Печать Бастет: Осколки душ

Где-то в коридоре раздался приглушенный крик. Пеплогривка обернулась. Нехорошее предчувствие вновь захлестнуло её, и девушка кинулась обратно к двери, дрожащими пальцами убрала в сторону ржавую щеколду, после чего дернула на себя ручку – за порогом, прямо перед ней, стоял парень из отряда сопровождения с дикими, расширенными от ужаса глазами, бледный, отчаянно цепляющийся руками за дверной косяк, но не способный сделать ни шага из-за сковавшего его ужаса. Через секунду громкий хлопок и характерный свист насквозь прорезали воздух – парень покачнулся и тут же завалился набок, а кровь потекла из простреленной шеи, окропляя кафельный пол. Пеплогривка медленно моргнула, склонив голову набок. Девушке показалось, уставший от кошмаров разум просто играет с ней. - Чего ты стоишь столбом?! – кто-то метнулся к ней от противоположной стены, схватил за руку и почти силком втащил обратно в комнату, резко захлопнув дверь. – Неужели жить надоело? - Что… случилось? – Пеплогривка, уже столько всего испытавшая за последний час, ничего не могла срастить в своей голове и хмурилась, пытаясь ухватить в воздухе ускользающие обрывки мыслей. - Неужели та девушка вернулась? - Нет, но не менее страшная сила пришла по наши души, - мрачно отозвался Ветерок (оказалось, это именно он пришел ей на помощь) и принялся оглядываться в поисках другого выхода. Снаружи послышался приближающийся топот ног. - Где остальные? – с нарастающим беспокойством поинтересовалась девушка, а затем припомнила, что успела заметить боковым зрением на полу ещё двух человек, мертвых или оглушенных – одним из них был тот мужчина со сломанными рёбрами. - Когда ты тут заперлась, Сокол разозлился и повёл отряд дальше, оставив ждать меня и ещё трех человек, которые... Ну в общем, ты видела, - протяжно вздохнув, он добавил: - Даже не знаю, добрались ли враги до ушедших или ещё нет. Услышав вновь нарастающий грохот в коридоре, Пеплогривка поняла, что оставаться на месте слишком небезопасно, и, решительно схватив Ветерка за руку, рванула за стеллаж, где ещё до этого приметила узкую железную дверь без замка. За ней была другая комната, на этот раз погруженная в полумрак, и девушка, нащупав в темноте стул, на всякий случай подперла им дверь, а сама побежала дальше, в следующую, потому что двери пронизывали здесь несколько комнат сразу, так что можно было попасть в любую, имя ключ лишь от одной. - Это точно были не местные охранники, - пробормотал Ветерок в какой-то момент, опасливо оглядываясь назад. – Люди в красной одежде. Искра. А с ними – как минимум один контрактор. - Какая ещё искра? – спросила Пеплогривка раздраженно, а сама ни на секунду не сбавляла хода, потому что грохот снаружи как будто становился ближе с каждой секундой. Ветерок не успел ничего ответить, потому что следующая дверь оказалась последней – перед ними был коридор, слава небесам, освещенный, но однозначно связанный с тем, по которому двигались преследователи. Понимая это, Пеплогривка и Ветерок стремились уйти с пути, найти другой проход, уходящий в сторону, но, как назло, с обеих сторон их окружали только глухие стены. Приходилось бежать и бежать быстро, что для Ветерка было задачей не из лёгких, но всё-таки он пытался, выжимая из себя последние силы, лишь бы только не тормозить девушку, которой и так приходилось сдерживать свои силы. - Эй, сюда! – обернувшись на голос, Пеплогривка увидела Сокола – тот звал их из-за угла и, поравнявшись, затолкал в узкую дверь, за которой находился просторный зал с очень высоким потолком и балконами, ведущими на уровень выше. Громадное помещение оказалось практически пустым – только с левой стороны была возведена громадная стена из железных ящиков, за которой теперь пряталась большая часть отряда. - Вы видели, что это было? – тут же накинулся на Пеплогривку Птицекрыл, зрачки которого нервно бегали, а лицо приобретало не то что бледные, уже какие-то синюшные оттенки. - Искра, - произнес Сокол полушепотом, и губы его задрожали. - Что такое эта «Искра», всё-таки? – нахмурилась Пеплогривка, переводя растерянный взгляд с одного лица на другое. Параллельно она посчитала людей и отметила про себя, что их было семь. Если вычитать из двенадцати, выходит пятеро. Сокол и его отряд каким-то образом умудрились потерять двоих. - Специальный армейский отряд, сформированный никак не раньше, чем пару месяцев назад. Своего рода, ударная команда, состоящая из одаренных солдат, среди которых даже есть контракторы, - пояснил кто-то с заметным трепетом в голосе и добавил с облегчением: – Разумеется, здесь не все, лишь немногие, человек десять от силы. Против целого отряда у нас не было бы и шанса. - Десять человек… - повторила девушка, хмурясь. – И вы не смогли с ними справиться? - Никогда не недооценивай Искру! – мужчина с простреленной ногой, который каким-то образом умудрился уцелеть, почти вцепился в плечи Пеплогривке, но бдительный Ветерок оттолкнул его в сторону. - Не вам мне это говорить, - глухо заметила девушка, намекнув на недавний рейд сквозь верхние уровни, когда даже десятки обученных охранников не могли их остановить. Повисла напряженная тишина. Сокол тяжело выдохнул и покачал головой, его товарищи обменивались напряженными взглядами, и только Птицекрыл сидел около крайнего ящика, не шевелясь, как будто точно знал, что на самом деле окружающие едва удерживаются от того, чтобы не посмотреть прямо на него. И, пока все остальные действительно прятали осуждение за масками страха и беспокойства, Пеплогривка внимательно разглядывала подавленного контрактора, потому что всё ещё ждала ответа. - Простите… - прошептал Птицекрыл, наконец, и поднял глаза, блестящие от слёз. – Это всё моя вина. - Птицекрыл не может использовать способность, - пояснил Сокол, наконец, и в его голосе теперь было больше печали, чем злобы. – И отдать её кому-то тоже. Более того, я… В такой же ситуации. Пламя внутри меня погасло, поток оборвался. Я чувствую, будто у меня связаны руки, но не знаю причины. - Это моя вина, - повторил Птицекрыл, но объяснять ничего не стал. Пеплогривка не знала, чем мог быть вызван подобный сбой. Ей было известно о случаях, когда контракторы теряли способности из-за какого-то тяжелого происшествия, душевной травмы, но разве одна неудача для Птицекрыла могла быть настолько фатальным потрясением? А даже если так, с какой стати это отразилось и на Соколе тоже? Как бы то ни было, она прекрасно понимала их обоих и знала причину панического страха, витавшего в воздухе – кроме ужаса перед врагом было нечто другое, чего не ощущал никто кроме Птицекрыла и Сокола. Девушка прекрасно помнила, что это значит – лишиться способности. Чувство уязвимости, которое при этом испытываешь, нельзя сравнить ни с чем. Пеплогривка знала, что разочаровала всех отсутствием внятного ответа и в который раз ощутила в себе недостаток знаний, но не стала сильно переживать по этому поводу, потому что, вопреки её ожиданиям, никто не стал обвинять контракторов в бесполезности – остальные люди Листвяной Звезды, как ни странно, сохраняли терпение и лишь перешептывались о чём-то вполголоса – то ли боялись возмущаться, то ли и вовсе не считали нужным. Лишь где-то через минуту напряженного молчания, пока все были полностью погружены в свои мысли, один из них заметил: - Как бы то ни было, есть кое-что, что не дает мне покоя, - он сделал паузу, напряженно оглядывая окружающих. – Насколько мне известно, Искра никуда не приходит просто так. Если она появилась здесь именно сейчас, на это должна быть причина. - Наш приход сюда вполне себе причина, - буркнул Ветерок, и тут же напрягся, потому что ощутил на себе сразу несколько враждебных взглядов. - Искра базируется в Столице – ей ни за что сюда не добраться за какие-то полчаса, - продолжил мысль товарища другой мужчина, который до этого сохранял молчание и вообще держался в стороне. – Да что там, от окраины леса до базы мы шли два часа, они могли пройти за час, но всё равно это слишком долго, если учесть, что они не торчали здесь на базе ещё до нашего прихода. - А почему нет? – спросил Ветерок уже осторожнее – Пеплогривке показалось, он понял, к какому выводу подходят эти размышления. - Потому что боевому отряду, для которого в наше неспокойное время хватает дел в Столице и других городах, нет никакого смысла сидеть в научной лаборатории среди ученых, ожидая чуда, - вставил, наконец, Сокол, и губы его почему-то растянулись в жуткой ухмылке. – Если только их об этом чуде заранее не предупредили. Пеплогривке совсем не понравился тон, которым он это произнес. Она ощутила нечто, похожее на торжество, в его глазах. А Ветерок, стоящий рядом, ссутулился, резко побледнел и сделал шаг назад – теперь уже все без исключения взгляды были направлены на него, и в них светилось даже не осуждение, нет – настоящая ненависть. Только в глазах Сокола не было ни намёка на злобу, и поэтому смотреть на него было страшнее всего – Пеплогривка ощущала нечто мерзкое в его торжествующей радости, потому что именно так радуется охотник, когда ему после долгой погони удается, наконец, загнать дичь в ловушку. - Ты подозреваешь меня? – Ветерок сильно выделил первое слово, и обратился тем самым исключительно к Соколу, словно проигнорировав все прочие разъяренные взгляды, направленные в его сторону. - Я ничего такого не сказал, просто намекнул, что это странно, - тот, в свою очередь, ни на мгновение не растерялся и продолжил, не убирая с лица улыбки. – Ты ведь сын Сумеречницы, появился ни с того ни с сего, втерся к нам в доверие, теперь вот на операцию напросился, хотя тебя не звали… Правильно говорю? - Правильно, и что? – заметив, что его невозмутимость на Сокола не действует, Ветерок не выдержал и резко сорвался: - Но разве это что-то доказывает?! Пеплогривка покачала головой. Она не знала, что думать и какого мнения придерживаться. В доводах Сокола был смысл, да и подозрения возникли вовсе не на пустом месте – Ветерок должен был ожидать их, рано или поздно, а теперь, если он хотел оправдаться, то должен был, во всяком случае, сохранять рассудок холодным. - Нервничаешь, - заметил Сокол, торжествуя. – Значит боишься. - Я не нервничаю, я злюсь! – вспылил Ветерок и сделал решительный шаг вперед, но замер, потому что едва не наткнулся на нож, который Сокол выставил прямо перед собой. – Я столько помог вам! Я старался был быть похожим на вас! А вы так просто… словно ничего не было… - Не знаю, что ты там себе надумал, - отрезал тот, даже не думая отводить в сторону оружие. – Но твоя помощь и яйца выеденного не стоит. Уверен, тебя никто и не заметил толком. Люди запомнили только твою глупость. А глупость и наивность, ты знаешь – два самых главных прикрытия шпиона. Ветерок закусил губу, справляясь с кипящей злобой, и решительно подавил в себе порыв броситься на обидчика с кулаками. Пеплогривка наблюдала за ним внимательно, гадая, что произойдет дальше. Ей было интересно узнать, как далеко Сокол зайдет в своих обвинениях и что ещё он скажет, пока они здесь. Девушка была готова в любой момент разнять драку, но спор она останавливать не собиралась – был какой-то нездоровый научный интерес в том, чтобы наблюдать за поведением людей в такой напряженный момент. - А ты что скажешь, Пеплогривка? – девушка растерянно моргнула и взглянула на Сокола, который неожиданно к ней обратился. – По-твоему, Ветерок не предатель? - Давай, скажи им! – взмахнул руками тот, уцепившись за девушку, как утопающий за соломинку. - Ты знаешь меня лучше всех. Ты должна понимать, что я на такую подлость не способен, я ведь… честный человек. Не всегда добрый, но честный, правда… Пеплогривку смутили все эти требовательные взгляды, устремленные прямо на неё – девушка внутренне съежилась, зная, что должна сказать что-то, но в голове было пусто, и всякая мысль, пронзающая разум, не задерживалась на языке, а проходила мимо. В попытках ответить хотя бы самой себе на заданный Соколом вопрос, Пеплогривка задумалась, и с ужасом поняла, что ей, в сущности, всё равно. Был ли Ветерок предателем или не был – это уже ничего не меняло для них, ведь непобедимая Искра уже здесь, а пять человек из отряда – мертвы. Даже если именно Ветерок был тем, кто передал военным планы Листвяной Звезды, это ничего не меняло в отношении Пеплогривки к нему. Когда-то (всего-то пару недель назад) она чувствовала раздражение и смущение при виде него, но теперь – ничего. Ветерок никогда не был ей близок и никогда не внушал особого доверия. Убитых сегодня людей она толком не знала. Не было смысла изводить себя. Если Ветерок окажется предателем, он должен понести наказание. Если Сокол ошибся, значит стоит начать искать другую причину. Вот и всё. - Я считаю, что попросту глупо стоять здесь сейчас и обвинять друг друга, - проговорила Пеплогривка, наконец, просто потому, что знала: никто здесь не поймет её мыслей (да она и сама не до конца их понимала). – Нам следует заняться поиском решений, выходов из сложившегося положения. Иначе мы все здесь помрем и ничего не узнаем. - Ты была с ним, - но Сокол, кажется, растолковал её попытку уйти от ответа совсем иначе. – Из оставленного мною отряда он был единственным, кто уцелел. Искра не стала бы стрелять в своего. - Просто я не так глуп, чтобы лезть под пули! – яростно воскликнул Ветерок и обернулся к Пеплогривке, сходу заглянув ей прямо в глаза. – Ты же веришь мне? Веришь, да? Даже секунды не прошло, как он испуганно отшатнулся. Вовсе не потому, что увидел во взгляде девушки холод и презрение – нет, там не было ни намёка на отказ, хоть на какие-то отрицательные чувства. Пеплогривка была готова поклясться, что в её глазах не отражалось ничего. Точно такая же пустота царила в мыслях, внутри самой души – девушка смотрела на Ветерка и не могла понять, с какой стати она должна как-то сопереживать ему, искать обвинения или оправдания. Почему этот человек вообще должен волновать её до тех пор, пока он не начал мешаться на пути? Они всего лишь партнеры, связанные общей целью. Негласными обязательствами, лишь за нарушение которых она может его возненавидеть. Но если вина не доказана и не опровергнута, что она может сделать? Почему он обращается к ней за поддержкой? Почему?.. - Пеплогривка… - Ветерок всё это видел. Он читал в её взгляде непонимание, это холодное безразличие, бросающее в дрожь. Его глаза наполнились болью - казалось, ещё совсем чуть-чуть, и он заплачет, причем заплачет от жалости. – Ты будто… «Что-то нехорошее со мной происходит, - какая-то теплая, светлая мысль пробилась сквозь ледяную корку и на несколько секунд озарила разум Пеплогривки ясным мерцанием. – Боже мой… я просто не понимаю… Что я говорю? Откуда все эти мысли? Я должна сделать что-то, как-то помочь тебе, но не могу. Я должна пожалеть мертвых, но сердце уже не дрожит. Сейчас я думаю только о своей собственной жизни и о цели, которую поставила перед собой. Всё остальное не важно». - Всё остальное… Будет только мешать, - произнесла она полушепотом через силы, и что-то внутри неё треснуло. Пеплогривка не знала и боялась узнать, что она услышит от Ветерка в ответ – ей хватало его пронзительного взгляда, дрожащих губ и подрагивающий плеч – и к счастью, ответа не последовало, потому что прежде чем Ветерок успел хоть что-то сказать, в воздух ворвался уже до боли знакомых грохочущий звук, предвестник гибели, и мужчина с простреленной ногой упал на спину, раскинув руки, как сломанная марионетка. Пеплогривка не задержала взгляд на его бледном лице, на замершем в конвульсии теле и кровавой луже растекающейся по полу, а сразу подняла глаза наверх, откуда прилетела пуля. Там, на узком балкончике, ближе к потолку, стояло девять человек. Та самая Искра? - Ублюдки… - светловолосый парень, стоящий прямо за Соколом, попятился назад от неожиданности, но тут же осмелел, вытащил пистолет и выстрелил – пуля влетела в стену, зато противники ответили тем, что пустили в его сторону настоящий огненный дождь. Не медля ни секунды, Пеплогривка схватила Птицекрыла, который сам уже почти ничего не соображал, затем Ветерка, и скрылась с другой стороны железных ящиков, чтобы не быть лёгкой мишенью. Необъяснимый приступ безразличия ничуть не изменил стремления Пеплогривки защищать тех, кто был рядом, любой ценой. Для неё горевать о мёртвых было, конечно, глупо, но по-иному дело обстояло с живыми, потому что они тоже могли чувствовать страх и боль, они дышали и существовали, ровно как она. Мысль о смерти, не только собственной, вообще чьей-либо, приводила Пеплогривку в откровенный ужас. И хотя девушка не была близка ни с кем из отряда, она поклялась, что будет сражаться за жизни этих людей так же, как сражается за свою. Пеплогривка очень обрадовалась новым ощущениям. Она едва не посчитала себя совершенно бессердечной, и всё-таки, это было не так. Просто её чувства… Как будто отступили на второй план. Но долг, честь и мораль остались. Они диктовали девушке правильные, разумные решения, заставляли её чувствовать уверенность в себе и хладнокровность, чтобы не терять рассудок, что бы ни случилось. Лёд, сковавший душу, превратился в сталь. - Эй-эй, не так быстро, ребята! – сверху донесся высокий, но донельзя сухой и скрипучий, а при всем при этом – явно мужской голос. – Вы окружены. Сдавайтесь. - Он сказал «окружены»? – светловолосый мужчина, стоящий ближе всех к Пеплогривке, нахмурил брови и растерянно огляделся: – Что за глупость? - Он хотел сказать вы в ловушке, вот так, - добавил кто-то, и слова эти, в свою очередь, прозвучали спокойно и громко. Скрипучий голос отозвался вполголоса, и слов нельзя было разобрать – те несколько секунд, пока шёл разговор, Пеплогривка судорожно соображала и пыталась найти хоть какой-то выход из сложившегося положения - решение, которое могло бы помочь им уцелеть. Но в мыслях снова было пусто. Сердце колотилось, дыхание прерывалось – конечно, время было вовсе не для паники, но нервы сдавали не только у неё. Уже не только Птицекрыл выглядел бледным – страх смерти навис над всеми, и только Сокол, да Ветерок сохраняли какое-то удивительное безразличие к этому, потому что до сих пор были заняты друг другом. - День добрый, Ветерок! – неожиданно продолжил обладатель высокого голоса, но в его словах, пронизанных льдом, слышалась издевательская усмешка. – Не ожидал тебя здесь увидеть сейчас – думал, даже у придурка вроде тебя хватит мозгов вовремя убраться. Но что ж, похоже, я ошибся, - говоривший снова сделал паузу, словно отвлекся на что-то. – Выходи, стрелять не будем. Примем с распростертыми объятиями, ты сам должен понимать. Сначала на лице Ветерка отразилось нечто вроде недоумения, затем он побледнел и сделал шаг назад, но секунды не прошло, как широкий нож Сокола оказался у его горла, а сам контрактор одарил его истинно ненавидящим взглядом, как будто был готов прикончить в следующую же секунду, стоило тому хотя бы дернуться. Пеплогривка напряглась. Она была готова остановить Сокола в любой момент, но слова человека из «Искры» её озадачили. - Мы серьезно, Ветрок, - голос, прозвучавший следом, показался Пеплогривке до боли знакомым, и её словно насквозь прошибло – он вызывал бесчисленное количество воспоминаний о прошлом, но, как бы девушка не старалась, она не могла вспомнить обладателя. – Ты очень многое сделал для нас. Звездоцап такого не забывает. - Вот она какая правда, ублюдок, и нечего было оправдываться, - процедил Сокол, и в выражении его лица было столько злобы, что в какой-то момент она даже показалась Пеплогривке искусственной. – Последнее слово? - Да я понятия не имею, о чём они говорят! – взвыл Ветерок, и, казалось, ему оставалось жить не больше секунды, но вдруг он изловчился и, вытащив из-за пояса пистолет, наставил его в живот Соколу. – Бред какой-то. Но если ты не хочешь верить, что я не виноват, тогда… «Так он всё-таки шпион?» - нахмурилась Пеплогривка, все ещё колеблясь насчёт того, на чью сторону ей встать. Ни у кого кроме неё, похоже, не было сомнений в предательстве Ветерка, но внезапная жестокость Сокола настолько всех поразила, что шанс на спасение у сына Сумеречницы всё же был. - Ну ладно, нам не к спеху, - продолжил первый голос и добавил после короткой паузы. – Что важнее, так это другое. Знаете, мы хотели вам туда взрывчатку бросить, ну, чтобы лишний раз не напрягаться и особо не мучиться, отстреливая поодиночке, но проблема в Пеплогривке Харлен, которую во что бы то ни стало необходимо взять живой. Понимаете? Девушка уже и забыла о том, что Бастет за ней охотится, и удивилась слегка, но быстро опомнилась. Что ж, это хорошо – если враги бояться ранить её, значит, они не станут стрелять на поражение. Тактика, что уже сработала однажды, вполне могла пригодиться ещё раз. - Что ж, у меня вполне здравая идея, - вновь донеслось сверху. – Пеплогривка Харлен, послушай хорошенько: если не хочешь проблем, выйди к нам сюда и добровольно сдайся. Друзей твоих мы, конечно, щадить не будем. Так что пусть остаются там, где стоят. «И чего в этом здравого, спрашивается?!» - вскипела девушка, пытаясь понять, с чего вдруг она должна соглашаться на столь бесполезное предложение, но сохранила молчание. С той стороны тоже никто не реагировал какое-то время. - А знаешь, мы тут посовещались и решили, что можем сохранить жизнь кому-то одному – так, чтобы у тебя был стимул, - донеслось снова, словно невидимый собеседник смог каким-то образом прочитать её мысли. – Мне понравился тот парень, который с арбалетом. Пускай он с тобой выходит, ну, и Ветерка с собой прихватите, если сопротивляться не будет, а остальные нам совершенно без надобности. Один из тех, кого жестокий голос буквально обрек на смерть без всяких альтернатив, побледнел от злости, бросился было вперед, но тут же покачнулся и прислонился к ящику, бледный, как мел. Ветерок нахмурился. Сокол медленно моргнул, и в его глазах отразилось что-то – эмоция, испугавшая Пеплогривку до глубины души, потому что в ней читались одновременно и радость и злость. На секунду девушке показалось, что он сейчас действительно согласиться – когда контрактор вдруг отпустил Ветерка и повернулся к ней, девушка инстинктивно попятилась назад, потому что была уверена – сейчас Сокол попытается схватить её и силком вытащить из-за ящиков, только бы спасти себе жизнь. Но он остался недвижим и просто смотрел на неё, словно борясь с искушением. - Звездоцап ничего не забывает, - произнес он ни с того ни с сего, и эти слова как будто заставили его расслабиться. - Лучше спасти одну жизнь и сохранить свою собственную, чем погибнуть вместе со всеми, пойми же! – тот самый, знакомый Пеплогривке голос произнес это с оттенком мольбы, но девушка не поддалась. «Они ни за что не станут по мне стрелять» - произнесла она про себя, отгоняя всякую тень сомнений. - Что ж, у тебя был шанс, - не успело звонкое, раскатистое эхо затихнуть, а топот ног и громкий грохот уже объявили о том, что Искра начала действовать. – Если не хочешь идти к нам, тогда мы сами придем к тебе и тогда, поверь, уже не будем столь милосердны. Насмешливый тон, наполненный и смехом и лживым сожалением, кажется, снова взволновал Сокола – тот покачал головой и закрыл лицо ладонями, мелко вздрагивая от ужаса. Пеплогривка следила за ним неотрывно, все ещё пытаясь понять причину своей настороженности, и почти забыла про Ветерка, который в это время снял с себя все оружие и, отбросив его прочь, решительно шагнул навстречу вражескому отряду. - Эй, ты… - девушка обернулась и смирила его удивленным взглядом, который тут же сменился на ошарашенный – это так, он всё-таки предал их, слепо растоптав все свои обещания и пустые оправдания… Ветерок обернулся, и в глубокой синеве его ясных глаз было что-то печальное, губы растянулись в улыбке, пропитанной горечью, и прошептали, почти неслышно, что-то, чего Пеплогривка не смогла расслышать. Она отвлеклась на грохот, стук обуви о кафельный пол зала и, прежде чем фигура Ветерка исчезла из поля её зрения, мир вокруг замер. Пеплогривка запоздало поняла, что это был взрыв, но не такой, что рушил стены, погребая людей под обломками, а похожий на сработавшую петарду, на секунду оглушивший всех, отразившийся на стенах и потолке в виде искристых сияющих отблесков. Не было ни жара, ни холода – только дым, громадная дымовая завеса, окутавшая всё вокруг густым горьким туманом. И ошарашенные вздохи как с одной стороны ящиков, так и с другой. - Бежим! – голос Сокола теперь был похож на визг. Чья-то рука схватила Пеплогривку и рванула прочь следом за собой – девушка, в свою очередь, нащупала рядом плечо Птицекрыла и заставила его подняться, только бы тот уходил вместе с ними. Что случилось с остальными, она не знала – по-хорошему следовало дождаться всех, но невидимая рука тянула слишком настойчиво, и Пеплогривка не могла как следует сопротивляться. - Не отпущу! – донесся до неё вой, похожий на громкий собачий визг, а следом по залу разнесся такой жуткий болезненный стон, что всё внутри у девушки просто-напросто похолодело. Похоже, за ними гнался монстр. - Вот чёрт… - услышала Пеплогривка тихую ругань Сокола – всё-таки, это был именно он. - Постой! – девушка притормозила, но не остановилась. – А как же остальные? Ветерок… - Ветерок – предатель! – отозвался тот с отвращением. – Так ему и надо, пусть… Сокол закашлялся, а Пеплогривка задумалась о том, что это, возможно, именно Ветерок помогает им сейчас бежать. Но… Почему? На чьей он стороне в таком случае? Если именно Ветерок передал армии информацию о планах Листвяной Звезды, то почему теперь он вступает против Искры? Пеплогривка на секунду представила, что из-за неё – эта мысль была в какой-то степени дикой и одновременно смущающей, но фейверк, порожденный ею, быстро погас – его сияние не смогло пробиться сквозь возведенную в душе стальную стену, и единственное, что Пеплогривка ощущала – надежду на милосердие Искры к сыну Сумеречницы. Ведь она хотела бы поговорить с ним ещё раз. Понять причину того последнего, глубокого и безмерно печального взгляда. Она хотела, чтобы он снова, хоть на секунду, пробудил в ней чувства. Пеплогривка настолько увлеклась собственными мыслями, что затормозила – этой короткой заминки хватило, чтобы события обернулись фатально: топот каблуков по полу стал громче, и худая фигура пробилась сквозь завесу тумана, разорвав его длинным, похожим на бритву, ножом. Повинуясь инстинктам, девушка оттолкнула в сторону Птицекрыла, и тот даже как будто оживился, почувствовав опасность, поэтому исчез за её спиной. Где-то на секунду или две Пеплогривка осталась один на один с врагом, тем самым обладателем высокого трескучего голоса, и ровно несколько мгновений она разглядывала его лицо, внутренне каменея от ужаса. Этот человек был низким, он имел крайне узкие плечи, зато длинную шею и острые локти; кожа у него была бледная, почти белая, глаза – яркие, льдисто-синие, одежда выглядела не по размеру и плотно облегала щуплую фигуру незнакомца. Но страннее всего были его руки – такие же тонкие, как он сам, с непропорционально длинными пальцами, но ещё более длинными ногтями, очень острыми и явно накладными, с которыми он только каким-то чудом мог управляться. Пеплогривка не успела рассмотреть как следует выражение его лица, но уже после, возвращаясь раз за разом к этому моменту, припоминала, что жуткий тип, ставший едва ли не воплощением её ночных кошмаров, искушенно улыбался. - Бежать некуда, - это был уже не воинственный возглас, а приговор – Пеплогривка была с ним согласна, поэтому остановилась и, чудом избежав удара ножом в плечо, стремительно рассекла грудь незнакомца в районе ключиц – тот взвыл, как ревут раненые звери, и замахнулся на девушку ножом. Та с легкостью предугадала это движение и увернулась. Но чего она ожидать не могла, так это удара другой рукой, свободной – оказалось, ногти этот чокнутый тип не просто так отрастил, и те вонзились в плечо девушки, причинив ей не то что бы нестерпимую, но всё равно ощутимую боль. - Убью! – завизжал он и уже собрался воткнуть лезвия глубже, но ему как будто что-то помешало – невидимая преграда встала между ним и Пеплогривкой, не просто разъединив, а оттолкнув в разные стороны – незнакомец исчез в клубах дыма, громко ругаясь, а девушка не удержалась на ногах и упала, растянувшись на холодном полу. «Как же я всё-таки устала» - подумалось ей ни с того ни с сего, и стойкое желание уснуть здесь, прямо на поле боя, настолько въелось в мозг, что начало казаться вполне удачной идеей. Всё растворилось не просто в дыме, в тумане - туман был перед глазами Пеплогривки, он окутывал её мысли и душу, медленно погружая в сон. Ощущение было настолько приятным, что кружило голову, девушка испытывала счастье, и ей казалось, что весь груз нервов и переживаний, накопившихся в душе, резко пропал, оставив её одну, не только без чувств, но и без мыслей – она была совершенно свободна от всего тягостного, как трехлетний ребенок, не успевший ничего действительно страшного познать в этой жизни. Пеплогривке хотелось остаться в этом состоянии. Хоть ненадолго. А может – на всю жизнь. Чтобы не решать ничего и не бояться решений. Чтобы не знать ни о Бастет, ни о Пропасти, ни о контракторах. Просто закрыть глаза и уснуть. - Идем, - теплый голос, похожий на голос матери, но совершенно чужой, позвал её прочь, вырвал из мира грёз. Пеплогривка вновь услышала выстрелы и стоны. Дым забивался ей в рот и нос, вызывая кашель. Девушка мало что соображала, но инстинкт самосохранения подсказал ей, что правильным будет не просто идти, а бежать прочь, пока тот псих снова её не догнал – она схватилась за руку неведомой обладательницы приятного голоса и вместе с ней выскочила прочь из зала, в коридор, где дышать было уже гораздо легче. - Эй, ты как, Пеплогривка? – прозвучал над ухом другой голос, тоже женский. Может, всё-таки глюки? Перед глазами всё плыло. Тошнило. Чтобы хоть как-то прийти в себя, Пеплогривка взяла бутылку с водой, сама не до конца понимая, у кого, и сделала несколько жадных глотков. Затем, когда она несколько раз моргнула, то взглянула перед собой и опешила – вместо того, чтобы увидеть Сокола, Птицекрыла, Ветерка на худой конец, она увидела трех девушек, одну постарше и двух помоложе, смотрящих на неё с беспокойством, даже с каким-то испугом. Девушка постарше была явно знакома Пеплогривке – они уже виделись не так давно, в этой жизни, но две другие были словно расплывчатые образы из прошлого – прямо как тот голос человека из Искры, просящий её повиноваться. - Лепестянка? – два других имени пришли в голову не сразу, и сейчас Пеплогривка могла вымолвить только это. - Ты в порядке? – та улыбнулась, тепло и по-доброму, как только она умела, и девушка поняла, что больше ни с кем не смогла бы её спутать. – Ничего не болит? – Лепестянка зацепилась взглядом за порванную куртку Пеплогривки и пятна крови на ней. – О боже, тебя ранили? - Нет, просто царапина… - пробормотала девушка и молча позволила осмотреть рану, а затем промыть её на скорую руку мокрым обрывком ткани – слава небесам, стальные когти не вошли глубоко, а только скользнули по коже, чуть повредив её. Всё-таки, не галлюцинации. Пеплогривка ещё пару раз моргнула, просто на всякий случай, но всё действительно было взаправду. Кроме того, худая девушка с крашеными серебристыми волосами снова протянула ей воду. Голубка. Точно. Вот так её звали. - Давайте уходить, а то мало ли, - заметила вторая, с веснушчатым лицом и длинными тёмно-каштановыми волосами, убранными в хвост. Кажется… Играющая Рыбка? - Что вы здесь делаете? – пробормотала Пеплогривка заплетающимся языком, смутно помня этих людей и обстоятельства, при которых она с ними рассталась. - Ты их знаешь? – Пеплогривка вздрогнула и резко обернулась назад – перед ней стояли Сокол и Птицекрыл, практически невредимые, и хорошо запомнившийся девушке светловолосый мужчина, у которого рука была вывернута под каким-то странным углом. Она, по правде говоря, не поняла, кто именно задал вопрос, поэтому кивнула всем сразу, но затем с ужасом оглядела то, что осталось от целого многочисленного отряда, которым они выходили на разведку, и покачала головой. Ужасные потери. Ужасный исход. Не стоило им всё это затевать. - Все вопросы потом, сначала идите за нами, - Лепестянка, как самая старшая, бросилась куда-то в темноту, увлекая всех за собой. Прежде чем последовать за ней, Пеплогривка посмотрела на дверь, из которой она попала в этот коридор, и увидела, что та была плотно заперта на засов. С той стороны в неё кто-то громко ломился – это происходило всё то время, пока девушка приходила в себя, но восприятие к звукам вернулось к ней только теперь. Пеплогривке послышался визгливый возглас чокнутого парня, едва не распоровшего ей плечо, и девушка поспешила уйти прочь. Дверь-то железная, конечно, но долго она не выдержит, особенно против такого зверя и ему подобных. К счастью, Лепестянка знала особый путь – она дернула за какой-то рычаг, кажется, и темный проход открылся по их левую руку – девушка поманила всех за собой и, едва Сокол переступил порог, вновь нажала на кнопку, так что легкая стальная дверь задвинулась обратно, погрузив коридор во тьму. Голубка включила фонарик, и Пеплогривка, ощутив себя в безопасности, за пределами досягаемости кого бы то ни было, вновь вернула себея утраченное спокойствие. Она тяжело вздохнула, переводя дух, и наконец-то смогла собрать в кучу спутавшиеся мысли. - И всё-таки, - заявил требовательно Сокол, тем временем. – Вы кто такие и откуда взялись? - Мы вам помочь пришли, вообще-то, - важно заметила Играющая Рыбка, но, смягчившись, добавила: – Друзья мы, друзья. Друзья Пеплогривки, если быть точной. «Правда?» - у девушки это едва вслух не вырвалось, но в последний момент она всё-таки сдержалась. Затем, задумавшись, пришла к выводу, что действительно – были когда-то друзьями, общались достаточно близко, но расстались, кажется, не слишком по-дружески – с Голубкой и Играющей Рыбой уж точно. Что до Лепестянки, то вспоминания о ней… Заиграли совсем другими красками. - Послушай… Тебя разве не схватили? – прошептала Пеплогривка растерянно, потому что хорошо помнила: Пестроцветик прямо сказала ей, что помогла Бастет задержать предательницу. - Да, но я сбежала, - отозвалась та достаточно просто, с насмешкой, словно ничего выдающегося не сделала – а ведь побег от армии среди простых людей считался вещью практически невозможной. – Усыпила их и всё. Как малых детей. Усыпила? Ах да. Лепестянка – контрактор, наводящий на людей чары, прекрасные грезы, от которых практически невозможно освободиться. Она недаром была когда-то четвертой в специальном отделе – заслуга была не столько в физической подготовке или выдающихся личностных качествах, сколько в искусном владении и без того мощной способностью. Мало кто мог её одолеть во всем Бастет, потому что не каждый был способен сопротивляться грёзам, которые охватывали, погружали в себя, лишая воли и разума. Не было никаких способов отвести от себя это влияние – только бороться с собой и со своим желанием, с сонными галлюцинациями, или же просто закрыть глаза и уши в попытке защитится от того, что приносило не боль, а счастье. Недавнее состояние Пеплогривки, конечно, тоже её рук дело. - Мы пришли сюда только ради тебя, - прошептала Лепестянка тихо, не поворачивая головы. Голубка с Играющей Рыбкой переглянулись. Сокол пробурчал что-то нечленораздельное. – Мы рады, что всё обошлось. - И всё-таки… как… - Как мы нашли тебя? – угадала девушка. – Один хороший человек нам сказал. Он знает сюда дорогу. Он вообще многое знает, как оказалось. - Человек… - тупо повторила Пеплогривка, как будто сходу могла угадать, кто это. Но в голову ничего не приходило. - О жутких планах Сумеречницы мы знали с самого начала. Знали и ужасались. Потому что… Не могли поверить, что она способна на что-то подобное. Не могли даже думать о том, чтобы принять в этом участие. Поэтому и предали всех. Взбунтовались, сбежали из-под контроля Орешницы, Сумеречницы – всех, - она остановилась и вдруг спросила: - Ты же знаешь про Орешницу? Пеплогривка молча кивнула. Сама она резко потеряла нить разговора, потому что заметила в резком свете фонаря то, чего раньше не замечала – длинный глубокий шрам на щеке Лепестянки и синяк у неё под глазом. Что же этой сильной, самоотверженной девушке пришлось вытерпеть, чтобы добраться сюда? Пеплогривка думала об этом, и дикая злоба вспыхнула у неё в душе – девушка испугалась её, потому что не надеялась уже испытать столь сильные эмоции, но, как оказалось, ненависть к Бастет – это именно то, чего внутри неё было в достатке, в отличие от тех теплых чувств, которые следовало бы испытывать при встрече с друзьями после долгого расставания. - Искристую мы спасти не смогли, - прошептала Голубка, и в её словах была горечь, почти отчаянная. – И Вишенку… Её-то за что? - Ч…что… с ними? – удрученный тон девушки немного смутил Пеплогривку, и та пробормотала полушепотом. – Они… Умерли? Голубка резко остановилась и подняла на Пеплогривку расширенный от искреннего удивления взгляд. Играющая Рыбка с Лепестянкой тоже нахмурились и как-то странно переглянулись – девушке показалось, она какую-то глупость сказала, но какой ещё вывод можно было здесь сделать? - Ты не заметила? – встретившись с недоуменным взглядом Пеплогривки, прошептала Лепестянка, почему-то с жалостью. – Среди напавшего на вас отряда. Искристая была там. Пеплогривка напрягла память и задумчиво сдвинула брови к переносице. Точно! Вот кому принадлежал тот голос, показавшийся ей знакомым, Искристой! Это она просила её сдаться, никаких сомнений. И девушка поняла бы раньше, не будь голос старой приятельницы из Бастет таким… Кротким. Мягким, будто умоляющим. Сколько Пеплогривка помнила, она никогда так не говорила, а всегда сыпала колкостями сплошь и рядом, и вообще, имела достаточно задиристый характер. - Искра… Искристая… - пробормотал Сокол глухо. – Какой-то кошмар. Как же я устал от всего этого. Хочу вернуться обратно на базу и уснуть крепким сном… - Как так вышло, что Искристая стала… одной из них? – проигнорировав жалобы Сокола, прямо поинтересовалась Пеплогривка у Лепестянки. - Ей просто предложили место, и она согласилась, - фыркнула Играющая Рыбка. – Мы пытались её отговорить, но не смогли. А ведь она тоже знала… О тебе. И о том, что Сумеречница хотела с тобой сделать. Но её это устроило. - У сестры должны были быть причины, - буркнула Голубка себе под нос, словно не хотела, чтобы её услышали, но и промолчать была просто не в состоянии. – В конце концов, она нам не мешала. - Бездействие тоже порок, - отозвалась Играющая Рыбка с презрением и к Голубке больше не поворачивалась. - А я не удивлена, - пробормотала Пеплогривка, отводя глаза в сторону. – Учитывая, как мы с ней расстались… Глупо надеяться на что-то иное. Девушка все ещё помнила тот день – самый последний её день в Бастет, когда организация подверглась серьезному взлому. Тогда, перед тем как поехать в Стилл-финт на поиски Белоглазки, Пеплогривка оказалась в центре конфликта, который был организован Жабником, но поддержан многими сотрудниками, включая её подруг из первого отдела. Недовольные обвиняли девушку в скрытничестве, злились на то, что оставались в стороне от всех событий, на то, что три молодые и неопытные девушки выполняли за них всю опасную работу и слишком много брали на себя. Хотя Жабник и был зачинщиком, пуще всех отреагировала Искристая – она едва ли не обвинила Пеплогривку в предательстве, а после разбила медальон, её подарок на День Рождения, и тем самым практически поставила крест на их дружбе. Это были не то что бы тяжелые воспоминания, но крайне неприятные – при мысли о них в ушах вставал гул, и в лёгких, прямо как тогда, не хватало воздуха. - В любом случае, с её стороны это натуральное предательство, - подытожила Играющая Рыбка, выдержав короткую паузу. - А Вишенка? – Пеплогривка поспешила продолжить, когда заметила, что Голубка вновь открыла рот, чтобы оспорить чужое мнение. – Она тоже… Там? Девушка хорошо помнила Вишенку. Всё время радостная, неунывающая и практически беззаботная она была практически душой если не первого отдела, то их маленькой компании уж точно. Пеплогривка мало знала о ней – практически ничего, если быть точнее, и не пыталась сильно сблизиться, о чём сильно пожалела после того страшного инцидента, случившегося с Вишенкой и Крысоловом сразу после аттестации. - Сегодня её здесь нет, - произнесла Лепестянка с заметным облегчением. – Но по слухам она один из ведущих контракторов Искры на данный момент. Как так вышло, никто точно не знает. - Они промыли ей мозги! – вскипела Играющая Рыбка, снова повысив голос. - Мы не знаем, - произнесла Лепестянка серьезно и спокойно. – В любом случае, Пеплогривка, ты помнишь, должно быть, что Вишенке пришлось пережить страшное событие прямо в день аттестации – после нападения Ловцов… - Пеплогривка особенно обратила внимание на то, что девушка употребила это слово, - …она едва осталась жива. Это было серьезным потрясением… Мы все думали тогда, Вишенка не оправится и уйдет из Бастет. Но… едва придя в себя, она вела себя так, будто ничего не случилось. - Лепестянка хочет сказать, что-то могло надломиться внутри Вишенки, а никто этого не заметил, даже Листвичка, - поспешила объяснить Играющая Рыбка, по-прежнему на повышенных тонах. – Люди Звездоцапа, скорее всего, просто воспользовались её слабостью. Вишенка… Очень талантливая. Неудивительно, что её сразу же склонили на выгодную армии сторону. - Это лишь догадки, точно мы знать не можем, - всё-таки, поставила точку Лепестянка. - В конце концов, мы не видели её ни разу с тех пор, как она оправилась. Всё может быть. Судя по выражению лица, Играющая Рыбка совершенно не была согласна расплывчатыми предположениями Лепестянки, а Голубка и вовсе таила на всех обиду из-за обвинений в сторону Искристой. Сокол давно оставил попытки как-то встревать в разговор и просто плелся позади – Птицекрыл и тот мужчина, единственный выживший из отряда сопровождения, имени которого Пеплогривка так и не узнала, с самого начала старательно делали вид, будто их здесь нет. Пеплогривка не знала, что она ещё может сказать в такой ситуации, поэтому поспешила задать вопрос о насущном: - А куда мы, собственно, направляемся? – девушка только сейчас заметила, что они всё ещё плетутся по этому узкому темному коридору, а ему ни конца ни края не видно с обеих сторон - Ах да! - спохватилась Лепестянка и замерла, словно до этого момента двигалась чисто по инерции, совершенно бездумно. – Мы пришли сюда только затем, чтобы спасти тебя. Других целей у нас не было, как и дальнейших планов. - Мы будем следовать за тобой, - добавила Играющая Рыбка, - поэтому решай сама, что теперь. - Какая преданность, однако, - пробурчал Сокол, не сдержавшись, но на него снова никто не обратил внимания. Пеплогривка нахмурилась. Несомненно, ей следовало воссоединиться с Листвяной Звездой и остальными, тем более те, должно быть, совсем с ног сбились из-за того, что не смогли связаться с отрядом, но что-то помешало ей принять такое решение. Девушка должна была думать о том, что испытывают их товарищи, мучимые неведением, но эта причина казалась ей недостаточно весомой, чтобы отклоняться от курса. В конце концов, они не знали даже местоположения Листвяной Звезды и её людей - поиски займут время и, скорее всего, будут означать возвращение назад, может быть просто по другой дороге, но так или иначе – потерю драгоценного времени. Эхо должна быть где-то рядом. Ведь они на нижнем уровне, в самом сердце лаборатории – где ей ещё находиться, если не здесь? Что-то влекло Пеплогривку к этим поискам, желание приблизиться к тайнам – её преследовало ощущение, что в этот раз ответов будет больше, чем вопросов, осталось только отыскать эту таинственную женщину-предсказательницу и обо всем её расспросить. Если Эхо ещё жива, она поможет. Пеплогривка поделилась с остальными этими мыслями, упустив, правда, некоторую часть своих переживаний, заменив их иной причиной, призванной убедить недовольных: - Листвяная Звезда постоянно твердила о том, что нельзя терять ни секунды. Она поймет нас, если сейчас мы решим двигаться дальше, не дожидаясь их – ведь от этого может зависеть жизнь Эхо, в конце концов. - Мы знаем, где её держат, - серьезно заявила Лепестянка, и Пеплогривка чуть не взвизгнула от радости, даже не подумав о том, чтобы спросить, откуда такая информация, потому что для неё это не имело никакого значения. Девушка была настолько взволнована, что даже не стала выслушивать возражения – хотя их, может, и вовсе не было, потому что отстающая троица только переглядывалась и молча вздыхала, приняв, наконец, тот факт, что от них здесь совершенно ничего не зависело Осознав, что Пеплогривка не желает упускать ни единого мгновения и готова побежать по нужному пути настолько быстро, насколько хватит её способностей, Лепестянка тоже зарядилась этим рвением и припустила вперед по коридору с таким видом, словно только того и ждала. Быстрый бег действительно расслаблял определенным образом – Пеплогривка, окрыленная бушующим стремлением, была готова расправить крылья и взлететь, но твердые стены, нависающие над головой каскадом, мешали ей, сдавливали грудь и лишали возможности уверенно двигаться вперед. - Кстати, - закричала Лепестянка прямо на бегу, - что ты делала всё это время, после побега из «Новой Высоты»? - Долго объяснять, - бросила Пеплогривка отрывисто, потому что разговаривать и бежать одновременно ей было трудно. – Только если будет подходящее время. - Ты знаешь, я немного следила за Бастет, - девушка невозмутимо продолжила – похоже, ей просто очень хотелось поговорить, и кроме того, на трудности она внимания не обращала. – Так вот, много всего случилось, важного или не очень, но последняя новость – это что, то я просто не могу тебе не рассказать! – она сделала несколько тяжелых вздохов, но всё равно продолжила: - В организации, среди знающих людей, поползли слухи, будто у Рябинки какие-то проблемы. Другой отряд Искры нашел её убежище, разрушенное под корень – никто не знает, что там случилось, но, по описаниям очевидцев, имело место крупное сражение. - C кем это? – не сдержалась Пеплогривка, но затем вдруг опомнилась: - Стой, как они его нашли? - Узнали о взрыве в катакомбах под городом, прямо в южной части Стилл-финта, затем пришли туда и увидели неоспоримые свидетельства недавнего пребывания Рябинки в тех местах – результаты её экспериментов, конечно, а ещё люцент, какие-то приборы ну и… разные нелицеприятные вещи, - Лепестянка всё-таки сбавила шаг, - Всё произошедшее в тот день покрыто тайной. Разрушенные катакомбы ни о чем не говорят, только… о присутствии Забытой магии, кажется. - Нет-нет, послушай, неужели всему Бастет теперь известно о Рябинке, о том, что она жива, о Ловцах, Осколках и прочем… - Часть информации действительно рассекретили ещё осенью, вот только не цельно, обрывками – об Осколках никто не знает кроме приближенных Сумеречницы, да и многие детали, как ты понимаешь, неясны. В частности, под покровам тайны сохраняются сведения о разных инцидентах, связанных с Ловцами и с Забытой магией, о которой открыто не говорится ни слова. - Но откуда ты знаешь столько всего? – Пеплогривка почти полностью затормозила, так что бегущий позади Сокол едва в неё не врезался. – Откуда узнаешь столь свежие новости, если давно ушла из Бастет? - Связи, - усмехнулась она добродушно. И вновь припустила вперед. Пеплогривка не сразу пришла в себя. Она всё думала о Рябинке и о том, что могло произойти с ней. Раньше девушка воспринимала бывшую главу Бастет, восставшую для всех из мёртвых, как нечто абсолютное, неизвестного и почти непобедимого врага, который как самый главный злодей, прятался в тени, где-то за спинами своих подчиненных. Встреча с Рябинкой для Пеплогривки была равносильна финальному бою – последнему сражению, которое могло бы положить конец всему противостоянию с Ловцами. Оно представлялось девушке далеким, призрачно маячащим где-то в перспективе – хотя, по правде говоря, в последнее время Пеплогривка была так занята разборками с армией, что обо всём об этом практически забыла. На первое место для неё встала проблема конца света и разгадки прошлого Пепелицы, но всё-таки, глупо было забывать – Рябинка самый опасный враг, ведь у неё есть ресурсы и знания, чтобы перевернуть с ног на голову целый мир. Она была самым опасным врагом. Но если кто-то в самом деле застал её врасплох и заставил поменять убежище, то что выходило теперь? Существует другая сила, равная ей… Или ещё опаснее? Пеплогривка вспомнила девушку-тень, напавшую на них сегодня. И ужаснулась, признав, что с каждым днём мир вокруг становится всё страшнее и страшнее. Наконец, ужасный темный коридор закончился, и Пеплогривка выбежала на свет. Волнение и предвкушение вновь охватили её, поэтому девушка решила пока отбросить мысли о Рябинке, сосредоточиться полностью на своей цели. Подумать она ещё успеет, а сейчас необходимо действовать. Лепестянка и Пеплогривка снова бежали впереди, на несколько шагов ближе к цели, чем все остальные, особенно мужская часть отряда, но девушек это совершенно не заботило. А что касалось Пеплогривки, то та побежала бы ещё быстрее, если бы знала дорогу. Ей снова приходилось сдерживаться. - Здесь, - произнесла Лепестянка ни с того ни с сего, вдруг остановившись у какой-то не очень приметной двери. Пеплогривка, в свою очередь, вылетела за угол и едва успела затормозить. - Ты уверена? - спросила она с сомнением. Дверь была совершенно обычная, ничем не выделяющаяся. - Ну, мне так сказали, - фыркнула Лепестянка. – Я сама не проверяла, но сомневаюсь, что мне бы стали лгать. Пеплогривка махнула рукой, не в силах больше томить себя ожиданием, и дернула дверь на себя. Та распахнулась без особого труда и открыла перед девушкой комнату очень узкую, но уходящую вглубь, метров на пятьдесят точно. Это был как будто коридор, но только с одним выходом. Стены в нём были голые, разукрашенные расплывчатыми отсветами ламп, но в самом конце ярким, манящим светом мерцала зеленая капсула – Пеплогривка была готова поклясться, что видела внутри неё худой человеческий силуэт – эта картина, похожая на иллюстрацию к научно-фантастической книжке, очень впечатлила девушку, заставила её буквально замереть на месте в испуганном благоговении. Она бы, наверное, так и стояла бы минут пять, не в силах рта закрыть, зачарованная, ощущая себя на пороге чего-то великого, одной из самых поразительных тайн мира, если бы тут же не заметила другой силуэт шагах в десяти от себя и не услышала позади удивленные, ошарашенные вздохи. Высокая, стройная девушка, облаченная в длинный черный плащ, повернулась в её сторону. Пеплогривка ощутила ужас, перемешанный с восторгом – выжила, она выжила после обрушения и теперь так спокойно стояла здесь, рядом с ней, совершенно невредимая. А впрочем, так показалось сначала – приглядевшись, Пеплогривка заметила, что плащ на девушке в некоторых местах висел рваными клочьями, был покрыт грязью, но самое главное… Маска. Она раскололась. Не поломалась пополам, но пошла трещинами, так что одного небольшого кусочка и вовсе недоставало, но именно этот кусочек прежде укрывал взгляд незнакомки. Пеплогривка увидела глаз, сияющий ярко-зеленым, как и всё в этой комнате, но ещё сильнее, ещё глубже – взгляд девушки-тени заставлял каменеть, он пронзал в самую душу и выворачивал её наизнанку. Пеплогривка смотрела, не в силах оторваться, и ожидала, что девушка в любой момент может броситься, налететь стремительным вихрем, как делала раньше… Но она впервые не стала. Вместо этого она отвернулась и бросилась вперед, в сторону капсулы. Пеплогривка почувствовала, что должна была во что бы то не стало опередить её – хотя и не знала, зачем, всё равно сорвалась с места и выплеснула на этот раз всю энергию, накопившуюся у нёе в мышцах, и побежала, почти полетела, не чувствуя под собой земли. Вот здесь-то она и могла расправить крылья, разогнаться, пусть даже на таком коротком расстоянии, чтобы первой достигнуть своей цели, ухватиться за неё и оставить позади ту, что уже дважды пыталась помешать ей прежде. Примерно на середине пути они поравнялись. Пеплогривка чувствовала подавляющую ауру, исходящую от соперницы. Ощущала на себе её взгляд, но не сбавляла скорости. Это было соревнование, в котором проиграть – значит потерять всё. Буквально метров за десять от цели Пеплогривка вырвалась вперед. Она не знала, как будет тормозить. И даже не задумывалась об этом. Бегущая рядом девушка тоже не сбавляла скорости. Одним невесомым прыжком она попыталась преодолеть разделявшее их расстояние. Перед самой капсулой они снова были наравне. Но вместо того, чтобы врезаться в капсулу на полной скорости, обе девушки ощутили, словно их засасывает куда-то, коснулись мягкой преграды и тут же исчезли, увязнув в ней. Свет пропал. Капсула тоже. Наступила тьма.