*** начало Flashback-а ***
Если бы Огнезвезда действительно заботила судьба проекта «Прозрение», он не стал бы тратить драгоценное время на личную жизнь, а попробовал бы разобраться во всем раньше, пока ещё не стало слишком поздно что-то менять. И, первым делом, конечно, он поговорил бы с Пепелицей, которая теперь лишь изредка находила свободную от работы минутку, чтобы встретиться, да и то не за кружкой кофе, а в холодной, тусклой лаборатории, под сводами синеватых ламп. В их резком свете её глаза загорались, но лицо старело, и женщина уже не выглядела на тридцать с лишним – лет на сорок пять, как минимум, как та же Рябинка, которая свой возраст скрыть даже не пыталась, хотя с нынешней тенденцией заменять стариков на молодых ей следовало бы поостеречься. А впрочем, Рябинкой восхищались слишком многие, и пока в Бастет был жив этот культ личности, который поддерживали даже Пепелица с Чернобуркой, Кросс могла со спокойной душой продолжать свои эксперименты. С тех самых пор, как умерла Белоснежка, больше некому было её сдерживать. - Я просто думаю, что всё это какой-то бред, - пробормотал Огнезвезд, сложив руки на груди. Он стоял, облокотившись на холодную стену, и старался не смотреть в сторону своей собеседницы. – Рябинка, как мне кажется, и сама не до конца понимает, что она творит. - И это всё, что ты собирался мне сказать? – едко заметила Пепелица, бросая на него скучающий взгляд. – В таком случае, я, пожалуй, пойду. - Нет, постой! – он схватил уходящую женщину за запястье. – Подумай сама, что значит открыть Пропасть? Мне на ум приходит только страшная катастрофа – миры нельзя соединять, это очень опасно и плохо может закончиться, неужели ты этого не понимаешь? - Открыть – не то же самое, что объединить, так что об этом и речи не было, - заметила Пепелица, освобождая руку. – Да и Рябинка знает, что делает. Портал, которым мы все сейчас пользуемся – её рук дело, так почему же никто против этого не возражает? Огнезвезд замер и задумался. Он никогда не рассуждал о передовых технологиях связи с Пропастью как о детищах Рябинки, хотя её вклад в это был, конечно же, неоценим. Но то, что Кросс собиралась сделать в этот раз, переходило все мыслимые и немыслимые рамки – одно дело, если бы она просто усовершенствовала способ перемещения на изнанку мира, но поместить его рядом с реальностью, сделав их практически одним целым – разве это не безумие? - Это всё ради того, чтобы достигнуть бессмертия? – Огнезвезд склонил голову набок, стараясь поймать взгляд женщины, опущенный в пол. – Если граница между мирами станет лишь формальностью, контракторы, становящиеся Охотниками, но не исчезающие бесследно, смогут жить вечно, без всякого заточения в Пропасти, ведь так? - Мы еще не знаем точно, что становится с Охотником, когда его контрактор погибает, - пробормотала Пепелица в ответ. – Вполне возможно, тогда для него и наступает, что говорится, смерть. - В любом случае, продлить свою жизнь в два раза – тоже весьма заманчивая возможность, - заметил Огнезвезд сухо. - Всё дело не в этом! – вскипела Пепелица, в негодовании стукнув рукой по оказавшемуся рядом столу. – Пропасть – это измерение, порожденное нашими мыслями. Сейчас оно показывает только то, чего мы боимся сильнее всего на свете, но Рябинка предположила, что, изучив как следует этот механизм, можно изменить процесс в обратную сторону, но это нельзя сделать, пока Пропасть далеко, и время контакта с ней ограничено! - Ты хочешь сказать, вы пытаетесь создать мир иллюзий, где всё происходит лишь по воле нашего собственного разума? Хотите из Ада сделать Рай? Пепелица ударила ладонью по столу ещё раз. Она по-прежнему не могла поднять на Огнезвезда глаза и долго собиралась с мыслями, прежде чем произнести: - Ты говоришь таким тоном, как будто это плохо, - её голос звучал сухо и приглушенно. – Но разве это так? Пусть и не совсем настоящее, но людей будет ожидать счастье – если каждый будет иметь возможность отвлечься от реальности, мир станет гораздо лучше. - Если всё станет так, как ты говоришь, реальность исчезнет, - отрезал Огнезвезд. Пепелица тяжело вздохнула и, наконец, посмотрела на него в упор отчаянным, усталым взглядом, в котором читалась мольба прекратить бессмысленный разговор как можно скорее и оставить впредь эту тему, поскольку они всё равно никогда не смогут прийти к согласию или какому бы то ни было решению. Огнезвезд всё равно не мог бы ничего изменить, даже если бы попытался – все нити были в руках у Рябинки, а подле неё стояла она, Пепелица, вместе с теми людьми, что разделали их единую мечту: Кленовница, Дым, Долгохвост и многие другие. Огнезвезд тоже знал, что не сможет ничего изменить. Поэтому он делал единственное, что было в его силах – постоянно давил на Пепелицу, не только своими взглядами на сложившуюся ситуацию, но и… - Зря я тебе тогда рассказала, - произнесла она, поворачиваясь к двери. – Ладно, ещё встретимся, а сейчас мне нужно работать. - Разве у тебя не выходной? – нахмурился он, догоняя её у двери. - Не вижу смысла отдыхать, если ещё столько всего надо сделать, а заняться кроме этого всё равно нечем, - пробормотала женщина. – И не надо говорить мне, что ты свободен – можешь и этот день провести с Песчаной Бурей, а обо мне забудь – говорить нам всё равно больше не о чем. - Я всего лишь хочу, чтобы с тобой всё было хорошо, - отозвался Огнезвезд, уловив едкую грубость в последней фразе Пепелицы. – И с Песчаной Бурей я встретился только потому, что она приехала в Столицу на день раньше, чем планировала – разве я не должен был встретить собственную жену на вокзале? - Меня вообще поражают ваши взаимоотношения на расстоянии – удивительно, как вы ещё держитесь, - пробурчала та с усмешкой. – Но раз уж на этой неделе она всё время будет торчать в Бастет, прояви инициативу, сходи с ней куда-нибудь. В последнее время их разговоры только тем и заканчивались. Завязанные исключительно на работе, скатывались в обсуждении личной жизни друг друга – Пепелица осуждала их с Песчаной Бурей непонятную любовь, при которой они жили на разных концах страны и виделись раз в пятилетку, а тот, в свою очередь, постоянно замечал, что Джейсон и вовсе была одна ещё со школы, но в этот раз почему-то не смог сказать этого в очередной раз и просто промолчал. Пепелица тоже не удостоила его вниманием и вышла, захлопнув за собой дверь.***
Если бы все члены Бастет знали о готовящемся «Прозрении», Рябинка и её исследовательская команда непременно столкнулись бы со множественными сложностями из-за явно неоднозначного отношения в обществе к концепции, которую Кросс собиралась притворить в жизнь. Но у нёе была твердая опора из людей, которые действительно верили всем этим идеям, от которых незачем было ждать предательства и обмана. Информация о проекте была строго секретной и попала к Огнезвезду, можно сказать, по чистой случайности. Но, увы… Не к нему одному. - Эй, да неужели ты не понимаешь, что все они обманывают тебя? - услышал он, проходя по коридору как раз мимо того отдела, где, как правило, собиралась группа посвященных во главе с самой Кросс. Голос был ему очень знаком. – Рябинка преследует лишь собственные цели, и ей плевать на эти ваши…гхм…великие помыслы. Ей интересует лишь выгода, и ничто больше! - Я прекрасно знаю, что делаю, - ответила Пепелица своему собеседнику, и сердце Огнезвезда дрогнуло – он завернул за угол и увидел, что Джейсон действительно беседует на другом конце коридора со Звездоцапом – последним человеком, с которым ей вообще стоило бы связываться. - Конечно, мне известно, что ты не такая глупая! – усмехнулся мужчина, приближаясь к ней почти вплотную. - Но задумайся ещё раз: если ты не видишь выхода – это не значит, что его нет. Я могу назвать тебе единственный способ… Теперь Звездоцап был к Пепелице слишком близко, и Огнезвезд не выдержал – его просто тошнило от этого человека и одна мысль о том, что он снова может сделать что-то отвратительное, заставила его сорваться с места и прервать их приватный разговор громким криком: - Эй, я, кажется, прямо сказал, чтобы ты к ней больше не приближался! Звездоцап и Пепелица одновременно повернули на него головы и оба, кажется, были не рады тому, что им помешали, хотя женщина, кажется, разозлилась гораздо больше – мимолетная светлая эмоция, промелькнувшая на её лице, в одно мгновение сменилась едва заметной печалью во взгляде и сильной злостью. Звездоцап, заметив это, растянул губы в ухмылке и нагло посмотрел на Огнезвезда в упор, насмешливо протянул: - Она сама согласилась со мной поговорить, - мужчина бросил на Пепелицу косой взгляд, чтобы она подтвердила, но женщина, кажется, не заметила этого. – А что до твоего присутствия, то ему она, похоже, не слишком рада, правда, Пепелица? Джейсон хмыкнула, выразительно взглянула на них обоих и перевела взгляд на Огнезвезда: - Не нужно хвостом за мной ходить, я сама знаю, что мне делать и с кем разговаривать, - затем посмотрела на Звездоцапа. – А ты прекращай говорить мне эту чушь – раздражает уже, - в конце концов, развернулась и бросила уже за спину: - Вы оба, оставьте меня в покое – ещё раз подойдете с подобными вопросами, вызову охрану. Пепелица вскинула голову и стремительно унеслась прочь, исчезнув за углом. Огнезвезд был не в силах что-то на это ответить – на самом деле, он просто не понимал, что происходило с его подругой в последнее время и не знал, как ему с этим поступать. Кроме того, Пепелица была выше его в иерархии Бастет, и слова из её уст про охрану вряд ли были простой шуткой, учитывая тот факт, что женщина вообще очень редко над чем-либо шутила. - Какая жалость, - Огнезвезд дернулся, когда тягучий голос Звездоцапа вывел его из раздумий. – Ты так о ней заботишься, а она отвергает твою помощь… Ты уже догадался, почему, или тебе объяснить? - Что ты здесь делаешь? – проигнорировав вопрос, набросился на него Огнезвезд. Он напрягся и приготовился парировать любые слова и насмешки, как всегда, пропитанные ложью и ядом. – Разве ты теперь не занят в верхушке армии? - Пожалуй, трудно оставаться главным кандидатом на место Звездолома, доживающего свой век, но я вроде справляюсь и оттого могу позволить тебе иногда встречаться со старыми друзьями. Огнезвезд криво усмехнулся. - Думаешь, они просто возьмут и заменят его тобой? – протянул он, не сводя с оппонента пронзающего взгляда. - У них просто не будет выбора, - ответил Звездоцап, и губы его растянулись в зловещей полуулыбке, которую Огнезвезд уже успел позабыть, но теперь она, как и раньше, вызывала у него внутренний испуг и легкую дрожь. Огнезвезд понимал - и понимал хорошо, что мужчина был, как и всегда, настроен крайне серьезно. Хотя, об этом можно было сказать ещё год назад, когда один из сильнейших, а может, самый сильнейший контактор первого отдела, потеряв свои способности вследствие невыясненных причин, ушел из Бастет в армию и, обладая связями, а также безупречной харизмой, быстро поднялся по служебной лестнице, став одним из самых видных кандидатов на место нового главнокомандующего. Было ясно, что если Звездоцап добьется своего, то всё поменяется коренным образом, прежде всего, в армии и в Бастет в том числе – все боялись этого, а Огнезвезд – особенно, потому что он уже убедился, насколько жесток, вероломен и аморален тот человек, что стоял сейчас перед ним, и злобно ухмылялся. Год назад, чтобы стать капитаном первого отдела, Звездоцап сообщил Пепелице ложные данные, а та передала их Синей Звезде, которая как раз занимала это место, об одном незаконном контракторе в опасной стадии пробуждения, которого следовало бы уничтожить. Но на самом деле контракторов было гораздо больше, из-за чего Синяя Звезда и её люди, не готовые к серьезному столкновению, могли бы погибнуть, если бы не Огнезвезд, который вовремя заметил ошибку в данных и пришел на помощь в решающий момент. Конечно, не было и не могло быть никаких доказательств, что Звездоцап сделал ошибку намеренно – Огнезвезд знал это совершенно точно, но кроме Песчаной Бури и его лучшего друга Крутобока мало кто ему верил – даже Пепелица, с которой они были достаточно близки, относилась к его словам весьма скептически, хотя с тех пор держалась с Звездоцапом холодно и отстраненно. Тем более, после своей неудачи тот сам покинул Бастет, и на какое-то время о нём вообще как-то позабыли, пока мужчина опять не начал периодически появляться в штабе с непонятными намерениями, но, без всяких сомнений, недобрыми, потому что в голове Звездоцапа иные не рождались. - Возвращайся к себе, - произнес Огнезвезд с нажимом, силой стараясь подавить тот страх, что вызывал у него образ старого врага. – Держись от Пепелицы подальше, и вообще, ото всех – тебе здесь больше не рады. - Здесь мне не рад только ты и, быть может, Синяя Звезда, хотя после того, что случилось тогда, ты не заметил, она вообще никого рядом с собой не жалует – нервная до жути, просто… - Хватит, - прервал его Огнезвезд. – Не смей так просто упоминать о том инциденте передо мной или рядом с ней. - А не то ты выйдешь из себя? – едко поинтересовался Звездоцап. – Впрочем, мне как-то всё равно. И тебе я бы посоветовал не тратить время на глупости вроде выяснения отношений, а огляделся бы как следует по сторонам – может, что и заметил бы. Огнезвезд удивленно нахмурился, но Звездоцап не стал объяснять – только усмехнулся ещё раз, развернулся спиной и, уже уходя, произнес: - Скоро всё очень сильно изменится, хочешь ты того или нет. Все давно уже всё решили в мыслях, хоть и боятся пока действовать или высказывать это вслух, но близок день, когда ты возненавидишь самого себя за эгоизм и слепоту, и тогда, стоя на вершине мира, я, быть может, прощу тебя и помогу выбраться из бездны отчаяния. Тогда Огнезвезд только посмеялся.***
Если бы «Прозрение» самого начала не было обречено на провал, быть может, никто бы и не попытался противиться безумным идеям Рябинки – другие люди, которые не верили в серьезность намерений Кросс и смеялись, наивно полагая, будто она шутит, каждый раз заводя разговор о сближении миров, проявили бы интерес к её планам и вовремя поняли, какой катастрофой они грозят обернуться. Если бы люди не были эгоистами, никому бы не пришлось смотреть на гору тел, пятна крови повсюду и бесчисленные обломки. Если бы Огнезвезд вовремя обратил внимание на душевные терзания Пепелицы, то смог бы предугадать её намерения и, возможно, вовремя остановить всё это безрассудство, принесшее с собой боль и разрушения. Он находился под землей, но в одном из крайних, далеких от портала отделов – Песчаная Буря, слава небесам, тоже, как и Крутобок, а ещё несколько дорогих ему людей, но многие, в том числе и та, которую он так боялся потерять, навсегда покинули этот мир из-за безумных идей женщины, которая и сама, кстати, вполне поплатилась за свою глупость. Последние двое основателей Бастет погибли этой ночью – через две недели после покушения на Чернобурку, убийца которой так и остался неизвестным. Столбы, на которых держалась Бастет, рухнули – сломался стержень, всё перевернулось, потемнело и покрылось кровавыми пятнами. Огромная часть штаба разрушена, инцидент наверняка уже посчитали за крест на всех исследованиях Пропасти, которые, вероятно, будут признаны потенциально опасными и вскоре закрыты. Никто не знал, впрочем, что случилось бы, притвори Рябинка в жизнь свои замыслы, потому что в последний момент ей помешали – если судить по записям в системе контроля портала, где отображались персональные номера тех, кто работал с ним напрямую, то это был не просто какой-то случайный человек, а сама Пепелица, одна из основательниц Бастет, которая специальными командами нарушила работу этой самой системы, спровоцировав мощный взрыв и его полное разрушение, повлекшее за собой огромные человеческие жертвы и материальный ущерб. И она, и Рябинка – все, кто прежде с нетерпением ждал претворения в жизнь сказочной теории о Рае, попали в самый настоящий Ад – Пропасть, которая так и осталась недосягаема. Может, такого было их наказание, в может, наоборот, спасение от неминуемого провала, но Огнезвезд в любом случае не мог гневаться на Пепелицу, хотя и должен был – он надеялся, что существовало какое-то объяснение её действий, причина, по которой Джейсон смогла пожертвовать множеством жизней, в том числе и своей собственной тоже. Огнезвезд много думал об этом, пока оставался в безопасности, среди потрескавшихся, но устоявших стен, ахов и вздохов повсюду, но когда увидел перед собой пятна крови, изуродованные тела, не смог удержаться и упал на колени. Винить Пепелицу не хотелось. Вымещать гнев на Рябинке, которой было уже всё равно, тоже не было смысла, так что он переключился на себя – думал, проворачивал в голове их последние разговоры с Пепелицей, в которых они оба не знали, что говорят, но откуда… Откуда он мог знать, что всё так закончится? И хотя Звездоцап предупреждал его, весьма мутно, но всё же предупреждал, Огнезвезд не стал даже задумываться о его словах. А когда два дня назад Пепелица зачем-то захотела поговорить, отмахнулся, сказав, будто у него чересчур много дел, а ведь мог бы проявить хоть какое-то понимание, видя её растерянный взгляд и бледное лицо, мог бы не быть лицемером и… - Перестань, - рядом присела Песчаная Буря. Она, как всегда, оставалась спокойна. – В этом нет твоей вины. «Ты просто ничего не знаешь». - Это всё шок, - продолжала она ласково, обнимая его за плечи. – Очень скоро сюда придут солдаты – они расчистят завалы и вытащат нас отсюда. - Но многих из нас – ногами вперед, - произнес Огнезвезд глухо. А затем добавил тихо, чтобы жена не услышала. – И у них уже не спросишь, что же в действительности там произошло. В разрушенных коридорах, на полу в пятнах крови, в бледных лицах он видел нечто неизбежное – что-то такое, что должно было случиться так или иначе – об этом говорил ему Звездоцап в их последнюю встречу. Зловещее эхо этих слов Огнезвезд и слышал в грохоте взрыва, но кроме них там был плач – глас души Пепелицы, которая так и не сумела открыть перед ним свое сердце. Которую он не понял и не выслушал. В конце концов, она просто могла тронуться умом – следом за Рябинкой, для которой всё было потеряно уже давно. На Пепелице лежала слишком большая ответственность, и под её грузом далеко не каждый имел силы выстоять. Огнезвезд не был уверен в том, что не сломается под тяжестью пронимающих насквозь впечатлений и сваленной на собственные плечи виной. Если бы он мог, то спросил прямо сейчас у Пепелицы, почему она так поступила. И обнял бы её в последний раз со словами «Я всегда тебя поддержу».***
Если бы Огнезвезд видел смысл жизни в чем-нибудь кроме заботы о подрастающих дочерях, он не пришел бы сюда сегодня. Пустые коридоры. Лица, которые он всё равно не запомнит. Суровая охрана у двери, что десять раз попросит показать документы, прежде чем пропустит. Тёмный кабинет. И мрачный силуэт в свете окна, при одном взгляде на который всё внутри болезненно сжимается. Горящий взгляд и ледяная усмешка, которая выглядит ещё страшнее, чем прежде, на лице, которое грозно смотрит на Леон с плакатов и экранов телевизоров последние несколько недель. В кармане дрожащая рука сжимает золотой значок в форме кошачьей головы, открепленный от формы, давно забытой в мусоре. В голове нет ничего кроме мысли о выживании, хоть каком-то подобии существования, чтобы обеспечить семью, оставшуюся на окраине страны, подальше от прогнившей Столицы и её интриг. Он просто хочет цепляться хоть за что-то кроме этого и поднимает от земли твердый взгляд. Силуэт медленно оборачивается. - Ты ждал меня? – голос Огнезвезда звучит глухо, и на его лице появляется вымученная улыбка. Ответом ему служит лишь раскатистый смех.***Конец Flashback-а***
Пеплогривка слушала внимательно, не прерывая – Огнезвезд рассказывал медленно и вкрадчиво, делал паузы на особо тяжелых моментах, замолкал то и дело, опускал взгляд вниз и переходил на шёпот, чтобы лишить свой голос всяких ненужных эмоций. Тем не менее, Пеплогривка до глубины души прониклась его словами и теми чувствами, что он них вкладывал, сам того не замечая, потому что он действительно с трудом вспоминал обо всём, что происходило с ним в то время, полтора десятка лет назад. Огнезвезд практически дословно передавал все диалоги, словно они намертво врезались ему в память, и к концу рассказа так углубился в него, что кажется, и вовсе забыл о Пеплогривке, которая замерла и не шевелилась, думая про себя о многом. - Так значит, это Пепелица устроила ту катастрофу? – только этот вопрос из всех прочих, которые вертелись в голове (они касались по большей части Звездоцапа, поскольку о нём девушка никак не ожидала услышать), она решилась задать вслух – ей нужен был точный ответ, прямое подтверждение догадкам, которые уже вертелись в голове. Огнезвезд вздрогнул, словно очнулся от наваждения, и замер на секунду, как будто не мог сразу вникнуть в смысл вопроса. Затем он было опомнился и тут же собрался ответить, но одернул себя, перевел дыхание, собрался с мыслями, после чего произнес спокойно и ровно: - Да, если судить по данным системы, - он всё же не удержался и добавил. – Тем не менее, систему можно взломать, она и сама может сработать некорректно, тем более в то время, когда технологии были достаточно примитивные… Но даже если данные не врут, я уверен, у Пепелицы были причины так поступить. Не знаю, правильно ли судить о честности человека, ведь никто не может знать точно, что творится у него в голове, но Пепелица, во всяком случае, не была глупа – это можно сказать точно, то есть, если бы у неё были нехорошие мотивы, наверное, она бы не погибла тогда вместе со всеми, а обезопасила бы себя. - А у неё не могло быть никаких причин, чтобы… ну… - Пеплогривка замялась, зная, что не сможет сказать это вслух. - Исключено, - отрезал Огнезвезд достаточно резко. – Уж это точно было не в её духе. «Как бы то ни было», - подумала Пеплогривка уже про себя. – «Не об этих ли ошибках она говорила?» - У Пепелицы было много хороших друзей, семья, работа и признание, так что бы заставило её совершать подобную глупость? - Когда вы рассказывали, мне показалось… - начала было девушка, но осеклась и замолчала, решив, что слишком уж смело выдвигать подобные предположения. - Что? - изогнул бровь Огнезвезд. - Да нет, забудьте. «Но, ясное дело, что записку, вложенную в книгу, Пепелица написала до катастрофы», - продолжала Пеплогривка развивать свою мысль. – «То есть, она знала заранее, что совершит ошибку? Или в виду всё-таки имелось нечто другое? Может быть, Пепелица действительно остановила гораздо более разрушительные последствия эксперимента Рябинки, но в таком случае, она, должно быть, сожалеет о цене, которую за это заплатила?» - Ты, наверное, не очень внимательно меня слушала, - ответил Огнезвезд, когда Пеплогривка поделилась с ним своими мыслями – про записку она не сказала, а упомянула только, что ощущает горечь Пепелицы из-за тесной связи, чего на самом деле не было – Охотница словно куда-то пропала, затаилась в глубине сознания и с того момента, как Пеплогривка увидела Огнезвезда в коридоре. – Я, кажется, упоминал, что Пеплогривка работала вместе с Рябинкой. - То есть, она пожалела о том, что принимала участие в проекте и попыталась остановить Рябинку, что и вызвало такие страшные последствия? - Вероятнее всего, - кивнул Огнезвезд. – Вот только что заставило её пересмотреть свои взгляды – загадка. Пеплогривка сложила руки на груди и закрыла глаза, представляя, как под землей, в окружении холода и бетонных стен, Пепелица металась по своему кабинету, с ужасом осознавая то, что она натворила и, возможно, собралась натворить. А знала ли ученая вообще, что её действия в итоге приведут к взрыву? Искала ли она другие решения? Никто, кроме самой Пепелицы, не мог дать точного ответа на этот вопрос. Но Пеплогривке действительно хотелось знать – она сама не понимала, откуда взялся этот интерес, но девушка чувствовала, что сможет успокоиться только в том случае, если откроет правду обо всём, что случилось в прошлом. - Ты очень на неё похожа, - Пеплогривка вздрогнула, когда услышала приглушенный шепот Огнезвезда рядом с собой. Она приоткрыла глаза и наткнулась на тоскливый, но мягкий, с проблесками теплоты, взгляд изумрудных глаз. – Даже внешностью… А я ведь и забыл, какой Пепелица была в молодости, но теперь вижу – это же стройное лицо, сияющие глубиной небосвода глаза, светлая кожа… - А если Звездоцап?.. – поведение Огнезвезда сильно смутило девушку, и она поспешила высказать первое, что пришло в голову, лишь бы не дать ему снова упасть в забвение. – Если это связано с ним? Он ведь явно неспроста бывал в Бастет тогда… - Это верно, - кивнул Огнезвезд и вновь вернул себе спокойный, невозмутимый вид, позволив Пеплогривке облегченно выдохнуть. – Вполне вероятно, так и есть, потому что Звездоцапу катастрофа в Бастет явно сыграла на руку. - В каком смысле? - Как я слышал, на очередном экстренном собрании по поводу случившегося Звездоцап обвинил Звездолома в том, что тот недостаточно контролировал подвластные ему структуры, из-за чего и допустил взрыв в штабе Бастет. Он говорил настолько убедительно, что вся верхушка армии, кажется, начала верить в то, что сам главнокомандующий пришел тогда к порталу и заложил там взрывчатку. На Звездолома начали давить со всех сторон, и он ушел во временную отставку, а через несколько дней после этого его нашли ослепшим и беспомощным в собственной квартире – он не мог сказать, кто на него напал, когда и зачем. А через ещё несколько дней, уже в больнице, Звездолом умер, причём, если судить по экспертизе, от отравления ядом, но назвать убийцу, а также то, каким образом тот пробрался в палату, никто не смог и не может до сих пор. - Но вы думаете, это дела рук Звездоцапа или каких-нибудь его приспешников? - Скорее всего. «Вот уж не подумала бы» - произнесла Пеплогривка про себя. – «Звездоцап представлялся мне каким-то далеким, вечным и нерушимым идолом, но ведь он не всегда стоял на вершине и когда-то тоже был простым человеком наравне с остальными, да ещё, к тому же, служил в Бастет...» - Вот уж не знаю, потерял ли я тогда всё, - неожиданно произнес Огнезвезд, подперев рукой подбородок. – У меня была жена, дети, теплый дом вдали от суеты Столицы, где бы я мог спокойно прожить всю оставшуюся жизнь, больше не вовлекая себя ни в какие опасности… Но кое-чего я определенно лишился. Будучи тем, кто видел изнанку мира, душу армии и Столицы, скрытую в бетонных стенах военных зданий, я перестал наслаждаться иллюзиями, что нас окружают – начал думать о многом и потерял свое счастье, - он замолчал, тоскливо глядя прямо на Пеплогривку, словно в надежде найти в ней какой-то отклик. – Я ведь тогда пришел к Звездоцапу не потому, что было не на что жить без прежней работы и не из-за чувства вины – я просто не хотел упускать, хотел остаться в этой прогнившей действительности, чтобы видеть её своими глазами и уж точно не предаваться иллюзиям ни на секунду. Тот военный произвол, что сейчас творится повсюду – вот он, прямо передо мной, и я могу видеть его, анализировать, но не для того, чтобы исправить хоть что-то… ведь я уже давно потерял надежду… Только затем, чтобы не обманывать себя мыслями, будто всё хорошо и все нынешние общественные проблемы преувеличены. Пеплогривка начинала понимать, зачем он говорит всё это ей, и девушку даже пот пробрал, когда она об этом подумала. Перед ней возник образ уверенного, сильного и амбициозного человека, похоронившего свою сущность под обломками семнадцать лет назад, осевшего в отгороженном от всего остального мира интернате, который контролировался Звездоцапом – самым заклятым его врагом. За спокойным темпераментом, за мудрыми речами Огнезвезд прятал боль от несбывшихся ожиданий, от собственной слабости и неспособности повлиять на судьбу. Он был несчастен, но свое несчастье мог высказать только одному человеку. - Знаю, ты думаешь сейчас что-то вроде «Я не Пепелица, и мне нет дела до вас», но послушай, вдруг сегодня я всё-таки смогу… - он замолчал и опустил голову, с трудом сдерживая тяжелый вздох. – Всё это какой-то бред. Во что я в итоге превратился? Лучше бы Пепелица и не видела меня таким. С каждой секундой Пеплогривка чувствовала себя неуютнее наедине с Огнезвездом. С одной стороны, ей не то что бы совсем не было до него дела, но с другой, девушка не очень-то хотела выслушивать откровения взрослого человека, обращенные, по большому счёту, даже не к ней. В конце концов, обравшись с мыслями, она ответила самое лучшее, что только смогла придумать в этой ситуации: - Я не так много понимаю, на самом деле. Что происходит вокруг, внутри меня, что происходило раньше и будет происходить… Я чувствую, что знаю гораздо больше и уже догадываюсь, откуда взялось это ощущение, но тем не менее, мне не просто осознать весь поток информации, которая свалилась на меня за последние пару дней. Это действительно тяжело и поэтому… Не знаю, смогу ли я понять вас или чем-то помочь, - она придвинулась ближе и впервые открыто посмотрела Огнезвезду в глаза. – Но, тем не менее, если есть что-то, что бы вы хотели сказать Пепелице, говорите и мне тоже. Я не уверена, здесь ли она сейчас и может ли вообще быть рядом, находясь за пределами нашего мира, поэтому будет лучше, если… - Живые оставят в покое мертвых? – договорил Огнезвезд с легкой усмешкой, заметив, что Пеплогривка не может закончить свою мысль. – Вполне возможно, ты права. Но знаешь, - он перешел на шёпот и улыбнулся. – Я сам был контрактором и могу тебе сказать – твой Охотник находится гораздо ближе, чем ты думаешь. - А сейчас… Вы больше не контрактор? - Давай об этом лучше не будем говорить. Огнезвезд отстранился и принялся перебирать бумаги, лежащие у него на столе. Он взял в руки ту самую белую папку, которую Пеплогривка приметила, как только вошла в кабинет, и принялся вытаскивать из неё некоторые файлы, после чего складывал их в стопку, скрепленную резинкой. Девушка с интересом наблюдала за его манипуляциями, гадая, что всё это может значить. - В моих руках – часть исследований Пепелицы, которые та вела незадолго до своей гибели, - пояснил Огнезвезд полушепотом. – По идее, их все должны были изъять после катастрофы, но любой приказ может быть нарушен, если за это предоставлена немаленькая плата, - он тихонько подмигнул и продолжил: - В последние годы своей жизни Пепелица занималась изучением… Забытой магии, как её сейчас называют. Пеплогривке сразу же вспомнились слова Орешницы, когда та упоминала про это странное явление. Она говорила, «мы не знаем, как оно устроено», указывая на созданный Пепелицей барьер. И никто в Бастет не знает. Неужели ответ содержался здесь, в этих записях? Съедаемая предвкушением, Пеплогривка приняла исписанные бумаги, как видно, старые, но вложенные в тонкие файлы и поэтому сохранившиеся в наилучшем виде, и пробежала взглядом по нескольким из них. Сначала её настигло смятение, потом – разочарование. - Я ничего не понимаю, - призналась девушка. – Здесь есть надписи как на древнем языке, так и на нашем, но то, что я могу прочесть, ни о чём мне не говорит – все эти странные термины, за которые цепляется взгляд, рисунки… - Я тоже понимаю не всё, хотя и учился многому, как обыкновенным наукам вроде физики и математики, так и узконаправленным – технологии порталов, оружия и всего прочего, что могло пригодиться мне в Бастет… Раньше там служили только подготовленные, профессиональные ученые, а не одни дети, как сейчас, но ни один из этих работников, кроме Пепелицы и, вероятно, Рябинки, я уверен, не смог бы понять всего здесь изложенного. - Тогда как… - Ты разберешься, когда откроешь для себя всю правду и станешь ближе к Пепелице – она поделится с тобой своими знаниями, чтобы ты могла исполнить всё то, что на тебя возложено. - А вы знаете, что это за предназначение такое? – нахмурилась девушка, чувствуя, как неприятно покалывает в груди. - Об этом тебе тоже стоит узнать самой – так будет гораздо лучше. Даже Огнезвезд, который, вроде как, был на стороне Пеплогривки, скрывал от неё что-то. Девушка уже догадалась, он это делает не по своей воле, а лишь затем, чтобы обезопасить себя, и винить его за это, конечно, было нельзя. И всё-таки, неприятное чувство посетило Пеплогривку – на самом деле, ей надоело быть в центре событий, но одновременно в стороне, ничего не зная, не ведая и не понимая. Хотелось уже открыть эту чертову «правду», чтобы больше не мучиться в догадках и не быть пешкой в руках кого-то, кто уготовил ей то самое «предназначение». - Но пока я ничего не понимаю, не кажется ли вам, что достаточно опасно будет… мне хранить эти записи? - Да, пожалуй, - согласился Огнезвезд. – И поэтому я спрячу их в то место, которое ты обязательно найдешь, если на самом деле сделаешь то, что я сказал. - Это место, о котором знает Пепелица? – предположила девушка. - Вполне возможно. Больше говорить было не о чем. И Пеплогривка, и Огнезвезд, уже обсудили всё то, что хотели и могли обсудить – далее каждому из них приходилось самому решать, что делать и как поступать. И если девушке, судя по всему, было некуда деться от своей судьбы, то у Огнезвезда был выбор – остановиться на том, что он достаточно помог тем, что поговорил с Пеплогривкой, или решиться на что-то большее – выполнить свои намерения изменить всё происходящее до самого конца. - Я уверена, вам пока ещё рано отчаиваться, - Пеплогривка не сдержалась и произнесла это уже стоя у двери. – Вы сможете многое, если перестанете цепляться за прошлое. - Поговорив с тобой и послушав свою собственную жалкую речь, я и сам понял, что хватит этой бессмысленной хандры, так что не беспокойся, - ответил Огнезвезд, ничуть не задетый этим, казалось бы, поучением. – Кстати, сейчас повсюду комендантский час, ты же помнишь? - Я постараюсь быстро вернуться в свою комнату, - пообещала девушка и, попрощавшись, вышла в коридор. На самом деле, ей совсем этого не хотелось. Снова видеть сестер, особенно Медобоку, которая была просто сама не своя, как-то перед ними оправдываться… Но глупо было нарочно откладывать этот момент, и Пеплогривке пришлось пойти в сторону общежития. Пока она двигалась вдоль коридора, вспомнила, что всё же упустила кое-что – не спросила у Огнезвезда, почему же, собственно, Звездоцап назначил его директором школы. С чего вообще главнокомандующему было прощать своего, казалось бы, врага, да ещё и предоставлять ему при этом столь престижную работу? Почему он ждал Огнезвезда после того, как свергнул Звездолома и закрепился на вершине? Как бы то ни было, вокруг личности Звездоцапа крутилось столько всяких загадок, что распутывать их можно было бы целую вечность, но у Пеплогривки не было на это времени, так что она решила пока не забивать себе голову. Едва девушка переступила через порог коридора и оказалась за пределами главного корпуса, её грудь пронзило адской болью – она закусила губу и упала на колени, с трудом сдержав подступившие к горлу слезы. Внутри всё перевернулось, в ушах загудело – перед глазами поплыло, и Пеплогривка полностью потеряла ориентацию в пространстве. На душу упал тяжелый камень, принесший с собой чувство глубокой тоски, а в голове пронесся вой, полный печали и боли. Это был плач Пепелицы. Ясный, отчетливый – он звучал у самого сердца, и девушка убедилась в словах Огнезвезда, когда почувствовала его совсем близко. «Почему только сейчас?» - подумала Пеплогривка, тщетно пытаясь заглушить тупую боль во всём теле. Среди всех тех эмоций, что звучали в плаче Пепелицы, Пеплогривка чётко уловила одну, отличную от остальных. Именно из-за неё женщина не могла дать волю чувствам, пока Огнезвезд был рядом. Она всё слышала. Но нарочно старалась отгородиться от реального мира, чтобы не тревожить старые чувства, чтобы не возвращаться к помертвевшим эмоциям, давно опущенным в холод. - Как же… Мне тебя жаль, - произнесла Пеплогривка, опускаясь на холодный пол. – Мне кажется… и себя… жалко тоже. Почему же? Слезы безостановочно текли по щекам девушки, а она не могла понять, из-за чего. Это было вовсе не сострадание, а горечь, обращенная к самой себе, которую Пеплогривка никак не могла объяснить. Она плакала, думая об Огнезвезде, о взрыве и человеческих жертвах, о Рябинке и её амбициях, обернувшихся катастрофой… Как будто и сама прекрасно знала, что всё это значило для Пепелицы. Как будто это что-то значило и для неё самой. - Пеплогривка?.. – услышала девушка чей-то голос рядом с собой и подняла голову, увидев в трех шагах от себя растерянного Ветерка – никогда прежде она не видела его таким, поэтому и сама немало удивилась, заглушив песню отчаяния в своей голове. – Что-то случилось? - Ну… - произнесла Пеплогривка, отводя взгляд. Она рукавом стерла слезы с лица, хотя Ветерок определенно успел их заметить, и поспешила перевести тему. – Ты искал меня, кажется. Зачем? Он сделал к ней несколько шагов и опустился на колени – в светло-карем взгляде, всегда таком колючем и надменном, теплилась какая-то эмоция вроде понимания – точно также в какой-то момент на нёе смотрел Огнезвезд. Но Огнезвезд был добрым, мудрым директором школы, горячо любимым всеми учениками, а Ветерок… Зачем он это делал? Почему смотрел так, словно эти слёзы его действительно заботили или же он понимал их причину? - Не говори, если не хочешь, - произнес он тихо. – Я знаю. - Что ты знаешь? – спросила Пеплогривка настороженно, чувствуя, что ей неудобно и неловко рядом с Ветерком, от которого всегда можно было ожидать чего угодно. - Тебе многое приходятся терпеть, - произнес Ветерок полушепотом, и по-прежнему было непонятно, что именно он имел в виду. – Но я никогда не желал тебе зла. «Он говорит об издевательствах в школе, ведь так?» - догадалась Пеплогривка, немного успокоившись. – «Конечно, что ещё ему может быть известно…» - Я знаю, ты, наверное, не очень хорошо ко мне относишься, - продолжал Ветерок, не сводя с неё прямого взгляда. – Я кажусь тебе противным, гадким и лживым, но ведь это… Совсем не так. И поэтому я подумал, что пришло время… Показать тебе истинную сторону. - Что… ты имеешь в виду? – Пеплогривка окончательно растерялась. – Зачем тебе… - Я когда увидел слёзы на твоем лице, глазам своим не поверил и… мне самому стало больно. Я не верю в то, что все говорят. Я хочу помочь тебе. Нет, это был не Ветерок – кто-то другой, человек, с которым Пеплогривка никогда не была знакома. Он был совсем иным и вёл себя прямо противоположно тому, каким Пеплогривка привыкла его видеть – он пугал своей добротой, вкрадчивым голосом и взглядом. Но главное, девушка понятия не имела о причине – она боялась её узнать, помня, что они были совершенно одни на этой части этажа. Глядя на Ветерка, на его странное поведение, Пеплогривка понимала, что это гораздо страшнее, чем нападение – она могла дать отпор любому, но когда всё происходило так спонтанно и непонятно… Девушка оставалась бессильна. - Объясни, - произнесла она глухо, вжимаясь в стену под его пристальным взглядом. – Что всё это значит. - Я думаю, - прошептал Ветерок тихо, почти неслышно. – Что ты мне нравишься. Горечь отошла на второй план, а затем что-то иное вспыхнуло в груди. И обожгло изнутри испугом.