловко приобнял ее. — Мы все знаем, что ты стараешься. Мы все устали. — Я не хочу спать, — Гермиона потерла глаза. — Мы же хотим дождаться возвращения Ремуса и Седрика. — Я уже не могу думать, простите, — Джинни отложила пергамент в сторону. Она сидела рядом с Джорджем, завалившись на него, и клевала носом. — Я сейчас усну. — Мы можем немного подремать, — Джордж потрепал ее по голове. — Они разбудят нас, когда вернутся. — Я немного надеюсь, что Малфой будет знать ответ, — Гермиона зевнула и подтянула ноги к груди. Рон все еще обнимал ее. — Малфой-старший, я имею в виду. Раз уж мы собираемся притащить его сюда… Должна же от него быть и глобальная польза. Потому что если мы не узнаем место… — Мы узнаем, — заверил ее Гарри. — Это должно быть намного проще, чем все остальное. — Главное найти место, — сказал Джордж. — А потом ты сможешь его почувствовать, верно? Из-за вашей связи? — Наверное? — Гарри сглотнул. — Наверное, я смогу. Но помните, что нашел Седрик? Это все равно будет изумруд. Он не сможет изменить его форму. — Но он может спрятать его в шкатулку и замаскировать ее, — Гермиона поморщилась. — Есть множество способов спрятать крестраж. Он наверняка рассчитывает, что мы решим, будто он не выпустит его из рук… Гарри положил голову на спинку дивана и прикрыл глаза. Шрам не болел, и это было прекрасным, прекрасным чувством — он не желал отказываться от него даже ради возможности найти ответ в памяти Волдеморта. Он не хотел вновь открывать их связь. О Драко не было никаких новостей — ни хороших, ни плохих. Отчасти это вселяло надежду: Волдеморт бы наверняка воспользовался возможностью причинить Гарри боль и явил бы ему страшную картину. Но раз этого не происходило… Гарри и сам не заметил, как эти невеселые мысли погрузили его в дрему. Он слышал, как Фред и Джордж шепотом о чем-то разговаривали, как посапывала Джинни… Ему было неудобно, но тело вдруг стало таким тяжелым, что он не мог заставить себя пошевелиться. Гарри не засыпал до конца, скорее плавал где-то между сном и явью, но очнулся он лишь под утро, когда кто-то вдруг прикоснулся к нему. Гарри вздрогнул и открыл глаза. Все лампы были выключены, а над ним нависал Седрик: в темноте невозможно было рассмотреть выражение его лица. Гарри видел лишь его растрепанные волосы, расстегнутую рубашку и глаза — отчего-то они казались особенно яркими. — Сед… — Тшш, — тот закрыл ему рот рукой. Гарри замер: он не понимал, что происходит. Был это его сон? Он поднял руки, чтобы отстранить Седрика от себя, но тут же отдернул их, стоило его пальцам коснуться чужого голого живота: кожа Седрика была раскаленной. Он весь дрожал и был мокрым от пота. — Спи, Гарри, — Седрик убрал руку от его рта. На секунду он склонился к нему, и Гарри ощутил его дыхание на своем лице: горячее и влажное, жуткое… Он испугался, что Седрик собирается прижаться к нему, но тот лишь скользнул носом по линии его челюсти, жадно вдыхая, прежде чем опуститься на диван. Его голова коснулась коленей Гарри, и он замер, вжавшись лицом в его живот. — Все закончилось? — шепнул Гарри испуганно. — Да, — ответил Седрик тихо. — Все закончилось. — Ты… Ты в порядке? — Я буду. Гарри прищурился, обведя глазами гостиную. Друзья спали: близнецы и Джинни развалились на диване, а Гермиона и Рон в обнимку спали на полу. Ремуса нигде не было видно. Пару мгновений Гарри посидел, тяжело дыша и не зная, что делать: Седрик и сам собирался спать, и вставать сейчас было бы так странно, так неловко… Ему, наверное, нужно было немного комфорта, и Гарри хотел, чтобы все ссоры остались в прошлом. Он снова откинулся на спинку, и его пальцы коснулись мягких волос Седрика. — Ты прав, — шепнул вдруг Диггори. — Я так не думаю. Гарри понял, о чем он говорил. Произошло то, чего он так боялся — они застряли посреди неизвестности. Это было намного лучше, чем в его воспоминаниях, когда он, Рон и Гермиона втроем слонялись по лесам, но постепенно замкнутое пространство брало свое. Они постоянно были вместе, и редкие моменты, когда кто-то уходил мыться, все равно не ощущались как время наедине с собой: их ванная была не самым удобным и уютным местом, и чужие голоса легко проникали сквозь стены. От этого напряжение копилось в воздухе, и каждая проблема превращалась в молнию. — Это довольно просто, Рональд, — отчитывала Гермиона Рона. — Ты берешь и стираешь — и все. — Я просто решил, что отложу вещи и постираю их потом! — Мы же все договорились, что поддерживаем чистоту. Сразу, а не потом. У них было мало места, мало еды, мало возможностей — и бесконечно много того, что нужно было сделать как можно скорее. Каждый день, который не приближал их к решению проблемы, казался потраченным впустую. Гарри не заметил, в какой момент они начали так относиться ко времени, но довольно быстро понял, что подобный подход был губительным. Он выматывал. Гарри привык думать о миссии, о крестражах, о Волдеморте — но остальные не были к этому готовы, и их энтузиазм постепенно гас. Это подпитывалось и тем, что они понятия не имели, что происходит за пределами их палатки. Иногда Гарри казалось, что они живут в пустоте, докуда редко добираются новости. Орден не собирался делиться с ними своими сведениями, и то, что Тонкс рассказывала Ремусу, мало меняло ситуацию. Они следили за кем-то, допрашивали кого-то, скрывались — они все были преступниками сейчас, и это связывало им руки. Иногда они даже не могли получить свежую газету, а иногда в этом и вовсе не было смысла. «Министерство ищет правду» — кричали заголовки. «Злодеи будут разоблачены». «Орден Феникса — преступники». «Хогвартс нуждается в изменениях: лучшее образование — для наших детей». Изредка там появлялось что-то полезное. Фадж все-таки собирался уйти со своего поста, и рядом с его именем начал мелькать Пий Толстоватый — никто не предлагал новые выборы, и речь шла о том, что Фадж по состоянию здоровья не может продолжать занимать пост Министра. Пий должен был заменить его, пока ситуация не успокоится. Пророк почти ничего не писал о Гриндевальде и Пожирателях. Видимо, Волдеморт не хотел привлекать лишнее внимание к тому, что могло бросить тень на его новую политику. Вместо этого Пророк полоскал имя Дамблдора, Гарри и Орден Феникса, списывая на них всё подряд: начиная от смертей магглов и разрушений, заканчивая денежными махинациями. Гарри не понимал, к чему все идет: как бы сильно Волдеморт ни очернял Дамблдора и его действия по сближению с магглами, он едва ли мог очистить свою собственную репутацию. Поэтому он держался в тени, словно грозовое облако, повисшее на горизонте. Однажды его планы все же осветили в прессе. Пророк напечатал небольшую статью, пытающуюся спрятаться среди новостей. Министерство серьезно обеспокоено ущербом, который был нанесен волшебному сообществу действиями Дамблдора и его группировки. Отдел по работе с магглами, в чьем ведомстве находится также поддержка семей, полностью или частично состоящих из магглов, сообщил, что количество запросов сильно увеличилось за последние несколько лет, а пик пришелся на январские события. «Многие волшебники не чувствуют себя в безопасности, — отмечает представитель отдела Дэрил Шифт. — Они не ощущают себя включенными в магическое сообщество. Политика, которая проводилась Министерством несколько последних лет, привела к тому, что граница между волшебным и маггловским мирами стала очень зыбкой, и многие маги сталкиваются с финансовыми и имущественными трудностями, пытаясь преодолеть ее. На мой взгляд, такая ситуация выглядит крайне тревожной, так как мы обязаны поддерживать Статут, а действия по сближению наших миров создают огромное количество спорных и опасных ситуаций». В ближайшее время будет проведено совещание, дабы как можно скорее решить эту проблему и устранить возможную угрозу. Министр Фадж всерьез настроен сделать это дело последним в своей долгой и плодотворной карьере. «Я ощущаю себя ответственным за то нестабильное состояние, в котором пребывает наше общество, — сообщает он. — В конце концов, я долгие годы сотрудничал с Дамблдором. Признаюсь, его слова в поддержку сближения с магглами казались мне убедительными, и я не разглядел коварного плана, стоящего за ними… Исправив ситуацию, я с гордостью уйду в отставку, вручив управление тем, кто настроен реформировать наше общество и привести его к лучшему будущему». Пророк провел несколько интервью с другими представителями Министерства, которые предпочли остаться анонимными, и собрал несколько интересных мнений о будущем совещании. Вероятно, речь пойдет о территориальных изменениях: часть Лондона, отведенная в суверенное пользование волшебников, более не является достаточной. Многие волшебники вынуждены проживать в маггловской части, что подрывает саму идею единства, так необходимую нам сейчас… — Разве это возможно? — Гарри прекратил читать и посмотрел на Ремуса. — Они могут забрать территорию у магглов? — Я не знаю, — Ремус сложил руки на столе. Его ладони немного подрагивали. — Границы между магглами и волшебниками были обговорены очень давно. Потребуется провести огромную работу: изменить пути коммуникаций, настроить магглоотталкивающие чары… А уж про работу с памятью магглов я вообще молчу. Нельзя просто выдернуть кусок города и ждать, что оставшаяся часть этого не заметит. — Зачем ему кусок Лондона? — спросила Джинни. — Сомневаюсь, что его интересует жилищный вопрос. — Может, он понял, что мы у него на хвосте, и вспомнил о временах, когда снимал квартиру? — хихикнул Фред. — Он хочет поселить там волшебников, — Рон нахмурился, проигнорировав брата. — Не для того ли, чтобы они все были под рукой? — Надо предположить худшее, — мрачно произнес Гарри. — Это и будет наш ответ. Седрик повернулся и посмотрел на него. Они сидели рядом, и иногда сталкивались локтями, когда двигались. Ощущение, что воздух между ними может взорваться, прошло вместе с полнолунием, и все вновь стало хорошо — даже лучше, если сравнивать с общим настроением. Никто не говорил о той ночи, о том споре. Седрик просто вновь был рядом, и Гарри больше не хотел сбежать от него подальше. Ремус не любил говорить о превращениях, и Седрик тоже ничего не рассказывал. Остальные не спрашивали, чтобы не расстраивать его — и не напоминать. — Рон прав, — сказал Седрик. — Если все магглорожденные и полукровки будут жить в одном месте, он сможет их контролировать. — Одного района никогда не хватит, чтобы вместить их всех, — сказала Гермиона. — А если ему нужен не район, — голос Ремуса звучал обреченно, — а весь Лондон? Гарри сглотнул. — Это может развязать войну с магглами. — Как удачно, что у него под боком Гриндевальд, который может поделиться опытом, — мрачно добавил Джордж. Они снова замолчали. К этому все и шло, правда? Волдеморт не стал бы вечно прятаться от магглов, которых желал видеть под пятой волшебников. Но он не мог просто напасть на них и надеяться, что ему удастся совладать с их мощью: в конце концов, у Гриндевальда все тоже шло не очень гладко. Ему нужно было время, нужен был план — они могли его остановить. — Это займет годы, — сказал Гарри, надеясь, что его голос звучит хоть немного уверенно. — Мы найдем крестраж гораздо быстрее. — Если найдем, — заметила Джинни. Они не продвинулись ни на дюйм. Ремус и Гарри перебирали свои воспоминания, словно старую картотеку, но ни разу Дамблдор не упоминал место, где жил Том Реддл во время своей работы в магазине «Горбин и Бэркес». Им нужно было получить ответы у кого-то еще, а раз соваться к самому Горбину было опасно, то оставалось лишь два варианта — Люциус и Снейп. О последнем Гарри не упоминал, но перед сном он продумывал, как связаться с новым директором Хогвартса. Это было не так уж сложно: он мог под мантией-невидимкой проникнуть на Гриммо и стащить портрет Финеаса. Потом они могли назначить встречу где-то за пределами Хогвартса — или Снейп придумает, как Гарри проникнуть в замок. Снейп бы помог ему, и Гарри уже видел лица друзей, когда те поняли бы, как ошибались на его счет — и как много времени они потеряли. С другой стороны… Получив последний крестраж, они могли передать его Ордену. Грюм или Кингсли использовали бы Адское пламя, чтобы его уничтожить, и тогда они оказались бы на финишной прямой — или они бы так думали. Гарри понятия не имел, что ему делать дальше. Он был следующим на очереди, но Волдеморт не собирался сам убивать его — и как он должен был сделать это? Постоянно пить Оборотное и забираться в гущу сражения? Это было неплохим планом, но как бы он объяснил это друзьям? Или Драко — если тот будет рядом с ним? Гарри не верил, что Драко найдет хоть какое-то решение. Порой он думал о Малфое, об их поцелуе, обо всем что могло бы произойти — может, Волдеморт бы согласился? Если бы существовал способ извлечь крестраж, он мог бы обменять его на Драко. Но Гарри понимал, что подобный ритуал смог бы совершить лишь сам Реддл, и он никогда, никогда бы не отпустил Гарри. Порой в кошмарах Гарри видел этот миг, когда весь мир оставался за стенами его темницы, и Волдеморт усмехался, глядя на него. Он делал шаг вперед, но сон прерывался в тот самый миг, когда длинные белые пальцы касались кожи Гарри… Но боли не было. Порой Гарри думал, что ожидание не было бы таким томительным, если бы он знал, чем занят Волдеморт прямо сейчас — даже если бы он видел лишь моменты его ярости и триумфа. Но потом он вспоминал о кошмарах, о бессоннице, о слабости… Неведение было намного лучше, и Гарри мог с этим смириться. В итоге все их дни проходили вокруг Омута Памяти. Как-то ночью Гарри подгадал момент, когда все будут спать, и отправился в воспоминания, не связанные с Томом Реддлом. Он оказался в Хогвартсе: стоило ногам Гарри коснуться земли, как он мгновенно ощутил странное облегчение. Вид Хогвартса — вечернего и умиротворенного, такого же, как и всегда — ослабил узел, натянутый в его груди. Было тихо, и длинные тени лежали на земле. Этот замок, лес, озеро — все это было частью их жизни когда-то, но теперь Гарри казалось, что это был просто сон. Гарри бы хотел остаться в этом миге навсегда, но воспоминание было коротким и теплым, словно последний луч закатного солнца. Гарри не помнил, сколько раз он выныривал из Омута и вновь погружался в него. Слизнорт шел к теплицам, стучал по двери, а та вдруг распахивалась: Джеймс и Лили — молодые, улыбающиеся и счастливые — появлялись на пороге. Слизнорт не успевал даже ничего сказать, просто смотрел на них удивленно, а они, смеясь и бормоча какие-то несвязные извинения, протискивались мимо него и убегали к Хогвартсу. Слизнорт смотрел им вслед: волосы Лили развевались за ее спиной. Гарри, как и профессор, не мог отвести от них взгляда… Если бы он только мог спрятаться в этом воспоминании. Но оно прерывалось, и он обнаруживал себя в холодной палатке. И все начиналось сначала. Единственным, что бодрило их всех, была разработка плана. Она включала в себя несколько проблем, которые требовалось решить как можно скорее, и первой из них была палатка. Единогласно было решено, что это жилище не может вместить их грандиозные планы. Их собственные дома не подходили для новой базы, Гриммо был отвергнут из-за Снейпа (к глубочайшему разочарованию Гарри), штаб Ордена тоже не подходил… Оставался лишь один выход — последовать примеру Слизнорта, кочующего по пустым маггловским домам. — Это не очень правильно с моральной точки зрения, — сказал Ремус. — Но если так прикинуть… — В списке наших преступлений это явно не будет первым, — фыркнул Джордж. — Разрушение зала Пророчеств, воровство… А если вспомнить, что Гарри убил того Пожирателя и использовал Непростительное на другом… — … то аренда чужого дома кажется сущей мелочью, — добавил Фред. — Я не горжусь тем, что сделал с Пожирателями, — Гарри нахмурился. — Но они это заслуживали, — Фред глянул на него серьезно. — Они убили бы нас, не задумываясь. — Давайте мы не будем обсуждать оправданность или неоправданность убийств, — Гермиона потерла виски. — Если мы хотим занять чей-то дом, то нам для начала нужно его отыскать. Как мы узнаем, когда именно магглы собираются уехать и приехать? — Я сомневаюсь, что Слизнорт действительно спрашивает их мнение, — хмыкнул Ремус. — Думаю, он просто выбирает подходящий дом и заставляет людей съехать. — А что, хороший способ, — улыбнулся Рон. Завидев взгляд Гермионы, он тут же посерьезнел: — То есть… бедные магглы! — Возможно, нам просто нужен пустой дом, — Джинни пожала плечами. — А когда магглы появятся, мы переберемся в другой. Главное, чтоб он был большим… И они искали. Ремус порой пропадал на полдня, обыскивая окрестные деревни и фермы, и в это время ребята занимались другой частью плана. Она заключалась в том, что Гарри нужно было достоверно изображать Волдеморта целый час, а у этого задания был ряд нюансов. — Это самая подходящая мантия, — Джинни отрыла черную мантию в старых вещах, распиханных по дому. Один из комодов был полон пыльной, дурно пахнущей одежды, и в глубине этой кучи они искали что-то, что хоть немного бы напоминало одежды Волдеморта. Гарри смотрел на мантию с отвращением. — Не припоминаю, чтобы от Волдеморта воняло кошками, — он зажал нос. — Ну извини, это тебе не ателье мадам Малкин, — хмыкнула Джинни. — Повесим на улице, немного поколдуем… По-моему, это выпускная мантия Чарли, нет? Что она тут делает? — Думаю, она тут с тех пор, как мы брали палатку на пикник тетушки, — Джордж опасливо потрогал рукав. — Я согласен с Гарри. Думаю, Волдеморт сжег бы ее одним взглядом. — У вас есть варианты получше? — Джинни развела руками. — Он не может заявиться в Азкабан в школьной мантии или свитере. Будем работать с тем, что есть. Седрик, ты будешь моделью. — Что? — Диггори аж подпрыгнул в своем кресле. — Я это не надену! — У тебя похожая комплекция. — Он выше! — Ничего, — Джинни прищурилась. — Встанешь на табуретку. — Я не буду этого делать, — Седрик вскочил и встал за креслом, пытаясь отгородиться от черной мантии. — Я вообще не одобряю эту идею! — Джинни права, — кивнула Гермиона. — Ремус занят другим делом, и ты подходишь лучше всего. Мы постираем мантию, высушим ее на улице, и запах пропадет. Седрик фыркнул и вернулся в кресло. — Это плохая, очень плохая идея, — он взялся за книгу. — Не могу не согласиться, — буркнула Гермиона. — Гарри, ты уверен… — Уверен, — тот оборвал ее причитания. Ремус рассказал им все, что помнил об Азкабане, и нарисовал примерный план. Точка, откуда можно аппарировать в тюрьму, была спрятана в укрепленном форте в городе Донкельт, на побережье Северного моря. Точка же на острове находилась посреди треугольного двора, в самом центре крепости. Оттуда нужно было проследовать к большим воротам, сразу за которыми должны были ждать охранники тюрьмы. Гарри надеялся, что дальше этого пункта идти не придется. — Волдеморт не стал бы сам разгуливать по тюрьме, — он был в этом уверен. — Он бы просто попросил привести Люциуса. — Попросил, — фыркнул Седрик и спародировал: — Можно мне Люциуса, пожалуйста? — Именно, — Гермиона всегда была на стороне сомневающихся. — Мы все видели его в Министерстве. Он создает вокруг себя такое чувство… — Словно он может тебя раздавить, — сказал Рон тихо. — Да, — Гермиона поежилась. — У него очень сильная энергетика. Если ты не будешь уверен в себе, охрана сразу поймет, что тут что-то не так. — Я справлюсь. — Да ну? — она скрестила руки на груди. — Хорошо. Прикажи мне принести тебе воды. — Что? — Гарри моргнул. — Давай, — Гермиона выпрямилась. — Представь, что я человек на входе. Стакан воды — это Люциус. Прикажи мне. — Э-э-э, ну… — Великолепно, — она тряхнула волосами. — Ты никуда не пойдешь. — Да я справлюсь, — разозлился Гарри. — Это будет стрессовая ситуация, а я всегда лучше ориентируюсь в момент опасности. — Мы не можем рассчитывать на твой адреналин. — Если он мог притворяться мной, то и я смогу. — Да, но даже его мы раскусили, — напомнила Гермиона. — Когда он захватил тебя в Гриффиндоре, я сразу заметила, что ты ведешь себя странно. — И я заметил это на лестнице, — напомнил Седрик. — Он тебя скинул с этой лестницы, — огрызнулся Гарри. — Сложно было пропустить этот момент. — Спасибо за напоминание. — Хватит собачиться, — вмешался Рон. — Мы же делали ставку не на актерские способности Гарри, а на то, что все боятся Волдеморта и не будут предполагать, что кто-то рискнет притвориться им. В таком случае Гарри будет достаточно рявкнуть на них, чтобы они перепугались и сделали то, что он хочет. — Спасибо, Рон, — Гарри тепло ему улыбнулся. — Именно это я и хотел сказать. — Я все равно не уверена. — Если что-то пойдет не так, Гарри… Вдруг там стоят какие-то чары, смывающие эффект Оборотного зелья? Или вдруг они знают, что мы забрали твою старую палочку? — Барти Крауч смог вывести оттуда своего сына под Оборотным, — возразил Гарри. — И никто не осмелится просить у Волдеморта палочку. Если вдруг мне покажется, что они подозревают меня, я тут же аппарирую обратно. — Я знаю, что ты способен за себя постоять, — Гермиона беспомощно посмотрела на остальных. — Я просто… Ты даже не мог прикоснуться к этому волосу. Вдруг тебе станет плохо? Столько всего может произойти, а мы будем далеко и не сможем прийти на помощь… Она села рядом с ним и крепко обняла за шею. Гарри уткнулся лицом в ее пушистые волосы, пахнущие их общим шампунем. Он обвел остальных растерянным взором: Седрик предпочитал отводить взгляд, Рон до крови искусал губу, а близнецы и Джинни просто смотрели на него так, будто верили, что он способен на все… — Я не буду рисковать, — сказал Гарри тихо, поглаживая Гермиону по спине. — Если что-то вдруг пойдет не так, я сразу отправлю вам Патронус и сбегу. Но я думаю, что все получится. Должно получиться. Гарри верил в это, потому что у него не было другого плана — он обязан был сделать это ради Драко. Боль, страх и сомнения — все можно было вытерпеть, если цель оправдывала их. Гарри не мог найти оправдания лучше любви. — Ладно, — Гермиона вытерла слезы. — Ладно… Мы сделаем все идеально. Ты запомнил каждый шаг? Повтори мне все с самого начала. А потом… Нужно, чтобы ты нашел какое-нибудь воспоминание, где Волдеморт ходит и говорит, и мы попробуем скопировать его манеры… А потом, так, потом… — Тш, — Гарри продолжил гладить ее по спине. — Давайте лучше прервемся ненадолго? — Давайте, — охотно откликнулся Рон. — Выпьем чаю, да? Они заварили чай и уселись на полу вокруг столика, прижимаясь друг к другу. Так они просидели несколько часов: Гарри упорно уводил Гермиону от темы Волдеморта, Азкабана и крестражей, чтобы та хоть немного расслабилась. Им всем это было нужно — немного времени наедине, подальше от опасностей, поджидающих их за стенами палатки. Они вспоминали о школе, о квиддиче, об уроках… — Я хочу проявить фото, — сказал Фред. — Те, что с нашего пикника. — Нужно узнать, есть ли волшебные магазины где-то, кроме Косого переулка, — сказал Рон. — Сомневаюсь, что мы можем прийти туда и закупиться. — Колин Криви постоянно печатал фото, а он магглорожденный, — заметил Гарри. — Значит, доступ к этим… штукам довольно простой. — Я подозреваю, что их можно заказать по почте, — Гермиона постучала пальцем по губам. — Мы можем сделать заказ от имени какого-нибудь маггла. У нас наверное найдется галлеон… Гарри поглядел на Седрика. Тот разглядывал чаинки в своей кружке, не участвуя в обсуждении. Ощутив чужой взгляд, Диггори поднял голову. Он хотел что-то сказать, но не успел: штора приоткрылась, и в палатку заглянул Ремус. Он был весь мокрый, но улыбался. — У меня есть новости, — он поглядел на ребят. — Кажется, я нашел подходящий дом.