ПОЛУМРАК

Пластмассовые стаканчики с засохшими капельками вина на дне пахли по-разному. И в целом это был не просто запах, а след двух разных аур. Из одного стаканчика пил гоблинец, из другого – эльф. Оба зарегистрированные. Юрий положил стаканчики в отдельные пакетики и стянул перчатки. Кинто смотрел на него выжидающе. – И долго они там пробыли? – спросил Юрий. Кинто часто заморгал, вновь тронул пальцем бархатную родинку на щеке и выпалил: – Не знаю, час, наверное. А может и больше. У меня часов нет. – Ты уверен, что они договаривались о дуэли? – А о чем же ещё? – Ты хоть что-то услышал? – Нет... Но в квартале знают, что они друг друга терпеть не могут. Мои братья сейчас следят за ними, и за гоблинцем, и за эльфом. Они ведь ничего пока не нарушали? – В последнее время? Нет. И регистрация у них в порядке. Так что старайся, чтобы они не заподозрили, что за ними слежка... Кинто кивнул, продолжая теребить родинку. Юрий остановил диктофон и спрятал его в стол. Рука сама потянулась к бородке, Юрий сам себя мысленно одернул. «Обязательно сбрею, – подумал он. – Сегодня же!». – Я свободен?– поинтересовался кинто. – Да, – сказал Юрий и тут же поправился. – Прошу прощения, ещё пара вопросов. Но это уже неофициально... – Пожалуйста, – сказал кинто.– Сколько хотите. – У меня один приём не получается... Вот с платком... На тренировках и так пытаюсь, и сяк, и ничего. Хоть плачь. Мастер нам объяснял, показывал, как надо, – Юрий достал большой белый платок, зажал его кончик между пальцами и попытался продемонстрировать движение, – а никто из ребят повторить не смог. Мастер сказал, для того, чтобы получилось, мы должны представить, что платок – это песня... – Точно, – кинто широко улыбнулся. – Как точно... Я даже не задумывался над этим... Просто и точно! – Вы же владеете кинто-до, – сказал Юрий. – Объясните, что нужно делать! – Мастер уже сказал вам, что делать, – ответил кинто. – Лучше, чем он, никто не объяснит. Хороший у вас мастер! Когда дверь за кинто закрылась, Юрий обессиленно уронил на стол руки и голову. Он дико устал. С утра – тренировка, потом его посадили классифицировать мыло в мыльницах и мокрые полотенца, потом усадили допрашивать агента-кинто, который принёс эти пластиковые стаканчики. И Юрий ещё не завтракал. А скоро уже обед. Юрий решительно встал, запер кабинет и спустился в столовую. В столовой никого не было, кроме его давнего приятеля, дозорного Сандро. Тот сидел с недовольным лицом и изучал блестевший от постного масла капустный салатик. Юрий взял себе сосисок и стакан с бледным, пробуждающим воспоминания о школьном буфете какао. Сандро молча кивнул, когда он сел рядом. – Тоже тяжкий день?– поинтересовался Юрий, насаживая на вилку первую сосиску. –Я просто не знаю, – сказал Сандро. – Работаешь, из сил выбиваешься. А тут являются эти... – А что случилось-то?– спросил Юрий с набитым ртом. – Так я же рассказываю, – Сандро даже вилку бросил от возмущения. – Бегаю, с высунутым языком буквально, ищу им этого эльфа, нюхаю этих обкуренных рок-гитаристов и рок-вокалистов. Нахожу, что интересно! И что?! Сандро стукнул кулаком по столу, так что сосиски в тарелке подпрыгнули, а одна даже вывалилась на клеёнку. – И что?– переспросил Юрий, ожидая продолжения. – И ничего. Я его беру за белые ручки, не даю ему убить меня гитарой, потом не даю ему меня убить приемами кинто-до, потом не даю ему ускользнуть в Полумрак. Всё в одиночку, заметь. И даже подмогу вызвать не успеваю. А тут являются эти... Из личной охраны какой-то. Какие-то особенные гвардейцы. Предъявляют личную подпись Завуалье на каком-то ордере. Я читаю – «доставить лично кардиналу». Я их спрашиваю, а как же мой зуб? Вот, кстати, он мне зуб выбил. Видишь? И живот поцарапал. Смотри, какое харакири! Сандро задрал джемпер и сорочку и продемонстрировал длинную ссадину, проходящую чуть повыше пупка. – А они? – А они забирают эльфа, очень вежливо – он не сопротивляется и лыбится. Говорит, приятно, мол, было с тобой руками-ногами помахать. Хорошо, говорит, дерёшься. И идет с ними. И они оставляют меня в одиночестве, с ордером их вонючим вместо утешения. И вот я иду сюда, в столовую, беру этот вонючий капустный салат, ем, и тут входишь ты, и я вижу тебя. Вот и всё. – Ты что, Рикошета поймал?– с восхищением воскликнул Юрий. – А что толку, что поймал! – вздохнул Сандро. – Его у меня отняли. Сказали, в протокол не заносить. И Мрачным не докладывать. Разве это дело? – Не переживай, – сказал Юрий. – Не знаю, что это за особенные гвардейцы были и зачем им эльф, но, возможно, они его будут уговаривать пойти к нам в Хмурый Дозор. Если он, конечно, добровольно зарегистрируется. Забудь и утешься чем–нибудь. Вот, хочешь, поделюсь с тобой? Юрий кивком указал на последнюю сосиску у себя на тарелке. – Хочу, – грустно согласился Сандро и цапнул её прямо пальцами. * * * За тяжелым, похожим на древний мавзолей столом располагалось кресло с прямой спинкой, вырезанное из единого куска дерева. В кресле, уложив руки на темные, покрытые мелкими трещинками подлокотники, обычно восседал кардинал Завуалье. Если выдавались свободные минуты, он заполнял кроссворды, обмакивая гусиное перо в массивную хрустальную чернильницу. Но чаще его видели погружённым в работу – он разбирал обширную почту от анонимцев (провинция Анонимье) или графоманцев (провинция Графоманье), сочинял тайные приказы и вел сложные переговоры по делам Хмурого Дозора... Кардинал пользовался двумя телефонными аппаратами – один был обычным, магловским, а второй на самом деле являлся входом в коммуникативную часть Полумрака. В принципе, кардиналу второй телефон был не нужен, просто он был консервативен в мелочах и находил более привычным разговор – хоть через Полумрак – с трубкой у уха. То же касалось и собственно входа в Полумрак: кардинал использовал в этом качестве некоторые из потайных дверей, ведущих из его кабинета. Иногда вместо кардинала гвардеец, приходящий убирать кабинет, заставал разлёгшуюся в кресле кошку очень солидного вида, с длинной шерстью и презрительным взглядом. Предназначение кошки было непонятно – то ли она сторожила кабинет в отсутствие хозяина, то ли просто находила кресло самым приятным местом для возлежания. Любимицу кардинала с места не сгоняли и производили уборку так, чтобы доставить киске как можно меньше беспокойства. А бывалые Хмурые пугали новичков-гвардейцев гипотезой, что кошка есть не что иное, как перевоплощённый Завуалье . На этот раз, пройдя в свой кабинет через одну из потайных дверей, кардинал стал свидетелем вопиющего попрания этих негласных правил – кресло было занято нахальным длинноволосым парнем в грязных джинсах. Более того, он играл с кошкой, держа её на коленях и заставляя хватать лапами кончик пера (взятого, как с неудовольствием отметил про себя Завуалье, из его настольного чернильного прибора). Нарушитель кошачьего спокойствия от души веселился, приговаривая: – Ну давай, лови! Хоп! Лови!.. Завуалье спросил неприятным тоном: – Батареек тебе уже мало? Нахальный посетитель поднял голову и смешался. Он согнал кошку на пол, встал, бросил перо обратно в чернильницу и вышел из-за стола, выжидающе глядя на кардинала. Кошка подошла и стала тереться о ноги Завуалье, тот, особо не церемонясь, поднял её за шкирку и, открыв другую потайную дверь, выдворил из кабинета. – Ненасытный ты, Рикошет, – сказал Завуалье, садясь за стол и указывая эльфу на другое кресло, предназначенное для посетителей. – Это же кошка - не аккумулятор и не лейденская банка! – Какая же это кошка? – возразил Рикошет. – Это мява эльфийская кабинетная обыкновенная. – Тебе лишь бы возражать, – заметил кардинал. – Но ведь это и вправду мява, – сказал Рикошет, понемногу теряя остатки своей развязности. – Что же тут такого, если я... – Да, это мява, – прервал его Завуалье. – Но это моя мява, я от неё подзаряжаюсь. В отличие от тебя – в щадящем режиме. Ведь мява – живое существо! Я никогда не позволю себе полностью высосать из мявы энергию. Рикошет уселся боком на край стола-мавзолея, сдвинув в сторону тяжелые папки. Он чувствовал себя виноватым и пытался скрыть неловкость за озорством – не глядя в глаза кардиналу, взял пресс-папье и стал забавляться новой игрушкой, вертя её в разные стороны. – Положи, – приказал Завуалье. Рикошет кротко подчинился и опустил голову. – Доигрался! – сказал кардинал. – Мальчишка! Ответа не последовало. Рикошет опустил голову ещё ниже. – Может, ты этого и добивался, – медленно проговорил Завуалье. – Тебе ведь полагалось сидеть тихо... Это не папин дом, это тайная служба!.. Что это за скандалы? Что за страсти-мордасти? Рикошет вздохнул и пересел в кресло для посетителей, чинно сложив руки на коленях. – Что за серенады?! – повышая голос, продолжал кардинал. – Я спрашиваю – что за весенний гон?! Что за битвы за самку? Что за фокусы с похищенными и опустошенными аккумуляторами? Что за угнанные «Запорожцы»? И что за драку ты устроил?! – Я не виноват, – вставил Рикошет. – Он сам первый полез драться. – О Драпаньяне мы ещё поговорим, позже, – произнес Завуалье изменившимся голосом. – И о моральной стороне этого факта. Я, как твой инструктор по кинто-до, признаюсь, что должен был больше внимания уделять не технике, а умению отличать равного противника от более слабого... Но теперь речь о магловской драке на рок-концерте, которую ты спровоцировал! – На рок-концертах всегда кто-то дерётся, – стал оправдываться Рикошет. Завуалье взглянул на него с сожалением. – Ну что мне с тобой делать? – спросил он. – На кого я ещё мог положиться, кроме своего родного брата? А теперь... Когда ты нужен... Если я теперь что-то тебе поручу, я рискую бросить тень на весь Хмурый Дозор. Ты дал себя арестовать... Не смей отрицать! Если б ты сам не позволил, тебя бы не арестовали. Ты самый безответственный эльф, которого я знаю... Теперь тебя должны зарегистрировать. И единственное, что я могу для тебя сделать – избавить от унизительных процедур и допросов. Подойди. Я сам зарегистрирую тебя. – Я не хочу, – сказал Рикошет. – Я знаю, – сказал Завуалье. – Но у тебя есть шанс хоть раз в жизни сделать то, чего тебе делать не хочется. Подойди, Рикошет! Рикошет неохотно встал и приблизился к кардинальскому креслу. Завуалье достал из большой черной шкатулки печать в форме цветка с тремя лепестками, отлитую из тусклого зеленоватого металла. – Дай руку, – скомандовал он, закатал рукав брату и осторожно приложил печать к предплечью эльфа. Тот скривился в ожидании боли, но тут же удивленно поднял брови. – Я ничего не почувствовал! – сказал он кардиналу. Завуалье не ответил, он спрятал печать и проверил клеймо, глянув через Полумрак – регистрация ровно светилась. – Теперь ты легальный эльф, – сообщил он Рикошету. – Все твои прошлые шалости, согласно четырнадцатой поправке к Закону о регистрации эльфов, считаются прощёнными. Учти, что по официальным документам ты зарегистрировался добровольно. Но, начиная с этой минуты, шалить тебе нельзя. Надеюсь, ты это понимаешь своими недозрелыми мозгами. Потому что иначе мне придется тебя наказать – как любого другого... Что ты хихикаешь? Радуешься? Доволен, что отрезал у брата правую руку? – Кстати, куда это ты хотел меня послать?– осведомился Рикошет, опуская рукав и сразу становясь серьезным. – Надеюсь, не к алкогоидам, как в прошлый раз. А то я сожалеть начну, что уже не гожусь служить у тебя на побегушках. Кардинал ничего не ответил. –А что, у тебя действительно больше нет никого? Завуалье покачал головой. – Так у меня есть знакомая... особа, которая тебе прекрасно подойдёт на роль агента. Правда, она зарегистрирована, но ни в одном из Дозоров не служит. –Знакомая? Особа? – с нескрываемым презрением сказал Рикошет.– Я её знаю. Это нелюдь. Им никто не доверяет. И я удивляюсь, как ты вообще с ней связался... – Так ведь никто и не подумает, что ты, такой опытный и предусмотрительный, можешь дать поручение нелюди... – Я и сам о себе так не подумаю... Что ей нужно? – Покровительство... Деньги... Всё, что обычно... – И ты думаешь, она справится? – О... Она... Она способна на всё! – В этом я не сомневаюсь, – процедил кардинал сквозь зубы. – Ну что ж, покажи мне её. Мне самому интересно – сколько в твоих словах трезвой оценки, а сколько – полового влечения. Полагаю, она красива? Рикошет улыбнулся. – О да, красива. Можно я позову её через Полумрак? – попросил он брата. – Зови! Только дай предупредить охрану... Завуалье указал на тот телефон, что был соединён с Полумраком, но Рикошет проигнорировал это предложение и послал сообщение в Полумрак по-своему – закрыл глаза и тихонько пропел четыре ноты, две из которых, казалось, прозвучали одновременно. – Вот она, – сказал Рикошет через некоторое время, открывая глаза и указывая на одинокую фигурку, шагающую в кровавой полутьме Полумрака. –Действительно, хороша, – прокомментировал Завуалье. – Очень красивая форма крыльев, редкий экземпляр. А чешуя прямо золотая... Рикошет его не слушал. Во взгляде его не было никакого чувства – только ожидание. Лицо Рикошета расслабилось, только когда нелюдь вышла из Полумрака, когда кожа её стала молочно-белой, когда на плечи упали золотые волны волос, когда исчезли крылья и когти. – И так тоже совсем неплохо, – сказал кардинал. – Присаживайтесь, дорогая, поговорим. Рикошет, уступи даме место, какой ты неотёсанный... Мой брат мне о вас рассказывал, но на самом деле я знаю гораздо больше, благодаря своим секретным службам. Вы знаете, зачем вас позвали? – Знаю, – кивнула Миляга, достала из сумочки пачку сигарет и зажигалку, откинулась на спинку. – В общих чертах. Подробности будут? – Будут, – обещал кардинал. – Рикошет, пойди поиграй на улице... А ещё лучше, запрись в студии и запиши новый альбом. – Но я... – Быстро! – Я тут подожду. Ему никто не ответил. Рикошет постоял, переминаясь с ноги на ноги, потом поискал взгляда Миляги. Та была всецело занята выдуванием дымных колечек. Потом нелюдь на него посмотрела, и Рикошет успокоенно вздохнул. – Ну я пошел, – сказал он. – Не буду мешать. Где тут у тебя дверь была... потайная... Рикошет уже шагнул за порог двери, замаскированной под стенной шкаф, как в затылок его легонько стукнуло что-то почти невесомое. Он поймал это у себя на плече и посмотрел. В руке оказалась его бандана, свернутая в комок. – Уши свои прикрой! – велел Завуалье.