Печать Бастет: Осколки душ

Ветерок выводил Пеплогривку из себя. Буквально каждое мгновение он старался быть рядом с ней, заговаривать как бы невзначай, садиться как можно ближе и ловить взгляд, который девушка прятала, как только могла. Прошло уже два дня с того неожиданного признания, на которое Пеплогривка так ничего толком и не ответила, потому что растерялась и испугалась – она просто пробормотала что-то нечленораздельное и сбежала, бросив что-то о неотложных делах, за что потом страшно на себя разозлилась полночи и не могла заснуть. Медобока с ней почти не разговаривала, так что выговориться было некому, а Маковка, видимо, чувствуя напряженную атмосферу в комнате, вечно ходила к кому-то из соседей и сидела целый день у них. Пеплогривка оказалась одна перед лицом неожиданно свалившейся на неё проблемы, что совсем не радовало – Ветерок хоть и не пытался больше говорить с ней прямо о своих чувствах, но его явные попытки сблизиться были заметны даже невооруженным глазом. Пеплогривка действительно не понимала, в чём причина. Она не считала себя неписаной красавицей или умницей и, хотя ей немного льстило внимание столь популярного парня, девушка всё ещё не могла избавиться от подозрений. Всё это было слишком странно, чтобы так просто принять и согласиться – Пеплогривке казалось, если она как-то отреагирует на чувства Ветерка, всё это обернется в грязные издевательства, из-за которых она может окончательно стать изгоем. Может, всё это просто злая шутка, спланированная для того, чтобы окончательно её унизить? Или же… - Харлен, прекращай витать в облаках! – из раздумий её вывел громкий скрипучий голос их новой преподавательницы, хоть и не старухи, но женщины уже преклонных лет, по имени Кисточка. «Я тебе покажу! Вот не аттестую, и будешь знать, как не слушать мои лекции!» - продублировала Пеплогривка про себя следующее гневное высказывание, поразившись тому, как точно она его угадала. Кисточка вела у них только первый день, но девушке все слова женщины, особенно её бесчисленные угрозы, казались страшно знакомыми, даже какими-то родными. Копуша нравился ей больше. Он не кричал, не диктовал так быстро, что класс едва успевал записывать, не злился на любой шепот в углу класса… Не смотрел на неё украдкой, не задерживал подолгу взгляд и не заставлял отвечать на глупые вопросы вроде «Кто твои родители? и «Где ты родилась?» - Хочешь, дам тебе списать задачу? – Пеплогривка дёрнулась, когда услышала над ухом низкий голос Ветерка, сидящего рядом – она протягивал ей свою тетрадь с решением. Девушка скептически оглядела его неразборчивые каракули и отвернулась. На задних партах зашептались Крольчишка с Совкой – вечные подпевалы Ветерка, которые явно страдали оттого, что их несменный лидер с недавних пор стал уделять им гораздо меньше внимания. Пеплогривке не нравились те слухи, которые поползли по школе с того самого момента, как Ветерок сел к ней в первый раз. Чрезмерное внимание претило, косые взгляды задевали, и девушка с ужасом ожидала, когда кто-нибудь напрямую спросит у неё, что всё это значит, но до сих пор, к счастью, всё обходилось. У Пеплогривки хватало проблем гораздо более важных, а ей приходилось думать о таких глупостях - она уже успела возненавидеть Ветерка за то, что он вообще к ней подошел. - Выходи, реши мне третью задачу, - потребовала Кисточка, заметив, что Пеплогривка снова уходит в себя. – Посмотрим, как ты усвоила эту тему. Девушка вышла к доске и взяла в руки мел. Она писала, не задумываясь, почти машинально выводя рукой формулы, а сама по-прежнему думала о Ветерке. Пеплогривка не могла сказать, что он ей нравился – нет, конечно, этот заносчивый парень был симпатичным, и всё же… В его характере присутствовало слишком много всего отталкивающего, чтобы думать о нём в таком плане. Кроме того, Пеплогривке как-то всегда больше нравились блондины. - Зачем ты дважды вычисляешь массу серы в растворе? – взвилась Кисточка, ударив ладонью по столу. – И вообще, это реакция замещения, а не соединения, куда делось второе простое вещество? Пеплогривка молча провела тряпкой по доске и переписала всё заново, на это раз правильно. Затем, даже не удостоив преподавательницу взглядом, прошла на свое место и села. Ветерок взглянул на неё с уважением – у него в тетради была записана только первая формула и какие-то обрывки пояснений. Девушка внимательно вгляделась в исписанную вдоль и поперек доску, после чего поняла, что разбирает лишь часть из того, что сама написала. Химия никогда не была её любимым предметом, и Пеплогривке давались только самые простые уравнения реакций, но только что она умудрилась решить задачу из раздела повышенной сложности, даже не задумываясь и не вчитываясь в условие, и это поражало. Неужели… Это то, о чём говорил Огнезвезд? - Вот видишь! – Пеплогривке показалось, что Кисточка слегка улыбнулась. – Всё ты знаешь и можешь. А если бы не отвлекалась на лишнее, давно бы уже со всем разобралась. - То есть? – нахмурилась Пеплогривка, уловив в голосе женщины какую-то странную интонацию. - Сейчас у тебя есть дела гораздо важнее, так что соберись, - ответила Кисточка и развернулась к доске. – А теперь я объясню вам то, что сейчас продемонстрировала мисс Харлен – это тема института, но, я считаю, что её вам следует разобрать уже сейчас… Девушка тряхнула головой, как будто освобождаясь от наваждения, и опустила глаза в тетрадь. Сейчас её сильнее всего интересовало одно – то, что она наблюдала уже второй день, когда выглядывала из окна своей комнаты в общежитии, но никак не могла проверить. Причиной тому, опять же, был Ветерок, который всё время толкался где-то рядом и полностью лишал её свободы действий. Пеплогривка боялась, что он мог проследить за ней, чего допустить было решительно нельзя, потому что это рисковало обернуться весьма неприятными последствиями. Девушка ждала нужного момента, ей было просто необходимо как можно скорее разобраться с тем, что происходило, потому что от бездействия нервы начинали шалить, и в груди то и дело неприятно покалывало от напряжения. Наконец, дребезжащий звонок, разнесшийся по классу, известил всех о конце занятий на сегодня. Пеплогривка вскочила, бросила тетрадь в сумку и вылетела из кабинета, чтобы оторваться от Ветерка, который явно намеревался снова пойти за ней. Пробежав через коридор и скрывшись за углом, девушка остановилась у подоконника и выглянула из окна во двор, где по-прежнему происходило то, что так сильно привлекало её внимание – помимо толпящихся военных, которых с недавнего времени меньше не становилось – наоборот, те всё прибывали и прибывали - было нечто, что удивляло и интересовало Пеплогривку гораздо сильнее. Рисунок под окнами общежития пришел в движение - земля под ним приподнялась примерно на метр, и из концов длинных лучей звезды теперь торчали вершины тех самых башен, которые Пеплогривка видела, когда была под землей. На них сияли какие-то лампочки, и вокруг каждой всегда находилось несколько людей, которые ставили укрепляющие конструкции, тянули какие-то провода и толстые кабели, постоянно о чём-то переговаривались. Что бы ни происходило внизу, работа кипела, но никто точно не знал, чем именно занимались военные – даже преподаватели не могли ответить на этот вопрос, а может, им просто было запрещено говорить об этом с учениками. Все, кто раньше считал, будто в Новой Высоте ставят какой-то эксперимент, теперь сходились во мнении с теми, кто склонялся считать происходящее не иначе, чем тайным заговором, в который они и сами себя приплели в качестве незаменимых действующих лиц, непременно жертв коварства армии и, в особенности, Звездоцапа. У Пеплогривки не было никаких идей на этот счёт. Но даже если все вокруг просто сгущали краски, ей в любом случае страшно хотелось самой посмотреть на проект военных поближе. Она пока не знала, как проберется под землю, где располагалась основа конструкции, и что будет делать, если всё же сможет остаться незамеченной, но одно понимала точно – ей нужно узнавать как можно больше обо всех тех тайнах, что создаются и трепетно хранятся разными людьми повсюду - тогда, быть может, ей на самом деле откроется какая-то правда. С самой поездки в Номвейт Орешница на занятиях не появлялась, Пестроцветик тоже, так что задавать вопросы было некому, да и Пеплогривка уже убедилась, что это бесполезно. Тем не менее, рядом с ними было как-то спокойнее – Огнезвезд говорил, членам Бастет нельзя доверять, но они, во всяком случае, защищали её и не пытались покалечить, как все прочие, кого она встречала, стоило лишь переступить порог школы. Какие бы цели не преследовали Орешница с Пестроцветик, они всегда были добры к ней и помогали, а Шиман даже спасла однажды, так что Пеплогривка могла, если не доверять им обоим, то хотя бы временно на них положиться. На самом деле, сейчас ей вообще было трудно разобраться, кто друг, кто враг, а кто – ни то и ни другое. Пеплогривка выглянула из-за угла, надеясь, что хоть сейчас сможет выскользнуть на улицу, а там уже пройти во двор, к корпусу, где жили её родители, но наткнулась взглядом на Ветерка, стоящего у двери – тот определенно караулил, намеренно, зная, что сейчас это единственный выход наружу в этой части здания. Девушка совершенно не хотела попадаться ему на глаза сейчас, поэтому, тяжело вздохнув, развернулась и зашагала в коридор общежития, приготовившись этот день, как и прошлый, провести в стенах своей комнаты, тихо и молча, ничего не делая и только, быть может, почитывая какую-нибудь книжку, смысла и содержания которой она всё равно не поймет из-за усталости и сильного эмоционального напряжения, накопленного за последнее время. Вернувшись в комнату, Пеплогривка толкнула дверь и обомлела – она надеялась увидеть Медобоку, которая, как обычно, едва удостоит её взглядом, а затем отвернется к стенке или уткнется в газету, которую возьмет со стола лишь для вида, но наткнулась взглядом на родителей, которые сидели на её кровати и, чёрт возьми, рылись у нёе в вещах! Большой чемодан для одежды валялся посреди комнаты перевернутый, вся одежда из шкафа оказалась сложена в бесформенную кучу с краю матраса вместе с разбросанными по одеялу умывальными принадлежностями, а школьные тетради и книги как раз внимательно просматривала Медуница – Бурый же выдвигал ящики в тумбочке, и шарил руками под кроватью. Медобока тоже была здесь, но она просто стояла в стороне и наблюдала за родителями с интересом – как и они, девушка не сразу заметила, что Пеплогривка вошла в комнату, поэтому испуганно дёрнулась, когда та громко произнесла: - Что здесь происходит? – хоть и наполненный изумлением, но её голос всё же трещал холодом и испугал сестру, которая вдруг побледнела и попятилась назад. Бурый с Медуницей, впрочем, отреагировали совершенно спокойно. - Мы думали, ты пойдешь заниматься в библиотеку, - произнес мужчина, бросив косой взгляд на свою младшую дочь, которая в ответ на это только отвернулась. - Я спрашиваю, что вы делаете? – уставшая, раздраженная Пеплогривка сама не заметила, как повысила голос – никогда прежде, кажется, она не разговаривала с родителями подобным тоном. По-прежнему молчавшая Медуница отложила в сторону тетрадь, которую как раз просматривала, поднялась с кровати и сделала несколько шагов по направлению к дочери. Она тяжело вздохнула, покачала головой и наклонилась к Пеплогривке, пытаясь поймать её взгляд – та резко отстранилась, отводя глаза, и почувствовала – что-то очень нехорошее происходит, и ничем кроме новых проблем это для неё не обернется. - Ты что-то скрываешь от нас? – произнесла женщина ровно и вкрадчиво, и этот вопрос застал Пеплогривку врасплох. Она растерялась и попятилась в двери, чувствуя нечто угрожающее в словах матери – ей стало не по себе. - Нет, - выдохнула девушка, всеми силами сохраняя внешнее спокойствие. - Ничего не подумай, - спешно добавил Бурый – он выглядел не столь устрашающе, но в его голосе чувствовалось не меньшее напряжение. – Наша обязанность – заботиться о тебе, поэтому мы делаем всё, что в наших силах, чтобы у тебя все было хорошо. - У меня и так всё хорошо, - произнесла Пеплогривка как можно тверже, борясь со вскипающей в груди яростью. Медуница снова покачала головой. Этот жест привел девушку в бешенство, и она крепко сжала кулаки и зубы – почти до скрипа, но по-прежнему держала себя в руках, сохраняя на лице совершенно спокойное, почти по ангельски, выражение, лишь бы только не давать повода для начала скандала. - Медобока сказала нам, тебя сейчас задирают одноклассники, - произнесла Медуница с обвинительной интонацией. – Лгать… - Так поэтому вы решили порыться в моих вещах?! – Пеплогривка не сдержалась и выговорила это вслух. А про себя подумала про предательницу-Медобоку, которая теперь даже боялась смотреть ей в глаза и как будто заинтересованно рассматривала собственные ноги, бледнея от страха и стыда. - Я знаю, у тебя есть от нас секреты! – услышав в голосе дочери язвительность, Медуница перешла на грозный, угрожающий тон. – Ты, кажется, общаешься с двумя новыми девочками в вашем классе и проводишь с ними много времени – с тех пор, как они появились, ты также часто где-то пропадаешь и возвращаешься чёрт знает в каком состоянии, а рассказывать и объяснять что-то отказываешься! И как это понимать? «Ай да Медобока, всё рассказывала!» - усмехнулась про себя Пеплогривка, с достоинством выдержав гневный взгляд матери. - Какая тебе разница, с кем я общаюсь? – сказала она громко, чувствуя внезапно обретенную смелость. – С каких пор это тебя волнует? - Она же твоя мать! – неожиданно встрял Бурый, шагнув вперед. Медуница только ошарашено выдохнула. - Мать… Одно название, - Пеплогривка произнесла это без намерения задеть, как мысли вслух, но у неё всё равно вышло достаточно громко и обвинительно. А осознав смысл своих слов, девушка не стала извиняться, а попыталась их оправдать: - Да когда ты прежде проявляла участие в нашей судьбе?! Подумай, правда, и сама удивишься! Но почему сейчас?.. – девушка была готова взывать от обилия взвалившихся на неё проблем. - Почему именно сейчас тебя начало это волновать? Разве ты не занята в своем секретном проекте? Да нет, что там, если бы ты действительно им горела, то не стала бы так просто прощать Медобоке, когда она пробралась туда, где вы работаете! - Откуда ты знаешь? – оживилась Медуница, чуть не схватив дочь за воротник, но вовремя сдержалась. - Почему тебе так нужно было знать, была ли я там в тот день? – продолжила девушка, проигнорировав её слова. – По какой причине вы только меня пытаетесь контролировать? Вы ни к кому из нас троих обычно не проявляете интереса… Но вам всё равно нужно знать, делала ли я… Вернее, не делала ли я каких-то запрещенных вещей. И что это значит? От чего же вы пытаетесь меня уберечь? - Не смей так говорить! – Медуница разозлилась до того, что её прежде спокойное лицо покраснело. – Мы были немного заняты в последнее время, это так, но нам вовсе не всё равно, и мы, как родители, заботимся в равной степени о каждой из вас! - Тогда почему у вас нет никаких претензий к Маковке? – парировала девушка. – Она тоже пропадает днями и ночами, а вам хоть бы что… - Маковка?.. – Медуница произнесла это таким тоном, будто и вовсе забыла, что так звали её третью дочь. – Маковка… С неё мы тоже спросим, когда она вернется… - Не спросите! – взорвалась Пеплогривка. – И в вещах её рыться не будете! Бурый швырнул прямо на одеяло кроссовок, который держал в руке. Медуница задрожала и закрыла лицо руками. Медобока села на свою кровать и зажала руками уши. Пеплогривка начала думать, что на самом деле переборщила, но тут мать разразилась новой тирадой, которая свела это чувство раскаяния на нет: - Мы не роемся, мы осматриваем все твои вещи, чтобы убедиться, что в них нет ничего такого, что могло бы нанести тебе вред, - произнесла она с явным нажимом. – Поэтому стой смирно и не мешай. - Что, наркотики ищите? Использованные шприцы? Алкоголь? Сигареты или ножи, чтобы вены резать? - Хватит! – громкий крик Медуницы действительно испугал Пеплогривку, но ещё сильнее на неё подействовала хлесткая, звонкая пощечина, которая была не столько больной, сколько обидной. Щеку обожгло огнём, и удушающие слёзы начали скапливаться в глазах. «У всех семьи как семьи. Бывают проблемы, конечно, бывает ссоры, но когда между мной и родителями… и сестрами… такая стена, что можно сделать? Как поступать, когда такое происходит?» Пеплогривка думала о том, чтобы провалиться под землю. Происходящее вокруг неё девушке надоело. Никому нельзя доверять, никто не выслушает, никто не поделится теплом и пониманием. Никакого лучика света вокруг – только глухая тьма. Сколько бы она не истязала себя физически, боль душевная всегда будет больнее. И если бы только родители! Всё прочее, что было связано с Пепелицей, прибавлялось к этому, и напряжение росло, как снежный ком. Пеплогривка просто устала. От грубых слов, от чужих преследований и от того, что кто-то находился рядом, как и от того, что она всё время была одна. Хотелось уже вздохнуть спокойно, но не поучалось – слезы давили горло, и дышать становилось всё труднее. Девушка отошла к двери и уже попыталась выскочить в коридор, но Медуница схватила её за руку и крепко сомкнула холодные пальцы на запястье. - Ты не выйдешь отсюда, пока мы не закончим! – заявила она, резко дёрнув дочь на себя. – Ты вообще никуда не пойдешь в ближайшее время! Стой здесь и думай над тем, что сказала. Пеплогривка замерла, потому что почувствовала – это было унизительно. И ещё, к тому же, ужасно мучительно в эмоциональном плане, потому что девушка даже слезу пустить не могла, стараясь сохранять остатки гордости. Пока Бурый с Медуницей проводили тщательный обыск, так, впрочем, и не объяснив толком, что именно они намеревались найти, она не двигалась с места, тупо и безэмоционально глядела в одну точку перед собой, из чистого принципа сдерживая слезы, давящие изнутри. Все расплывалось у неё перед глазами и в мыслях, кружилась голова, и в душе обида сменялась злостью – к Медобоке, к родителям – ко всем сразу. Хотелось закрыть лицо руками и упасть, чтобы ничего не видеть и не слышать. - Что ж, в этот раз тебе повезло, - произнесла Медуница, бросая на пол пустую школьную сумку дочери. – Но не думай, что сможешь долго лгать нам. - Объясните мне, наконец, что всё это значит, - произнесла Пеплогривка упавшим голосом, не поднимая глаз от пола. – Почему вы решили, будто я в чём-то вас обманываю? - Это было очевидно с самого начала, - выговорил Бурый, стиснув зубы. – Мы должны были догадаться… Неожиданно, входная дверь скрипнула – на пороге показалась Маковка. Она удивленно нахмурилась и замерла, заметив родителей а, обведя взглядом тот угол комнаты, в котором были раскиданы вещи Пеплогривки и остановив его на бледной, разбитой сестре, даже приоткрыла рот от удивления, уронив с плеча школьную сумку. - Ой, как хорошо, что ты пришла, - произнесла Медуница, вставая перед дочерью. – Можешь посмотреть за тем, чтобы Пеплогривка не покидала комнату в ближайшее время? - Мы бы попросили Медобоку, - добавил Бурый. – Но твоя сестра бывает очень… Мягкой. У тебя, скорее всего, выйдет лучше. Девушка ничего не ответила – она всё ещё была слишком растерянна, чтобы говорить, и это, похоже, было принято за согласие Медуницей, поскольку она тут же вышла из комнаты, не бросив и взгляда ни на одну из своих дочерей. И где же обещанные разборки касательно того, где всё время пропадает Маковка? Бурый тоже ничего не сказал и переступил за порог следом, правда, всё же наградив перед этим Пеплогривку сочувствующим взглядом и собрав разбросанные по кровати вещи в кучу. После этого в комнате повисла гробовая тишина, и девушка очнулась как-то не сразу, а когда пришла в себя, то даже не посмотрела на Маковку, а сразу накинулась на Медобоку, которая так и сидела в стороне, делая вид, будто её здесь нет и вовсе: - Ты… - не в силах бороться с закипающим в душе гневом, Пеплогривка подняла на сестру полный нескрываемой ненависти взгляд. – Это ты во всем виновата! Та дёрнулась и даже отскочила на другой конец кровати, но в последний момент передумала отступать и, собравшись с силами, попробовала ответить: - Я… да я… - сначала девушка сильно заикалась от испуга и растерянности, но потом будто услыхав, как её слова звучат со стороны, осмелела: - Я просто хотела помочь! Откуда же мне было знать, что мама с папой начнут рыться в твоих вещах?! - Не было похоже, чтобы ты пыталась им мешать! – вспылила Пеплогривка, неожиданно даже для самой себя рванувшись вперед, к кровати сестры. - Эй, хватит, что вы делаете?! – опомнилась Маковка и, подбежав к девушке, схватила её за плечи. Та остановилась, но назад не отступила и даже не думала расслабляться. - Разве я могла… Они же… - пробормотала в это время Медобока, опустив взгляд вниз. В её глазах стояли слёзы. - Наши родители? – произнесла Пеплогривка, жестоко ухмыляясь. В этот момент ей на самом деле захотелось громко засмеяться. - Опомнись, Медобока, им плевать! На тебя-то точно, в этом можешь не сомневаться! Маковка шикнула на неё, приготовившись одёрнуть, но Медобока среагировала первой. Она резко нахмурилась, её растерянный взгляд стал жестче - девушка крепко сжала губы и встала с кровати, заглянув сестре в глаза – та наткнулась на каменную или, скорее, ледяную стену, которая заставила её поколебаться. Без сомнения, в душе внешне мягкохарактерной Медобоки всегда было нечто твёрдое, от чего тело пробивала дрожь, и дыхание останавливалось - Пеплогривка, вспомнив об этом, сама немного присмирела, так что изумленная Маковка даже разжала пальцы. - Мне плевать, что ты говоришь, - спокойно и ровно произнесла Медобока. – Несмотря ни на что, я всё равно… Люблю их. Правда, очень сильно люблю. - А я… - проговорила Пеплогривка глухо. Теплые чувства сестры, с которыми та никогда не расставалась, резали по омраченному злобой и печалью сердцу похуже всякого ножа. – Я… Ненавижу, - один взгляд на кого-то, кто мог так спокойно продолжать улыбаться, рядом с её страданиями… Упрек от того, кого невозможно было задеть – это страшно выводило из себя. – Я и тебя уже ненавижу! - Пеплогривка! – это снова была Маковка, но её девушка уже не слушала. В глубине души в этот момент она ощущала собственную ничтожность, полную неспособность справиться с тем, что навалилось на душу. Это и расстраивало, и злило одновременно. Девушка развернулась и, толкнув сестру в сторону, побежала к собственной кровати. Хотелось просто упасть лицом в подушку и заплакать, но Пеплогривка не могла – ей было не десять лет, и слезы сейчас ничего не решали, тем более, она так долго сдерживала их, что теперь не могла выдавить из себя ни одной. Кроме того, вид разбросанных вещей наводил на неё такую глухую тоску, что хотелось на месте удавиться, но она понимала, что не должна была поддаваться эмоциям. «Я сильная» - произнесла Пеплогривка про себя. – «Правда, как поступила бы Пепелица на моем месте?» Пеплогривке показалось, что своими эмоциями она полностью подавляет Охотницу, хотя раньше всё было только наоборот. Девушка не знала, плакать она должна или радоваться из-за этого, поэтому просто попробовала успокоиться. Не выходило. Взгляд зацепился за выброшенный кем-то из родителей на кровать карманный радиоприемник, которым Пеплогривка так ни разу и не пользовалась – он был у неё всегда, лежал в кармане, и девушка не могла сказать точно, откуда он взялся, хотя прежде всегда думала, что это Медуница его ей положила, когда собирала вещи из дома. Пеплогривка не то что бы очень любила слушать музыку, но именно сейчас она почувствовала жгучее желание полностью отгородиться от мира за стеной звуков и совсем иных, гораздо более светлых, эмоций. Она взяла приемник в руку и замерла – никаких наушников у неё, конечно, не было, да и отгораживаться от реальности, когда на нёе были устремлены две пары глаз, совсем не хотелось. Пеплогривка решительно повернулась к двери. Угадав маневр, Маковка шагнула ей наперерез, а Медобока только чуть нахмурилась, всё ещё, кажется, погруженная в раздумья о собственных словах. Напряжение в комнате снова резко наросло до предела. - Так ты правда станешь мне мешать? – произнесла Пеплогривка слегка угрожающе, глубоким, убедительным тоном. Маковка не шелохнулась. - Родители сказали мне это сделать. - И ты их послушаешь? – девушка приподняла бровь, прищурившись в усмешке. – Ты тоже их любишь? Маковка действительно заколебалась. - Не знаю, - ответила она честно, спиной почувствовав, как дёрнулась Медобока. – Но дело даже не в этом. Я и своими глазами вижу, в каком ты состоянии. Не нужно тебе никуда выходить. - Как интересно, - пробормотала Пеплогривка негромко, но по-прежнему с нервной улыбкой. – Почему-то, все вокруг вечно знают, что и как мне стоит делать. Почему я ничего не могу решить сама, в конце концов? - Потому что твои решения, кажется, ни к чему хорошему не приводят, - произнесла Маковка, преграждая ей дорогу. - С чего ты это взяла? – парировала девушка. – Разве ты можешь похвастаться тем, что знаешь меня? Разве можешь сказать, что настолько близка ко мне, чтобы хоть что-то понимать? Эти слова озадачили Маковку, и она призадумалась на секунду – Пеплогривка рванулась вперед и схватилась за ручку двери, но из-за волнения позабыла, что та распахивается наружу, и потянула на себя, позволив сестре опомниться и схватить её за руку. Пеплогривка в тот момент прекрасно понимала, что может спокойно оттолкнуть её, но не решалась, поскольку чувствовала, что уже и так разошлась не на шутку. Ей было просто необходимо закончить разговор на спокойной ноте , чтобы в очередной раз не выставить себя неуравновешенной истеричкой, которой и слова лишнего нельзя сказать. - Мне кажется, что мы с вами не были сестрами с самого начала, - произнесла девушка глухо, не оборачиваясь. – Не знаю, что там было до болезни, но с тех пор… Я не могу чувствовать себя спокойно рядом с вами. Маковка молча разжала пальцы. Почти незаметным, порывистым движением Пеплогривка протерла глаза и вышла в коридор, захлопнув за собой дверь. Снаружи на неё навалилось уныние – всё вокруг расплылось, стало серым и бесцветным. Стояла почти гробовая тишина, которая почему-то пугала и оглушала. В надежде спастись от неё, Пеплогривка побежала к лестнице, чтобы поскорее добраться до входа на крышу и включить радио. «Иногда я испытываю определенные эмоции к вещам, которые вижу впервые, к людям, которых раньше не знала… Могу злиться на что-то или кого-то без всякой причины, бояться некоторых вещей на подсознании – всё это невозможно объяснить, и от этого… Очень неприятно на душе». Музыка лишь немного успокоила. Впрочем, Пеплогривка хотя бы смогла отвлечься - она стояла, прислонившись к перилам, и под неистовое дуновение ветра старалась поймать настроение очередной песни, звучащей из динамика. «Такое ощущение, будто от меня оторвали кусок, - шальные мысли, тем не менее, всё же досаждали, пробиваясь через каменную стену, которую девушка всеми силами старалась вокруг себя выстроить. – В моей памяти – белые пятна. Мрачные образы, которые не разглядеть за стеной тумана… Что всё это значит?» Напряжение снова росло. Неизвестность пугала Пеплогривку – впервые она задумалась о том, что творилось в её собственной голове. Нужно было просто расслабиться, чтобы не думать о плохом, просто… Она не выдержала и ударила кулаком по перлам – радиоприемник покачнулся и упал, к счастью, у её ног, но задняя панель от него всё же отвалилась, и наружу вывалились батарейки, а вместе с ними – что-то ещё. Какой-то маленький, блестящий предмет, при ближайшем рассмотрении оказавшийся золотым кольцом с маленьким камешком в форме цветка ромашки. На нём была выгравирована надпись, и гласила она… «Никогда не забывай». Эмоции нахлынули волной и Пеплогривка, наконец, не выдержала - слёзы брызнули из её глаз, а она не могла понять, почему. Это кольцо… Почему оно лежало внутри радиоприемника? Кто выгравировал на нём надпись? И в чём, в конце концов, причина, того, что девушке было так больно на него смотреть? Теперь она, кажется, вообще ничего не могла понять. - Пеплогривка?.. – она резко обернулась и увидела у самого входа на крышу Орешницу, которая, заметив состояние девушки, заметно растерялась и даже испугалась. – Что-то случилось? - Я… - начала было та, поддавшись порыву, но вовремя одернула себя и, подобрав с земли радиоприемник, незаметно сунула кольцо обратно под крышку. – Да так, ничего особенного. Не стоит волноваться. Орешница явно так не думала, но она, похоже, боялась показаться навязчивой, поэтому ничего больше не спрашивала. Девушка явно пришла сюда не просто так, но была сбита с толку и не смогла сразу начать, а замялась, заходя издалека: - Я спросила у Пестроцветик… Она сказала, что ты можешь быть здесь, и я… - Почему вы не ходите на занятия? – не то что бы Пеплогривке действительно было необходимо это знать, но она хотела как можно скорее оборвать поток всех этих бессмысленных слов. - Ну, сейчас у нас кое-какие дела… - Орешница задержала на ней долгий взгляд, почему-то наполненный горечью и каким-то неясным сомнением, которое также выражалось в чуть дрожащих губах и крепко сжатых кулаках. «Что всё это значит, объясни мне», - обратилась Пеплогривка к ней мысленно, не рискуя произнести эти слова вслух. – «Что с тобой происходит?» Девушка молчала. Она стояла, опустив глаза и собираясь с мыслями, а затем резко опомнилась и произнесла ровным, сдержанным тоном: - Есть кое-что, что ты должна сделать, - Орешница приблизилась к ней на несколько шагов и продолжила убедительно. – Дело не требует отлагательств. И хотя я ничего не могу тебе объяснить, достаточно понять, что это очень важно… - Ты никогда ничего не можешь мне объяснить, - резко оборвала её Пеплогривка, ещё не полностью отошедшая от состояния напряжения и нервозности, которое овило её, как цепкий плющ. - И знаешь, я тебе не доверяю. Сказала. Она только что это сказала. Произнесла вслух, буквально в лицо, хотя до этого решила оставить всё, как прежде, и не выдавать ничем своих подозрений. Было ли это ошибкой с её стороны или же нет, но, в любом случае, на Орешницу эти слова оказали очень сильное действие – он вдруг дёрнулась, побледнела и покачала головой, стараясь прогнать с себя оцепенение, но дрожала всё сильнее, и её взгляд постепенно расширялся, то ли в удивлении, то ли в ужасе, медленно наполняясь слезами. Пеплогривка, совсем не ожидавшая подобной реакции, сразу успокоилась и присмирела – с какой стати Орешницу вообще так сильно заботило её отношение к себе? Почему она всё время смотрела на неё так странно, почему испытывала глубокие эмоции всё время без всякой причины? Откуда брались её собственные необъяснимые ощущения, возникавшие иногда, когда Орешница была рядом? Из-за чего возникало это приятное тепло в душе, и какие причины вызвали желание довериться, несмотря ни на что, которое было просто невозможно игнорировать? - Я ведь всё время… - Орешница неожиданно заговорила приглушенным шепотом, с трудом сдерживая дрожь в голосе, – пыталась… - она снова покачала головой, пряча взгляд. – Я пыталась сделать как лучше! Пыталась, но… больше не могу… это так трудно. Слишком… для меня… особенно после того, как я снова вспомнила о… - Скажи мне! – буквально взмолилась Пеплогривка, не в силах сдвинуться с места. – Объясни, наконец, что всё это… - Ох, вот вы где! – обе девушки одновременно дёрнулись, услышав голос Пестроцветик – та стояла в дверном проеме и выглядела запыхавшейся. – Чего вы тут стоите, тратите драгоценное время? Всё давно готово, нам нельзя медлить! - О чём она? – спросила Пеплогривка неожиданно резко, ощутив, что мимолетная душевная связь, возникшая между ней и Орешницей, с приходом Пестроцветик оборвалась. Тем не менее, обе девушки чувствовали, как будто из их душ вырвали по целому куску. - Мы должны пролить свет на некоторые очень важные тайны, - проговорила Орешница, стараясь вернуть себе серьезный вид. – Сегодня тот самый день, когда… Многое может проясниться. И для тебя, Пеплогривка, тоже, поэтому, пожалуйста, пойми и не сопротивляйся… - Что вы собираетесь делать? – снова она оборвала Велингтон на половине фразы. - Ты узнаешь, когда мы придем, - ответила Пестроцветик, и было похоже, что она готова в любой момент сорваться с места. Тем не менее, девушка определенно замечала колебания Пеплогривки и тень недоверия в её взгляде. – Правда, идём с нами. Это очень важно. По правде говоря, у неё и не было выбора. Девушка уже уяснила, что не может просто отказаться и уйти, поскольку армия не была тем местом, где каждому предоставлялась свобода воли, более того, методы воздействия на тех, кто не желал подчиняться приказам, могли быть очень жесткими. Пеплогривке, конечно, не хотелось проверять свои догадки, поэтому она кивнула и направилась к спуску с крыши, стараясь держаться поближе Пестроцветик, потому что Шиман вызывала у нёе больше доверия, а рядом с Орешницей девушке было неспокойно и неловко. Та явно это заметила и, кажется, была задета, но вслух ничего не сказала и пошла следом. Пеплогривка понятия не имела, куда они идут, но у неё было весьма плохое предчувствие на этот счёт, поскольку даже Пестроцветик, которая редко выглядела серьезной или была чем-то озабочена, ни на секунду не убирала с лица напряженного выражения. Орешница же, наоборот, казалась какой-то отрешенной, хотя это пугало даже больше чем привычная строгость и твердость Велингтон, потому что ожидать от неё в таком состоянии можно было абсолютно чего угодно. Проходя по коридору в сторону корпуса, где жили её родители, Пеплогривка сильно волновалась о том, что может встретить Бурого с Медуницей, поскольку они в этом случае могли дойти до того, чтобы посадить дочь под арест уже в собственную комнату и, того гляди, заставить с ними жить круглыми сутками. Девушка робко поделилась своими переживаниями с Пестроцветик, но та была так увлечена собственными мыслями, что просто не обратила внимания, а к Орешнице она обращаться не стала, хотя Велингтон, если судить по мимолетным взглядам и попыткам завязать разговор, которые от внимания Пеплогривки не укрылись, скорее всего, хотела бы её выслушать. - Пеплогривка! – услышав знакомый голос позади, девушка обернулась и увидела в десяти шагах от себя Ветерка, который остановился в растерянности и с неким интересом разглядывал её спутниц. – А вы… Здесь откуда? - А ну прочь отсюда, - неожиданно резко бросила Пестроцветик, нахмурившись. – Уходи, у нас нет на тебя времени! - Ветерок?.. – произнесла Орешница тихо, как будто удивившись тому, что встретила его здесь. Затем она, правда, разозлилась почему-то и выпалила: - Твое дело на этом закончено, хватит! Пеплогривка удивленно приподняла брови, но ничего сказать не успела, потому что Ветерок криво усмехнулся, пожал плечами и, круто развернувшись, зашагал в противоположную сторону, но его плечи, кажется, подрагивали от гнева. Девушка растерянно проводила одноклассника взглядом, а затем ринулась за Пестроцветик, которая существенно ускорила шаг. Почти бегом они добрались до запасной лестницы, по которой они спустились на нижний этаж – Орешница извлекла из кармана тяжелую связку ключей и отперла большую железную дверь за решеткой, ведущую в подвал. Пеплогривка уже заметила тенденцию прятать всё секретное как можно глубже под землей, поэтому совсем не удивилась, хотя и испугалась немножко, когда оказалась лицом к лицу с глухой темнотой. Орешница щелкнула фонариком, и они спустились. Внизу оказалась комната, предназначенная под склад или хранилище, но она была совершенно пуста и пропахла насквозь сыростью. Пестроцветик, снова оказавшись впереди, быстро нашла выход и решительно направилась вперед, игнорируя гнилой, проваливающийся под ногами дощатый пол и свисающую со стен и потолка паутину. Они шли втроем, очень близко, так что буквально слышали дыхание друг-друга – в этом ощущении было нечто знакомое, приятное и родное, но вместе с тем Пеплогривку не покидало неспокойное чувство – ей казалось, что всё происходило не совсем так, как должно было, не так, как оно было раньше. Сердце её стучало как бешеное, и мысли метались волнами, но девушка никак не могла отобрать среди них те, которые дали бы ответы на бесконечные вопросы, волнующие разум. Пестроцветик постоянно смотрела на часы. Они были надеты на её запястье, прямо под манжетом рукава, и их дисплей светился каждый раз, когда она убирала его в сторону. В тот момент, когда девушка впервые подала голос, экран показывал без пяти минут четыре. - Я пойду вперед, - голос девушки звучал крайне взволнованно. – То есть… Мне просто надо кое-что проверить. - Ты надолго? – произнесла Пеплогривка с испугом – ей не хотелось оставаться с Орешницей наедине. - Не знаю… Как получится… - пробормотала та, ускоряя шаг. Следующие слова она кричала уже на бегу: - Ничего не бойся, у тебя всё будет хорошо! Едва силуэт Пестроцветик растаял в темноте, Пеплогривка постаралась вбить эти мысли себе в голову, неустанно их повторяя, но тень сомнений не отступала, с каждой секундой порождая всё больше страха и смятения. Какое-то время Орешница молчала. Она вышла вперед, и Пеплогривка больше не ощущала пристального взгляда в спину, но сама не могла отвести глаза от девушки, потому что фонарик освещал только дорогу впереди, но не перед ней, и девушка рисковала натолкнуться на свою спутницу в темноте. Она всерьез надеялась, что до самого пункта назначения, куда бы они ни шли, ничего не произойдет. Но ошиблась. - Память – это не то, чему стоит доверять, - неожиданно проронила Орешница, когда они вышли в зал, освещенный несколькими лампами – Пеплогривка сморщилась, зажмурив глаза, и, отвлекшись, не сразу поняла, что только что услышала. - Хочешь сказать, - отозвалась девушка, привыкая к свету, - что если в моей голове всплывают какие-то странные мысли, то не стоит придавать этому значения? - Наоборот, - поправила та, чем немало удивила Пеплогривку. – Мысли, воспоминания – это одно. Их можно подделать, можно стереть и исправить. Но эмоции… Не исчезнут никогда. - И что же это получается… - растерянно произнесла девушка, качая головой. – Я не совсем понимаю… ты намекаешь, что моя память была стерта? Орешница остановилась и развернулась – в тусклом свете её кожа выглядела ещё более бледной, но взгляд блестел и полыхал пламенем – она как будто на что-то решалась, перешагивала через себя – следы внутренней борьбы отражались в её движениях, в дрожании губ и подбородка. Пеплогривка чувствовала, что сейчас услышит нечто страшное. Она готовилась к чему угодно, но Орешница не начинала – не находила сил преодолеть нечто, что мешало ей говорить. И поэтому девушка решила начать первой. Она сунула руку в карман и, не глядя, достала оттуда кольцо, которое вытянула перед собой на ладони. - Ты знаешь, что это? – спросила Пеплогривка, глядя Орешнице в глаза. Та изумленно нахмурилась. - О-оно… Так оно было у тебя? – пробормотала девушка, наклоняясь ближе. - В каком смысле? – нахмурилась Пеплогривка, инстинктивно отводя руку и пряча кольцо в ладони. - Ну, я думала… Они забрали всё, что могло бы напомнить… Хотя, конечно, откуда им знать о таких вещах?.. - Правда, - отчеканила Пеплогривка, приблизившись к Орешнице почти вплотную. – Мне нужна правда. Та отстранилась и, на удивление, кивнула, но потом, правда, ещё какое-то время собиралась с мыслями. Оглушающая тишина действовала на нервы, которые и так были напряжены до предела, но Пеплогривка молчала, чтобы Орешница вдруг не передумала. Девушка молчала достаточно долго, минуты с две, глядя прямо перед собой, а потом начала, достаточно сдержанно, но всё же с долей присущей ей эмоциональности: - Я действительно думала, что утаить всё – лучшее решение, не только потому что мы не так приказали, - Орешница говорила так, словно собиралась в чём-то раскаяться. – Мне казалось, тебе так будет проще, проще не знать и не помнить, но… Теперь я чётко вижу, что это только хуже – ты страдаешь, но не так, как я, а совсем иначе, потому что даже не знаешь, почему. Неизвестность бывает хуже того, что предстает перед глазами, но откуда же мне было это знать? - Хватит тянуть, - оборвала её Пеплогривка, стараясь унять дрожь в голосе и теле. – Говори уже по существу, мы были знакомы раньше? - Да, - Орешница ответила односложно, но сердце девушки уже пропустило несколько ударов. - И… Я могу судить по своим ощущениям, что врагами мы не были?.. - Разумеется, – кивнула та и чуть улыбнулась, снова стараясь скрыть за этим собственную скорбь. – Мы были лучшими подругами или же… Это только я так думала? «Что?» - Пеплогривка оторопела от удивления, но что-то подсказало ей, что это слова Орешницы – и есть та самая правда, которой она так добивалась. Тем не менее, поверить в нечто подобное сходу было очень трудно, и вообще, что-то здесь определено не складывалось, поэтому она не спешила избавляться от подозрений, а задала из всех возникших вопросов именно тот, что интересовал её больше всего: - Что значит… Ты так думала? Странно, но именно интонация, с которой Орешница произнесла эти слова, озадачила Пеплогривку больше всего. Ей не было интересно, где они познакомились, когда, как, и почему все воспоминания об этом исчезли, но печаль в голосе девушки поразила её до глубины души. Пеплогривка сама не поняла, почему, но ей как будто резко стало стыдно за что-то, и сердце в груди резко защемило. - Это трудно объяснить, - вздохнула Орешница, качая головой. – Сейчас… ты уже не поймешь. - Я… И так ничего не понимаю, - произнесла почти с отчаянием Пеплогривка. - Мы вдвоем дружили раньше, до болезни? - Втроем, - поправила та, опустив взгляд в пол. – И это была не болезнь. Но ведь ты и сама уже понимаешь, правда? - Да, я думала… - девушка резко опомнилась. – Кто третий? Орешница по-прежнему не поднимала взгляда, а только ковыряла носком дощатый пол. Ей определенно было тяжело говорить об этом. - Я, ты и… Пестроцветик, - ответила она, наконец. – Вот так. - Ты лжешь, - Пеплогривка произнесла это прежде, чем успела подумать, а Орешница испуганно дёрнулась. – Что-то в твоих словах не так, и я чувствую это. - Я сказала правду, - произнесла та неожиданно твердо, но по-прежнему пряча взгляд, что очень настораживало. – Мы… Очень много времени проводили вместе раньше, но так получилось, что теперь… - Хватит! – разозлилась Пеплогривка. – Не хочу слушать! Не хочу верить тебе! Орешнице было тяжело, и, как бы она не пыталась скрыть это, истинные эмоции выходили наружу через стену искусственного безразличия. Пеплогривке хотелось добиться от неё правды, самой настоящей, чтобы не было никаких сомнений, но она понятия не имела, как это сделать, потому что та окружила себя стенами, поставила барьеры и явно не собиралась за них заходить. Решение пришло неожиданно – когда Пеплогривка подняла руку и заглянула в отсек от батареек, откуда недавно вывалилось кольцо, её взгляд зацепился за кусок бумажки, сложенной во много раз и заткнутой между двумя частями корпуса. Она подцепила его двумя пальцами, развернула и обомлела, когда поняла, что это была фотография – маленькая, сделанная, похоже, в уличном автомате. Девушка разглядывала её несколько секунд, и взгляд её вместе с этим изумленно расширялся. Теперь не было никаких сомнений. - Тогда кто эта девушка? – Пеплогривка сунула фото буквально Орешнице в лицо, и та резко побледнела, приложив руки ко рту. – Не Пестроцветик же, правда? Три счастливых улыбки, три ясных взгляда – она, Орешница и кто-то ещё, незнакомка с чёрными волосами и зелеными глазами, стояли рядом, обхватив друг друга за плечи. Несомненно, они были очень близки, и Пеплогривке стало не по себе, когда она поняла это - девушку приводила в ужас одна только мысль о том, что можно было забыть нечто настолько важное. Пеплогривка чувствовала, что с этим связана какая-то очень страшная и, похоже, очень печальная тайна – она боялась её узнать, но оставаться и дальше в неизвестности тоже не хотела. - Я не знаю, - произнесла Орешница глухо и раздраженно. – Откуда ты достала эту фотографию? - Это неважно, - ответила ей Пеплогривка, в свою очередь, тоже начиная злиться. – Лучше скажи, почему ты продолжаешь лгать мне? Она ещё раз внимательно всмотрелась в фотографию, особенно в лицо черноволосой девушки, и вдруг уловила в нём какие-то знакомые черты, но, увы, никак не могла вспомнить, где именно его видела, хотя была готова поклясться, что ей не просто показалось. Затем Пеплогривка посмотрела на себя и отметила, что она выглядела практически так же, как и сейчас, а вот Орешница сильно изменилась – не столько внешностью, сколько взглядом, мимикой – девушка никогда не видела, чтобы та улыбалась так лучезарно и ясно, как на этой фотографии, и даже та напускная беззаботность, которую девушка демонстрировала перед одноклассниками, особенно в первый день, по сравнению с этим, казалась искусственной. Неожиданно, в кармане Орешницы что-то запищало – это оказалось устройство, напоминающее телефон с одной кнопкой: его экран стал красным, а сквозь резкий звук слышались какие-то бормотания. Девушка встрепенулась и, кажется, обрадовалась отличному поводу закончить разговор, а Пеплогривка слегка испугалась и посмотрела на непонятное устройство с недоверием. - Мы так точно не успеем! – крикнула Орешница, хватая девушку за руку. – Идём, скорее! - Стой, подожди! – та рванулась назад, нахмурив брови. – Думаешь, можешь так просто взять и промолчать? - Сейчас… У нас сейчас нет на это времени, пойми же! - Я никуда не пойду, пока не услышу того, чего хочу услышать, - решительно заявила Пеплогривка, расставив ноги и схватившись свободной рукой за дверной косяк. Она ещё раз напрягла память и неожиданно поняла кое-что. – Эта девушка… Она похожа на ту, что была на записи в старом штабе Бастет. Я помню… Ты тогда плакала… - Хватит! Ты… Всё узнаешь, - с придыханием произнесла Орешница. – Ты многое узнаешь, я тебе… Обещаю. Я заставлю их всё рассказать. - Я не верю твоим обещаниям. Орешница печально вздохнула и протянула ладонь вперед, но вдруг отдернула её, замотала головой и тут же убрала руку в карман. Она отступила немного, позволяя Пеплогривке расслабиться, и спокойно продолжила: - У тебя нет другого выбора. Назад уже не повернуть, а я всё равно не отступлюсь, так что, прошу тебя, давай без глупостей, Пеплогривка… - Но если выйдет так, что ты солгала, - произнесла девушка медленно, с расстановкой. – То я сделаю всё, чтобы открыть правду, и ты не сможешь мне помешать. - Да… - она опустила взгляд и отвернулась. – Конечно. Они зашли в следующую дверь и прошли немного по коридору, после чего попали в зал, где сидело несколько незнакомых человек в военной форме – те встали при виде Орешницы и подняли руки в уважительном жесте, при этом искоса поглядывая на Пеплогривку, которая чувствовала себя крайне неловко. Орешница не обратила на них никакого внимания – она посмотрела в экран своего странного устройства, которое всё это время держала в руке, и указала на следующий проход, за которым находилась ещё одна комната. Та была небольшой по размерам, но, в отличие от всех прочих, светлой – посредине стояло глубокое кресло, позади располагался стол с какими-то приборами, а впереди – широкий экран во всю стену, на который светил мощный проектор в углу. Пеплогривку сразу встретила незнакомая женщина – ей было где-то лет сорок, а может больше, она была одета в белый халат и держала в руках тонкую прозрачную трубку, которую тут же отложила в сторону, улыбнувшись девушке и протянув к ней руки, на что та инстинктивно попятилась. Орешница тоже напряглась, но произнесла спокойно: - Я бы хотела присутствовать здесь, пока вы работаете, - она сделала шаг вперед и заглянула женщине в глаза. – Это возможно? - Что же, мне понятно ваше желание, ведь вы можете до сих пор не доверять мне... – произнесла та, на секунду задумавшись. – Но, на самом деле, поймите меня правильно, мне приятнее работать, когда… Что-то вновь запищало – на этот раз настоящий телефон в кармане у Орешницы, который та достала и по которому тут же ответила – она прослушала несколько фраз и напряглась, молча осмысливая информацию, после чего нажала на кнопку сброса, перевела беглый, недоверчивый взгляд с незнакомой женщины на Пеплогривку и обратилась к последней: - Делай, что она говорит… Мне нужно идти. - Что-то случилось? – осведомилась женщина, подняв на Орешницу заинтересованный взгляд, но та промолчала. - С-стойте! – испугано пробормотала Пеплогривка, окончательно теряясь. – Что вы собираетесь сделать со мной? Орешница молча подняла руку и на этот раз без колебаний приложила ладонь ко лбу Пеплогривки, так что та даже не успела среагировать. На девушку вдруг накатилась какая-то безумная сонливость, её мысли затуманились, и тело потяжелело, словно свинцом налилось – Пеплогривка даже не успела понять, что с ней произошло, а она уже сделала несколько шагов вперед и опустилась в то самое кресло, положив руки на подлокотники. Она услышала голоса через гул в ушах, но не смогла разобрать слов – всё расплывалось перед глазами и в сознании, так что девушка не мола ухватиться ни за одну мысль и только почувствовала испуг, когда поняла, что больше не владеет собой. Это было чем-то похоже на то, как Пепелица овладевало ею, но тогда влияние распространялось от груди, и оно не казалось чем-то посторонним, то теперь Пеплогривке словно гвоздь вбили прямиком в череп, и эта тупая боль полностью лишала её силы воли. Девушка не понимала, что вокруг неё происходило и сколько времени прошло, прежде чем сознание хоть сколько-нибудь прояснилось. - Это твоя вина, - услышала Пеплогривка чётко, сквозь шум и гул, а перед глазами вдруг встал силуэт, очертания которого невозможно было разобрать. – Из-за тебя столько людей погибло. Ты предательница, убийца! Что-то в груди зашевелилось, и сердце с силой застучало о ребра. Это осуждение… Она не заслуживала его. - Ты с самого начала планировала это, - продолжил голос, становясь всё громче и тверже. – Ты завидовала Рябинке из-за её успехов и хотела, чтобы проект провалился, поэтому устроила взрыв, ведь правда? - Нет! – завопила Пеплогривка. – Я никогда не хотела причинять зла! Я не завидовала, я уважала её, пока… - Пока что? – обратился к ней голос не спереди, а сзади – он был не механическим, а живым, и вместе с ним чьи-то теплые пальцы прикоснулись к плечам девушки, заставив её присмиреть. - Пока… Пока она не начала творить безумие, - произнесла Пеплогривка с глубоким вздохом. – Пока я не поняла, что за ужасные мотивы ею движут. Рябинка хотела… Создать новый мир. Она пыталась… Стать в нём королевой. Повисло напряженное молчание. Выждав немного, женский голос позади произнес: - Продолжай. - Я… Помню. Я вижу это так ясно, словно только что вновь пережила. Когда я поговорила со Звездоцапом в последний раз, он сказал мне… Он назвал единственный способ. Я и сама уже понимала… - Вспоминай, - подтолкнули её. – Попытайся вызвать в голове ясные образы. Она видела слишком чётко. Она помнила всё. Каждый момент своей жизни, до точки поворота и после, думала «Как же я могла забыть?» Плакала про себя, лила слёзы о многом, но по-прежнему не могла вынырнуть из омута или сосредоточиться на чём-то одном. Бесконечные картины тяжелых воспоминаний всплывали перед её взором, мелькали пёстрыми красками и исчезали, вызывая тупую горечь. Это было просто ужасно. Всё те ошибки, что она совершила… Казались неподъемным грузом. Из забытья Пеплогривку вывел громкий крик. Она дёрнулась и почувствовала, словно кто-то схватил её, утопающую в мутной воде, и резко вытянул на поверхность, позволив глотнуть свежего воздуха. Мысли прояснялись, и тяжесть постепенно уходила. Она кое-как открыла глаза и сразу увидела свои руки, привязанные ремнями к подлокотнику кресла, а кроме того, в вену на локтевом сгибе правой руки была воткнута капельница, по которой текла какая-то розовато-прозрачная жидкость. В воздухе громко выла сирена, и лампочка над экраном мигала красным, а проектор выводил на стену темный силуэт, который дёрнулся и резко сменился надписью, которая буквально ударила Пеплогривке в глаза: «Теория множественных миров – запретная тема или пространство для исследований?» Едва она прочитала эту фразу, как почувствовала – что-то изменилось внутри неё, как будто открылось второе дыхание, и сознание сразу же стало чистым, ясным. Пеплогривке казалось, она могла ухватить те мысли, которые прежде всё время ускользали, тем не менее, они по-прежнему находились далеко от неё и казались расплывчатыми – внезапно обретенные воспоминания снова исчезли, но стали ближе, яснее. - Так значит, это и есть шифр? – девушка вздрогнула, когда услышала голос позади себя. Она кое-как повернула затекшую шею и обомлела. У спинки кресла стояла Пестроцветик и держала в руках окровавленный нож. Рядом с её ногами лежало тело той самой женщины – головы не было видно, но по полу в районе груди растеклось большое кровавое пятно, так что можно было догадаться – девушка перерезала ей шею сзади. Женщина не двигалась, а значит, была мертва. - Ч-что… ч-то ты… - пробормотала испуганная, ошарашенная Пеплогривка. Пестроцветик оторвала взгляд от экрана и посмотрела на неё – в выражении её лица не было безумия, как и какого-либо интереса в общем, только безразличие и холод. - Не пугайся, - вздохнула Шиман, выключая прожектор. – Я тебе помогаю, между прочим. - Помогаешь? – произнесла девушка почти по слогам, стараясь не смотреть вниз, на кровавую лужу. - Бастет собирался покопаться в твоей памяти, ты не знаешь? – нахмурилась та, кивая на бездыханное тело женщины. – В памяти Пепелицы, если быть точной. Знаешь, я бы никогда не подумала, что всё так запутано… Что твой Охотник – одна из основательниц организации… Это очень интересно. Будет, что рассказать. - Кому? Кому рассказать? – у Пеплогривки в голове по-прежнему не было ничего кроме вопросов. - Члены Бастет с самого начала обманывали тебя, - продолжила Пестроцветик, как будто её расслышав. – Не вижу смысла рассказывать, ведь ты и сама вскоре всё вспомнишь… Так что скажу коротко и по существу: они преследуют цели, в общем-то, вполне благие, но методы у них, сама понимаешь… Своеобразные. Это всё из-за того, что Сумеречница одержима идеей собрать Осколки – не для себя, а только затем, чтобы это не сделали другие, Рябинка и Ловцы в частности. Она верит в то, что делает хорошие вещи, но не брезгует ничем ради достижения цели. Эта женщина хотела использовать тебя из-за Пепелицы, а потом бросить, как ненужный мусор, - Пестроцветик усмехнулась, наблюдая за изумленной реакцией Пеплогривки. – С Орешницей немного другая история – та, как я поняла, совершенно повернута, причем на тебе – её жажда добра и справедливости дошла до откровенного абсурда, а она ведь целиком и полностью основана на желании оградить тебя от опасности. Сама посуди, Велингтон хотела защитить свою подругу, но доверившись Сумеречнице, которую раньше не переносила на дух, в итоге чуть её не убила – это очень иронично, правда? - Я не совсем понимаю… - произнесла Пеплогривка глухо. – Зачем ты мне всё это рассказываешь? - Этого ты тоже не поняла? – удивилась та. – Я предательница. Я не принадлежу Бастет. - То есть?.. - Я, конечно, многим им помогала, - усмехнулась девушка. – Но, в основном, только тем, что сбивала тебя с толку. Как, например, в той истории с Лепестянкой… Хочешь, открою тебе секрет? – Шиман наклонилась к её плечу и зашептала: - Она говорила правду, всё время – эта девушка, как только узнала, что Сумеречница собиралась сделать с тобой, сбежала из Бастет и пришла сюда, устроившись помощницей к твоим родителям. Она хотела дождаться нужного момента, когда барьер в твоем разуме будет ослаблен, и вернуть тебе память даже почти сделала это, сорвавшись раньше срока, но не успела – Сумеречница быстро узнала о её намерениях и приказала нам с Орешницей остановить её, с чем мы успешно справились. - Тогда… Почему Лепестянка сказала, будто лгала мне? Вы её заставили? - Заставили, ты шутишь? – усмехнулась Пестоцветик. – Да эта чокнутая скорее бы глотку себе перерезала, чем сказала бы нечто подобное… Всё дело в том, что ты не видела Лепестянку с того момента, как вы договорились встретиться за корпусом тем злополучным вечером, когда всё началось, - не дожидаясь очередного вопроса, она продолжила. – Это моя способность. Девушка подняла руку перед собой и закрыла глаза, сосредоточившись. Воздух перед ней неожиданно завибрировал, и в нём стали проявляться очертания какой-то фигуры, которая постепенно становилась видимой, обретала форму. Из неоткуда появилось тело, от которого отделились руки, ноги, шея… Выделились отдельные черты лица. И уже через минуту Пеплогривка с удивлением и ужасом смотрела на собственную копию, которая ничем от неё не отличалась, но была, как будто неживая - холодная, совершенно бледная и безэмоциональная. - Управлять куклами сложно, особенно на расстоянии, - произнесла Пестроцветик, похлопав свое детище по плечу. – Мне приходится отвлекаться от реального мира, чтобы говорить за них, вот я и зависаю в пространстве иногда – ты заметила, наверное. Но вообще это очень удобно – можно сделать собственного клона и находиться в двух местах одновременно, чтобы никто не ничего не подозревал, если я вдруг решу сделать что-нибудь запещенное. С Лепестянкой было проще – её кукла во время разговора находилась рядом, тем не менее, мне было необходимо вести себя так, чтобы ты ни о чём не догадалась, хотя теперь я понимаю, что это в любом случае было маловероятно. - Но я видела твою способность! – воскликнула Пеплогривка. – В старом штабе Бастет… Ты перемещалась в пространстве с невообразимой скоростью! - Да, это так, - кивнула девушка с улыбкой. – Ты, видно, не знаешь, кто такие диторы. Девушка покачала головой. - Это контракторы, которые имеют связь сразу с двумя Охотниками, а значит, владеют двумя способностями, - объяснила Пестроцветик. – Их известно очень мало – всего трое, кажется. Или же двое, не считая меня - это Невидимка Сильвер, капитан третьего отдела Бастет, и ещё одна девушка, которая ныне уже мертва – ты знаешь её, кажется, или, вернее, знала… Её звали… Ивушкой, если не ошибаюсь. - Почему это, не считая тебя? – насторожилась Пеплогривка, решив даже не пытаться вспомнить про эту Ивушку, кем бы она ни была. - В Бастет не знают об этой моей способности, - Пестроцветик кивнула на клона Пеплогривки. – Никто, кроме Орешницы, которая обещала молчать. И в этом она, кстати, серьезно просчиталась. - Почему она никому не сказала? – поинтересовалась Пеплогривка, неожиданно расслабившись и увлекшись разговором. - Мне казалось, для неё важно следовать правилам, а правила обязывали её к этому… - Орешница тоже не так проста, как кажется, поверь мне, - подмигнула Шиман. – Я тоже знаю о ней кое-что… Помнишь книгу, которую ты нашла в старом штабе Бастет? Девушка кивнула. - Она так и не отдала её Сумеречнице. Она так никому о ней и не сказала. - А где… Орешница сейчас? - Она очень занята, - губы Пестроцветик вновь распылись в улыбке. – Видишь ли, нам здесь не очень понятно… если только по звуку тревоги и этой лампочке, которая включилась пять минут назад, прямо перед твоим пробуждением… Но у Бастет возникли очень серьезные проблемы. На них напали. - Кто?! – встрепенулась Пеплогривка. – Ловцы? - Нет, - покачала головой Пестроцветик. – Люди. Пеплогривка резко опомнилась – она так увлеклась, что едва не забыла, что сказала ей Пестроцветик в самом начале. И когда девушка напомнила себе об этом, происходящее для неё обрело весьма жуткие очертания. Она выдохнула, проверив, сможет ли выбраться, в случае чего, из кресла и, убедившись, что это невозможно, побледнела, произнеся дрожащим голосом: - Если ты предательница… Значит, это твои товарищи? - Что ты, нет, - замотала головой девушка. – Я этих людей не знаю. Но… Их приход стал прекрасной возможностью для меня поставить всё на свои места. Знаешь, я достаточно долго мучилась здесь, изображая из себя примерного члена Бастет, неразумную девочку с боевой способностью, которой просто хочется быть полезной. Я, как уже говорила, немногим помогала, а больше мешала – например, в ночь смерти Копуши, когда мы разделились, и я осталась с Лисохвостом, у него не было никакого приступа, помешавшего нам догнать спятившего учителя - это я ударила его по голове до отключки, а потом сказала, будто он споткнулся, – она неожиданно громко засмеялась. - Потом, уже около станции, это именно из-за меня на Лисохвоста напали – я просто ушла, бросила его одного, а потом и Орешницу задержала, чтобы она не пришла вовремя и не успела тебя спасти, из-за чего тебе пришлось проявить способность, – она говорила так спокойно, словно размышляла о чём-то совершенно обыденном и приемлемом. – И наконец, в старом штабе Бастет я была не случайно – искала что-нибудь интересное и параллельно следила за вами, хотя в какой-то момент отвлеклась и не смогла сразу тебе помочь. - Почему.. - Почему я спасла тебя? – догадалась Пестроцветик. – Сама не знаю, если честно. У меня не было никаких инструкций насчёт тебя, моя начальница вообще ничего о тебе не знала, поэтому я подумала… Почему нет? Ты мне понравилась. Есть в тебе что-то... Интересное. А кроме того, если бы с тобой что-нибудь случилось, это сильно затормозило бы деятельность Бастет, чего нам бы не хотелось, потому что только её сотрудникам под силу найти ответы на некоторые важные вопросы. - Кому это - нам? – произнесла Пеплогривка, внутренне готовясь к самому страшному. – На кого ты работаешь? - На Рябинку, разумеется, - усмехнулась девушка. – А если вернее, то на Кленовницу – она наняла меня, как шпиона, потому что Ловцам в Новую Высоту не пробраться из-за организованной Бастет защиты. Обязательно замечу, что идеи и мотивы их обеих я не разделяю – это просто бизнес, так что избавь меня от нравоучений. Я делаю то, что они мне приказывают, не потому, что мне не нравятся члены Бастет, Сумеречница или Орешница лично, не потому, что их замыслы меня вдохновляют – просто таков контракт, а за контракт мне платят деньгами. Пеплогривка шумно вздохнула, всеми силами удерживая самообладание. Она решила продолжить разговор, не тратя время и силы на пустые восклицания. - И всё же, я не слишком понимаю… Каковы были твои задачи, пока ты оставалась под прикрытием? – и всё же, с каждым мгновением нервы Пеплогривки шалили всё сильнее, и она старалась растянуть разговор, пытаясь в это время вывернуть руки и с помощью своей способности как-нибудь разрезать ремни, не дающие ей пошевелиться. - Просто слежка, ничего более, - с готовностью ответила та. – Даже не столько за Бастет, где по нашим, как теперь оказалось, ошибочным расчётам, ничего особенного не происходило, а за проектом Звездоцапа в «Новой высоте» - я про метку во дворе и то, что творится под ней. Пеплогривка нахмурилась и внимательно оглядела Пестроцветик с ног до головы – на девушке впервые был этот кремовый халат до колен или же… - Кажется, я видела тебя, - произнесла она, чуть погодя. – Под землёй, где работали ученые! - Так ты была там? – изумилась Пестроцветик. Но потом посмотрела на неё с неким восторгом, подмигнула и улыбнулась. – Ну как, впечатляет? - Да, но ты… Случайно, не знаешь, что это? – Пеплогривка неожиданно смогла надорвать один из ремней и едва сдержала радостный возглас. – Эта штука, над которой работают мои родители и другие… - Оружие, разумеется, - фыркнула Пестроцветик. – Звездоцап другого и не создает. Неожиданно, лопнул ещё один ремень – давление на руку ослабло, и кровь хлынула в одеревеневшие, бледные пальцы. При желании Пеплогривка, наверное, могла полностью освободить правое запястье, и тогда появилась бы возможность разорвать ремни на втором, но девушка не представляла, что ей делать с капельницей, игла которой так и торчала в коже. Резко дернуть? Но разве это не опасно? Видно, девушка так увлеклась поиском выхода из сложившейся ситуации, что всё же потеряла нить разговора, и Пестроцветик заметила её манипуляции – она обошла вокруг кресла и встала перед ней, сразу заметив попытки Пеплогривки освободиться. Та с трудом выдохнула и похолодела. - Могла бы и сразу сказать, а то я не заметила, - вдруг произнесла Шиман, закрывая капельницу. Она взяла со столика, стоящего рядом, ватку и, приложив её к месту, откуда торчала иголка, выдернула её. – Ну, надо же, эти гады недоношенные тебя ещё и привязали! - Стой, прекрати! – когда Пестроцветик начала отвязывать ремни, Пеплогривка, неожиданно для себя, её оттолкнула, ощутив волну страха, поднявшуюся из глубины души. – Ты… - Чего? – изумилась та, потирая колено, в которое пришелся сильный удар каблука. - Ты… Ты так просто открыла мне свою тайну… Потому что собиралась убить, как и ту несчастную женщину? – проговорила Пеплогривка на одном дыхании, стараясь поймать взгляд девушки, который казался удивленным и рассеянным. – Иначе, зачем ещё… - Ну, ты даешь! – засмеялась та и продолжила отвязывать ремни – на этот раз Пеплогривка сидела смирно, хотя по-прежнему с замиранием сердца ждала ответа. Когда Пестроцветик закончила, Пеплогривка резко вскочила с места, покачнулась и, чуть не сбив на пол капельницу вместе со столиком и с самой Шиман, которая едва успела отскочить, отбежала на другой конец комнаты – изначально она хотела выскочить за дверь, но всё ещё не до конца пришедшее в норму чувство ориентации в пространстве подвело, заставив девушку оказаться в противоположной стороне помещения. Во всяком случае, теперь она могла обороняться и не чувствовала себя полностью уязвимой, поэтому прижалась спиной к стене и не сводила с Пестроцветик взгляда, ожидая от той чего угодно. - Я так спокойно себя веду, потому что знаю – мне ничего не грозит, - неожиданно спокойно проговорила девушка, чем сильно вывела Пеплогривку из равновесия. – Можно подумать, ты сейчас побежишь рассказывать всё Бастет – даже если они всё внимательно выслушают, свяжут тут же, по рукам и ногам, не успеешь опомниться, - она выразительно улыбнулась. - И в общем, дело даже не этом, а в том, что ты понятия не имеешь, где правда, а где ложь, а значит, не разделяешь окружающих на друзей и врагов – мы все для тебя одинаковы сейчас, я, Бастет и, возможно, даже Рябинка, потому что о ней тебе тоже ничего не известно. Так нужно ли мне скрывать в таком случае от тебя свое истинное лицо? Наоборот, будет лучше, если хоть кто-то в этом царстве лжи, которым тебя окружили, скажет, наконец, правду, даст хоть какую-то определенность. - Ладно, может быть… - Пеплогривка слегка расслабилась, уловив смысл в словах Пестроцветик. – Но я по-прежнему не понимаю, почему ты помогаешь мне сейчас. - Можно было бы, конечно, тебя убить вместо этого, но я уже говорила, что ты мне понравилась, и поэтому я не хочу сейчас прибегать к крайним мерам. Тем более, у тебя хватает скелетов в шкафу – в будущем, если мы снова встретимся, это может пригодиться, а пока я просто хочу ослабить Бастет, что обязательно произойдет после твоего ухода. - Куда мне уходить? – фыркнула Пеплогривка, ощутив внезапно всю безысходность своего положения. – Я, на самом деле, понятия не имею, что делать теперь, если в «Новой Высоте» оставаться нельзя. - Как, я не сказала? – удивленно нахмурилась Пестроцветик. – Эти люди… Что сейчас штурмуют временную базу Бастет в школе… Они пришли за тобой. - За мной? - ошарашено повторила Пеплогривка. – Зачем? - А мне почём знать? – пожала плечами Пестроцветик. – Но тебе следовало бы им доверять. Если это их шифр был на проекторе, когда ты только очнулась, значит, они знают, как вернуть твою память. - Какой ещё шифр? И моя память… - Всё, хватит вопросов! – девушка, наконец, потеряла терпение, громко топнув ногой. – Уходи, скорее, пока здесь кто-нибудь не появился! И будь осторожнее, а то схватят, и я тебе больше не помогу! – она неожиданно щелкнула пальцами и замолчала. – Хотя стой, задержись на минутку. Есть ещё кое-что. Пестроцветик подошла к проектору, нашла какое-то устройство, похожее на видеомагнитофон, и достала оттуда пленочную кассету, которую тут же вручила Пеплогривке. - Посмотри на досуге – обязательно найдешь здесь что-нибудь интересное. Девушка сильно удивилась и уж было открыла рот, но вспомнила, что не должна больше задавать вопросов. Она молча кивнула и медленно прошла до центра комнаты, наступив там на что-то мокрое – Пеплогривка отскочила, измазав обувь в крови, и еле удержала себя от того, чтобы опустить взгляд вниз. Сердце стучало как бешеное, и к горлу подкатывала тошнота – девушка почти забыла о жестоком убийстве, совершенном Пестроцветик, и всё же не стала что-либо говорить по этому поводу, а молча, хоть и не встречаясь с девушкой взглядом, прошла мимо, а у самой двери неожиданно опомнилась и произнесла: - Можно ещё один вопрос, самый последний? - Так и быть, задавай, - кивнула та благосклонно. - Ты не знаешь, кем была та девушка, напавшая на меня в старом штабе Бастет? Или какие цели она преследовала?.. - Не имею ни малейшего понятия, - отозвалась Пестроцветик с тяжелым вздохом. – Это загадка даже для Рябинки, кажется. Пеплогривка кивнула и вышла за дверь. Снаружи она увидела ещё два трупа незнакомых военных, так и оставшихся сидеть на своих креслах, но с запрокинутыми назад головами – способность Пестроцветик, похоже, работала так, что та оказывалась рядом со своими жертвами прежде, чем те успевали среагировать, а затем наносила точный удар, не дав даже толком сориентироваться. Когда Пеплогривка представила это, ей действительно стало жутко, и девушка, стараясь не смотреть, ни по сторонам, ни на пол, пошла дальше, вышла за дверь и оказалась в коридоре, где всё также выла сирена и мигали многочисленные лампочки. Она понятия не имела, куда ей идти теперь, но долго думать не стала, потому что услышала шаги с той стороны, откуда они с Орешницей пришли, и рванула в противоположную, понадеявшись, что сможет избежать встречи с кем бы то ни было. Но ошиблась. Едва Пеплогривка попала в следующий зал, как сразу увидела двух мужчин в форме, которые, с секунду посмотрев на неё, переполошились и подняли оружие – девушка испугалась, но решила действовать быстро, чтобы не дать страху овладеть собой. Она ринулась вперед, прямо на одного из военных, так что тот вскрикнул и выронил пистолет – она проскочила мимо, и только тогда его напарники побежали следом, хотя стрелять почему-то не стали. «Может, у них есть инструкция насчёт меня», - подумала Пеплогривка, отрываясь от погони. С её скоростью обычные люди тягаться не могли, и она чувствовала себя спокойно до тех пор, пока новые противники не вышли прямо перед ней, отрезав путь к отступлению. - Чёрт! – выругалась девушка и едва успела отскочить, когда поняла, что один мужчина, шедший впереди, всё-таки собирается выстрелить, но когда он нажал на спусковой крючок, в воздух ворвалась не пуля, а что-то иное – продолговатое, в форме короткой стрелы или… Дротика? «Они что, как бешеную собаку меня усыпить решили?» - догадалась она, усиленно стараясь найти выход из сложившегося положения, но в голове было пусто. - Пеплогривка! – донесся откуда-то знакомый голос, и стрелявший человек тут же упал вперед, а следом за ним и двое других, едва обернувшись назад, свалились навзничь. Нельзя было сказать, смертельными ли оказались ранения, но крови было много, и Пеплогривке снова пришлось сдерживать тошноту. Пройдя несколько шагов, она увидела за углом Чешуйника. Тот выглядел помятым – в рваной, местами заляпанной кровью, куртке, накинутой поверх больничного халата, с громадным синяком под глазом и кровоподтеками по всему лицу. Увидев девушку, он улыбнулся, но тут же испуганно дёрнулся – Пеплогривка обернулась и увидела, что погоня, наконец, настигла её. Двое мужчин с оружием наперевес, заметив раненых товарищей, перевели взгляд на Чешуйника, который всё ещё сжимал пистолет в руке, и сразу всё поняли – они собирались выстрелить в него, но не успели, потому что тот рванулся назад и крикнул Пеплогривке, чтобы она шла за ним. Та молча подчинилась и в две секунды настигла его. - Что ты здесь делаешь? – не удержалась девушка от вопроса. Она совершенно не ожидала встретить здесь своего старшего товарища. - Долго объяснять, - пробормотал тот, зачем-то останавливаясь у очередного поворота. – Скажу только одно - я на твоей стороне, так что ни о чём не волнуйся. Но Пеплогривка не могла исполнить его просьбу, потому что преследователи должны были настигнуть их через секунду, у Чешуйника, судя по тому, что он бросил пистолет на пол, закончились патроны, а мужчина и не думал убегать. Девушка даже не успела ничего сказать ему, потому что перед её глазами произошло нечто странное и одновременно ужасное: едва только военные выскочили из-за поворота и приготовились выстрелить в Чешуйника, как неожиданно выронили свое оружие и побледнели, после чего закричали и схватились за головы вздувшимися, опухшими пальцами. У обоих из носа фонтаном хлынула кровь, и Пеплогривка отвернулись, а увидев, что Чешуйник стоит позади неё с поднятой рукой, догадалась, что это его рук дело. - Хватит! – крикнула она и, схватив мужчину за запястье, распахнула в первую попавшуюся дверь, которая привела их в просторную, и, к счастью, пустую комнату. - Зачем… - Затем, что нельзя убивать каждого, кто попадется под руку! - крикнула девушка, закрывая замок на железную щеколду. – Было достаточно просто обезоружить их. - Но разве… - И вообще, что это было? – продолжила Пеплогривка, не дав ему договорить. – Не помню, чтобы у тебя была боевая способность. Или я чего-то не знаю? - Нет, не боевая… - пробормотал тот и неожиданно загорелся, подняв на девушку сияющий взгляд. – Ты не поверишь! Нет, ты просто… я и сам до сих пор не верю… В общем, я только вчера это понял… - он постарался успокоиться и собраться с мыслями. - После того, как ты поговорила со мной, тогда, несколько дней назад по дороге в «Новую Высоту» из Номвейта, меня наполнила необычайная вера в себя, и как будто душевный подъем охватил – я попробовал прислушаться к твоим словам и немного поэкспериментировал здешнем лазарете, после чего понял, что могу не просто управлять жидкостями в стакане и делать на воде легкие волны. Я задумался о том, что прежде пробовал использовать свою способность только на собственной крови, но теперь... - Ты попробовал с чужой? – догадалась Пеплогривка, и её охватила волна искреннего ужаса. - Именно! – он схватил девушку за плечи и крепко обнял, прижав к груди. – Ты спасла меня, Пеплогривка, ведь благодаря тебе я больше не бесполезен! Подумай сама, сколько всего можно сделать с моей боевой способностью теперь? Все говорят, будто в Бастет нет никого сильнее Орешницы и Ежевики, ведь какие только вещи они не вытворяют, но что это значит против моих умений? Находясь всего в пару метрах, я могу убить человека за несколько секунд, а, помимо этого, делать ещё много всяких вещей, которые никому из них не под силу! - Да-да, это… Замечательно, - пробормотала девушка, слегка испугавшись такого напора. – И всё же, я повторю вопрос: что ты здесь делаешь? - Я… я с самого начала знал, что они нечто плохое с тобой станут делать, - всплеснул руками тот. – Да все знали, кто работал в Бастет, когда там была ты, Орешница и… В общем, никто этого не хотел, а Лепестянка даже сбежала – ты знаешь об этом, возможно… Именно поэтому Сумеречница не отправила на это задание никого, кто был бы знаком с тобой – никого из тех, кто пришел в Бастет раньше, чем пять месяцев назад. Пеплогривка резко вспомнила разговор с Чешуйником, когда они ехали из Номвейта. Тогда он сказал то же самое. - Я уже спрашивала и, надеюсь, теперь ты ответишь… Что случилось пять месяцев назад, раз было поставлено такое условие? – она резко опомнилась, ещё раз задумавшись над словами мужчины. – И что я делала в Бастет? - Ну, ты должна была понять из моих слов – если те, кто пришел в организацию позже, чем пять месяцев назад, не знают тебя, значит, именно тогда ты оттуда исчезла. - В каком смысле – исчезла? – нахмурилась девушка. - Я сам не очень в курсе, - ответил тот, и Пеплогривка почувствовала, что на этот раз чистейшую правду. – Но ты работала в Бастет какое-то время, а потом – раз – и пропала. Много было домыслов, какие-то факты просачивались, но в общем… В общем, я не об этом. Главное, что Сумеречница не знала о том, что мы с тобой общались какое-то время, а ведь я тоже страшно зол на главу за то, как она обошлась с тобой. И на Орешницу… - Ладно, плевать на Бастет, я всё равно ничего не пойму, скажи просто, как ты оказался здесь и сейчас, раз был в лазарете? – не выдержала и перебила его девушка. - Здесь есть один хороший человек, так он позвонил и сказал мне, что видел, как тебя проводили сюда, в подвал. А до этого я слышал краем уха, что кто-то получил способность давно почившего предателя Коршуна, то бишь, проецирование и запись человеческих воспоминаний на физический носитель, пленку там или… - Стой! – прервала его девушка. – Ты сказал, на пленку? - Ну да, - кивнул тот рассеяно. Девушка посмотрела на кассету, данную ей Пестроцветик – ту, которую она всё это время судорожно сжимала в руке. - В общем, я получил прекрасную возможность испробовать свои новые умения в деле, - усмехнулся Чешуйник, не обратив внимания на заминку. – Потом примчался сюда и... - Ты кого-то убил? – нахмурилась Пеплогривка, подняв на него пристальный взгляд. - Медсестру, - бросил тот без всякого сожаления. – Она просто стояла в неудачном месте. - Но… Но зачем, черт возьми? – произнесла девушка возмущенно, даже испуганно. – Зачем ты это сделал? - Она враг, - просто ответил Чешуйник. - Медсестра?! – воскликнула Пеплогривка. – Да она ведь просто там работает! Работала… Она даже в армии не служила! И ты бы мог справиться с ней голыми руками, а может, она вообще бы не стала тебе противостоять, а просто отошла бы в сторонку, если бы ты заявил ей о свих намерениях уйти. Эта женщина ни в чём не была виновата… Пеплогривка ужаснулась, когда поняла, что Чешуйник смотрит на нёе с откровенным непониманием. - Ты чего? – нахмурился он. – Разве не ты больше всех должна злиться? Разве это не над тобой издевались столько времени? Разве не в твоих мозгах начали копаться? - Но не медсестры же! - Они все одинаковые, - произнес Чешуйник ровно и глухо. – Все, кто стоит у подножия Бастет – да что там, у всей армии… Те из них, кто здесь, в Новой Высоте… - И ты тоже? – Пеплогривка ощутила, как в горле встает ком, и медленно попятилась назад, к двери. Чешуйник пугал её. Он не выглядел сумасшедшим, но и Пестроцветик ведь тоже, а она подряд убила трех человек, а может, и того больше. И оба они, кажется, относились к этому совершенно спокойно, словно так и должно было быть – это отношение приводило Пеплогривку в откровенный ужас, потому что она не понимала, как можно было быть настолько бесчувственным. Чешуйник, кажется, заметил её эмоции – он сделал несколько шагов к ней, и девушка сморщилась, готовая к чему угодно, но тут за дверью прозвучал знакомый голос: - Пеплогривка, я знаю, что ты там. Выходи, и мы не сделаем тебе ничего плохого. - Но я же пришел сюда, чтобы помочь! – крикнул Чешуйник, то ли просто не услышав этих слов, то ли не обратив на них внимания. – Я теперь всё делаю ради тебя, потому что только благодаря тебе я открыл в себе новые способности. Я безгранично благодарен, и я готов пойти против любого, против всего Бастет… - Ты одержим! – выкрикнула девушка. – Твоя новая сила буквально сводит тебя с ума! - На счёт три мы просто выломаем дверь, - снова донеслось с из-за стены, и на этот раз Чешуйник среагировал – он почему-то метнулся в сторону, в угол. Пеплогривка оторопела. Три счёта прошли быстро и, не успела девушка опомниться, как дверь вылетела с треском, подняв в воздух тучу пыли. Впереди стояла Орешница, а за ней – примерно с десяток военных. Увидев Пеплогривку, Велингтон дала им знак оставаться на месте и сделала несколько шагов вперед, после чего подняла на девушку понимающий взгляд и начала обращение к ней со слов: - Я знаю, ты думаешь, что мы ужасно поступаем и, в какой-то степени, я с тобой согласна, но… Чешуйник, которого Орешница не заметила, метнулся к ней и в два счёта обездвижил, приложив ладони к оголенной шее, так что Велинтгтон, внимание которой прежде было приковано только к Пеплогривке, не успела сориентироваться и замерла на месте в испуге. Пеплогривка тоже сильно удивилась, потому что никак не могла ожидать чего-то подобного. Сердце её сильно ёкнуло, ударившись о рёбра, и в груди защемило. - Так вот значит как, - произнесла Орешница глухо и печально вздохнула. – Я должна была догадаться… Ты не мог оставаться на месте, когда такое… - Молчать! – крикнул Чешуйник приказным тоном и резко развернул девушку лицом к военным, которые тоже оторопели и приготовились нападать, но боялись сдвинуться с места. – Одно неверное движение, и она – труп! Пеплогривка сама не знала почему, но внутри неё всё как будто перевернулось. Нет, она не должна была допустить… Она не могла смотреть… И, пускай лица Орешницы уже не было видно, девушка догадывалась, что ту охватил испуг. Она и сама чувствовала то же самое и понимала, что если Орешницу убьют у неё на глазах, она такого просто не перенесет, и поплатиться за всё теперь уже Чешуйник. «Почему, Орешница?» – думала девушка про себя, с трудом сохраняя контроль над эмоциями. – «Ты же капитан специального отдела Бастет! Ты один из самых сильных контракторов, как сказал Чешуйник! Почему ты ничего не делаешь? Почему?» - Если смерть ваших товарищей ничему вас не научила, я надеюсь, этот пример послужит прекрасным уроком, - продолжил мужчина с явным наслаждением. – Думаю, это достойная кара… - Не надо! – воскликнула Пеплогривка, не удержавшись. – Прошу тебя, отпусти её… Чещуйник обернулся и взглянул на неё с изумлением. Затем покачал головой и нахмурился: - Как же ты не поймешь, глупая, что они – наши враги? Они не перед чем не остановятся, чтобы втоптать нас в землю, чтобы унизить и превратить в бесполезный мусор! Это закон жизни: если не убьешь ты, прикончат тебя! - Всё не так! – цеплялась девушка за последнюю надежду. – Или хотя бы… Не совсем так. Скажи ему, Орешница! Но Велингтон молчала и даже не шевелилась. - Что ж, - тяжело вздохнул Чешуйник, сжимая ладони на шее Орешницы крепче. – Раз уж ты по своей глупости не понимаешь элементарных вещей, я буду вынужден сделать это без твоего согласия. Потом ты ещё спасибо скажешь мне, обещаю… Он не успел договорить, потому что его последние слова превратились в хрип – резкий, порывистый удар Пеплогривки достиг цели, и невидимые когти впились в спину мужчины, разрывая его одежду и плоть. На пол пролилась кровь, и Чешуйник, покачнувшись, завалился назад – его пальцы сами собой разжались, и Орешница смогла освободиться, правда, тут же упала на колени, закрыв лицо руками. Краем глаза Пеплогривка заметила, что девушка плакала. Пеплогривка сама не до конца понимала, зачем она это сделала. Просто тело двигалось само, и эмоции руководили разумом – она смотрела на Чешуйника, скорчившегося на полу от страшной боли, и испытывала, скорее, радость от того, что Орешница осталась цела и невредима, чем жалось или сожаление. Её пальцы стали мокрыми и липкими. - Вот значит как… - похрипел Чешуйник и закашлялся, сплевывая кровь. – Какая жалость… Кто бы мог подумать, что всё так… Обернется. - Я… Я не хотела! – Пеплогривка неожиданно опомнилась и в ужасе приложила руки ко рту. Военные, до которых, наконец-то, дошло, что сдерживаться больше незачем, рванулись вперед, намереваясь схватить Пеплогривку. Орешница сидела на полу, глядя в одну точку, и не пыталась остановить их. Девушка опешила, потому что знала: даже если ей и удастся справиться с таким большим количеством противников, то только ценой ещё большей крови, а она не была готова к этому, поэтому совершенно не представляла, что ей делать. Но её спасло то же самое, что и в прошлый раз – несколько солдат из первых рядов вдруг побледнели, позакрывали лица, попадали на колени с громкими криками. Пеплогривка перевела изумленный взгляд на Чешуйника, который теперь лежал на спине, не шевелясь, но смотрел прямиком на неё, и в его взгляда по-прежнему стояло восхищение: - Я уже понял, что тебе такое не по душе… но даже так… Я просто что хочу спасти тебя, – по его щеке тоненькой струйкой стекла тёмная кровь. – Даже если это будет последним, что я сделаю в своей жизни… - Хватит… - Беги, Пеплогривка! – вдруг закричал он в унисон стонам и хрипам. – Ты подарила мне желание жить, и неважно, что эта новая жизнь продлилась так мало, ведь я был по-настоящему счастлив эти несколько дней! – он тоже начал бледнеть, и её голос стал тише. – Поэтому и ты… Проживи эту жизнь так, как тебе хочется. Не позволяй больше никому… Распоряжаться ею. - Чешуйник… - пробормотала Пеплогривка, не в силах сдвинуться с места. - Ну беги же, давай! И она побежала. Сорвалась с места и вылетела вон, чудом вывернувшись из хватки тех военных, которые ещё были в состоянии здраво мыслить и продолжать выполнять свою главную задачу – поймать её любой ценой. Она ринулась вперед по коридору, превозмогая горечь и боль – сердце с силой билось о рёбра, а по лицу её стекали горячие слёзы отчаяния. - Пеплогривка! – услышала девушка голос позади себя, но не остановилась. Это была Орешница – она пошла за ней. Пеплогривка не винила её в том, что случилось, она была рада, то с девушкой всё хорошо, но не хотела ни видеть её, ни говорить с ней, поэтому ускорила шаг. На пути ей больше никто не попадался – только тёмные, пустые коридоры, только бесконечные лабиринты стен и поворотов. Множество раз она спотыкалась о проломы в гнилом полу, натыкалась на углы, но шаг не сбавляла, а голос Орешницы всё также преследовал её повсюду. - Да с какой же скоростью ты бежишь, что никак не отстанешь! – выкрикнула Пеплогривка в сердцах и притормозила, потому что увидела чей-то силуэт перед собой. Это был парень примерно её возраста, может, чуть старше, в простой гражданской одежде, с короткими тёмными волосами и круглым лицом, который, увидев её, сразу озарился. - Пеплогривка! Это ведь… ты? – он схватил её за руку и внимательнее всмотрелся в лицо девушки. – Да, я помню! Точно ты! - Ты… Кто? - Идём со мной! – крикнул он и потянул девушку на себя. – Мы не враги! Мы пришли забрать тебя отсюда! «Те люди, о которых говорила Пестроцветик?» - задумалась Пеплогривка. – «По её словам, им стоит доверять…» - Стой же! – услышала девушка позади себя и решила наплевать на всякую осторожность и бесполезные раздумья. - Ну давай, идём! – сказала девушка, и вместе с незнакомцем, который, впрочем, откуда-то её помнил, они свернули в другой коридор. Они шли не очень долго сквозь разные комнаты, но Пеплогривка не следила за маршрутом – все её мысли были заняты только Чешуйником и его страшной смертью. Девушка знала – этот образ ещё очень долго будет всплывать у нёе в сознании, лишая сна, ещё долго она будет винить себя в этом и ещё нескоро сможет смыть кровь с собственных пальцев. - Пришли! – услышала она сквозь гул и туман. Тяжелые железные двери скрипнули, и девушка неожиданно оказалась на улице – либо она вышла в низину, либо успела подняться на лестницу и не заметила этого. Первым, что привлекло её внимание, была большая машина – вообще, их около здания стояло несколько, но одна находилась ближе всех. Это был грузовик с большим кузовом и громадными колесами – такой она раньше видела, разве что, в книжках. Перед машиной стояли люди – их было много, и Пеплогривка не могла сосчитать точное количество, но обратила особое внимание на девушку лет двадцати с длинными волнистыми волосами, рыжеволосого мужчину со шрамом на лице, высокую русоволосую женщину, которая выглядела, как важная персона за счёт презентабельной внешности и золотых нашивок на одежде, а главное, парня своего возраста с пепельными волосами и пронзительными голубыми глазами. - Что это всё… - Включи ключ к шифру, пожалуйста, - обратился голубоглазый парень к молодой девушке, держащей в руках музыкальную шкатулку. Та кивнула и повернула ручку, после чего воздух наполнила сказочная мелодия. Пеплогривка плохо помнила, что было с ней после. Кажется, её схватили под обе руки и силой затащили в кузов машины – та самая девушка говорила что, то протирая её окровавленные руки полотенцем, голубоглазый парень стоял рядом и качал головой. Но Пеплогривка была готова поклясться, что, перед тем, как уехать вслед за колонной машин, которая уже успела тронуться, она повернулась и увидела, что из здания выбежала Орешница – они встретились взглядами, и светловолосая девушка снова упала на колени, разразившись отчаянным плачем. Её лицо было красным от слез. До этого Пеплогривке казалось, будто в ней открылось второе дыхание. Теперь же это чувство было полным – оно захлестывало, переполняло, раскрывая потаенные уголки сознания. Девушка чувствовала, что открывает в себе нечто давно потерянное. Наконец-то ухватывает то, что так долго от неё ускользало. Это чувство было прекрасным. Самым прекрасным из того, что Пеплогривка чувствовала за последнее время. - Ну что? – девушка очнулась тогда, когда голубоглазый парень присел напротив неё, глядя перед собой пустым, бесцветным взглядом. – Вспомнила? Некоторые время Пеплогривка тупо рассматривала его лицо. Затем нахмурилась, покачала головой и, тяжело выдохнув, произнесла: - Воробей?..

***

Когда Орешница вернулась на то злополучное место, где разыгралась трагедия, никого из её людей уже не осталось в живых – все они лежали, раскинув руки в стороны, на полу, и жуткие выражения их лиц говорили о смерти в мучениях. Но Чешуйник всё ещё дышал – несмотря на то, что он потерял слишком много крови, несмотря на мертвенную бледность, всё ещё смотрел перед собой живым, чистым взглядом… И в нём больше не было ненависти. - Ах, это ты? – произнес он глухо и улыбнулся. – Знаешь, я не надеялся встретить Пеплогривку снова, тем не менее, хотел ещё хотя бы немного… - он осёкся, переводя дух. – Я немного теряю сознание… Поэтому с трудом контролирую свою способность… - Нет, подожди, не умирай! - неожиданно выкрикнула Орешница и бросилась к нему. – Не надо, я сейчас позову врача… Взгляд Чешуйника расширился в удивлении. - Я же пытался тебя убить… - Понимаю, - кивнула девушка. – Я тебя… Понимаю. И твои слова… В них была правда. Много правды. Той, что я никак не хотела признавать… - О чём ты? – нахмурился мужчина. - Я бы даже приняла смерть, - продолжила Орешница тихо. – Лишь бы искупить свои грехи… Лишь бы больше не совершать ошибок… - Пеплогривке ты этим не поможешь, - вздохнул Чешуйник. – Как мы только что выяснили, она очень дорожит тобой. - Но она ушла. - Она запуталась. - Как и ты. Орешница вздохнула. Она уже потянулась в карман за телефоном, но неожиданно услышала резкий голос позади себя: - Ох, так ты нашла этого предателя? – девушка обернулась и увидела Пестроцветик в дверном проеме. В руке девушка держала пистолет. - Откуда ты здесь? – внутренне напряглась Орешница. – И чем всё это время занималась? - Гоняла вторженцев, ясное дело, - усмехнулась девушка. – Ни одного не поймала, правда, хотя теперь, кажется, появился шанс это компенсировать. Судя по интонации и насмешливому взгляду, она явно намекала на Чешуйника. Орешница почувствовала это, поднялась и, ни на секунду не задумавшись, заслонила его собой. - Ну, если ты хочешь, могу предоставить столь почетное право тебе, - Пестроцветик кивнула на пистолет, висящий у Орешницы на поясе. – Скрипя сердцем, и всё же… - Уходи, - скомандовала девушка. – И доложи о произошедшем Сумеречнице. - Это много времени не займет, - пробормотала та. – Или есть какая-то другая причина? Орешница покачала головой и попыталась выглядеть спокойно, но в глубине души понимала – пламенный взгляд выдавал её. Пестроцветик конечно это заметила и, растянув губы в ухмылке, двинулась прямиком к ней. - Ты обязана мне подчиняться, - отчеканила Орешница, с трудом сдерживая дрожь в голосе. В этот самый момент она даже была готова применить свою способность. - Ты недолго будешь оставаться моей начальницей, если продолжишь отдавать такие приказы, - усмехнулась девушка, замирая на месте. – Вообще, это стандартный сюжет. О человеке, который всеми силами стремится стать главным среди всех, а, исполнив свою мечту, узнает то, что ему не следовало бы знать, прогибается под грузом ответственности… И ломался, в конце концов. Как щепка. Орешнице нечего было ответить на это, и она промолчала, про себя осознавая правдивость всех этих слов. - Ты хочешь повторить судьбу Листвички? – Пестроцветик вопросительно приподняла бровь. – Если нет, то тогда отойди. Девушка даже не шелохнулась. - Ну, как хочешь, - она сделала шаг вперед и подняла пистолет. Орешница рассчитывала, что Пестроцветик сейчас накинется на неё и приготовилась к сражению, но вдруг уловила какое-то движение позади себя, и тогда знакомый голос шепотом назвал её имя. - Пеплогривка?.. Нет. Просто кукла. Выстрел. Громкий стон, и тишина. Едва подделка исчезла, Орешница опомнилась, опустила взгляд в пол и увидела, что пуля вонзилась Чешуйнику прямиком в шею. Он хрипел и плевался кровью, мучаясь в последних судорогах, а Пестроцветик смотрела на его мучения с холодным безразличием. - Прости… меня, - прошептал Чешуйник на последнем издыхании, обращаясь, похоже, к Орешнице. – Защити её, когда представится… возможность. Мужчина в последний раз дёрнулся и стих – кровь, которую он прежде сдерживал с помощью своей способности, стала хлестать из обеих ран. Орешница чувствовала, как будто внутри неё что-то разбилось. Она уже ничего не видела и не соображала, глядя на тело Чешуйника тупым, растерянным взглядом. - Лучше реши сейчас, на чьей ты стороне, - донесся до неё голос Пестроцветик, как из тумана. – Я и с тобой сделаю тоже самое, если потребуется. С этими словами она развернулась и вышла, не обернувшись. Орешница осталась стоять на месте, не шевелясь и лишь беззвучно плача. - Столько крови… - прошептала она. – Боль и смерть, а… Ради чего? Что изменилось? Она достала из кармана коммуникатор и посмотрела на экран, где горела надпись, вызывающая лишь усмешку: «Задание выполнено, мы одержали вверх». «Сумеречница, возможно, сама этого не понимает, но Бастет проиграл – и не только эту битву. Мы начинаем сдавать свои позиции в войне… Которая ведется непонятно за что». Она бросила последний взгляд на Чешуйника. Затем на военных, с которыми пришла в эту комнату за Пеплогривкой. Чем они теперь различались? Одинаково проигравшие, безликие – те, о которых уже завтра забудут, и неважно, что за мотивы стояли за их действиями, хоть желание мир спасти, хоть корыстная выгода. За что бы они ни сражались, ничто не изменилось – хотя нельзя было сказать точно, чем закончится неожиданное исчезновение Пеплогривки из «Новой Высоты» и её встреча с Воробьем, может, это станет точкой отсчёта для чего-то нового – того, что изменит всё в корне. Когда Орешница подумала об этом, ей стало не по себе. Неизвестность её очень пугала. - Я пришла сюда только затем, чтобы помогать Пеплогривке, - произнесла девушка глухо. – Но если её больше нет здесь… Что мне делать теперь?