Heaven Help Us

Вечно кипящая и кропотливая работа муравейника нашей редакции завершилась удачным выпуском нового журнала. Сотрудники, как кроты, выползали из своих душных, как на подбор серых кабинетов, образуя в холле галдящую бесформенную толпу. Позже мужчины уже сливались в одно большое бело-черное пятно благодаря своей офисной одежде, и лишь изредка это пятно разбавлялось однотонными платьями женщин, которые так же не отличались какой-либо пестротой или смелостью в образе. С точки зрения профессионала, я решил, что моя клетчатая рубашка сильно испортит строгую композицию цветов наблюдаемой мною картины, поэтому я просто остался стоять в стороне. По правде говоря, имела место и другая причина: мне довелось проработать в коллективе чуть больше месяца, а я еще не до конца познакомился со всеми сотрудниками нашего издательства. И именно поэтому на таких летучках кровь в моих ногах густела до состояния бетона, а взгляд застывал в отрешенности. Возможно, я все еще чувствовал, что мне здесь не место. Конечно, кто-то пытается со мной подружиться, как это делают Джамия, Алисия, Рэй или Майки, но в основном я вижу лишь безмолвные неприязнь и недоверие, и лишь только Молко при любой подходящей возможности демонстрирует их с отборной прямолинейностью. Даже сам Нью-Йорк, кажется, тоже пытался вытеснить меня сегодня: солнце плавило стекла высотных зданий, асфальт грозился задымиться и забурлить грязно-серой кашей, воздух, словно горячий жир, стекал густыми струями на землю, от чего, поглядев в окно, можно было подумать, что он осязаем. Сейчас Брайан незатейливо припарковался возле стены, прямо возле меня, и глядел в пространство с таким же безынициативным взглядом. Он игнорировал мое присутствие уже несколько дней, но сейчас, то ли от удушливой жары, плавящей мозг, как мороженое, то ли от скуки, решил все-таки обратиться напрямую ко мне: — Это стадо оскорбляет взгляд профессионального стилиста. Я уже молчу о том, что в такую жару одеваться в плотную ткань крайне глупо. Я сначала несколько раз повертел головой, дабы удостовериться, что Брайан говорит со мной, а не с кем-то еще. Как выяснилось, сказанное было адресовано мне. — А мне нравится композиция, — сказал я, жестом изобразив рамочку из пальцев и увлеченно, оценивающе взглянув сквозь нее, — как гармонируют цвета. А какой контраст бело-серых стен и потных тел! Молко неожиданно увалился мне на плечо и тоже устремил усталый взгляд сквозь мою «рамочку». — Ну, если убрать растекшееся по полотну грязное людское пятно, то вполне получится знаменитая картина Сальвадора Дали. Наконец, Майки привлек внимание сотрудников: — Господа. Коллеги. В последние полгода мы делаем хорошие успехи. Журналы расхватывают как горячие пирожки. Хотя, сегодня вряд ли кому-то нужны горячие пирожки, — он усмехнулся и продолжил, — Я бы хотел поздравить вас с окончанием рабочего месяца. К сожалению, Джерард по кое-каким причинам сегодня не в офисе, однако, он напомнил мне, что сегодня заканчивается испытательный срок нашего нового художественного редактора. Поаплодируем ему за старания. — Джерард напомнил, — передразнил Брайан, скептически закивав и похлопав меня по плечу. Я мысленно отметил, что Майки иногда не следит за языком. Толпа аплодировала и искала меня взглядом. Я не сразу сообразил, что надо делать в такие моменты, поэтому просто помахал ладошкой, как только сотрудники обнаружили мое местонахождение. Молко заржал и послал публике воздушный поцелуй. — Ладно, похоже, Фрэнки не настроен разговаривать, — весьма точно отметил Уэй-младший, опустив глаза в свои бумаги и задумчиво почесав переносицу. Он резко вернул взгляд к толпе и коварно, вызывающе усмехнулся. — А теперь угадайте, какую сумму нам всем выплатят в качестве премии. Помещение наполнилось радостными возгласами, улыбками, аплодисментами, безудержными криками. У меня почти получилось заразиться атмосферой, но мой коллега даже в этот момент умудрился меня погасить: — А можно я тоже буду называть тебя Фрэнки?

***

Вечер. Все уже толпились возле бара. Я отошел подальше, чтобы позвонить Джерарду. — Джи, ничего не могу поделать. Меня тащат отмечать. — О, Фрэнк. Когда эти пьянки заканчивались хорошо? — Джерард не протестовал, а пытался отговорить. — Джи, ну Джамия уже уболтала меня. Я совсем немного выпью. Постараюсь поздно не приходить. — Ну… Фрэнк. — Джи, пожалуйста, — протянул я, ожидая, что он сдастся хотя бы из-за моего вымогательского тона. — Приходи тоже. — Не могу. Я сказал Майки, что заболел. Он исклюет мне зад, если узнает, что я симулирую, а ему пришлось делать за меня работу. Я сегодня лягу спать рано. Не задерживайся. Я сидел за одним столиком вместе с Джамией и Молко, который, мягко говоря, приклеился к нам банным листом. Собственно, я был не против его компании, потому что он тоже принимал участие в нашем приятельском разговоре. Музыка сегодня не была столь отвратительна, как было в прошлый раз, но это было вследствие того, что на дворе еще вечер. Самая звериная тусовка начиналась к ночи. Джамия увлеченно рассказывала о том, как в детстве ее укусила маленькая дворняжка и с тех пор ей приходится бороться с собой, чтобы не шарахаться от каждой сумочной болонки. Я хотел было рассказать о том, что у меня дома несколько собак, но разговору помешали Рэй и еще какой-то высокий тип, которого я не знал. — О, глядите. Белоснежка и два гнома. Молко громко и презренно фыркнул: — Шутник от бога! Я поддержал: — Невероятно смешная шутка! Джамия во весь голос рассмеялась, обнажив ряд ровных, белых зубов. — Ребята, но вы действительно одного роста. — Что?! — Брайан вскочил с места и с силой дернул меня встать следом. — Посмотрите на этого карапуза и на меня! С кем вы меня сравниваете? Возникло неловкое молчание, длящееся до тех пор, пока девушка снова не пустилась в хохот. Рэй отметил: — Но вы серьезно одного роста. Джамию уволокли куда-то в центр. Сначала они делали попытки утащить еще и меня, и Молко, но мы недолго разбавляли компанию нашей редакции. Да. Я все еще надеялся, что мы с коллегой сможем найти общий язык, но объединила нас лишь возможность наблюдать со стороны за танцующими парочками, отпуская над ними шуточки. Хотя, это больше было похоже на комментирование хоккейного матча. Через несколько часов алкоголь и жара разморили меня. Вокруг битком столпился народ, снова стало тошнотворно накурено, музыка становилась громче с каждым часом. Я стал терять из виду всех знакомых. Кажется, даже моя темноволосая приятельница куда-то ушла. Я даже не замечал, что Брайан умудрился задремать у меня на плече. Вот. Кажется, пора уходить, пока тут не начали проявляться все прелести бурной ночной жизни Нью-Йорка. Этот бар сейчас больше напоминал какой-то дешевый молодежный клуб, где каждый ищет, чем бы швырнуться. Я тихонько окликнул Брайана, но тут возле нашего стола возник какой-то странный, худощавый мужик с кольцом в носу. Молко сразу же воскликнул: — Боже, Марк! Сколько зим! — О, Бри. Не ожидал снова тебя встретить здесь, — странный тип присел к нам за стол. — Да еще и с парнем. — Бри? — пискляво переспросил я, на что «Бри» больно отдавил мне ногу. — Это не мой парень. Это — Фрэнки, коллега, — представил он меня незнакомцу. — Фрэнки, это — Марк. Марк протянул мне руку, и я нехотя пожал его ледяную, худую ладонь. Появление этого парня совсем не радовало меня, поэтому я уже было засобирался уходить, но подвыпивший коллега потянул меня за рукав, усадив на место. Я был не менее пьян, поэтому сил сопротивляться у меня не было. — Как насчет того, чтобы по-старинке? — подмигнул Марк. Лицо Брайана затянуло задумчивостью. Он где-то минуту обмозговывал свой ответ, после чего тихонько уточнил: — По одной? У тебя с собой? — Обижаешь. Зачем я, по-твоему, хожу в такие заведения? Тут есть на ком поживиться. Посмотри на них. — Он кинул взгляд на всбесившуюся толпу молодежи в самом центре помещения. Их танцы были больше похожи на судороги, движения были неестественны, чересчур развязны, я бы даже сказал, распутны. Моя голова заболела от одного только вида этих извращений над своим телом. — Ты хочешь, чтобы я так же слетел с катушек? — усмехнулся Молко. — Нет. Мы же оба знаем, что ты умеешь принимать в меру. — Что принимать? Это какая-то трава? — отрешенным, пьяным голосом поинтересовался я. Марк, прищурившись, поглядел на меня. — А что делать с этим ангелочком? Он нас не выдаст? — Он ничего не вспомнит. Наверное. Но лучше не давай ему это. Он не принимал никогда. У меня было такое чувство, будто я лежу под наркозом на операционном столе и лишь изредка слышу короткие фразы хирургов, решающих, что и как мне зашивать. — Брось. Ему сейчас в самый раз. Брайан развернул меня к себе, изучающе уставившись в мои помутневшие глаза. Я сощурился, дернув головой. — Нет. Не думаю. Он и так уже перебрал, — снова голос Брайана, на которого я уже практически увалился. Я услышал шаги. Надо мной кто-то наклонился, приподняв за подбородок и заставив снова посмотреть в глаза. Меня изучали серые, с красными жилками глаза Марка. Он сладко протянул заманчивую фразу, которая еще некоторое время эхом раздавалась у меня в голове: — Хочешь встряхнуться, Фрэнки? Тебе сразу станет лучше. Голова перестанет болеть. Не знаю, что произошло. Я лишь слышу музыку. Она давит на меня, как пресс, будто я стою у огромной колонки, звуковая волна которой оглушает до дрожи в ногах. Я вижу яркие вспышки света, чувствую, как руки хватаются за кого-то, но я не чувствую рук. Я не чувствую ног. Я не слышу своих мыслей. Я слышу только музыку, чьи-то крики. Я вижу расплывчатые лица людей, будто в замедленной съемке танцующих подле меня. Они пытаются за меня ухватиться. Я слышу собственное дыхание так отчетливо, будто сам на себе использую специальный слушательный аппарат. Глаза жжет, тело немеет, пошатывается. Оно не слушается меня… Я сижу на кафельном полу, ухватившись за голову. Я не соображаю, где я. Я просто выравниваю дыхание. Мне страшно. — Фрэнк, — раздался голос недалеко от меня. Я не реагирую, только продолжаю громко дышать. — Фрэнк! — Кто-то влепил мне пощечину, от чего я сразу же частично прихожу в себя. Рядом со мной на коленях сидит Брайан. Я так же, как и он, сижу на кафельном полу, подпирая собою стену. Судя по тому, что рядом со мной умывальники, — это отсек туалетной комнаты, где обычно просто моют руки. — Брайан. Боже, — с отвратительной хрипотой в голосе шептал я, — что произошло? — Фрэнк. Не переживай. Это просто была таблетка. Все хорошо. Сейчас я помогу тебе встать и провожу до дома, — виновато, однако уверенно сказал он, потянув меня за руку. Я отдернул руку. — Нет. Не провожай. Только не домой. — Я закрыл лицо руками. В моей голове стоял жуткий гул посторонних звуков, которых в природе даже не существовало. — Что такое? Почему? — Он осторожно убрал мои ладони от лица. — Он убьет меня, — не задумываясь, выпалил я. — Кто? — Молко сначала не сообразил, но потом его голос прозвучал как приговор: — Ах. Да. Джерард. — Уходи. Уходи. Не трогай меня, — в беспамятстве лепетал я, снова пытаясь закрыться руками. Я почти ничего не соображал. Только то, что мне теперь попадет. — Нет. Ты что. Я не оставлю тебя тут, — старался успокоить меня Брайан. — Слушай. Тогда переночуй у меня. — Тогда он убьет меня с особой жестокостью! — отчаянно выкрикнул я, но тут же схватился за лоб от нахлынувшей боли. — Тише. Ты чего. — Брюнет обернулся назад, окинув взглядом дверь. За ней все еще играла громкая музыка. Он снова повернулся ко мне, но я не смотрел ему в глаза. — Фрэнк, я не думаю, что Уэй такой изверг. Пойдем домой. — Как мы дойдем до моего дома? — Я даже всхлипнул, но это оттого, что голова грозилась разлететься на куски, как та самая ваза Джи. Джи… — Я вызову тебе такси, хорошо? Он помог мне подняться. Я что-то тихо промямлил, даже не соображая, обдумывал ли сказанное мой мозг. Молко тяжело вздохнул, закинув мою руку себе на плечо, помогая тем самым опереться на него. Он вытащил телефон и тихо прошептал куда-то в пространство: — Ох, Фрэнки, прости меня.