Просто будь со мною рядом

Сюзанна лежала в кровати, хотя был уже почти полдень. Сегодня был день премьеры Терри, но он так и не позвал ее. Мисс Марлоу смотрела на то, как за окном качаются ветви деревьев и грустно думала в который раз – Террус не позвал ее! Вернувшись в то злополучное утро после встречи с Элизой в квартире Гранчестера, Сюзанна тоже провела весь день лежа в постели. Мама по ее лицу заметила, что что-то случилось, но девушка лишь махнула рукой тогда – она не хотела ничего объяснять. Было ужасно обидно даже не то, что Терри взял и поселил у себя какую-то женщину, а то, что он ничего не сказал ей – Сюзанне. Он не поделился с ней ни тем, что случилось, а также не посоветовался с ней, что делать со спасенной мисс Леган, ничего не сказал. Словно она была ему чужая. Как будто Сюзанна была неспособна понять его. - Терри, Терри, почему ты так себя ведешь?... – прошептала мисс Марлоу, и слезы вновь побежали по ее бледным щекам. Разве она стала бы его ругать за то, что он спас чью-то жизнь? Разве она не помогла бы ему с выступлениями на репетициях? Сюзанна же слышала, что Террус не справляется со своей новой ролью - добрые люди докладывали! Разве она не заботилась бы о нем во всю силу своих, пусть и ограниченных возможностей? - Если бы ты не избегал меня, Терри, все было бы совсем иначе! – заплакала девушка. И вот теперь – день премьеры, а молодой Гранчестер не только не зашел к ней и не извинился за грубую выходку, но даже не прислал записку, цветок, пригласительный билет… Конечно, Сюзанна не смогла пойти туда, куда ее не позвали… Она не будет навязываться. Она подождет. Элиза подъехала к театру, но не торопилась выходить. Как же чудесно было выйти из четырех стен и вновь окунуться в светскую жизнь, пусть и под чужой личиной. Мисс Леган чуть отодвинула занавеску на окне экипажа и с улыбкой стала наблюдать за людьми, который также как и она подъезжали ко входу в театр и выходили из автомобилей или карет нарядные и яркие, как экзотические птицы. Эти люди, спешившие на премьеру, даже не подозревали о том, насколько они счастливы, что у них есть деньги, чтобы заплатить за наемный экипаж, за билет на премьеру, что они могут ехать в собственном автомобиле. Они даже не представляют, как замечательно сплетничать в антракте, не думая о том, что будущее готовит мрачные перспективы. Ах, как же она тосковала по той очаровательной обеспеченной легкости, о нарядах, вечеринках, друзьях и подружках! Но что горевать о том, чего нельзя изменить? Надо получить максимум хорошего за сегодняшний вечер, и обязательно поддержать Терри аплодисментами. Элиза вышла из экипажа, представляя себя французской королевой Марией-Антуанеттой, которая направлялась на очередной маскарад. …Пьеса захватила ее, унесла, как бушующее море уносит маленькую рыбацкую лодку. Девушка стиснула руки, боясь даже пошевелиться, чтобы не пропустить ни единого звука или действия. Все актеры играли великолепно, но Террус был лучше всех. Он играл Генриха VI – несчастного, почти безумного короля, игрушку своего окружения, с самого рождения обреченного на страшную судьбу. Заложник с детства, как он хотел простой мирной жизни! Кому он мешал? Терри играл в непривычном для него образе, здесь он был не красивый молодой юноша, нет, в этой роли Гранчестер был усталый, измученный и больной человек. Мисс Леган даже не сразу его узнала. Но сколько пережитой боли и мудрости вложил юный актер в своего Генриха! Вот он, обозревая сражение, предается мечтам о тихом счастье пастушеской жизни: Ах если бы Господь послал мне смерть! Что в этом мире, кроме бед и горя? О Боже! Мнится мне счастливый жребий — Быть бедным деревенским пастухом, Сидеть, как я сейчас, на бугорке И наблюдать по солнечным часам, Которые я сам же смастерил Старательно, рукой неторопливой, Как убегают тихие минуты, И сколько их составят целый час, И сколько взять часов, чтоб вышел день, И сколько дней вмещается в году, И сколько лет жить смертному дано. Элиза моргнула, чувствуя, как по ее щекам ползут дорожки слез. Она не вытирала их, хотя знала, что грим размазался и, если включат свет, ее маскарад будет разгадан. Когда убили принца Эдуарда – сына Генриха, девушка вскрикнула от ужаса. Раньше она не переживала так глубоко пьесы, которые видела, но теперь, познав страдания, она как будто чувствовала себя на месте королевы Маргариты, у которой на ее собственных глазах закололи сына. А последняя речь Генриха? Как Терри ее произнес! Вот он, спокойно ожидающий смерти от этого ужасного Глостера говорит убийце своего сына: Когда б за дерзость первую свою Ты был убит, то не убил бы принца. И я пророчу: много тысяч тех, Кто и крупицы страха моего Теперь не знают, - много скорбных старцев, И вдов, и горько плачущих сирот, Отцов, лишенных сыновей любимых, Жен, о мужьях рыдающих, детей, Скорбящих о родителей кончине, - Час твоего рожденья проклянут. Чудовищный Глостер убивает и Генриха, не дав ему договорить, но Терри-король все же произносит: ...Для множества других еще убийств. Меня помилуй, боже, и его! Элиза встала, извинившись перед соседями и стала пробираться к выходу. Актер, играющий Глостера еще говорил, но ей просто невыносимо было видеть на сцене мертвого Терри, даже зная, что сейчас он встанет, чтобы поклониться зрителям. Как он играл! Террус как будто прожил жизнь этого человека на сцене! Вот что значит – настоящий талант! Молодая женщина подошла к выходу и закрыла платком лицо. Никем не остановленная и незамеченная – так все вокруг были захвачены спектаклем - Элиза зашла в дамскую комнату и поправила макияж. Мисс Леган немного постояла, пытаясь собраться с мыслями и вернуться к реальной жизни. - Надо поздравить Терри! Он был великолепен! Он… Девушка вышла на улицу и окликнула извозчика. Садясь в повозку, она заметила, как выходит из театра ее мать и брат. Элиза с трудом проглотила внезапно вставший поперек горла комок и задернула штору. Повозка тронулась, а мисс Леган закрыла лицо руками, пачкая перчатки в гриме, и в который раз за этот вечер расплакалась.