Печать Бастет: Осколки душ

Я просто ненавижу это место. Сырое помещение под сводами ржавых труб, заполненное до краев тяжелым, затхлым воздухом, пропахшим насквозь гниением и сыростью. Скользкий каменный пол, полуобвалившиеся стены и живущие за ними полчища крыс, писк которых слышен отовсюду – эти противные грызуны прячутся, чаще всего, где-то рядом и искреннее, должно быть, считают, что я их не вижу. Хотя, они, в общем-то, правы кое в чём, но ведь это только люди в большинстве случаев полагаются исключительно на свое зрение, я же лишена этого бремени, а значит, могу обращать свое внутреннее око к тому, что они заметить не в состоянии, включая наглых паразитов, что нагло шныряют туда-сюда несмотря на то, что ничего съестного здесь нет и уже давно не было. Я бы перетравила их всех, но кому нужно столько крысиных трупов? Тем более, пока я слышу топот их маленьких лапок, то могу чувствовать себя более или менее живой. Потому что когда общаешься только с мертвыми, и самого себя начинаешь считать призраком. Я ненавижу это место, но оно действительно подходит мне. Такое же невзрачное, грязное внутри и снаружи, а к тому же, весьма практичное. Здесь никто никогда меня не найдет, даже если будет искать, никто не услышит доносящихся отсюда криков и не узнает о моих экспериментах, которые я, правда, провожу в другом помещении. Это же – мой кабинет, если его можно так назвать. Здесь у дальней стены стоит стол на подкосившихся ножках, покрытых следами множественных укусов, на нём – обрывки альбома, в который я уже давно ничего не записываю. Рядом стоит стул, над ним торчит обломанный кусок трубы, чуть дальше – давно нерабочий прибор для измерения давления. Как-то Кленовница сказала, что предупреждающая надпись в его окошке все ещё раздражающе мигает едким зеленым светом, но она вообще всегда была очень нервной, а мне всё равно, мигает там что-то или нет – я различаю движения живых существ и расположение предметов в пространстве, но лишь изредка могу увидеть цвет чего-то. Именно поэтому мне так запомнился тот день. Весь мир был серым и блеклым, как слепленный из грязного пластилина, и нигде в нём не было ни капли просвета, ничего такого, что бы выделялось из общего невнятного месива, хоть как-то цепляло или обращало на себя внимание. Куда не повернись, всё было, как в тумане, и этот туман, казалось, забирался в самую душу, но только до тех пор, пока я не встретила ту девушку среди развалин дома наивной Белоглазки. Нет, я точно знала, что у неё были черные волосы, белая кожа, но главное – глаза, изумрудно-зеленые, сияющие светом миллиона звезд. Их цвет… Был похож на тот, что я видела, прежде чем окончательно потеряла зрение. Это был цвет Пропасти, самых её глубин. Но почему же я так ясно увидела её? Чем эта незнакомка отличалась от многих других, точно таких же? Своим отчаянием – это я поняла уже тогда. И дело не только в тех эмоциях, что охватили её, когда она узнала о смерти своих подруг, когда увидела их бездыханные тела… Я говорю о том отчаянии, что жило глубоко в её душе, причем, уже довольно давно. Оно окутало её душу, вонзилось в самые глубины сердца и оплело изнутри, постепенно лишая рассудка. Её падение началось уже давно, и я не сомневалась, что до дна оставались считанные метры. Слишком много тьмы было в её сердце, слишком много следов пережитых страданий. Слишком сильно была подвержена её душа влиянию и контролю. Я всегда знала, что они этим воспользуются, но не могла предугадать, когда. И до сих пор не знаю, чем всё закончилось, хотя смутные предчувствия всё ещё терзают меня. Среди всех Вселенных существует лишь одна сила, которой даже я никогда не брошу вызов. Если та девушка встала на их пути, то она, вероятно, уже мертва. Мы с ней были безумно похожи. Цвет наших душ, сбивчивость мыслей. Я видела насквозь её, а она – меня. Когда-нибудь я бы хотела испытать то же самое чувство, поэтому и оставила её в живых, хотя теперь не уверена, суждено ли нам когда-нибудь встретиться вновь. Слишком много всего происходило за последнее время, и сердце, к стуку которого я уже давно не прислушиваюсь, билось так быстро, что было очень трудно это проигнорировать. Потому что тьма теперь сгущается, собирается одном месте - демоны выползают из своих укрытий и подтягиваются туда, где все вскоре закончится. В первый раз у меня не получилось совершить задуманное. Но теперь никто, ни из живых, ни из мертвых, не встанет на моём пути. - Ты говоришь, они живы? – я повернулась к Кленовнице, которая прошла через всё помещение и остановилась прямо у меня за спиной. Терпеть не могу, когда она так делает, но молчу, потому что не люблю попусту сотрясать воздух. – Что ж, это было предсказуемо. Знаю, что Кленовница удивлена. Она-то надеялась увидеть совсем иную реакцию. - Белоглазка умеет воскрешать людей, ты не забыла? – объясняю я ей, как ребенку. – Скорее всего, она оживила тех, кто погиб при взрыве. Но ты ведь хочешь спросить, зачем я вообще намеревалась их убить, если знала, что это бессмысленно? Во первых, была какая-то вероятность, что Белоглазку заденет тоже. А во-вторых… Мне нужен был Осколок, а не их жизни. Мне было достаточно знать, что они слишком напуганы, чтобы продолжать свои поиски. - Но ведь их это не остановило… - пролепетала Кленовница, и от неё повеяло растерянностью. Только рядом со мной эта своенравная, остроумная женщина становилась такой кроткой и, почему-то, очень недогадливой. - Но ведь никто из них не пытался отыскать Осколок за всё это время, хотя Бастет давно известно, где он может находиться. Раньше они выжидали, а теперь, кажется, снова начали действовать, раз уж ты наконец смогла их заметить. - Но почему мы не занялись этим, пока было тихо? - Когда я не нашла Осколка у тех девушек и поняла, что Сумеречница обвела меня вокруг пальца, то признала, наконец, её ум и сообразительность. Эта женщина, да и весь Бастет, как оказалось, могут здорово послужить нам, так что пусть развлекаются, пока могут. Осколки никуда не денутся – даже если нашим врагам удастся собрать три из них, четвертый им не достать, - я выразительно похлопала себя по груди, где на тонкой цепочке вот уже долгое время висело маленькое кривое стеклышко. – Так что сейчас беспокоится нужно о другом. Я сразу почувствовала гордость и самолюбие Кленовницы, которые она, кажется, даже не пыталась скрыть и выставляла напоказ, хотя обычно старалась скрывать от меня свои эмоции и мысли. Это только обрадовало меня, поскольку, скорее всего, свидетельствовало, что всё идет по плану. - Они прислушались к моей идее, - как я и ожидала, новости хорошие. – Эти ученые. А Звездоцап доверяет им. Я думаю… - Звездоцап поверит каждому, кто пообещает ему несказанную силу. В этом отношении наш лидер бывает излишне глуп, - я замолчала, вспоминая, что ещё собиралась спросить. – А как твои пешки? Они прижились? - Почти все, - улыбнулась Кленовница. – Особенно в этом преуспела одна молодая девушка. Она, кажется, получала искреннее удовольствие, когда говорила об этом. Жестокость главной среди всех Ловцов, её фанатизм… Они беспокоили даже меня. Эмоции – ненужный груз, слабость людей. Мертвые не должны чувствовать подобного по определению, но на деле всё не так. У них у всех есть свои слабости – часто такие же, как и при жизни. А слабость Кленовницы – её излишняя самоуверенность, которая, я не сомневаюсь, однажды унесет женщину в небытие. Что до увлечения марионетками, то ещё совсем недавно я тоже слишком сильно на них полагалась. На Льдянокрылку, которая в итоге сбежала и предала меня… На Ивушку, которая пошла у неё на поводу, потому что хотела избавиться от моей власти над ней… Именно после них я поняла, что самые важные вещи стоит делать самой. - Но…. Что же мы все будем делать до тех пор, пока проект не вступит в финальную стадию? – нахмурилась Кленовница в то время, как я была занята размышлениями. – Вряд ли кто-то захочет просто сидеть и ждать. - Вы можете поохотиться за Осколками, если хотите, - согласилась я, пожимая плечами. – Но не сильно уж рвитесь, пусть это будет игра. Пускай Бастет искреннее надеется, что побеждает – так мы усыпим их бдительность и сможем провернуть то, что задумали, прямо у них под носом. Сумеречница, возможно, сообразительная, но она совсем не учится на своих ошибках. - Что вы имеете в виду? - То, что случилось в начале лета. Внезапное и громогласное явление Забытой магии даже несмотря на наличие в городе нескольких ведущих сотрудников Бастет. И, как ты думаешь, кто всё это устроил? - Как знать, - пожала плечами Кленовница. – А каковы ваши мысли? - У меня есть подозрения на этот счет, но я не уверена, что хочу говорить об этом. Стало как-то тихо. Но крысы, которые почему-то всегда молчали во время наших разговоров, снова обнаружили себя в нише за трубами, шурша и попискивая, но так тихо, что никто другой бы не услышал и никогда не понял, что они там. На самом деле, эти грызуны очень умные, и я даже думаю, что такие животные вполне могут мне пригодиться. Их интеллект далек от человеческого, но у них есть навыки выживания в экстремальных условиях, крепкое здоровье и сообразительность... А ещё крысы не стали бы задавать ненужных вопросов даже в том случае, если бы умели говорить. Мне кажется, стоит лишь указать этим маленьким монстрам на цель, и они разорвут её в клочья, не раздумывая. С Ловцами было почти также, но привычки всё излишне продумывать и сомневаться в приказах они не оставили даже после смерти. - Мы не сможем забрать Осколок, - неожиданно проговорила Кленовница в то время, как я была занята раздумиями. – Пока «Новая Высота» охраняется Бастет, Ловцы не смогут проникнуть на территорию школы. - Тогда всё, что вам остается – выманить жертву из норы,- хмыкнула я. – Это же не так сложно, верно? - Я всё же не совсем понимаю, - нахмурилась женщина, и я сразу поняла, что с её языка готов сорваться очередной глупый вопрос. - Так почему же Бастет медлил всё это время? Если они знали… - Сумеречница ждала чего-то, - лучше уж объяснить один раз, чем потом всё время отмахиваться. - Или кого-то. Скорее всего, дело именно в этом. Кленовница понимающе кивнула, хотя ясно же, что ничегошеньки она на самом деле не поняла, просто не хотела показаться передо мной глупой. Пока женщина думала над моими словами, в оставленную приоткрытой дверь заскреблись чьи-то когти, и внутрь, сопровождаемый металлическим звоном, прошмыгнул поджарый силуэт. Смертоносной тенью он скользнул вдоль стены, и уже через мгновение длинная гладкая морда уперлась мне в колени. От пса противно пахло мертвечиной. - Кто-то, но не Сумеречница и не её люди, ставит мне палки в колоса, - пробормотала я, поглаживая жесткую щетину на собачьем лбу. - Кто-то из тех предателей…. - Пепелица?! – Кленовница выговорила это имя так громко и резко, что пёс вздрогнул и напряженно зарычал на неё. Его железные клыки противно лязгнули. - Тебя в голову почему-то взбрело именно её имя, - усмехаюсь я, потому что это «почему-то» здесь совершенно неуместно. – Вполне возможно, что это именно она, хотя я не представляю, как бы ей удалось это сделать… - Джейсон всегда была занозой, - фыркнула Кленовница и зарычала в ответ на раздраженного пса, так что тот присмирел и шарахнулся в угол. Да уж, если дьяволы любили меня, как хозяйку, то главную из Ловцов – боялись до смерти. И как их вообще можно было заставить пресмыкаться перед кем-то, у кого не было ни клыков, ни когтей? Кленовница, порой, действительно вытворяла занятные вещи. - Да я не об этом, - вздохнула я и отослала пса прочь, чтобы не мешался под ногами. – Пока Пепелица в Пропасти, она безвредна. Семнадцать лет назад благодаря собственной глупости Джейсон заключила себя в ловушку и теперь не может ни выбраться оттуда, ни установить контакт с внешним миром, а следовательно, и влиять на него. - Сколько вы ещё собираетесь их плодить? – Кленовница обернулась к двери, за которой исчез монстр, и я поняла, что присутствие плодов моих экспериментов действительно её раздражает. - Не думаю, что стану увлекаться… - я замолчала и ещё раз прислушалась к возобновившемуся писку. - А вообще, пора бы уже с собак переключиться на крыс. Вряд ли мою собеседницу вдохновила эта идея, но она благоразумно промолчала. - Я в это не верю, - вдруг покачала головой Кленовница. – Не верю, что Пепелица ничего не предусмотрела перед тем, как исчезла. - Не веришь мне? – раньше я бы нахмурила лицо, но теперь могла только встать со стула и возвыситься над ней, подавляя саму её сущность, которая сжалась до размеров наперстка и забилась куда-то в глубину внешней оболочки, которая даже побледнела от ужаса - эмоции были достаточно сильными, чтобы я могла чётко их увидеть. – Забыла, что я пообещала сделать для тебя? И какой великолепный дар ты уже имеешь? - Да нет же я… Просто… Я не совсем это… - Иди, - я махнула рукой на дверь и опустилась обратно на сидение. – Ты ведь всё поняла? Кленовница ничего не ответила, потому что знала, что даже этим она может меня разозлить, она только развернулась и тут же вышла. Сразу после её ухода послышался заливистый лай – пожалуй, псов в нашей цитадели действительно достаточно, и скоро они начнут действовать на нервы. Пора бы уже… Что-то с этим делать. Я понимаю, моя дорогая, причины твоего волнения. Но будет лучше, если сейчас ты выбросишь из головы Пепелицу и прочие мысли о былых неудачах. Потому что если ты станешь оглядываться назад и сдашься, мне придется искать нового Кукловода, а сейчас на это совсем нет времени. Ещё немного, и всё действительно начнется.