Потусторонний Rock

*** Мы привезли Рейту обратно в Токио в полубессознательном состоянии. Моему другу на глазах становилось все хуже, и мы на самом деле не знали, что теперь нам всем делать, видя бледность покрытого ледяным потом лица, искаженного в страданиях. Басист буквально разваливался на куски, лежа на руках Матсумото всю дорогу до столицы, и его схватывал настоящий бред лихорадки, стоило ему ненадолго очнуться от искусственного сна, так сильно, что я впервые испытывал такой непреодолимый страх за музыканта. Таканори старался успокоить мужчину и словами, и прикосновениями к обжигающей коже, дрожа всем телом, вкладывая в попытки все силы, но Акира только сильнее проваливался в пучину боли, не помня себя от этих страшных ощущений в спине, рвущейся с ужасающими сердце звуками вновь и вновь. Его борцовка к концу пути была распорота уже и на левой стороне, такой же острой костью, какую мы видели в домике отдыха после объяснений, и это не могло оставить безучастным к судьбе басиста даже Нэкомату - Юу сильнее вдавливал педаль газа в пол, наплевав на правила дорожного движения, нервно сжимая в пальцах руль и бросая взгляд в зеркало заднего вида, где и находился волк, каждые пять минут. Но разве это поможет? Я и сам... что я мог сделать без зелья? Ничего. Абсолютно. И это убивало изнутри, заставляя чувствовать себя так же, как если бы я лично резал плоть Сузуки ножом на лопатках. Это подорвало спокойствие всех нас, обещая долгий, мучительный путь до завершения деформации чужого тела для всей группы. Мы готовились к худшему уже сейчас, но даже не могли представить себе, что нам придется вынести в этот период времени. Но забота о себе отошла на второй план - жалеть себя никто не думал, и наши мысли были обращены только к Акире и сосредоточены на поисках решения проблемы. Только вот ничего стоящего и эффективного, что могло помочь Рейте, кроме лекарства, пока еще не созданного мной, не приходило в голову. Когда же машина остановилась у дома Ютаки, и мы поспешили помочь Руки вытащить басиста из салона... Зрелище на заднем сидении автомобиля Юу повергло нас в шок. Первое, что бросилось в глаза - испуганный взгляд вокалиста и кровь. Она была везде: на руках Таканори, на его груди и коленях, на обивке дивана и туфлях, оставшись крупными каплями на черных ковриках под ногами. Ее было так много, что мне казалось, будто в жилах моего друга вообще не осталось жидкости, но... она продолжала медленно выступать из ран, пропитывая собой лохмотья борцовки и кожи, ввергая оцепенение в наши тела. - Быстрее же! Ютака оттесняет меня в сторону, сунувшись в салон прежде, чем я смог взять себя в руки, и они с Юу вдвоем принялись вытаскивать Акиру из плена автомобиля, осторожно и медленно, стараясь не навредить и без того пребывавшему в плачевном состоянии мужчине. Кое-как мы все же смогли вытянуть изувеченное тело на свежий воздух, и подскочивший на ноги Таканори тут же вынырнул из салона следом за ударником, оказываясь рядом с басистом, опять лишившимся сознания. - Открой двери, - я подхватил мужчину под руки, разворачивая его к себе спиной, Аой взялся за ноги, поддерживая Рея под коленями, и мы направились к распахнувшимся дверям, неся драгоценную ношу вместе, боясь, что в ином случае просто не удержим его, если рост крыльев возобновится на улице. Матсумото оказался в прихожей первым, ударяя перепачканными алым пальцами по выключателям, оставляя на белой поверхности мокрые следы, но это не волновало хозяина дома. Мы как можно быстрее переместились в гостиную, наплевав на все остальное, ведь, в конце концов, это просто вещи, которые можно отмыть или заменить, а вот заменить нашего беспечного, но такого важного и дорогого нам Акиру невозможно. Дом Ютаки был лучшим вариантом в подобной ситуации - недавно купленный, он был большим и частным, способным уместить всех пятерых в своих комнатах, ведь теперь у нас и мыслей не было возвращаться в квартиры - не было и речи, чтобы оставить Сузуки даже на кого-то одного из нас. Сейчас мы все должны быть рядом с ним, чтобы помочь ему пережить этот Ад вместе, как и положено семье, даже такой, без кровных уз. Но нам и не нужно родство кровное, ведь эти люди всегда были рядом, принимая вместе со мной все испытания, уготованные нам судьбой и волей случая, и потому они были мне так же близки, как и собственные отец с матерью. И никто не переубедит меня в обратном. - Подержите его немного, - Кай отправляется в спальню, чтобы перестелить простыни на своей кровати. - Нужно как-то остановить кровь. Он не может истекать ей вечно, даже если мы не люди, так быстро регенерировать ее мы не способны. - Остается только одно, - тихо отзывается Таканори, бессильно уронив руки вдоль тела, но не отрывая взгляда от побелевшего и безэмоционального лица басиста, чья голова была безвольно запрокинута назад. - Придется лечить звериным способом - все вернее, чем бинты, тут они не помогут. Я займусь этим. Я только киваю, опустив взгляд. У нашего вокалиста больше шансов на успех, благодаря яду, который в нашем случае играет роль обезболивающего - он, в купе со слюной животного, должен помочь быстрее наших попыток облегчить муки друга. Мы замолкаем, и я невольно вздрагиваю, когда во вновь наступившей тишине четко различаю влажный звук ударов капель крови о паркет, кажущийся таким жутким, что дыхание прерывается само собой. - Кай, быстрее! - Я стараюсь! - Держи его, я помогу, - не выдерживает Аой, опуская ноги басиста на пол и помогая развернуть его лицом ко мне. Я киваю, перехватив навалившегося на мою грудь Рея за талию, чтобы не дать ему рухнуть на пол, и Юу тут же скрывается за одной из многочисленных дверей чужого дома. - Все будет в порядке, - наверное, я выглядел не лучше самого Сузуки, раз Таканори решил подбодрить меня, быстро вытирая ладонь о свой пиджак и опуская ее на мое плечо, постаравшись улыбнуться. - Ты создашь сыворотку, я помогу ядом - вместе они должны избавить Акиру от этих болей. Будет намного легче, чем сейчас. - Надеюсь на это, - тихо соглашаюсь я, кивнув. - Но как долго мы будем искать ягоду... - Найдем, Кою. Даже если придется искать всем вместе и ехать на другой конец света - мы найдем ее. Обязательно. Я вымученно улыбаюсь, только хрип возле уха не дает погрузиться в мрачные мысли, и мы оба тут же поворачиваем лица к медленно приходящему в себя басисту. - Акира, - Матсумото заходит за мою спину, обеспокоенно вглядываясь в лицо мужчины, который не может даже руки поднять, не то, что опереться на ослабевшие ноги. Я игнорирую кровь, оставшуюся на своих руках от положения, в котором удерживаю друга, скатывающуюся вниз по его спине. - Акира, слышишь меня? Блондин с трудом приоткрывает глаза, не поднимая головы с моего плеча, его расфокусированный взгляд заторможенно скользит по комнате, пытаясь отыскать источник чужого голоса и... Едва темные радужки находят лицо Матсумото совсем рядом от себя, а щека чувствует прикосновение его кисти, как басист тут же дергается в моих руках всем телом. Непонятно откуда взявшиеся силы отталкивают меня от Рейты одним толчком, и он отшатывается от обоих, смотря на вокалиста так, словно увидел приведение вместо друга. А после его радужки вспыхивают ярко-голубым. Новый крик сотрясает весь большой дом лидера. Почти нечеловеческий вопль, скрутивший мужчину в приступе новой порции невыносимой боли, режет перепонки вернее ножа, и мы бросаемся к обезумевшему напарнику, помня неосознанные попытки зверя убить себя в этих пытках, но не успеваем даже подойти - Акира дергается к стене, на ходу трансформируясь в волка обычных размеров, не больше крупной собаки. - Рей! Белое меховое тело ударяется о стену боком, жалобный скулеж разрезает воздух высокими непрерывными нотами, и я оборачиваюсь на грохот в стороне, замечая вернувшихся в гостиную на шум друзей. - Снова?! - Нужно поймать его, - Аой быстро идет навстречу, но дезориентированный зверь только мечется по комнате, сталкиваясь со столиком и креслами, переворачивая первый со всем его содержимым и сдвигая с места мебель мощными толчками, не в силах очнуться. Он падает на пол, принявшись кататься по паркету, извиваясь всем телом и выпуская наружу такие животные вскрики, что сердце в груди сжимается в тугой комок, пронзенный иглой сострадания. - Рейта, успокойся! Гитарист тянет руки к кувыркающемуся телу, вымазанному алым, но волк замечает приближение. Грозный яростный рык и оскал, открывший белые зубы в предупреждении, ничего хорошего не сулят. - Это мы, Рей! Дай нам помочь тебе! - попытка Кая так же не увенчалась успехом - хищник не подпустил его к себе даже на пару метров, продолжая издавать устрашающие рыки вперемешку со скулежом. - Дайте мне, - Матсумото возникает между мужчинами в одно мгновение, проскальзывая между крепкими телами, и пес вздрагивает при виде вокалиста, прижимая уши к голове и замолкая, припав грудью к полу в позе готового к прыжку. Его бьет крупной дрожью, ослабевшие лапы разъезжаются по скользкому от крови паркету, а голубые глаза впиваются в знакомое лицо недвижимыми кусочками неба. И волк начинает пятиться назад... - Что происходит? - ошарашенно выдыхаю я, подходя ближе, но едва Таканори делает шаг навстречу, как новая вспышка боли накрывает туманом глаза волка. Две костяные иглы на его спине дергаются, поднимаясь вверх, и Акира вновь теряет рассудок, падая на пол и забившись в судорогах. Комната наполняется новыми резкими поскуливаниями. Матсумото кидается к измученному животному бездумно. По одному взгляду на басиста становится ясно - он потерялся, он не понимает, где он и с кем. - Руки, не подходи! - кричу я, устремившись вслед за мужчиной, но уже слишком поздно. Матсумото падает на колени перед волком, и тот, чуя чужое присутствие и идя на поводу древних инстинктов самосохранения, срабатывающих у животного против воли и здравого смысла, оскаливается снова. Шесть на холке встает дыбом, пять пушистых хвостов напрягаются в атаке, и Аой хватает вокалиста за пиджак, слыша вскрик и звук вонзившихся в плоть клыков. Акира застывает на полу каменной фигурой, когда чувствует вкус чужой крови на языке. Он распахивает глаза в понимании того, что сделал, видит несерьезную, но глубокую рану на руке Таканори, и тут же отскакивает назад, забившись в угол, ошеломленный, напуганный, беспомощный. Он перебирает лапами по паркету, царапая его когтями, словно пытается протолкнуть себя сквозь стены и скрыться с наших глаз вовсе, вжимаясь в них так отчаянно... - Акира, - шепотом зовет Матсумото, выпутываясь из хватки Юу и медленно, осторожно подняв руку к зажавшемуся в углу хищнику. - Акира! Волк изгибается, вскидывая вверх морду, и громкий протяжный вой наполняет гостиную душевными терзаниями зверя, застревая в наших телах болью. Из зажмуренных глаз пса начинают катиться крупные слезы, чувство вины переполняет его до отказа, и вой становится все громче и пронзительней, вновь и вновь разлетаясь по комнатам мольбами и сожалением. Я не заметил, как из моих глаз брызнули слезы тоже - этот плач души не может не трогать сердец, особенно если они принадлежат друзьям. Таканори сжимает зубы, роняя голову вниз, грубо стирает капли с ресниц вместе с тенями. - Акира, мне не больно, - шепчет мужчина, неспешно подтягиваясь к убивающемуся хищнику, пока мы можем только задыхаться от комка слез в горлах. - Все хорошо, все заживет. Пожалуйста, не плач так! Аки! Руки мужчины смыкаются вокруг мохнатой шеи, прижимая разбитое обстоятельствами животное к своей груди, он вжимается лицом в белую шерсть, но Рейта продолжает выть, задрав голову к потолку, снова и снова... И мы понимаем, что он не простит. Никогда не простит себе этого. На улице глубокая ночь. Мы сидим в гостиной вокруг вновь поставленного на ножки стола. Все, кроме Матсумото, который сидит на полу у стены, держа на коленях морду волка, наконец-то успокоившегося. Акира не смотрит на нас, молчит и не двигается. Мы не виним его ни в чем. Это животные порывы, он не понимал, что делал. Но объяснить это басисту мы так и не смогли - он не слушал. И не давался отнести себя на кровать, словно думал, что не заслужил этого после того, что натворил. Забинтованное предплечье Таканори напоминало о содеянном, его кисть лежала на голове пса, слабо поглаживая за ушами, но Рей не реагировал даже на это. Принимать человеческую форму он так же не спешил. - Тебе нужно поесть, - тихо просит Таканори уже который раз, слыша в ответ только вздох. - Аки, прошу тебя. - Аой-сан. Это негромкое урчание заставляет нас всех вздрогнуть - первые слова за несколько часов. Гитарист немедля поднимается с подушки и подходит к стене, у которой сидели наши друзья, готовый слушать басиста. - Что, Рейта? - Я хочу... - волк прикрывает глаза, опустив взгляд в пол. - Я хочу, чтобы вы одели на меня намордник. Эти слова подбрасывают нас на ноги всех разом, кроме вокалиста, распахнувшего глаза в неверии услышанного. Я и тоже... не могу поверить своим ушам. Нет, он ведь не серьезно... - Что ты говоришь? - выдыхает Кай ошарашенно, бездумно мотая головой из стороны в сторону. - Что ты говоришь?! Даже не думай об этом! - Мы не сможем! - соглашаюсь я, даже не в силах представить себе этого. - Это... собачий намордник... мы не... ты наш друг! Мы не сделаем этого! Это унизительно. Для Рейты в первую очередь. Это все равно, что вставить кляп, или посадить человека на цепь на улицу для всеобщего обозрения, или... да не важно! Хватит того, что это слишком жестоко по отношению к музыканту! Никто из нас... - Надень на меня намордник. - Акира! - Я уже укусил Таканори. Я не могу контролировать себя. В следующий раз я могу перегрызть кому-то глотку... Вы не понимаете! - грозный рык приподнимает грудь волка в глубоком вдохе, и он крепко зажмуривается, отворачивая морду. - Я не управляем! Я могу убить вас! Я не прощу себе этого никогда! Аой, ты можешь сделать это. Ты ведь понимаешь, как никто другой, что происходит и какие последствия это принесет. Ты должен оградить их от опасности, спасти их. Мне нужна твоя твердость, как никогда прежде. Или убей меня, пока я не могу сопротивляться. - Нет! - вырывается из моего горла прежде, чем я понял смысл последней фразы. - Аки... - Одень его! В комнате повисает гробовая тишина. Обездвиженный Таканори не может вымолвить ни слова в ответ на это заявление, так и не осознав просьбы музыканта до конца. Никто из нас не собирается принять это решение мужчины, никто не может взять такую ответственность, но... - Я сделаю это. - Аой! - я срываюсь с места, схватив брюнета за плечо. - Не смей! - Он прав. - Мы не можем так поступить с ним! - Послушай, - повышает голос гитарист, тряхнув меня за одежду на груди. - Я, как и вы, не хочу такой участи для Рейты, но ситуация выходит из-под контроля на наших глазах, и у нас нет способа решить эту проблему иначе. Мы должны понимать, что это необходимая мера. До того, как не сделаем сыворотку... это единственный выход. Боль настолько сильная, что затмевает разум, усыпляет человека в теле волка. Мы имеем дело со зверем! - Не говори так, он мой друг! - Он - опасный хищник. В данный момент это единственное, что не вызывает у меня сомнений. Смирись, Уруха! Как человек и друг он засыпает в моменты трансформации, уступая место волку, который, в отличие от Сузуки, не различает своих и чужих. Хоуку будет защищаться, его инстинкты сильнее, ему плевать на наши связи. Это просто дикая собака! Я замахиваюсь, не в силах стерпеть жестоких слов напарника, и звук пощечины зависает в воздухе резким звоном. Но Аой не отвечает. Он просто дергает губой, отпуская мою одежду и касаясь тыльной стороной ладони своей поалевшей щеки, и бросает на меня тяжелый черный взгляд, полный холодности и понимания одновременно. И я понимаю, что поступил неправильно по отношению к гитаристу, вот только не могу признать этого. - Я... - Мы все на взводе. Нам необходимо найти равновесие. Взять себя в руки. Для этого нам нужно перестать бояться собственного музыканта. Это возможно лишь в том случае, если мы сможем обезопасить себя. Тогда и разум прояснится, и уверенность в себе появятся. Я не хочу... мучиться бессонницей из-за мыслей, что кто-то из нас не проснется следующим утром. Акира поступает жестоко, но правильно, он знает, что делает. Иначе не стал бы просить нас об этом. Пойми его, он тоже боится. Ему тоже страшно, как и всем нам. И это нисколько не поможет, только усугубит ситуацию. Тебе ясно, Такашима? Я отворачиваюсь, сильно закусывая губу и прижимая к лицу ладонь, не в силах смириться. Широяма только прикрывает глаза, обходя меня стороной и направившись к выходу из гостиной, больше не оборачиваясь. - Накормите его, перед тем, как я вернусь. С намордником сделать это будет очень сложно. Рассвет встречал нас холодом, туманом и мерным стуком каблуков Аоя, вернувшегося в дом ударника точно вместе с осветившим землю сонным солнцем. Черная фигура музыканта вплыла в гостиную молчаливой тенью, сжимая в опущенном кулаке прочную кожаную сетку с застежками, которая совсем скоро сомкнется позором на пасти белого волка, так и не сказавшего нам больше ни слова за все время ожидания. Акира захлебывался своей виной, не поднимая к нам глаз, только грел своим телом колени вокалиста, тоже разбитого и тихого, продолжающего гладить дрожащими ладонями перепачканную шкуру друга. Но мы заставили Рейту поесть, все же заставили. Пока Кай кормил волка, сам вкладывая в нетвердую пасть наш ужин, не полезший в глотку ни мне, ни остальным, Руки зализывал раны басиста в теле тигра, успокаивая ноющие разрывы. Но как бы голова не утверждала правильность решения Акиры, сердце не соглашалось с ним. Мне казалось, что мы поступаем подло. - Рейта. Хоуку поднимает морду с колен вокалиста, переводя тоскливый взгляд на Широяму. - Я нашел его. Волк только кивает, закрывая глаза и предоставляя тем самым Юу свободу действий. Эта картина снова режет по больному, вынуждая меня дрогнуть от понимания реальности всего происходящего с нами здесь и сейчас. Я все еще не верю, что это случилось с нами. И что Аой так просто возьмет и... Я перевожу взгляд на Широяму, который, взвалив на себя этот непосильный для нас груз, крепко сжимает зубы от злости и понимания, насколько ужасную вещь он должен сделать сейчас, отчего мышцы его бледного лица перекатываются под кожей от напряжения, выдавая состояние мужчины с головой. Он глубоко вздыхает, давая себя время собраться с силами, и уверенно подходит ближе к вокалисту с псом, все-таки решившись на этот шаг. - Нет. Таканори поднимает лицо к гитаристу, останавливая его одним лишь взглядом. В радужках Сятихоку плещутся так хорошо различимые нами боль и отчаяние, но он... протягивает руку навстречу, игнорируя разрушающие его изнутри чувства. - Я... я это сделаю. Акира вздрагивает, поворачиваясь к мужчине, но тот только ждет, когда Юу передаст намордник в его ладонь, и брюнет поджимает губы в горечи, протягивая требуемый предмет навстречу чужой руке. Кай отворачивается, не в силах наблюдать. Дрогнувшие руки Матсумото забирают кожаное плетение, безвольно опускаясь к зверю на его коленях, и они вновь встречаются глазами. - Прости меня, - выдыхает Акира, ткнувшись мордой в грудь блондина и крепко зажмурившись. - Прости... Матсумото не может ответить из-за покатившихся по щекам слез и комка в горле, только заторможенно подносит намордник к пасти басиста. Он медлит, судорожно тянет воздух ртом, качая головой, и... Я отвожу взгляд в сторону, когда тесный плен схватывает собой вытянутую морду моего друга, лишая его возможности открыть пасть. - Акира... Таканори утыкается лицом в шею плененного зверя, наконец-то расплакавшись в голос. То, что началось вчера утром... уже никогда не позволит нам жить, как прежде. - Не вовремя я влюбился, - очень тихо повторяет Акира, тряпичной игрушкой оседая в руках вокалиста. Больше он не может бодрствовать. - Все из-за меня. Он засыпает прямо так, и Аой, резко развернувшись при виде этой жестокой сцены, быстрым шагом срывается прочь из гостиной, зажав губы ладонью. Теперь все изменится. - Идите спать, - отзываюсь я хрипло, поднимаясь следом за гитаристом. Плевать на усталость и моральное истощение. Нам необходимо начать поиски волчьей ягоды. Как можно скорее!