Иван Царевич и Серый Волк

      К вечеру они действительно подошли к подножию гор, которые теперь возвышались над ними зловещей громадой. Фэлкон поджал губы. Так оно и есть, они смогут преодолеть их только за неделю. Это самый меньший срок.       — Я должен успеть раньше своих братьев… — пробормотал он себе под нос.       — Твои братья это место никогда не найдут. А если найдут, никогда не смогут взять то, что нужно тебе, — раздался спокойный, уверенный голос Аллина рядом.       — Почему это?       — Дворец неприступен. Заколдован. Зачарован. Сокрыт. Магия, волшебство, чары. Там слишком много всего понапичкано, — ответил Аллин тихо.       — Откуда ты все это знаешь?       Волк повел плечами и вильнул хвостом, но отвечать не стал. Начал взбираться по склону, ловко перепрыгивая с камня на камень и избегая обманчивых уступов, которые могли утянуть вниз.       Фэлкон последовал за ним, взбираясь по тем же камням, что и волк. В молчании они некоторое время упорно продвигались вперед. Наконец принц не выдержал и спросил:       — Если это место такое сокрытое и зачарованное, откуда ты знаешь, как в него попасть, и как ты раньше смог здесь побывать?       — Вот ведь любопытный, — проворчал себе под нос Аллин, демонстрируя лицевой части принца свой пышный хвост. — Почему бы тебе просто не быть мне благодарным за оказываемую помощь и не следовать молча за мной?       Фэлкон промолчал и в течение следующих двух часов не сказал ни слова.       Ночью они сделали привал в какой-то пещере.       Принц развел костер и сел возле него, чтобы погреться. Ночью в горах было холодно и зловеще завывал ветер. Дров найти в горах конечно же было почти невозможно, так что слабое пламя согревало только руки. А учитывая, что на принце кроме тонкой льняной рубашки и бридж для верховой езды одежды не осталось, у него зуб на зуб не попадал. Меж тем Аллин спокойно наблюдал за пламенем, которое отражалось в его голубых глазах, согреваемый своим густым теплым серым мехом. Он положил голову на скрещенные лапы, по своему обыкновению, и прикрыл глаза тяжелыми веками. Плясавшее в них пламя завораживало. Фэлкон, почти загипнотизированный, начал погружаться в дрему, все еще ежась от холода и обхватив себя руками.       Он сам не заметил, как уснул и когда, но почувствовал теплое прикосновение густого меха к своему боку. С благодарностью зарывшись в него, принц наконец погрузился в спокойный безмятежный сон.       Разбудили принца первые лучи предрассветного солнца и… мокрый нос. Это уже становилось их маленькой традицией.       — Я встаю, — вяло отмахиваясь, по своему обыкновению, проворчал Фэлкон.       Волк отстал.       Он сел, с трудом продрав глаза.       — Ну и соня же ты, принц! — добродушно произнес Аллин. — А спишь-то как сладко…       Он мечтательно зажмурился.       Фэлкон покосился на него с неприязнью.       — Пасть захлопни, серятина, — пробубнил он, вставая и потягиваясь.       Аллин ничуть не обиделся.       — Я уже сходил на разведку и посмотрел, не заросли ли те тропы, по которым можно пробраться ко дворцу, — сообщил он, пребывая, впрочем, как обычно, в прекрасном расположении духа. — Дальше ущелий не так много, можно идти спокойно. День сегодня будет теплый, но к вечеру может пойти дождь, так что нам лучше дотемна найти какую-нибудь пещеру.       Аллин повел носом, и направился к выходу из их укрытия. Фэлкон давно уже перестал удивляться познаниям волка в самых неожиданных областях. А уж в метеорологии звери наверняка смыслили получше, чем люди.       Он пошел вслед за своим серым спутником. Они шли по достаточно широкой тропинке, Аллин фальшивым хриплым соло запел какую-то походную песенку, то и дело, убегая вперед, чтобы половить горных бабочек. Через полчаса такого «концерта» у принца разболелась голова.       — Эй, серый! — окликнул он.       — М-м-м? — Волк довольно обернулся.       — Сделай мне одно одолжение: заткнись, а? — вежливо попросил принц. Голова кружилась немилосердно, а раны, полученные в драке с разбойниками, саднили и ныли. Он чувствовал, что вот-вот и потеряет сознание. И песенка Аллина тому только способствовала.       Как ни странно волк послушно замолчал. Через некоторое время он спокойно заметил:       — Я вижу впереди горный ручеек. И полянку с хилым деревцем. Можем сделать там привал, и я поймаю чего-нибудь нам на обед.       — Нам надо идти, — отрезал Фэлкон слабеющим голосом.       Солнце пекло немилосердно. Кто сказал, что в горах холодно? Ни черта подобного, только по ночам!       — Мы успеем, Фэлкон, — подбежав к нему и заглянув в глаза, заверил волк.       Принц скривился. Когда волк вот так заглядывал ему в лицо своими необыкновенными голубыми и совсем человеческими глазами, он ощущал себя как-то странно. Словно ему заглядывали в душу. Не тем взглядом, что выворачивает ее наизнанку, а ненавязчиво так, осторожно, но настойчиво и аккуратно. Словно в гости зашел и скромненько уселся на диванчик, насвистывая песенку.       — Ладно, ладно, сделаем привал, — быстро ответил Фэлкон, отводя взгляд.       Ну что за напасть?! Как, ну вот как могли сочетаться в этих удивительных голубых глазах детская наивность и взрослая мудрость?!       — То-то же, — пробурчал Аллин, рысцой направляясь к намеченной поляне.       Фэлкон без сил повалился на траву, не желая признаваться даже самому себе, что в глубине души он очень благодарен своему спутнику за проявленную деликатность. Никогда бы он не признался, что вот-вот упадет в обморок и вообще идет из последних сил. Но волк, на то он и зверь, понял сам.       — Лежи, вояка, — пробормотал Аллин. — Я пойду поищу нам чего-нибудь на обед.       Фэлкон лишь закрыл глаза. Ему было стыдно признавать, но в последнее время он от охоты отлынивал, и пропитание для них в основном добывал Аллин. Он забылся тревожным сном, пока волк охотился. Этому прохиндею он был уже обязан своей жизнью и комфортом и честью… Всего за какие-то несколько недель. И какой он после этого сын короля? Эх… Быть обязанным жизнью даже не человеку, а животному, пускай и говорящему… Это никак не укладывалось в сознании принца и не давало ему покоя. Хотя он абсолютно не задумывался над тем, что нисколько бы не возмущался, окажись он обязан жизнью ну, скажем, своему боевому, но, увы, сожранному Аллином коню или верному охотничьему псу.       Проснулся юноша от чьего-то сопения рядом. Огромный зверь тихонько ворчал и обнюхивал его, а через какое-то мгновение Фэлкон ощутил на щеке мокрый шершавый язык.       — Аллин, отвали, — пробормотал он по привычке.       В ответ грозное рычание. Солнце, бьющее в глаза, вдруг померкло. Фэлкон открыл глаза. Над ним нависала огромная тень. Тень пещерного медведя.