ПОЛУМРАК

Тут, почти в самом сердце Мрачного Дозора, в Полумрак лезть было уже опасно, даже с Драпаньяном. Следы-то мы запутывали, но сами следы никуда не девались, даже запутанные. Мы в совершеннейшем реале крались по пустынным коридорам мимо лабораторий, закрытых на амбарные замки и запечатанных заговорёнными печатями. Остановились перед дверью с табличкой «Малый бассейн. Испытательная территория отдела по делам русалок». Я сдерживался как мог, но губы все равно предательски кривились, а из глаз полились слёзы. – Арарат, ну не надо, пожалуйста! Драпаньян глядел на меня растерянно и испуганно. Наверное боялся, что я сейчас разревусь в голос и нас обнаружат. Я тоже боялся… Но я был действительно на пределе - после двух суток беготни по адвокатам и нотариусам, после ночи в библиотеке, которая оказалась напрасной тратой времени... Оказалось, что права всех Хмурых и Мрачных, не занятых службой в Дозорах, аннулировались вместе со всеми поправками на период военного положения Королевским указом тысячелетней давности. Приехали. И теперь я собирался… Даже не знаю. Похищать мою Ассоль? Да хотя бы убедиться, что с ней все в порядке. Просто увидеть её. Я вытёр слёзы и попытался успокоиться и подумать. Надо было проникнуть в лабораторию. Но как? Дверь была не только запломбирована – на неё ещё и цепи навесили. Драпаньян перестал меня успокаивать – понял, что это действует с обратным эффектом (он уже полюбовался на Арарата в классической истерике, когда ещё в гостинице пытался ободрить меня фразами типа «По крайней мере, мы должны надеяться, что с ней там хорошо обращаются»). Он стоял и ждал, что я придумаю. И я вдруг придумал. – Помнишь, ты помог мне тогда перекинуться в осу? – сказал я ему. Драпаньян без тени удивления или непонимания кивнул. Он уже знал, что это было. И, насколько я понял, знал, как это сделать снова. Он быстро учился использовать свои возможности (или обретать новые). Мы нашли щель. Мы прикинули размер осы. – Комар пролезет, – сказал я Драпаньяну. – Будет комар, – кивнул он. И помог мне перекинуться. В маленького такого, чахлого кровопийцу с изогнутым жалом, пустым полупрозрачным брюшком и прозрачными крылышками. Щель была крохотная, но я протиснулся и полетел. И увидел накрытый частой решеткой бассейн, а за этими прутьями – воду, из которой прямо на меня глядело любимое лицо. Я перекинулся обратно и упал на скользкий кафель, подполз к краю бассейна и схватил её руку. Ассоль высунулась из воды по пояс, и мы обнялись через решётку. Я дрожал и не понимал, что нужно сказать. Я хотел сказать, чтобы она не боялась, чтобы не думала, что я её тут брошу. Что я сделаю все, чтобы её отсюда вытащить. Но я не знал, как это всё сказать так, чтобы было похоже на правду. Потому что я понятия не имел, как её спасать. Поэтому я просто обнимал её и плакал. На самом деле, получалось, что я обнимался с решеткой, а руки между прутьями мы сумели просунуть только по локоть. – Ты принёс? – вдруг зашептала Ассоль мне на ухо. – Ты ведь принёс! Давай их скорей. – Что? – не понял я. – Да флюиды! Я услышал всплеск – это она в нетерпении ударила хвостом по воде. - Сколько у тебя с собой? Есть десяток? Мне хватит, чтобы уйти… Флюиды! Как же я сразу про них не подумал! Какой я идиот! – Есть, конечно… Нам всем выдали по стандарту… Я тебе всё отдам! – Всё? А ты как отсюда выберешься? – Меня выведут… Бери, бери скорее… – У нас первым делом флюиды отняли, чтобы мы не могли в Полумрак уйти, – продолжала шептать Ассоль, пока я передавал ей весь свой запас. – Ой, тут много. Можно я подружку с собой возьму? – Бери кого хочешь… Только бы я знал, что ты – не тут, а там, где тебе хорошо. Ты в море? – Пока - в море, – подтвердила Ассоль. – Я тебя найду, когда всё закончится. – Я люблю тебя, – сообщил я с довольно идиотским выражением лица. – Это… это так мило… – ответила Ассоль. Она исчезла в лазейке Полумрака вместе с остальными пятью обитателями русалочьего бассейна. Малый лабораторный бассейн, накрытый решеткой с двумя дюжинами замков, был пуст. Вода, довольно мутная, непрозрачная, всё ещё плескалась, потревоженная хвостами удравших русалок. Я встал с колен, счастливый и виновный с ног до головы. Теперь я ещё и устроитель массового побега. Я обернулся к двери. И тут до меня дошло, что я стою в запертой лаборатории, так сказать, на месте преступления. И без единого флюида. Мне и в курицу не перекинуться… – Драпаньян, – тихо позвал я. – У меня нет флюидов. Я не могу… превратиться в комара… И тут, как тогда, в камере, во время нашей экспедиции в Беломорье, в воздухе передо мной возникло что-то вроде телеэкрана с размытыми границами, похожее на кусочек Полумрака. Я увидел руку, которая мне что-то протягивала. Я понял, что это была рука Драпаньяна. Я принял этот дар и сказал: «Благодарю тебя, Дракон». И услышал в ответ: «Быстрее выбирайся оттуда, Птичка». «Вот оно… Обмен Именами», – подумал я, пуская в ход флюиды. – «То, о чем Дос говорил… Значит, Дракон себе подыскивает союзников… А зачем? Он же Дракон! Он сам всё сможет…». Потом я оказался рядом с Драпаньяном и не успел додумать эту мысль до конца. Драпаньян паническим шепотом произнес: – Сматываемся, сюда идут! И мы, как пара карикатурных агентов 007, помчались по коридорам и лестницам к пожарному выходу. Я упал раза два, разбил колено и прикусил губу. Драпаньян оцарапал руку, когда мы вылезали в окно. Нас почти засёк вахтёр, когда мы на четвереньках проползали под окошком охраны. На нас залаяла собака, привязанная (хоть в этом повезло) к забору, огораживающему территорию... Но в целом всё прошло удачно. Мы рассказали нашим друзьям всё – но почти все. Об обмене умолчали, и я, и Драпаньян. Незачем им знать. Но Дос посмотрел на нас так, что мне показалось, будто он всё знает. Но и он ничего не сказал. Это не страшно. По крайней мере, он больше не кричит, что убьёт Дракона. Мы оставили боевой пост на целых два дня. Мы уже собирались возвращаться и опасались, чем это для нас закончится. Обнаружили там уже наше отсутствие или ещё нет? Но вернуться нам пришлось. Произошло некое событие, которое… Я даже не знаю, как к нему подступиться. Как его описать… Понимаете, мы уже были готовы вернуться в Цветник, в наш окоп… Мы стояли в номере гостиницы, которую сняли на эти два дня, и Драпаньян должен был нас вести обратно. И тут он сел прямо на пол. Полумрак, который он вызывал, так и не появился. Драпаньян сидел, раскрыв рот, и беспомощно глядя на каждого из нас по очереди, издавал какой-то странный звук, среднее между «а» и «э». – Не получается, сынок? – перепугался Спиртос. – Ничего, у нас есть флюиды. Мы тебя проведём… Ты устал, это понятно… – Нет, он не устал, – прервал его Дос. – Это какой-то фокус. Очередной. – Скажи что-нибудь, Драпаньян, – попросил я. – Э–э–э… э–э–э–э… – выдавил из себя Драпаньян. – Какого дайвера!.. – начал Дос, выходя из себя. Но тут Драпаньян (привычка у него такая) удивил нас вновь. Он вскочил и открыл вход в Полумрак размером с футбольные ворота, а затем, не дожидаясь нас, с воплем бросился туда и побежал. Переглянувшись, мы побежали за ним. Скоро мы поняли, что не возвращаемся в Цветник, на наши позиции, и что заниматься запутыванием следов придется нам самим. Не жалея флюидов (Спиртос поделился своими со мной), мы отводили наш путь от постов дозорных, и, признаюсь, не всякий раз нам это удавалось полностью. Но, наверное, дозорные делали неправильные выводы при виде трёх Мрачных мушкетёров, которые гнались по Полумрак за дико орущим четвёртым… какое значение имеет, что на нём тоже мушкетёрская форма! Возможно, дозорные решили, что так надо. По тактическим соображениям – для того, чтобы сбить с толку противника. Удивились мы ещё больше, когда узнали место, в которое нас привел из Полумрака Драпаньян – это была его комната в квартире Спиртоса. Драпаньян подошёл к своему дивану. В сумерках мы не сразу разглядели, что там кто-то лежит. Лежала Эка. В вечернем платье. В рубиновом колье и сверкающих браслетах. Нет, никакое это оказалось не колье – у неё было разорвано горло. И она была мертва. Рядом с ней сидела другая Эка – та, которую мы знали: в джинсах, кроссовках и вязаном свитере. Она смотрела на мёртвую Эку и гладила её руку. И тут до меня дошло, кто из них жив. – Я думала, повидаться с тобой, – сказала Эка ровным голосом. – Попросила Костю меня подменить при дворе. Пришла сюда, и поняла, что вас уже созвали на позиции. И чтобы мой обман не раскрылся, решила несколько дней тут побыть. Костя не в первый раз меня заменяет… Заменял… Он бы понял… И он понял, и остался… Там… За меня… Я не знаю, как она пробралась в королевский дворец… Она его принесла сюда через Полумрак, уже мёртвого. Потом увидела меня и сказала: «Всё равно считается!». И ушла. – Кто это был?– спросил Дос. – Янка Цикута, по прозвищу Миляга. Нелюдь. – ответил Драпаньян. – Она, видимо, тоже в курсе про четыре способа... – Это из-за тебя, – сказала Эка. – Из-за тебя. – Я знаю, – ответил Драпаньян. – Из-за меня. – Не хочу тебя больше видеть. Никогда. Уходи. Драпаньян попятился и без единого слова ушел в Полумрак. – Идите за ним, – сказала Эка. – Вы мне не нужны. Ко мне сейчас придут. И маску его аллегорскую уберут. Он сам не успел, остался таким вот... Как я… А вы уходите… Уходите… Мы послушались её и, как зачарованные, поспешили за Драпаньяном. Он шагал впереди, как огромная черная тень, и за спиной нам чудились очертания темных крыльев, завораживающими движениями они колыхались в багровом Полумраке, то исчезая, то вновь появляясь, как обманная тень от паруса на поверхности моря. Мы дошли до своих позиций уже без единого флюида. Драпаньян шел напролом, и нам пришлось путать следы. Как ни странно, нас не хватились – только мы оказались в окопе, запищала рация, и Дос принял новую порцию распоряжений. – Справляются, как у нас с продовольствием, – сказал он, снимая наушники. – Они даже не заметили, что нас тут не было. – У нас нет флюидов, – сказал я. – Как защищаться, если нападут из Полумрака? – Вот вам, – подал голос Драпаньян. – Берите… Сколько нужно? Мы взяли, сколько смогли – он мог дать флюидов ещё столько же. Он даже не замечал, откуда они берутся, эти флюиды. – Да и нужны ли нам флюиды, если он рядом? – спросил я Доса. – Скорее всего, нет, – ответил он. – Нас он и сам защитит. А от него никакие флюиды не спасут. В обоих случаях – не нужны. – Зачем же мы их взяли? – спросил Спиртос. – Просто ритуал. Дракон всегда кормит своих... птенцов… Или рабов… Или кто мы для него… – Дос опустил голову и задумался. – Яму лучше копать вот там, – сказал ему Драпаньян. – Метров пять на пять, скорее всего. Если я правильно помню. – Какую яму?– забеспокоился Спиртос. – Ещё одну траншею? – Нет, не траншею, – ответил Дос таким тоном, что Спиртос понял – лучше не спрашивать дальше. – Но сначала дайте мне время, – попросил Драпаньян. Нет, он не просил – он приказывал. Распоряжался. Значит так, мол, даете мне время – а потом делайте что хотите. – Слушаюсь и повинуюсь, – буркнул Дос. – Сколько времени? Дня хватит, чтобы Дозоров стало уже не два, а четыре? Или недели? – Плевать на Дозоры. Я… должен… Мне нужно её убить. Убить. Милягу. Янку Цикуту. Убить Милягу… Убить нелюдь… Драпаньян бормотал, как бы подбирая – какое сочетание больше подходит для момента. Потом он перешел снова на размеры ямы. Сказал, что поможет нам копать. Потом сказал, лучше не копать, а взять серебряную шпагу у Пётра Георгиевича – что он знает, у него есть такая шпага, что капитан сам говорил про неё. Потом сказал, что наверное, шпагу конфисковали, а самого Блада – изолировали. Потом спросил у Доса, можно ли заменить серебряное копье серебряной шпагой, а когда тот не ответил, спросил у Спиртоса, из какого металла сделаны наши мушкетёрские шпаги. Спиртос задумался, посмотрел на меня, пожал плечами и вздохнул. Потом Драпаньян сказал, что можно и восемь тазиков с водкой использовать – напоить Дракона и отрубить ему, спящему, все головы. Потом сказал, что насколько он помнит, он перекидывается в одноголового Дракона и на тазиках с водкой можно сэкономить. Это его очень рассмешило. Он всё повторял: «на целых семь тазиков меньше!», пока не расплакался. Тогда мы подошли, и Спиртос обнял его, прижав к своей медвежьей груди, а Дос сказал: «Пойдём, Драпаньян, прикончим эту тварь!». И ещё он добавил пару слов, которые я не привожу, так как сам не верю, что услышал их от Доса. И мы снова бросили наш пост и вошли в Полумрак. Там, в Полумраке, и скрывалась Миляга. Поэтому её не могли найти. Ей явно помогли – не обошлось без покровительства кого-то из сильных мира сего. Исходя из наших наблюдений, изложенных в моем повествовании – это был Завуалье. Мы долго плутали в Полумраке – и мы её нашли. Мы загнали её в угол – если так можно назвать то место в Полумраке, где она упала навзничь, корчась от боли. Ей было больно от того, что она понимала – ей не спастись. Таковы все нелюди. Она сразу разглядела, что конец её близок – но превозмогая боль от осознания этого, она засмеялась, и была бы прекрасна, если бы все это происходило в реале. Но тут, в Полумраке, она была собой – нелюдью, с черными кожистыми крыльями и чешуей. Драпаньян не стал принимать облик Дракона. Он просто протянул руку – и открыл Миляге свое сердце, даря ей всё то, что было в нём светлого. Как совсем недавно протягивал он нам ладонь с флюидами, теперь с его ладони тянулись к дрожащей Янке Цикуте вся его любовь, вся его боль и все вопросы, которые для него оставались без ответов. Она принимала этот непосильный дар и на наших глазах уходила все дальше и дальше в Смерть. Мы видели, как потухли ее глаза, когда Цикута приняла в дар воспоминание о первом поцелуе. Потом сердце её стало биться все тише и тише – с каждым «люблю», сказанным когда-то только ради неё одной. Дыхание нелюди оборвалось, когда она получила назад все свои вздохи, весь смех – которым они смеялись вдвоем над шутками собственного изобретения, все глупое хихиканье, все взрывы хохота, все обещающие завтрашнюю встречу улыбки, каждое произнесенное имя – «Драпаньян», все обиженные взгляды, все случайные прикосновения, все ароматы кофе и яблок, лимона и зубной пасты, накрахмаленных наволочек и разлившихся в сумочке духов, зачитанных книжек и завалявшегося в буфете печенья… Потом её сердце стукнуло в последний раз и затихло навсегда. – Ты убил её, Дракон, – сказал Дос. – Да, мне удалось, Лёд, - ответил Драпаньян. – И, знаешь, мне было так же больно, как ей. Просто я остался жив. – Так всегда, Дракон, когда убиваешь. Я когда-то тоже пытался - заточив ее в глыбу льда. Я сам стал ледником. Но все ледники в конце концов тают, даже если в них превращается Мрачный. – Я знаю, Лёд. Мы стояли вокруг мертвого тела и смотрели друг на друга. Так нас и нашли Хмурые гвардейцы. Арест отложили на после войны. Отправили под конвоем обратно в наш Цветник. Мы уселись возле Драпаньяна и стали ждать, что он скажет. Он молчал-молчал, потом сказал: – Я никогда раньше не убивал. И добавил через несколько секунд молчания: – Надеюсь, вы успеете меня остановить. В груди у Спиртоса заворочался медведь и прорычал – «Успеем!», Дос тоже ощутил в себе ледяную глыбу – она повернулась и дала понять, что Дракон будет остановлен. Я же никак не мог понять, что за глупое чириканье у меня в горле. А потом понял – и успокоился. – Сюда идёт Хмурый, – сказал я друзьям. – Он идёт через Полумрак. Потом я сказал: – У него серебряная шпага. Он идёт на Дракона. Он уже близко. Дос вскочил на ноги и выхватил шпагу из ножен: – Не бойся, я никому не дам убить тебя, – сказал он Драпаньяну. – Я сам тебя убью. Но встал в позицию, чтобы защищать Драпаньяна. Спиртос ничего не сказал, потому что уже перекинулся в медведя. В моем мозгу метались какие-то дикие мысли, объединенные одной – "Что делать? Что же делать?". Когда очертания Хмурого уже просматривались в открывшемся Полумраке, я кинулся к Драпаньяну и вырубил его ударом в челюсть.