Heaven Help Us

Я видел тени демонов во взгляде каждого, кто когда-либо окружал меня. Я видел демонов в брате, в отце, в матери. Я видел демонов в своих одноклассниках, в своих учителях, в своих коллегах. Я видел демонов в своем отражении. Я часто замечал, что для меня так отчаянно скрываемые темные качества человека видны гораздо ярче, чем светлые. И это делало меня сильнее. Я никогда не мог полюбить, потому что светлая сторона человека, поглощаемая пороками, не могла ослепить меня. Я чувствовал себя истощенным путником, которого среди нещадных пустынных бурь преследуют миражи, и которым он так пытается сопротивляться. Красота — это есть миражи. Настоящая буря накрывает только тогда, когда два человека стали близки друг другу. Все потому, что нет смысла ослеплять еще сильнее, ведь слепой уже вряд ли сможет прозреть: в его сознании глубоко оседают те образы, которые он видел ранее, и более он не сможет увидеть ничего. И если змея чудилась ему цветком, то он запомнит ее цветком. И если его ослепили красотой, то он навсегда запомнит только красоту. Однако рано или поздно цветок ужалит, а спасительная река пустыни рассеется, точно ты стоишь посреди перьевого облака, издалека казавшегося тебе осязаемым и мягким. И в любви точно так же. Мы держимся вместе в любую бурю, потому что в нашей голове глубоко засели образы с тех времен, когда человек пытался показать себя с самых безупречных сторон. Те миражи, которые чудились нам до того, как мы узнали истинную сущность человека. А ведь так не хочется, чтобы все это оказалось обманом, средством, с помощью которого можно направить против нас наши же желания. Среди тех, с кем мне довелось когда-либо контактировать, было лишь два человека, которые не стремились обвешиваться блестками, дабы только всем подряд импонировать. Они были такие, какие они есть, в любом месте, в любое время, с любыми людьми. Эти двое были Фрэнк и Брайан. Только Брайан выпускает демона наружу, а Фрэнк прячет его так глубоко, что я до сих пор не смог увидеть в нем что-то темное. В его поразительных ореховых глазах отражаются только ангелы. Ангелы, от которых я ослеп. И даже тогда, когда я впервые увидел Фрэнка, — когда он врезался в мою тачку по пьяни, — я разглядел в нем что-то безупречное и чистое. Поэтому я и отпустил его. Я был уверен, что он не желает зла. Он просто боится потерять своих ангелов. Он тот, кого я полюбил. Впервые полюбил не составленный по первому впечатлению образ, а самого человека. Весь его альтруизм, наивность, растерянность, стремление к жизни, всю его любовь к миру. Но Фрэнк почему-то решил иначе. Он подумал, что я пытался его изменить, но я лишь пытался найти его демона. Я был уверен, что он где-то притаился и ждет своего часа. А я действительно не хотел быть слепым. Когда он мне не позвонил после Токио, я был отчасти даже рад. Но оказалось, этот демон мне померещился, ибо Фрэнк просто потерял телефон. Далее я просто боялся разочароваться, ведь от слепоты уже некуда было деться. И в тот день, когда ангел Фрэнка оступился, я думал, что прозрею. Я думал, что настал час, когда демон появится, когда начнется буря. Но я опять ошибся. И эта ошибка очень дорого мне стоила. Мне дорого обошлось стремление искать темные стороны любимого человека — стремление разлюбить. Я будто искал сатану в раю. Я сбился со счета, сколько кружек пива вылакал за несколько часов. И каждое беспечное воспоминание о Фрэнке заставляло меня тянуться за сигаретой. Меня душило самое тошнотворное отчаяние за всю историю моей жизни. Я не привык сдаваться, но Фрэнк ясно дал понять, что не позволит больше кому-то довлеть над собой. Был ли это его демон? Да плевать. Я его потерял. Я не знаю, как мне теперь быть. Я не слышу музыку в баре. Она фоновый шум к моим мыслям. Я зову бармена, но он почему-то мотает головой на мою просьбу налить еще алкоголя. Какого хрена? — Сегодня какой-то праздник или похороны? — Я слышу голос, и кто-то настойчиво хлопает меня по плечу, чтобы привлечь внимание. Я поднимаю полный безразличия взгляд и вижу демона. У Брайана красные глаза? Или я спился до такой степени, что… — Черт, пошел вон. Ты последний, кого я сейчас хочу видеть, — пьяным голосом бормочу я и убираю руку Брайана от своего плеча. В глазах все плывет. — О, это было немного обидно, — саркастично протягивает он и присаживается на стул прямо рядом со мной, — но я сделаю скидку, потому что ты бухой в дерьмище. — Он выхватывает у меня из рук кружку и делает из нее глоток. Я издаю грустный смешок и подпираю голову ладонью, облокотившись о барную стойку. Молко невозмутимо поглядывает на меня и продолжает пить из моей кружки. — Знаешь, я давно хотел тебе сказать…. — начал я, следя за его реакцией. — Ну что ты, это так неожиданно. — Я тебя так ненавижу. — Я с глупым пьяным смехом утыкаюсь лицом в свою ладонь. — Боже мой, — он вскинул бровью, так же облокотившись о барную стойку, — это так лестно. Не знаю, куда деть румянец, вспыхнувший на моей заднице. — Что там у тебя вспыхнуло? — Я продолжаю смеяться, однако со стороны это, наверное, больше похоже на смех отчаяния. — У меня диатез от комплиментов, — буркнул брюнет. — Поэтому ты стараешься сделать все, чтобы их не получать? Брайан криво усмехнулся, поставив на стол мою опустошенную кружку. Он несколько минут всматривался мне в глаза, будто ждал объяснений. Но я ничего не хотел рассказывать. Особенно ему. — Что произошло? — наконец, подал голос он. Я где-то минуту обдумывал свою речь. Под выжидающим взглядом Молко в голове крутилось лишь несколько коротких вариантов ответа: «пошел на хер» и «пошел вон». — Он бросил меня. Брюнет вдруг погодно переменился в лице, будто я неудачно с ним пошутил. — Что?! Этот безропотный маленький добряшка? Да как он вообще может бросить? Он же слова лишнего не может… — Может, как видишь! — я сорвался на раздраженный крик, потому что если этого парня не остановить, то он наговорит такого, что я на этот раз точно не оставлю его без фонаря под глазом. — Извини, — Брайан осекся, — я забываю, что кое-какие мысли надо держать при себе. Я окинул его уничтожающим взглядом и снова прикрыл лицо ладонью. — Он не просто бросил меня. Он уезжает. Он считает, что в нашем издательстве ему никто не рад. Брайан снова непонимающе захлопал глазами: — Но ведь он талантливый. У него так хорошо получалось… Я оборвал речь парня, по привычке схватив его за ворот и дернув на себя: — Почему же ты, сука, никогда ему этого не говорил? Ведь ты больше всех пытался ему насолить. Все остальные относились к нему хорошо! Все, даже Рэй, которому плевать почти на все движущиеся вокруг него объекты. Фрэнк из-за тебя начал думать, что ему не место здесь! Понимаешь?! Или мне повторить?! Брюнет испуганно вырвался и вскочил со стула. Я ожидал, что ему будет плевать на мои извержения откровенности, но он, на удивление, выглядел до крайности подавленным. — Но почему ему нужно было именно мое мнение? Ведь все о нем хорошо отзывались… — его голос звучал надломленно. — Мне похуй. Ты — козел, ясно? Испортил жизнь себе, испортил жизнь мне, испортил жизнь Фрэнку. — Ах, значит, опять я? Нашел крайнего. — Как давно я не слышал нотки обиды в его голосе. Отполированная обида, без всякого возмущения. — Вряд ли я был такой проблемой. Он бы не бросил тебя из-за какого-то выскочки, который его не хвалил. Хм. Дай-ка подумать. — Брайан саркастично устремил глаза к потолку. — Может быть, ты просто его заебал? — Да! Именно так! — огрызнулся я. — Вот! — Он фыркнул. — Могу еще промыть тебе глазки правдой. — Пошел отсюда! — Я схватил тяжелую кружку, намереваясь прицелиться, но он просто инстинктивно вздрогнул, сообразив, что сейчас не подходящее время на меня давить. — Стой! Слушай. Приятель. Я понимаю, что тебе плохо. — Молко подошел ко мне снова, ненавязчиво забрав кружку и отставив ее в сторону. — Но зачем ты спер собаку Фрэнка и оставил ее ждать тебя возле бара? — Кого оставил? — Я ошарашенно уставился на него. — О… Ну, там у бара. Такая рыжая, смешная… Я именно поэтому сюда зашел. Мой мозг сделал сальто. Я вскочил из-за стола и, пьяно спотыкаясь, кинулся на улицу. Брайан бросился за мной. Я с трудом открыл дверь бара и мутным взглядом принялся искать знакомую рыжую мордашку. Прямо возле какой-то машины сидела эта самая забавная пучеглазая собака. Завидев меня, она радостно подскочила и помчалась меня встречать. Я как-то растерянно присел и вытянул к Ричи руки. Молко обескураженно глядел на это представление до тех пор, пока в его голову не закралась какая-то мысль. — Джерард. Если она здесь, значит… Ну, будем надеяться, что она просто потерялась. Я запихнул свои принципы в недра задницы и нащупал в кармане телефон. Я попытался набрать Фрэнку, но, судя по всему, он занес мой телефон в черный список. «Маленький засранец». — Блять, Брайан, он уже заранее послал меня ко всем чертям. Брюнет задумчиво глядел на Ричи, уже вертя в руках свой собственный смартфон. Я пытался сообразить хоть что-нибудь, хоть какой-нибудь план, но мой опьяненный разум только подавал команду «спать». — Ты сильно ударил его? — внезапно спросил Брайан. — Что? — Я сфокусировал свой взгляд на задумчивом коллеге. — Откуда ты… Молко тяжело вздохнул, присев на корточки рядом со мной. Люди проходили мимо нас и презрительно цеплялись взглядом за меня. Я мысленно проклинал каждого за это омерзительное осуждение, за этот неловкий взгляд. За то, что они судят, не зная обо мне ничего, не зная причину, по которой я в таком состоянии. Фрэнк сегодня уезжает. И я ничего не могу поделать с этим. Ничего. Я могу только заглушить кипящие страдания алкоголем. Я вдруг вспомнил про сигареты и достал одну из кармана, свободной рукой обняв собаку. Ладно, может быть, мне хотя бы собака от него достанется. — Я бы тоже тебя за такое бросил. — Видимо, Брайан уже даже не старался меня поддержать. Он потянулся ко мне, чтобы я угостил его сигаретой. — Он серьезно больше не хочет здесь оставаться. Он считает, что здесь его никто не ценит. И это не из-за того, что я его ударил. Даже не из-за наркотиков. — Я затянулся и судорожно выпустил струю грязно-белого дыма из легких. — Хер знает, что его еще не устраивало. Сегодня он уезжает. Вечером. Я чувствовал себя омерзительно. Даже не знаю, как описать это ощущение. Просто последнее, что я мог услышать, так это осуждение со стороны этого психа. Я подал ему сигарету и уткнулся носом в спину Ричи, лихорадочно прижав ее к себе. Брайан поднялся и отошел от меня, будто мы с ним даже не знакомы. Он сделал несколько шагов назад и отвернулся, видимо, намереваясь оставить меня тут. Да, правильно. Он не обязан мне помогать. Я снова уткнулся в спину собаки, носом ощущая ее мягкую, ухоженную, гладкую шерсть. — Мы можем бесконечно спорить о том, кто виноват больше. Но, знаешь, я во многом был не прав. Он ведь действительно очень хороший парень. Видимо, я обидел его не меньше, чем ты, — вдруг слышу я и резко поднимаю голову, видя размытый силуэт брюнета. — Если он считает, что никто не рад ему здесь, то я тот, кто докажет ему обратное! Через секунду мы с собакой уже растерянно смотрели парню вслед.