ПОЛУМРАК

К тому времени, как мы приступили к осуществлению нашего плана, в королевском дворце уже полным ходом шла подготовка к Фестивалю. Королева помогла нам избежать неприятностей из-за самовольной отлучки. Выдумали какую-то запутанную историю с похищением любимой девушки Драпаньяна (это придумала сама Эка). Это была официальная версия, позволившая нам плести нити нашего заговора дальше. Ради пущей конспирации мы выполняли каждый свою часть задания, не вникая в общий план. Мне поручили найти хорошую портниху, умеющую держать иголку в пальцах и язык за зубами. Искать мне не пришлось - несколько лет назад, когда у нас с Ассолью случилась первая размолвка (да, именно из-за Ихтиандра!), я закрутил роман с портнихой. Портниха была не просто хорошая, но к тому же и хорошенькая. Весь её интеллект сосредоточился в пальцах, держащих иголку, и владела она своим ремеслом превосходно. На всё остальное интеллекта не хватило, но она, наверное, догадывалась, что лучшее впечатление производит, когда молчит и хлопает глазками (ах, какие глазки – огромные, синие, с блестящими как снег белками…). И сердце у неё было доброе, и в мозгу ее умещались лишь добрые мысли, простые и неглубокие. Звали её… Впрочем, какое вам дело до того, как её звали? Я познакомился с ней вначале в облике воробья. Переживая из-за Ассоли, я решил полетать немного над кварталом, подумать. В полёте хорошо думать. Помню, что устал и присел отдохнуть на какой-то водосточный жёлоб. И тут поворачиваю голову – и вижу кошку. Обычно в таких случаях помогает самовнушение – мысленно выйти из себя (то есть из образа птицы), взглянуть на ситуацию со стороны и помочь птичке спастись. Но у меня почему-то не получилось. Я понимал, что это МЕНЯ сейчас будут ловить и жрать. И я поступил так, как не позволила бы себе ни одна порядочная птица – свалился с водосточного желоба прямо вниз… Очнулся на подобии газона, который устроила у себя на балконе та самая полуидиотка-портниха с хорошеньким личиком. Сердобольная хозяйка выудила меня из зарослей алоэ и других комнатных растений и, так как я уже окончательно пришел в себя, выпустила в окошко. Вам смешно, а она в тот момент действительно спасла меня. И я её отблагодарил, вернувшись уже на следующий день в человеческом облике, в мушкетёрской форме, при полном параде, с каким-то пустяковым дельцем (заштопать перчатку). Познакомился, выпили чаю… И так далее. Ну, в смысле, далее я её стал благодарить. Несмотря на то, что роман наш постепенно затих и затух, мы с хорошенькой портнихой остались в весьма дружеских отношениях, так что я мог рассчитывать на её помощь в нашем деле. Время шло, Фестиваль приближался – и наконец наступил вечер, превративший весь Теплиси в огромную… м-м-м… скажем, дискотеку. Народ веселился изо всех сил, стараясь не отходить далеко от устроенных на всех улицах огромных мониторов, по которым должны были транслировать церемонию открытия. Короля Гишера все просто уважали, король все-таки, за последние века попривыкли к нему. А к королеве Анне Арийской отношение было совсем другое - её народ обожал за то, что она была умная, красивая и, к тому же, королева. И это была правда – королева действительно была королевой, притом умной и красивой. Король Гишер в незапамятные времена победил очень неприятное чудище и освободил из плена Анну, с тех пор они любят друг друга… Что, впрочем, не мешает обоим время от времени… как бы это помягче… отвлекаться на посторонние темы. Мы уже выполнили каждый свою часть миссии. Все заговорщики сидели в кафе, у одного из не самых больших, но самых четких мониторов. Драпаньян не смотрел на экран. Дос взял себе два пива, но не прикоснулся ни к одному. Потом он взял третье, и тоже его не тронул. Спиртос терпел-терпел это безобразие, потом выпил все три, один бокал за другим. Блад с нами не пошел – заявил, что стар уже для народных гуляний. Откуда-то появилась Эка, переглянулась с Драпаньяном, тот вздрогнул, но после какого-то знака, посланного Экой, разом успокоился, расслабился и положил локти на стол. Эка исчезла, и минут через пятнадцать началась трансляция с площади перед королевским дворцом, где устроили огромную сцену. Мы сидели как четыре статуи, потом Дос стал делать нам знаки, и мы расслабились. Спиртос сделал вид, что изучает пену, оставшуюся на стенках бокала, Драпаньян перестал кусать губы и стал грызть ногти, а я… я не мог оторваться от экрана. Церемония длилась смертельно долго, все толкали нудные речи, а в промежутках запускали фейерверки и пели столь же нудные песни. В наше кафе зашел усталой походкой клоун в белом парике, пестром балахоне и огромных ботинках. Он спросил у официантки, нет ли у них тут апельсинового сока. Официантка издала дежурный хохоток (она решила, что это специальная клоунская шутка для кафетериев), но обещала глянуть. Клоун сел в уголке и склонил голову. На сцене тем временем появился король Гишер. Он медленно подошел к микрофону, поднял руку, чтобы утихомирить завопившую публику. Смысл до меня не доходил. Возможно, он не доходил ни до кого – ни до моих друзей, ни до публики перед сценой… Все слушали только голос короля – плавный, глубокий, успокаивающий… Я бы сказал, убаюкивающий. Король мог просто произносить звук «а–а–а–а» или «о–о–о–о», и все равно было бы понятно, как он рад видеть всех своих подданных, как он счастлив открывать фестиваль, который продлится целых три дня, и как ему хочется доставить этим фестивалем как можно больше удовольствия своему народу. Народ, онемевший от счастья, внимал. Я внимал вместе с народом. Только отвлекал этот дурацкий клоун рядом. Я повернул голову и стал совершенно невежливо пялиться на него. Он снова попросил сока. Официантка уже не засмеялась. Она послала клоуна подальше. Клоун опустил голову ещё ниже. Мне стало его жаль. Клоун вдруг выпрямился и посмотрел прямо мне в лицо. В его глазах я прочитал самый настоящий ужас. Он вскочил с места, и тут в кафе быстрым шагом вошли двое Хмурых, они взяли клоуна за локти и вывели его довольно грубо. На пороге он снова обернулся и посмотрел на меня. – Это был эльф. Интересно, за что его арестовали. – услышал я голос Доса. – Наверное, незарегистрированный. – Не болтайте, – пробурчал Спиртос, – Сейчас должна королева выйти. – Уже… – хрипло сообщил Драпаньян. Мы все впились взглядами в монитор, с замиранием сердца наблюдая, как воплощается в жизнь наш хитроумный план. Впрочем, действительно ли он хитроумен – должен был показать результат. Грянул гимн, и из бутафорских «дворцовых врат», разукрашенных лентами и воздушными шарами, навстречу королю Гишеру шагнула его точная копия. Короли с улыбками приветствовали друг друга, поговорили о какой-то чепухе, потом под восторженные вопли публики взялись за руки и – второй Гишер провел рукой по лицу, в мгновение ока превратившись в Анну Арийскую. Народу понравилось это прилюдное доказательство искренней любви короля к своей царственной супруге – все зааплодировали, не жалея ладоней. Королевская чета торжественно прошла за кулисы, под настоящим дождем из блесток, посыпавшихся из специальных распылителей. Загрохотали фейерверки и полилась музыка – на каждом углу своя. Король с королевой сели в лимузин и вернулись во дворец, на банкет. Мы хором облегченно вздохнули, переглянулись и заказали ещё пива. Передо мной почему-то оказался граненый стаканчик с водкой. Чувствуя себя не совсем реально, я выпил, и стакан снова наполнился. Я на этот раз проследил источник – наливал Дос, себе и мне. Из бутылки, которую он прятал во внутреннем кармане. Когда я на него взглянул, он подбадривающее улыбнулся и прошептал: «Пейте, Арарат, сейчас можно.» Я снова выпил… И Дос снова налил… Впрочем, не буду описывать это длительное и однообразное действие. Лучше объясню, в чем заключался наш хитроумный план. Мы понимали, что похищенную Милягой маску заменить чем-нибудь другим невозможно, так как невозможно придать ее свойства другому предмету, пусть даже насквозь пропитанному флюидами. А почему? А потому! Маска номер девять: придает облик того, кто испытывает к надевшему маску искреннюю любовь. С любовью вообще трудно справляться, это сила неуправляемая и непредсказуемая. Стихия. Так что решено было пойти на двойной обман и заменить одну видимость на другую. Был сшит костюм короля (помните хорошенькую портниху с низким коэффициентом интеллекта?), полностью повторяющий его наряд на фестивале (Эка постаралась достать точную информацию и образцы ткани). Костюм был надет на брата Эки, Костю, который, являясь аллегорцем, мог принимать облик другого, начиная с внешности и заканчивая манерами и голосом. Костя вначале отнекивался, в качестве аргумента приводя тот факт, что он превращался раньше только в Эку. Екатерина, однако, его уговорила, приведя контраргумент: «Помнишь, ты пришел на родительское собрание в виде нашей мамы, когда меня ругали за взрыв в туалете?». Тогда Костя сказал: «Эх, ну ладно, попробую». И стал тренироваться. Тренировал его Дос. Вскорости у Кости получилось без особых усилий превращаться и в короля Гишера, слава ему, и в королеву Анну, слава ей. Со сменой костюмов было сложнее – ведь превратившись из Гишера в Анну, Костя оставался в костюме короля! Так мы придумали вот что: взяли конфискованный у Миляги Три–Дэ–Фантом и скопировали этой милой перчаточкой парадное платье королевы. Тоже Эка постаралась. Костя потренировался скрывать своей аллегорской маской и этот фантом, а в момент превращения из короля в Анну – выпускать фантомное изображение платья королевы в реальность… То есть, мы меняли лже-короля в реальном костюме на лже-королеву в платье-фантоме. Я вас не очень утомил описаниями? В общем, в какой-то момент «королева» извинялась перед гостями и отправлялась в свои покои, откуда выходила через две-три минуты уже настоящая королева… В настоящем платье. А поджидающая там Эка тихонько переодевала Костю и спроваживала домой. Королевская чета с придворными продолжала банкет, испытывая по сценарию празднества остальные маски – уже в узком кругу… Но это уже никого не касалось. В общем, я так понял, что всё у нас получилось. Особенно это стало понятно, когда вдруг за столиком нас стало много, и рядом кто-то стал целоваться. Я зафиксировал этот факт на уровне подсознания, так как сознание мое фиксировало только стакан, который почему-то опять стоял полным, хотя я только что выпил. Потом я понял, что целуются Эка и Драпаньян, нисколько не смущаясь присутствия за столиком меня, Доса, Спиртоса и Кости. – Всё прошло нормально? – прошептал я, притянув Костю за плечо и с удивлением понимая, что если отпущу его, то свалюсь со стула. Костя молча кивнул, и я даже немного протрезвел, заметив, какая усталость читается на его лице. – Выпей, – предложил я. – Полегчает. Костя так же молча отказался. Я отпустил его плечо, но мне пришлось тут же схватиться за стол, чтобы удержать равновесие. Потом я расслышал, как Костя обращается к Эке: – Может, домой пойдем? – Не-е-ет, – капризно отвечала Эка. – Сегодня фестиваль, праздник. Я хочу веселиться. Хочу танцевать. Артур, пошли танцевать! Они пошли танцевать, и многие вокруг тоже танцевали, но они не знали, какое отчаянное веселье толкало в пляс эту пару, и бурлило в нас, оставшихся сидеть и во все глаза следящих за Драпаньяном и Екатериной. Мы только что спасли честь королевы. И ещё – было ещё важное! – Драпаньян любил Эку, а она любила его. Это было так прекрасно, что даже Спиртоса проняло. Он пустил слезу. – Почему ты не пьёшь? – спросил меня Дос, с умилением поглядывая на танцующих Драпаньяна и Эку. – Я больше не хочу, – отвечал я. – Ну и не надо. Дос сам выпил то, что налил для меня. – Меня волнует этот эльф, – сказал он вдруг. – Чего вдруг его арестовали. И в самый разгар фестиваля. Что-то происходит. Что-то, чего мы не знаем. – У меня есть одна знакомая, – признался я. – Давняя. Она служит в Хмуром дозоре. – Почему я не удивлен? – с удивлением произнес Дос. – Просто хорошая знакомая, – продолжил я. - У нас с ней был легкий флирт, который закончился на словах «давай поженимся». Причем, предлагал, не удивляйтесь, Дос, я сам. И она мне отказала… Да, это было очень давно. Я был юн и нетрезв. Гораздо более юн и нетрезв, чем сейчас. Я могу связаться с ней и узнать, если хотите... – Не надо, – подумав, сказал Дос. – Не связывайтесь с ней. Я сам узнаю. У меня контакты при дворе. И источники. – Хорошо, не буду, – согласился я. – А жаль, что её здесь нет. Мы бы потанцевали тоже… – Жаль, – кивнул Дос, налил себе и мне, и мы выпили.