Вперед в прошлое

Если встретите ошибки, исправьте их, пожалуйста, в ПБ :) СМЕРТЬ Гарри почувствовал, как кровь стынет в жилах, а волосы на затылке неприятно шевелятся. Он размазал по руке ужасное слово, словно надеясь, что если он превратит его в смазанную синюю полоску, то леденящее ощущение пропадёт. Но oнo осталось. Повисло между ними, похожее на загустевший воздух. Гарри боялся лишний раз вдохнуть, сосредоточив своё сознание на прикосновении чужой ноги к своей коленке. Жуткое напряжение электрическим разрядом пробежало по позвоночнику. — Кто ты? — спросил Гарри, чувствуя, как сохнут губы. Он смотрел в пустоту, с болезненной чёткостью ощущая прикосновения чужого тела. Где Малфой? Что оно сделало с ним? Невидимка не отвечал, хотя Гарри почему-то верил, что его слова услышаны. Он ждал, прислушиваясь к собственному дыханию, надеясь услышать хоть шорох, который выдаст его наблюдателя. Свет лился откуда-то сверху, причиняя боль уставшим глазам, но Гарри терпел. — Хе-хе, — раздалось вдруг. Этот смех был отвратителен, словно скрип ржавых петель, и Гарри скривился. Мальчик отполз в сторону, скользя ладонями по холодному полу и разглядывая пустое пространство перед собой. Ему показалось, воздух там колыхнулся, словно нагретый жарким зноем, и на секунду в нём мелькнул тонко очерченный силуэт. — Кто ты? — повторил свой вопрос Гарри. Он сжал палочку в пальцах, готовый в любой момент применить заклинание. Резко хлопнула распахнутая дверь. Она, как под безумным ветром, закачалась туда-сюда, со всей силы ударяясь о косяк. — Хе-хе, — вновь засмеялся мерзкий голосок. Дверь хлопала всё сильней, и Гарри с ужасом наблюдал за ней: всё это казалось ему каким-то сумасшествием. Он впился ногтями себе в ладонь, чтобы хоть чуточку увериться в том, что происходящее — не страшный сон. Дверь вдруг замерла, так и оставшись соблазнительно распахнутой. — Кто ты? — Гарри нацелил палочку в ту сторону, где, как он предполагал, находился невидимка. — Остолбеней! — Хехе, — забился в припадке смеха тонкий голосок. Вдруг он замер, резанув по ушам Гарри зловещим холодом. — Ну подумай. Твоя подруга уже догадалась. — Гермиона? — Гарри дёрнулся вперёд. — Где она? — Там, куда вы все так жаждете попасть, — голос вдруг передвинулся, оказавшись у Гарри за спиной. Он двигался бесшумно, но Гарри был даже рад осознанному противнику: он предпочитал опасность и накал в крови, нежели бесцельное блуждание по пустынному залу. Он боялся оставаться в одиночестве. — Где Рон? И Малфой? — Гарри крутил головой, чувствуя себя забавной игрушкой в чьих-то руках. Вокруг было тихо, и он всерьёз испугался, что дух его покинул, но голос вдруг раздался снова, напугав Гарри своей близостью: — Они так же, как и ты, блуждают в себе. Ты ведь нашёл одного. Гарри вспомнил, на долю секунды они с Малфоем потеряли контакт. Наверно, тогда он запутался, поймал этого невидимку, а слизеринец остался блуждать в своём зале. Гарри стало жаль его на мгновение, он представил отчаянье, которое могло охватить мальчика, брошенного в таком странном месте. — Как мне выйти отсюда? — спросил Гарри, садясь в центр комнаты. Он всё ещё сжимал палочку в руке, но невидимка больше не стремился к нему прикасаться. — Подумай, — откликнулся голос. Он так настойчиво напоминал Гарри Пивза, что отделаться от ощущения глупого розыгрыша было невозможно. Гарри раздражённо цокнул языком: чем он занимался последний час, как не думал? — Ты сказал, что там, — Гарри палочкой указал на распахнутую дверь, — смерть. Почему? — Подумай, — насмешливо повторил невидимка. — Где ты? Кто ты? Куда ты пойдёшь? Он замолк, и Гарри остался в одиночестве. Тишина давила на уши, она казалась искусственной, словно толстое одеяло, скрывающее от него реальный мир. Удушливой. Жестокой. Гарри смотрел на распахнутую дверь. Она единственная открыта, и там, за ней, смерть. Неминуемая, чёрная, как тьма в её недоступном нутре. Где ты? В зале. Много дверей, так много, что их не сосчитать. Гарри задрал голову, глядя на бесконечно высокий потолок. Он даже не видел его, всё терялось в молочном тумане. Это не коридор, это не прихожая миллиона комнат. Это — развилка тысяч дорог. Гарри почувствовал, как ему на плечи опускается что-то невероятно тяжёлое. Он вздохнул и медленно закрыл глаза, отстраняя себя от белоснежного зала. Безысходность охватила его тело, горькой настойкой пробегая по венам. Из миллиона дверей открыта только одна. Намеченный, прожитый путь, ведущий к смерти. Гарри не хотел умирать, не хотел так сильно, что его сердце сходило с ума от желания жить. Как скоро ему придётся умереть? Навсегда потерять друзей, навеки забыть тепло солнца и уютный запах Хогвартса. Гарри готов был вцепиться в любую надежду, в тончайшую соломинку, которая могла бы помочь ему избежать гибели. Спасти друзей, спастись самому и прожить долгую жизнь, видя их счастливые улыбки. Недосягаемая мечта. — Но тут ведь много дверей. Много выходов... — зашептал он, стискивая виски пальцами. — А ты хочешь выбрать иной? — невидимка оказался неожиданно близко. Гарри кивнул, запуская пальцы в свои спутанные волосы. Он почти видел, как сходит с ума, как в его голове жужжат шестерёнки мыслей, пытаясь сложить все части мозаики. — Хочу? Какой? Куда? Получится ли? Гарри чувствовал на себе стальные оковы, сотканные из множества важных вещей. Он был слишком юн, слишком слаб, и даже если он хотел — что он мог? Зачем он пытался? От этих мыслей хотелось плакать. Кто ты? Гарри. Гарри Поттер. Мальчик, Который Выжил. Спаситель. Избранный. Самый невезучий мальчик на свете. Гарри обменял бы всё своё золото в Гринготтсе, всю свою славу, все свои знания и воспоминания, чтобы быть обычным. Таким, как Рон: жить в чудаковатой волшебной семье, зубрить уроки, волноваться об оценках. Но дверь была только одна. Остальные заперты, и сколько бы он в них ни бился, они будут закрыты. — Тогда иди, — сказал невидимый голос. Гарри раздражённо посмотрел в пустоту, пытаясь не сорвать на ней свою скребущую злобу. — Покажись, — потребовал он, крепко сжимая кулаки. Ему надоело говорить с воздухом и слушать советы призрака. Ему надоело сидеть здесь и утопать в собственном бездействии и в собственной беспомощности. — Хорошо, — Гарри приготовился увидеть страшного духа или древнего старца, мысленно собрался. Свет на мгновение погас, превратившись в стремительную вспышку, а перед Гарри появился мальчик. Секунду гриффиндорец всматривался в его красивое, бледное лицо, а потом так резко дёрнулся назад, что не смог сдержать равновесия, и повалился на холодный пол. Он больно ударился лопатками и чуть не вывернул раненую ногу второй раз. — Ты?... — его голос дрогнул. Гарри рефлекторно выкинул руку с палочкой вперёд, почти касаясь кончика тонкого носа. Он помнил этого мальчика таким же, только менее совершенным, не таким... искусственным. «Это иллюзия» — решил Гарри и медленно приподнялся, приближая своё лицо к лицу бывшего невидимки. — Почему? — Я выгляжу как тот, кто больше всех повлиял на твою судьбу, — тонкие губы красиво изогнулись, изображая насмешку. Но серые глаза оставались холодными, как лёд, они были мёртвыми и не отражали ни эмоций, ни волшебного света, струившегося вокруг. В них не было души. Гарри покачал головой и резко отвернулся. Он крепко сжал губы, чувствуя двоякое желание расспросить мальчика об этом месте и несколько раз приложиться головой о мраморные плиты. Больше всех повлиял на судьбу. Что ж, это верно. Гарри глубоко вздохнул и поднялся на ноги. Мальчик тенью скользнул за ним, как будто его тело на секунду лишилось всех костей и мышц, превратившись в дымчатый силуэт. — Как мне открыть другую дверь? — спросил Гарри, оглядываясь по сторонам. Мальчик развёл руки в стороны и легко, касаясь пола острым носком ботинка, отлетел назад. Его мантия развевалась на несуществующем ветру, и что-то пугающе леденящее проскользнуло в его лице. Вечность. «Это вечность», — подумал Гарри, глядя в мёртвые фантомные глаза. — Это Выход. Вокруг. Ты настоящий, ты будущий. Твоя судьба, твоё сознание. Ты можешь открыть любую дверь, если захочешь. — Я хочу. Но они заперты. — Раз двери заперты, значит, ты не хочешь их открывать. Стоит чего-то захотеть — и мир подарит тебе это. Здесь тысячи путей, которые приведут тебя к разным исходам событий. Вопрос в том, куда ты пойдёшь. Гарри зажмурился. Он вторил про себя, словно мантру: «Спасти друзей, уничтожить Волдеморта, спастись самому», но ничего не происходило. Ни одна дверь не распахнулась, и звенящая тишина уничтожила его самообладание. Гарри почти зарычал, с ненавистью глядя на ближайшую дверь. Она словно издевалась, оставаясь такой же недоступной, как и внеземной потолок. — Не получается, — со вздохом произнёс он, признавая своё поражение. Гарри вдруг понял, почему ему так тяжело даются диалоги с самим собой и копания в собственных мыслях. Потому что он никогда не задавался такими вопросами, даже в прошлый раз, когда дошёл почти до конца, когда почти победил или почти проиграл... Дамблдор не говорил ему, что он должен. Гарри знал это, знал с самого начала. Эти обстоятельства, мир вокруг, его друзья и его враги заставили подняться и пойти, а вовсе не приказ Дамблдора. Может, то, что старый волшебник ни разу прямым взглядом не показал своего участия в передвижении фигур на шахматной доске, помогло Гарри продолжать разыгрывать его партию. Но теперь... Теперь его толкают вперёд воспоминания и знания. Они собраны в пучок, запутанный, шевелящийся, словно клубок змей. Змеи. А вдруг они ложны, его драгоценные воспоминания? Вдруг Дамблдор лишь управляет им, вдруг ведёт его на невидимом поводке, дающем обманное чувство свободы? Или вдруг всё это — обман Волдеморта? Или видение перед смертью? БАЦ! БАЦ! Двери распахивались, громко стукаясь о стену. Они были высоко, так высоко, что Гарри едва мог их разглядеть. Почему высоко? Потому что это всё было недосягаемо, потому что он верил своим воспоминаниям, потому что он полагался на Альбуса Дамблдора. Гарри схватился за голову. Его словно распирал огромный шар, растущий с каждой секундой. Ужас! Ужас! Гарри закричал. — Ты думаешь о том, чего не можешь достигнуть! Думай о том, что в твоих руках, что ты держишь! Не думай о великом будущем, думай о той секунде, что ты живёшь, — шептал ему на ухо обманчиво-ласковый голос. Гарри застонал и упал на плиты, желая провалиться сквозь них. — Как я могу? Я даже не знаю, что там... — пролепетал он, краем глаза глядя на насмешливую запертую дверь. Глаза слезились, горели от болезненного сияния. — Я покажу. Для тебя. Покажу, — мальчишка-призрак кровожадно ухмыльнулся. Гарри почувствовал, как плавится мрамор под его телом, как он обволакивает, густой тяжестью обнимая его. «Он замурует меня тут!» — пронеслась паническая мысль. Гарри поднял безумный взгляд на мальчика, но того уже поглотила тьма. Однако эта жуткая, удушающая темнота отступила через секунду, и Гарри обнаружил себя на чёрной, обгоревшей горе. Зал больше не был белым. Он был залит кровью, морем крови, и наполнен сгоревшими останками. Гарри хотел закричать, но его горло перехватил спазм ужаса, заставляющий тело замереть. Трупы. Трупы! Везде, куда только скользнёт взгляд. Около каждой двери они ждали его, смотря в его сторону потухшими взорами. Рон. Гермиона. Сириус. Снейп. Римус. Дамблдор. Даже Малфой, изломанной куклой лежавший у его ног. Слёзы покатились по лицу Гарри, и он не мог их остановить. — Смотри, — шептал ему на ухо невидимка, — ты выжил. Но какой ценой? Куда ты пойдёшь? К ним? Или за них? Куда ты пойдёшь, Герой? Под ногами Гарри ломались сгоревшие крестражи. Тело Волдеморта лежало около одной из дверей. Но рядом лежал он, сам Гарри, бледный и израненный. — Прекрати, — взмолился Гарри. Он до крови прокусил губу, чтобы только не потерять самообладание, не броситься туда, к друзьям, чтобы сжать их в объятиях. — Ты всё равно найдёшь смерть. Она стоит у тебя за спиной, и ты лишь должен избежать её когтей. Давай, давай. Иди. — Я хочу их спасти, — произнёс Гарри, не отрывая взгляда от стеклянных глаз Рона. Его рыжие волосы слиплись от натёкшей крови, став багровыми. Свет, раньше белоснежным облаком накрывавший всё, вдруг потемнел, словно чернила, покатившись по мраморным стенам. Двери хлопали, отбивая ужасающую дробь. Они походили на крылья стервятников, в ночи несущих свою добычу в логово мерзких тварей. — Куда ты пойдёшь, Гарри? Кого спасёшь? Гарри обернулся. Он сжал в пальцах записку, жёгшую ему ладонь, и смело посмотрел в красивое лицо мальчишки. Змей! Он судорожно вздохнул, глотая спёртый воздух, и сказал...

***

Рывок, словно кто-то крючком подцепил его внутренности, вырвал Гарри наружу. В нос ударил запах леса, густой, терпкий и приятный. Живой. Гарри с упоением вдохнул его, наслаждаясь колючками на земле, впившимися в ладонь. Было больно, но это была приятная боль: она показывала, что Гарри вырвался, что он вернулся. Рядом тяжело дышала Гермиона. Её грудь высоко вздымалась, а в глазах плескался ужас. Они вернулись в Запретный лес одновременно, значит, все их страдания и рассуждения над головоломкой собственных мыслей заняло всего лишь секунду. Рядом, где-то в канаве, в два голоса ругались Рон и Малфой. Они громко шипели то друг на друга, то на грязь и слякоть, забравшуюся им в ботинки. Когда они вылезли, оказалось, что те угодили в гнездо флоббер-червей. Маленькие грязные комочки слизи облепили их с ног до головы, а в светлых волосах Малфоя застряла лесная почва, осыпающаяся с корней деревьев, по которым мальчишки взбирались. Руки Малфоя покрывала засохшая кровь, и Гарри с облегчением увидел неровные буквы, выведенные на тонких запястьях. Слизеринец смотрел на него, а потом вдруг рухнул на землю, тихо всхлипнув. Рон опустился рядом, и они шумно задышали, ладонями вытирая пот с лица. — Вы видели? — спросил Рон. Его голос стал таким писклявым, что Гарри чуточку улыбнулся — на большее просто не хватило сил. — Там такое... Малфой застонал. Он ткнулся лбом в согнутую руку, а другой бросил в Гарри смятый пергамент. — Дурацкий Поттер... — устало пролепетал он. Гарри подобрал записку, зажёг волшебную палочку и в её свете прочитал: Кем ты станешь? — Значит, вы тоже получили? — не унимался Рон. Он протянул Гарри свою записку. — Там был ты, Гарри! Представляешь? Только ты был... странным. — Это был не я, — ответил Гарри, едва ворочая языком. На записке Рона значилось «Чего ты достигнешь?», а на записке Гермионы (девочка молча её протянула) «Кому ты веришь?». — Это был... хранитель того места, наверное? Он принял облик человека, который больше всего повлиял на нашу судьбу. — О, — Рон смутился и замолк. Он не стал развивать свою мысль — им всем было, что скрывать и о чём подумать наедине с самим собой. Гарри хотел узнать, что за зал был у Рона и Гермионы, но отложил это на потом. Он обо всём подумает. Он найдёт подоплёку этих мистических событий позже. Завтра. Гарри уверенно послал в небо сноп красных искр. Он знал, чувствовал, что они вернулись туда, куда надо. Возможно, хвалёное шестое чувство шепнуло ему на ушко об этом. Через пять минут между деревьями замелькали волшебные палочки. Рыдающий Хагрид, обеспокоенный Дамблдор, гневная МакГонагалл и молчаливый Снейп вскоре появились рядом с ними. Их ни о чём не спросили, также отложив расспросы, подняли и отвели в замок. Путь до Хогвартса Гарри не запомнил. Уже лёжа в больничном крыле, с перебинтованной ногой и гудящей головой, он подумал, что он всё-таки немножко везунчик. — Ну и отработка, — глубокомысленно и очень устало пробормотал Рон с соседней койки. Малфой, лежавший с другой стороны, что-то невнятно промычал, словно пытаясь вновь нахамить, а Гермиона и вовсе не ответила — она уже давно спала. «Куда ты пойдёшь, Гарри?» — прошелестел в его голове змеиный голос Волдеморта. Гарри закрыл глаза. Завтра будет тяжёлый день. Такой тяжёлый, что лучше вовсе не просыпаться. С этими мыслями он провалился в сон без сновидений.