Зона отчуждения

— То есть он сделал вид, что ничего не случилось? — уточнила Беата.  — Вот именно! Он сказал, что задержался на углу у газетного киоска, почитал заголовки, но ничего не купил, а я тем временем якобы удрал. А в парке, по его словам, мы вообще не разлучались ни на минуту, и он не знает, зачем я выдумал какого-то Тонкого человека. Естественно, поверили ему, а не мне. А я не мог поверить, как он может так беззастенчиво врать!  — А ты спрашивал брата, почему он так поступил?  — Разумеется, спрашивал. Он в ответ спросил, зачем я морочу голову взрослым. Мы чуть не подрались.  — Вы часто дерётесь?  — Не очень-то подерёшься с парнем, который на семь лет старше, на два фута выше и на сорок фунтов тяжелее. Исход битвы всегда предопределён.  — Но ты уверен, что он тоже видел то… существо?  — Конечно, видел! Вы что, тоже думаете, что у меня фантазия разыгралась?  — Нет, нет, Шерлок. Я тебе верю… Так что же произошло потом? Ты решил отомстить?  — Ничего подобного. Зачем мне кому-то мстить? Я начал следить за ним, проанализировал свои наблюдения и понял, почему он так себя ведёт. Майкрофту ведь не было никакого смысла врать родителям и выставлять меня идиотом. И когда я отбросил все ошибочные предположения, мне пришлось принять оставшуюся гипотезу как единственно верную, хотя вам, как и моим родителям, она покажется абсолютно невероятной.       Беата приподняла бровь.  — И что же это за гипотеза?  — На самом деле тот, кто вернулся домой, был… не совсем Майкрофт. Понимаете? Это единственное возможное объяснение. *****       Допросив обоих сыновей, Артур и Маргарет Холмс долго спорят, наказывать ли младшего за враньё или пожалеть за то, что сам в своё враньё поверил. Старший сын, который обычно в таких случаях вступается за младшего, на этот раз предпочитает вообще не участвовать в дискуссии, уходит в библиотеку и задумчиво рассматривает там портреты предков. Шерлок, забившийся в угол в той же библиотеке, всхлипывает и ругает его на все корки, но Майкрофт совершенно равнодушен к оскорблениям.       Шерлок считает это подозрительным. Раньше брат либо огрызался и язвил в ответ, либо обижался, вздыхал и со страдальческим видом удалялся с поля боя.       В конце концов родители приговаривают обоих к лишению сладкого за ужином и на этом считают инцидент исчерпанным. Виктория и Вирджиния перешёптываются за спинами взрослых и обзывают Шерлока шизиком, когда уверены, что родители не слышат. За это он громко объявляет их слабоумными и немедленно отправляется спать, наказанный теперь уже окончательно и бесповоротно.  — Жизнь тебя не учит, — сокрушённо напутствует Майкрофт, вызывая новый всплеск ненависти.       Снег идёт и ночью, не прекращаясь ни на минуту. Из-за этого в доме светло, как в пасмурный день.       Братья ночуют в комнате Шерлока, куда втиснута принесённая с чердака вторая кровать, — гостевая спальня занята родственниками из Кента, а комнату Майкрофта пришлось уступить кузинам как более приспособленную к проживанию. Если бы девчонкам досталась спальня Шерлока, им пришлось бы иметь дело с коллекцией крысиных скелетов, самодельным порохом, пауком в банке и прочими совершенно необходимыми для жизни предметами, рассованными по углам.       После вечерних потрясений Шерлок мечется во сне и просыпается посреди ночи от какого-то мутного кошмара.       Он садится, трёт глаза, тоскливо вздыхает и кутается в одеяло. Прислушивается к тиканью старинных часов и морщится от белого шума в ушах. Думает, что это, скорее всего, последствия стресса. Нерешительно смотрит на кровать брата — тот, конечно, лгун и предатель, но всё-таки родная душа, можно разбудить и пожаловаться, — и чувствует, как волоски на теле поднимаются дыбом, а вдоль позвоночника прокатывается ледяная волна.       Майкрофт не спит. Он сидит на краешке кровати, выпрямив спину и аккуратно сложив руки на коленях, как примерный ученик, и безо всякого выражения смотрит на брата в упор. Целую минуту Шерлок пребывает в твёрдой уверенности, что у него нет лица, но когда первоначальное оцепенение проходит, понимает, что всё несколько иначе — лицо есть, а Майкрофта нет.       Шум в ушах становится громче.       Подавив первый порыв заорать и броситься к родителям в спальню, Шерлок собирается с духом и сползает с постели, волоча за собой одеяло. Обходит брата по широкой дуге, прижимаясь спиной к стенке, и выясняет, что Майкрофт — или то, что теперь вместо него, — следит за ним, куда бы он ни переместился. Как видеокамера с датчиком движения.       Шерлок находит это жутковатым и готов сорваться в истерику, если эта тварь с лицом и телом его брата сдвинется хоть на полдюйма.       Но Шерлок Холмс не был бы Шерлоком Холмсом, если бы даже в таких обстоятельствах не ударился в эксперименты.       Оказывается, если уйти из поля зрения Майкрофта, ощущение чужого взгляда не теряется — на Шерлока смотрят, даже не видя его.       Оказывается, что белый шум при этом усиливается и грозит взорвать голову. Так что лучше не рисковать.       Оказывается, что при приближении к Майкрофту он начинает «рябить», как изображение на старой видеоплёнке, а при прикосновении рассыпается в чёрный порошок, обдав напоследок физически ощутимой волной холодной ненависти.       Проведя этот последний эксперимент, Шерлок ошеломлённо смотрит на горстку пепла на кровати брата, на свои испачканные чёрным пальцы — и просыпается снова.       Он стоит над мирно спящим Майкрофтом, поджимая пальцы ног, мёрзнущие на холодном полу. Старший брат тихо похрапывает и морщит нос во сне. Вероятно, ему снятся однокурсники, которых он в глубине души презирает.       Убедившись, к стыду своему, что всё в порядке и нечего бояться, Шерлок разворачивается и краем глаза улавливает на фоне окна уродливо вытянутый силуэт Тонкого человека — тот смотрит на него, уперевшись в стекло растопыренными пальцами. Безглазое лицо излучает вожделение — словно голодный бродяга всматривается в витрину кондитерской лавки.       И оконное стекло под пальцами начинает разбегаться паутиной тонких трещин.       Захлебнувшись беззвучным воплем, Шерлок просыпается в третий раз.  — Паршиво выглядишь, шизик, — говорит Виктория за семейным завтраком.  — Наверное, всю ночь придумывал новые страшилки, — понимающе кивает Вирджиния и поворачивается к Майкрофту, который с сомнением ковыряет вилкой омлет: — И как ты с ним живёшь?  — Я и не живу.       Он, конечно, имеет в виду, что приезжает домой только на каникулы, но Шерлоку слышится какой-то скрытый смысл. Ему теперь кажется странным всё: и тяжёлый, оценивающий взгляд, которым изредка награждает его брат, и то, как угловато и неуверенно тот двигается, и странная новая манера ходить, не срезая углов, строго посередине коридора или дорожки, и отсутствие привычного сарказма по любому поводу, и то, что иногда Майкрофт отражается в зеркале без лица, но, заметив, что за ним наблюдают, быстро возвращает своему отражению прежний облик.       Остальные, впрочем, не замечают ничего необычного.       Вечером, когда оба семейства Холмсов собираются нанести визит старым знакомым, Шерлок наотрез отказывается покидать дом. Родители сердятся, кузины украдкой крутят пальцами у висков, а Майкрофт вызывается присмотреть за братом, одним махом решая проблему.  — Я хотел остаться один! — возмущается Шерлок.  — Даже не надейся, — улыбается мама. — За тобой же глаз да глаз нужен…       Когда закрывается дверь, оказывается, что выражение «глаз да глаз» Майкрофт понимает буквально. Спрятаться от него не удаётся ни среди хитросплетений труб в подвале, ни в пыльном хламовнике на чердаке. У Шерлока много тайников по всему дому, но старший брат всегда знает, где искать.  — Какого чёрта? — интересуется Шерлок, когда, выглянув из-за одного из стеллажей в библиотеке, натыкается на безразлично-рептильный взгляд. — Мне бы сейчас наслаждаться тишиной, но, знаешь, у меня мороз по коже от одного твоего вида. Скажи что-нибудь.       Майкрофт молчит.  — Перестань, — говорит Шерлок с угрозой. — Ты вообще живой?       Тишина.  — Я тебя ненавижу…       За четыре часа, пока братья дома одни, Майкрофт не произносит ни звука. Шерлоку порой кажется, что он даже не дышит. Но стоит вернуться родителям — и Майкрофт оживает на глазах.  — Нет, мам, всё в порядке, Шерлок ничего не натворил. В кабинет я его не пускал, а в подвале нет ничего интересного с тех пор, как вывели крыс. Что мы делали? Да в основном телевизор смотрели. Ужин? Пожалуй. Я что-то проголодался. Нет, он совершенно точно не успел добавить снотворного в суп. Да и где бы он взял снотворное, если я конфисковал все его фармацевтические запасы? Конечно, мам, под кровать я заглянул в первую очередь.       Ночью Шерлок долго борется со сном, прислушиваясь к мерному сопению на соседней кровати, и думает, не сошёл ли он с ума, а если всё-таки не сошёл, то что, чёрт возьми, происходит с его братом? Сопение убаюкивает, и он даже не замечает, как погружается в хрупкую дремоту, а когда просыпается среди ночи, Майкрофта в постели уже нет.       По мнению Шерлока, это плохой признак.       Он вылезает из-под одеяла и, стараясь не ступать на знакомые скрипучие половицы, крадётся к двери. Выглядывает в коридор и находит его очень странным: стены потеряли прямоту углов и плавно изгибаются там, где никаких изгибов никогда не было и быть не должно. Потолок теряется во тьме подобно сводам пещеры. Дверей, ведущих в другие спальни, больше нет, и Шерлок не представляет, как теперь добраться до родителей. А ему очень хочется к родителям — ему всего одиннадцать лет и он напуган.       Поначалу белый шум кажется оглушающим, но через минуту Шерлок к нему привыкает, и сквозь звон и свист в ушах прорывается глухое утробное бормотание, похожее на попытки глухонемого заговорить:  — Ррршлххх… Хмм…       Шерлок застывает на месте. Но любопытство сильнее страха. И он тихо крадётся вдоль одной из извилистых стен, касаясь её рукой и чувствуя под пальцами шершавость древесной коры, которой здесь не должно быть.       Оказывается, в доме сохранилась лестница, и Майкрофт стоит на самом её верху, спиной к Шерлоку, а внизу стоит Тонкий человек, такой громадный, что, хотя его ноги в блестящих лакированных ботинках находятся на нижней ступеньке, безлицая голова белеет под потолком второго этажа, а многочисленные паучьи лапы цепляются за перила и стены. Он занимает собой всё пространство холла, как живая паутина, и Майкрофт перед ним выглядит как чересчур решительная муха, рискнувшая сунуться пауку в лапы и в любой момент готовая за это поплатиться.  — Вррммм, — укоризненно говорит Тонкий человек, словно уверен, что его непременно поймут.  — Ннт, уммнрр, — отзывается Майкрофт. И Шерлок на секунду восхищается его умением находить общий язык с другими людьми — даже если это не совсем Майкрофт и не совсем люди.       Эти двое заключают сделку, понимает Шерлок, не стоит им мешать. И тихо отползает назад, в свою комнату.       Кажется, его так и не заметили.       Майкрофт возвращается минут через пять, ложится в постель и засыпает почти мгновенно, а Шерлок, притворяясь спящим, ещё долго смотрит на него и думает о том, как легко было бы задушить его, просто покрепче придавив подушкой. Но такой способ кажется ему не слишком надёжным.