Просто будь со мною рядом

Наутро они не обсуждали эту ночь, проведенную рядом. Терру заснул у нее в объятиях почти под утро, и молодая женщина, осторожно переложив его голову со своих колен на кровать, бесшумно выскользнула из комнаты. А утром они уже завтракали, собирая Терри в театр, как ни в чем ни бывало. Но Элиза долго смотрела вслед Терри из окна. Падал первый снег, и, глядя на кружащиеся снежинки, мисс Леган прошептала! Удачного дня, Терри». Что-то теплое рождалось в ее душе, когда она думала о нем, что-то светлое, позабытое за обидами, отчаяньем и злостью. Нет, злость она не отметала, но какой-то уголок, маленький и уютный, где жил Терри, появился в ее сердце. Терри тоже начал думать об Элизе чаще, чем это сам замечал. Сначала он просто беспокоился о ней – как она себя чувствует, не нужно что-нибудь еще, купить, принести, поесть, потом он уже начал думать о том, что скажет Элиза на то или на это, на его вновь вернувшийся успех, на новую роль, которую он получил. Терри настолько привык чувствовать себя одиноким за эти годы, что не сразу понял, что теперь он, как бы это удивительно или непривычно ни звучало – он не один. Есть человек, который ждет его, с которым можно разделить печаль и радость. И вот теперь, после прошлой ночи – есть человек, перед кем он, впервые за долгое время, обнажил свою душу. Эта страшная, жгучая боль уничтожала его тем, что он прятал ее от других людей, улыбался, как актер на сцене, а он и был актером. Только его сцена не заканчивалась театром, его сцена была сама жизнь. Он играл перед журналистами и Сюзанной, он играл… да, он играл тогда, перед Альбертом, что он выбрал свой путь, и уходит, уходит от своей любви, очнувшийся и спокойный. Все было не так – его душа горела, его счастье рушилось, только он не мог это не высказать, ни оплакать. Он всегда был один, с этими своими мыслями, что уж лучше бы он был искалечен, но не должен, не должен отдавать свое сердце, свою радость и свое будущее. Но его бы никто не понял – ведь он сохранил жизнь и здоровье, а это ведь совсем немало. И он мужчина – а разве мужчины плачут из-за разбитого сердца? У него были и отец и мать, но никто не мог разделить его боль, не было даже закадычного друга. Яркий, блистающий, красивый – он улыбался поклонницам, а внутри была пустота. А сейчас он оплакал ее. Он оплакал вместе с Элизой свою первую любовь – чистую, неповторимую, он оплакал самого себя – юного бунтаря, которому все казалось по плечу. Он оплакал свои надежды, мечты, свои клятвы о том, что он женится только на любимой девушке, он оплакал тот самолет, который они починили вместе с Кенди и ее друзьями в один прекрасный летний день. Он оплакал свой первый поцелуй, свой восторг и свою бесшабашность, он оплакал билет в один конец для своей Леди Веснушки. И он был не один – другой человек понимал его и плакал вместе с ним. Он не был ни сильным, ни безразличным вчера, и совсем не благодарным, что у него есть руки и ноги. Он был несчастным, а разве здоровый физически человек не может чувствовать грусть и безнадежность? Теплые женские руки обнимали его, как мать обнимала в детстве, когда он падал, расшибая колени, и тихо шептала, что все пройдет. С ним рядом был живой человек, который разделил его печаль, а это значило очень много. Почему-то сегодня солнце светило теплее, хотя был все тот же ноябрь, сердце билось спокойнее, и казалось, что все впереди. Терри оплакал и похоронил свою первую любовь, но это было именно то, что ему было нужно. Теперь эти воспоминания, столь мучительные и невыносимые прежде, вызывали лишь обычную грусть, не окрашивая весь мир в черно-белый цвет. Терри уже думал о том, что случилось тогда, тем снежным вечером, без проклятий своей судьбе, без этих мыслей «а что было бы…» Эта боль отпустила его, нехотя разжала ледяные пальцы, оставляя светлые воспоминания о Колледже, о юности и о той, что сделала противного мальчишку тем, кто он сейчас есть. Пролетело еще несколько недель, и вот, наконец, труд Элизы был дописан. Молодая женщина погладила пухлую пачку исписанных страниц и улыбнулась. Она выплеснула на бумагу весь свой яд и злость, и, с каждой новой главой ка будто очищалась и избавлялась от призраков прошлого. Эмили расправилась со своим обидчиком, а ее прототип думал о том, можно ли что-то с этого выручить. Мисс Леган еще раз подумала о том, что ей хочется показать свой роман Терри. В последнее время ей хотелось делиться с Терри буквально всем – новыми ощущениями в животе, раздумьями о погоде, новым рецептом. И, конечно, ей хотелось поделиться тем, что занимало большую часть ее времени. Но потом она опять передумала. Ведь выходило так, что Элиза так и не работала, не вышивала больше театральные наряды. Гранчестер думал, что она утомлена беременностью, а если получится, что она в это время находила силы писать... Будет не слишком хорошо. «Да и не хочется позориться, если издатели выкинут мою писанину», - размышляла Элиза. Тихонько напевая себе под нос молодая женщина надела парик, пальто и, взяв роман, вышла на улицу. Одно из издательств неподалеку она знала – там они с Терри покупали пьесы. Элиза направилась прямо туда. - Добрый день! Моя подруга хотела бы предложить вам роман. Клерк, устало вздохнул, и взял кипу листов. - Пусть особо не надеется, мэм, - ответил он. – В последнее время нам приносят одну чушь, и, скорее всего, ваша подруга не исключение. Ее имя? Ему нужно расписаться в каком-то бланке. Так… Элиза улыбнулась. - Она использует псевдоним. Миссис Икс. - Ладно, так и запишем. Ждите ответ через месяц. - Так долго! - Не очень, мэм. Сюда каждый день приходят непризнанные писатели, а нам все это приходится читать. Всего хорошего. Недорогие, но изящные сапожки хрустели первым снегом. «Ну, месяц, так месяц, подождем», - думала мисс Леган.