Печать Бастет: Осколки душ

Сначала Пеплогривка не знала, куда ей следует бежать, чтобы найти Орешницу – в лабораторию Хогена или к «Сластям», но оказавшись на одной из центральных улиц города, она сразу наткнулась на большое скопление взбудораженных военных и поняла, что второй вариант куда более вероятен - в оцеплении держали несколько улиц, которые как раз прилегали к той, на которой находилось кафе. Девушка молнией проносилась между машин и людей, перелезала через ограждения, лишь иногда соизволяя показывать свое удостоверение интересующимся, а в остальных случаях просто исчезая с глаз прежде, чем кто-то успевал хоть что-то сказать. Наконец, впереди за домами показалось знакомое кафе, которое теперь выглядело просто удручающе – иначе здесь и не скажешь. Блеклые стены, выкрашенные в розовый, покрыли пыльные и грязевые разводы, деревянный заборчик был безнадежно разворочен и усеян следами от пуль, вывеска оказалась втоптана в землю, а цветы, еще совсем недавно украшающие клумбу, теперь валялись посреди дороги, под ногами переполошенных военных. Снаружи знакомых лиц не было. - Прошу прощения, я ищу Орешницу Велингтон, - Пеплогривка обратилась к человеку, стоящему у входа с каменным лицом. – Пеплогривка Харлен. - А… Заходи, - кивнул он и распахнул перед девушкой дверь. – Как зайдешь, слева будет лестница – спустишься по ней и найдешь мисс Велингтон где-то там. Она, кстати, тоже тебя искала. Пеплогривка кивнула и, переступив порог, оказалась в полутемном, совершенно разгромленном помещении. Зал кафе полностью утратил свое былое тепло и очарование: все столы и стулья были перевернуты, барная стойка – разбита, а обломки шикарной люстры хрустели под ногами. Приятный аромат меда и корицы исчез, сменившись терпкой железной вонью и запахом гари. Пеплогривка поморщилась и огляделась, сразу заметив, что неприметная дверь, через которую она сама же вышла сегодня утром, была распахнута настежь, а у порога на полу чернели мелкие пятна крови. Девушка решительно спустилась вниз по лестнице, по пути заметив гораздо больше алых следов, некоторые из которых даже не успели засохнуть полностью, и уже не первый раз ужаснулась тому, насколько ужасна и жестока армия может быть в гневе. Если перешел дорогу Звездоцапу и его военным, можешь считать себя трупом – эту истину Пеплогривка уяснила уже давно, но только сейчас нашла ей существенные подтверждения. А дальше по коридору она, наконец, встретила Орешницу. Девушка ходила с закрытыми глазами, щупая стены, и на её лице застыло выражение полной сосредоточенности – Пеплогривка уже видела раньше, как подруга делает что-то подобное. Подобным образом она пыталась то ли что-то почувствовать, то ли даже увидеть – Орешница, на самом деле, обладала невероятно сильной способностью - во всяком случае, гораздо сильнее, чем у Остролистой или у той же Пеплогривки, и нельзя было с точностью сказать, что она с её помощью может сотворить. Ощутив, видимо, чьё-то присутствие рядом с собой, Орешница распахнула глаза и несколько секунд находилась в замешательстве, рассматривая подругу. Чтобы не повторилась история с Остролистой, Пеплогривка схватила светловолосую за руку прежде, чем та успела сказать хоть что-то – и затащила её за первую попавшуюся дверь. За ней была тесная, абсолютно пустая комната без света, но Пеплогривке вовсе и не хотелось смотреть Орешнице в глаза, поэтому она прислонила девушку около стены и сама встала рядом. - Ничего не говори, - сказала она, пресекая последние попытки Велингтон открыть рот. – Нам с тобой надо кое-что обсудить, и как можно скорее. Пеплогривка вошла в «Сласти» с твердым намерением нарушить обещание, данное Остролистой. Она, конечно, не собиралась открывать правду ни Листвичке, ни военным, но обратиться к Орешнице собиралась с самого начала. Потому что она ещё хорошо помнила отчаяние в голосе Остролистой, её странный взгляд и с ужасом думала о том, каких дров девушка способна наломать в таком состоянии. Сэттер не нужно было скрывать правду ото всех, ей стоило довериться не только Пеплогривке, которая, к слову, удостоилась такой привилегии просто потому, что узнала обо всем первой, но и второй своей лучшей подруге, которая была в состоянии понять и утешить, трезво разобраться в возникшей ситуации и найти самое верное решение. Когда поступки диктуются чувствами, ни к чему хорошему они, обычно, не приводят. Пеплогривка не стала рассказывать Орешнице, как и Остролистой, о своей связи с Лиственной Звездой. Только о Воробье и последствиях, связанных с его действиями. Девушка, должно быть, слушала всё это, открыв рот, но темнота полностью скрывала её эмоции, и Пеплогривка могла только догадываться, что происходит у неё в душе и мыслях. Поэтому она на всякий случай встала к самой двери, подперев её плечом, чтобы подруга не выскочила в коридор и не ринулась рассказывать об услышанном. Это было не совсем в духе Орешницы, но за этот вечер Пеплогривка уже убедилась, что любой человек, если он шокирован, вполне может вести себя совсем не так, как от него привыкли ожидать. - Не надо мне сходу рассказывать такие жуткие вещи, Пеплогривка, - пробормотала Орешница, когда та закончила свой рассказ, и между ними повисло молчание. – Всё это… Как-то неожиданно. - Остролистая сказала почти тоже самое, - ответила ей Пеплогривка. – Пойми, чего я от тебя хочу, так это того, чтобы ты сохранила эту тайну от всех, но все услышанное приняла к своему собственному сведению. - Но разве так можно вообще… - рассеяно отозвалась Орешница. – Это же неправильно, скрывать такие вещи. Ещё час назад Пеплогривка подозревала Остролистую в излишней приверженности правилам, но в итоге оказалось, что самой правильной в их команде была вовсе не она, а Орешница. Хотя, возможно, это только потому, что Воробей не был ей братом. - Пойми же, Остролистой нужна наша помощь, - Пеплогривка попыталась образумить подругу. – Всё время, что мы были вместе… Она помогала нам, поддерживала и была опорой, так разве не должны ли мы хоть чем-нибудь ей за всё это отплатить? Сама подумай, да разве на её месте ты поступила бы также? Если бы оказалось, что Ягодник или Мышеус… - Не надо, я поняла, - резко перебила её девушка. – Но что вы, черт возьми, собираетесь делать? Неужели пойдете вдвоем против всех, да ещё и меня теперь в это втянуть собираетесь? - Не надо, если не хочешь, - уловив раздражение в голосе светловолосой, буркнула Пеплогривка. Ей почему-то казалось, что их разговор должен был пройти несколько иначе, но с этим уже ничего нельзя было поделать. – Я только прошу тебя молчать. А помогать нам теперь или нет – решай сама. Девушка явно ощутила, что Орешница слегка присмирела – устыдилась, может, своей вспыльчивости. Какое-то время они просто стояли в полном молчании, и в этот момент Пеплогривка все бы отдала за кошачье зрение, которое помогло бы ей понять, каким взглядом подруга теперь на неё смотрела. Но поскольку лицо Орешницы скрывала темнота, нельзя было предугадать, какими окажутся её следующие слова. - Хорошо… - наконец, кивнула она. – Если это действительно так важно… Я сделаю всё то, о чем ты просишь. И даже попробую помочь. Но если что-нибудь пойдет не так… - Моя хата с краю, ничего не знаю? – Пеплогривка приподняла бровь и только потом поняла, что ей не стоило этого говорить. - Если что-нибудь пойдет не так, я сдам Воробья, - отчеканила она холодно. – Но вас спасу. Потому что вы – мои подруги. - Если всё случится так, то на дружбу Остролистой в ближайшее время ты вряд ли сможешь рассчитывать. - А на твою? - Боюсь, что я слишком молодая и неопытная, чтобы рассуждать о вопросах морали, поэтому все будет зависеть от того, насколько жестокими окажутся твои методы. - Никакого другого ответа я и не ожидала. Разговор можно было считать законченным. Он прошел совсем не так, как Пеплогривка ожидала, но и не вышел из-под контроля – это тоже в какой-то степени можно было назвать удачей. Так или иначе, девушка надеялась, что поведение Орешницы объяснялось шоком от всего того, что так внезапно свалилось на голову – стоит ей немного отдохнуть, собраться с мыслями, и Пеплогривка вновь увидит старую Орешницу, оптимистичную и добрую ко всем, готовую помочь, даже если это выходит за рамки её принципов. Но пока Велингтон оставалась холодной и непоколебимой – она подошла к двери и уже собиралась выйти, но в последний момент Пеплогривка снова её остановила. - Листвичка уже здесь? - Приехала где-то полчаса назад, - кивнула Орешница. – Сейчас занимается тем самым пойманным контрактором. У Пеплогривки ёкнуло сердце. - А остальные? – спросила она. – Те, кого поймали… Что с ними сделали? - Посадили под охрану. Уж не знаю, здесь ли будет объявлен приговор или их отвезут в Столицу, но это случится не раньше, чем завтра – сейчас у всех и так дел по горло. - А меня могут к ним пропустить? Пеплогривка не знала, почему ей так нужно было увидеть Листвяную Звезду и её товарищей - то ли из чувства вины, которой на деле, в общем-то, и не было, ведь она ничего никому не рассказывала, только лгала про себя, то ли в надежде как-то изменить их жестокую судьбу. Орешница об этом не знала и очень удивилась, но всё же ответила: - Если удостоверение покажешь, то должны, наверное, - она немного помолчала, видимо, раздумывая, стоит ли ещё что-то говорить. Потом всё-таки не выдержала: - А тебе это зачем? -Да так, не имеет значения, - отмахнулась Пеплогривка и, пресекая расспросы, распахнула перед Орешницей дверь настежь – в глаза ударил яркий коридорный свет. - Давай без глупостей, хорошо? – она одарила девушку своим привычным обеспокоенным взглядом, но её лицо казалось бледным, ничего не выражающим. – Я волнуюсь. С этими словами Орешница пошла прочь по коридору, совершенно забыв о том, что она здесь делала до того, как встретить Пеплогривку. Та ждала какое-то время на пороге и только после этого направилась следом. Узнать, где держат арестованных, особого труда не составило. Её пропускали почти повсюду и отвечали на любые вопросы, стоило кому-нибудь только увидеть печать у неё в удостоверении – всё было так, как и говорила Орешница. Блуждая по коридорам, Пеплогривка узнала, что всего поймали тринадцать человек (она точно помнила, Эхо говорила, что их было куда больше, так что кому-то, видимо, удалось спастись), в числе которых был лидер и его заместитель, что они сознались во всех своих деяниях до единого, но отказались сообщать «некоторую информацию» - ясное дело, речь шла об Эхо, но случайные военные вряд ли могли быть в это посвящены. Проблемы поджидали Пеплогривку только возле самой тюремной камеры, которая была таковой в полном смысле этого слова, потому что имела замки и решетки, но даже там охранник отказывался её впускать совсем недолго, больше для вида, и достаточно легко сдался. А ещё она узнала, что убежище было сооружено в старых катакомбах. Именно поэтому тут были полукруглые потолки, ниши в коридорных стенах через каждые десять шагов, чтобы при отсутствии освещения ставить в них лампу или факел, а кое-где, уже чуть дальше – ныне ржавые рельсы, задуманные для того, чтобы возить по ним боеприпасы. Наличие тюремных камер совсем не удивляло, но то, как они были сделаны, повергало в крайнее недоумение – Пеплогривка словно попала в какую-то древнюю эпоху, где узникам протыкали глаза и оставляли их гнить в темницах - доживать свой век на черством хлебе и ледяной воде. На самом деле, в нынешнее время, садить людей, пусть даже преступников, в такое место – это нечто, походящее на издевательство. Оказавшись на пороге, Пеплогривка увидела их сразу – ненавистные взгляды, прикованные к ней. Двенадцать пар буравящих глаз. Остроглаз, прислонившийся к стене, Чернобок и Яичный, вскочившие с места, Веснушка, замершая в странной позе, Крапчатая, Мятная с Полынью, бледный, как смерть, Сокол, ещё какие-то незнакомые люди и, конечно, Листвяная Звезда – все смотрели на неё одинаково неприязненно, скривив губы и лица. Пеплогривка отчаянно вздохнула и цокнула языком, ужасаясь тому, как всё повернулась, и решительно направилась к решетке. - А мы уж думали, что ты не явишься, - сплюнул Чернобок, схватившись за прутья. – Сбросишь груз вины со своей мерзкой душонки и сделаешь вид, будто ничего не произошло. - Хотя не думай, что мы особо рады твоему приходу, - добавил Яичный. – Не будь здесь этой решетки, я бы задушил тебя собственными руками и с интересом наблюдал за твоей предсмертной агонией. - Тварь, - отозвался кто-то ещё из толпы, но Пеплогривка не смогла понять, кто именно. Она понимала, что ими сейчас руководил страх. Жуткий, всепоглощающий страх перед неминуемой гибелью, усиленный томительным ожиданием в прогнившем подвале и стонами всё ещё сильно раненого Сокола. И именно поэтому старалась держать себя в руках, не злиться и не обижаться, попробовать нормально поговорить. Хоть как-то объяснить, что случилось на самом деле. - Это была не я, - Пеплогривка говорила громко, чтобы услышали все. – Я никому про вас ничего не рассказывала. - И ты пришла сюда только затем, чтобы сообщить нам об этом? - послышался из темного угла смешок Остроглаза. – Что ж, раз так, можешь считать, что твоя душа очищена, поскольку, мы уже знаем, что это ты не ты поведала о наших секретах друзьям-военным, но для нас это, вообще-то не имеет ни малейшего значения – мы ведь все равно сдохнем, так какая разница, кого во всем винить? - Знаете? – нахмурилась Пеплогривка. - Не забивай голову, - пробурчала Листвяная Звезда. – И уходи. Если Чернобок разозлится, он вынесет эту ржавую решетку к чертям, и от тебя в тот же момент ничего не останется. - Но ведь… - Ты лгала нам, - объяснил Остроглаз, вновь подключившись к разговору. – А ложь – это страшный грех, который не хочется оставлять безнаказанным. - А что мне было делать? – процедила Пеплогривка, ничуть не испуганная всеми этими угрозами. – Я пришла в «Сласти» по указке Воробья, понятия не имея, чем вы здесь занимаетесь. А когда узнала, уже не могла открыть правду – ясное же дело, что вы со мной после этого сделали бы. - Но ты могла бы отказаться от вылазки в лабораторию, согласись? Сказать, что тебе наши взгляды не нравятся, поклясться, что ничего никому не скажешь и поручиться своим близким знакомством с Воробьем – исчезнуть, в первый и последний раз переступив порог нашего кафе. Но нет. Ты пошла с нами, а значит, уже собирала кое-какую информацию и могла проговориться позже, если бы тебя не опередили военные, напавшие на наши следы. - Это был мой долг, - согласилась Пеплогривка. – Защищать простых людей, для которых вы могли бы оказаться угрозой, кроме того… - в последний момент она передумала говорить про свое глупое желание доказать собственную полезность. – Я не жалею о своем выборе. Потому что я узнала много чего очень важного в этой вылазке. - Ты работаешь в том магическом подразделении армии, верно? - спросила вдруг Крапчатая. - Да. И поэтому главная моя задача – пресекать любое использование… да, пусть будет магии… не жалея при этом ни жизни, ни правил морали. Разве на моем месте вы не поступили бы также? - Кто знает, - пожал плечами Остроглаз. – Для кого-то это, возможно, весьма убедительные доводы, но никак не для Сокола, которому явно недолго осталось без медицинской помощи, не для шокированной Веснушки и не для меня, эгоиста, которому плевать на чужие чувства. - Если бы не я, их бы здесь сейчас не было, - Пеплогривка поспешила напомнить, что она, вообще-то, спасла кое-кому здесь жизнь. - Сказав это, ты сама не думаешь, что лучше пусть всё было бы именно так? - Я могла бы помочь вам, - отчаявшись, применила девушка последний довод. – С моими привилегиями… - Твои привилегии ничего не значат перед Звездоцапом, как и привилегии любого из ваших… Он поклялся извести всех, кто хоть раз выступил против него, и на это решение могут повлиять, разве что, приближенные генералы – смирись с этим и не обещай того, чего не в силах исполнить. - Но если тебе так хочется искупить свою вину, - слово взяла Листвяная Звезда. – Есть кое-что, чем ты можешь помочь. Пеплогривка подняла на женщину нахмуренный взгляд. Её слова звучали так, словно надо было делать что-то криминальное, а на такое девушка не пошла бы даже из лучших побуждений. Но в итоге все оказалось совершенно иначе. - Приведи сюда ту девушку, свою подругу… - повелела Листвяная Звезда. – Остролистую, или же как там её зовут… - Зачем она вам? – искренне изумилась Пеплогривка. Услышать просьбу подобного рода она ожидала меньше всего. - А вот это уже не твое дело, - отрезала женщина. – Просто позови её и можешь считать, что мы не держим на тебя зла. Всё это было крайне подозрительно. С чего вдруг этим людям понадобилась Остролистая, которую они ни разу в глаза не видели? Но Пеплогривка не видела особых причин отказывать, разве что, неизвестно, когда черноволосая явится сюда и явится ли вообще, по крайней мере, до завтра. И нужно будет придумать какую-то причину, чтобы заставить её прийти… И всё же это было легче, чем то, о чём Пеплогривка могла подумать, и поэтому она даже обрадовалась. - Извините, - девушка бросила на них последний взгляд и вышла, захлопнув за собой дверь. Охранник посмотрел на неё с интересом, но Пеплогривка не стала ничего говорить и пошла вперед по коридору туда, где, по чужим словам, могла бы сейчас находиться Листвичка. Но, словно по заказу, ей навстречу вышла Остролистая. Девушка выглядела совершенно спокойной и собранной – такой, как всегда, и сейчас нельзя было даже подумать, что у неё что-то случилось. Высохли слезы, краснота сошла с щек, и Пеплогривка увидела Сэттер, какой привыкла её видеть, и очень этому обрадовалась. Но подойдя чуть ближе, она не могла не заметить, как переменился взгляд подруги – он казался кристально-ледяным и пустым, направленным словно в никуда, и Пеплогривке это очень не понравилось. Она окликнула подругу и, пощелкав пальцами у неё перед носом, попробовала привести в чувство - девушка попыталась выглядеть бодрой и здоровой, но в её прозрачных глазах прекрасно читались подлинные эмоции. - Ты решила вернуться? – Пеплогривка задала этот вопрос только затем, чтобы девушка перестала буравить взглядом пол и посмотрела на неё. - Я подумала, что там ловить больше нечего, - кивнула та. – Поэтому пришла и сказала Листвичке, что не нашла книгу – та переполошилась и побежала искать сама, ведь это всё-таки её кабинет. - А если она её найдет? - нахмурилась девушка. – Что мы тогда будем делать? - Тсс, не говори об этом здесь, - шикнула на неё Остролистая, оглядевшись по сторонам, но коридор был совершенно пуст. – Я не такая глупая и поэтому сделала всё, чтобы такого не случилось. Книга у меня, остались только предметы – ожерелья, перчатки, браслеты – всё то, что носили на себе те люди, чтобы поддерживать связь с Пропастью. - И как ты планируешь их достать? – приподняла Пеплогривка брови. – И что со всем этим делать потом? - Давай потом это обсудим, хорошо? – проговорила Остролистая с заметным нажимом. – Я знаю, что делать. Знаю, как все исправить. И не надо пытаться указывать на мои ошибки. - О чём ты… - Неважно, - девушка развернулась и пошла прочь. Пеплогривка догнала её и схватила за плечо, задержав на месте. Остролистая определено подумала, что девушка хочет продолжить разговор и уже собиралась огрызнуться, но прежде чем это случилось, она резко выпалила: - Ты можешь зайти туда, где держат арестованных? - Зачем? – искренне удивилась девушка. - Просто зайди, - настаивала Пеплогривка. – Они хотят тебя видеть. - Чего-чего? – возмутилась Остролистая и решительно вырвалась из хватки подруги. – Мне незачем смотреть на эти мерзкие рожи. Не собираюсь тратить на них свое время и выслушивать то, что они скажут. Как будто непонятно, что за чушь они будут втирать мне, как второму помощнику капитана специального отдела, ещё и с четвертым уровнем доступа… - Нет, это не так, - Пеплогривка, конечно, не знала точно, но все равно была абсолютно уверена, что речь пойдет вовсе не об этом. – Да ладно, неужели тебе так трудно? Ради меня, всего один раз… - Странная ты, - буркнула черноволосая в ответ, но, в конце концов, согласно кивнула. – Ладно, я зайду, если это тебя так беспокоит, но не сейчас, а чуть позже. - Только до того, как их увезут, - продолжала наседать девушка. - Да-да… Конечно. Вдвоем они вошли в самый просторный, чистый и светлый коридор во всех катакомбах – он, видно, был отреставрирован совсем недавно, поэтому не выглядел так удручающе, как остальные. Сотрудники Бастет, приехавшие вместе с Листвичкой, должны были остановиться где-то здесь - сама ученая, судя по словам Остролистой, ушла, но кто-то же должен был остаться, так что у Пеплогривки появился шанс разведать обстановку. Прибывшие из Столицы расположились в одной из комнат в самом конце коридора, достаточно приличной, особенно по сравнению с той, где очнулась Пеплогривка. Но девушке некогда было разглядывать интерьер, потому что первое, что бросилась в глаза, едва она толкнула дверь и переступила порог – панику и ужас на лицах людей. В помещении их было пятеро: Жабник, качающий головой, Вербица, скользящая рассеянным взглядом по стенам, Орешница закрывшая голову руками, и ещё два незнакомых человека из местных военных, которые выглядели удрученными и шокированными. Едва они подняли взгляд на вошедших, Жабник и Вербица оживились – последняя вскочила с места и вышла из-за стола. - Пеплогривка… - пробормотала она растерянно. - Я же сказала, с ней всё хорошо, - отозвалась Орешница из своего угла. – Нечего было и волноваться. - А чего это вы такие кислые? – обратилась Остролистая ко всем присутствующим, внимательно вглядываясь в их удрученные лица. - Только что Листвичка звонила, - ответил Жабник глухо. – В вашем доме… В общем… Она нашла Уголька мёртвым. Пеплогривка тихо ахнула. Остролистая нахмурилась и медленно покачала головой, переваривая услышанное. Сам факт убийства не был какой-то страшной неожиданностью, поскольку местный преступник так и оставался на свободе, но то, что оно произошло в доме семьи Сэттер, да ещё и когда его хозяева были рядом, поражало. И жертвой, к тому же, стал Уголек – не какой-то простой житель города, а начальник местных военных – это было просто неслыханной доселе дерзостью для всех. Воробей или же тот, кто управлял его действиями, словно бросил военным вызов, и Пеплогривке это совершенно не нравилось – впервые она усомнилась в правильности своих действий. Ей было действительно трудно представить, что человек, которого она видела живым и здоровым не больше двух часов назад, теперь уже не дышит, и поэтому идея защищать Воробья ценой жизни других людей, казалась уже не такой удачной. - Кто… Его убил? – неожиданно спросила Остролистая у Жабника. В её голосе явно чувствовалось напряжение. - Наш знакомый убийца, разумеется, - отозвался тот. – Хотя, если раньше он втыкал колья в грудь, то теперь почему-то воткнул в шею, но это не особо меняет дело. Улик нет, как и всегда, но во дворе, где и было найдено тело, около кустов было что-то вроде пепелища, словно кто-то что-то сжег. Листвичка сказала, нашла там клочки тряпок – вполне возможно, ими убийца подтирал следы. - Ты ведь была последней, кто видел Уголька живым, - прежде чем Остролистая успела ответить, обратилась к ней Вербица. – Скажи, а ты не замечала ничего странного? Между твоим уходом и приходом Листвички прошло не так много времени, так разве убийца мог проделать всё так быстро и чисто? Должно найтись что-то, на чём он прокололся. - Мы имеем дело с профессионалом, я полагаю, - заверила её девушка. – Но если вы думаете, я лично могу всё там проверить. - Постой, а почему ты вообще вернулась сюда одна, а Уголька оставила одного? - неожиданно встрял в разговор один из военных. – Если бы вы ушли вместе… - Я не могла и подумать о том, что всё может так обернуться, - искренне посочувствовала Остролистая чужому горю. – И оставила Уголька следить за домом, потому что посчитала: пока книга не найдена, кто угодно другой может на неё позариться. - Это действительно разумно, - согласилась Вербица. – Как бы то ни было, не вини себя, милая. Уголек просто оказался в ненужное время в ненужном месте, и с этим ничего не поделать. - Да… Конечно. - Теперь я точно вырву кишки этому негодяю! – вспыхнул Жабник и ринулся к двери. – Хватит уже сидеть без дела, надо что-то менять. А то эта тварь нас всех перережет, моргнуть не успеем. Вербица согласно кивнула, но вела себя смирно и по-прежнему казалась абсолютно растерянной, будто не имела ни малейшего понятия, как выпутаться из этого трудного положения. Вдвоем они вышли в коридор, и военные, бросив на Остролистую последний обвинительный взгляд, последовали за ними. Задумчивая Орешница, за всё время произнесшая лишь одну фразу, осталась в комнате и, едва шаги стихли за дверью, подняла глаза, устремленные куда-то в пол, на Остролистую. Пеплогривка не знала, стоит ли что-то говорить – она чувствовала, что близок момент, когда черноволосая поймет - девушка не сдержала своего обещания, но не знала, стоит ли ей самой об этом сообщать или лучше понадеется, что все обойдется. - И что, ты по-прежнему считаешь это правильным? – Орешница буквально озвучила мысли Пеплогривки, которые та так и не решилась высказать. Остролистая заметно удивилась. Она явно не сразу поняла, о чём идет речь, но начинала догадываться, косясь в сторону Пеплогривки, и в её взгляде читалось что-то вроде «Только бы то, о чём я думаю, не оказалось правдой». - Уголек не заслужил смерти, - девушка сказала это так, будто просто скорбела о трагичном конце военного, но на деле обращалась прямиком к Остролистой в надежде её образумить. Та и бровью не повела. - Так вышло, что он погиб, и тут ничего не изменишь, - холодно ответила она, обращаясь, почему-то, больше к Орешнице. – Всё, что нам остается – не допустить новых смертей. И я собираюсь приложить к этому все усилия, разве не так? - Вербица правильно сказала: ты была последней, кто видел Уголька живым, - Веллингтон стремительно сокращала расстояние между ними. – А ещё о том, что он мог оказаться в ненужное время в ненужном месте. - Что ты хочешь этим сказать? Остролистая напряглась ещё сильнее. Да и Пеплогривка чувствовала, как опасно трещит раскаленный до предела воздух. Это было словно предчувствие чего-то страшного. Того, что случится совсем скоро и в корне изменит всё. Даже сейчас, глядя на подруг, Пеплогривка поняла, что совершила ошибку. Непонятно, разве что, в какой момент: когда согласилась помочь Остролистой или рассказала обо всем Орешнице. Но ясно одно: эти две девушки определенно избрали разные стороны в назревающем конфликте, а Пеплогривка этого не поняла и попробовала встать на обе, сделав только хуже. Ей нужно было выбрать кого-то одного. Хотя даже сейчас она не знала, чья точка зрения ей больше по душе. - Я хочу сказать, что учитывая твое состояние и некоторые… подробности, - продолжила, тем временем, Орешница. – Нельзя утверждать, что ты не имеешь отношения к смерти Уголька. - Орешница! – не выдержала Пеплогривка, услышав из уст подруги такие страшные слова. – Да как же… - Так ты ей всё-таки рассказала, - процедила Остролистая, прямо на глазах закипая гневом. – Я так и знала. Знала, что тебе нельзя довериться! - Я думала, что так будет лучше! – Пеплогривка не начала оправдываться, она сама разозлилась, больше на себя и на свою глупость, стараясь хоть что-то исправить. – Тебе нельзя делать всё в одиночку, иначе ты не справишься или, что ещё хуже, выберешь не тот путь! - А давай ты не будешь решать за меня, какой путь выбирать и каким принципам следовать! Если я захочу, то могу сделать всё, что угодно, и никто мне не помешает – ни вы, ни Бастет, ни даже сам Звездоцап! Слишком уж много ты на себя берешь, Пеплогривка. Наивно полагаешь, будто все люди обязаны думать, как ты - что хорошо и что плохо, какие поступки следует совершать, а какие не следует… Но всё это полная чушь! Потому что каждый сам вправе решать, что ему считать правильным. - Ты должна следовать той морали, которую придумало общество, если хочешь в него вписаться, - взяла слово Орешница. Она выглядела больше расстроенной, чем злой. – Разве это непонятно? Если думаешь, что можешь совершать дурные поступки безнаказанно… - Мне уже удавалось избегать ответственности за свои действия. - Остановись, дура! – Орешница подбежала к Остролистой и схватила её за воротник. – Остановись, пока ещё не поздно! Ты же и сама не понимаешь, что загоняешь себя в могилу! А мы лишь пытаемся тебе помочь… Черноволосая дернулась и оттолкнула подругу, так что та с размаху налетела на стул и едва не упала на пол. Пеплогривка с трудом верила в происходящее и одновременно пыталась понять, что вообще произошло. Видимо, до Орешницы, в отличие от неё сразу дошло – Остролистая захочет защитить брата любой ценой и даже может сделать ради этого что-то ужасное – теперь уже и Пеплогривка осознала, что небеспочвенно… Как же она сама не поняла, что Сэттер была слишком на многое готова – да мало того, она ещё и согласилась в этом помогать! Но даже так, обвинять Остролистую в причастности к убийству… Как же так можно? - Оказалось, что вы обе меня не понимаете, а значит, ваша помощь мне вовсе ни к чему, - фыркнула Остролистая и обернулась на Пеплогривку. – Жаль, конечно, что ты приняла именно это решение, но я не могу тебя судить: поступай, как знаешь, но в мои дела больше не лезь. - Остролистая, не надо! – взмолилась девушка, но та оказалась у двери быстрее. Сэттер выскочила за дверь, а следом звякнула щеколда – черноволосая явно не намеревалась их запирать, только задержать ненадолго, потому что под натиском девушек замок быстро поддался, и они выскочили в коридор, но Остролистой уже и след простыл. - Это моя вина, - пробормотала Пеплогривка, спрятав лицо в ладонях. Не дожидаясь отклика от Орешницы, она побежала вперед по коридору с намерением отыскать подругу, где бы та ни была, но её тут же остановил грубый мужской голос, который девушка совсем не ожидала услышать здесь и сейчас. - Пеплогривка, - на неё строгим взглядом смотрел Ежевика, капитан первого отдела Бастет. – Поскольку Листвичке стало известно, что в последнее время ты пропадала чёрт знает где и не выходила на связь с Остролистой и Орешницей, хотя всем вам четко было сказано держаться вместе, она распорядилась следить за тобой и никуда не отпускать без ведома, - он сделал несколько шагов в её сторону. – Пройди обратно в кабинет и дождись, пока капитан Сэттер вернется. - Но мне очень… - Никаких «но», это приказ, - он поднял руку и вытянул её перед собой. – Если будешь сопротивляться, мне разрешено применять силу. Пеплогривка остановилась. Без способности ей с Ежевикой не справиться – да даже с ней у неё не было почти никаких шансов против одного из лучших бойцов армии, так что девушке ничего не оставалось, кроме как сдаться, но что же делать с Остролистой? Можно было объяснить всё, как есть, но это значило открыть нежелательную правду и ещё сильнее предать доверие подруги, а на такое Пеплогривка совершенно точно была неспособна. Она обернулась к Орешнице, ища в ней последнюю надежду. - Если Остролистая избрала это путь, так тому и быть, - фыркнула та, потирая синяк на локте. – Мы ничем ей не поможем. - Да как ты можешь… - Пеплогривка, - повторил Ежевика настойчиво. Не глядя подруге в глаза, Орешница развернулась и пошла вперед по коридору. Пеплогривка бросила последний взгляд на дверь, за которой точно скрылась Остролистая, но, осознав свое безысходное положение, отчаянно вздохнула и повиновалась. Ей оставалось только надеяться, что всё будет хорошо.