ПОЛУМРАК

– Спасибо, – сказал Драпаньян, отодвигая тарелку и аккуратно вытирая губы салфеткой. – А чашка с какао осталась полной, – заметил Дос. – Да я больше не могу, – сказал Драпаньян. – Ваш друг мне уже третью чашку доливает. Я лопну, правда! Спиртос покачал головой и отложил чайник. Он был недоволен. Он явно намеревался налить четвертую чашку и ждал, когда же Драпаньян допьёт эту. – Дело в том, что Спиртос судит по себе, – объяснил Дос, обращаясь то ли к Драпаньяну, то ли к Спиртосу. – Он просто не верит, что кто-то не может съесть столько же, сколько он. Особенно это проявляется в его отношении к детям. – У мальчика хороший медвежий аппетит, – возразил Спиртос. – Он просто стесняется наедаться досыта. Он очень воспитанный. – Спиртос, не мучай ребенка, – подал голос я, не отрываясь от книжки. – Сегодня ты его приучаешь какао пить литрами, завтра Дос ему водки нальёт… Тогда меня ничто не остановит, и я поведу его к русалкам. – К русалкам? – вдруг оживился Драпаньян. – Я в детстве дружил с русалкой. Рядом с папиным замком была речка, она там жила. Мы с ней плавали наперегонки. Потом она сказала, что уходит на нерест, и не вернулась. А… а у вас тут тоже есть русалки? А где они? В реке? – В бассейне при лаборатории, – ответил я. – Почему при лаборатории? – удивился Драпаньян. – Мы на них опыты ставим, – сказал я. – Как, опыты? Вы что!? – Драпаньян даже за голову схватился. – Они же живые! – Теплисские русалки живут в водоеме при лаборатории Мрачного Дозора, потому что попросили у нас экологического убежища, – успокоил его не теряющий хладнокровия Дос. – В естественных условиях они вымрут. Ты ещё не был на Набережной – пусть Спиртос поведёт, покажет, какая там вода. – Они ещё могут в море жить, – добавил я, захлопывая книжку. – Но недолго, потому что теплисские русалки – пресноводные. Поэтому им выделили открытый бассейн, во внутреннем дворе Мрачного Дозора. Ты там не был? – Не был, – сказал Драпаньян. – Я попрошу, чтобы тебе экскурсию устроили, – обещал я и продолжил. – Не поверишь своим глазам: во дворе казенного здания – шикарный пруд, проточная вода, фильтры и контроль за чистотой. Вокруг фруктовые деревья, ивы, кусты роз и жасмин. Один раз я там заметил колибри рядом с какими-то цветущими тропическими кустами. Раньше в этом бассейне тренировались Мрачные дозорные, теперь это территория русалок, а дозорным выделили тренажёрный зал в другом крыле. Есть ещё Малый бассейн, закрытый, для опасных морских существ, но он в самой лаборатории, и, насколько я знаю, давно пустует. В нём хранят ненужные контейнеры. – А опыты? – несчастным голосом спросил Драпаньян. – Это была шутка, – вдруг подал голос Спиртос. Мы с Досом уставились на него в величайшем изумлении и восхищении. Это был первый случай, когда Спиртос по собственной инициативе определил, что мы шутим. – Ладно, хватит болтать, – сказал Спиртос. – Нам ещё к Тревульону, а потом перекличка и дежурство. У капитана Мрачных мушкетёров Тревульона нас ждал сюрприз. Когда мы все вчетвером ввалились в его кабинет, то увидели, что на диване сидит гость. Гость был не просто гость, а Каменный Гость, представитель Хмурых в нашем ведомстве, вроде посла доброй воли. Его побаивался даже Спиртос, потому что однажды Каменный Гость сломал нашему гризли руку, сжав её в своей тяжёлой ладони. (То, что от руки осталось, собирали по кусочкам, сращивали и вытягивали специальным аппаратом. Каменный Гость, конечно же, немедленно принес официальные извинения, которые приняли без возражений, так как Гость был лицо с дипломатической неприкосновенностью. А Спиртос потом по секрету признавался всем подряд, что он сам спровоцировал Гостя, желая узнать, кто из них сильнее. Провоцировал же Спиртос без ухищрений – достал где-то в школьной библиотеке сборник стихов, написанных Каменным Гостем в бытность его ещё живым, подошёл и стал читать вслух первое попавшееся, приняв издевательское выражение лица. Каменный Гость недовольно слушал, потом забрал книжку у Спиртоса, при этом смяв ему руку. Кстати, благодаря этому случаю мы со Спиртосом и познакомились – меня, новичка в Дозоре, повели к Спиртосу в лазарет, показывать, что бывает с теми, кто дразнит Каменного Гостя. Спиртос лежал на койке, огромный и несчастный, с загипсованной рукой. Из гипса торчали какие-то стержни с намотанными на них ленточками. На каждой ленточке было записано заживляющее заклинание. По поверхности гипса бегали мерцающие сгустки, мне объяснили, что это защитная сетка из флюидов. Меня в тайных педагогических целях оставили с ним поговорить наедине. Спиртос не разговаривал и смотрел в потолок. Я назвал Каменного Гостя придурком, облаком в штанах и психом, а потом спросил, не принести ли Спиртосу чего-нибудь поесть. Тогда Спиртос оживился и попросил принести ему мёду. «Всё равно какой, лишь бы был не очень жидкий, и лучше светлый», – сказал он. На следующее утро я принёс ему липовый мёд, и Спиртос взял столовую ложку в здоровую руку и прикончил всю банку на моих глазах. Я придерживал банку, чтобы она не скатилась с его груди. Потом Спиртос сказал, что тоже считает Каменного Гостя придурком, несмотря на всю его дипломатическую неприкосновенность. Потом он признался, что мёд действует на него оживляюще и попросил назавтра принести ещё. Я и принёс. «Я этого тебе никогда не забуду. Хочешь, поклянусь, что никогда не буду с тобой драться?» – сказал Спиртос, облизывая ложку. И поклялся. Ребята из Дозора как узнали, обрадовались: теперь, сказали, будем знать, кого посылать со Спиртосом на совместные дежурства, не опасаясь последствий. Откуда они узнали? Я так думаю, что это сам Спиртос, как обычно, рассказал всем по секрету.) – Садитесь, – сказал Тревульон, отвлекаясь на секунду от какого-то важного телефонного разговора. – Вот там садитесь... Нет, это я не вам... Это тут мои дозорные зашли... Да... Конечно, материалы переданы... Капитан уже погрузился в диалог с кем-то невидимым. (Я приблизительно чувствовал, кто это, но не мог идентифицировать – у Тревульона сильная защита. У того, с кем он разговаривал, тоже была сильная защита.) Мы притулились на стульях, расставленных вдоль стены. Каменный Гость сидел неподвижно, и его неподвижный взгляд из–под каменных век был направлен прямо на Драпаньяна. – В лаборатории были? – наконец обратился к нам Тревульон, устало бросая трубку. – Были, капитан, – отвечал Дос, поднимаясь со своего места. Мы все последовали его примеру, я взглядом велел Драпаньяну тоже встать. – Ну и как? – спросил капитан Тревульон. – Что сказали? – Сказали, через три дня будет ответ. Сделали отпечаток ауры, сняли эмоциограмму. Записали голос. Кровь на анализ брать не стали – какая-то конвенция по защите прав пиратов... – Устные показания сняли? – поинтересовался Тревульон. – У вас на столе, – коротко ответил Дос.– Папка с надписью «А.Драпаньян». – Так... – Тревульон схватил папку с верха аккуратной стопки и быстро пролистал. – Сынок, ну-ка подойди сюда. Драпаньян оглянулся на Доса. Тот смотрел в пространство перед собой. Я хотел было шагнуть к оробевшему босикомцу, но Спиртос меня опередил – он приобнял Драпаньяна за плечи и аккуратно подтолкнул его к столу капитана. – Босикомь, – улыбнулся Тревульон, подняв взгляд от документов. – Это ведь и моя родина... Мы с твоим отцом, должно быть, встречались... Как, говоришь, его зовут? – Арнольд Драпаньян, – с готовностью отвечал юный босикомец. – Только я вам ещё ничего не говорил... Вы, наверное, в отчёте прочитали... – Так... Арнольд... Арнольд Драпаньян. Нет, не помню. Может, секундантом у него был на дуэли... Он где служил? – Он... нигде не служил, – сказал Драпаньян и бросил на нас через плечо быстрый взгляд, как бы ища поддержки. – Ни в вашем Дозоре, нигде. Он даже был освобожден от армии – по состоянию здоровья. Я имею в виду, от магловской армии... Я это правильно произношу? Мне ребята объяснили, но всё-таки непривычно... – Правильно произносишь, правильно... Ты сказал, по состоянию здоровья, – продолжал допрос Тревульон. – Помнишь точную формулировку? – Э–э–э... фито... Нет, фото... фотодермо... – стал вспоминать Драпаньян, – э–э–э... У него... Ну, аллергия такая. – Аллергия? На что именно? – Ему нельзя быть на солнце... – А, понятно... Часто ли к вам в замок приезжала машина... – Тревульон быстро начертил что-то карандашом и протянул Драпаньяну листок. – Вот с таким знаком? – Да, – сказал Драпаньян.– Почти каждую неделю. Они лекарство привозили. Я стоял далеко, однако разглядел рисунок, и внутри у меня все похолодело. Это был символ Донорской Службы Дозора – они поставляли донорскую кровь зарегистрированным пиратам. Папа у Драпаньяна оказался кровопийцей. Правда, по наследству это передавалось редко, если Драпаньян не был инициирован до встречи с нами в метро. Я повернулся к Досу. Тот стоял с каменным лицом, непонятно было – увидел или нет. Спиртос смотрел только на Драпаньяна, как Большая Медведица на Малую – почти материнским взглядом – и ничего не замечал. – Где ты сейчас живешь, сынок? – спрашивал его тем временем Тревульон, лицо которого было непроницаемым, как всегда. – Вы знаете, я хотел в общежитие студенческое, но ребята не пустили. Спиртос сказал, что я пока могу жить у него. Но я потом всё-таки найду комнату. – Скажи-ка, Артур, а зачем ты приехал в Теплиси из нашей замечательной Босикоми? – Я поступил на заочный, на филологический факультет, а в Босикоми библиотека маленькая. И с электричеством плохо. – Так. А почему филологический? – А что? – смутился Драпаньян. – Это разве имеет какое-то... – Имеет, отвечай. – У меня совсем нет математических способностей, – признался Драпаньян. – А папа хотел, чтобы у меня было высшее образование. Ну, и он сказал, чтобы я поступал на филологический. – И ты поступил? – Да, а что? Нормальный факультет. – Значит, как папа решил... – Ну да. – А тебе самому всё равно? – Почему всё равно?.. Я книги люблю... – Стихотворение наизусть можешь прочитать? – К-к-какое стихотворение? – А вот хотя бы его, - Тревульон показал на Каменного Гостя. Драпаньян посмотрел на Гостя, отвёл взгляд и виновато вздохнул. – Значит, не можешь. Так. Ты сегодня был в нашей лаборатории. Тебе там понравилось? – Где, в лаборатории? – Драпаньян замялся, опустил голову и извиняющимся тоном продолжил. – Не очень... – Почему? Что там с тобой делали? – Меня... Пугали...Ну, мне потом, конечно, все объяснили, для чего так делалось... Что это отпечаток эмоций... – Эмоциограмма, – негромко подсказал я. – Да, – кивнул Драпаньян. – Вот это. Им надо было проверить, какие у меня эмоции... Но всё равно, было очень страшно, когда вдруг как будто всё проваливается... И ещё было страшно, когда змея стала в рот вползать и жуки в уши... Это все было ненастоящее, внушение... Но у меня до сих пор коленки дрожат... – Я слушаю, – вдруг раздался голос Каменного Гостя. – Продолжайте. Все посмотрели на него. Каменный Гость вздохнул еле заметно. – А ещё мне сказали спеть любимую песню, – вспомнил Драпаньян. – И ты спел?– поинтересовался Тревульон. – Да. «Группа крови на рукаве». Только голос у меня не очень. Но они всё равно на магнитофон записали. – У меня вопрос к этому юноше, – заявил Каменный Гость. – Пусть он приблизится. – Мне к нему подойти? – шепотом спросил Драпаньян у Тревульона. Тот кивнул, опустил взгляд и с преувеличенным интересом стал читать отчёт о снятии у А.Драпаньяна эмоциограммы. Драпаньян встал перед Каменным Гостем. Даже сидя тот был на две головы выше шевалье. Тяжелые каменные веки дрогнули. Каменный Гость смотрел прямо в лицо Артуру. Драпаньян вежливо улыбался. А я чувствовал, что всё становится хуже и хуже. Мальчишка реагировал неправильно. Он смущался перед капитаном Тревульоном, который мушкетёрам как отец родной, а Каменного Гостя, жуткую фигуру с непредсказуемыми реакциями, не боялся совершенно. То есть, вдобавок к неприятной наследственности, Драпаньян начинал себя вести не как нормальный Мрачный, а как нормальный Хмурый, и теперь только окончательный ответ из лаборатории мог прояснить дело. Аура у него продолжала пребывать в неопределенно-личном состоянии. Каменный Гость вдруг протянул руки и положил свои огромные ладони на плечи Драпаньяну. Я чуть не подпрыгнул, к тому же услышал, как тяжело засопел Спиртос, а от Доса повеяло таким опасным холодом, что я понял – мои друзья готовы тут же броситься на Каменного Гостя и сделать с его дипломатической неприкосновенностью очень неприятные вещи. Однако Драпаньян никак не отреагировал на прикосновение Каменного Гостя – видимо, тот держал его за плечи довольно аккуратно, имея целью не сломать кости, а дать шевалье почувствовать своё покровительство, тем самым вызвав на откровенность. – Что с тобой делали? – спросил Каменный Гость. – Смотри мне в глаза и отвечай без стеснения. – Я же только что рассказывал! – удивился Драпаньян. – Меня пугали. И слепки снимали. – Всё, что тебе внушили, меня не интересует, – сказал Каменный Гость. – Меня интересует физический контакт. – Что? – не понял Драпаньян. – К тебе прикасались? – повышая голос, повторил Каменный Гость. – Тебя принуждали к чему-то? – Да, – поколебавшись немного, ответил Драпаньян. – И что это было? – Там была лаборантка... – Не бойся, рассказывай. Рядом со мной тебе ничего не грозит... Она причинила тебе вред? Причинила боль? – Нет... – Говори правду!– загремел Каменный Гость. – Она просто... Ну... Это, видимо, тоже было для слепка какой-то эмоции, – сказал шевалье Драпаньян. – Она меня поцеловала. Драпаньян подумал немного и уточнил: – Прямо в губы. И… и с языком. Тревульон вдруг хмыкнул. Теперь мы уставились на него. Я лично в первый раз видел Тревульона хмыкающим. Не знаю, как остальные. Это было необычно и очень успокаивало, так что мы немного успокоились. – Я её хотел потом в коридоре опять поцеловать, но она меня послала подальше. Жалко, она была красивая, – добавил Драпаньян. – Не такая, конечно, как Миляга. – Кто это – Миляга? – спросил Тревульон. Я заметил краем глаза, что Дос при этом имени заметно вздрогнул и опустил взгляд. – Ну, это женщина... Девушка... Которая была на бензоколонке... Которую я в кафе пригласил. Там в отчёте есть, я уже рассказывал. – Вы удовлетворены? – спросил Тревульон у Каменного Гостя. – Вполне, – ответил тот, наконец отпуская Драпаньяна. – У Хмурого Дозора нет претензий. Однако юноша не принадлежит к Мрачным. – Но он и не Хмурый. – Что ж, благодарю вас, юноша, за честные ответы, – сказал Каменный Гость Драпаньяну. – И напоследок хочу сообщить вам, что в Хмуром Дозоре вам всегда будут рады. И Каменный Гость протянул Драпаньяну руку. У меня опять ёкнуло сердце, и я с ужасом увидел, как Драпаньян без тени страха вкладывает свою руку в каменную ладонь командора. Каменный Гость сомкнул пальцы и пожал руку Драпаньяна. Ничего не произошло. Никаких переломов. Умеет эта ходячая статуя контролировать свои эмоции и силу рукопожатия. И, видимо, Драпаньян сумел произвести на командора впечатление... Капитан Мрачных мушкетёров тоже с опаской следил за этой сценой. – Не в наших принципах – давить на неопределившегося, – сказал он затем. – Пусть сам сделает выбор. Вот получим окончательные результаты из лаборатории, и поговорим серьёзно. Вы, командор, можете присутствовать при собеседовании. Вы можете сами лично провести собеседование. Но выбирать будет молодой человек. Тебе, Драпаньян, всё ясно? – Тревульон перевел взгляд с Каменного Гостя на Артура. – Ясно, – сказал Драпаньян. – За тебя поручились твои друзья, – сказал Тревульон, поднес к глазам какой-то документ и перечислил: – Это шевалье д’Арбат, мушкетёрское прозвище Арарат, Михаил дю Баллон, мушкетёрское прозвище Спиртос, а также мушкетёр Дос. Пока ты не выбрал тот Дозор или этот, они за тебя отвечают головой. Это тоже ясно? – Да, – сказал Драпаньян как можно торжественнее. Оценил нашу поддержку. – Вопросы есть?– поинтересовался Тревульон, ни к кому, в общем-то, не обращаясь, а просто желая поставить точку. И обычно у нас не возникало вопросов. Но шевалье, как оказалось, любил всё выяснять до последнего штриха. – Есть. Один, – сказал Драпаньян и снова подошел к столу капитана Мрачных мушкетёров. – Можно? – Можно,– кивнул Тревульон. – Я понимаю, что это не совсем к месту... И не совсем ко времени... Просто мне интересно... Этот «Запорожец», который у меня угнали... Вы ведь будете его искать? На нём несколько поколений ездили. Если папа узнает, он меня убьёт...