В поисках Грааля

      Брат Пьетро мрачно смотрел, как меняется караул у входа во дворец. Он все еще сомневался, хватает ли местной охране квалификации, чтобы доверить ей безопасность папы. Последние сутки выдались напряженными как для жителей Альбиона, так и для прибывших сюда ватиканцев.       Королева выступила с заявлением перед своими подданными. Герцогиня Миланская и папа римский тоже выступили перед народом. Хотя речь Сфорцы длилась гораздо дольше, Пьетро не мог не отметить, что на этот раз Алессандро держался чуть более уверенно, чем обычно.       В утренних газетах решение папы продолжить свое пребывание в Альбионе рассматривалось скорее как положительный знак. Одни считали это признаком того, что инквизиция уже справилась с ситуацией, другие сочли это проявлением самоотверженности понтифика, желавшего, несмотря на опасную ситуацию, увидеться с верующими. Неизвестно, приложили ли руку к такому редкостному благодушию какие–нибудь альбионские службы, но за исключением нескольких бульварных газет, не заслуживающих никакого доверия, разнообразия мнений не наблюдалось.       Когда журналисты, наконец, соизволили снять осаду с Сент–Джеймсского дворца, многие из его обитателей вздохнули свободно. Пристальное внимание здесь было ни к чему, покуда королевские покои скрывали в себе имперских метоселан. Если альбионские министры и могли понять всю выгоду от сотрудничества с недавними врагами, простому народу требовалось пройти еще долгую дорогу к идее о мирном сосуществовании. Для брата Пьетро события минувшего дня оставили еще одну проблему, с которой предстояло разобраться. Он задолжал объяснение одному не в меру наблюдательному свидетелю.        Кто бы мог подумать, что брату Андрею сходу удастся опознать в графе Мемфисском и маркизе Киевской вампиров за те две минуты, что он их видел. Мало того, мальчишке взбрело в голову попытаться проникнуть в гостевые апартаменты, и кто знает, чем бы это могло закончиться, если бы его вовремя не заметили дворцовые стражники. В планы королевы Эстер не входило поднимать шум по этому поводу, а вот главе инквизиции пришлось пообещать юному детективу объяснить, что происходит. Пьетро ломал голову, как выйти из этой ситуации с наименьшими потерями. Лгать он не любил – даже если приходилось делать это в целях интересов церкви, грех оставался грехом. Но еще больше ему не хотелось обманывать подчиненных. Сказать правду возможным не представлялось; во–первых, папа римский мог оказаться в опасности из–за этого, во–вторых, Пьетро совершенно не хотел втягивать Андрея в игрища Сфорцы. Одно дело отвечать за свои прегрешения, другое – обрекать других на геенну огненную.       Брат Андрей нервно заерзал, когда Орсини зашел в комнату. Его раздирали противоречивые чувства. Хотелось поделиться с начальником своими догадками, повозмущаться насчет укрывающего вампиров Альбиона. В то же время Андрей смутно понимал, что в чем–то ошибся. Это ставило юного инквизитора в тупик: он никак не мог взять в толк, что он сделал не так. – Ну и что мне с тобой делать? – проворчал Пьетро. Брат Андрей потупился. Кажется, он разозлил начальника. – Вернемся в Ватикан, наложу епитимью, – пригрозил Орсини. – А ты в следующий раз прежде чем лезть куда–то, посоветуйся сначала со мной. Дипломатический скандал мы еще как–нибудь переживем, а вот твою оторванную голову на повестке дня я получить не хочу. – Простите, шеф, – юный инквизитор приободрился: экзекуция откладывалась, да и не похоже, чтобы на него сильно сердились. – Я как–то не подумал, что королева захочет их здесь оставить. Неужели мы ничего не сможем сделать с этими еретиками? – Ватикан не планирует вторжение в Альбион, так что нам придется перетерпеть это. На душе у Пьетро было премерзко. Он посмотрел на Андрея, который явно пытался справиться с новой информацией. Голова у мальчишки всегда варила хорошо, к тому же, любопытен он сверх меры. – Скажите, вы не трогаете этих вампиров, потому что они в прошлый раз спасли Его Святейшество, и вы пообещали сохранить им жизнь?       Глава инквизиция с трудом сдержал усмешку: видно, подчиненные его хорошо знали, раз им в голову могут прийти такие мысли. Как бы то ни было, ответить на этот вопрос он собирался положительно. Для себя брат Пьетро уже решил, что честное имя папы римского не подвергнется никаким сомнениям. От всего этого разговора осталось тягостное впечатление: пришлось соврать, Андрей явно приуныл и, в общем–то, пользы от всей этой возни много не вышло. В Ватикане в любом случае придется разъяснять, что тут происходило – и пока ни одно из оправданий не выглядело достойным. – Вот что, брат Андрей, возьми кого–нибудь из наших, например брата Карла – ему это точно будет интересно, и отправляйтесь в лондонскую библиотеку. Мне нужно узнать, что это за книга. В кодексе запрещенных книг ее нет... Как и в других наших списках. Может быть, в Альбионе что–то отыщется. С этими словами Пьетро протянул мальчику книгу, найденную в доме Марко Зимбардо. По правде говоря, еретическую литературу не следовало доверять кому–то столь юному и неопытному. Зато, какой отвлекающий маневр: судя по всему, написанное в книге, когда–то доставило много неприятностей, раз ее так тщательно удалили из всех источников.       К счастью для Пьетро (хотя он об этом и не догадывался) у брата Андрея авторитет личности все еще главенствовал над вопросами идеологии. Юный инквизитор хоть и уходил расстроенным, но скорее от того, что свалял дурака, чем от чего–то еще. Оставшись в одиночестве, Орсини некоторое время провел в невеселых раздумьях, а затем, повинуясь велению сердца, направился в Королевскую часовню. До встречи с приспешниками Сфорцы у него в запасе имелось достаточно времени.       Королевская часовня Сент–Джеймсского дворца была уединенным и спокойным местом. Посторонних сюда пускали только во время праздничных месс, но проживающим во дворце королева дала разрешение приходить туда, когда угодно. Дверь открылась совершенно бесшумно, и закрылась за спиной брата Пьетро с негромким клацаньем, словно отрезая внешний суетный мир.       Как и во многих других подобных местах, здесь стояла нереальная тишина, но она не производила неестественного впечатления. Роскошное оформление оправдывало королевское название часовни. В начищенных до блеска полах можно было увидеть собственное отражение. Деревянные панели тускло мерцали золотой отделкой. Сквозь большой витраж с изображением дерева и святых, лился солнечный свет. Многие члены монаршей семьи на протяжении веков принимали тут крещение, венчались… и отправлялись в свой последний путь.        Пьетро медленно подошел к алтарю и опустился на колени. – Исповедую перед Богом Всемогущим… – почти беззвучно произнес он. Его охватило раскаяние. Сразу вспомнились не только недавние проступки, но и совершенные в прошлом грехи. Чувство стыда взметнулось в душе брата Пьетро. Когда он закончил молитву, в глазах его стояли слезы. Он поднял взгляд и прочитал надпись под деревом на витраже. “ Все хорошо. И все будет хорошо ”. “Как милостив, как добр наш Господь” – подумал инквизитор.       Точно так же, как несколько мгновений назад его затопило раскаяние, сейчас он почувствовал необычайное воодушевление. Пьетро провел в часовне еще час, и никто его не потревожил.

***

– Я надеюсь, ты не собираешься здесь курить? Менее хладнокровный человек наверняка подскочил от неожиданности, когда за его спиной бы внезапно материализовалась раздраженная голограмма. Но Вильям Вордсворт к таким не относился. – И в мыслях не было, – спокойно ответил он, – я просто ищу покоя среди этих пропахших пылью книжных стеллажей.        С этими словами Профессор посмотрел в сторону читального зала. Там за столом собрались маркиза Киевская, ее кетуда Далила, Ион и Авель. Последний весело тараторил, постоянно задевал локтями кипы бумаги, которые незамедлительно с шорохом сползали на пол, и кажется, умудрялся докучать каждому из присутствующих в комнате. На соседнем столе вольготно расположилась драгоценная профессорская "землеройка". Отец Вордсворт недаром славился своими неудачными названиями: из всего животного царства его изобретение с большой натяжкой напоминало разве что медузу в металлическом исполнении. – Он выглядит на редкость жизнерадостным для кого–то, кому пару месяцев назад оторвали голову, не правда ли, Кейт? – Тише ты, он может услышать! Но сестра Кейт напрасно волновалась. Авель в тот момент слишком увлекся разговором с Астароше, чтобы обращать внимание на что–то еще. – Пожалуй, ты прав. Я рада, что он... не унывает.       Это было не самое точное выражение тех мыслей, что населяли голову монахини. Ни внезапная смерть Найтроуда, ни столь же неожиданное возвращение к жизни, не говоря уже о его беспечном поведении после всего этого, не заслуживали таких скупых слов. Но других ей подобрать не удалось. На несколько мгновений между собеседниками повисло молчание. – Надеюсь, что он останется в таком же хорошем расположении духа после подземной прогулки с этой парочкой, – наконец мрачно пробормотал Вордсворт. – Я не понимаю, почему брат Пьетро решил отправиться вместе с ними. Мне это не нравится. – Тут вопрос стоит скорее в том, почему Катерина никак не препятствовала этому.       По странному совпадению, Астароше и Авель вели в то же время разговор на сходную тему. К превеликому возмущению маркизы, священник не мог (или не хотел) понять причину ее беспокойства. Под конец Асте уже захотелось придушить его, но наличие в комнате стольких свидетелей не оставляло такой возможности. Сидевшая рядом с ними кетуда Далила вполуха слушала спор госпожи и ватиканца. Местные терране произвели на нее скверное впечатление. Недаром в Империи их считали варварами – ни один терран в их стране не стал бы так себя вести. Грубые и невежественные, они даже не пытались скрыть свои ненависть и страх к метоселанам. Те же, что не питали дремучих предрассудков, казались скорее редким исключением. – Послушайте, госпожа Аста, никто не станет оспаривать вашу роль в нахождении чащи, даже если в тот момент вокруг будет стоять десяток инквизиторов! – нетерпеливо произнес Авель. Маркиза поморщилась, едва представив себе такую картину. Неожиданно в комнату вошел брат Пьетро, не побеспокоившийся о том, чтобы постучаться. Спорщики мгновенно умолкли, но судя по полному презрения взгляду, который бросил на них инквизитор, он явно догадался, о чем шла речь.       Хотя с его приходом обстановка и накалилась, за последние дни обе стороны научились сдерживать свои смертоубийственные порывы. Вскоре пришла королева Эстер в сопровождении своей охраны. Отец Вордсворт не стал терять даром времени и сразу выложил на стол ворох карт. – Мне удалось раздобыть подробные схемы тоннелей и служебных помещений. Здесь, неподалеку от дворца, есть вход на станцию “Сент-Джеймсский парк”. Но из этого тоннеля напрямую на “Глостер-роуд” не попасть. Вам придется перейти в соседний – вот здесь… Вордсворт ткнул в карту пальцем, и все подались вперед, чтобы посмотреть. Следующие минут двадцать ушли на объяснения как добраться до пункта назначения. – Когда окажетесь на “Глостер-роуд”, вам придется пробраться через все поселение. Есть два возможных места, где иллюминаты хранили свои архивы. Нужно проверить оба. Астароше вся эта затея начала казаться авантюрной. Доводы отца Вордсворта , утверждавшего, что альбионцы не позволили инквизиторам вынести что-либо из поселения и даже запретили им уничтожать имущество тайного общества, выглядели убедительно. Но как все это могло сохраниться сквозь все эти столетия в целости и сохранности? – Да, вот еще что… На каждой станции нужно будет запустить систему вентиляции, и не забудьте отключить все, когда будете возвращаться.       Вордсворт подробно объяснил где и как они будут разбираться с вентиляцией и оставил всех в покое, только после того как убедился, что все всё запомнили. Когда их компания уже собралась отправляться к “Сент-Джеймсскому парку”, Эстер неожиданно спросила, будет ли у оставшихся во дворце связь с теми, кто отправится в подземные тоннели. Профессор с сомнением покосился на “землеройку”. – Если очень повезет, Ваше Величество.

***

      Увы, скоро стало ясно, что ни о какой связи между тоннелем и поверхностью и речи быть не может. “Землеройка”, которая работала на удивление исправно, очевидно, не могла передать сигнал сквозь толщу земли. Причудливое устройство быстро ковыляло на своих тонких длинных ногах-подпорках, и пока никакого вреда от него не было, впрочем, как и пользы. Авель с таким безмятежным видом вышагивал между маркизой Киевской и братом Пьетро, словно всю жизнь провел, расхаживая по подземным тоннелям. Астароше в который раз задалась вопросом, что у этого человека на уме. Он всегда каким-то образом умудрялся знать больше, чем положено простому ватиканскому священнику. Откуда, например, ему стало известно о катакомбах под дворцом Ее Величества?       В конце концов, Аста сочла неподходящим размышлять обо всем этом в таком месте. Старые тоннели и без того производили гнетущее впечатление. Может быть, в давние времена терране и умели строить на славу, но с тех пор прошло много времени, и все здесь заметно обветшало. Если вдруг опоры не выдержат, их маленький отряд окажется погребенным под тоннами земли, и никакая “землеройка” им не поможет. Хрупкие тела терран скорее всего не перенесут такого, а вот ей, размышляла маркиза, возможно придется куда дольше дожидаться смерти.       Под ногами хрустел различный мелкий хлам. Кроме этого звука, слышалось лишь посвистывание ветра. Стены тоннелей почернели и покрылись плесенью, а некоторые из проходивших по ним проводов оборвались и теперь свисали уродливыми обрубками. Возле станций мусора становилось больше, скорее всего от разрушения отделки. Заглянув на платформы, можно было увидеть упомянутые отцом Вордсвортом поселения людей, живших после Армагеддона. Удивительно, хотя металл проржавел, пластик пожелтел и кое-где потрескался, а большинство стекол разбилось, большинство строений все же выстояло.       Лучше всего сохранились служебные помещения и хранившееся в них оборудование. Авель с легкостью справлялся с запуском системы вентиляции, но на “Южном Кенсигтоне” ему никак не удавалось поладить с аварийным генератором. Пока Найтроуд возился в вентиляционной комнате, Астароше осматривала платформу. Одна из стен сохранилась лучше других – хотя часть кафеля осыпалась, табличка с названием станции осталась на месте. Цвета потускнели, но видно было, что она выполнена в типичном стиле, с синей полосой, красной окружностью на белом фоне и белыми же буквами названия. “Землеройка” бродила неподалеку, позвякивая конечностями, а еще доносился приглушенный голос священника, жалующегося на жизнь преувеличенно несчастным тоном.       Инквизитор тоже никуда не делся, и, похоже, он вознамерился проглядеть в маркизе дырку. Когда игнорировать его стало уже не возможно, Аста послала ему самый раздраженный из всех своих взглядов. Брат Пьетро продолжал сверлить ее взглядом. – Я знаю, что вы сделали в Венеции, – наконец произнес он, осознав, что игра в гляделки ему ничего не даст. – Не сомневаюсь, – сухо ответила Астароше. Не то чтобы это стало неожиданностью. После ее разговора с папой, главе инквизиции нетрудно сложить все факты вместе. – Я буду следить за каждым вашим шагом, и если вы хоть в чем-то ошибетесь и покажете свою истинную вампирскую сущность, я без колебаний уничтожу вас. На маркизу эти угрозы не произвели впечатления. Но и оставлять все как есть, она не собиралась. – Разумеется. Вы ведь так стараетесь ради дел Церкви. Подумать только, как разочаруется Его Святейшество, когда узнает, что его подчиненные препятствуют выполнению его воли, несмотря на все заверения в верности.       Астароше улыбнулась, а брат Пьетро нахмурился. Здесь крылась некая ирония: и маркиза, и ее враг были одинаково преданны каждый своему правителю. Не надо быть семи пядей во лбу, чтоб разгадать эту черту в Пьетро, его поведение в присутствии папы римского говорило само за себя. Эта схожесть позволила ей надавить на него, когда появилась необходимость. Но все же его терпения вряд ли хватит надолго.       Но прежде чем кто-либо из них успел сказать что-то еще, раздалось легкое покашливание. Вернулся Авель, совладавший после долгих усилий с вентиляцией. Дальнейший путь они провели в молчании, умолк даже Найтроуд, до этого беспрестанно болтавший о всякой чепухе. На подходе к “Глостер-роуд” Асту преследовало странное чувство, хотя она не могла понять, в чем дело. Но когда они подошли к вентиляционной комнате, все стало ясно. – Кто-то запустил вентиляционную систему до нас, – высказал Авель очевидный факт. И для маркизы, и для брата Пьетро это послужило поводом взяться за оружие. Все они вышли на платформу. Как и рассказывал отец Вордсворт, все здесь было застроено помещениями, которые иллюминаты использовали в качестве домов и различных хранилищ. У этой станции было несколько уровней и переходов, так что жившим тут сотни лет назад терранам было, где развернуться. – Ну, священник, решай, куда мы пойдем сначала. – Вообще-то, я думаю нам надо э-э-э… разделиться, – сознался Найтроуд с видом человека, совершившего тяжкое преступление. – Не то чтобы у нас есть время ходить туда-сюда. Выражение лиц Асты и Пьетро могло позабавить его в другой ситуации. Но сейчас он лишь мысленно взмолился, чтобы они не стали с ним спорить и вняли его доводам. – Вы пойдете в большой архив, а я в малый. Если кто-то из нас найдет документы, инквизиция не будет иметь приоритета в этой находке, как настаивают посланники из Империи. И вы, брат Пьетро, будете знать, что мы с маркизой Киевской не вынашиваем против вас никаких планов. Кажется, его слова нашли отклик в их душах. По крайней мере, к облегчению Авеля, они с ним спорить не стали. – Постарайтесь не убить друг друга, – полушутливо-полусерьезно напутствовал он их, расставаясь с ними на своем пути к малому архиву. Астароше с тревогой смотрела ему вслед, прежде чем неохотно последовать вместе с Пьетро к большому архиву. Она могла перенести компанию инквизитора ради успеха порученного Ее Величеством дела, но все равно ей не хотелось отпускать этого бестолкового растяпу одного.       Добраться до архива оказалось проще, чем казалось поначалу. Но, увы, оправдывая самые худшие опасения маркизы, выяснилось, что они опоздали. Кто-то посетил архив раньше, и результаты вандальской деятельности этого неизвестного вредителя виднелись повсюду. Лучи фонариков Асты и Пьетро выхватывали из темноты перевернутые железные шкафы, разбросанные тут и там ящики и груды не до конца сгоревшей бумаги и пепла. Беглый осмотр помещения дал понять, что это произошло давно. Достаточно давно, по крайней мере, для того, чтобы все покрылось толстым слоем пыли. – Нужно возвращаться, – сказала Астароше, даже не пытаясь скрыть своего разочарования. Она была уверена, что Найтроуд в малом архиве увидит то же самое.       На полпути к вентиляционной комнате, маркиза вдруг почувствовала странно знакомый запах. Она так резко остановилась, что идущий позади Пьетро едва не врезался в нее. – Ну что еще? – с явным неудовольствием спросил он.       У терран слишком слабое обоняние, чтобы понять, в чем дело, мигом сообразила Аста. – Здесь есть кое-что, - неопределенно ответила она, сворачивая в один из закоулков. Инквизитор хотя и пробормотал какие-то религиозные ругательства, все же последовал за ней. В одном из строений обвалилась часть стены, обнажая внутренние помещения. Скорее всего, иллюминаты использовали это место как жилое помещение. За одной из перегородок, обнаружились останки костра. – Пепел еще дымится.       Астароше медленно повернулась к брату Пьетро, поудобнее перехватив Гаэ Болг. Она заметила подозрение, промелькнувшее в глазах инквизитора. – Идиот, – прошипела маркиза, отталкивая его в сторону и отпрыгивая сама. В том месте, где они только что стояли, пролетел огромный топор, который врезался в стену и так в ней и застрял. Появившихся в комнате уродцев в количестве пяти штук, Аста сразу узнала. Автоягеры, или как их там называл священник. Судя по тому, что увидев их, Пьетро не растерялся, ему тоже доводилось встречаться с ними.       Вдвоем они так слаженно расправились с противниками, что Авель, пожалуй, гордился ими, если бы увидел. Но расслабляться Аста не стала, потому что заметила еще одну интересную вещь. Маркиза пересекла комнату и вышибла наспех забаррикадированную с другой стороны дверь. В соседнем помещении оказалось трое людей. – Пожалуйста, не убивайте нас, – взмолился тот, что стоял ближе всех ко входу. Подошедший брат Пьетро осветил этого человека фонариком. Он вскинул руки, когда яркий свет ударил ему в лицо. Выглядел бедолага не лучшим образом: рваная одежда, ссадины и царапины на бледном, испещренном морщинами лице, к тому же под глазом у него красовался здоровенный синяк. – Брат Марко! – рыкнул Орсини, спустя несколько мгновений узнав, того кто перед ним стоял. – Гнусный еретик! Что вы здесь делаете?       Решив предоставить им самим разбираться друг с другом, раз уж они все равно знакомы, Астароше подошла к двум другим людям – молодому мужчине и женщине, выглядевшей чуть постарше своего спутника. К удивлению маркизы эта парочка оказалась метоселанами. Оба выглядели так же жалко, как и этот брат Марко, и были напуганы даже больше чем он. – Готовьтесь понести наказание за предательство и свою подрывную деятельность, – в гневе воскликнул брат Пьетро, не обращая внимания на попытки Марко оправдаться. – У нас нет времени жечь тут костер, – рявкнула Аста, выпихивая обоих из комнаты, а следом за ними и метоселан. Надо отдать должное инквизитору, он все же был не таким уж безумным фанатиком. Во всяком случае ему хватило ума сообразить, что не стоит проводить немедленную экзекуцию. Выстрелы со стороны малого архива ясно дали понять – у отца Найтроуда тоже неприятности.       Брат Пьетро особо не церемонился, прорубая им путь прямо через стены своим скримером. Шум выстрелов стих, и все замешкались на несколько секунд, неуверенные в том, куда идти. Неизвестно, что было бы дальше, но тут, как всегда вовремя, из какой-то щели в стене вывалился всклоченный Авель в продранной сутане, и с револьвером наперевес. Он с удивлением посмотрел на их расширившийся отряд, но вопросов задавать не стал. Когда вшестером все они подходили к выходу из поселения иллюминатов, их нагнало еще с полдесятка автоягеров, но никому и пальцем не пришлось пошевелить. Невесть откуда взявшаяся “землеройка”, про которую все успели позабыть, как оказалось, была оснащена недурным арсеналом, включающим в себя диковинные сжимающиеся сети и стальные дротики. К сожалению, такие усилия дурно сказались на гениальном механизме, и под конец она рухнула подле своих извивающихся противников, подозрительно мигая красной лампочкой. – Ой, не нравится мне это, - пробормотал Найтроуд, подхватив под локоток Асту и брата Марка, и устремился к краю платформы. Брату Пьетро ничего не оставалось, как взять на себя метоселан. Никто так никогда не узнал, удалось ли автоягерам избавиться от сетей. Вскоре раздался взрыв, от которого все едва удержались на ногах, а с потолка полетела земля. Подземка содрогнулась, но выстояла. Тоннель медленно заполняла поднявшаяся от взрыва пыль. – Никогда больше не буду недооценивать изобретения Профессора, – пробормотал Авель, прежде чем оглушительно чихнуть.

***

      Как сказал отец Вордсворт, чтобы добраться до “Глостер – роуд” нужно около полутора часов. Так что вся эта экспедиция должна были длиться как минимум часа четыре. Когда же выяснилось, что связи с подземными тоннелями не будет, и Ион, и Эстер приуныли.       Профессор же обложился газетами и книгами, и не похоже, что он слишком беспокоился. Королевская прислуга сделала все, чтобы никто из тех, кто ждал возвращения Авеля, Астароше и Пьетро ни в чем не нуждались. Часа через два пришла кардинал Сфорца. Они с Алессандро только вернулись с очередного официального мероприятия в честь папы. Она выглядела даже бледнее чем обычно. Сестра Кейт с трудом уговорила ее отправиться в свою комнату и отдохнуть, пообещав, что сообщит, если что-нибудь случится. – Я волнуюсь за отца Найтроуда, - сказала Эстер, какое – то время спустя. – Он все время влипает во всякие истории. – С ним маркиза Киевская – вот уж кто не даст ему наделать глупостей, – нарочито бодро ответил Ион, подавив неизвестно откуда взявшееся неприятное чувство в груди. Эстер крепко сжала руки на коленях. – Знаешь, когда я была монахиней, мне всегда казалось что не в моих силах изменить что-то… Теперь, когда я королева, мне кажется что я могу еще меньше. Будь я монахиней, я хотя бы могла взять оружие и пойти с ними… но сейчас все что я могу – это ждать. Просто невыносимо!       Граф Мемфисский растеряно посмотрел на нее, и не нашелся что сказать. Иногда Эстер казалась ему точно такой же, какой она была во времена своего визита в Империю. Но иногда, она становилась такой как сейчас, и он не был уверен, что знает эту новую Эстер. Пока он ждал их встречи, она казалось, повзрослела, ушла куда – то вперед, и Ион не знал, как себя вести.       За столом Вордсворта раздался пронзительный писк. – Что случилось, отец Вордсворт? – спросила Эстер, поднимаясь с кресла. – Похоже, у наших друзей неприятности, - пробормотал Профессор, вытаскивая откуда – то из под бумаг небольшое устройство.       Эстер и Ион в тревоге переглянулись, под унылый писк передатчика.