Хозяин для двух слуг

Высоко над ветвями деревьев, под покровом ночи и листвы, парил, пританцовывая, Клод Фаустус. Мановение руки, призрачное движение пальцев – и на территорию храма невидимым кружевом ложилась сплетаемая им паутина. Три помощника секретаря, по сути своей обособленные части его тела, в этот момент заманивали подальше от церкви отца Бенедикта, нападая на монахов и распространяя скверну. Без серьезного урона – таков был приказ юного графа. С земли, из центра святого круга, за Клодом наблюдал Себастьян. Наблюдал с равнодушным, пустым лицом, однако тень его подрагивала и менялась. Мрачная и гнетущая – она, расползаясь, росла, перешептывалась тысячами голосов поглощенных душ, медленно, но верно очерчивая границы святого круга. Безразличным взглядом Себастьян наблюдал за излишне довольным Фаустусом. Причиной хорошего настроения Клода мог стать лишь их господин. Но Себастьян не ревновал – демону это чуждо. Из всех человеческих эмоций им близки лишь страсть да жадность – непомерные, ненасытные. Ради утоления голода демон мог прекрасно сыграть и в любовь, и в верность, и в бескорыстную заботу. Но стоило контрактору поддаться иллюзиям, уступить, поверить и полюбить, как демон терял интерес, и, опорочив душу, безжалостно и глумливо ее поглощал. Себастьян не рассчитывал служить Сиэлю Фантомхайву долго, даже по человеческим меркам не рассчитывал. Дети сдавались быстро и легко, но юный граф удивил его и продолжал удивлять снова и снова. Мелкий засранец, давший ему имя собаки; дитя с острым, изворотливым умом, с чистой, непримиримой гордостью, хрупкий и беззащитный, жестокий и справедливый – все это и даже больше был и есть Сиэль Фантомхайв! Себастьян достиг небывалых высот в искусстве взращивания идеальной души, раскрывая в ней самые потаенные уголки, аккуратно счищая сомнения и слабость, ювелирно изменяя помыслы, играя на желаниях, страхах и принципах. Он делал все это, но даже в этом его юный господин не нуждался. Сиэль Фантомхайв сам отвернулся от света, шагая во тьму с гордо поднятой головой. Как не любить эту душу! Хотя, конечно, демоны не способны на любовь. И на ревность. Они устроены иначе. В их распоряжении лишь страсть и жадность. И Себастьян страстно хотел своего юного господина, и он не желал делить его, отдавать ни крупицы дыхания, взгляда, слова или прикосновения. Себастьян Микаэлис не любил и не ревновал. Он был демоном. … После ухода Клода Сиэль отбросил всякие мысли о сне. Одевшись, мальчик украдкой вышел в темный, едва различимый коридор. Фонаря, увы, ему не оставили. Исследовав маленькую церквушку, Сиэль утвердился в своем первом впечатлении об этом месте: оно было давно заброшено, и лишь несколько монахов поддерживали здесь жизнь. Увы, включая отца Бенедикта – мастера-экзорциста, понаставившего вокруг антидемонических ловушек. В своем изучении юный граф, отыскав лампу, решился спуститься в подвал. Это было сухое, большое помещение с массивными старыми стеллажами вдоль стен, в большинстве своем хранившие рухлядь: старую мебель, посуду, несколько бочек с вином и соленьями, если верить запаху. Окинув обстановку брезгливым взглядом, Сиэль обратил внимание на две двери. За одной из них оказалась библиотека. Крохотная коморка с полками до потолка. Книги покрывал толстый слой пыли, и едва ли сюда часто захаживали. Просмотрев корешки некоторых томов, Сиэль хмыкнул – исключительно религиозная тематика. Вторая дверь была заперта. Однако ключ, после небольшого поиска, обнаружился на гвозде, вбитом в стену на уровне замочной скважины. Удобно. Переступив порог, Сиэль очутился в узком коридоре, что заканчивался шагов через десять еще одной дверью. Подойдя к ней, юный граф разглядел на поверхности старого дерева метку. Кто-то выжег здесь пентаграмму, заключенную в круге, со множеством мелких, непонятных символов. Все это очень напоминало печать договора с демоном. Сиэль колебался недолго, но едва он притронулся к дверной ручке, как правый глаз и язык прошило острой болью, исчезнувшей раньше, чем он успел на нее среагировать. С тихим скрипом дверь приоткрылась. За ней была комната, чуть больше кельи, в которую поселили графа, такая же пустая, с одной кроватью у противоположной стены. А на кровати лежал… человек. Все его тело покрывали бинты: руки и ноги вплоть до кончиков пальцев, туловище, шея, голова, и даже глаза были скрыты. В смятении Сиэль переступил порог комнаты. - Он не придет, отец Бенедикт, - вдруг заговорил человек, - не придет. Хватит уже. Голос его был слаб и глух; и надломлен, и полон такой страшной тоски, что Сиэль отшатнулся, будто его могло ранить. Это был взрослый мужчина, иностранец. Он прекрасно говорил по-английски, но в его речи можно было различить акцент. Немецкий, как предположил Сиэль. Но что делал этот человек здесь и в таком состоянии? И, что более важно, за дверью с магическим символом? В церкви! - Отец Бенедикт? Сиэлю нужны были ответы. - Нет. Человек повернул к нему голову – полностью скрытую бинтами. Видел ли он что-то через них? - Мефистофель? – страх и радость вспыхнули в этом безжизненном голосе. Вспыхнули и угасли. – Нет, конечно, нет. - Меня зовут Финни, - осторожно представился Сиэль. – Что Вы здесь делаете, в этом подвале? Мужчина молчал долгую минуту, отвернулся от мальчика, вновь незримо уставившись в потолок. - Замаливаю свои грехи без надежды на спасение, дитя. - Что Вы сделали? - спрашивая, Сиэль уже догадывался, каков будет ответ. - «Вот, все, что у него, в твоей руке; только на него не простирай руки твоей, - забормотал мужчина. – Вот, он в руке твоей, только душу его сбереги… только душу его сбереги… только душу… Возьми его жизнь, но не трогай его душу!» Не без труда Сиэль узнал эти строки из Библии: Послание от Иакова. В нем рассказывалось о том, как Бог позволил Дьяволу искушать человека, но лишь на определенных правилах. Сначала Дьявол забрал у верующего имущество и семью, но не тронул его самого; затем пришел удар по самому верующему, но по воле Бога Дьявол сохранил ему жизнь; и под конец у человека была отобрана жизнь. Верующий умер, но душа его была спасена. - Вы продали душу демону? – спросил Сиэль прямо. Мужчина едва ли его слышал. Снова и снова он бормотал слова из Святого Писания, перемежевая отрывки с молитвами о спасении души. Он исступленно каялся и просил прощения, проклинал Мефистофеля и оплакивал семью. Жалкое зрелище. Как понял Сиэль из того, что услышал, этот человек заключил сделку с демоном, которого прозвал Мефистофелем. И пожелал он бессмертие. Казалось бы, в чем выгода для демона, если нельзя забрать душу? Мужчине стоило подумать об этом до сделки. За бессмертие ему все же пришлось заплатить, но не своей душой, а чужими. Более того, Мефистофель, явно решив наказать своего контрактора за глупую попытку перехитрить демона, обрек его на судьбу хуже смерти: ради того, чтобы продлить жизнь этому человеку, он забирал души его близких. Любимая жена, единственный сын, сестры, друзья и товарищи – все они, один за другим, гибли от руки Мефистофеля на протяжении сорока лет. После смерти сына мужчина попытался покончить с собой. Но, умерев, ожил. А у старшей сестры, рыдавшей над ним от счастья, вдруг остановилось сердце. На все мольбы и просьбы, проклятия и попытки освободиться от договора со стороны мужчины Мефистофель лишь посмеивался. - Отец Бенедикт сказал мне, что если уничтожить метку договора на теле контрактора, Вы освободитесь, - бессовестно соврал Сиэль ради новой информации. - Дитя! – сорвался мужчина на слабый возглас. – Я сотни раз пронзал свое сердце ножом! Я поджег себя, и теперь посмотри: от меня мало, что осталось, но я жив! И эта богомерзкая метка, вечное напоминание моего греха, живет на моем теле! Нельзя освободиться так просто! О, если бы отцу Бенедикту удалось задуманное! - «Задуманное»? Человек вновь повернулся к Сиэлю, и мальчик почувствовал на себе тяжелый, одержимый взгляд. - Если бы он поймал Мефистофеля, то моей смерти было бы достаточно для его изгнания. «Вот, он в руке твоей, только душу его сбереги. Возьми его жизнь, но не трогай его душу!»