ИЗМЕНИТЬ НЕЛЬЗЯ ПРИНЯТЬ

Виктор с трудом заставил себя выплыть из тягостных раздумий и осмотреться. Небольшая комната, просто и функционально обставленная: в углу - деревянная кровать на низких изогнутых ножках, застеленная черным покрывалом с тонким узором серебристых нитей; к ней примыкала невысокая пузатая тумбочка, на которой лежала какая-то книга. Большое окно, у которого стоял орехового цвета письменный стол с множеством ящиков, было завешено легким прозрачным тюлем, по которому в хаотичном порядке были вышиты блестящие серебристые цветы; рядом – стул, обтянутый темно-коричневой кожей. У другой стены расположился высокий платяной шкаф, дверцы которого были украшены резьбой. Стены комнаты были покрыты темно-серой тканью, похожей на атлас, по которой шла витиеватая серебристая вышивка, сделанная тонкой металлической нитью. Потолок отделан широкими деревянными панелями и своим цветом напоминал предгрозовое небо. С потолка, словно сталактиты, свисали прозрачные трубки-проводники, перекрученные между собой в замысловатые фигуры, - своеобразные «люстры» шерхаинов. На единственной свободной стене висели три больших деревянных полки, заставленные книгами. В общем, помещение напоминало комнату подростка – не хватало лишь постеров на стенах - или, скорее, студента, кем и являлся Шанхар. Юный шерри-дан заканчивал обучение по специальности архитектор. Этот учебный год был заключительным. Система образования на Шерханаре несколько отличалась от земной. Обучение начиналось с пятнадцатилетнего возраста и длилось пять лет. За это время шерри и шеры проходили основы, что-то сродни школьному образованию на Земле. После этого шло разделение на группы по выбранным специальностям, и шерхаины продолжали обучение уже выбранной профессии, которое длилось десять лет. В тридцать лет шерхаин заканчивал обучение и считался совершеннолетним – именно в этом возрасте, плюс-минус год-два, проявлялась вязь на щеке как у шеров, так и у шерри. Эти пятнадцать лет обучения являлись обязательными для всех, своеобразной базой для начала взрослой жизни. Благодаря этому любой шерхаин мог выбрать себе сферу будущей деятельности и быть востребованным в обществе специалистом. Но часто для выбранной профессии было недостаточно лишь обязательного образования. Например, чтобы стать врачом, необходимо было медицинское образование, а вот для того, чтобы преподавать медицину, нужно было получить еще и педагогическое; если шерхаин желал стать не просто медиком, а, к примеру, ученым, то добавлялось техническое; Стражи Жизни имели медицинское и юридическое образование, не считая силовой подготовки, и так далее. Каждое последующее обучение дополнительной специальности длилось уже не десять лет, а пять. Никто не ограничивал шерхаинов в знаниях. Можно было обучаться сколько угодно душе, было бы желание. Тем более что продолжительность жизни шерхаинов позволяла тратить время на самосовершенствование, ведь в тридцать они только становились совершеннолетними, а вот прожить могли лет этак до четырехсот. Казалось бы, это очень много в соотношении с жизнью человека, но, однако, не идет ни в какое сравнение с тем, что было до Великой Войны. Тогда, когда шерхаинам была доступна магия, и тысяча лет не была пределом. Теперь же раса словно лишилась какого-то внутреннего жизненного генератора, обеспечивающего долголетие. Но за все, как известно, надо платить. Почему Шанхар выбрал профессию архитектор – Виктор так и не понял. Семья Раннару была далека от этой сферы деятельности. Отец-шер когда-то давно работал сталеваром, а лет так двадцать назад открыл собственную мастерскую по ремонту шурхранов. Шерри-дан Раннару преподавал начальное пятилетнее образование в школе для шерри. Старший брат получил горно-техническое образование, а средний работал на заводе по изготовлению шурхранов. Кроме того, Шанхар и сам не питал особой тяги к выбранной специальности. Просто, как это часто бывает и у людей, не имел определенной цели в жизни, вот и ткнул пальцем в небо. Хотя учился прилежно – с этим не поспоришь. Не сказать, чтобы Шанхар был пустышкой, этакой «балалайкой», совсем нет. Скорее, он был избалован излишним вниманием со стороны семьи. Безотказность, с которой он получал желаемое, не прилагая к этому абсолютно никаких усилий, сыграла свою роль в формировании его как личности. Он не привык чего-то добиваться, чего-то планировать самостоятельно в своей жизни, живя одним днем. Поздний ребенок, тем более шерри - было вполне объяснимо желание близких сделать его жизнь похожей на сказку. Однако Шанхар был далеко не глуп, что позволяло ему усваивать знания, иначе дело было бы совсем плохо. Что делать с этими знаниями, которые получил Шанхар, Виктор не знал. Все, чему обучался юный шерри, сохранилось в памяти, но вот применить эти знания на практике Морозов, конечно, мог бы… при желании. Однако, как и сам Шанхар, не имел подобной тяги. Тем более что Виктор, в отличие от юного шерри-дана, был уже зрелой сформировавшейся личностью, устоявшейся, самодостаточной, хоть по возрасту они и были ровесниками. Он знал, что он хочет от жизни, у него была профессия, которая ему нравилась. Он любил то, чем занимался. И вот так ломать себя, подстраиваясь под изменившиеся обстоятельства, занимаясь нелюбимым делом, очень не хотелось. Хотя он надеялся, что и не придется – Виктор не собирался задерживаться в этом мире надолго. Морозов бросил взгляд на полки, хотя прекрасно знал, что в тех книгах, что там стояли, он не найдет ответ на свой вопрос. Что ж, придется прошерстить библиотеку. А пока следовало привести себя в порядок: он так спешил покинуть Центр, что не стал тратить время на душ, лишь переоделся. Теперь же нестерпимо хотелось смыть с себя больничный запах и избавиться от казенной одежды. Виктор открыл шкаф и выбрал простые черные брюки и серую футболку с длинными рукавами. Несколько подростковый стиль, но все же лучше вычурных нарядов с вышивкой, которыми, в основном, и был забит шкаф. Бросив одежду на кровать, он направился в небольшую душевую, дверь в которую располагалась около шкафа. Помещение разительно отличалось от подобного же, но безликого в Центре. Пол, стены и потолок были отделаны голубой керамикой с белыми, немного размытыми разводами. Светлый цвет потолка плавно перетекал в более темный, и пол душевой имел насыщенный синий цвет. В углу располагался унитаз, рядом – раковина – все из того же металла, похожего на хром. Над раковиной висело прямоугольное зеркало, рядом с которым крепился небольшой шкаф со всем тем, что необходимо каждому уважающему себя шерхаину при приеме водных процедур и не только. Напротив унитаза, в углу, стояла корзина для белья. Над ней висела полка с чистыми полотенцами. Тонкая перегородка из легкого металла с дверью-купе отделяла от общей зоны, собственно, сам душ. Виктор выбрал экстракт мыльного корня, мочалку и, сбросив одежду в корзину для белья, скрылся за дверью-купе. С помощью кнопок удалось быстро отрегулировать воду, и Морозов с наслаждением отдался во власть упругих теплых струй воды. Если закрыть глаза, то можно было представить, будто находишься дома, а все, что случилось за это время, - это лишь кошмарный сон, хоть и очень реалистичный. Но нет, обстоятельства, в отличие от грязи, не смоешь простой водой. Вздохнув, Виктор начал мыться. Жидкое мыло слабо пахло корицей – естественный аромат мыльного корня, потому что шерхаины не переносили резкие запахи. Поэтому мыльный корень, добываемый в лесах, просто вываривали, не добавляя в полученную массу никаких консервантов, красителей и ароматизаторов. Виктор с удовольствием вымылся, едва не забыв уделить внимание хвосту, - непривычное дополнение к телу. Он выбрался из душа, просушил волосы и хвост и принялся вновь рассматривать себя в зеркало. Мало что изменилось, конечно, но теперь, по крайней мере, можно было рассмотреть цвет волос – они оказались такого же золотистого оттенка, как у отца-шера. Вкупе с темными глазами и коричневыми ушами это смотрелось необычно. Сзади волосы достигали лопаток, а спереди обрамляли лицо неровными прядями. На лоб падала косая челка, немного прикрывая глаза. Хвост, тщательно вымытый и причесанный, распушился и блестел, словно золотистая атласная лента. В общем, слишком непривычно, слишком тонко и невесомо, слишком хрупко и беспомощно, слишком… по-мальчишески, что ли. Всего «слишком» и оттого нереально. Виктор покинул душевую и принялся одеваться. Одежда оказалась очень удобной: мягкая, она приятно ощущалась на теле. С хвостом тоже никаких проблем не возникло: сзади не было дырки, через которую приходилось бы просовывать его. От пояса вниз по шву проходил небольшой разрез, который скреплялся незаметными металлическими крючками, и ткань просто обтекала пушистую конечность. Спереди – такая же крючочная система. Выбрав тонкие носки и мягкие кожаные туфли, Виктор покинул комнату и направился в столовую. Там его уже ждали родители. У шерхаинов, которые готовили и убирали в доме, сегодня был выходной. Точнее, шер Раннару отпустил их, чтобы лишний раз не нервировать Шанхара присутствием посторонних. Но и шер, и шерри-дан Раннару прекрасно умели готовить сами. Другое дело, что не всегда было на это время, но семья могла себе позволить нанять помощников. Готовить приходилось почти каждый день, ведь шерхаины не знали такого понятия как «холодильник», и в теплом климате Шерханара продукты быстро портились. Чтобы немного продлить срок годности продуктов и сохранить свежесть пищи, применялся кристаллический порошок, напоминающий соль, но без вкуса и запаха. Крупные кристаллы добывали во влажных темных пещерах Радужных гор, потом просто дробили и применяли по назначению. Небольшое количество порошка добавляли в жидкую пищу, а в остальных случаях продукты обрабатывали слабым водным раствором. Порошок действовал около трех дней, а затем разрушался, не оставляя после себя и следа. Тогда пища начинала портиться. Завидев накрытый стол, услышав аппетитные запахи, Виктор почувствовал, как желудок радостно встрепенулся, решив напомнить о своем существовании хозяину. Морозов был очень голоден, ведь за все время, проведенное в этом мире, он так и не ел ни разу. Все разместились за столом, и Виктор с трудом заставил себя не наброситься на еду, а соблюсти приличия. Суп был съеден в рекордные сроки, и даже не удалось разобрать, из чего он был сделан, но мясо там присутствовало в больших количествах. А вот потом, не спеша поедая какой-то поджаренный овощ, нарезанный кружочками, напоминающий баклажан, политый густой мясной подливкой, Виктор смог по достоинству оценить вкус местной пищи и почувствовать разницу. Будто бы он, городской житель, привыкший к продуктам, щедро сдобренным химией, попал в глухую деревню, живущую натуральным хозяйством. Столь непривычно было ощутить действительно естественный вкус, не перебиваемый ароматизаторами. Но больше всего понравился хлеб. На Шерханаре росло дерево, точнее, кустарник, напоминающий земной орешник. Только вот местные «орехи» были размером с кулак, и внутри находилось не твердое ядрышко, а коричневый порошок, похожий на муку. Вот из этой «муки» и пекли хлеб. Местный хлеб был цвета жареного кофе, слегка сладковатый и на вкус немного напоминал капучино с легкими нотками ванили. Запихнув в себя последний кусок так понравившегося ему хлеба, Виктор откинулся на спинку стула и не спеша потягивал ягодный морс, немного кисловатый, но прекрасно освежающий. Все время обедо-ужина прошло в молчании, но теперь, когда все насытились, было понятно, что предстоит серьезный разговор. Который и начал шер Линтар: - Шанхар, ты ничего не хочешь нам рассказать? - Что именно? – напрягся Виктор. - Малыш, не нервничай, - встрял отец-шерри. – Просто мы подумали, что, находясь в Центре, среди незнакомых людей, да еще учитывая произошедшее, ты был несколько дезориентирован и напуган. И это понятно. Но сейчас ты дома, тебе ничего не угрожает, и ты можешь нам рассказать, что случилось с тобой. - Я все рассказал, мне больше нечего добавить, - Виктор чувствовал себя школьником, оправдывающимся в кабинете директора за учиненную шалость. Хотя к данной ситуации слово «шалость» едва ли можно было применить. - Ты действительно не помнишь, почему сбежал? – уточнил шерри-дан Талари. Виктор отрицательно покачал головой. - Что ж, надеюсь, что ожидания оправдаются, и дома ты успокоишься и все вспомнишь, - задумчиво протянул отец-шер. – Не хотелось бы повторения подобного. В любом случае ты должен знать, что всегда можешь рассказать нам о том, что тебя тревожит. - Да, я знаю, - выдавил из себя Морозов. - Мы подумали, что тебе пока не следует посещать занятия, - предположил шерри-дан Талари. – Но, чтобы ты не чувствовал себя одиноко, Мираш с супругом и малышом будут часто навещать нас. А у Рамира через неделю смена заканчивается, и он целый месяц проведет дома. Виктор ничего не имел против братьев Шанхара, но подспудно чувствовал, что их присутствие будет носить не только развлекательный характер. Они будут присматривать за ним. В данном случае это было несколько обременительно. Он прекрасно понимал беспокойство супругов Раннару, ведь Шанхар их родной ребенок. И неважно, что уже повзрослевший. Для них он навсегда останется малышом, которого они любят, оберегают и за которого беспокоятся. Но вот это желание завернуть его в толстый слой ваты начинало немного напрягать Виктора, который давно уже вырос из детского возраста и привык заботиться о себе самостоятельно. Его родители, что остались на Земле, перестали поддерживать отношения с сыном, узнав о его ориентации. Поэтому такая непривычная забота начинала давить. Но и обижать своим недовольством никого не хотелось, поэтому Виктор попытался мягко отвертеться от навязчивой опеки: - А как же работа Мираша? - Он будет приходить вечером и забирать от нас Шилана с малышом. Шилан же может целый день проводить здесь. Мы уже разговаривали с ними на эту тему, и Шилан не против составить тебе компанию, - пояснил шер-отец. Еще одна особенность, появившаяся у шерхаинов после Великой Войны. Если раньше создать энергетический кокон можно было в любое время, то сейчас словно сама природа подстраховала шерхаинов. Первый кокон создавался в момент первого слияния пары, то есть, фактически в первую брачную ночь. Тогда же появлялась и татуировка-двойник на лице, знаменуя супружество. Таким образом была гарантия того, что семья не останется бездетной в случае внезапного нападения на супруга-шерри и утраты им способности к созданию кокона. А в случае непредвиденной смерти одного из супругов оставшийся отец не будет одинок. Мираш и Шилан закрепили свою связь чуть больше года назад, создав кокон, который питал энергией их общего ребенка в течение полугода. Кокон истончился и растаял, отдав всю энергию маленькому шерхаину, и сейчас малышу-шеру было восемь месяцев. - А Шилану будет удобно каждый день возить сюда ребенка? – все еще пытался выкрутиться Виктор. - Мираш будет привозить их утром на шурхране, а вечером забирать. - Не знаю, мне кажется, это лишние хлопоты, - прямо сказал Морозов. – Со мной будут шер Сарен и шер Голхир. Мне не будет скучно. Да и… я хочу побыть один и обдумать все произошедшее, - привел он последний аргумент. Воцарилось молчание. Родители размышляли над сложившейся ситуацией. С одной стороны, им не хотелось оставлять Шанхара лишь под присмотром охраны, ведь родные люди рядом – это лучшая терапия от душевных травм, иначе он может замкнуться в себе, а супруги Раннару не могли неотлучно быть с ним – работу никто не отменял. Но с другой стороны, было понятно желание юного шерри побыть в одиночестве и покое, ведь именно это родители стремились обеспечить ему, прекратив на время занятия в школе. Да, дилемма. - Хорошо, Шанхар, давай сделаем так: если ты захочешь, то сможешь съездить к Шилану сам, договорились? – предложил шер Линтар. - Да, так будет лучше, - кивнул Виктор, незаметно выдохнув. - Но завтра и Мираш, и Шилан придут тебя проведать, ты не против? Они очень волнуются, - добавил отец-шерри. - Нет, не против, наоборот, буду рад, - с явным облегчением в голосе согласился Виктор. - Ну вот и договорились. Уже поздно, ты, наверное, устал? – тревожно спросил шерри-дан Талари. - Да, пойду отдыхать. Спасибо вам. Виктор поднялся из-за стола и, улыбнувшись родителям, покинул столовую. - Спокойной ночи, Шанхар, - с опозданием донеслось вслед. Супруги Раннару явно не ожидали такого спокойствия и покладистости от своего избалованного ребенка. Направляясь к лестнице, ведущей на второй этаж, Виктор увидел шера Сарена и шера Голхира. Телохранители расположились на диване и о чем-то тихо переговаривались. Заметив юного шерри-дана, оба поднялись и подошли к нему. Более старший Сарен со светлыми волосами, ушами и хвостом и рыжий Голхир, – оба высокие и широкоплечие, одетые в черные кожаные брюки и безрукавки, со множеством ремней для крепления оружия, – они возвышались над невысоким шерри-даном как непробиваемая стена. - Шанхар, как ты? – заговорил шер Сарен, внимательно вглядываясь в лицо Виктора. - Все нормально, правда, - слегка улыбнулся Морозов, стараясь успокоить настороженных шеров. – Я хотел извиниться перед вами, из-за меня у вас были неприятности, ведь так? - Тебе не надо беспокоиться насчет этого, - покачал головой старший телохранитель. – Это наша ошибка. Мы слишком расслабились рядом с тобой, забыли об осторожности – это непростительно. Впредь мы будем внимательнее. Виктор натянуто улыбнулся, почувствовав, как захлопнулась ловушка. Слабо кивнув, он поднялся по лестнице и скрылся в своей комнате. Лежа на кровати и всматриваясь в полумрак комнаты, он слышал, как в коридоре, за дверью его комнаты, тихо шуршат страницы книги, которую читал телохранитель.