Обжигающий лед её сердца.

Ощущение клетки. Снова. Опять. Без решёток, без сырых холодных темниц, без проржавевших цепей. Как и раньше. Пусть руки развязаны – делай что хочешь, но за тобой пристально наблюдают с бессловесным осуждением, провожают взглядом везде и всюду. Он знает – у маленькой колдуньи есть секрет. Выведает его во что бы то не стало. Если надо – вытянет силой, возьмет хитростью, благо уловок у старого шута – пруд пруди. Или просто ждёт, пока принцесса сдастся, сама покорно снимет замок со рта и назовет цену. Но она не собирается уступать тайны златоглазому пауку, сколь бы тот не плел свои интриги у её носа, грозя окутать паутиной обмана, тонкой как волос и прочной как камень. «Храни секрет», - вспоминает Эльза испуганный, отрешенный голос почти плачущей матери. И смеется так, как хорошие девочки не умеют смеяться. Так смеются ведьмы. Так смеется Злая Королева. Так смеется Эльза. Теперь. Но хранить секрет она будет, и пусть паук подавится желчью и оставит лапы в стороне. Предать Регину ради возвращения домой, ради вечных морских волн, лучащихся на солнце, до которых вовек не достать, ради пустующих комнат замка, где только картины перешептываются друг с другом, когда никто не видит, ради жалобного плача сестры, зовущего снять оковы – кожаные перчатки, и начать жить… Ну уж нет. Хорошая девочка, может быть, согласилась бы. Да. Но она мертва – стараниями Тёмного в том числе. Румпельштильцхен видит и слышит всё. Ему не нужны ни большие уши, ни большие глаза. Но, почему то, подходя к двери, скрывающей за толстым слоем древесины дорогую ему узницу, принцесса не почувствовала прожигающего взгляда, обрамленного грязным золотом. Оу, Регина может и не такая плохая ученица, как ты о ней думаешь, Тёмный. На чужих ошибках она учится. Но никогда – на собственных. В этом Эльзе пришлось сегодня убедиться сполна. Грохочущая карета, словно надвигающийся чёрный шторм, сметая на пути всё, предвещая кару на головы грешников, остановилась подле замка. Глубокими шрамами после неё остались во влажной дороге рытвины от несущихся с запредельной скоростью колёс. Кони были взмылены, буквально падали ниц, лишенные последних жизненных сил. Чтобы Регина не делала, её явно постигла неудача. А королевы, как известно, проигрывать не любят и не умеют. Поражение – только очередной кусок неразрывного круга неминуемой мести, рано иль поздно приводящее к сладкой долгожданной победе. В это время принцесса пускала в ход морозный поток, перемешивая его с жадными языками пламени, то поглощая стены ледяной бурей, то лаская только примерзший снег огненными крыльями жар-птиц, которым не суждено взмыть в небо. Здесь, в недрах подземелий, где ступают только её ноги и лапки изредка пробегающих мимо крыс, она чувствует мягкий вкус свободы, приятно растекающийся на языке. Магия – истинная свобода, но цена её, порой, достигает невиданных пределов. Наверху с скорбным лязгом распахнулись ворота. От этого невообразимо далекого и жутко близкого звука Эльза непроизвольно содрогнулась, выпуская последнюю птицу в огненный полёт. Беспокойство окутало её невидимым туманом, поражая мысли, затормаживая движения. Кажется, её наставница пребывает не в лучшем расположении духа. И опасения девушки оказались небеспочвенными. Она, легко ступая, стараясь создать как можно меньше шума, направилась прямиком в тронный зал. Дрожащая рука чуть приотворила массивную парадную дверь, надеясь не потревожить этим скрипом только прибывшую королеву. Одним глазком заглядывая в образовавшийся проём, боясь навлечь на себя королевский гнев, Эльза увидела её в совершенно новой ипостаси… Регину, всеми силами цепляющуюся за свою корону, за маску надменной гордости, давшую ощутимую трещину. Видимую трещину. Алую полосу на щеке, на которой малюсенькими рубиновыми каплями запеклась кровь. Страхи переплелись с сожалением, не давая сделать первый шаг навстречу, сказать нужные слова. Принцесса, пытаясь побудить себя к действиям, прикусила губу, крепко цепляясь пальцами за открывающуюся дверь. Волосы Регины чернее воронова крыла, струятся по напряженной спине. Всё же услыхав негромкий скрип петель, королева обернулась. Смирила ученицу удивленным, будто отчужденным взглядом, вырываясь из недавних горьких воспоминаний. На идеальном, красивом лице застыла маска ненависти и раздражения, не снимаемая с тех пор, как королева покинула лес. Однако после нескольких месяцев, проведенных вместе с Региной, смотря на холодность в её до колющей боли в сердце родных чертах, Эльза замечала, насколько женщина чем-то опечалена, раздосадована… У этого может быть лишь одна причина. Причина всех её горестей, причина пролитой крови. Причина, от которой у Регины сердце начинало бешено стучать, а чернота в нем сгущаться, с каждым разом делаясь жестче, делаясь могущественнее. Ноги сами довели её до королевы, словно в бредовом сне, словно они принадлежали кому угодно, но не принцессе Эренделла. От одного вида Регины, пускай и лишенного радости, внутри разливалось тепло, заставляя щеки наливаться красками, а губы расплываться в глупой и неуместной улыбке. - Белоснежка, - констатировала девушка, уже не замечая, что руки потянулись к царапине на королевском лице. Регина пребывала в смятении. Губы приоткрылись, полные, алые, такие прекрасные, но слова не были произнесены вслух. Пальцы ученицы ласково прошлись по щеке, спустились ниже. Легли на плечо. Ещё секунда – та прижалась к ней, словно пытаясь от чего-то уберечь, будто это может хоть как-то переписать прошлое. Эльза, кажется, забыла, как дышать. Сердце бешено заклокотало в груди, чернеющее, холодное сердце, готовое растаять, и от внимания королевы это не ускользнуло. Она могла почувствовать. Могла услышать. Ладони королевы, аккуратные и утонченные, не раз вырывающие из людей жизни, растиравшие чужие надежды в алмазную крошку, неуверенно легли на хрупкую талию принцессы. - Белоснежка, - с дрожащей в голосе яростью, маленькими льдинками пронизывающей слух, подтвердила королева. - Она заплатит, моя королева, - успокаивающе прошептала Эльза, не то плача, не то смеясь. – Я обещаю. Однажды она заплатит. Объятья Регины стали крепче. Ладони уверенней притянули к себе девушку, тем самым выказывая доверие. Она не собиралась подпускать ученицу к себе ближе, чем того требует обучение, но вопреки всему, та сама стремилась поддержать её. Не боясь. Не требуя ничего взамен. Это ненормально, удивительно и непривычно для Регины, постоянной игрушки в руках Коры и Тёмного, для Злой Королевы, которую страшатся и презирают поданные. Для неё. Но в преданном голосе нет и следа фальши, в крепких объятьях и нежных прикосновениях не видно подвоха. - Она заплатит, Эльза, - Королева словно радовалась, ощущая предстоящую месть. – В этом ты права, моя девочка. Она заплатит своей жизнью. Я дала ей шанс жить в изгнании, жить вместе со своими грязными гномами и безмозглым принцем. Она отвергла моё предложение. Она заплатит… - Вы слишком щедры, Ваше Величество, - отчеканила она с надтреснутой холодностью. – Белоснежка умрёт, если так будет нужно. За всё, что она вам сделала… - Смерть – это слишком просто, Эльза, - с улыбкой, настоящей искренней улыбкой, сказала королева, неспешно отстраняясь. – Я сделаю её участь куда более страшной. Она будет страдать, долго и мучительно, смотря, как все, кто ей дорог, гибнут от моих рук и её поступков. Я разрушу её счастье, пусть даже это окажется последним, что я сделаю в этой жизни, моя девочка. И, если хочешь, то можешь мне в этом помочь. Чужие горести не должны вызывать радость, приносить удовлетворение… Но Эльза согласна со своей королевой – Белоснежка должна заплатить с лихвой за своё упрямство, за наглость, за причиненную боль. - Конечно, Ваше Величество, - улыбаясь, выдохнула принцесса, с еле заметной тоской выпуская Регину из своих объятий. Час за часом, удар за ударом, разрушая и восстанавливая, стирая и вырисовывая, Эльза творила магию, выстраивала стены из огня и крепости из снега. Она ни разу не оступилась. Поддержка королевы, её одобрительные слова похвалы, светлая улыбка… Каждый отблеск магии – во имя Регины. Каждый вздох. Каждый удар сердца. Вечер, несущий в себе глоток прохлады, проник в замок, пока солнце медленно опускалось за линию горизонта, заставляя краски переливаться в припорошенном облаками небе. Спокойствие в воздухе сменило вездесущую атмосферу королевского напряжения. Не раздумывая над своими действиями, Эльза, только освоившая основы лечебной магии, потянулась к лицу королевы. Царапина – напоминание о Белоснежке, затянулась прежде, чем Регина успела возразить. - Зачем ты это сделала? – немного обижено спросила королева, ощупывая место зажившей ранки. На дне тёмного океана глаз не плескалась ярость, даже намека на неё не было. - Отпустите свою боль, моя королева, - мягко пояснила Эльза. – Я знаю, вы не убирали её, чтобы помнить. Но Белоснежка всё равно заплатит. Вам не нужно смотреть на себя в зеркало и видеть следы её дел. Отпустите и забудьте, пожалуйста… - пальцы девушки почти невесомо коснулись запястья королевы. – Она не стоит этого. Не стоит вашей боли. Королева промолчала, но в улыбке, предназначенной только Эльзе, прописывалась благодарность. После длинного дня, оставшегося позади, девушка чувствовала себя вымотанной до чертиков. Встреча с Тёмным будто и не происходила, плач Анны потонул где-то там, в пучине воспоминаний. Сегодня, впервые за целую вечность, Эльза может спать спокойно. И, хоть принцессе не суждено этого узнать, не она одна, впервые за нескончаемое количество дней, заснула с легким сердцем и без тяжелого груза в душе.