Печать Бастет: Осколки душ

- Так значит, Листвичка воспротивилась Сумеречнице? – это было первое, о чём спросила Пеплогривка, когда у неё наконец-таки появилась возможность расслабиться. Она, а ещё Листвяная Звезда и Воробей сидели внутри большого фургона, пригнанного кем-то из людей Остроглаза, чтобы забрать членов экипажа «В», пострадавших во время вынужденного побега от сил армии Леона. Сейчас они уже встретились с остальными машинами и продолжали двигаться, держа путь на запад, к маленькому городку Силлену, носящему название самой большой реки страны и возведенному на её же берегах. Именно там, как объяснила Листвяная Звезда, от жесткой руки правосудия скрывалась некогда уважаемая ученая и бывшая глава специального отдела Бастет, Листвичка Сэттер. Что заставило женщину покинуть Столицу, Пеплогривка хотела спросить уже давно, но вышло так, что всё дорогу до места встречи с Остроглазом и прочими девушку мучили легкие судороги, а её сердцебиение то и дело учащалось - на этот раз причины проблем были, вероятнее всего, не в психическом состоянии Пеплогривки, а в физическом. Воробей предположил, что это могло быть связано с тем, что девушка давно не пользовалась способностью, и её тело просто отвыкло от этого, но она точно могла сказать, что не испытывала подобных проблем ни в ту ночь, когда погиб Копуша, ни в Номвейте. Впрочем, независимо от причины, боль скоро унялась, и Пеплогривка понадеялась, что это был единичный случай. Когда все силы Листвяной Звезды вновь собрались в одном месте, и люди кинулась поздравлять друг друга с успехом миссии, Пеплогривке пришлось зажимать уши, потому что Веснушка обрушила на Остроглаза поток такой объемной ругани, что тот даже подскочил от неожиданности на больную ногу, которую ненароком повредил во время погони. Крапчатая, которая как раз занималась раной Пчелоуса, быстро отправила их обоих прочь, а Пеплогривку – вместе с ними, но Листвяная Звезда сказала ей подождать немного и вернуться, чтобы обсудить всё то, что им предстояло делать дальше. Освободившееся время девушка потратила на то, чтобы поинтересоваться здоровьем Ветерка, которого, как оказалось, всё же спасли – видеться с ним лично она не стала, опасаясь бурной реакции, но, узнав, что парень в порядке, она, тем не менее, почувствовала, как камень упал у неё с души. Под конец прогулки по временному лагерю Пеплогривка встретила Чернобока, который вдруг извинился перед ней за свои грубые слова – совершенно искренне или, во всяком случае, так казалось. Девушка догадалась, что всем уже был известен её вклад в общую победу. Примерно через полчаса девушка вернулась в фургон – Пчелоуса и Крапчатой там уже не было, поэтому у неё, наконец, появилась возможность разобраться со всем, чего она пока не понимала, и задать интересующие вопросы. - Да, многие так говорят, хотя никто из нас, разумеется, не в курсе, что там между ними произошло, - протянула Листвяная Звезда, отхлебывая чай – прежде женщина всегда держалась презентабельно и собрано перед Пеплогривкой, но теперь изменила свое отношение к ней и вела себя гораздо расслабленнее. – У нас есть информатор в армии, но не в самой Бастет, разумеется, поэтому всё, что до нас дошло – это обрывки фактов, предположения, неподкрепленные доказательствами. - Впрочем, я мог бы говорить о причинах, по которым внезапное предательство матери вообще имело место, - добавил Воробей, и Пеплогривка заметила, что он отзывается о Листвичке достаточно тепло, хотя раньше никто из младших членов семьи Сэттер, кажется, подобных чувств к ней не пытал. – Я не мог видеть, в каком она находилась состоянии после смерти Остролистой, но отчетливо слышал, как она плакала, и могу быть уверен, что мама защищала меня перед Вербицей и Жабником, когда они достали оружие. - Они пытались убить тебя? – изумилась Пеплогривка. Воробей пожал плечами. - Говорю же, выражений их лиц я не видел и о намерениях не догадывался. Может, они просто испугались сопротивления или патроны были не боевые – как бы то ни было, никто не пострадал, хотя Жабник, кажется, собирался применить способность, когда мама бросила тебя после применения подавителя и кинулась ему наперерез с пистолетом в руке. - И что помешало? - Ежевика, - вздохнул тот. – Если бы ни он, чёрт знает, чем бы всё это закончилось. - Ежевика остановил Жабника? – нахмурилась Пеплогривка, мысленно представляя себе эту картину – двух крепких мужчин, катающихся по земле в яростном противостоянии, вероятно, с явным перевесом в сторону капитана первого отдела. - Листвичку, - поправил ей Воробей и принялся объяснять: - Он, кажется, схватил маму и заставил успокоиться. Это было последнее, что я слышал – потом всё окутал туман, и люди Листвяной Звезды меня похитили. - Похитили, значит? – женщина выразительно ударила по столу дном железной кружки. – Вот так ты благодаришь нас за спасение своей жизни? Воробей закатил глаза и откинулся на спинку кресла. В фургоне было просторно и темно – сумрак окутывал маленькую комнату, похожую на гостиную в дешевой квартире и, если бы не тряска, никто бы не догадался, что она передвигалась на колесах в качестве прицепа к одной из машин. Пеплогривка сидела в углу, рядом с включенной настольной лампой, пятно света от которой подрагивало, освещая лица трех человек, сгрудившихся у низкого стола – все они молчали, погрузившись в раздумья. Девушке было трудно представить, что, казалось бы, хорошо знакомая ей Листвичка Сэттер, которая наравне с прозвищем «сумасшедшей ученой» была прозвана в народе как «ледяная», так просто потеряла над собой контроль. Разумеется, страшная смерть дочери на глазах у матери - это событие, способное выбить почву из-под ног и свести с ума, но разве Листвичка действительно дорожила Остролистой? В подобной ситуации, скорее бы… - На самом деле, я больше ожидал чего-то подобного от Ежевики – в конце концов, даже если выбирать между ним и Белкой, нашей приемной матерью, то он всегда был самым близким к нам членом семьи, - заметил Воробей, не успела Пеплогривка сама об этом подумать. – Впрочем, потом я вспомнил, каков он из себя, и понял, что этот человек может предаться отчаянию лишь в одиночестве, уже после того, как всё закончилось, и не осталось возможности что-то исправить. Тогда он, как военный и капитан Бастет, просто не имел права проявлять свои чувства, а должен был подавить их в себе, опереться на холодный расчет и сделать всё, чтобы не стало только хуже – наверное, поэтому я не злюсь на него, а уважаю, - Воробей опустил голову и усмехнулся. – А впрочем, какое я имею права негодовать, если в любом случае самым верным решением было бы пристрелить меня на месте? - Ежевика бы точно так не поступил, - заметила Пеплогривка. – Он бывает жестким, но всегда справедлив. - Что ж, я рад своему спасению хотя бы потому, что это избавило меня от необходимости изъясняться перед ним – такого бы я точно не вынес, - парень улыбнулся Листвяной Звезде. – Из всех членов семьи только Ежевика… Воробей замялся и не договорил - Пеплогривка ещё во время предыдущего разговора заметила, что ему трудно упоминать о своих близких и затрагивать темы, касающиеся далекого прошлого, до начала сотрудничества с преступной организацией. Что бы тогда ни происходило, это оставило ощутимый след в его памяти и, возможно, в душе. - Ежевику многие уважают, и даже я, опираясь на слухи, могу присоединиться к их числу – неожиданно проговорила Листвяная Звезда. – Будучи сыном Звездоцапа, этот человек не поддался его влиянию и вовремя вышел из-под отцовского гнёта, избрав вместо этого… - Но мы говорим о Листвичке, кажется, - заметила Пеплогривка, перебив женщину на половине фразы. – Зачем нам отвлекаться на Ежевику, если времени на обсуждения у нас не так уж и много? - Говорят, он тоже был каким-то образом замешан в конфликте, - шепнула та, как будто сообщила, тем самым, какую-то очень строгую тайну. – И я просто хочу понять, на чьей стороне. - Хотел бы я сказать, что Ежевика выступал в защиту матери, но боюсь ошибиться, - вздохнул Воробей, качая головой – воспоминания, кажется, всё сильнее давили на него. – Ведь в таком случае ему бы тоже пришлось покинуть свой пост, чего до сих пор не произошло. Пеплогривка тяжело вздохнула и закатила глаза. Всё это бессмысленно. Никто ничего не знает. Они сколько угодно могут блуждать в темноте, но так и не наткнуться на правду, притом что в этом не было совершенно никакой надобности, и они попросту теряли таким образом время. - Разве мы не едем к Листвичке? – спросила девушка, наконец. – Она нам всё и расскажет, так чего зря голову ломать? - И правда… - вздохнул Воробей, качая головой – он выглядел бледным и как будто очень озабоченным чем-то.– Но по правде, я даже не знаю, что ей сказать и как завязать разговор. После всего, что случилось… - Объясните лучше, как вы на неё вышли, и почему она согласилась вам помогать, - прервала его Пеплогривка, решив не заниматься пустой болтовней и говорить отныне только по факту. - Ну, начнем с того, что она не соглашалась, - усмехнулась Листвяная Звезда. – Сомневаюсь, что Листвичка вообще в курсе о нашем скором прибытии. - То есть как? – нахмурилась Пеплогривка. – Вы ей совсем ничего не сказали? - Чтобы скрыться от преследующей её армии, Листвичка оборвала все контакты, и с ней не так-то просто связаться теперь, знаешь ли. - Но, тем не менее, вы узнали адрес, - продолжила допытываться Пеплогривка. – Как? Листвяная Звезда замолчала, собираясь с мыслями. Что-то ударило по корпусу фургона снаружи, и Пеплогривка вздрогнула, решив, что их снова атакуют выстрелами, но за этим последовала тишина и, должно быть, о бок просто ударилась ветка дерева, растущего у дороги. Кажется, они пробирались по лесу, где просто не было расчищенный троп, и дорога под колесами резко стало хуже, так что девушка подпрыгивала на каждой яме и периодически двигала лампу к центру стола, чтобы та не упала и не разбилась вдребезги. - Перед своим уходом Листвичка не отказала себе в удовольствии устроить такое грандиозное шоу, что о нём знали буквально повсюду, - неожиданно начала Листвяная Звезда, которая, казалось, даже не замечала никаких неудобств и продолжала сидеть, полностью расслабившись. - Там либо портал взбесился, либо все приборы из строя вышли, но земля ходуном ходила, а по всему штабу – чуть ли не взрывы, только безвредные, как от дешевой пиротехники. И при этом, её никто не поймал – женщина исчезла, словно её не было, и не оставила после себя следов, разве что, прямо на газоне перед Генеральным штабом выжгла, вот уж не знаю как, большими буквами «С меня довольно». И это, казалось бы, ничем не примечательная фраза – просто крик души, но некоторым людям был понятен её истинный смысл. - Свободная Сеть была создана всего два года назад и, в отличие от Сети Закрытой, доступной лишь сотрудником армии, ею мог пользоваться любой человек, имеющий у себя дома хоть даже самый древний компьютер, - произнес Воробей, казалось бы, ни с того ни с сего, и его голос зазвучал тихо, даже глухо. - Люди не сразу оценили её потенциал, но за последние полгода количество пользователей заметно возросло, и в информационном пространстве стали возникать так называемые Сообщества, в которых люди со сходными интересами, находясь в совершенно разных местах, могли обсуждать волнующие их вопросы. - Стало понятно очень быстро, что Свободная Сеть является свободной только в названии, а на деле жестко контролируется армией и все, кто имел неосторожность вольно высказаться там, вскоре поплатились за это, - Листвяная Звезда снова взяла слово. – Но Сообщества это не остановило, и они принялись искать выход из сложившегося положения – самым лучшим решением в итоге стало изобретение шифров, которые были индивидуальны для каждого, но, в большинстве своем, несовершенны – дискуссии о власти и революционные призывы были хорошо заметны, за какими бы невинными словами их не пытались спрятать. Какое-то время Звездоцап даже собирался запретить Свободную Сеть, посчитав её опасной, но в итоге просто усилил контроль над нею, разогнав многие неугодные ему компании. Впрочем, - женщина, наконец, опустошила свою кружку и поставила её на стол. – У научных Сообществ дела в тот момент как раз пошли в гору. - У научного Сообщества, - уточнил Воробей. – У того единственного, что было объявлено вне закона. - Да…да… - кивнула Листвяная Звезда. – Альтернативная наука. Изучение непостижимого. Того, что нельзя было доказать простыми фактами и физическими законами. Отчасти, магия… Впрочем, никто долго не мог понять, чем Звездоцапу не угодила группа чокнутых фанатиков, грезящих чёрт знает чем. Лично я думаю, дело в том, что они то и дело оказывались слишком близко к истине – к тайне Бастет, к секретным технологиям… - Листвяная Звезда на секунду задумалась, сделав паузу. - Но более явная причина – это лидер Сообщества и его создатель. Человек, владеющий крайне изворотливым умом, который в своих теориях говорил просто до невообразимого глупые вещи, но доказывал их настолько логично и убедительно, что люди невольно начинали им верить. Казалось, он знал слишком многое – больше, чем положено, и в какой-то момент Звездоцап даже приказал найти его и арестовать, но Сеть – это Сеть, и далеко не всегда человека, пусть даже крайне активного и известного в информационном пространстве, можно выследить в реальном мире. Поэтому все считали: он был умелым хакером, без труда получал доступ ко всем базам данных армии, жил в глуши и никогда никому не показывал своего лица… Впрочем, все оказалось гораздо проще. - Исходя из ваших слов, я могу предположить… - начала было Пеплогривка, но Листвяная Звезда прервала её взмахом руки. - Подожди, - произнесла она и продолжила: – Так вот, именно этот человек и придумал для своего Сообщества идеальный шифр, который никто не мог разгадать по одной простой причине: ключ к нему всегда располагался где-то между строк, иногда нужно было очень сильно поломать голову, чтобы понять, о чём шла речь. - Но если того человека всё равно никто не мог выследить и поймать, зачем ему было шифровать себя? – задала Пеплогривка вполне справедливый вопрос. - Он сделал это больше не для своей безопасности, а для своих последователей, коих осталось немного из-за страха преследования или сложности самого шифра. Долгое время они общались… Да что там, я больше скажу: одним из этих последователей был наш Воробей, хотя своего имени он, конечно, никому не сообщал. Пеплогривка удивленно на него покосилась, но тот даже не головы не поднял, и вообще, выглядел до ужаса сонным. Девушке сразу же стало интересно (хотя этим вопросом она задавалась уже давно), как Воробей мог без особого труда пользоваться компьютером, будучи слепым, но она поняла, что сейчас не самое время этим интересоваться. - Однажды, примерно в середине августа, одно из сообщений Создателя закончилось фразой «С меня довольно», помеченной, как шифр. Люди долгое время ломали над ним голову, но разгадки так и не нашли, а тот и вовсе не упоминал о нём больше, как будто ничего и не было… Впрочем, через две недели сообщение дополнилось набором цифр, который, правда, тоже ничего не разъяснил. - Это было до того, как Листвичка ушла в бега? - Да, примерно за несколько дней, – кивнула Листвяная Звезда. – После того события Создатель больше не посылал сообщений, и, поскольку недавнее происшествие в армии получило широкий резонанс в общественности, все тут же догадались, что он – кто-то из ближайших подчиненных Звездоцапа, теперь уже бывших. Но те, кто знал о Бастет и о том, что же произошло в действительности, мог теперь точно назвать конкретное имя. - Листвичка, я полагаю. - Ты, конечно, тоже догадалась сразу, - усмехнулась Листвяная Звезда. – Да, это была одна. И её шифр не был просто набором случайных слов. У Воробья ушло несколько дней на разгадку, но в итоге он понял, что фраза была всего лишь указателем, чтобы связать происшествие в армии с сообщением Создателя, а истинным шифром являлись цифры – каждая представляла собой номер страницы, строки или буквы, из которых составлялось одно небольшое сообщение, которое и представляло собой адрес, как мы догадались, нынешнего места проживания Листвички Сэттер. - Хотите сказать, она просто взяла и выставила в Сеть свои координаты, хотя в её случае было бы разумно просто сидеть и не высовываться? – недоверчиво протянула Пеплогривка. – Вы уверены? - Абсолютно. - Но зачем? - Мы считаем, она хотела, чтобы к ней пришли. В конце концов, Листвичка сейчас - важнейшая цель для армии, и её положение, кстати, схоже с твоим, а может, оно даже хуже, не только потому, что она совсем одна, но и потому, что её просто убьют, если отыщут. - Именно поэтому я считаю глупым такое решение! – всплеснула руками девушка. – Высока вероятность, что её адрес мог узнать кто-нибудь из людей Звездоцапа, и тогда ей бы точно пришел конец – не поверю, что она об этом не задумалась! - Задумалась, конечно, но риск не так уж и высок, учитывая то, насколько детали шифра были продуманы, - заметила Листвяная Звезда. – Кроме того, мне кажется, она действительно хотела, чтобы её послание разгадал кто-то из последователей. Как только Воробей оставил зашифрованное сообщение о том, что всё понял, ответа не последовало, но цифры тут же были удалены. - Я всё равно не понимаю, для чего ей это, - тяжело вздохнула Пеплогривка, пытаясь срастить всё в мыслях. – На что она надеялась? - Уж точно не на вооруженную автоколонну, находящуюся в розыске, - шепнула Листвяная Звезда с улыбкой, но девушке было не смешно. - Ты просто не знаешь её, - произнес Воробей свинцовым голосом, и в его словах даже промелькнуло осуждение. – Листвичка не станет прятаться, не захочет сидеть и ждать. Как бы высоки ни были риски, она не отступит, не опустит руки и найдет способ сделать хоть что-то, пусть даже шанс на удачу невероятно мал. Она лучше добровольно бросится под пули, чем сядет и будет ждать конца – эта черта маминого характера знакома мне очень хорошо, и поэтому её действия не вызывают у меня вопроса. Воробей вообще вёл себя очень странно с тех пор как спас Пеплогривку от вражеского дротика. Он вдруг стал очень рьяно защищать Листвичку и говорить то с искрящимся напряжением, то с печальной усталостью. Пеплогривка не понимала, чем были вызваны его эмоции, и боялась уже слово лишнее сказать, чтобы ненароком не спровоцировать парня на назидательный тон. Листвяная Звезда тоже это замечала, но ничего не говорила и лишь периодически награждала Воробья пристальным взглядом, который он всё равно видеть не мог. Обсуждать мотивы Листвички, когда её сын был в таком настроении, Пеплогривка не захотела, поэтому спросила у Листвяной Звезды про другое, что, конечно, тоже очень её интересовало: - Ну а зачем же вам вообще понадобилась Листвичка? – она могла догадаться, что знания столь успешной ученой могли заинтересовать организацию, но должна была быть и какая-то конкретная причина. – Это, должно быть, связано с Эхо? - Не только, - ответила женщина весьма расплывчато. – Не хочу говорить тебе сейчас. Ты всё узнаешь, когда мы приедем на место. - Что… Вот так просто возьмете и отмахнетесь? – произнесла Пеплогривка, слегка изумленная подобным ответом. – Ладно, в таком случае… Скажите хотя бы, что вам известно об Эхо – её местоположение, состояние, планы Бастет на неё? - Это, вероятно, как раз знает Листвичка, - спокойно ответила Листвяная Звезда. - И для этого она вам? - А тебе прямо-таки нужно знать всё сейчас? – фыркнул Воробей со своего места – он сидел с закрытыми глазами, запрокинув назад голову, и нервно теребил собственные пальцы. - Хватит тебе! – фыркнула Листвяная Звезда, не успела Пеплогривка ответить. – С тобой точно всё хорошо, Воробей? Мне не нравится то, как ты себя ведешь… - Много кому не нравится, – заметил тот, не размыкая глаз. А затем смягчился и добавил. – Всё в порядке. Листвяная Звезда вздохнула – ясное дело, что она нисколько ему не поверила. Делать из этого проблему женщина, впрочем, тоже не стала, а только махнула на Воробья рукой и снова обратилась к Пеплогривке: - Мы видели Эхо в последний раз в тот день, когда нас поймали после нападения на лабораторию, - произнесла она тихо. – Её увели и спрятали, как ценный образец, и никто не знает, что с ней делали потом, а главное, жива ли она вообще сейчас. - Но… Веснушка говорила о спасении Эхо, словно точно знала, что это так, - заметила Пеплогривка, вспомнив о небывалом воодушевлении девушки. – Не было похоже, чтобы она даже думала о чём-то другом. - Ну… Я сообщаю своим людям не обо всем, - произнесла Листвяная Звезда совсем глухо, даже немного стыдливо. – Всегда лучше, если они верят в то, во что хотят верить. - Вы солгали им? – воскликнула Пеплогривка и сама поразилась острому осуждению в своем голосе. - Не солгала, поскольку мы всё же… не можем знать точно… я скорее… просто сказала не все… - Это не очень красиво, - заметила девушка. - Знаю, - кивнула женщина, пряча взгляд. – Но тем не менее… - Если всё же окажется, что Эхо мертва, это станет началом страшной беды, - Воробей снова подал голос, и на этот раз его слова прозвучали как мрачный приговор – что-то как будто прозвенело в воздухе, и Пеплогривка невольно содрогнулась. – Хаос всё равно неизбежен, но людям нужен сигнал, чтобы сорваться с катушек. Фургон неожиданно затормозил, и кружка, оставленная Листвяной Звездой на столе, слетела на пол, где разбилась вдребезги пронзительным звоном. Это было похоже на знак, очень дурное предзнаменование, подтверждающее правоту каждого слова, сказанного Воробьем – все подумали об этом, и комната погрузилась в тишину. Листвяная Звезда рассматривала осколки некоторое время, а затем резко поднялась и бросилась к двери со словами: - Должно быть, мы добрались до точки… У Пеплогривки не было желания оставаться один на один с Воробьем, который даже не шелохнулся, а продолжал сидеть, пусто глядя перед собой, поэтому она вскочила и ринулась следом за женщиной. Снаружи дело снова медленно, но верно клонилось к вечеру: сумерки окутали землю, охватили мрачные древесные столбы, и пригнанные свирепым ветром тучи скрыли уходящее за горизонт солнце, грозясь вот-вот пролиться дождем, а то и вовсе спустить на землю пелену снежных хлопьев. Пеплогривка остановилась у фургона и ощутила, как холод пронизывает землю, копится в воздухе – от того светлого чувства, согревшего её утром, не осталось и следа, потому что изо рта у неё шёл пар, а мороз пробирал до костей. Всё вокруг было серым и мрачным, ей становилось неуютно и хотелось вернуться обратно внутрь фургона, но, вспомнив о том, какая тяжелая там теперь атмосфера, девушка отбрасывала прочь эту мысль. Завидев Листвяную Звезду, беседующую с Остроглазом и ещё парой каких-то незнакомых ей мужчин, Пеплогривка направилась к ним. - Почему мы встали в лесу? - спросила девушка сходу. В клубящемся тумане она могла разглядеть только мрачные тени деревьев. - За следующим холмом, примерно в километре, стоит пункт нашего назначения, - объяснил Остроглаз, махнув рукой куда-то вперед. – Но мы не можем заявиться туда всем скопом – это может вызвать подозрения у жителей города и привлечь военных. - Вы вообще уверены, что вас не отслеживали? – нахмурилась Пеплогривка, нервно оглядываясь по сторонам. – Сейчас как придем, а там нас и повяжут. - Сомневаюсь, - фыркнул один из мужчин-незнакомцев. – В конце концов, наш путь не случайно лежал через ВМА. - Восточная Магнитная Аномалия, - подсказала Листвяная Звезда. – Мы сейчас, считай, на самом отшибе страны – дальше только горы, и основным силам армии здесь делать особо нечего. А если кто-то вдруг и пытался отслеживать нас через какие-то приборы, все они, скорее всего, дали сбой из-за аномалии, искажающей любые информационные волны, - она взяла у Остроглаза карту и развернула её перед Пеплогривкой. – Силлен – окраина похуже того городка, где мы встретились, здесь нет ничего путного кроме угольных и железных шахт. Прекрасное место, чтобы спрятаться, не находишь? Мы бы сами воспользовались им, если бы желали отсиживаться в одном месте, взламывая армейские базы данных вместо того, чтобы активно действовать. - Но если здесь такие большие проблемы с аномалиями, каким же образом Листвичка умудряется выходить на связь через компьютер? - В городе есть мощная антенна, которой такие проблемы не страшны, - объяснил Остроглаз и поднял на Листвяную Звезду твердый взгляд. – Именно поэтому мы не можем идти туда все и сразу. - Хорошо, - кивнула та, согласившись с правдивостью доводов. – В таком случае, я поведу отряд на разведку. Возьму с собой Воробья и ещё пару человек из наших. - Я тоже иду, - решительно заявила Пеплогривка. – Есть много вещей, о которых мне бы хотелось спросить у Листвички, причем, как можно скорее. Все четверо взглянули на неё с легким изумлением, после чего Остроглаз покачал головой и уже приготовился к отказу, но Листвяная Звезда остановила его – поняла, видимо, что спорить с девушкой бесполезно. Она оглядела людей, толпящихся в нерешительности у машин, и решила: - Значит, мы идём группой из пяти человек: кроме меня, Пеплогривки и Воробья это будут Сокол и Борис. - Птицекрыл, - буркнул молодой темноволосый парень с округлым лицом и теплыми медовыми глазами – Пеплогривка знала, что видела его раньше не раз, но имени до сих пор не слышала. – Когда же вы запомните? К ним также вышел бледный, очень высокий и худой юноша в камуфляжном костюме, несущий за спиной свой неизменный, порядком поцарапанный, арбалет. Пеплогривка хорошо помнила Сокола: во время штурма лаборатории они работали в паре, и девушке пришлось толкнуть его с большой высоты, чтобы спасти их жизни, но при приземлении юноша сломал ребро, а после долгое время не мог получить должной медицинской помощи. Во многом из-за шока от ранения, в лаборатории его сильнее всех охватил паника, а после, когда Пеплогривка видела Сокола в последний раз в заточении, он находился в полном забытье и выглядел так, словно вот-вот умрет, если никто не займется его повреждениями. Девушка была рада, что юношу успели спасти, и что теперь он выглядел совершенной здоровым – она приветливо улыбнулась ему, а затем виновато потупила взгляд, на что тот только сдержанно кивнул. - Не привлекайте к себе внимания, - напутствовал Остроглаз, переводя взволнованный взгляд с одного разведчика на другого. В этот момент к ним приблизился Воробей, до которого дошло известие о решении Листвяной Звезды взять его в группу. Сейчас он выглядел куда более бодрым и приветливым. - Мы изобразим из себя нищих странников, - фыркнула женщина, забирая у своего помощника его старый, перепачканный грязью, плащ. – Вряд ли военные знают наши лица, наши и имена и голоса, так что мы в полной безопасности, я думаю, но осторожность всё же не помешает. - Договоритесь с Листвичкой о помощи, - продолжал Остроглаз. – Как получите положительный ответ, свяжитесь с нами – здесь, в чертах Силлена, аномалия никак не повлияет на коммуникации. - А если не получим? – протянула Пеплогривка, прищурившись. – Положительный ответ. Мужчина задержал на ней долгий, внимательный взгляд, но ничего не сказал, а просто развернулся и побрел прочь. То ли он просто не предполагал такой возможности, то ли посчитал, что в этом случае всем и так известно, что нужно делать. Что касается Пеплогривки, то она действительно задавалась вопросом, с чего это все вдруг так свято уверены, что Листвичка обязана им помогать. - Давайте, бросайте всё лишнее оружие – тебя, Сокол, это тоже касается, - Листвяная Звезда обратилась к юноше. - Никто не поверит нищему бродяге с военным арбалетом новейшего образца. Тот что-то пробурчал себе под нос, но послушался и освободил плечи, оставив лишь небольшой пистолет, припрятанный за поясом. Пеплогривке не от чего было избавляться, и она поискала глазами что-нибудь теплое, потому что почувствовала, как тело под тонким школьным пиджаком прошибает крупная дрожь. - Держи, - к ней со спины подошел тот самый Борис-Птицекрыл, держащий в руках тяжелое и очень толстое кожаное пальто. – Оно старое, но зато греет хорошо, к тому же, в нём тебя уж точно примут за нищую без вопросов. Пеплогривка не знала, сказать ли ей спасибо или разозлиться за подобную усмешку, но решила, что парень в любом случае не хотел её обидеть, и на добродушную улыбку ответила благодарным кивком. Она уже замечала прежде веселые искорки в его глазах и остроту языка – в первую их встречу, произошедшую после её разговора с Львиносветом и побега людей Листвяной Звезды из заточения, а затем во вторую – случившуюся вчера, ведь именно Птицекрыл был тем, кто вывел её из школы, когда девушка убегала от Орешницы по запутанным коридорам. Пеплогривке казалось, она вполне может поладить с ним в будущем, поэтому решила не начинать отношения с непонимания и неприязни. Когда с приготовлениями было покончено, пять разведчиков под обличием измученных жизнью бродяг двинулись через окраину леса по направлению к городу. Едва они миновали последнюю полосу деревьев, как ветер стал свирепее, швырнул им в лица горсти колючего песка и поднялся вверх, унося за собой сухие листья, поднятые с земли. Всё-таки, как ни посмотри, но зима неумолимо приближалась: её дыхание отчетливо ощущалось в промерзшем голосе. Пеплогривка прятала в воротнике своего ужасно неудобного, но на самом деле очень темного пальто обветренные щеки и держалась прямо за Листвяной Звездой, рядом с Птицекрылом, ежащемся в своей тонкой ветровке. Чуть позади Сокол слегка поддерживал чертыхающегося Воробья. - На самом деле, я всегда хотел познакомиться с тобой поближе, - произнес Птицекрыл, перекрикивая завывания ветра, а затем добавил уже тише: - Только ты ничего не подумай – я просто слышал много всего о тебе от Веснушки. Мы с ней друзья детства. - Что ж, вы действительно чем-то между собой похожи, - усмехнулась Пеплогривка, припомнив веселый нрав девушки. – Приятная встреча, Птицекрыл. - Эй вы, тихо, потом поговорите, - шикнула на них Листвяная Звезда. – Мы почти пришли, сейчас войдем в город. Она указала вперед, и на этот раз клочья тумана уже не скрывали от взора величественные гиганты-горы, раскинувшиеся стеной вдалеке, и маленький город у их подножья, рядом с узенькой в этом месте полоской реки, выделяющийся беспорядочно рассыпанными одноэтажными, порой двух или даже трехэтажными домиками, большой водонапорной башней чуть вдалеке и громадной антенной, провода от которой тянулись во все стороны и таяли в молочной дымке. Глядя вниз со своего места, Пеплогривка подумала, что это, должно быть, очень скучно – жить здесь. Это место как будто застыло во времени, оно было далеко не только от Столицы, но и от всего Леона, а ведь именно здесь добывался уголь, отапливающий всю страну и железо, без которого у нёе не было бы ни её технологий, ни денег с экспорта. Без этого места жизнь Леона круто изменилась бы, но само оно как будто и не принадлежало этому миру. - У нас есть небольшая проблема, - произнесла Листвяная Звезда перед тем как начать спускаться по крутой тропе вниз. – Мы знаем город, но не знаем точного дома, в котором живет Листвичка. Выяснять это придется самостоятельно. - Спросим у местных, - фыркнул Птицекрыл. – Уверен, что эта женщина не ведет здесь жизнь затворника, а значит, хоть с кем-то она должна пересекаться. Все согласились и начали спуск. Земля хоть и промерзла, но корки льда на ней образовалось – спасибо, что дождь не прошел днём ранее, а ни то здоровыми до низу они точно бы точно не добрались. Воробью приходилось тяжелее всех и, что странно, он даже не возражал против помощи, а полностью позволял Соколу вести себя. Таким образом, все преодолели крутой спуск невредимыми и оказались у входа в город, который был отмечен, разве что, покосившейся деревянной табличкой с давно стершимися буквами. Атмосфера в городе прекрасно сочеталась с погодой – людей на улицах было мало, а немногие прохожие, в основном, тучные мужики с измазанными в грязи и саже лицами, бросали на них косые взгляды. Что самое главное, нигде не было видно военных, хотя во всех прочих городах, где Пеплогривке довелось побывать, те вечно сновали стаями и хорошо бросались в глаза. Никто не знал, куда идти, и все растерянно оглядывались в поисках неведомо чего, словно надеялись, что Листвичка прямо в эту секунду выйдет из-за какого-нибудь угла им навстречу. В конце концов, Листвяная Звезда решила, что глупо и дальше торчать посреди улицы, поэтому шагнула в узкий переулок, и остальные потянулись за ней. Пеплогривка с интересом и некоторым ужасом разглядывала разваливающиеся кирпичные дома, бродячих собак, снующих из угла в угол, огромные лужи посреди неасфальтированных дорог и провода, заслоняющие небо. Она видела машины, на которых в Столице не ездили даже нищие, детскую площадку с раскуроченной жлезной горкой и старой песочницей, где песок смешался с грязью, видела лица людей в окнах, которые, завидев их, тут же отходили, задергивая занавески. Это было словно другой мир. Страшное место - ад, в которой кто-то попал при жизни. В конце концов, Птицекрыл предложил дойти до центра города и заглянуть в первый попавшийся бар, ну, или кабак, смотря что за название здесь имело пристанище местных алкоголиков. Как правило, работникам таких заведений всегда было очень многое известно о городе и его жителях. Много времени поиски не заняли, и вскоре Пеплогривка оказалась в невероятно душном, прокуренном помещении, где за расположенными вдоль стен столами сидели люди, в большинстве своем, не первой свежести, если можно их так описать. И даже здесь, куда ни кинь взгляд, не было видно ни одного военного, по крайней мере, в форме, хотя те часто были охотниками до алкоголя в Столице. Что касается всех прочих, то самые трезвые, кажется, сидели у стойки – там же сновала полная барменша с грозными, морщинистым лицом. - Бесплатно мы не наливаем, в долг не даем, - крикнула она, едва завидела их у дверей. Но затем внимательнее вгляделась в лица и добавила уже тише. – А если не за этим пришли, идите сюда и выкладывайте. - Как вы узнали? – шепнула Листвяная Звезда, приблизившись к стойке. Пеплогривка сморщилась от стойкого запаха алкоголя, пропитавшего воздух, и встала чуть позади. - Знаете, я здесь не первый год работаю, - при этих сломах женщина сразу как будто потеплела. – С одного взгляда вижу, кто пьет, а кто рюмку в руках-то ни разу и не держал. - Я вообще-то… - начала было Листвяная Звезда, но одернула себя, решив не тратить время на пустую болтовню. – На самом деле… - Зачем вы пришли в наш город? – не дослушав, спросила барменша со строгостью в голосе, но уже без злобы. Предсказав вопрос, она бегло ответила: - Дело даже не в том, что я ни разу вас не видела прежде. Просто в Силлене все пьют – по-другому здесь не выжить. Кроме того, и выглядят все местные так, что их сходу отличишь от приезжих – и эти балахоны вам ничего не дают. Листвяная Звезда тяжело выдохнула, и в её вздохе проступило раздражение. В это время Пеплогривка окинула помещение взглядом и заметила, что к ним было приковано куда больше внимания, чем они посчитали сначала – глаза были повсюду, со всех сторон и из всех углов, они буравили их с недоверием, со злобой и даже каким-то неясным страхом. Даже самые, казалось бы, отъявленные пьяницы, лицо которых посинело и едва ли не почернело, смотрели на них серьезно и вполне осмысленно. Пеплогривке совершенно не понравилась эта атмосфера, и она взмолилась о том, чтобы поскорее закончить с расспросами и, наконец, покинуть это место. - В общем, мы ищем одного человека, - продолжала, тем временем, Листвяная Звезда. - Что ж, это интересно, - произнесла барменша, не отрываясь от своего прежнего занятия – протирания грязной посуды не менее грязной тряпкой. - Мы знаем, что он… она живет в вашем городе, но не знаем, где именно, - продолжала женщина делиться информацией. – Вы можете сказать нам? - Ну-с, в нашем городе не так уж мало жителей, так что не думаю, что это будет сложно, - ответила та по-прежнему вполне миролюбивым тоном. – Так что это за человек? - Это женщина, ей где-то между тридцатью и сорока. Она живет здесь недавно, имеет русые волосы ниже плеч и светло-карие глаза. - У нёе ещё шрам над левой бровью, - добавил неожиданно Воробей, и Пеплогривка удивленно на некого покосилась – она не думала, что ему могут быть известны такие детали, учитывая то, что он даже не мог их видеть. На мгновение всё погрузилось в какую-то очень напряженную тишину. Девушке было знакомо это ощущение, ведь она сама не раз за последнее время неосознанно накаляла обстановку случайно брошенной фразой. Сейчас что-то не то сказала Листвяная Звезда. Это можно было определить по сузившимся взглядам, исказившимся лицам и глубокому ужасу в глазах барменши, внезапно сменившимся страшной, необъяснимой ненавистью. Внутренний голос кричал Пеплогривке о надвигающейся опасности – оставаться им здесь и дальше, под этими пронзающими взорами, было нельзя. Они преступили какую-то черту, нарушили негласное правило. Навлекли на себя подозрения. Казалось, ещё секунда, и посетители бара разорвут их в клочья. - Уходите, - произнесла барменша ледяным голосом, и её лицо исказило презрение, хотя в бегающем взгляде по-прежнему читалась тень панического страха. - Подождите, я не совсем… - растерянная Листвяная Звезда произнесла это спокойным, ровным тоном, но договорить не успела. - Прочь! – закричала женщина пронзительно, давая эмоциям, обратившимся в отчаянную злобу, выплеснуться наружу. – Или сейчас или уже никогда! - Прошу, уходим, - шепнула Пеплогривка, хватая Листвяную Звезду за запястье. Та заколебалась, но, поймав кивок Птицекрыла, попятилась к выходу. В этот момент скрипнул стул, и кто-то вскочил со своего места, взмахнув кухонным ножом. - Снова нас достали, ублюдки! – этот возглас пронесся через всё помещение, сопровождаемый такими же короткими вскриками и напряженным шёпотом. Ещё несколько потрепанных, в основном, пьяных мужчин вскочили со своих мест, но не двинулись, а затем другие начали хватать их за плечи и усаживать обратно. - Они всё поняли, они уйдут, - произнес кто-то буквально в двух шагах от Пеплогривки. – Не нужно, чтобы кровь снова проливалась. Девушка ощутила, как со всех сторон её острыми стрелами пронзают меткие взгляды, как забираются под одежду и под кожу, обнажая саму душу. Воздух вокруг неожиданно стал спертым, и дыхание участилось, но в горле встал ком, и тело как будто онемело – чтобы избавиться от оков Пеплогривка сорвалась с места и буквально выскочила на улицу, наполняя легкие обжигающе-холодным воздухом. От мороза её голова буквально закружилась, но дышать всё же стало легче, и она смогла избавиться от мурашек, бегущих по спине. Пеплогривка не могла объяснить этого, но она знала, знала точно, что те люди в баре были готовы к тому, чтобы наброситься на них, более того, они хотели этого. Она даже могла быть уверена, что, по меньшей мере, у двух из них были ножи. Ещё секунда – и кровь бы пролилась, вот только можно ещё поспорить, чья. - Вот уж ничего себе, - протянул Птицекрыл, качая головой. Он поглядывал назад, на приоткрытую дверь, с неким недоумением. – И что это на них нашло? - Не знаю, но мы явно влезли не туда, куда следует, - вздохнула Листвяная Звезда, которая до сих пор не пришла в себя из-за неожиданного происшествия. – В этом городе Листвичку либо очень любят, либо люто ненавидят. - Хотите сказать, существует вероятность, эти люди могут её укрывать? – Сокол впервые повысил голос с неясного шёпота – его догадка, похоже, так поразила юношу, что тот просто не смог сдержаться. – В таком случае, может, стоило им просто всё объяснить? - Мне не показалось, что эти ребята настроены на дружелюбную беседу, - фыркнул Птицекрыл, поспешно отходя подальше от разваливающегося, прогнившего насквозь деревянного крыльца. – Хотя, глядя на кошмарные условия, от которых любой сделается чокнутым невротиком, мне трудно их осуждать. - Нужно найти другой способ, - произнесла Пеплогривка, всё ещё ощущая в душе неясное волнение. - Да, вот только дело близиться к ночи, и я не думаю, что будет целесообразно бродить в темноте и ждать, пока какой-нибудь пьяница, наглядевшись на луну, всё-таки бросится на нас с ножом, - заметила Листвяная Звезда, оглядывая по очереди всех своих спутников. – Здесь должна быть гостиница – поищем сначала её. Пеплогривка подняла голову к небу и поняла, что луна действительно стояла полная – огромный светящийся диск прорезал туманную завесу и был виден так ясно, как морская ракушка сквозь прозрачную воду. Ночное светило действительно завораживало, приковывало взгляд и, насмотревшись на него, Пеплогривка, пожалуй, и сама могла бы поддаться порыву, да и вцепиться кому-нибудь в глотку. Руки чесались, кровь бурлила, но сердце больше не билось – да, теперь она спокойно, даже слишком спокойно… Относилась к насилию. И, пусть это было всего лишь секундное наваждение, пустая мысль как настигающее любого человека желание прыгнуть, едва он вставал на край карниза, но это всё равно волновало и пугало. Полнолуние никогда не считалось счастливым знаком… Но, если не опускаться в мистицизм, плюс в этом был определенно – уличное освещение в Силлене было ни к черту, а так они хотя бы не провалятся в какую-нибудь дорожную яму. Гостиницу они нашли достаточно быстро, но основная проблема заключалась в том, что о них там уже знали и пускать не собирались ни за какие деньги. Переговоры закончились ругательствами, угрозами и разбитой вазой, которую какая-то дерганная тётка швырнула в Листвяную Звезду, но промахнулась, к счастью, угодив ею в стену. Всей компании пришлось быстро уходить и оттуда, потому что контактировать с местными жителями и дальше было просто опасно. Оставалось только два пути: вернуться к Остроглазу и остальным или же заночевать на улице – оба варианта особого ликования не встретили, но остановились они всё же на первом, потому что гордость здравый смысл, увы, пересилила. - Хоть они и злятся так сильно, ясно видно, что их действиями, в первую очередь, руководит страх, - рассуждал Птицекрыл, сидя на скамейке, прислонившись к промерзшей бетонной стене. – Я бы даже сказал, панический ужас. - Кто-то из них сказал, я помню, что кровь не должна пролиться вновь, - поддержала разговор Листвяная Звезда. – Это значит, что она уже проливалась раньше? - Если да, то это случилось совсем недавно, - добавила Пеплогривка, сильнее кутаясь в свое пальто. Уходящий вечер забрал с собой порывистый ветер, но принес крепкий, пронзающий мороз. – Почему-то мне кажется, что это как-то связано с отсутствием в городе военных и, как следствие, полным беспределом вокруг. После слов девушки все погрузились в раздумья, и стало совсем тихо. Сама она не могла думать, потому что мысли то и дело нарушались всё тем же смутным предчувствием, странным волнением, не дающим вздохнуть спокойно и расслабиться, отбросить прочь оцепенение. В наступившем безмолвии Пеплогривка отчетливо улавливала шорохи, но вместе с этим – нечто иное, что нельзя так просто услышать, увидеть или учуять. Это было как будто шестое чувство, не похожее ни на что больше – девушка могла поклясться, что не ощущала ничего подобного раньше. - Кто-то приближается, - произнесла она. А затем добавила, уже тихим шепотом, чтобы никто не слышал: - В них всё кипит от злости, но воздух вокруг пропитан страхом. Из-за угла действительно вынырнули мрачные фигуры. Пеплогривке даже не нужно было ночное зрение, чтобы узнать в шедшем впереди человеке того самого мужчину, что собирался накинуться на них в баре. В её памяти не отпечаталась его внешность, но она запомнила эмоции – эту всепоглощающую ненависть и голос, звучащий резче, чем треск льда. - Нашел, я их нашел! – крикнул он назад, в темноту, и остановился. Листвяная Звезда поднялась с места, остальные остались сидеть, и лишь Сокол начал теребить под курткой ручку прихваченного с собой пистолета. Их было, кажется, десятеро. А может, чуть больше – у Пеплогривки не было времени и особого желания считать. Недружелюбно настроенные местные появились внезапно и начали обступать их полукругом, как будто пытаясь зажать в кольцо. Девушка просто ощутила то же самое снова – это предчувствие, на этот раз буквально кричащее, разрывающее изнутри. Крови не избежать. И кому, если не ей, придется её пролить, если дела примут такой скверный оборот? Конечно, сражаться чёрт знает за что не хотелось, но когда нападают, просто жизненно необходимо защищаться, позабыв о всякой жалости. А может, Пеплогривка просто слишком устала, и поэтому ей в голову лезли такие нехорошие мысли? - Простите, какие-то проблемы? - произнесла Листвяная Звезда с напряжением, делая шаг навстречу недружелюбным местным. Она старалась держать себя спокойно, но была готова к любому повороту событий. - У вас проблемы, - процедил всё тот же мужчина, резко сокращая расстояние между ними и почти хватая женщину за воротник, на что та, правда, тут же отстранилась. – Думали, умные самые? Думали, мы всё забыли? - Я считаю, между нами произошло непонимание, - продолжила Листвяная Звезда, отчаянно пытаясь подтолкнуть стычку к мирному исходу. – Мы понятия не имеем, о чём вы говорите, как и о причинах, по которым вы на нас ни с того ни с сего всех собак спустили. - Ах вы… - Перестань, - буркнул кто-то из темноты. Агрессивный мужчина, чье лицо уже налилось краской, резко развернулся и почти оскалился – от него снова повеяло чем-то, что заставляло сердце Пеплогривки сжиматься – страхом, может, или слабостью. – Они правда могут не знать. Никого из тех, кто стал свидетелем, не должно было остаться в живых. - Но они всё же в курсе, что творили их товарищи, я уверен! – взвился тот. Затем махнул на толпу рукой и снова обернулся к Листвяной Звезде. – Вы должны были уйти, когда вам об этом сказали… вы не должны были испытывать наше терпение. В этот раз я не дам… в этот раз мы не дадим вам так своевольничать… - Да за кого вы нас принимаете, а? – не выдержал Птицекрыл и вскочил со своего места. Несколько ужасно долгих и напряженных секунд он и зачинщик конфликта буравили друг друга взглядами, после чего последний тихо произнес: - Вам не скрыться, грязные армейские псы. Пеплогривка похолодела. На самом деле, она далеко не сразу вспомнила, что больше не носит формы, а значит, и оскорбление это относится вовсе не к ней. И ни кому из них оно не подходило, а значит, их просто спутали… С военными? Но что же они сделали, если к ним в Силлене так относятся местные? И пролившаяся кровь, о которой все говорили, не им ли принадлежала? Что ж, во всяком случае, это вполне объясняло отсутствие солдат на улицах. - Вы ошиблись, - произнесла Листвяная Звезда уверенным голосом, когда поняла то же самое. - Не лги нам! – с удивительной для глубокого пьяницы быстротой и сноровкой мужчина рванулся вперед, и в его руке сверкнул нож, которым он попытался пырнуть женщину в живот. Его остановил громкий выстрел, прорезавший ночную тишину. - Не прикасайся к ней, - процедил Сокол, держа перед собой пистолет. Нападавший с тихим хрипом упал на колени, сжимая дрожащими пальцами окровавленную руку. Атмосфера между ними изменилась в одно мгновение. По толпе пронесся вскрик ужаса, Листвяная Звезда сморщилась и прошептала вполголоса, что без этого можно было обойтись – Сокол слегка растерялся, удивленный раздражением лидера, а Птицекрыл только покачал головой, явно уже представляя, что случится дальше. С Пеплогривкой творилось нечто действительно странное – вид крови не пугал её, не волновал и не туманил рассудок, но заставлял напрячься, быть готовой броситься вперед в любой момент и без малейшего колебания разорвать глотку любому, кто попадется под руку. Её зрение, реакция, слух – всё обострилось вдвое, ощущение, которое она окрестила шестым чувством, впрочем, притупилось, так что она больше не чувствовала страха, пропитавшего воздух – только терпкий запах крови и гарь. Пеплогривка не могла объяснить, что с ней происходит, знала только, что никогда раньше не испытывала ничего подобного, но хотела бы, чтобы это ощущение осталось с ней. Сейчас она чувствовала себя гораздо спокойнее и увереннее, чем прежде. - И после этого… вы ещё смеете утверждать, что не военные?! – взревел кто-то из задних рядов и, протиснувшись между своими товарищами, с ужасом и ненавистью взглянул на Сокола. – Только военные… Носят с собой пистолеты и без предупреждение стреляют в людей. - Ну, ты молодец, конечно, друг, запорол нам все переговоры! – всплеснул руками Птицекрыл. А затем в последний раз воззвал к благоразумию. – Да не из армии мы! Сами вот только от них смылись – поверьте, прошу, и не надо всего этого! - Ты, скотина, моего друга пристрелил, тебе это так не сойдет, - процедил всё тот же человек, но смелых кроме него, кажется, не предвиделось – вид огнестрельного оружия всех здорово испугал и отрезвил. Этот же, кажется, был готов на пули лезть, лишь бы отомстить и унять свою ярость. - Хватит, давай без глупостей… - произнесла Листвяная Звезда, но на всякий случай тоже расчехлила свой боевой нож. - Я разберусь, - произнесла Пеплогривка холодно, отчетливо видя то, что простые убеждения уже бесполезны. Этот человек зашел за определенный предел в своем сознании, и ей по сути, даже не нужно было убивать его, только унять эту бешеную ярость, но тут уж как получится. Она поймала себя на том, что вновь, как и в предыдущей битве, рассчитывает удар, точное расстояние, количество шагов и время, которого хватит на то, чтобы поднять руку. Это был крайне профессиональный подход к делу, исключающий любое вмешательство эмоций – впрочем, в последнюю секунду перед рывком Пеплогривка всё же усомнилась в правильности своих действий, поэтому заколебалась. И это колебание стало во многом решающим, потому что дало ещё одному человеку право вмешаться и остановить кровопролитие: - Эй, да то с вами, ненормальные? – закричал кто-то грозно, и из-за угла выскочила высокая фигура в длинном плаще. – Все последние мозги алкоголем вышибло или что? Этот голос трудно было не узнать. И, хотя Листвичка редко говорила со злобой прежде, нотки насмешливости в её тоне выдавали женщину с головой, хоть теперь она была мало похожа на себя прежнюю. Лицо у неё было бледное, как будто затонированное пудрой в несколько слоев, на глазах - линзы непонятного цвета, а движения выглядели гораздо более резкими, строгими. Кроме этого, в глаза бросался высоко задранный подбородок и длинная деревянная трость в руках – да, с первых секунд стало ясно, что Листвичка огрубела, и этим она стала очень сильно похожа на Сумеречницу. - Вы… вы здесь… - прежде чем кто-то другой смог слово вымолвить, собиравшийся нападать мужчина широко открыл рот и развел руками. Раненый что-то нечленораздельно захрипел. - Вы что, совсем с катушек съехали? – продолжила Листвичка свою гневную речь. – Бросаетесь на кого попало, как будто вам жизнь не дорога… - Они… из военных… - Вовсе нет, - буркнула женщина и перевела на Листвяную Звезду оценивающий, пронзительный и очень подозрительный взгляд. Только сейчас, стоя в стороне, Пеплогривка подумала о том, как же эти две женщины были похожи друг на друга. Причем, не только из-за сходств во внешности (возраст чуть меньше сорока, русые волосы одинаковой длины и светло-карие глаза, а так же привычно холодное, суровое выражение лица), но и характером, отчасти – обе они были сильны духом, могли проявлять эгоизм в некоторых ситуациях и ходили на границе между крайней серьезностью и азартом, у Листвички часто перетекающим в откровенную насмешливость и беспечность. Разве что, бывшая ученая говорила меньше, держалась незаметно, если её не спрашивали, а также имела склонность теряться в сложных ситуациях, впадать в растерянность, если привычная логика давала сбой. Листвяная Звезда, в свою очередь, всегда выделялась, говорила зычно, она не теряла решимости даже в самом сложном положении – вот почему она стала лидером, а Листвичка уступила эту должность Сумеречнице. Впрочем, если сейчас Сэттер не была похожа на себя даже внешностью, трудно сказать, что изменилось в её характере за эти пять месяцев. - Мы искали встречи, - произнесла Листвяная Звезда, ничего, видно, получше не придумав для приветствия, и сделала шаг вперед. - Я не дам тебе тронуть её! – тот взбалмошный мужчина внезапно кинулся женщине наперерез, и все резко вздрогнули. Остальные его товарищи определенно заколебались, но тоже подошли ближе. Эта картина напомнила Пеплогривке что-то: секундное видение встало перед её взором - в нем запечатлелась старуха, закутанная в тряпки, и толпа людей, вставших грудью под пули, лишь бы защитить её от военных. Тогда, правда, оказалось, что старуха была вовсе не старухой, а Льдянокрылкой, использовавшей гипноз, чтобы обезопасить себя, но Листвичка, насколько девушке было известно, гипнозом не владела, да и незачем ей было сейчас выстраивать вокруг себя защиту. Что же она всё-таки сделала для местных, раз те так рьяно её защищали? - Хватит, не валяйте дурака, - вздохнула женщина, пригрозив своему защитнику той самой тростью, с которой ходила. – За то, что вы шатаетесь по переулкам с ножами, как последние разбойники, и нападаете на людей, вас всех следовало бы сдать, да только некуда, - она горько усмехнулась. – Что ж, нам в помощь закон улиц – один ваш товарищ уже получил свое, а если вы сейчас же отсюда не уберетесь и не выбросите из голов эту дурацкую мысль о том, чтобы меня защищать, то пострадает кто-нибудь ещё, на этот раз от моих рук. Все те десять с лишним человек теперь выглядели крайне ошарашенными и всё переводили глаза с Листвички на компанию Листвяной Звезды, как будто ещё не до конца уверенные в том, что правильно будет отступить. Но когда из трости их кумира показалось длинное лезвие, то все разом побледнели и попятились. Не прошло и секунды, как переулок опустел, хотя Пеплогривка слышала, что несколько человек всё же не смогли сдержаться и остались стоять за углом, чтобы удостовериться в правильности своего решения. - Что ж, я тоже ждала вас, - произнесла Листвичка с улыбкой, когда снова получила возможность расслабиться. Листвяная Звезда удивленно прищурилась. – Хотя, даже не совсем вас, я ждала одного человека, но подозревала, что он приведет с собой интересных товарищей… - Я здесь, мама, - неожиданно произнес Воробей, и Пеплогривка, которая стояла в стороне, совсем уже отвыкла от звука его голоса. Возможно, потому, что теперь он прозвучал совсем не так, как прежде: с волнением, придыханием и чем-то, похожим на страх. Пеплогривка отчетливо услышала изумленный вздох за углом. На лице Листвички отразилось сразу множество эмоций – среди них была и радость, и горечь, но удивления не было – женщина действительно ожидала увидеть сына. Несколько секунд она стояла, не шевелясь, как будто растерялась и не знала, что делать, но затем ринулась вперед и, вполне возможно, обняла бы Воробья, если бы ни остановилась на полпути с расширенными от изумления и ужаса (да-да, искреннего ужаса!) глазами. Кого-кого, а Пеплогривку увидеть она явно не ожидала.

***

Листвичка жила на окраине города, в подвале двухэтажного дома – квартира, если эту тёмную, сырую лачугу можно было так назвать, насквозь пропахла землей и ржавыми трубами, но там было тепло и, что важнее, проходило электричество, а ничего другого женщина и не желала в своем нынешнем положении. У неё был мощный компьютер, за большую взятку доставленный её знакомыми из Столицы, маленький однокамерный холодильник с газовой плиткой, шкаф с одеждой и кровать - всё это вполне умещалось в одну комнату, следующую разу за маленькой прихожей прямо под лестницей - там теперь ютились гости во главе с Листвяной Звездой. Хозяйка, в свою очередь, складывала по углам одежду и всякий мусор, раскиданный по полу – Пеплогривка очень удивилась, увидев у женщины такой бардак, потому что запомнила её крайне организованной и аккуратной. Впрочем, вещей у Листвички было совсем немного, и уборку она закончила быстро, а после и себя привела в надлежащий вид, вернувшись в прихожую в чистой кофте и мешковатых штанах, с убранными назад волосами: - Я ждала вас, конечно, но не так скоро, - пояснила она, приглашая гостей войти. – Поэтому прошу прощения за холодный прием. - В каком это смысле, вы нас ждали? – удивилась Листвяная Звезда – она по-прежнему стояла на пороге и не двигалась с места. - Ну, вы ведь всё прекрасно поняли, - та замолчала, но, догадавшись, что этого мало для объяснения, продолжила: - Я тоже всё поняла. О связи своего сына с вашей организацией. Потому и отправила шифр именно на его коммуникатор, надеясь, что Воробей разгадает его, и имея подозрения, что он придет не один, а приведет и вас с собой, чтобы мы могли поговорить. - Поговорить о чём? – женщина, кажется, напряглась, а может, Пеплогривке просто так показалось. В любом случае, она не могла не замечать скованности, которая присутствовала между двумя собеседницами, когда они начинали говорить один на один. - Стой, значит, те цифры мог увидеть только я? – вперед выскочил Воробей – он всё ещё был крайне задет тем, что мать слишком быстро позабыла о нём, и теперь старался завладеть её вниманием всеми способами. – Но как ты узнала электронный адрес? - Ежевика сказал, - Листвичка чуть улыбнулась. – Это ведь он тебе его подарил. Листвяная Звезда снова попыталась задать вопрос, но женщина прервала её взмахом руки и вновь пригласила пройти в комнату вместо того чтобы торчать у двери. Пеплогривка перешагнула через порог первой и, спиной ощущая на себе пронзительный, следящий взгляд Листвички, поспешила сесть на край кровати, подальше в угол. Та, явно нарочно, оказалась рядом и расположилась на стуле рядом с компьютером – Листвяная Звезда и Воробей устроились поближе, а Птицекрыл и Сокол – почти у самой двери. Кажется, они оба относились к Листвичке с явным недоверием, как будто ожидали от неё чего-то нехорошего в любой момент, и оба держались настороже. - Так значит, вы с Ежевикой всё же… - Тсс, - Листвичка выразительно присвистнула и вдруг посерьезнела – атмосфера вокруг неё тоже изменилась, и стало как будто темнее, хотя фонарь, висящий на стене, горел всё также ярко. – Разве мы не договорились? Сначала обсудим то, как вам удалось вернуть память Пеплогривке Харлен, а после я отвечу на все ваши вопросы. Иначе никак. - Что ж… - Листвяная Звезда сморщила нос, не слишком довольная подобным ультиматумом, но перечить не стала. – Пеплогривка Харлен… - А давайте вы перестанете говорить обо мне так, будто бы меня здесь нет? – отозвалась девушка из своего угла и придвинулась ближе, в упор глядя на обеих женщин. - Что ж, теперь я хотя бы вижу - это действительно ты, - фыркнула Листвичка, явно намекая на её прямолинейность. – Кстати, меня этот вопрос тоже немало интересует, - девушка продолжила, полностью проигнорировав последнюю фразу. - Ведь мы не говорили с вами об этом ни разу – всё не до того было… - она задумчиво склонила голову набок и пробормотала вполголоса, больше для себя. - Пестроцветик говорила что-то о некоем шифре, но это мало что объясняет… - «Программирование разума» - вот ваш ответ, - произнес Воробей таким тоном, словно не считал нужным обсуждать эту тему и очень куда-то торопился. Он отвернулся от Пеплогривки и обратился конкретно к матери: - Тебе точно должно быть известно это понятие. Судя по вытянувшемуся от удивления лицу женщины, так оно и было – девушка же сильно изумилась от такого небрежного к себе отношения и, конечно же, ничего не поняла. Впрочем, названное Воробьем словосочетание ей не понравилось, потому что от него веяло чем-то очень жутким и неестественным, потому что Пеплогривке хватало ощущения уязвимости своего сознания изнутри: вмешательство Пепелицы выводило её из равновесия, но оно не пугало, в отличие от тех моментов, когда в её мозги пытались вмешиваться члены Бастет. И оттого «программирование разума» у девушки ассоциировалось с компьютерами, проводами и капельницами – с жуткими, безликими людьми в белых халатах и запахом свежей крови. - Я изучала возможность использования данного феномена не один год, - прошептала Листвичка себе под нос, а затем подняла взгляд и впилась им в Пеплогривку, как будто не верила в то, что та действительно сидела перед ней, живая и осязаемая. – Этого не может быть. В теории, конечно… - Если есть в теории, то почему не могло быть и на практике? – нахмурилась Листвяная Звезда, но её слова остались без внимания. - Как? – женщина встала со стула и, нагнувшись к Пеплогривке, взяла её за руки. Та не отводила взгляда и смотрела прямо в широко раскрытые, светло-карие глаза, полные неподдельного удивления и какой-то детской любознательности. – Что вы сделали, раз у вас всё же получилось? - А мне-то откуда знать? – девушка испугалась подобного напора и оттолкнула Листвичку от себя. – Я сама не понимаю ни слова! - Объясню просто и понятно, - пробурчал Воробей с таким выражением лица, словно ему разговор по-прежнему был в тягость. – Теория «программирования разума» подразумевает возможность управления мозгом и нервной системой любого человека путем воздействия на него особыми сигналами – звуками и световыми вспышками определенной частоты и последовательности, которые разнятся в зависимости от цели воздействия – то есть, можно использовать разные команды для того, чтобы заставить кого угодно исполнить желаемое, но вам не окунуть человека в сон по команде с помощью программы, созданной затем, чтобы он стал говорить только правду, - Воробей замолчал, позволяя Пеплогривке понять всё услышанное, а затем продолжил: - Впрочем, с этим никогда не возникает проблем. Подобрать верные сигналы легко для человека, который в этом разбирается, - этим он явно намекал на себя. – Но для того, чтобы внушение действительно работало, одних только их не хватает. Необходимо использовать шифр – некий набор слов или фразу, как правило, не случайную. - До сих пор не было известно ни об одной удачной попытке манипулировать памятью человека только потому, что никто не мог найти нужного шифра, - добавила Листвичка и, облокотившись обратно на спинку стула, стерла пот со лба. - Мы не можем этого знать, - едко заметила Листвяная Звезда, вновь вклинившись в разговор. – Исследования армии строго засекречены, и нам остается лишь догадываться об их результатах. - Неужели вы забыли, где я работала? – женщина выразительно взглянула на свою собеседницу, но затем, правда, слегка смутилась и продолжила: - Я сомневаюсь, что Звездоцап стал бы делать что-то подобное, не ставя меня или хотя бы Сумеречницу в известность. Я знаю, были удачные попытки манипулирования телом человека, но что касается памяти… В конце концов, это слишком сложная система, и работа с ней достаточно… - А что насчёт Бастет? – Листвяная Звезда буквально перебила Листвичку, заставив её опешить на мгновение – впрочем, взглянув на Воробья и Пеплогривку, женщина не стала ничего спрашивать, а лишь произнесла достаточно грубо: - Раз уж вы и об этом знаете, вам должно быть также известно, что Бастет плевать хотел на все законы физики, нейробиологии и даже банальной логики – Пропасть и всё, что с ней связано, действует в иной плоскости, по своим принципам, как будто в параллельной реальности, где наши возможности не имеют значения. Реальной науке шагать и шагать до тех возможностей, которые доступны Бастет, а ведь они толком ничего и не сделали для этого – наткнулись на джек-пот однажды, вот и всё. «Именно поэтому альтернативная наука вас так интересует?» - подумала Пеплогривка, но вслух этого не сказала. В комнате воцарилась мёртвая тишина, и даже Птицекрыл с Соколом, кажется, задумались, хотя ничего в сказанном не смыслили, да и не особо этим интересовались. В голосе Листвички чувствовалось пренебрежение, даже некоторое презрение, как будто Бастет опротивела ей настолько, что она не могла упоминать её без эмоций, спокойно вспоминать о прошлом и принимать чужие успехи без насмешки. И неужели всё так переменилось лишь за каких-то пять месяцев? - И всё же, стоит признать – главная причинна нашего успеха… - произнесла Листвяная Звезда вместо Воробья, который снова погрузился в полудрему, но под конец фразы замялась. – В том, что он вовсе не наш. То есть, процедуру «программирования разума» проводили не мы. - Не вы, а… Кто? – растерянно пробормотала Листвичка, явно не ожидавшая подобного ответа. - Тут, видите ли… Пеплогривка напряглась. Поведение Листвяной Звезды и её зажатый тон вызывали нехорошие предчувствия и подозрения. В конце концов, речь шла о её памяти! И если воспоминания были возвращены вовсе не стараниями организации её спасителей, то девушка не знала, что и думать, поскольку ей и в голову не приходило, кто бы это мог быть, если не они и не кто-то со стороны армии. Чем больше она об этом размышляла, тем сильнее становилось не по себе от того, что кто-то незнакомый, пока с неясными намерениями, лез к ней в разум, пускай его помощь и пришлась очень кстати. - Это дело рук того… существа, которое завладело разумом Воробья в начале этого лета, - выдавила из себя женщина, наконец. Листвичка в первую секунду опешила настолько, что невольно открыла рот и не закрывала его ещё минуты две, пока не подобрала подходящей фразы, чтобы описать своё удивление. Но эмоции Пеплогривки были куда более сильными, хоть и не столь выразительными – она просто замерла, глядя в одну точку, а потом, чтобы разбавить вновь воцарившуюся мёртвую тишину произнесла дрожащим голосом: - Как? - Это, в общем-то, не секрет – куда менее понятно, зачем… - произнесла было Листвяная Звезда, но, заметив, что для Пеплогривки очевидные вещи всё же вовсе не очевидны, поспешила объяснить: - Поскольку существо… всё же будем называть его так… полностью контролировало действия Воробья, то, конечно, имело доступ ко всем его вещам и к компьютеру в том числе. Оно оказалось не просто разумным, а, я бы сказала, гениальным, поэтому доработало ту программу по работе с памятью, которую Воробей начал создавать ещё год назад, и выделило в неё две функции, две стадии, если так можно сказать – запечатывание памяти и, собственно, её проявление. Для обоих действий оно подобрало один и тот же шифр… - Теория множественных миров – запретная тема или пространство для исследований? – закончила за неё Пеплогривка, вспомнив, что видела эту фразу и в комнате Воробья, когда обыскивала её сразу после происшествия в лаборатории Хогена, и в момент своего неприятного пробуждения привязанной к креслу под «Новой Высотой». - Именно, - кивнула женщина. – И шифр подошел идеально в обоих случаях, сделав попытку «программирования» удачной. - Чёрт, и что же он всё-таки сделал?! – оживилась Листвичка, наконец – живой интерес в ней снова подавил всё спокойствие и серьезность, ореолом которой она себя окружала. - Насколько мне объяснил Воробей, - Листвяная Звезда явно ощутила немалую гордость за свои знания и произнесла эту фразу так, словно факт присутствия в ней, как, впрочем, и в этой комнате Воробья, был вовсе не значителен. – Тот человек, который у вас… В смысле, теперь уже не у вас, стирает людям память – он делает это со знанием дела, так что ни малейшего неугодного воспоминания не остается, и нет даже никакого шанса, чтобы как-то его вернуть. Но слабость его в том, что он не может работать с самыми дальними уголками долговременной памяти, потому что чем глубже лезешь в мозг человека, тем выше риск задеть, а то и вовсе удалить что-нибудь крайне важное и нарушить этим работу нервной системы своими неосторожными действиями. Никто не пойдет на это, и становится ясно: хочешь сохранить что-то в памяти – пихай это глубже, так глубоко, что и сам не сможешь до этого добраться, пока не вытащишь наружу. Первая функция программы состояла именно в том, чтобы сделать… резервную копию всех воспоминаний Пеплогривки, после чего убрать их в долгий ящик до лучших времен. - И это случилось как раз в день нашей с вами атаки на лабораторию, когда я увидела в первый раз этот шифр…- девушка произнесла это скорее в качестве утверждения, нежели вопроса. – То-то у меня перед глазами всё плыло, и голова болела… - Существо оставило Воробья в покое в ту самую ночь… Ночь зеленых огней, - продолжила Листвяная Звезда. – Следовательно, привести в исполнение вторую часть программы, самую важную, оно уже не могло. - И как у вас тогда получилось? – Листвичка даже с места привстала, чтобы оказаться поближе. - Да подожди ты! – Листвяная Звезда разозлилась и сказала это так, словно отчитывала подростка – та крайне изумилась такому отношению, но действительно замолчала и опустилась обратно на стул. – Оно оставило нам… Послание с инструкциями. И пояснение, не очень понятное, но описывающее причины, по которым это было просто необходимо сделать. - Мы, вообще-то, не слишком хотели иметь с тобой какие-либо дела после всего того, что случилось, - заметил Птицекрыл, который, похоже, заскучал из-за того, что не участвовал в разговоре. – Хотя, в общем-то, не винили ни в чём и признавали тот факт, что это ты отчасти, помогла нам бежать… Ещё нас, безусловно, интересовали твои знания о Бастет и Пропасти, которых мы были лишены. Даже Воробей не знал всего… - Тем не менее, это была недостаточная причина, для того, чтобы вызволять тебя из Бастет, - закончила за него Листвяная Звезда. – Но с этим самым посланием всё переменилось. - Если всё так, может, я бы могла… На него взглянуть? – Пеплогривка окончательно устала от всех этих пустых разговоров – возможность схватиться за какую-то осязаемую зацепку её порадовала. - Да, я специально настояла на том, чтобы сохранить его и сейчас… - Листвяная Звезда обернулась назад и осеклась, глядя на Воробья, который лежал чуть поодаль на кровати, прислонившись к стене, и, казалось, крепко спал. – Эй, ты чего? Заскучал? Послушай, мне нужна та бумажка… послание… оно у тебя? Воробей не отзывался. Он оставался совершенно недвижимым и даже глаз не открыл, а только задышал чаще, так что все в комнате вдруг ощутили на себе мрачное предчувствие чего-то очень нехорошего, и Пеплогривка даже содрогнулась, потому что по лицу Воробья на мгновение как будто скользнула бледная тень. Листвяная Звезда медленно покачала головой, затем поднялась с места и нагнулась к нему, касаясь плеча. Выражение её лица мгновенно изменилось. - С тобой всё в порядке? – спросила она тихо, подрагивающим голосом. – Послушай… Воробей неожиданно вздрогнул – его глаза широко раскрылись, и Пеплогривка, которая сидела в другом конце комнаты, явно видела в них выражение ужаса, мрачный отблеск, который в миг изменил его взгляд и скользнул по лицу, опутал руки и тело, заставив содрогнуться и вцепиться что есть мочи в запястье Листвяной Звезды, которая только вскрикнула от ужаса и попыталась отстраниться, но не могла, потому что пальцы сжимали крепко, оставляя после себя ярко-красные отметины. Пеплогривка не сразу опомнилась и за долю секунды скользнула взглядом по всей комнате: она увидела Птицекрыла, в ужасе шарахнувшегося в сторону, Сокола, который снова выхватил из-за пояса пистолет, но главное, Листвичку, продолжавшую сидеть всё также на своем стуле и смотреть в прострацию, на изогнувшегося в мучении сына. Всё произошло настолько быстро, что никто толком не успел ничего понять, и Листвяная Звезда такими темпами рисковала и вовсе руки лишиться, но пока она только задыхалась от боли и как будто пыталась нащупать что-то рядом с собой. А потом Воробей закричал. Пеплогривка опомнилась и ринулась вперед, потому что решила – пусть лучше она среагирует первой, чем Сокол со своим пистолетом или Листвяная Звезда, которая от страха и боли могла наделать глупостей. Девушка не придумала ничего лучше кроме как ударить Воробья в грудь – тот действительно разжал пальцы, застонав от боли, а затем упал на пол и продолжил содрогаться в муках, как будто его что-то раздирало изнутри. У Пеплогривки дрожали руки, инстинкты говорили ей устранить опасность, пока не стало хуже, но разумом она не могла ничего не сделать, поэтому стояла, не шевелясь, на всякий случай убрав обе руки за спину. - Держите его! – в конце концов, опомнилась Листвичка – хотя она и не двигалась с места, но всё же пыталась что-то придумать, стремительно оборачиваясь по сторонам в поисках неведомо чего, что могло бы помочь. - Я не смогу! – Пеплогривка нагнулась к Воробью и попробовала прижать его к земле, но получила удар коленом в живот и упала назад, на спину. Крайне вовремя рядом оказались Сокол и Птицекрыл, у которых хватил сил успокоить взбесившегося парня и зафиксировать все четыре его конечности. - Что с ним?! – Листвяная Звезда, которая теперь с трудом двигала рукой, почему-то сразу набросилась на Листвичку и вела себя так, словно та и была во всём виновата. - А мне почём знать?! – взорвалась женщина и попыталась назад, но налетела на стул и чуть не упала. От головы и до кончиков пальцев её пробила крупная, заметная дрожь – всей ею целиком овладел ступор. - Ты… Ты же здесь врач! – продолжила та надрывистым голосом и почти вцепилась женщине в плечи. Хотя внешне Листвяная Звезда старалась сохранять прежнее спокойствие, можно было поспорить, кем из них овладела большая паника. - В коридоре… под лестницей слева… Пеплогривка не дослушала фразу до конца – что-то подсказало ей: о чём бы Листвичка ни говорила, и что бы она не нашла под этой самой лестницей, это обязательно должно было им помочь. Девушка просто упала на колени в указанном месте и буквально в ту же секунду увидела у самой стены доску, которая не была прибита к полу гвоздями, а болталась свободно – Пеплогривка вынула её, после чего увидела маленький проем, дернула за край соседней доски и, таким образом, открыла неглубокий тайник, в котором сразу же наткнулась на маленький, но тяжелый кожаный чемодан. Девушка вытащила его и донесла до комнаты, где уронила прямо перед ногами Листвички, которая титаническими усилиями подавляла в себе нарастающую панику. - Сейчас… Только бы… - бормотала она, но дрожащие пальцы не справлялись с застежкой. - Он, должно быть, умрет, если мы станем медлить, - Пеплогривка нагнулась к самому уху Листвички и прошептала это максимально твердо, вспомнив, что Веснушка до этого успокаивала её точно также – мгновенно ошарашив фразой, которая представлялась гораздо страшнее чем то, что происходило в этот самый момент и лишало сосредоточенности. Листвичка ничего не сказала – только влепила себе звонкую пощечину, а затем за одну секунду раскрыла чемодан и принялась перебирать руками коробочки, склянки, которыми он был наполнен, пока не наткнулась на какой-то раствор в узкой прозрачной банке. Её левая рука, тем временем, уже нащупала в другом кармане шелестящий пакетик. - Давай, открой! – женщина сунула его Пеплогривке, и та нащупала в своих пальцах не что иное, как шприц. Вся ситуация в этот момент болезненно напомнила ей что-то, у девушки не было времени на то, чтобы опускаться в раздумья. Одним движением она разорвала упаковку, затем сняла колпачок, и Листвичка, взяв шприц в руки, набрала жидкости из банки примерно наполовину. Её руки уже не дрожали, зато Воробей по-прежнему дергался, и было очень трудно попасть иглой в нужное место. - Куда? – на помощь пришла Листвяная Звезда, которая, получив указание, схватила Воробья за предплечье и середину локтя, дав Листвичке возможность сделать укол в вену. Больше она ничего не могла сделать, поэтому просто осела, подтянула к себе колени и спрятала лицо в ладонях. Всё успокоилось буквально за минуту. Секунды текли медленно, тянулись часами, если слишком погружаться в раздумья, но Пеплогривка чувствовала, как стремительно лекарство (или что это вообще было) разливается по телу Воробья вместе с кровью, как притупляет его неясную болезнь, заставляя ощутить желанное спокойствие. Примерно через двадцать секунд кончились судороги, опали безвольно дрожащие руки, через сорок – выровнялось дыхание, и посиневшие губы, наконец, разомкнулись. Последними закрылись глаза – перед этим широкий взгляд помутился, возможно, не став прежним снова, но из него хотя бы исчез страх, и боль уже не была так заметна. Воробей спал. У всех ушло около пяти минут, чтобы собраться с мыслями и оправиться от ужаса. Всё это время Листвичка не шевелилась, словно сама провалилась в забытье, а Листвяная Звезда пустым, не различающим ничего взглядом, рассматривала свою поврежденную руку. У Пеплогривки ком встал в горле, и она не могла говорить, а Птицекрыл и Сокол как будто боялась нарушать воцарившуюся тишину и тоже молчали, прижавшись друг к другу в страхе. Произошедшее было столь неожиданным и ужасным, что слишком глубоко всех ошарашило. - И что это значит?! – одновременно, совершенно не сговариваясь, Листвичка и Листвяная Звезда вышли из оцепенения, после чего набросились друг на друга с одинаковой фразой и сами этому изумились, замерев в похожих позах. Если бы не весь ужас произошедшего, Пеплогривка, наверное, могла бы найти в себе силы засмеяться этому. - Я хотела спросить, что вы с ним сделали? – продолжила Листвичка первой, и её слова были совершенно серьезными, хоть и прозвучали, как шутка, во всяком случае, для Листвяной Звезды уж точно. - Мы… мы сделали? – пролепетала та, совершенно не готовая к такому обвинению. - Вы, разумеется, – повторила женщина, и её взгляд стал угрожающим – таким же, как и некоторое время назад, в подворотне, когда Листвичка грозилась применить грубую силу к людям, которые её защищали. Пеплогривка опомнилась и поняла, что, пока не разгорелся конфликт, настало самое время ей вмешаться. Девушка справилась со своими эмоциями и села между женщинами, которые буравили друг друга ненавистными взглядами, словно были готовы в любой момент схватиться за ножи и протаранить друг друга насквозь, пустить кровь во имя утоления злости и собственного ужаса. Она не совсем понимала, что должна сказать, но нужные слова сами слетели с языка, когда Пеплогривка открыла рот: - Не надо искать виноватого сейчас. Мы ведь даже не поняли, что произошло, так что глупо вот так себя вести. Давайте просто… успокоимся… и попробуем понять… - её голос неожиданно задрожал. – В общем, я думаю, никто из вас здесь не причастен… Воробей вёл себя странно с того самого момента, как его ранили, быть может, это как-то… - Ранили? – Листвичка подскочила на месте и схватила Пеплогривку за руки. – Когда? Кто? - Вчера ночью… мы убегали от армии. Воробей защищал меня, и… - Вряд ли, - заметила Листвяная Звезда, и её голос наоборот зазвучал на удивление твёрдо. – В меня и Веснушку попали точно такими же дротиками, но с нами… Во всяком случае, со мной всё в порядке. - Что это были за дротики? – Листвичка, в свою очередь, тоже сделалась спокойнее, но известие о стычке с армией, в которой её сын был ранен, женщину, кажется, сильно задело. - Мы не знаем, - прошептала женщина. - Не додумались проверить… Но сомневаюсь, что дело в них. То был просто какой-то препарат вроде снотворного – может, даже наркотик, но не мог он так сработать… Если только у Воробья была аллергия или что-то вроде того… - По-твоему, это похоже на аллергию? – заявила Листвичка достаточно резко, и Пеплогривка догадалась по взгляду, что ей всё же кое-что было известно. Листвяная Звезда не ответила. Судя по растерянному виду, у неё не было никаких идей, но это и подтверждало, что женщина не была ни в чём виновата или, во всяком случае, не признавала этого. - А я скажу тебе, на что это похоже, - Сэттер резко захлопнула чемодан и поднялась на ноги, взглянув на всех сверху вниз. – На последствия незаконного контракта. - Воробей контракторам не был, - заявила Листвяная Звезда, как будто совершенно не удивившись. – У него нет печати, нет способностей, в конце концов, он ни разу не был в Пропасти… - Я бы поспорила на этот счёт, - перебила её Пеплогривка, припомнив один момент из вчерашнего разговора, который сильно ей запомнился. – Воробей сам говорил мне, что пытался заключить контракт – давно, ещё до того, как стал с вами сотрудничать. Но, насколько я поняла, у него ничего не вышло. Листвичка тихо ахнула. Это известие, кажется, стало новостью для всех, даже для Листвяной Звезды, которая взглянула на спящего Воробья с недоумением, как будто ждала от него ответа, хотя Пеплогривка почему-то думала, что знает об этом не одна. Девушке стало не по себе от того, что Воробей скрывал так много – если даже ей он отказался что-то рассказывать, то сколько же ещё правды о себе утаил от других? Если так посмотреть, выходило, что с Воробьем могло случиться практически что угодно, поскольку он вряд ли делился с кем-то своими проблемами. - Да, Воробей не контрактор – в этом вы правы, - произнесла Листвичка, наконец, и зачем-то снова перешла на «вы», хотя обращалась, вроде как, исключительно к Листвяной Звезде. – Я умею отличать их от обычных людей. Но от этого только сложнее и непонятнее. - И что же с ним делать теперь? – спросил Птицекрыл, как всегда, неожиданно. - Следить, в первую очередь, - пояснила та. – А там, быть может, станет понятно, в чём дело. - Нам нужно вернуться к Остроглазу… - Возвращайтесь, если надо, - женщина передернула плечами. – Но его вы с собой не возьмете. - Т-то есть как это? – вспылила Листвяная Звезда. На её выпад Листвичка ответила холодным молчанием. – Он наш товарищ… он наш… покровитель… Он… - В ваших руках он погибнет, - заметила та с резкостью и заметным осуждением. – Если у Воробья снова случится приступ, вы ничем не сможете ему помочь. Всем и так было понятно, что это так. И всё же, было просто невыносимой мыслью оставить близкого человека на попечение кого-то, кому трудно доверять, кто был врагом раньше, да и теперь не успел толком помочь. Пеплогривка понимала это, но у неё самой не возникало сомнений. Она почему-то вспомнила тот день в лаборатории Номвейта, когда в старом штабе нашла кассету с записью лечения Остролистой. В самом конце этой пленки Листвичка была крайне разбита и подавлена. Вряд ли она хотела перенести те эмоции снова. Вероятно, эта женщина всё же дорожила своими детьми. - Просто оставьте нас, - произнесла Листвичка и отвернулась к окну. – Я догадываюсь о цели вашего визита и не стану отказывать в её исполнении, делая ваш путь сюда бессмысленным. Просто подождите. Вернитесь к своим, а завтра, если Воробью станет лучше, мы встретимся за городом, в координатах, которые я вам обозначу, и всё хорошенько обсудим. - Я всё ещё помню, что это ты ставила эксперименты над Эхо. Листвяная Звезда произнесла эту фразу, казалось бы, не к месту, но благодаря ей Пеплогривке стала, наконец, понятна причина острой ненависти женщины и недоверия Птицекрыла с Соколом. Сама Листвичка, должно быть, тоже догадывалась, что Листвяная Звезда захочет об этом заговорить, поэтому и держалась всё время с таким напряжением, боясь того, что кто-нибудь затронет эту тему. Теперь же она только вздохнула и покачала головой. - Я была глупа. Моя тяга к непостижимому едва всё не испортила. Но я не причиняла ей вреда, ни разу. Я не подвергала Эхо опасности и не давала другим. Потому что… «Уже переживала нечто подобное однажды», - закончила за неё Пеплогривка. Перед мыслями вновь встал образ Остролистой. - И Воробей останется жив теперь, потому что я ему помогу. Потому что никто больше не сможет. - Я не доверяю тебе, - вздохнула Листвяная Звезда, несмотря ни на что. - Я его мать! – Листвичка резко развернулась и крикнула это в голос – Пеплогривка стояла к ней ближе всех и заметила нечто в её глазах, что женщина упорно пыталась скрыть за ладонями. Слёзы. - Всё хорошо, - она подняла на Листвяную Звезду уверенный взгляд. – С Воробьем ничего не случится, потому что я тоже останусь. Чистой интуицией Пеплогривка чувствовала, что Листвичка позволит ей это. И, пусть сначала женщина подивилась подобной наглости, затем она взглянула на неё с недоверием, сморщила брови и кивнула, как будто прочитав что-то у Пеплогривки на лице. Листвяная Звезда такого не ожидала и тоже растерялась сначала, но потом решила, что так уже будет лучше, и согласилась уйти, поманив за собой Птицекрыла с Соколом. - Но если ты сделаешь что-то с Воробьем или даже с Пеплогривкой… - процедила она уже стоя в дверях. - Можете ополчиться на меня всем скопом и убить при первом удобном случае, - ответила женщина, не дрогнув голосом. - В общем… До связи, - Листвяная Звезда сжала в руке коммуникатор, данный ей Листвичкой, и решительно шагнула за порог, мгновенно растворившись в темноте. Хлопнула дверь. Сэттер так и осталась стоять на вершине лестницы, не шевелясь, но Пеплогривка, которая осталась внизу, у самого входа в комнату, могла догадаться о том, какое у неё было выражение лица, и что она чувствовала сейчас. Это было понятно хотя бы по тому, как вздрагивали то и дело плечи женщины, которая просто устала истязать себя и терпеть, скрывая чувства за ледяным покровом. Возможно, эти чувства мучили её не только сейчас, а последние несколько лет – с тех самых пор, как Листвичка начала задумываться о собственных ошибках. - Хватит, - прошептала Пеплогривка вполголоса. – Больше нет нужды сдерживаться. - Если бы ты только знала… - Я всё пойму. Да даже если и нет, то всё равно не стану осуждать, потому что в этом нет никакого смысла, - девушка печально вздохнула. - Мы потеряли Остролистую и не готовы расстаться с Воробьем, а значит, нам нужны все наши силы и вся наша уверенность. Если раскаяние не наступит сейчас, ошибки и злоба на самих себя будет мучить, сковывая душу. Чтобы двигаться вперед, стоит принять к сведению полученный опыт, но отпустить все эмоции. Я уже простила себя… Простите теперь и вы. Листвичка замерла буквально на секунду, затем развернулась, сбежала по ступеням и дрожащими пальцами вцепилась Пеплогривке в плечи. Через секунду маленькую квартирку под первым этажом старого пыльного дома разорвал отчаянный плач.