Heaven Help Us

Я открываю глаза и с невыносимым удушливым хрипом откашливаюсь, сдавлено хватая ртом отяжелевший, на вкус холодный, как океанский айсберг, воздух. Я переворачиваюсь на другой бок, безнадежно пытаясь заставить легкие работать, на что они лишь барахлят, точно старый кондиционер в машине. Как только приступ кашля прекращается, я пытаюсь поднять голову с подушки. Первая попытка не увенчалась успехом: боль от головы отдавала даже в пальцы на ногах. В глазах помутилось на добрые три секунды. Руки судорожно задрожали. Создавалось ощущение, что вчерашняя «вечеринка» проводилась не в помещении, а у меня в черепушке, только там по сей день еще кто-то тусуется. Я закрываю лицо ладонями, с головой врастая в подушку. Послышалось восторженное тявканье Ричи. Она заметила, что я зашевелился. Я впервые ловлю себя на мысли, что готов прибить собственную собаку, лишь бы только она не голосила так громко. «Джерард» — от этой мысли мои нервы сжались в маленькие ледяные комочки. Все события вчерашнего дня в моем сознании слиплись в бесформенную массу. Я не помню решительно ничего существенного. Я не помню, как так вышло, что я принял таблетку. Я не помню, почему не ушел вовремя. Я не помню, как оказался наедине с Брайаном. Я не помню, как добрался до дома. Я не помню, зачем я, черт подери, вообще поперся туда. Меня душило отвращение к самому себе. Я поднимаюсь с кровати и ковыляю умываться в ванную, хватаясь за любые предметы, способные не дать мне упасть на пол. Нужно покормить собак. Как только я открываю холодильник, за моей спиной начинает скулить Берт. Я беру в руки пачку холодного молока и бурчу — «Успокойся, сейчас я тебя покормлю». — Я уже покормил. Я резко оборачиваюсь на голос и от удивления вздрагиваю. Джерард сидит за столом, рядом с ним сидит Берт, которого он с неестественно серьезным видом чешет за ухом. Мой пес выглядит таким же напуганным, как и я. — Джерард, — в панике промямлил я, крепко сжимая в руках упаковку, — почему ты здесь? — А где мне быть? — суровым тоном бросает он. Я ловлю себя на мысли, что если сейчас не поставлю эту упаковку молока куда-нибудь, то от давления в моих руках она лопнет. Я ставлю ее на стол, не отрывая взгляда от Джи. Конечно, он сейчас устроит разборки. Он уже успел подготовить меня к этому своим видом. Черт, я даже не знаю, что ему отвечу. — И давно ты здесь? — выдавливаю я. Он, ни на секунду не переставая буравить меня взглядом, перестает чесать собаку и складывает свои бледные ладони вместе на уровне лица. — Где-то часа три. — Черт, — вырвалось у меня. Я сел за стол, чтобы ни в коем случае не показывать, как сильно меня ломает после вчерашнего. — Именно. «Черт», — сухо повторил он. На мгновение его лица коснулась кривая, вымученная улыбка. — Знаешь, что самое «чертовское»? Я не знал, что и думать. Сначала я поверил тебе и решил не перезванивать и не проверять, где ты и с кем ты. Ты ведь взрослый человек, да? С головой на плечах. Я был уверен в этом где-то до четырех утра. Потом с твоего телефона мне начал писать какой-то увалень. Я не сразу сообразил, что это просто обдолбанный Молко. Он обычно всякую сатану вытворяет, когда принимает наркоту. Я уже было хотел успокоиться. Какое мне дело, в какое дерьмо он опять влез, так? Но тут меня как током поразило. Он пишет с твоего телефона. Значит, мой милый Фрэнки в еще более ущербном состоянии. Нет. Я, конечно, успокаивал себя сначала. Но после сообщения «твой щенок сегодня будет хорошей сучкой» мне ясно представилось, что ты там вытворяешь. — Что?! Он писал с моего телефона?! — из всего сказанного я был больше всего шокирован этим. — Но… Но я ничего такого не… — Заткнись, — рявкнул он. Я вздрогнул так, словно сейчас мне выносят смертный приговор и не хотят слушать хоть что-то в оправдание. — Так вот. Конечно, я стал паниковать, ведь мне не дозвониться до тебя, а спрашивать этого ненормального, тем более в таком состоянии, не очень хорошая идея. Я собрался уже поехать туда, но вспомнил, что забыл заправить машину. Когда я пришел к тебе, ты уже был дома. Я был, мягко говоря, ошарашен твоим состоянием. Я до последнего хотел верить, что ты не опустился до наркоты. Мое дыхание участилось, а глаза стали невольно избегать осуждающего взгляда Джи. Что я еще ожидал услышать? Противнее всего, что он видел меня в таком состоянии. Он не стал будить меня. Не стал говорить со мной. Он просто ждал, пока мой мозг снова обретет способность синхронизировать мысли и слова. Но даже с этой способностью я не мог выудить ни одной связной фразы в свое оправдание. Все потому, что мне нет оправдания. — Ты так и будешь молчать? Может быть, тогда я задам тебе вопросы? — Блондин поднялся и медленным шагом направился ко мне. Я замер, в ожидании уставившись на него. Я чувствовал себя загнанным в угол оленем без рогов. Моя голова отказывалась вырабатывать ложь, поэтому я не мог даже попытаться смягчить свою вину. Я мог говорить только правду, которая плавала на поверхности, как тина в болоте. — Что. Что ты хочешь услышать от меня? — Я невольно поднялся со стула, отступая по мере того, как Джерард приближался ко мне. — Кроме того, что я принял эту дрянь, больше ничего не случилось. — Ты что, боишься меня? Я чего-то не знаю? — Его голос раздавался эхом у меня в голове по нескольку раз. Сейчас это выглядело как вызов. Я вдруг понял, что совершенно не знаю, как Джерард себя поведет, что он сделает, чего он ждет от меня. Я мысленно поставил себя на его место и понял, что убил бы за такое. Я вдруг понимаю, что мне некуда отступать, и по наивной простоте бросаюсь бежать, но Джи хватает меня за руку уже в гостиной, толкнув к стене и с силой прижав к ней спиной. Берт залаял. Блондин решил лишний раз не играть с огнем и прикрыл дверь в кухню. — Ты что, собрался убегать от меня в квартире или что? В чем был твой план?! Сигануть в окно?! — Теперь он не скрывал раздражения в своем тоне. Он прижимал меня к стене, вцепившись в мою футболку; как и тогда, когда это случилось в первый раз, я ни секунды не сомневался, что он способен ударить. — Джи. Перестань, — старался успокоить его я, как и тогда, уместив ладони на его напряженных запястьях. — Джи, я не хотел. Я хотел уйти. Клянусь, я этого не хотел. Я не помню, как это произошло. — Кто тебе дал эту дрянь? — Голос уже накалялся яростью. — Это был не Брайан. Я не знаю, кто это был. Я не помню. Не помню. — Ты идиот! — выпалил он, крепче вцепившись в мою футболку, словно давая понять, что не собирается отпускать меня, как бы я не старался. — Что ты вообще помнишь?! — Не помню я! — выкрикнул я, пытаясь вырваться. Я не мог спокойно отвечать, когда он совершенно перестает чувствовать грань. — Ничего не помню! Джерард замахивается, другой рукой продолжая держать меня. Я успеваю это только заметить, но предпринять что-то — едва ли. Только спустя несколько секунд его удар отдается невыносимой болью в голове. А ведь это только пощечина. Всего лишь пощечина, которая с его стороны равносильна самой бесчеловечной казни. Я инстинктивно хватаюсь за щеку, теперь уже находя в себе смелость взглянуть Джи в глаза. Эти, казалось, родные глаза теперь переливались самыми ядовитыми оттенками зеленого. Я заслужил? — А теперь скажи мне, — дрожащим от напряжения голосом продолжил он, — откуда это? — Он указал на что-то над моей ключицей. Я невольно подумал, что там какая-нибудь новая татуировка за ночь наколдовалась. — Что? — Я проморгался, надеясь, будто так я серьезно что-то увижу. — Фрэнк, — отвечал он с поразительной выдержкой, — это красное пятно на шее подозрительно четко напоминает засос, вот только не я его тебе оставлял. — Это аллергия на что-нибудь, — не задумываясь, ответил я. — Это аллергия на твое вранье. — Он вдруг снова дернул меня за футболку и повысил тон, а я снова инстинктивно начал вырываться, на что меня схватили за волосы, теперь уже головой прижимая к стене. Я от неожиданности и возмущения даже зашипел и зажмурился. Я чувствовал себя ужасающе беспомощным: у меня ломит каждый сустав, голова грозится растрескаться, как штукатурка в заброшенной больнице, я не могу ничего сообразить, вдобавок еще и Джерард пытается физически воздействовать на мои ответы. — Может быть, мне не стоит ничего у тебя спрашивать?! Я ведь, сука, люблю тебя, а ты так со мной поступаешь! — Он теперь уже беспричинно тянул меня за короткие прядки волос на затылке, вынуждая тем самым задирать голову и еще сильнее жмуриться. Каждое прикосновение по боли было равносильно порезу ножа. — Я не хочу верить, что ты вдобавок ко всему еще и шлюха! — Нет! — Меня бросило в дрожь. — Я не изменял тебе! Да. Я принимал наркоту. Да, твою мать, я не сдержал обещание. Да, я все равно связался с Брайаном. Да! Я понял, почему ты просил меня с ним не связываться! Я ошибся. Да! Но я никогда бы не стал тебе изменять, даже если бы был под слоновьей дозой опиума! Джи смотрел на меня в общей сложности секунд пять, будто в моих глазах прокручивалась пленка с записью вчерашнего дня. Я не мог полностью открыть глаза, потому что он все еще дергал меня за пряди и причинял боль. Я знал, что, возможно, заслужил ее. Знал, что, возможно, ее даже не достаточно, но чертовски больно, когда это делает человек, которому ты доверяешь больше, чем себе, которого ты любишь больше, чем себя. Но в миллион раз больнее то, что этот самый человек не верит тебе. — Почему я должен доверять тебе, если ты даже не помнишь, что вчера было? Где вероятность того, что сейчас ты просто не помнишь этого? — Он отпустил мои волосы, дав возможность снова опустить голову, но мне уже этого не требовалось. Я смотрел ему в глаза. — Ты серьезно думаешь, что я способен изменить? Но тогда зачем ты вообще… со мной… — Стрелки не переводи. — Джерард оскалил взгляд. — Ты просил не связываться с Бри, потому что он хорошо разбирается в людях и подмечает до ужаса отвратительную правду вслух? — Теперь я знал, чем дать отпор. Видимо, моей и без того больной голове надоело, что кто-то еще больше усугубляет ее страдальческое положение. — Да блять. Не может быть. Что он наплел тебе, идиот ты наивный? — Знаешь, я знал, что ты так отреагируешь. — Я на всякий случай снова попытался зафиксировать свои ладони на его запястьях, чтобы заранее предвидеть удар. — Но он сказал, что ты не тронешь меня, если только тебе нужен не любимый человек, а просто послушный и предсказуемый мальчик, которого можно еще и трахать. Несмотря на все мои предостережения, я все-таки получил еще одну пощечину. И в сопровождение к ней Джи сказал, что я полный идиот, если верю в это. Но я не сказал, что верю.

***

POV Gerard Я, уже мысленно привязывая Брайана к дереву посреди горящего леса, влетаю в кабинет. Всю дорогу я мечтал о том, чтобы ему врезать, но вместо него в кабинете стоял брат, читающий какие-то документы у Фрэнка на столе. Сначала он вздрогнул, будто я застукал его за каким-то неприличным делом, но, осознав, что это я, сощурился и пробормотал: — Что случилось? — Где этот ублюдок? — выпалил я. — Какой именно, — удивленно спросил Майки, — Айеро или Молко? — Я здесь. — Я резко оборачиваюсь на голос и встречаюсь глазами с невозмутимым Брайаном. — Только прежде чем ты поставишь мне фонарь, позволь хоть немного прояснить ситуацию. Майки сразу понимающе покидает кабинет, некоторое время пожирая Молко взглядом. Как только он хлопает дверью, я хватаю парня за ворот его белоснежной рубашки, прижимаю к стене и приподнимаю над полом. Так же, как я делал это с Фрэнком, ибо мне нужно смотреть в глаза. В эти обнаглевшие глаза, в которых очень трудно разглядеть отчаянную ложь. Брайан, так же как и Фрэнк, страхуется, фиксируя ладонь на моих запястьях, однако он не боится: его взгляд холоден и непоколебим. — Какого хрена ты себе позволяешь, мерзавец?! — Я не стал себя контролировать. Меня взбесила невозмутимость. — Думаешь, если ты такой несчастный, нужно, чтобы кто-то еще пострадал вместе с тобой?! — Воу, — наконец, сказал он. На секунду мне показалось, что он дразнит меня кривой ухмылкой. — Это ты так разозлился, что твой мальчик оказался непослушным? А я должен был следить, что он там берет в рот? Я замахнулся, целясь Брайану в нос, но он успел закрыться руками. Видимо, он уже далеко не в первый раз оказывается в драке. — Прекрати выделываться, увалень! — вспылил я. — Ты уже поперек горла у меня стоишь! Мне надоели твои выходки! Я не знаю, зачем ты это делаешь, но все это тебе вернется, я обещаю! Какого хрена ты втянул его в это дерьмо? Какого черта ты наговорил ему! Он же наивный. Он… — Я наговорил?! — громко возмутился он, отталкивая меня от себя, что у него, кстати говоря, почти получилось. — То есть я виноват, что ты не можешь фильтровать слова, которые выходят у тебя изо рта?! Я виноват, что ты распиздел ему про мое прошлое?! Я виноват, что ему стало меня жалко, что он таскается теперь за мной, как за еще одной бездомной собачкой?! Ты нанимаешь на работу своих шлюшек, а потом я еще что-то тебе должен?! Я оторопел. Я впервые вижу этого парня таким возмущенным и громким. У меня было ощущение, что на меня сошла лавина ненависти и теперь я барахтаюсь в ней, как раненый птенец. Молко вырвался из захвата, презренно отряхнул свою рубашку и с выжиданием уставился на меня. — То есть, это была твоя месть за то, что я утолил его любопытство? — Мой тон снизился, надломленный изумлением и ужасом. — Но… Брайан… Он ведь просто не хотел верить, что ты всегда был таким мерзавцем. Он искренне считает, что не бывает плохих людей… Он просто считал, что за своими издевками ты лишь прикрываешь запекшиеся раны, тем самым предотвращая новые. Знаешь… Даже когда я хотел задушить тебя, он остался при своем мнении. Он просто хотел помочь. Он не искал выгоды. Ему не нужна была даже твоя благодарность. Ничего от тебя ему не нужно было. Он лишь хотел помочь тебе… Просто… помочь… Брайан изменился в лице: — Зачем? — Не было никакой причины, идиот, — вымученно продолжил я. — У него просто безумно доброе, чистое сердце. Безумно понимающее и безумно искреннее. Он верит, что настоящий человек не пройдет мимо разбитого и проклятого. И, знаешь, Бри, он хотел помочь тебе еще до того, как я рассказал твою историю. Я ведь помню, каким ты был. Я все еще помню, слышишь, козел? Вот только я отчаялся пытаться помочь, хотя мы с тобой были друзьями. А Фрэнк хотел. Хотел, даже несмотря на то, что ты с первого дня пытался его обидеть. Теперь парень смотрел на меня испуганно. Так, словно впервые видит меня. В его глазах промелькнуло что-то ясное, будто само солнце пыталось его ослепить. — Я не хотел. Я не хотел… — Может быть, — горько усмехнулся я. — Если тебе станет легче, я не принимал его на работу. Его принял Майки. Я, наверное, не принял бы его, потому что ненавидел. Он ничего не сделал тебе… Ничего… А ты пытался испортить ему жизнь. Скажи, зачем? Я ждал ответа, но Брайан только отвел взгляд. — Твой отец просил меня помочь тебе. Мы все пытались тебе помочь, но ты думаешь, будто в этом мире только ты один страдал. Ты зациклился на прошлом, висишь на нем, как на виселице. Один очень хороший человек просто хотел протянуть тебе руку помощи. И чем ты ему отплатил? Ты просто затащил его в грязь, в яму, которую сам себе копаешь. — Я снова выдержал паузу, наблюдая, как учащается дыхание парня, как он начинает дрожать. — Что бы сказал твой отец, если бы увидел, во что ты превратился? Что бы сказала Хелена? После этих слов Брайан болезненно вздрогнул и поднял глаза. Я разглядел в них невыносимую тоску, тень воспоминаний, мольбу, чувство вины — целый океан эмоций отражался в этих, казалось бы, совершенно потускневших и обреченных глазах. У меня пересохло в горле. Я понял, что задел слишком больно. — Джи, я не хотел. — Он закрыл лицо руками, опершись о стену и медленно сползая по ней на пол. — Я не хотел, чтобы Фрэнк принимал. Эти люди, которые были там, они просто преступники. Мне уже попадало от них. И я вынужден улыбаться, чтобы меня в конечном итоге не зарыли. Однажды их сдал кто-то. Теперь они подозревают каждого, кто подозрительно ведет себя. И писал я тебе все эти провокации, чтобы ты приехал. Я не мог просто попросить тебя, потому что они сидели рядом. Я хотел, чтобы ты забрал Фрэнка, пока он чего-нибудь не натворил. Потом я понял, что ты меня игнорируешь, а когда пришел в себя, решил сам забрать его. Он не хотел ехать домой. — Ну и идиот ты. — Я тяжело вздыхаю и присаживаюсь на пол возле Брайана, так же подперев собою стену. — А что с Фрэнком? — шмыгнув носом, спрашивает он. — Даже не спрашивай…