Вперед в прошлое

Если встретите ошибки, исправьте их, пожалуйста, в ПБ... — Это ничего не значит, — сказал Ремус. — Он просто запугивает тебя. Гарри моргнул. Он сидел на полу, подтянув ноги к груди и запустив пальцы в волосы. Его сердце билось быстро и неровно, а в висках пульсировала боль, отдающая куда-то в глаза. Если бы он мог, он бы повалился на бок и заснул, но сейчас ничто на свете не могло заставить его расслабиться. Закрыв глаза, он видел перед собой лицо Драко — абсолютно пустое и равнодушное, такое уязвимое. Он чувствовал, как ярость Волдеморта объединяется с торжеством, с наслаждением от чужих страданий, и он не мог изгнать его из своей головы. Ничего, что он знал об окклюменции, не помогало. Гарри должен был это чувствовать. Ему казалось, что граница между ним и Волдемортом становится все тоньше. Влияние крестража росло по мере того, как увядали его собственные силы. Сколько еще времени он мог оставаться собой? В какой момент чужой разум возобладает над его собственным? У него не было ответа, он лишь надеялся, что к тому времени Драко будет освобожден. Но это не отменяло того, что Драко был там сейчас. Что с ним происходило? Гарри поднял глаза на Люциуса. Тот сидел в кресле и смотрел на него так, будто Гарри был поражен какой-то отвратительной, смертельной болезнью. Его лицо было белым и очень постаревшим. — Что он может делать с Драко? — прошептал Гарри. — Что ты имеешь в виду? — спросил Люциус. — А о чем вы подумали? Малфой ничего не ответил, но стал выглядеть так, будто его сейчас стошнит. Гарри не нужны были его слова: собственных страхов было достаточно. Он не знал, почему Волдеморт до сих пор щадил Драко и насколько далеко простиралось его терпение, и он не хотел проверять его границы. Ему казалось, что это чувство — всепоглощающая вина — было с ним так давно, что почти срослось с его кожей, и сейчас оно лишь стало сильнее. — Поттер… — начал Люциус. — Он знает, — солгал Гарри. — О вас. Он считает вас предателем. Глаза Малфоя расширились от страха, а правая рука вдруг вцепилась в левое предплечье. Гарри смотрел на него, не зная, должен ли он чувствовать жалость — или угрызения совести из-за своей лжи. Но он не чувствовал ничего, кроме боли и желания прекратить все это. Он медленно повернул голову и посмотрел на Люпина, который с тревогой разглядывал его. Остальные собрались полукругом, испуганные и напряженные, и Гарри нечем было их успокоить. — Попроси у Тонкс Оборотное зелье, — сказал он. — Я не знаю, что еще может произойти. — Он видит нас? — спросил Седрик прямо. — Он может тебя захватить? — Не знаю, — признался Гарри, оттягивая пряди волос. — Думаю, нет. — Гарри, — сказал Седрик. Он опустился на пол рядом с ним. Его голос звучал твердо, но Гарри слышал в нем тревогу, почти отчаянье. Седрик смотрел на него так, что Гарри без слов понял все его мысли, и сейчас он не знал, должен ли он с ними согласиться. Седрик вдруг протянул руку и крепко сжал его плечо: это уверенное, теплое прикосновение заставило Гарри потянуться к нему. — Гарри, — повторил Седрик. — Нет, — Гарри спрятал лицо в коленях. — Нет. Ремус, достань мне зелье. — Я не хочу оставлять тебя сейчас, — признался Люпин. — Вдруг он вернется? — Он не вернется сегодня, — глухо сказал Гарри. — Он хочет, чтобы я гадал, что он сделал с Драко. Его веселит тот факт, что я остаюсь в неведении. — Но ты видел его? — спросил Рон опасливо. — Малфоя? И Волдеморта? Гарри кивнул. — У него были те люди, из Азкабана… А потом он пошел к Драко. Он очень зол. — И где он? — Гермиона опустилась на пол рядом с Седриком. — Что это за дом? Что видно из окна? — Какое-то старое поместье… Они уничтожили все, что указывало бы на старых владельцев. А снаружи… сад белых роз. Больше я ничего не увидел. — Это же хорошо, да? — прошептала она. — Это сужает поиск. Если это поместье, то оно наверняка принадлежало какой-то богатой семье. Раз все их следы уничтожены, то они могли когда-то досадить Волдеморту или кому-то из Пожирателей. Не думаю, что таких было много… Мы найдем, где он держит Драко. Все будет хорошо. Гарри снова кивнул. Он чувствовал себя таким крошечным, несмотря на то, что сейчас он точно таким не был. Его тело ослабло, а голова была тяжелой. Гарри не хотел гадать о том, что могло происходить сейчас — не хотел предполагать и представлять страшные картины. Он хотел, чтобы все закончилось. Но Драко… Эта слабость лишь отдаляла его. Нужно было придерживаться плана, единственной опоры. — Вы поможете мне? — спросил он у Люциуса, который все еще смотрел на него с ужасом и отвращением. Тот вздрогнул. Он молчал, и Гарри повторил свои слова: — Он уже все знает. Но мы можем следовать плану — и спасти Драко. — Полагаю, выбора нет, — Люциус отвел взгляд. Он был белым, как полотно, испуганным и несчастным. Никаких ядовитых комментариев и презрительных взглядов — все исчезло, и Малфой превратился в обычного мужчину. Немолодого, потрепанного временем и тяжелыми событиями. Думал ли он о том, что происходит с его сыном? В конце концов, он гораздо лучше Гарри знал, как именно Волдеморт наказывает своих подчиненных — на что он может пойти, чтобы причинить боль. Картины в его голове могли быть намного ужаснее, чем в мыслях Гарри. — Скажи Тонкс, что мы отправимся в магазин как можно быстрее, — Гарри снова посмотрел на Люпина. — И зелье, Ремус. Принеси мне его. Сейчас же. — Гарри, — Седрик снова сжал его руку. — Ты снова говоришь, как он. — Мне все равно. У нас нет времени. Драко там, прямо сейчас… Он мог почувствовать прикосновение к его коже. Это было тем, что принадлежало только Гарри, что было его драгоценными воспоминаниями — все те моменты, когда Драко целовал его, оставлял следы на его шее, сжимал в своих руках… Волдеморт не мог их запятнать, не мог похитить, но он все равно пытался. Он отобрал у Гарри все — у него не получится забрать Драко. Никогда. Он остался сидеть на полу. Ему казалось, что если он уйдет, то обязательно произойдет что-то еще: в этом маленьком пространстве около дивана Гарри почему-то ощущал себя в безопасности. Джинни принесла ему плед, и он с радостью закутался в него. Никто не ушел на обед и не покинул гостиной. Друзья смотрели на него так, будто боялись, что стоит им отвести взгляд, как он тут же снова начнет кричать. Джордж сказал, что это было ужасно — они ничего не могли сделать. Они были напуганы. Люциус по-прежнему молчал, сидя в кресле. Иногда Гарри ловил на себе его взгляд, но никто из них ничего не говорил. Люпин ушел, о чем-то пошептавшись с Седриком в коридоре: для всех было очевидно, о чем шел разговор. Гарри был опасен сейчас, и он сам это понимал: раньше Волдеморту нужно было находиться рядом с ним, чтобы захватить его, но вдруг крестраж усилил их связь настолько, что он справится и на таком расстоянии? А если он окажется здесь, не спадут ли тогда чары Фиделиуса? Гарри видел тот дом, да, но риск был слишком велик. Боль была слишком сильна. Ему нужно было превратиться обратно. Ремуса не было около часа. Гермиона принесла всем чай, но Гарри просто сидел и смотрел в свою кружку. Он пытался погрузиться в мысли Волдеморта снова, узнать, что произошло с Драко, но все что он чувствовал, это ярость, раздражение и мрачное удовлетворение — Реддл, казалось, жил только этими эмоциями, и Гарри не представлял, каким же было его существование. Волдеморт, наверное, ощущал его попытки, и это лишь сильнее его веселило. Но Гарри все равно продолжал пытаться, и это походило на погружение в черную, тягучую субстанцию. — По крайней мере Драко жив, — утешающе сказала ему Джинни. — Он не будет убивать его просто так. — Я не хочу слышать подобные рассуждения о моем сыне, — отрывисто произнес Малфой. — Но Джинни дело говорит, — заметил Фред. — Может, Драко был прав, и Волдеморт не собирается его убивать. Потому что у него была куча возможностей. Но, что бы Гарри ни сделал, он все ему спускает с рук, и Малфой остается невредим. — Как мило с его стороны позаботиться о Малфое, — мрачно буркнул Рон. — Особенно учитывая, что он хочет убить Гарри и нас всех. — И все же это странно, — подал голос Седрик. Он сидел на подоконнике и смотрел в окно, ожидая возвращения Люпина. — То, что он не пользуется этим преимуществом. Должна быть весомая причина, чтобы оставлять Малфоя там, рядом с ним. Гарри вздрогнул и сжался. Он посмотрел на Люциуса, надеясь, что тот скажет что-то, опровергнет его ужасные мысли, но тот ничего не говорил. Его тяжелый, задумчивый взгляд скользил по их лицам, и сложно было представить, что именно творилось в его голове. Отчего-то Гарри казалось, что в эту секунду Люциус был его главной поддержкой, и он уже скучал по его самоуверенному, величественному облику, который заставлял окружающих поверить, что такой человек, как Люциус Малфой, смог бы решить любую проблему. Малфой вдруг встал и вышел из комнаты. Гарри потянулся следом за ним, но не смог найти в себе силы подняться. Он заметил только блеск его светлых волос, прежде чем Малфой пропал, и эта секунда отчего-то придала ему сил. Ремус вернулся вместе с Тонкс — и с зельем, что было намного важнее. Рон сбегал наверх и принес расческу Гарри, к которой тот не притрагивался уже несколько дней. На ней действительно осталось несколько волос. Гермиона забрала у Тонкс зелье, взяла один черный волос и бросила его в мутноватый флакон: зелье вспенилось, покрылось паром, и почти мгновенно стало ярко-золотистым. Гарри сглотнул. — Выглядит даже вкусно, — неуверенно улыбнулась Гермиона. Рон приподнял одну бровь, и Гермиона тут же пояснила: — Это же сущность человека. Мне было бы интересно увидеть свою. Седрик сполз с подоконника и приблизился. Ожидал ли он, что Оборотное зелье Гарри будет наполовину состоять из души Волдеморта? Гарри не удивился бы подобному повороту, но все же вид зелья его порадовал. Он забрал флакон и глубоко вздохнул. Он выпил его залпом, не желая оттягивать момент, когда это мучение прекратится. Его рот наполнился странным вкусом: немного сладким, немного свежим, острым… Секунду он пытался подобрать подходящее описание, но ничего не смог придумать. Он закрыл глаза, ожидая изменений, которые заставили бы крестраж внутри него уснуть. Но ничего не происходило. Гарри открыл глаза и уставился на свои руки. Он все еще был Томом Реддлом. Зелье не сработало. — Ох, — Тонкс прижалась к плечу Ремуса и закрыла рот рукой. — Гарри… — Это ничего не значит, — громко и поспешно сказала Гермиона. — Правда же? — Да! — поддержал ее Рон. — Это же покупное зелье. Оно могло оказаться бракованным. Тонкс, где ты его купила? — С рук у одного знакомого, — ответила Тонкс тихо. — Сейчас Оборотное зелье сложно отыскать… Но ты прав, оно могло оказаться плохим. Мы найдем другое. — Слизнорт сварит для тебя самое лучшее зелье, — сказала Гермиона. — Оно точно сработает. Гарри моргнул. — Мне надо прилечь, — сказал он глухо. — Немного отдохнуть. — Гарри, дружище, — Джордж похлопал его по руке. — Мы найдем способ. Ты только не отчаивайся, хорошо? — Мы можем написать ребятам в Хогвартс, чтобы они спросили совета у МакГонагалл и остальных, — предложил Фред. — Они точно что-нибудь придумают. Гарри кивнул, как во сне. Он протиснулся мимо всех и вышел в коридор. Никто не стал его останавливать, только беспомощные взоры прожигали ему спину. Около лестницы стоял Малфой: он опирался на перила и подслушивал, что происходит в гостиной. Гарри встал на первую ступеньку и поймал взгляд его серых глаз — таких же, как у Драко. Он не превратился обратно. И не превратится — Гарри вдруг осознал это кристально ясно. Его связь с Волдемортом была такой таинственной, потому что никто никогда не испытывал подобного. О самих крестражах было известно ничтожно мало, не говоря уже о последствиях соприкосновения с ними. Даже лучшие зельевары не смогут приготовить такое Оборотное зелье, которое вернет все на свои места — потому что суть была вовсе не в зелье, а в том, что крестраж внутри Гарри был силен, как никогда. Каждый новый приступ, каждое сожаление, каждая мысль, полная вины и страдания делала крестраж живым. Как дневник, который впитывал силы и эмоции того, кто писал в него — они действовали одинаково. Может, Волдеморт знал способ освободить его. Но он точно не стал бы помогать. Значит, Гарри ничего не мог изменить — и он не мог больше прикасаться к Драко. Все было кончено: они не могли быть вместе, пока на нем висело это проклятие. Как бы сильно он ни желал его, как бы ни скучал — он не мог заставлять Драко проходить через подобное. Желания Гарри были не так важны. Он все равно должен был умереть. Ему не стоило об этом забывать. Он отвернулся от Люциуса и поднялся наверх. Комната Ремуса встретила его закрытыми шторами и разобранной кроватью. Гарри просто залез под одеяло и сжал голову руками, инстинктивно надеясь, что это прогонит боль. Но ничто не могло ему помочь. Ему было так страшно. Гарри казалось, что все моменты из своей жизни, когда он смеялся, улыбался и был счастлив, он просто придумал, и на самом деле существовало только это удушающее чувство одиночества, пустоты и ужаса. Волдеморт был единственным, кто находился рядом с ним — потому что он никогда не исчезал, он всегда был где-то глубоко внутри, и сейчас Гарри ощущал это так отчетливо, как никогда раньше. Казалось, будто краем глаза он даже видит его фигуру, застывшую в полумраке. Не этот обманчивый, привлекательный образ — его истинное лицо. Белую кожу, растянутые красные глаза, тонкие губы, обнажающие ряд острых зубов. Волдеморт наблюдал за ним, будто притаившаяся змея: он уже пустил яд по его телу, и теперь ему нужно было лишь дождаться, когда жертва перестанет трепыхаться. Мысли о Драко и друзьях были единственным, что придавало Гарри сил. Но друзья боялись его, а Драко… Может, он считал, что его благородная цель стоит всей боли и страха, через которые ему приходится проходить, но рано или поздно этого станет слишком много, и тогда — кого он обвинит в случившемся? Гарри стоило закрыть глаза и испариться — тихий голосок нашептывал это ему на ухо. Так ведь будет лучше для всех? Проще? Безболезненней? Гарри и сам не заметил, как погрузился в сон. Но и там его ждали только кошмары. Гарри не знал, какие из них принадлежат ему, а какие доносятся до него из мыслей Волдеморта. Ужасные сцены сменяли друг друга. В некоторых из них Драко кричал и корчился от боли, в других он просто лежал, похожий на сломанную куклу, а над ним стояла Беллатриса, разглядывающая его отрезанные пальцы… Иногда Гарри видел Рона и Гермиону, близнецов, Джинни — и всех остальных, кто значил для него что-то. Воображение подкидывало ему страшный образ, увиденный им однажды в видении, в Запретном лесу: гора трупов, и Гарри перед ней — единственный виноватый. Но были и другие картины. Никто не кричал в них от боли. Гарри не знал, чего он страшился сильнее. Остаток дня он не выходил из комнаты. Он не хотел есть, а пить мог из-под крана, глядя на свое осунувшееся лицо. Внешность Тома Реддла уже не казалась ему привлекательной: даже тот мог выглядеть настолько паршиво. Но Гарри это уже не радовало. Ему было абсолютно все равно. Он думал лишь о времени, которое стремительно утекало сквозь пальцы. Утром к нему заглянула Гермиона, чтобы сообщить, что они обсуждают проникновение в магазин Горбина. Ради этого Гарри пришлось вылезти из постели. Он спустился вниз, ощущая себя призраком, обитающим на чердаке. Он цеплялся за перила и еле передвигал ноги. Глубокие тени залегли у него под глазами, несмотря на то, что он провел целый день в полудреме. Гарри посмотрел на своих друзей, сидящих за столом — теперь все они смотрели на него, как на смертельно больного. Перед ним стоял стакан с соком и омлет со шпинатом. — Мистер Малфой сказал, что это полезная пища, — сказала ему Джинни. — Я приготовила, но это кошмар какой-то. Хочешь, сделаю тебе тосты? — Я съем омлет, спасибо, — вяло отозвался Гарри. — Как самочувствие? — спросил у него Рон. — Ты спал вчера целый день. — Не очень, — Гарри взял вилку и принялся рубить омлет на куски. Все собравшиеся наблюдали за ним. — Гермиона сказала, что есть новости по магазину. Когда мы пойдем? — Послезавтра, — сказал Ремус. Перед ним лежал Ежедневный Пророк. — Ты, я и Малфой отправимся в Лютный переулок. Орден обнесет магазин чарами, чтобы Пожиратели не могли нагрянуть внезапно. Малфой откроет дверь, а потом ты найдешь крестраж. — Не все согласны с таким положением дел, — заметила Гермиона деловито. — Мы все хотим поучаствовать. Особенно в уничтожении крестража. — Это опасно, — тихо сказал Гарри. — Вам всем лучше остаться здесь. Он не мог отвести взгляд от столешницы. Его голова была тяжелой. Гарри… — Это несправедливо, — Рон принялся скрести вилкой по своей тарелке. — Мы ушли от Ордена, потому что хотели сами принимать решения и участвовать в деле. А в итоге что? Орден опять делает всю работу, а мы сидим дома. — Этот вопрос не обсуждается, — вздохнул Ремус. — Подумайте о ваших родителях. Они и так безумно рассержены, а если они узнают, что сам Орден допустил вас до операции… — А что с Мэнором? — вмешался Гарри. Люциус тут же вскинулся. — Гарри, я думаю, тебе сейчас опасно туда идти, — сказал Седрик осторожно. Гарри поднял взгляд и склонил голову набок. Диггори словно уловил что-то в его лице: он чуть отодвинулся, глядя на него с опасением. — Ты одержим спасением Малфоя, но мы должны подумать и о твоем… самочувствии. Тебе плохо, и это видно невооруженным взглядом. Гарри прищурился, но ничего не успел сказать. — Мы решим, что делать с Мэнором, когда достанем крестраж, — мягко вмешался Ремус. — В конце концов, Гарри, тебе не обязательно самому участвовать в этом. Ты отдохнешь, а остальные помогут Нарциссе сбежать. — И прикончат Волдеморта, если он вдруг сунется в Мэнор, — твердо сказал Рон. — Хотя если он узнает о потере своего крестража, то наверняка будет прятаться. Гарри поймал взгляд Люциуса с другого конца стола. Тот медленно склонил голову, будто намекая, и Гарри так же медленно ему кивнул — они понимали друг друга хотя бы в этом. Но теперь время было не на стороне Гарри. Он пытался найти способ превозмочь этот ужас, что охватил его. Пока друзья скрывались внизу, споря и обсуждая, он прятался на втором этаже. Холод помогал, как и любая физическая боль, которая исходила не из его головы. Гарри мог целый час стоять под душем, следя за тем, как капли воды стекают по его телу, проводя пальцами по незаживающим царапинам на своей груди, по напряженному прессу... На его шее болтался кулон в виде феникса, который Гарри теперь никогда не снимал — ему казалось, что этот образ может помочь ему вернуть силы так же, как сама птица возрождалась из пепла. Это было глупой надеждой, но все же Гарри нужно было хоть что-то. Он слышал голос в своей голове. Ты чувствуешь это, Гарри? Скоро все закончится… Скоро ты придешь ко мне, потому что тебе больше некуда будет идти… Крестраж всегда будет стремиться воссоединиться со своим владельцем. Ты тоже этого захочешь — вернуться к своему хозяину… Гарри… Гарри хотел умереть иногда. Просто чтобы заставить его замолчать. Два дня до похода в магазин превратились в одну размытую полосу. Гарри предпочитал спать, чтобы не тратить физические силы: ему нужно было сохранить хотя бы их. В магазине его могла поджидать опасность. На тумбочке стоял запас зелий и лекарств, но он оставлял их на крайний случай, когда чужое присутствие становилось совсем уж невыносимым… Вечером к нему заглянул Ремус. Гарри дремал и очнулся, когда пол скрипнул под чужими шагами. Он повернул голову и увидел Люпина: тот приблизился и поставил на его тумбочку чашку с горячим шоколадом. — Это немного поможет, — он улыбнулся. — Можно присесть? Гарри кивнул. Ремус опустился на край и какое-то время сидел, глядя на него. Из коридора проникало немного света, и Гарри мог разглядеть выражение на лице Ремуса: уставшее, полное заботы и беспокойства. — Тебе стало намного хуже, — сказал Люпин мягко и тихо. — Ребята использовали пергаменты. Невилл говорит, что в Хогвартсе все довольно терпимо. Кэрроу не зверствуют. Снейп и Гриндевальд этого не одобряют. — Гриндевальд? — удивился Гарри. — Он в школе? — Видимо, он много перемещается. Помнишь, ты говорил, что за ним установили слежку? На месте Волдеморта я бы ему не доверял. — Это можно считать хорошей новостью, — пробормотал Гарри. — Мы попросили их обсудить твою ситуацию с профессорами, — продолжил Ремус. — Может, трансфигурация станет нам ответом? Решение обязательно найдется. Гарри шмыгнул носом и натянул одеяло повыше. И каково было Ремусу успокаивать человека, который выглядел как его злейший враг? Гарри не мог представить себя на его месте. — А если нет? — озвучил он свои страхи. — Если я останусь таким навсегда? — Значит, ты останешься таким навсегда, — сказал Люпин твердо. — Тебе будет нелегко поначалу, но со временем ты привыкнешь. — А вы? — Гарри покосился на дверь. — Вам придется видеть его каждый день… — Ты не он, Гарри. — Пока что, — Гарри закрыл глаза. Мог ли он рассказать о том, что чувствовал, не упоминая крестража? — Он уверен… Он уверен, что сможет захватить меня. И я слабею. Я будто бы медленно превращаюсь в какого-то монстра, но ничего не могу сделать — только ждать, когда же это произойдет. Я не хочу, чтобы вы видели меня таким. Ремус помолчал какое-то время. Гарри прислушивался к звукам дома: было до странного тихо. О чем думали его друзья, когда он скрывался здесь наверху? Как они объяснили все Невиллу и остальным? И если ребята из Хогвартса пойдут к профессорам, если эта информация дойдет до Снейпа… Гарри верил только ему. Снейпу удавалось сделать невозможное. Он сварил для Гриндевальда и Волдеморта то зелье, что изменило их облик. — Мне сложно представить, как ощущается связь с Волдемортом, — сказал Люпин. — Но ждать превращения… Любой оборотень знаком с этим страхом. Гарри сглотнул и чуть высунулся, глядя на него. Ремус словно отогнал от него тени, которые сгущались над постелью. Его голос, немного усталый, но мягкий и полный заботы, обволакивал его. — Когда я был ребенком, то перед каждым полнолунием я вел себя так же, как ты, — признался Ремус. — Не вылезал из комнаты и думал лишь о том, что скоро это произойдет. Невыносимая боль, когда каждая кость в твоем теле ломается, каждая мышца лопается… А потом только голод и ярость. В конце концов все заканчивается, но вместо облегчения ты думаешь — скоро оно повторится. Ты не можешь об этом забыть. Шрамы от когтей оборотня нельзя вылечить, и ты видишь их каждый день — напоминание о том, что ты чудовище. — Ты ведь не думаешь так больше? — Гарри приподнялся, опираясь о локоть. — Нет, — Люпин опустил лицо. — Ты знаешь, как твои родители, Сириус и Питер меня поддержали. Они заботились обо мне. Как и твои друзья — о тебе. Гарри снова шмыгнул носом. — Волдеморт хочет заставить тебя думать, что ты один в этой битве, но это не так, — заметил Ремус. — Твои друзья никогда тебя не оставят, Гарри, и если Волдеморт хочет тебя заполучить — что ж, ему придется сразиться с нами всеми. Гарри вытер набежавшие слезы. Люпин погладил его по плечу. — Выпей какао, — сказал он. — Завтра тебе понадобятся все твои силы.

***

— Ваша палочка, — сказал Гарри. Они стояли в темном переулке: сумерки скрывали их ото всех любопытных глаз. Магазин Горбина был совсем рядом, но Гарри знал, что они не должны туда соваться, пока Орден не подаст знак. Пожиратели всегда приходили в одно и то же время, и они собирались проникнуть в магазин сразу после их визита. Люциус повернулся и взглянул на него почти удивлённо. На нем была его дорогая мантия, и он снова выглядел как человек из прошлого. Его лицо было гладким и чистым, а волосы волной спадали на плечи. Он посмотрел на палочку, которую Гарри ему протягивал, и вздохнул. — Кто бы мог подумать, Поттер, — он взял ее и крепко сжал в пальцах, — что все так обернется. Гарри кивнул. Он накинул теплую мантию поверх свитера, но этого все равно оказалось недостаточно. Он все время ощущал себя озябшим, больным, и его пугало то, что это состояние становилось таким привычным. Перед выходом Гарри выпил несколько зелий: бодрящее, от головной боли, от тошноты… Он сделал все, что мог, чтобы чувствовать себя хотя бы нормально. — Главное, чтобы все получилось так, как мы задумали, — сказал он. Пару секунд они с Люциусом смотрели друг на друга. Малфой пытался что-то разглядеть в его лице, и Гарри без страха выдерживал его взгляд. Думал ли Люциус о том, что Гарри мог солгать ему? Даже если он подозревал это, то все равно не смог бы найти подтверждения своим мыслям. Это была ложь во благо. Ремус стоял на углу и следил за улицей. Он подал знак рукой: Пожиратели появились. Гарри прислонился к стене и закрыл глаза. Волдеморт снова удалился от него, но, к сожалению, недостаточно сильно, чтобы его эмоции не оказывали отравляющего эффекта. Он был немного раздражен, но в целом казался довольно спокойным, что было плохим знаком для Гарри и его друзей. Что бы сейчас ни происходило, Волдеморт считал это приемлемым, значит, для всех остальных это было чем-то ужасным — и очень опасным. Гарри открыл глаза и посмотрел наверх. Узкое пространство между домами открывало лишь кусочек неба, и звезд не было видно. Это вдруг показалось ему очень грустным. Люциус по-прежнему задумчиво смотрел на него. — Что? — спросил Гарри устало. — Я начинаю понимать, почему ты так полагаешься на свое везение, — заметил Малфой. — У меня дурное предчувствие насчет всего происходящего. Если ты переоценил свою удачу, это может стать концом для нас всех. — Мы полагаемся на Орден, а не на удачу, — возразил Гарри. — Но я тоже сомневаюсь. — Еще не поздно изменить план, — Люциус покосился на Люпина и понизил голос. — У нас обоих есть палочки. Твои друзья не бросят тебя в беде и последуют за тобой в Мэнор. Гарри сощурился и быстро глянул на Ремуса. Соблазн был велик, и мысли о Драко заставляли его стремиться прочь от этого магазина… Но это было неправильно. Он не мог так поступить со своими друзьями. И Драко рисковал собой, чтобы найти информацию об этом крестраже. — Если все будет так, как мы задумали, то мы быстро покинем этот проклятый переулок, — сказал он. — Грюм вызовет Адское пламя и уничтожит крестраж. Тогда они будут готовы помочь нам с Мэнором. Пара дней — они у нас есть. — Я в этом не уверен, — Малфой тоже откинулся на стену. — Что-то не так, Поттер. Гарри внимательно посмотрел на него. Его серые глаза были полны тревоги и неуверенности, и он казался зверем, готовым к побегу. Но он оставался на месте, смотрел по сторонам, вслушиваясь в шорохи и скрипы… Гарри тоже начал озираться. Ему и раньше казалось, что это место пропитано негативной энергией, что следы Волдеморта заметны на каждом камне вокруг, но сейчас он вдруг подумал, что все действительно складывается слишком хорошо. — Пожиратели ушли, — Ремус вмешался в его мысли. — Пора. — Поттер, — Люциус шагнул к нему. Гарри покачал головой: они не могли повернуть обратно просто из-за сомнений. Эти чувства могли быть вызваны близостью крестража — может, нахождение среди темных артефактов как-то усиливало его способности? — Поздно отступать, — шепнул Гарри. Люциус недовольно выдохнул. Они вдвоем подошли к Ремусу. С этого места они видели, как несколько фигур в черном окружают магазин, накладывая на него дополнительные чары. Гарри вцепился в палочку Сириуса и сглотнул. Он был слишком слаб, чтобы сопротивляться крестражу и той тьме, что взывала к нему. Боль возвращалась. Он чувствовал, как его глаза закрываются, но сейчас был не момент для слабости. Гарри укусил себя за губу и вздохнул. Около двери появилось два огонька. Тонкс замахала своей палочкой: это был знак. Втроем они вышли из тени и направились к магазину. Гарри увидел Кингсли и невольно переглянулся с Малфоем: они рассчитывали, что орденцы не будут приближаться, чтобы не возникало новых конфликтов. Впрочем, Кингсли был гораздо более спокойным человеком, нежели Грюм, и он просто застыл, уставившись на Гарри. — Мерлин всемогущий, — шепнул он. — Это правда ты, Гарри? — Да, сэр, — Гарри невесело улыбнулся и спрятал руки в карманы. — Он очень хотел посмотреть, — неловко улыбнулась Тонкс. — Все только и говорят, что о твоих подвигах, Гарри. Уверена, Волдеморт был в ярости, когда до него дошли эти слухи. — Зрелище необычное, — согласился Кингсли, пристально оглядывая Гарри с ног до головы. — Мало кому удавалось поглядеть на него вблизи. Очень странное ощущение. Ты и двигаешься иначе… — Я понимаю, что Поттер крайне любопытный экспонат, но, может, мы уже начнем? — вмешался Малфой раздраженно. — Чем быстрее мы начнем, тем быстрее сможем уйти отсюда. — Малфой, — выражение лица Кингсли тут же изменилось. Он окинул Люциуса настороженным взглядом. — Не думал, что когда-нибудь мы будем работать вместе. Рад, что ты сделал верный выбор. Малфой кисло скривился. — Избавь меня от этих разговоров, Бруствер. — Вам нужно только открыть для нас несколько дверей, — сказала Тонкс. Гарри покосился на вход в магазин. Тонкс пояснила ему, проведя палочкой вдоль дерева: — Видишь это мерцание? Отливает лиловым. Обычно Пожиратели используют эти чары. — Тогда просто сделайте это, — сказал Гарри Малфою. Тот снова вздохнул, всеми силами выражая свое нежелание участвовать в этой авантюре. Но они уже были здесь. Он уже решился, и Гарри стоял за его спиной. Люциус посмотрел на Кингсли и Люпина и шагнул к двери, оглядывая ее так, словно видел впервые в жизни. Он потянулся к ручке и повернул ее; через мгновение он зашипел и схватился за свое левое предплечье. Дверь открылась с тихим скрипом. — Что-то не так? — взволнованно спросил Гарри. — Любая магия, связанная с Меткой, причиняет боль, — ответил ему Малфой сквозь зубы. Он бросил взгляд на дверь. — Что ж, вот и все. Идите. — Вы первый, — улыбнулась Тонкс, направив на него палочку. — А остальной Орден не против играть роль наблюдателей? — хмыкнул Люциус. — И смотреть, как Поттер опять оказывается в центре событий? — Многие боятся подходить к Гарри сейчас, — заметила Тонкс. — Мы все еще не знаем, что на самом деле произошло и почему он по-прежнему так выглядит. Но хватит разговоров — идите. Вы отвлечете Горбина, а мы схватим его. Малфой посмотрел на Гарри таким взглядом, будто винил его во всем происходящем, а потом осторожно вошел в магазин. Внутри было темно и пахло чем-то неприятным. Гарри вошел следом за Люпином, который тут же осветил ближайшие полки, проверяя, чтобы никто не прятался в углу. Тонкс скользнула за ним: ее волосы и кожа потемнели, и она почти сливалась с полумраком. Люциус сделал несколько шагов, когда дверь за прилавком открылась, и оттуда вышел Горбин. — Что еще… Малфой? — его взгляд скользнул на Гарри, и его глаза расширились от ужаса. Он невольно отступил назад, но его замешательство длилось лишь несколько секунд. Он вовремя заметил остальных и с неожиданной ловкостью увернулся от заклинания Тонкс: то врезалось в стену за его спиной, сбив с полки несколько склянок. Горбин выскочил из-за прилавка и кинулся к двери: Тонкс и Ремус побежали за ним. — Вы двое стойте здесь, — приказал Кингсли Гарри и Малфою, прежде чем отойти к дверям и подать знак кому-то снаружи. Пару минут ничего не происходило, только из глубин дома доносился невнятный шум. Гарри стоял, ссутулившись и спрятав руки в карманы. Он смотрел только в пол, пытаясь сосредоточиться на своих ощущениях. Все вокруг было пропитано темной, опасной магией. Предметы на полках издавали странные звуки, будто были побеспокоенными существами, недовольными из-за их вторжения. Среди всей этой мешанины Гарри ничего не мог различить: его собственные чувства, слабость, эмоции Волдеморта, окружающая энергия — все это сливалось в хаосе. Малфой отошел от него и принялся разглядывать товары. — Сплошной мусор, — презрительно выплюнул он. — Здесь нет ничего ценного. Гарри очнулся, будто ото сна: он понял, что уже несколько секунд медленно проваливается в разглядывание какой-то трещины. — Что? — спросил он. — Видимо, ассортимент Горбина резко упал в качестве, — Малфой поморщился. — Все, что тут лежит, не стоит и сикля. Хотя это по-прежнему весьма сомнительный товар. — Вы надеялись набить карманы? — фыркнул Гарри, опасливо подходя к одной из полок. На ней лежали сушеные головы летучих мышей, а рядом с ними — трупы змей. Гарри содрогнулся от этого зрелища и отвернулся. — А ты нет? — Малфой прошел к прилавку. — Раз уж мы теперь на разных сторонах, было бы неплохо лишить противника преимущества в виде опасных артефактов и смертельных ядов. А вот нам бы они не помешали. — Какой вы хороший союзник, — усмехнулся Гарри. — Но мы здесь не за этим. — Да, и это ты должен найти крестраж. Твои друзья считали, что ты способен его почувствовать. — Я чувствую только темную магию. Ее слишком много вокруг. — Это можно понять и без тебя. Гарри не успел начать спор: дверь открылась, и в зал выглянул Ремус. — Мы схватили Горбина. Где Кингсли? — Здесь, — тот появился в конце зала. — Выведите его. В кои-то веки правосудие его настигнет. — А мы пойдем наверх, — Ремус посмотрел на Гарри. Его голос был полон энтузиазма и торжества. Гарри тоже должен был их ощущать, но не мог. Он просто покачал головой и приблизился к Ремусу, глядя на темную лестницу за его спиной. Он видел это место только чужими глазами, а в воспоминаниях Слизнорта Волдеморт стоял за этим прилавком. Где-то в этом доме была комната, в которой он жил — Гарри был уверен, что крестраж там. Потому что он сам спрятал бы его там же. Ремус поднимался первым, подсвечивая дорогу. С первого этажа доносились голоса орденцев. На втором был тот самый коридор, который Гарри видел в воспоминаниях Малфоя. Все двери были закрыты. — Видимо, мы просто проверим каждую комнату, — решил Гарри. — Думаю, я пойму, когда подберусь к нему слишком близко. — Великолепный план, как и всегда, — прошипел Люциус, но все же открыл первую дверь. За ней оказалась пыльная комната, забитая шкафами с одеждой. Шум разбудил насекомых, и Гарри тут же отпрянул, заметив на стене моль размером с ладонь. — Не думаю, что это здесь, — сказал он. — Почему же, — фыркнул Малфой. — Сходи и проверь. — Это должно быть особенное место, а не пыльная каморка. Дальше. — Ты точно сможешь его заметить? — уточнил Ремус. — Это место пропитано магией. Может, он специально выбрал магазин, чтобы ты не смог использовать вашу связь. — Обойдем весь дом и узнаем. На втором этаже не было ничего, что привлекло бы внимание Гарри. Некоторые комнаты выглядели так, будто из них вынесли всю мебель, другие были наполнены хламом. Все это казалось очень странным: разве это был не лучший магазин темномагических артефактов? Гарри начинал сомневаться, что тут вообще хранится что-то ценное — может, Горбин все перенес в другое место, боясь, что на его магазин будет совершен налет? Малфой послушно открывал для него двери и капал ядом, но Гарри не обращал на него внимания. Он вслушивался в шорохи и скрипы, краем глаза замечал какие-то тени, снующие в углах… Этот дом жил своей жизнью, и он походил на заброшенный особняк, а не на здание посреди Лондона. Обои на стенах местами пожелтели и покрылись плесенью, потолок пошел трещинами. Казалось, будто магия всех тех ужасных артефактов, что хранились в этом месте долгие годы, впиталась в окружающее пространство, и его уже невозможно было излечить. На третьем этаже — таком же темном и грязном, с очень низким потолком — они нашли спальню. Она была самой приятной комнатой из всех хотя бы потому, что тут было довольно чисто. Из окна открывался вид на Лютный переулок, и Гарри с трудом мог представить, какой была жизнь в подобном месте. Гарри увидел на улице фигуру, застывшую на углу — это был Грюм. Тот тут же повернулся, ощутив его внимание: мгновение Гарри смотрел на него, а потом отвернулся. Они продолжили проверять комнаты. Тут был кабинет, лаборатория и библиотека — места гораздо более подходящие для того, чтобы спрятать драгоценный осколок души, но Гарри ничего не чувствовал, кроме тошноты, боли и отвращения. Ему начинало казаться, что это и вовсе невозможно: крестраж внутри него был сильнее любых смутных связей, и Гарри невольно возвращал внимание к чувству, будто что-то черное растекается по его венам. Минут через двадцать ему пришлось присесть. Эффект зелий почти прошел, и боль снова стала захватывать его. У Гарри почти не осталось сил, но он не хотел, чтобы Ремус и Малфой узнали о его состоянии — он должен был быть сильнее этого постыдного желания просто лечь на пол и оставаться в этом положении целую вечность. Он должен был подняться. — Ты в порядке? — спросил у него Люпин. — Да, — соврал Гарри. Он поднялся и тяжело вздохнул, борясь с желанием ухватиться за плечо Люциуса. — Какие еще комнаты остались? — Никаких, — сказал Ремус. — Мы все осмотрели. Гарри моргнул и вышел в коридор. Тусклые лампы осветили распахнутые двери. Они прошли весь третий этаж, и Гарри ничего не заметил, ничто не привлекло его внимание. Он беспомощно оглянулся на комнату, в которой они только что были. — Кажется, твоя хваленая удача от нас отвернулась, — сложно было сказать, испытывает Малфой довольство или раздражение. — Стоило прислушаться к моим словам. Здесь ничего нет. — Не может быть, — прошептал Гарри. — Он должен быть тут. — Кто сказал? Диггори? — фыркнул Люциус. — Это была просто догадка, и она себя не оправдала. — Мы проверим все снова, — решил Ремус. — И первый этаж тоже. Может, мы просто неправильно что-то поняли. Каждую комнату, каждый шкаф. Проверим все. Гарри судорожно кивнул. Он шел за ним и чувствовал, как невыносимый вес опускается на его плечи. Он ничего не говорил в ответ на шепот Люциуса, не вслушивался в ободряющие слова Ремуса… Он пытался понять, что происходит. Они начали снова. На первом этаже было тяжелее всего, потому что основное количество артефактов хранилось именно там. Гарри трогал шкафы и полки, скользил ладонями по стеклянным поверхностям, открывал шкатулки… Ничего, ничего. — С чего ты вообще взял, что этот крестраж будет выглядеть как большой изумруд? — спросил Малфой, когда они повторили весь свой путь и вернулись на третий этаж. — Я увидел это в разуме Волдеморта, — сухо ответил Гарри. Он держался за стену, делая вид, что ощупывает ее, хотя на самом деле он искал опору. — Во время ритуала. На мгновение он вспомнил глаз, открывшийся в пламени свечи. — Может, это был другой ритуал? — заметил Малфой. — Как же должны были сойтись звезды, чтобы ты увидел именно этот момент. — Волдеморт был слаб, — огрызнулся Гарри. — Поэтому я проник в его мысли. — Мы полагаемся на веру, догадки и чудесные совпадения, — Малфой вдруг схватил его локоть. — Нам нужно скорее уходить отсюда. Мы уже достаточно испытали вашу с Диггори теорию. Гарри посмотрел на Ремуса. Тот казался растерянным. — Зачем тогда Пожиратели наведывались сюда каждый день? — спросил Гарри. — Зачем поставили на дверь эти чары? Они что-то прячут здесь. Мы просто не понимаем где. — Тебя сюда притащили именно для поиска этого секретного места! — Меня никуда не притаскивали, — прорычал Гарри и резко шагнул к нему. Малфой вздернул подбородок, встречая его взгляд. — Я делаю то, что должен. А вы думаете только о том, как бы сбежать и спасти свою шкуру. — Иногда отступить — единственный выход. Мы ничего тут не найдем. А если останемся еще дольше — привлечем внимание Пожирателей смерти. Гарри отвернулся от него. В конце коридора было окно, и он подошел к нему, прижимаясь лбом к холодному стеклу. Он что-то упускал, вот и все. Конечно, идея Седрика была просто догадкой, но все детали намекали на то, что она была верной. Гарри закрыл глаза, пытаясь почувствовать хоть что-то, нащупать эту нить, что связывала его с другим осколком души Тома Реддла… Волдеморт назвал его мятежным крестражем, и сейчас Гарри чувствовал себя таковым. Как много времени понадобится, чтобы крестраж захватил его целиком? Гарри подумал о Драко, и его сердце сжалось от тоски. Он старался не думать о том, как все будет, когда — и если — Малфой вернется к нему. И сейчас Гарри мог утешить себя только воспоминанием о том миге, когда Драко поцеловал его в последний раз — совсем неподалеку от этого места, под крышей другого здания… Идея вдруг пронзила его, будто молния. Гарри вскинул голову. — Чердак, — воскликнул он. — Здесь должен быть чердак. Ремус и Малфой тоже посмотрели наверх. Потолок был грязным и покрытым трещинами, а по углам его оплетала паутина. Гарри вглядывался в него, чувствуя себя так, будто внутри него медленно напрягается тугая пружина. Он смотрел и смотрел, а потом… — Вот, — он ткнул пальцем в небольшой участок. — Вам не кажется, что тут есть что-то лиловое? Помните, Тонкс сказала, что это заклятие выдает себя! — Отлично, Гарри, — Люпин подошел к нему. — Малфой, иди сюда. Это твоя последняя дверь. Главное до нее добраться. — Это просто, — Гарри метнулся в соседнюю комнату и вынес оттуда табурет. Он поставил его прямо под нужным местом и посмотрел на Малфоя. — Забирайтесь. — Ты просто издеваешься надо мной, — тот посмотрел на табурет с отвращением. — С каких пор волшебники перестали использовать левитирующие стремянки? — А такие существуют? — Гарри даже преисполнился сил от своей находки. — Вы сами сказали, что времени у нас немного. Забирайтесь. — Мерлин помоги, — Люциусу пришлось это сделать. Он потянулся наверх. Потолок был таким низким, что он смог дотянуться до него кончиками пальцев: стоило ему прикоснуться, как иллюзия развеялась, и в потолке появился обычный чердачный люк. Гарри издал воодушевленный стон. Он знал, что крестраж там — прямо над его головой. Он даже протянул руку в насмешливой манере, предлагая Люциусу помощь, но тот просто спрыгнул на пол с выражением презрения и невыносимого страдания на лице. Ремус взмахнул палочкой, и люк распахнулся: из него выскользнула деревянная лестница. — Что ж, — сказал он с нетерпением в голосе. — Давайте увидим. Ты первый, Люциус. — Я? — ужаснулся тот. — Я вообще не хочу туда подниматься. — Пусть лучше первым войдет человек с Меткой. Это последний раз. Малфой казался возмущенным и напуганным — опять. Он достал свою собственную палочку и применил несколько невербальных. Ничего не произошло, и он все же прикоснулся к лестнице. Медленно он поднялся на чердак, освещая дорогу Люмосом. — Ох, — сказал он. — Что там? — Гарри кинулся к лестнице, опередив Ремуса. Он буквально взлетел по ступеням, едва не врезавшись в Люциуса. Тот посторонился, и Гарри, наконец, смог оглядеть помещение. Чердак был абсолютно пустым, но на удивление чистым. Косые стены были очищены от плесени и грязи, а пол не казался таким стоптанным и гниющим, как в остальном доме. Тут не было ни следа чьей-либо жизни, а единственным предметом являлся высокий стеклянный сосуд, стоящий в центре комнаты. Гарри шагнул к нему и ужаснулся: тот до краев был наполнен змеями. Черные и зеленые, они обвивались вокруг друг друга и шипели. Гарри медленно опустился на корточки. Там, внизу, что-то поблескивало — это и был изумруд. Внутри этого сосуда. — Мерлин, — Ремус поднялся. — Кажется, мы нашли то, что искали. Гарри неуверенно оглядел сосуд. Он подозревал, что ничего не получится, но все равно попробовал отдать змеям приказ на парселтанге: — Выползите из сосуда. — Мы не можем, — ответил ему нестройный хор. — Нам приказали быть здесь… Приказали охранять… Ты похож на нашего хозяина, похож… — Я хочу забрать эту вещь, — сказал Гарри. — Она принадлежит мне. — Протяни руку и возьми, хозяин… — Они не собираются выползать сами. Они хотят, чтобы я просто засунул внутрь руку, — сказал он Ремусу и Люциусу. — Отличный план, — с нескрываемым сарказмом отозвался Малфой. — Мы найдем другой способ, — сказал Ремус. — Змей можно достать оттуда. Это было очевидным выходом, и Гарри даже не удивился, когда у них ничего не получилось. Сосуд был защищен мощными чарами: никакие заклинания на него не действовали. Гарри сгоряча бросил в него Бомбарду, но яркая вспышка потухла, будто впитавшись внутрь. Наверх поднялись Тонкс и Кингсли. Они все, вооружившись палочками, ходили вокруг сосуда, накладывая одни чары за другими. Гарри сидел около стены: воодушевление снова начало его покидать, и он чувствовал, будто что-то упускает. Иногда наверх все же поднимались другие орденцы. Грюм, слава Мерлину, решил оставаться внизу, командуя всем издалека. Волшебники — знакомые и нет — предлагали свои идеи, но большую часть времени они пялились на Гарри и Малфоя, будто те действительно были экспонатами в музее. Но ничего не помогало. В конце концов Ремус и Тонкс привели друзей Гарри: Кингсли был не восторге от этого по понятным причинам, но им нужны были свежие идеи. Гермиона первой залетела на чердак, за ней Седрик и все остальные Уизли. Кингсли наблюдал за ними с сочувствием и осуждением, и его глаза расширились, когда он увидел ранение Джорджа. — Мы думали, вы решили нас кинуть, — заметила Джинни, глянув на Гарри, который вяло поприветствовал их махом руки. — Или что мы придем, а нас тут ждет взбучка от родителей. — Она бы вам не помешала, — фыркнула Тонкс. — Если бы не серьёзность этой ситуации, они бы ждали вас тут. Не думайте, что так будет продолжаться. — И вы не пропустили ничего интересного, — фыркнул Малфой. Как и Гарри, он просто стоял в стороне и наблюдал за колдовством. — Напротив, — возразила Гермиона. — Это ведь оно? — Он на дне? — Рон присел на корточки рядом с сосудом. — И как мы его достанем? — В этом и проблема, — вздохнула Тонкс. — Никто не знает. Мы перепробовали все, что могли. Профессор Уолбридж был бы счастлив узнать, что я запомнила так много с его уроков в Академии. — К сожалению, мне тоже ничего не приходит в голову, — ответил Кингсли. — На этот сосуд наложены очень необычные чары. Я бы сказал, что они схожи с теми, которые лежат на стенах Азкабана. Они впитывают магию. — А взорвать? — спросил Фред. — Пробовали, — отозвался Гарри. — А левитировать змей наружу? — сказал Седрик. — Тоже. — А может залить сосуд водой? — предложил Джордж. — Может, они задохнутся? — И Авада прямо в змей? — добавила Джинни. — Я уже пыталась, — вздохнула Тонкс. — Но идея с водой мне нравится. Идея была хорошей, но вода, как и все чары, просто исчезала, стоило ей коснуться змей или граней сосуда. Никакая магия не помогала, и Гарри знал, что от него требуется — засунуть туда руку и достать крестраж. Он мог приказать змеям не кусать его. Может, это не было так уж опасно? Эта ловушка могла быть опасной или смертельной для кого-то другого, но не для него — он был единственным человеком, кроме Волдеморта, кто владел парселтангом. — На самом деле это очевидно, — сказала вдруг Гермиона, обведя собравшихся взглядом. — Если мы не можем использовать магический способ, то нужно использовать маггловский. Мы просто достанем их оттуда. — Их нельзя левитировать, — напомнил Седрик. — Магглы не умеют левитировать змей, однако они с ними работают. Нам нужна длинная палка с крюком на конце и какая-нибудь емкость. У них, конечно, не было такой палки, но Седрик смог ее трансфигурировать из сломанной метлы, найденной на третьем этаже. Тонкс и Ремус нашли большой сундук, из которого выкинули весь хлам. Они хозяйничали в доме Горбина, но никому не было до этого дела. Гарри поднялся и подошел ближе. Люпин взял тонкую палку и опустил ее в сосуд: к счастью, с той ничего не произошло, и крюком удалось подцепить одну из змей. Гермиона подтолкнула сундук ближе. Все замерли, наблюдая за тем, как змею извлекают наружу: та шипела, но не делала попыток сбежать. Люпин опустил ее в сундук. — Получилось, — радостно заметила Гермиона. — Теперь… В этот момент змея вдруг начала извиваться, словно от боли, ударяясь своим гибким телом о стенки сундука. Буквально на глазах ее начало раздувать, и через пару секунд она из тонкой змеи стала толщиной с руку. Один мощный удар опрокинул сундук, и змея, продолжая увеличиваться, яростно зашипела. Ее немигающий взгляд обежал окружающих. — Грязная кровь, — прошипела она. Гарри вскинул голову, но не успел ничего сделать: завидев Гермиону, змея бросилась к ней. — Гермиона! — закричал Рон. Он схватил змею за хвост, но она уже вцепилась в руку Гермионы, глубоко вонзив свои зубы в ее запястье. — Отпусти ее! — закричал Гарри. Змея расцепила свои челюсти. Она скользнула взглядом по Рону и уставилась на Тонкс, высунув свой язык. Кингсли бросил в нее убивающее заклятие, но оно просто впиталось в чешую, не причинив змее вреда. Она тоже была заколдованной, как и сосуд — она была ненастоящей. Ее нельзя было убить. Гарри схватил ее, с трудом оторвав могучее тело от пола, и буквально швырнул обратно в сосуд. Змея уже была намного больше, чем ее стеклянный плен, но, соприкоснувшись с острой гранью, она вдруг начала уменьшаться, пока не стала такой же, как раньше — тонкой и безобидной на вид. Гермиона сидела на полу, зажав запястье. Тонкс бросилась к ней. — Покажи, — она подняла палочку. — Сейчас я все залечу, не волнуйся. — Гермиона, — Рон упал рядом с ней. — Ты в порядке? — Я н-не знаю, — слабо ответила та. — Я ничего не чувствую, совсем… — Мерлин, — ахнула Джинни. Она стояла рядом с Фредом и Джорджем, и они втроем были белыми, будто снег. Седрик сделал шаг вперед, переводя испуганный взгляд с Гермионы на сосуд. — А сколько всего вы перепробовали? Что сказали другие авроры? — тихо спросил он у Кингсли. Тот опустил палочку. — Мы попробовали все, что могли придумать. — Они хотят, чтобы кто-то запихал туда руку, — сказал Седрик и резко повернулся к Гарри. — Даже не вздумай, понятно? — Я ничего не говорил, — Гарри смотрел только на сосуд и змей, на их блестящие, гладкие тела. — У тебя все на лице написано! — Диггори шагнул к нему. — Мы заберем его. Или украдем весь чердак, если придется. — Было бы неплохо это сделать, — подал голос Малфой, про которого все уже и забыли. — Вам не кажется странным, что за это время никто не пришел проверить что тут происходит? Никто из соседей не заметил авроров, снующих тут ночью? — Грюм контролирует периметр, — сказал Ремус растерянно. Он наблюдал за тем, как Тонкс залечивает руку Гермионы. — Но Малфой прав. Мы не можем находиться тут всю ночь. — Но и уйти без крестража нельзя, — возразил Седрик. — Мы можем… Не знаю, отодрать кусок пола? Перенесем его в другое место, а потом соберемся и будем пробовать еще и еще. Мы можем сжечь его с помощью Адского пламени, ведь так? Вместе с сосудом и этими тварями? — Адское пламя — это тоже магия, — сказал Кингсли. — Оно просто впитается. Теперь я уверен, что это чары из Азкабана. У Волдеморта есть доступ ко всем заклятиям, что лежат на этой тюрьме. Видимо, свою душу он решил заточить в такую же. — У нас есть только один выход, и мы все это понимаем, — сказал Гарри негромко. — Я прикажу им не кусать меня и достану камень. — Поттер, — Люциус шагнул к нему. — Я согласен с Малфоем, — Седрик вцепился в него мертвой хваткой, готовый силой оттаскивать его прочь. — Найдем другой выход. — Какой? — Гарри посмотрел ему в глаза. Он глянул на Гермиону, испуганно взирающую на сосуд, на Фреда и Джорджа… — Очевидно, что это единственный способ. Это испытание. Как и в пещере, где один должен был поить другого ядом. — Тогда я это сделаю, — решился Седрик. — Ты говори со змеями, а я достану камень. — Нет, — сразу сказал Гарри. — Я не буду рисковать тобой или кем-то еще. — И кто тогда его достанет? Они дышали друг другу в лицо, а потом разом повернулись к Малфою. Тот отступил к стене. — Даже не смотрите на меня, — сказал он твердо. — Я сделал достаточно на сегодня, и я ни при каких обстоятельствах не опущу туда руку. Пусть Грюм это делает — ему не привыкать терять части тела, а я своими очень дорожу. Тонкс и Кингсли переглянулись. — Я не уверена, что туда вообще можно что-то опустить, — вмешалась Джинни. — Мы все видели, что сделала эта змея. Она не послушала Гарри. — Вы укусите меня, если я опущу туда руку? — спросил Гарри, склонившись над сосудом. — Мы не нападем на нашего хозяина… — Они считают меня Волдемортом, — сказал Гарри. — Думаю, они меня не тронут. — Гарри, это опасно, — взмолилась Гермиона. Она прижимала руку к груди и выглядела очень бледной. — Только я могу это сделать, — Гарри посмотрел на взволнованного Диггори, а потом коснулся края сосуда. — Не трогайте меня. — Нет! — он даже не разобрал, кто именно это крикнул. Гарри просто протолкнул внутрь руку, ощущая себя так, будто ему пришлось сделать шаг с обрыва. Но ничего не произошло. Змеиные тела просто скользили вдоль его кожи, холодные и упругие. Гарри медленно начал погружать руку внутрь, понимая, что придется опустить ее целиком, чтобы дотянуться до дна. — Мерлин, Гарри, — Рон смотрел на него круглыми глазами. — Все нормально? Гарри судорожно кивнул. Он наклонился еще ниже. Змеи шипели и звали его, и Гарри думал, что его способность говорить на парселтанге стала его большим везением. Кроме него и Волдеморта никто не смог бы извлечь этот камень… Он вздрогнул от догадки. В этот момент его пальцы коснулись изумруда и сжались на нем. Рывок где-то в животе был внезапным и болезненным. В одну секунду Гарри смотрел на Рона, а в следующую он уже видел перед собой каменный пол. Он рухнул, как подкошенный: в его голове стоял оглушительный звон, все вокруг вращалось, а живот скручивало от приступа тошноты. Казалось, будто все его органы взболтало, и сейчас они медленно возвращались на место. Несколько секунд Гарри не двигался, а потом медленно повернул голову. Недалеко от него, около другой стены, сидел мужчина. Он смотрел на Гарри круглыми глазами, удивленно открыв рот. На нем была черная мантия, а его лицо покрывала седая щетина. Несколько мгновений в комнате — она была каменной и без окон, но с неожиданно высоким потолком — царила тишина, а потом мужчина вскочил на ноги и выбежал за дверь. Гарри медленно сел. — Твою мать, — пробормотал он. Он все еще сжимал изумруд в руке, но тот был холодным, лишенным всякой магии. Он исполнил свою цель и превратился в обычный камень. Это был не крестраж. Это была ловушка. Гарри смотрел на камень, и в его голове выстраивалась ровная, логичная картина того, как Волдеморт вел его к этому моменту. То видение, которое настигло его поздней ночью. Разговор, подслушанный Драко. Все складывалось, будто паззл, и Гарри чувствовал себя наивным ребенком, который положился на силы, которыми не обладал. Волдеморт собирался просто ждать, пока Гарри сам придет к нему в руки — он сам об этом сказал. Так и произошло. Нужно было сбежать отсюда. Ужас вдруг овладел Гарри, заставив мурашки пробежать по его спине. Его друзья остались в магазине и наверняка не понимали, что происходит — они не знали, куда он исчез. Он мог быть уже на другом конце Англии, и все для него могло закончиться в ближайшие пять минут. Иногда Гарри думал, что это было бы не худшим выходом. По крайней мере его боль бы прекратилась, Драко был бы свободен, друзья не смогли бы так беспечно следовать за ним прямиком навстречу смерти… В последние дни, когда крестраж мучил его, отбирал его силы и заставлял чувствовать себя так, будто он — Гарри Поттер — превращается в тлеющий уголек, эта мысль посещала его все чаще… Но сейчас, стоя посреди этой камеры, Гарри вдруг ощутил невероятное нежелание покорно склонить голову и принять свою судьбу. В его руке была волшебная палочка, и надежда все еще существовала в его сердце. Он все еще был жив, и он все еще чувствовал себя собой. Гарри не собирался сдаваться. Он заставил себя подняться на ноги. Он хотел броситься к дверям, но вовремя заметил, что в воздухе, примерно посередине комнаты, что-то мерцает. Будто бы несколько полупрозрачных нитей переплетались друг с другом, проводя невидимую границу. Гарри прищурился. Он поднял с пола изумруд и кинул его вперед. Тот ударился об эту стену и отскочил, отброшенный яркой вспышкой. Значит, Гарри был заперт. Что ж, если бы он мог просто выйти отсюда, это было бы слишком просто — Пожиратели должны были подготовиться к этому моменту. Дверь наверняка была зачарована так же, как в магазине, и Гарри даже казалось, что он может увидеть цветной всполох на ней. Мог ли он аппарировать? Он был обессилен, но раньше ему всегда удавалось найти в себе последние крупицы энергии, которые спасали его в последний момент. Гарри схватился за палочку и представил то место, в котором стояла их старая палатка: он крутанулся на месте, но ничего не произошло. Его сердце забилось, а рука, сжимающая палочку, задрожала. — Фините Инкантатем, — прошептал Гарри. Красная вспышка ударилась в невидимую стену и пропала. Эти чары… Если они были такими же, как на том сосуде, если Пожиратели готовили это место, как тюремную камеру… Гарри вспоминал все, что авроры использовали на том сосуде: контрзаклятия, блокирующие чары, уничтожающие… Половина из них у него даже не получалась, но он все равно пытался. Ничего не помогало. Эта магия — Кингсли сказал, что она родом из Азкабана. Ее можно было преодолеть так же, как Сириус когда-то — физически. Но Гарри не был анимагом. Он ничего не мог сделать, чтобы преодолеть эту стену. Но в то же время… какая-то мысль навязчиво крутилась в его голове. Она не успела оформиться: дверь открылась, и в комнату вошло трое Пожирателей. Первым был тот же мужчина, которого Гарри увидел несколько минут назад, а двое других — это были Барти Крауч и Рабастан Лестрейндж. Все трое замерли на пороге, глядя на него так, будто Гарри был опасным зверем в клетке. Видимо, так оно и было, ведь он выглядел как их драгоценный хозяин. Гарри остановился и откинул голову назад, глядя на Пожирателей со всем презрением, которое он мог в себе найти. Целую минуту они вчетвером просто смотрели друг на друга. — Поттер? — неуверенно произнес Рабастан. Он был плотным мужчиной с круглым лицом, поросшим неровной щетиной. — Это правда он? — Сигурд говорил, что он выглядел, как Темный Лорд, — шепнул ему Крауч, и голос его звучал так, будто он говорил о чем-то священном. — Но почему эти чары все еще действуют? Прошло уже много дней? Гарри вздрогнул. Сигурд, конечно: этот мужчина в Азкабане, который пострадал за то, что оказался на пути у Гарри — он был Пожирателем и его не стоило жалеть, но все же он сумел принести пользу. Гарри помнил, как тот упрашивал поставить его на место Крауча, чтобы Сигурд смог исправить его ошибку. Он говорил о какой-то клетке и о том, что она не защищена от артефактов. Если это было здесь, то… Гарри вздохнул. Это все равно ничего ему не давало. Он мог бы сделать портал из изумруда, но он понятия не имел, как это делается. — Неважно, — сказал Рабастан. — Кто, кроме Поттера, это может быть? Гарри злобно посмотрел на них, и Пожиратели переглянулись. — О да, — медленно произнес Крауч. — Узнаю этот взгляд. Он сделал шаг вперед, останавливаясь около белесой границы, и поднял палочку. Видимо, с его стороны барьер был абсолютно проницаем. — И что ты собираешься делать? — спросил Гарри, глядя на Крауча. Тот казался напуганным и завороженным. Наверное, ему было странно видеть своего хозяина в таком виде, и Гарри это было только на руку. Он поймал взгляд Крауча и шагнул к нему навстречу, надеясь, что изнеможденный вид кажется ему пугающим. — Будешь пытать меня? Уверен, Волдеморту понравится, если ты прикоснешься к кому-то, кто выглядит как он. Крауч прищурился, и Гарри судорожно вздохнул. Он не столь боялся боли, сколько не хотел тратить свои оставшиеся силы. Если они будут пытать его, то он едва ли сможет что-то придумать — или просто остаться на ногах. Ему нужно было сохранить то немногое, что у него осталось, хотя Гарри начинал сомневаться, что это как-то ему поможет. У него не было артефакта, который бы унес его прочь отсюда. Не было возможности разрушить эти чары. Что у него оставалось, кроме его собственных сил? — Ты прав, — заметил Крауч, окидывая его пытливым взглядом. — Темный Лорд сам решит, как следует с тобой поступить. Мы просто подождем. Он задрал рукав и прижал палочку к своей Черной Метке. Его лицо исказила торжествующая улыбка. Гарри отшатнулся от него. На пробу он бросил в стену Сектумсемпру, но ничего не произошло. Крауч рассмеялся хриплым смехом, поглядев на своих товарищей. Лестрейндж тоже приблизился. — Кажется, храбрость покинула тебя, Поттер, — сказал Барти. — Хотя ты посмел оскорбить Темного Лорда. Впрочем, от такого нахального мальчишки, как ты, стоило ожидать подобной глупости. Гарри прищурился. — Видимо, у Темного Лорда такое хрупкое эго, что его может оскорбить даже такой нахальный мальчишка, как я, — передразнил он. Крауч резко втянул носом воздух. Если бы не граница, разделяющая их, он бы наверное схватил Гарри, но сейчас он должен был держать себя в руках. — Храбрись дальше, — он обнажил свои желтые зубы. — В конце концов, что тебе еще остается? Твои друзья не смогут тебя вызволить, и Орден не придет на помощь в последнюю минуту. Твое везение тебя покинуло, Гарри Поттер. — Хотя кое-что меня все же беспокоит, — сказал ему Рабастан. — Разве мы получали весть о проникновении в магазин? — Клинт? — Барти посмотрел на третьего Пожирателя. Тот покачал головой. — Нет, — сказал он. — Может, мерзкий старикашка нас предал? — Горбин никогда бы нас не предал, — возразил Лестрейндж. — Он всем нам обязан. И с чего бы ему помогать Поттеру? Он ненавидит Орден. — Интересно, — задумчиво произнес Крауч, снова повернувшись к Гарри. — И как же вы вошли в магазин? — Влезли в окно, — огрызнулся тот. Ему становилось все тяжелее стоять, и энтузиазм его покидал. Гарри отошел к противоположной стене и опустился на пол. Палочку он затолкал в рукав, скрывая от чужих глаз. Крауч был прав: друзья наверняка искали его, но им бы ни за что не удалось его найти. Крауч вызвал Волдеморта, и Гарри знал, что тот испытал раздражение, смешанное с интересом и нетерпением. Где он был? Чем занимался? Как много времени ему могло понадобиться, чтобы прийти сюда? Если это было его поместье, то Драко был где-то в доме. Он мог узнать о том, что тут происходит, но Гарри не хотел, чтобы он и близко подходил к этому проклятому месту. Люциус был прав: Драко еще ничего не сделал, и пока все так и оставалось, у него была хоть какая-то защита. Нет, он должен был держаться подальше. Но это значило, что Гарри остался совсем один. Никто не мог прийти ему на помощь. — У меня есть одна догадка, — заметил Рабастан. — Может, это дело рук Малфоя? Скользкий гад уже ползал на коленях перед Орденом. — У нас его жена и сын, — фыркнул Крауч. — С чего бы… Хотя, — он задумчиво постучал себя по губе, — может, они просто хотят забрать суку Малфоев и змееныша? А, Поттер? Это ты задумал? Гарри молчал, глядя на него. — Мы должны сообщить об этом, — сказал третий Пожиратель, Клинт. — Они могут вторгнуться в Мэнор… — Идиот, по-твоему, они сейчас бросятся в Мэнор? — рыкнул Крауч. — Они наверняка еще в магазине. Орден же не бросает своих, да Нарцисса им и вовсе не нужна, пока Поттер у нас. Прикажи отправить туда Сивого — все равно скоро полнолуние, и он на стены бросается от скуки. Гарри закрыл глаза. Он старался успокоиться, погрузиться в свои мысли. Он столько раз оказывался в безвыходных ситуациях, но всегда находил лазейку — или удача была на его стороне. Он думал, что умрет в Отделе Тайн, или перед Хогвартсом, или на третьем испытании, или в Тайной Комнате… Он был обещан смерти, как и многие другие, и она должна была прийти за ним. Но убить его должен был сам Волдеморт, иначе все это теряло смысл, иначе Драко навсегда останется связан с этим чудовищем, а у его друзей не будет шанса спастись… Он запустил руки в волосы и с силой потянул. Его пальцы скользнули ниже, нащупывая выпирающие позвонки, а потом… Это была цепочка. Гарри медленно скользнул по ней пальцами и прижал к груди кулон в виде золотого феникса. Он совсем забыл про него. Он незаметно вытащил его из-под свитера и крепко сжал в кулаке, прижав пальцы к губам. Этот маленький золотой кулон вдруг показался ему проблеском надежды, лучом света, проникшим в эту темную камеру. Но что он мог? Когда-то давно Дамблдор отдал ему такой кулон и сказал, что благодаря ему Гарри может сообщить об опасности — и получить помощь. В Хогвартсе тот, кто просит помощи, всегда её получает. Гарри был не в Хогвартсе, а Дамблдор был мертв. Но это придавало ему сил. По крайней мере он мог забрать с собой кого-то из Пожирателей. Они не могли отобрать у него палочку, не войдя сюда. Рано или поздно эту клетку откроют: значит, хотя бы одна дуэль произойдет сегодня, и Гарри всего лишь нужно выйти из нее победителем. Он приготовился ждать и копить силы. В какой-то момент Крауч ушел, а Рабастан и Клинт опустились на стулья, неотрывно глядя на него. Иногда они шепотом переговаривались, но Гарри уже не вслушивался. Он представлял ситуации, которые могли произойти в этом тесном пространстве. Думал о том, что Люциус уже не сможет найти свою жену, если весть о его предательстве дойдет до Темного Лорда. И его друзья никогда не узнают, что произошло… Дверь открылась, и в комнату зашел Крауч. — Я передал Белле наши мысли насчет Нарциссы, — бросил он Рабастану. — Пусть следит за своей сестрой. Если эта психопатка прознает, что нам удалось схватить Поттера, то сразу попробует присвоить всю славу себе. — Аккуратней, она моя родственница, — фыркнул Лестрейндж. — И ты на ее территории. Значит, Драко тут не было. Гарри не знал, рад он этой новости или нет: с одной стороны это значило, что Малфой будет держаться подальше от опасности, а с другой… Мысль о его близости была приятной. — Сочувствую, — Крауч обвел камеру взглядом. — Радуйся, что не тебе пришлось на ней жениться. И я встретил нашего нового друга. — Он здесь? — удивился Рабастан. — Как и всегда, когда происходит что-то важное, — ответил Крауч. — Чует он, что ли. Мне это не нравится, совсем не нравится. — А где Темный Лорд? — спросил Клинт. — Непохоже, чтобы Поттер пытался сбежать, но все же… Мне кажется, что это очень подозрительно. — Он прибудет, как только закончит свои дела, — огрызнулся Крауч. — Поттер и так получает слишком много внимания. Но ты прав. Что, Поттер, решил сдаться? Будешь послушным? — А ты зайди ко мне и посмотрим, насколько я послушный, — Гарри приподнял верхнюю губу. — Вы просто трусы. Прячетесь от четверокурсника. — Нет, Поттер, мы вовсе не прячемся, — усмехнулся Крауч. — Я просто не хочу, чтобы ты снова сбежал от нас. Как тебе мои чары? Я хорошо с ними ознакомился за то время, что торчал в Азкабане. Я встречал там твоего крестного. Слышал, он помер? Невелика потеря. Гарри резко дернулся вперед, и его пальцы сжались на волшебной палочке. — Как тебе повезло, Поттер, что ты украл облик Темного Лорда, — поморщился Барти. — Когда тебя избавят от него, я опробую на тебе несколько проклятий. Уверен, Темному Лорду понравится. — Или я опробую на тебе, — прошипел Гарри. — Может, это ему понравится даже больше. Он вжался в стену и спрятал лицо на коленях. На самом деле за его бравадой почти ничего не стояло: ему хватило бы сил на несколько проклятий, но с тремя Пожирателями смерти, взрослыми и опытными волшебниками, он не смог бы тягаться. А если появится Волдеморт… Гарри не знал, что его ждало впереди. Его тошнило от ужаса. Дверь скрипнула и открылась. — А ты еще кто? — прошипел Крауч. — Я заплутал, — спокойно ответил до ужаса знакомый голос. — Полагаю, я ошибся дверью. Гарри вскинул голову и уставился на Крайфера. Он почти забыл голос этого старика, но все равно без труда узнал его. Тот был одет в теплую, но довольно старую мантию. На голову был накинут капюшон, из-под которого торчал его острый нос. Гарри поймал взгляд его зеленых глаз и подался вперед, не веря происходящему. Этот старик, человек из его школьного прошлого — откуда он взялся здесь? — И как ты вошел сюда, старик? — спросил Крауч, направляя на него волшебную палочку. Крайфер повел плечом. Он казался таким крошечным рядом с этими волшебниками: просто старик, немощный и слабый… Но это было не так. Он вытащил руку из кармана, и на пол упал маленький черный камень. Комнату по ту сторону от границы вдруг заволокло тьмой, и что-то взорвалось с неистовой силой. Два тела ударились о барьер, и тот вспыхнул. Крауч и Лестрейндж влетели в камеру Гарри и рухнули на пол без сознания. Гарри вскочил на ноги и направил палочку вперед. Он ничего не понимал, и ему казалось, будто он действительно сошел с ума от страха, и теперь его надежды и фантазии сплелись в причудливую картину. Но дым развеялся, и Крайфер снова появился перед ним. Третий Пожиратель лежал около дверей и не двигался. — Вы, — ужаснулся Гарри. — Как вы… Почему… Что вы тут делаете? — Очевидно, вытаскиваю вас из ужасной передряги, мистер Поттер, — вздохнул смотритель. — И я надеюсь, что это последний раз, когда я нахожу вас в настолько безвыходной ситуации. В следующий раз я могу и не успеть. Он достал из кармана маленькие часы и бросил их вперед. Они пролетели сквозь барьер и ударились об пол. — Порт-ключ, — сказал старик. — На наше счастье, Барти Крауч не слишком хорошо разбирается в магии артефактов. Но вы уже об этом знаете, не так ли? — А откуда об этом знаете вы? — прищурился Гарри. Крайфер только усмехнулся. — Порт-ключ, — напомнил Крайфер. — Или Темный Лорд успеет на эту встречу. Гарри потянулся к часам, и старик тут же добавил: — Ждите меня там. Гарри, будто во сне, наклонился и схватил часы. Все повторилось, как и в прошлый раз: магия вырвала его из реальности и вышвырнула на снег. Гарри провалился в сугроб, утонув по локоть, и какое-то время неловко барахтался, пытаясь справиться с головокружением и ощущением, будто в любую секунду он может выплюнуть свои внутренности. Изо рта у него вытекала только слюна, смешанная с желудочным соком. Это продолжалось несколько минут, а потом Гарри просто рухнул на снег и лежал в нем, пока хлопок аппарации не нарушил тишину. Свет Люмоса ослепил его. — Не рассчитывайте, что я снова приду к вам на помощь в последний момент, — сказал Крайфер. Голос его звучал устало и болезненно. — Неужели Дамблдор не сказал вам, как это важно — не попасть в руки Темного Лорда? — Я и сам это знаю, — прошипел Гарри, с трудом поднимаясь на ноги. — Мы думали, что сможем найти крестраж в магазине Горбина. Мы ошиблись. — Этого не должно повториться, — твердо сказал Крайфер. — У вас много друзей, мистер Поттер, но даже они не всесильны. Вам стоит прекратить свои отчаянные попытки умереть. — Я не пытаюсь умереть. — Неужели? Проникновение в Министерство, визит в Косой Переулок, появление в Азкабане… — старик покачал головой. Его волшебная палочка снова превратилась в трость, и он стоял, опираясь на нее. Он тяжело дышал. — У вас есть задание, Поттер, которое можете исполнить только вы. То, что поручил вам Дамблдор. — Уничтожить крестражи. — Вас должен волновать лишь тот крестраж, который вы храните, — Крайфер окинул его внимательным взглядом. Он все знал. — Хотя сейчас все совсем наоборот. Вы потеряли контроль и не справились. Вы поступаете безрассудно и действуете на эмоциях. Вы могли умереть сегодня. — Как удачно, что вы успели, — Гарри огляделся. Они стояли посреди леса, и отсюда невозможно было разглядеть, где именно находилось это место. Гарри повернулся к старику. — Как вы меня нашли? Вы за мной следите? — Много кто следит за вами, Поттер, — усмехнулся Крайфер. — Неужели вы думали, что ваши перемещения остаются незамеченными? Орден Феникса и все те, кто борется против Темного Лорда, оберегают вашу несчастную голову от бесславной смерти в плену. Или вы считали, что это чистая удача вызволяет вас из опасностей? Гарри отвел взгляд. Он вдруг ощутил, насколько слабым он был. Ему хотелось вновь опуститься в снег, чтобы холод прогнал все его чувства. Волдеморт все еще не знал, но он по-прежнему был здесь — как только до него дойдет весть о побеге, Гарри снова будут ждать кошмары, боль и чужая ярость. Он посмотрел на Крайфера. Тот отчитывал его, будто ребенка, но Гарри не злился на него за это. Он вдруг вспомнил слова Люциуса, и на этот раз они не вызвали былого протеста. — Кто сообщил вам? — спросил Гарри. — Друг, — просто ответил Крайфер. — Который прислал меня помочь тебе. А помощь тебе, очевидно, нужна как никогда раньше. — И кто он? — Я вам не скажу. — Почему? Старик приблизился к нему и вдруг коснулся пальцем его лба, постучав два раза. Он был намного ниже Гарри сейчас, но смотрел на него без робости и страха. — Было бы неправильно оставлять секреты на виду у Лорда Волдеморта, — хмыкнул он. — Раз уж ваши мысли для него — открытая книга. — Я не могу использовать окклюменцию, — Гарри смотрел на него круглыми глазами. — После того, как он вернулся в Англию… Силы крестража растут, и я не могу им сопротивляться. Вы правы, я не справился. Скорей всего я никогда не превращусь обратно. — Что ж, вы хотя бы способны признавать свои ошибки, — Крайфер окинул его взглядом. — Но если вы не превратитесь обратно, крестраж поглотит вас целиком. Гарри отвернулся. Он оперся рукой о дерево, глядя на развороченный снег. Холод проникал под его одежду и расползался по коже. Буря приближалась. — Я знаю, — сказал он. — Но я понятия не имею, как это остановить. — Есть одна идея, — Крайфер повернул голову и посмотрел в темноту. — Как и все прочие крестражи, тот, что скрыт в вас, отчаянно хочет быть живым. Вы могли заметить, что он становится сильнее в те моменты, когда вы переживаете тяжелые эмоции. Чем меньше хотите жить вы, тем больше у него шансов занять ваше место. — Я не хочу умирать, — Гарри вцепился в дерево. — Никогда не хотел. — Но все же ты позволил бессилию завладеть собой, — безжалостно заметил старик. Странная учтивость пропала, будто они оба перестали притворяться, что все еще находятся в прошлом. — Поэтому крестраж стал так силен. Ты позволил ему взять власть, потому что решил, что не способен сопротивляться темной магии. Решил, что мощная светлая магия тебе более неподвластна. Гарри сглотнул. — Вы думаете?.. — Идем, — Крайфер кивнул в темноту. — Есть одно место, которое напомнит тебе, что ты — Гарри Поттер, а не крестраж Тома Реддла. Он пошел прочь, опираясь о свою трость. Гарри помедлил, но все же последовал за ним, глядя на его сгорбленную спину. Свет Люмоса освещал ему дорогу. Казалось, будто все происходящее — это странный, бредовый сон, потому что разве он мог идти по лесу вслед за смотрителем Хогвартса, которого все считали пропавшим? Несколько минут назад он сидел в камере и готовился к последней битве — может, ему все привиделось? Вдруг он просто лежал на полу магазина, пока в его голове происходили эти безумные сюжеты? Впереди вдруг показалась чья-то фигура. Она не двигалась, и Крайфер не обращал на нее внимания. Приблизившись, Гарри с ужасом обнаружил, что это была фигура каменного ангела, сложившего руки в молитвенном жесте. Он стоял над чьей-то могилой — и могилы были повсюду. Это было кладбище. — Где мы? — спросил Гарри растерянно. — А вы не догадываетесь? Крайфер прошел чуть дальше и остановился. Гарри осторожно обошел его, и его сердце вдруг рухнуло куда-то в желудок. Его ноги ослабли, и он невольно повалился на землю. Это была могила его родителей, а рядом с ней — могила Сириуса. Под ровной датой были выбиты слова: «Последний приют для Бродяги». Гарри уставился на эту могилу, чувствуя, как что-то совершенно ужасное подступает к его горлу. Эта боль отличалась от той, что мучила его каждый день, она не имела никакого отношения к Волдеморту — она была его собственной. Я здесь, Гарри, ты не должен… Он все еще помнил его голос. Закрыв глаза, Гарри мог увидеть тот миг в лесу так ярко, будто он произошел минуту назад. Слезы навернулись на глаза, и он обхватил себя руками, изо всех сил сжимая дрожащие плечи. — Зачем вы привели меня сюда? — спросил он. — Как мне это поможет? — Ты потерял способность создавать Патронуса, — сказал Крайфер. Он стоял и смотрел на могилы со странным выражением на своем дряблом лице. Печаль и обреченность отражались в его глазах вместе с голубоватым светом. — Но Патронус — это отражение твоей души. Ты должен напомнить самому себе о том, кем ты являешься. О том, что в твоем теле достаточно светлой магии, и крестражу никогда тебя не одолеть. — Откуда… Откуда вы знаете, что это сработает? — Гарри вдруг понял, что заплакал. Он не мог отвести взгляда от могилы Сириуса. Он смирился со смертью своих родителей очень давно, но эта потеря все равно причиняла ему боль. А Сириус… Какой был смысл вызывать Патронуса сейчас, если Гарри должен был вызвать его тогда, в лесу? Если бы он справился, то Сириус был бы жив. Он не заслуживал светлой магии, не заслуживал спасения — это была его вина, его вина, его вина… Крестраж шептал ему на ухо, и словно чужие руки — черные и полупрозрачные — обнимали его со спины, заставляя сжиматься в крошечный комок. Гарри мотнул головой, пытаясь прогнать этот отравляющий шепот. — Я знаю, что это очень просто — позволить страданию захватить тебя, — сказал Крайфер. — Какой-то части тебя может казаться, что отдать Волдеморту власть — это легкий способ избежать боли, ведь тогда ему придется нести на себе бремя ответственности. Но это будет смертью от бессилия, а вовсе не жертвой, как та, что и тебя самого спасла от смерти. Это будет бессмысленно. Столько смертей, столько горя и слез — ради чего это было, если в конце концов ты сдашься? Гарри шмыгнул носом. Он взял палочку и повел ей в воздухе, не чувствуя в себе никаких сил. Ему казалось, что смерть могла бы избавить его друзей от многих бед, потому что они шли за ним, верили в него… — Я не хочу сдаваться, — прошептал Гарри. — Тогда вызови Патронуса, — старик будто удалялся куда-то. — Ты должен вставать каждое утро, смотреть в зеркало и видеть причину, почему ты должен оставаться самим собой. Тогда крестраж не сможет на тебя влиять. Это единственный способ. Гарри медленно повернулся и посмотрел на него. Крайфер разглядывал могилы с тем же выражением на лице. Он словно пытался отойти от них подальше, и его мрачный взгляд блуждал по высеченным на камне словам. Гарри провел рукой по буквам: «Последний же враг истребится — смерть». — Раньше я вызывал Патронуса, думая о моих родных, — признался Гарри. — Но сейчас я думаю лишь о том, что не смог спасти Сириуса. И я даже не могу с ним попрощаться. Дамблдор не отдал мне Воскрешающий камень. — Он пытался оградить тебя от иллюзий, — ответил Крайфер. — Блэк бы все равно погиб, и тебе это известно лучше прочих. Воскрешающий камень никак бы тебе не помог, как и все прочие Дары Смерти, пусть даже кто-то еще верит в их силу. — Но я бы увидел его снова, — Гарри опустил взгляд на снег. Ремус похоронил Сириуса? Наверное, это он выбрал надгробную надпись. У Сириуса не было места, которое он считал бы своим домом. Но теперь он был рядом со своими друзьями, рядом с теми, кого он любил. Его страдания закончились. — Воскрешающий камень создает иллюзии, — сказал Крайфер негромко, — основанные на твоих желаниях и представлениях. Блэк не стал призраком. Нет никакого способа вновь заговорить с тем, кто ушел навсегда. — Но я видел моего отца. И тогда, в лесу — всех остальных. — С чего ты взял, что это были они? — Крайфер тяжко вздохнул. — Воскрешающий камень — это опасный артефакт. Он сводит людей с ума. Заставляет их поверить, что их любимые все еще ждут их — и что к ним можно вернуться. Как и Бузинная палочка, он оставил за собой кровавый след. — Когда я увидел моего отца в первый раз, он сказал кое-что, что знал только профессор Снейп. — Видимо, профессор Снейп очень хотел это услышать, — ответил Крайфер негромко и очень печально. — Тебе не стоит думать о призраках из Воскрешающего камня. Они все мертвы. Им не нужна твоя помощь. А те, кому нужна — живы. Гарри опустил взгляд на палочку Сириуса. — Я знаю, — прошептал он. — Тогда прекрати себя жалеть, — Гарри вздрогнул от его безжалостного, строгого тона, так не похожего на обычный голос старика. Будто кто-то другой вдруг появился позади него. — Тебе приходится нести на себе тяжелую ношу, но она не станет легче, если ты и дальше будешь винить себя во всем происходящем. Гарри вдруг вспомнил о разговоре, увиденном им в воспоминаниях. — А вы? Вы не вините себя? — спросил он тихо. — Я видел воспоминание Дамблдора об одном из ваших разговоров. Гриндевальд сказал, что это вы виноваты в том, что произошло со мной. Вы обещали помочь мне. Крайфер вдруг усмехнулся. — Тебе? — переспросил он. — Мир не вертится вокруг тебя, Гарри Поттер. — О ком же вы говорили? — Думаешь, кроме тебя никто не нуждается в помощи? Никто не страдает? Гарри сглотнул. Он вдруг почувствовал, как ярость опалила его изнутри. Ярость и презрение, невероятное раздражение — все это наполнило его, и на миг он увидел ту самую комнату, из которой Крайфер его вытащил. — Мы не знаем, кто это был, — услышал Гарри голос Крауча. — Какой-то старик… Гарри зажмурился. — Он знает, — сказал он Крайферу. — Знает, что план провалился. — Тогда тебе стоит поторопиться, — Крайфер выпрямился. — Либо ты вызовешь Патронус, либо сдашься и позволишь крестражу стать немного сильнее. Сколько дней осталось до того момента, когда ты не сможешь его контролировать? Один? Пять? — Я знаю, что должен сделать! — Гарри прижал пальцы к вискам, чувствуя, как головная боль накрывает его волной, пульсирует и разрывает его изнутри. — Я просто… — Уверен, у тебя есть много оправданий, — сказал Крайфер. — Но я не буду их выслушивать. Я не собираюсь, как Дамблдор, вытирать твои слезы. Ты должен понять, что брать на себя ответственность и смиряться с последствиями, которые нельзя изменить — это разные вещи. Ты можешь считать, что твои родители погибли, защищая тебя, что Блэк погиб из-за твоей неспособности вызвать Патронус, что твои друзья в опасности, потому что ты позволил им следовать за собой… Но каждый из этих людей сделал свой собственный выбор, и этого уже не изменить. Время нельзя повернуть вспять. Ошибки нельзя исправить. Думаешь, он оставит меня и мою семью в покое? Думаешь, Уизли и Грейнджер перестанут с ним бороться? Вовсе нет. Единственное, что изменится — у нас больше не будет тебя. Не будет надежды. — Ты можешь остаться здесь, — сказал Крайфер. — В месте, где ты бы умер, если бы твои родители не сражались до конца, зная, что им все равно не победить. Или же вспомни, кто ты такой — и почему ты зашел так далеко. Он посмотрел на Гарри тяжелым взглядом и развернулся. — Вы просто оставите меня здесь? — спросил Гарри. — Я сделал все, что мог, чтобы тебе помочь, — сказал старик. — Стойте, — Гарри уставился на него круглыми глазами. — Почему вы это делаете? Дамблдор говорил, что я могу вам верить, но я даже не знаю, кто вы такой. Все, что мне о вас известно, похоже на ложь, и вас не было в моих воспоминаниях. — Это ты так думаешь, — Крайфер усмехнулся ему краем губ. Он развернулся, крепко сжал свою трость и пропал с громким хлопком. Гарри уставился на то место, где только что был бывший смотритель Хогвартса. Его Люмос тоже исчез, и теперь единственным источником света были далекие огни деревни и сияние неба — этого было недостаточно, чтобы разогнать тьму. Гарри остался один посреди этого кладбища. Несколько минут он сидел, глядя перед собой и не понимая, что произошло. Он мог погрузиться в чувства Волдеморта, мог услышать, о чем тот говорил со своими Пожирателями — но удивление было так велико, что Гарри не мог отвести взгляда от того места, где только что стоял Крайфер. Он действительно оставил его. Медленно Гарри перевел взгляд на могилы родителей и Сириуса. Отчего-то ему казалось, что легкое сияние, исходящее от них, способно отогнать влияние Волдеморта. Словно тот боялся вновь оказаться в этом месте, где чуть не погиб однажды — и где его жизнь навсегда переплелась с жизнью Гарри. Потому что родители Гарри сражались до самого конца. Гарри закрыл глаза. Он подумал о Сириусе, о том миге в лесу… В его воспоминаниях они уже встречали дементоров на берегу озера, но тогда Гарри сумел вызвать Патронуса — потому что он знал, что сможет. Но сейчас… Патронус был не просто средством борьбы с дементорами. Для Гарри он всегда был символом: каким бы темным ни был мир вокруг него, он старался удержать внутри себя эту пульсирующую частичку света. Он олицетворял собой силу его души, мощную энергию, которая отказывалась сдаваться перед магией дементоров — давящей тоской, унынием, бессилием… Но вызвать его было непросто. Долгое время у Гарри не было никаких проблем с этой магией, но сейчас перед ним словно выросла стена, состоящая из картин леса и последних слов Сириуса. Он не мог подойти к ней. Он подумал о том, что ему стоит вернуться и попросить Ремуса помочь ему — в конце концов, именно Люпин учил его тогда, в самый первый раз… Но это было неправильно. Это была его битва. Ему не нужны были несбыточные фантазии, не нужны были воспоминания о счастливых днях — какими бы сильными они ни были, их было недостаточно, чтобы крестраж вновь заснул. Нужно было что-то еще. Что-то намного мощнее.

***

Гарри лежал на спине и разглядывал ясное небо. Он немного разбирался в созвездиях еще с уроков Астрономии, и ему нравилось выделять знакомые фигуры среди блестящей россыпи, но сейчас сверкающие точки сливались для него в единое, размытое пятно. Но этого было достаточно. Было очень тихо, даже ветер больше не шумел в ветвях голых деревьев. Из-за этой пронзительной ночной тиши Гарри казалось, что он слышит какой-то странный звон, тихий шепот… Прекрасный, чистый шепот. Гарри, наверное, мог бы часами вглядываться в эту черноту, думая о том, что все его беды кажутся крошечными, если смотреть на них со стороны звезд. Холод пронизывал его насквозь, но Гарри не мог найти в себе силы пошевелиться. Он оставался на этом кладбище так долго, что перестал его бояться. — До конца, — прошептал он. В этот момент тишину разорвал хлопок аппарации. — Гарри! — голос Ремуса, полный паники и ужаса, разнесся по кладбищу. — Гарри! — Я здесь, — Гарри с трудом сел и помотал головой, стряхивая снег. Он весь окоченел и с трудом двигал руками и ногами. Он зажег Люмос, привлекая внимание. Ремус побежал к нему и тут же замер, когда заметил его. Его лицо наверняка исказилось от ужаса, но с такого расстояния Гарри мог разглядеть лишь его размытую фигуру. Наверное, Люпину было тяжело видеть его сейчас рядом с могилами: в конце концов, он тоже винил себя в смерти Сириуса, и это ему пришлось хоронить друга здесь. Но у них не было времени на горе. Больше нет. — Я нашел способ превратиться обратно, — сказал Гарри. Тишина была не только вокруг него, но и внутри — голос в его голове затих. Волдеморта больше не было рядом с ним: если он и хотел добраться до его мыслей, то сейчас ему это было не под силу. Может, на этом кладбище не было призраков, но все же это место было особенным, и Гарри чувствовал, что вопреки всему оно придавало ему сил. Его родители и Сириус были здесь. Рядом с ним. — Но как? — прошептал Ремус. — Мы думали, что это был портал, что ты у Пожирателей… Что произошло, Гарри? Ты… Ты снова можешь вызывать Патронуса? — Могу, — Гарри опустил глаза. — Я все тебе расскажу, Ремус. Но сейчас мы должны вернуться домой. У нас мало времени. — Для чего? — Ремус посмотрел на могилы. — Ох, Гарри… — Ремус, — Гарри кое-как поднялся на ноги. — Мне нужно в Малфой Мэнор. Прямо сейчас.