Просто будь со мною рядом

Как-то незаметно пролетел ноябрь, месяц, который предшествует зиме с ее холодом, промозглостью и длинными вечерами. Террус был все также загружен в театре, и дни летели быстро. Вечером они прогуливались с Элизой по улицам около дома, каждый предварительно замаскировавшись – шарф на лице и темный парик стали их всегдашними спутниками. Иногда они ездили кататься в центральный парк Чикаго и медленно бродили вокруг озера, которое там располагалось. Становилось все холоднее, листья с деревьев почти облетели, но эта умирающая красота природы, ее спокойствие как нельзя лучше подходила им обоим. Их души не жаждали любви, они сгорели, каждый в своей, несчастной и безнадежной, без остатка. Им обоим нужен был просто человек, который просто выслушает, который ни в чем не упрекнет, поддержит, улыбнется… Просто будет рядом. Их отношения больше походили на дружеские – спокойные и счастливые, в разговорах об искусстве, погоде и малыше. Их прошлое было так или иначе уничтожено, там было слишком много боли и разбитых надежд. Будущее… Оно было туманным. Конечно, так не могло продолжаться долго, вездесущие журналисты, семья Элизы, с возможностью нанять частного сыщика, да и та же Сюзанна или слишком болтливая экономка. Даже странно, что их тайна так долго сохраняется. И в этой мимолетности, хрупкости их состояния тоже была определенная прелесть. Заказ на пошив костюмов Террус больше не брал. В театре уже знали, что Сюзанна куда-то уехала – проклятые писаки! Все думали, что это заказы для мисс Марлоу, а теперь она уехала. Молодой актер весь месяц скрывался от этих ужасных журналистов, которые атаковали его с новой силой, когда у него опять появился успех в театре, а личной жизни попахивало скандалом. «Невеста знаменитого актера бесследно пропала» «Ромео и Джульетта – в наши дни жертва бесполезна» «Террус Гранчестер снова свободен и знаменит» «Джульетта Террусса устала играть» И так далее и тому подобное. Одному Богу было известно, какие он принимал ухищрения, чтобы они не пронюхали то место, где он живет. Каждая поездка из театра напоминала побег, с разным запутыванием дороги и сменой повозок. Это была плата за успех… Терри посмотрел в темное окно, отодвинув занавеску экипажа. Огни фонарей и дома проносились перед глазами расплывчатой дымкой. «Она, наверное, прочитала это… Черт… Какая грязь, какая низость!» Он думал не только о Сюзанне, которой, скорее всего, сейчас очень нелегко. Его ангел с веснушками, наверное, тоже разочаровалась в нем. Проклятие! … Элиза отложила перо и потянулась на стуле. Она опять писала целый день, вставая всего несколько раз. Молодая женщина встала и подошла к окну – интересно, скоро ли придет Терри? Работы у нее не было. Мисс Леган вздохнула. С одной стороны ей нравилось, что она может отдаваться любимому делу – а это стал сейчас ее роман – столько, сколько захочется, но,с другой стороны, ей нужны деньги. Просить у Терруса она не хотела, но все равно приходилось. Он покупал все продукты, платил экономке, платил за аренду квартиры. Он также иногда спрашивал, сколько ей нужно денег на ежедневные расходы. Какой он все-таки тактичный… Ежедневные расходы при том, что она целыми днями сидит дома… И ведь эти расходы действительно требовались. Купить белье, купить чулки, а также она купила осеннее пальто, шарф и перчатки… Сейчас нужно будет пальто потеплее, впереди зима. Господи, она никогда не думала, что это так будет сложно! Для нее всегда прогулка за покупками была радостью, чем-то легким и приятным. Теперь, не имея денег, каждая покупка превращалась в отдельную проблему, даже при том, что Терри всегда был рад ей или будущему малышу что-то купить. Сама необходимость считать деньги выводила ее из себя. Раньше она просто указывала пальцем на понравившуюся вещь, а чек потом приходил отцу. А теперь она должна выбирать – или еще одно платье или пальто. И у нее нет работы. Нет своих средств! Она страшно зависима от постороннего человека. Элиза провела пальцем по запотевшему стеклу окна, напряженно вглядываясь вдаль. Но ведь бывают же успешные люди, которые вышли из самого дна. В Америке легко разбогатеть. Сколько людей начало бизнес с нуля и теперь они богачи! И даже женщины могут преуспеть, а почему нет? Элиза слышала, как одна леди написала детектив или роман и страшно разбогатела. Ее книгами зачитывалось все высшее общество. Конечно, у нее может так и не получится, но, может есть шанс дописать свой роман и продать его в какое-нибудь издательство? Терри может знать такие, он же знаменитость как-никак. Или она сама найдет. Да, лучше это сделать самой, потому что если дело не выгорит, не будет так неприятно это обсуждать. Терри ничего и не узнает. А если издательство купит ее книгу, и у нее будут свои деньги – вот тогда можно будет рассказать. «Свои деньги»! Сейчас это казалось мисс Леган чем-то совершенно недостижимым! Она так отчаянно хотела быть независимой… Свет фонаря выхватил подъехавшую повозку и фигуру Терри, его каштановую челку из-под низко надвинутой кепки все равно было видно даже издалека. На сердце почему-то потеплело. Терри пришел домой! Но сегодня Террус был какой-то странный… Он отказался от ужина, извинился и закрылся у себя в комнате. Элиза решила его не тревожить. Такое иногда было с ним, появилось еще в конце октября, а в ноябре стало почти еженедельным. Терри, обычно с радостью разделявший с ней вечер вдруг становился молчаливым, резким и… очень грустным. Он закрывался у себя в комнате, и иногда Элиза слышала из-за двери приглушенную мелодию на губной гармошке. Мелодия эта была ужасно печальной, и мисс Леган часто стояла у своей двери, прислушиваясь к этим прекрасным звукам. Не слушать эту мелодию было выше ее сил, хотя она понимала, что это очень личное. Свои слезы о Чарли и его поступке она тщательно скрывала от своего друга, и понимала, что Терри хотел бы того же. Остаться со своим горем, которое у него было, один на один. Но эта мелодия стучалась в душу, звала и рассказывала о том, что у Терри плачет душа. Да, там за дверью, ее спаситель поет об этом без слов. В этот раз губная гармошка пела с каким-то особым надрывом, Терри как будто снова и снова прощался с кем-то, с кем-то очень дорогим. Внезапно она поняла – с кем, внутри нее все перевернулось, эта мелодия рвала сердце на части. Неужели в этом мире, где все-таки должна быть справедливость, хороший человек может так страдать? Повинуясь внезапному порыву, как во сне, Элиза открыла эти проклятые двери и подошла к Терри. Освященный лишь ночной лампой, он был такой… одинокий и потерянный, звук гармошки утих. Она подумала, что он прогонит ее, закричит, но он сидел неподвижно, как будто воспоминания об этой разлуке совершенно парализовали его. Или его боль каким-то образом передалась ей, или это проснулся так рано материнский инстинкт, она так и не поняла. Глотая слезы она обняла этого покинутого мальчишку и горячо зашептала какую-то успокоительную бессмыслицу: - Терри… Терри… Ну неужели ничего нельзя сделать… Ведь она свободна, я это слышала… Иди к ней, беги прямо сейчас… Скажи ей, скажи ей, как ты ее… любишь, скажи! Ведь можно все исправить, еще ничего не потеряно, просто поезжай к ней… Она должна знать, что ты… Терри уронил руки и гармошка упала на ковер. - Нет, ничего нельзя сделать, - прошептал он. - Кенди никогда не оборачивается назад… Она ушла не обернувшись. Элиза почувствовала, что он плачет и еще сильнее стиснула руки, обнимая его, как ребенка, ее слезы смешивались с его, и если бы кто-то раньше ей сказал, что она будет плакать из-за того, что Терри не может быть вместе с Кенди, она бы просто рассмеялась…